Один сон на двоих

Глава 29

Лера проспала почти семь часов крепким, лишенным сновидений сном. Харон, мрачный дядька без волос, бровей и даже ресниц, выделил в ее распоряжение гостевую комнату, окна которой выходили на сосновый лес. Мила, она сразу велела называть себя именно так, предложила Лере перекусить перед сном, но сил на еду не было. Хотелось только спать. Хотелось такого сна, чтобы выключился мозг, чтобы все забыть и ничего не чувствовать хотя бы на время.

Лере было тяжело. Ее раздирали совершенно противоречивые чувства. После рассказа Григория ей многое стало понятно про ее родителей, про ее приемных родителей. И про отцовскую откровенную нелюбовь, и про мамину смущенно-удивленную нелюбовь. Они не видели в ней родного ребенка. Даже мама, которая не знала правды, не чувствовала в себе этого… безусловно-материнского. Может быть, потому и не чувствовала, что Лера была не ее? Может быть, сердце не обманешь, и потерянного в той аварии, несомненно идеального ребенка не заменишь чужим неидеальным? Верить в такое не хотелось, но Лера знала, что Григорий не соврал. Не должны родители быть такими… не должны запирать единственного ребенка в психиатрических лечебницах. Даже ради его блага не должны! А что должны, Лера не знала. Не было, оказывается, у нее такого опыта. Его у нее отняли еще до рождения. Человек, которого она считала своим отцом, и отнял…

Астра, невероятно стильная и невероятная сильная Астра, не говорила Лере ничего, но смотрела так, что сердце начинало ныть. То ли от боли об утраченном, то ли от предвкушения будущего.

– Моя девочка, – шепнула ей Астра еще там, в кабриолете, когда они увиделись впервые, когда не знали друг о друге ровным счетом ничего. – Вот я тебя и нашла. Теперь все будет хорошо. Обещаю.

Она пообещала, а Лера поверила. Поверила совершенно незнакомой женщине. Не женщине даже, а вампиру! Вцепилась в ее ледяную ладонь обеими руками, заглянула в глаза в поисках настоящей, окончательной правды.

– Я никогда тебя не брошу, – сказал Астра именно то, что Лера всегда хотела услышать от мамы, а потом поправила саму себя: – Мы не бросим.

А Мирон… Как она вообще могла забыть Мирона?! И его, и Цербера, и их коматозные посиделки. Амнезия наоборот – так обозвал этот странный феномен Мирон, а Лера согласилась. Мирон обещал прийти в ее сон, то ли в шутку, то ли всерьез обещал, но у него ничего не вышло. У них обоих ничего не вышло, потому что Лера не уснула, а провалилась в черную, бездонную дыру, где не было места ни чувствам, ни сновидениями. Зато там было исцеление – в этой черной, бездонной дыре! Исцеление и покой, и принятие себя и мира. И спасение для запутавшегося разума. Вот что там было!

Из черной дыры Лера вынырнула почти здоровой, почти бодрой, почти принявшей окружающую действительность. Стоило ей только открыть глаза, как тут же вскинулся лежавший на прикроватном коврике Цербер. Вскинулся, мигнул вопросительно.

– Все хорошо, – сказала ему Лера и провела ладонью по черепастой голове. Цербер снова мигнул.

Из комнаты Лера вышла, покачиваясь на нетвердых ногах, прошла по ярко освещенному коридору, спустилась по лестнице вниз, пересекла просторный холл и вошла в кухню. На кухне царила Мила, и пахло жареным мясом.

– Выспалась? – спросила Мила и подмигнула заговорщицки.

– Кажется. – Лера кивнула.

– Есть хочешь?

– Хочу.

– Вот и отличненько! Присаживайся! – Мила махнула рукой в сторону большого дубового стола. – Сейчас поужинаем.

– Поужинаем?

– Ну, что сказать? Спала ты, девонька, долго! Впрочем, ничего удивительного, учитывая твой анамнез. Кстати, твой призрачный друг с тобой? – В голосе Милы послышалось любопытство.

Лера глянула на материализовавшегося в нескольких шагах от Милы Цербера и кивнула.

– А где все? – спросила она, принимая из руки Милы тарелку с жареной картошкой и стейком.

– Да кто где. – Мила уселась напротив. – У Грегори с Астрой появились какие-то неотложные дела. Харон уехал в контору. Контора – это ритуальное бюро, чтобы ты понимала. Он у нас во всех смыслах Харон.

– А Мирон? – спросила Лера.

– А Мирона срочно вызвали на работу. Там у них какой-то форс-мажор на фоне резкого снижения поголовья реаниматологов-анестезиологов. – Мила глянула на испуганную Леру и усмехнулась. – Да ничего страшного! Один из врачей слег с ротовирусной инфекцией. Перевожу с медицинского на русский – понос у него. А второй спешно едет в больницу с дачи. Вообще-то, Мирон в отпуске, но даже в отпуске приходится помнить, что ты заведующий отделением. Да ты не волнуйся, он вернется сразу, как только объявится подмога. Ешь! Ешь-ешь, пока не остыло! Между нами девочками, смотреть на тебя без слез невозможно. Кожа да кости!

Ужинать с Милой было легко и приятно. Леру не покидало ощущение, что они знакомы уже не первый год. И не просто знакомы, а дружны. А это было странно, потому что Лера понятия не имела, что такое дружба. Как выяснилось, она даже о семье имела весьма поверхностное представление. Вспомнив о семье, она тут же вспомнила об Игорьке. То, что она до сих пор ему не позвонила, было просто ужасно.

Мила дала ей свой мобильный телефон без лишних вопросов и даже деликатно вышла на террасу покурить. Дрожащими руками Лера набрала знакомый номер и мучительно долго вслушивалась в гудки вызова. Она уже решила, что ничего не выйдет, что Игорек не ответит на звонок с незнакомого номера, когда ей ответили.

– Слушаю! – Голос был мужской, приятный и незнакомый. Наверное, она просто ошиблась номером.

– Простите, – сказала Лера, уже готовая отключить связь.

– Валерия? – спросил незнакомец. – Вы ведь Валерия, да? Я рад, что вы, наконец, позвонили.

– Да, это я. – Лера покрепче прижала трубку к уху. – Кто вы? Где Игорь?!

– С Игорем все в порядке, – ответил незнакомец. Голос его звучал вполне себе доброжелательно, и на фоне этой доброжелательности особенно жутким показалось сказанное следом: – Ваш дядюшка пока жив. И только от вас зависит, останется ли он и дальше в полном здравии.

– Кто вы? – прошептала Лера, уже понимая, кто он, шкурой чувствуя, какую беду навлекла на Игорька.

– Вы можете называть меня Константином. И да, я тот человек, который убил ваших родителей.

– Человек… – Трубка стала скользкой, ледяной и тяжелой. Держать ее теперь приходилось обеими руками.

– Хорошо, я не совсем человек. – В голосе Константина отчетливо слышалась усмешка. – Впрочем, как и вы. Мы с вами очень особенные существа, Валерия. И мы можем быть полезны друг другу.

– Чем? – спросила она шепотом.

– Это не телефонный разговор. Судьбы человечества не решаются по мобильной связи. Предлагаю личную встречу. Без свидетелей. Вас я не трону, можете не сомневаться. Но вы должны понимать, какой опасности вы подвергнете своих новых друзей. Поверьте, я очень сильное и очень опасное… существо.

– Как? – спросила Лера, пытаясь за оглушительным биением собственного сердца расслышать сказанное в трубке. – Как нам встретиться?

– Я знаю, где вы, – тут же отозвался Константин. – Я знаю, с кем вы. Я, конечно, могу нанести вам визит вежливости. Но, боюсь, в этом случае мне придется сначала убить вашего дядюшку, а потом и вашу подругу. Не будете ли вы так любезны…

– Я приду к вам сама! – сказала Лера и вытерла выступившую на лбу испарину. Цербер, прислушивавшийся к разговору, подошел к ней вплотную. В его пустых глазницах полыхало красное пламя. Ее призрачный пес пойдет с ней! Уже легче. – Диктуйте адрес!

– Я рад, – отозвался Константин. – Давайте поступим так! Найдите предлог покинуть дом. За забором вас будет ждать мой человек. Он проводит вас ко мне. Договорились?

– Нет, – сказала Лера твердо и тут же торопливо добавила – Я хочу убедиться, что Игорь жив. Дайте мне с ним поговорить!

– Поразительное человеколюбие, – отозвался Константин после недолгой паузы. – Но ваше требование справедливо.

В трубке что-то защелкало и зашуршало, а потом в эфир ворвался испуганный голос Игорька:

– Лерик?! Лерик, это ты?

– Игорек!

– Приезжай! Умоляю тебя, приезжай! – крик в трубке сменился сдавленными рыданиями и пугающими, какими-то причмокивающими звуками.

– Игорек… – прошептала она.

– С вашим дядюшкой все хорошо, – отозвалась трубка голосом Константина. – Небольшая кровопотеря не принесет ему большого вреда. Конечно, только в том случае, если вы поторопитесь.

– Слышишь ты… Только попробуй…

Договорить Лера не успела, связь оборвалась. Она осторожно положила мобильный на обеденный стол рядом с чашкой с недопитым кофе, вытерла мокрое лицо подолом футболки, сделала глубокий вдох, приходя в себя, посмотрела на Цербера.

– У меня нет другого выхода, – сказала она шепотом.

Цербер кивнул в ответ.

Оставалось обмануть Милу. Это оказалось легко, потому что Миле позвонили с работы в тот самый момент, когда Лера мучительно пыталась придумать хоть какой-то мало-мальски подходящий предлог.

– Покой нам только снится! – сообщила Мила, прижимая мобильный телефон к уху и пятясь из кухни. – Да какие графики?! У старшей спрашивайте про графики! – послышался из холла ее громкий, командный голос. – А Горовой не может подождать до завтра?! Вот прямо срочно ему нужны эти чертовы графики?! Еще и приказ?! А за каким хреном нам юрист, если мы все должны решать сами?..

Разговор обещал быть долгим и жарким. Лере это было на руку. Допив свой остывший кофе, она помахала Милочке рукой, жестом давая понять, что поднимется к себе в комнату. Милочка, не отрываясь от разговора, рассеянно покивала в ответ.

Человек Константина, как и было обещано, ждал Леру за забором. Из придорожных кустов, тихо чертыхаясь и отмахиваясь рукой от лесного гнуса, выбрался рыхлый, лысеющий мужик. На нем были мешковатые джинсы и клетчатая рубашка со следами пота в области подмышек. В вырезе рубашки поблескивал серебром внушительного размера крест. На Леру мужик смотрел со странной смесью страха, решимости и лютого любопытства.

– Следуйте за мной, – сказал он неприятным, срывающимся на фальцет голосом.

По голосу-то Лера его и узнала. Это был Карп Черный, тот самый блогер, который прошлой ночью вел стрим из дома ее родителей.

– И не вздумайте что-нибудь выкинуть! – Толстой, поросшей рыжеватым волосом рукой он выпростал из-под рубахи крест. – Меня проинструктировали. У меня есть средства… специальные средства.

– Как скажете. – Лера наблюдала, как сзади к Карпу медленно подкрадывается Цербер.

– И молчите! Мне запрещено с вами разговаривать! – Наверное, Карп что-то такое почувствовал, потому что поежился и испуганно осмотрелся.

– Как скажете, – повторила Лера и тут же спросила: – Куда мы пойдем?

– Пойдем? – Карп посмотрел на нее удивленно, а потом на его лоснящемся от пота и жира лице появилась усмешка. – Мы не пойдем, а поедем. Здесь недалеко. Вперед! Вот по этой тропинке!

Он отступил, пропуская Леру вперед, и двинулся следом. Процессию замыкал Цербер, но Карп, разумеется, об этом не догадывался. В конце тропинки на выезде на гравийку их ждал древний «Фольксваген». Не выпуская Леру из виду, Карп открыл багажник и все тем же срывающимся на фальцет голосом велел:

– Забирайтесь внутрь!

– Внутрь багажника? – спросила она с удивлением, а в глазницах Цербера зажегся недобрый огонь.

– Ехать недалеко. – Карп расправил покатые плечи, а потом огладил свой крестик. – Ну, давайте!

Лера молча залезла в багажник. Последнее, что она видела перед тем, как крышка багажника захлопнулась, была пара красных огней за спиной у Карпа. Через несколько секунд машина качнулась, принимая в себя немалый вес водителя. Мотор завелся с натужным ревом. Лера закрыла глаза, пытаясь сосредоточиться и подготовиться к тому, что ждет ее впереди. Из оружия у нее при себе был только кухонный нож, прихваченный из дома Харона, и слабая надежда на свои ведьмовские силы, которых она в себе сейчас совершенно не ощущала.

Карп не обманул, ехали недолго, но дорога была разбитая и ухабистая. Скрючившуюся в багажнике Леру швыряло из стороны в сторону, ребра ныли, а воздуха не хватало. Она уже почти поддалась приступу панической атаки, почти решилась кричать и брыкаться, когда машина остановилась, а мотор заглох. Кажется, приехали. Вот только выпускать из багажника ее никто не спешил. Лера услышала тяжелые шаги, потом приглушенный голос. Карп с кем-то тихо разговаривал по телефону. Закончив переговоры, он все-таки отрыл багажник и зачем-то отскочил в сторону, словно готовился к тому, что Лера на него набросится. А смысл ей было набрасываться? Очевидно, что этот толстый и напуганный мужичок – не тот, кто ей нужен. Он всего лишь посредник.

Из пропахшего резиной и бензином багажника Лера выбиралась долго и неловко. Карп даже не пытался ей помочь. Зато краем глаза она успела заметить Цербера. Дышать сразу стало легче. Призрачный пес не бросил ее одну, не отстал от автомобиля, не заблудился в этих дебрях. А вокруг были самые настоящие дебри. Карп приткнул машину на обочине уже не дороги даже, а широкой лесной тропы.

– Дальше пешком, – сказал он и махнул рукой, указывая на темный проем, виднеющийся в зарослях орешника.

– Куда мы идем? – спросила Лера.

– Молчать! – взвизгнул Карп и зачем-то навел на нее камеру своего телефона. Руки его заметно дрожали. – Я сказал – вперед!

За его спиной материализовался Цербер, занес над лысой головой когтистую лапу.

– Все хорошо, – сказала Лера, обращаясь именно к Церберу.

– Тогда двигай вперед! – Кажется, камера придавала Карпу силы и уверенности, кажется, он не просто делал фото, а снимал видео. Зачем он ее снимает? – И даже не вздумай кинуться! Я все про тебя знаю, тварь!

– Как мило, – сказала Лера и нырнула под сень орешника.

Уже через несколько минут она поняла, где они. По ласковому шепоту в голове поняла. А потом темную зелень разбавили серые пятна. Впереди показался каменный, подсвеченный низким закатным солнцем забор с железной калиткой.

Карп набрал кого-то в своем мобильном, коротко сказал:

– Мы на месте. – И тут же велел Лере: – Стоять!

Она и не собиралась двигаться, она собиралась с мыслями и силами. Ни первых, ни вторых явно не хватало. Лера не представляла, с кем придется иметь дело, не представляла, как будет вызволять Игорька, и чего ей это будет стоить. Но другого выбора у нее все равно не было. Зато у нее был Цербер, и факт этот давал надежду.

Тихо скрипнула калитка. С той стороны, не выходя за границу усадьбы, стояла одетая в деловой костюм пожилая дама. На Леру и Карпа она смотрела с одинаковым настороженно-брезгливым выражением лица.

– Вы опоздали на пять минут, – сказала она и поджала тонкие губы.

– Где Константин? – спросил Карп и попятился. – Кто вы такая?

– Я Розалия Францевна, управляющая Гремучего ручья, – сказала дама и улыбнулась вежливой и самую малость презрительной улыбкой. – Константин поручил мне дальнейшую заботу о нашей гостье. – Она вперила взгляд в Леру. – Как вы себя чувствуете, дитя?

Ответить Лера не успела, засопел и заколыхался всем своим грузным телом Карп, навел черный глаз телефонной камеры на них обеих, прошипел:

– Мы так не договаривались, дамочки! Я буду разговаривать только с Константином! Мне было обещано эксклюзивное интервью!

– Интервью? – Розалия Францевна слегка нахмурилась, словно бы что-то припоминая, а потом кивнула: – Разумеется! Вы тоже можете войти, молодой человек.

Неожиданно крепкой хваткой она вцепилась в Лерину руку своей сухонькой, ледяной рукой, а второй приглашающе поманила Карпа. – И прекратите меня снимать, – сказала с нордической вежливостью. – Я не давала вам на это своего разрешения.

– Вы знаете, кто она такая? – спросил Карп, с явной неохотой засовывая мобильник в карман джинсов и снова выпрастывая наружу крестик.

– Я знаю, – кивнула Розалия Францевна. – Я знаю все, что происходит на вверенной мне территории, молодой человек. А теперь я бы попросила… – Она многозначительно посмотрела на темнеющее, но все еще подкрашенное закатно-красным небо.

– Понимаю, – сказал Карп. – Времени у нас с вами в обрез, – а потом добавил заговорщицким шепотом: – До заката солнца.

Розалия Францевна ничего ему не ответила, не выпуская Лериной руки, она двинулась по тропинке вглубь то ли леса, то ли парка. Они шли довольно долго, пока не вышли к какому-то белому павильону.

– Это оранжерея, – сказала Розалия Францевна в ответ на вопросительный Лерин взгляд. – Она еще не до конца отреставрирована, но то, что нам нужно, уже там, внутри.

Внутри оранжереи не было ничего, кроме строительных плит и какого-то деревянного ящика.

– Молодой человек, вы не могли бы сдвинуть это в сторону? – Спросила Розалия Францевна, указывая на ящик.

– Зачем? – спросил Карп, но под строгим взглядом дамы сдался, обеими руками уперся в конструкцию, надавил.

Конструкция поддалась неожиданно легко. Не рассчитав силы, Карп едва не упал. Он выругался, а потом с почти детским восторгом уставился на открывшийся им железный люк.

– Это что? – спросил он, пытаясь нашарить в кармане штанов свой мобильный.

– На территории усадьбы некогда имелась часовня, – тоном экскурсовода начала Розалия Францевна. – Она соединялась с оранжереей подземным ходом. К сожалению, во время войны часовня была разрушена, а подземный ход завален. Но во время реставрации усадьбы была восстановлена абсолютно вся подземная инфраструктура усадьбы.

– Подземная инфраструктура, – завороженно пробормотал Карп.

– Да. Под часовней имелась сеть помещений. – Розалия шагнула к люку. – Вы не поможете? – Она вопросительно посмотрела на Карпа.

– Черт побери! Конечно! – Тот обеими руками ухватился за торчащее в центре кольцо, потянул.

– Не нужно столько усилий, – сказала Розалия Францевна, вытаскивая из кармана наполненный чем-то прозрачным шприц. – Это немецкий подъемный механизм. – Игла впилась в толстую шею Карпа в тот самый момент, когда люк с тихим жужжанием начал отъезжать в сторону. – Не волнуйтесь, дитя! – Дама смотрела только на Леру. – В шприце всего лишь снотворное. Наш друг слишком любопытен и слишком досуж, а в предстоящем деле нам необходима исключительная приватность.

К тому моменту как она закончила, Карп уже лежал недвижимый на земле. Лицо его было безмятежным, а грудная клетка медленно вздымалась и опускалась.

– Прошу вас! – Розалия Францевна первая шагнула к открывшемуся люку, обернулась к Лере: – Константину не терпится с вами познакомиться. Кто бы мог подумать, что все это время вы были так близко! – Улыбка Розалии Францевны сделалась по-матерински теплой. – Уверяю вас, дитя! Вам нечего бояться! Можно сказать, вы самое дорогое, что у нас есть.