Одинокие люди

Глава семнадцатая

Над скалами древнего лавового поля поднимались легкие перышки дыма костра. Копыта вороного то звонко цокали о камень, то глухо стучали по песку. Я сидел в седле выпрямившись, готовый к любой опасности. Винчестер лежал в чехле.

В такой ситуации ничего нельзя планировать, пока не окажешься в центре событий, поскольку не знаешь ни обстоятельств, при которых произойдет встреча, ни расстановки сил. Надо просто ехать вперед и надеяться на грубую силу и немножко счастья.

Те люди хотят увидеть меня мертвым. Они безусловно держали меня сию минуту на мушке прицелов, безусловно подпускали поближе, чтобы выстрелить точно или услышать, что я могу им сказать. Что же касается скво Катенни, ее судьба была им безразлична. Однако Хэддены были новичками на земле апачей и не понимали, кому противостоят — если Катенни не получит обратно свою женщину, никто из них не уйдет отсюда живым.

Местность вокруг была каменистой, покрытой обломками скал, мелкой галькой, осыпавшейся со склонов и песком, сквозь который пробивались невысокие скальные гребни. Кое-где рос мелкий колючий кустарник.

Бросив взгляд назад, я увидел двух апачей — только двух. Это означало, что остальные рассыпались и сейчас потихоньку подползают к лагерю Хэдденов.

Вообще-то я миролюбивый человек, которому нравится ехать не спеша и безмятежно беседовать с попутчиками у костра, и чем больше вокруг апачей, тем больше во мне появляется миролюбия. Подъезжая к скалам, окружающим Пруд Мертвеца, я почувствовал, как покалывает кожу головы, словно скальп заранее готовился к не слишком приятной для меня процедуре.

Снял ремешок с кобуры и направился по вьющейся среди скал узкой тропе. Скоро передо мной открылся Пруд Мертвеца — неглубокая впадина с источником воды футов десяти в поперечнике. За прудом горел костер, тонкая струйка дыма от которого, поднимаясь, терялась в небесах. Рядом увидел с полдюжины лошадей, а за скалами — головы еще нескольких.

Хэддены, широко расставив ноги, стояли лицом ко мне, а за камнями сидел какой-то парень с винчестером на коленях. Еще двое у костра и наверняка кто-то прятался поблизости.

Сразу за костром сидела скво Катенни, и даже с этого расстояния я разобрал, что она молода и красива. Она смотрела на меня и наверняка рассчитывала, что ее муж скоро освободит ее.

И тут мой взгляд упал на Дорсет.

В лагере были Дорсет и один мальчик. Я быстро обвел его глазами, но не заметил ни следа пребывания остальных детей. Возможно, они уже были мертвы либо пересекали границу на пути к безопасности.

Арч Хэдден не отрывал от меня глаз, он улыбался, но в его улыбке не было ничего дружелюбного.

— Кого я вижу! — сказал он. — Это же Сакетт — тот парень, который мечтает стать крутым!

— У меня к тебе дело, Арч, — сказал я, положив руки на луку — левую поверх право. — Здесь Катенни, он хочет получить обратно свою скво.

— Мы приказали ему привезти твой труп.

— Должно быть, вышла ошибочка. Я еще живой.

— Ну, это ненадолго, — с яростью произнес второй Хэдден.

— Вы, ребята, кажется, плохо знаете апачей, — сказал я, — поэтому, неважно какие сложились между нами отношения, выслушайте добрый совет. Катенни — старый воин, лучше держаться от него подальше. Вон он там, почти один, но он не один. В этих скалах дюжина индейцев и должны подъехать еще. Если хотите выбраться отсюда живыми, отпустите его женщину.

— Мы и до этого, дрались с индейцами, — подал голос тот, что сидел в скалах. — Мы ее не отдадим, она — лакомый кусочек.

Теперь я знал, что фишки на столе и карты раскрыты. Краем глаза держал в поле зрения все, что происходило, думая о том, как долго я не практиковался выхватывать револьвер левой рукой и как они сейчас надеются воспользоваться своим мнимым преимуществом, мнимым потому, что я положил правую руку подальше от кобуры на луку седла и накрыл ее левой совсем не случайно. Я рассчитывал, что это даст мне пусть маленькое, но преимущество, в котором я так нуждался, потому что есть такая штука, как время реакции. Человеку, чтобы отреагировать на случившееся, требуется короткое мгновение — увиденное должно зарегестрироваться в мозгу, а тот только потом дает команду телу.

— Если вы такие умные, как мне кажется, — сказал я, — вы отпустите индейскую девушку. То же самое касается вон той молодой леди. Вы же знаете, что произойдет, если мужчина причинит беспокойство белой девушке.

— Ничего. — Это отозвался парень с винтовкой. — И никто никому не расскажет.

— Ты забыл про моих ребят, — проронил я. — Они знают и скоро сообщат всем.

— Испанец Мэрфи уже ничего не сообщит, — сказал Арч Хэдден. Мы нашли его привязанным к седлу и он был не жилец, так что мы его пристрелили, чтобы не мучился.

Дорсет тем временем отошла за индеанку. Я ни на минуту не усомнился, что она сделает все как надо: у этой леди была голова на плечах, и я мог побиться об заклад, что в эту секунду она развязывает веревки на руках скво.

Я понимал, что необходимо потянуть время.

— Не стоит вам искать себе неприятностей, — сказал я. — Отпустите скво, и у нас появится шанс пробиться, если только будем действовать быстро, пока Катенни не собрал сорок-пятьдесят индейцев.

— Ты так и не понял, — сказал Волк Хэдден. — Мы собираемся тебя убить, парень.

Я лишь усмехнулся. Мне как-то надо было заставить их продолжать разговор, чтобы хоть немного отвлечь, поскольку мне требовалось любое преимущество, какое смогу получить.

— Большинство людей, которые хотят воевать с апачами, учатся на собственных ошибках, а когда совершаешь ошибку в драке с ними, возможности использовать то, чему научился, больше не остается. Примите мой совет, ребята: отпустите индеанку, и может быть Катенни просто уедет и оставит вас в покое.

— Ты что, испугался? — опять встрял парень, сидевший в скалах. Он начинал раздражать меня, как назойливый комар, который крутится возле уха.

— Конечно, испугался, потому что видел их в деле. И вот…

— Арч! Эта чертова скво… — неожиданно крикнул кто-то из них.

Она освободилась и бежала — очень быстро. Парень в скалах развернулся на крик, я выхватил левой рукой шестизарядник из-за пояса, и мой выстрел прозвучал на мгновение быстрее его.

Он стрелял в скво, но я попал ему прямо посередине груди и обернулся тут же к Волку, который уже поднимал свой «ремингтон».

Дорсет внезапно налетела на ближайшего к ней парня и двинула его под коленку; тот стоял на некотором возвышении и, получив удар, покатился лицом вниз по каменистому склону.

Человек у костра, вместо того, чтобы схватиться за оружие, кинулся к Дорсет, а я одновременно выстрелил в Волка и бросил коня на Арча.

Он отшатнулся в сторону, наступил на камень в тот момент, когда выдернул из кобуры револьвер, и тот вылетел из его руки.

Я развернул коня и еще раз пальнул в Волка, чья ответная пуля ожгла мне плечо. Он готовился выстрелить наверняка, когда моя вторая пуля ударила его, и он невольно сделал шаг назад. Вороной чуть не раздавил его, но Волк увернулся. Вокруг меня свистели пули.

Дорсет как-то раздобыла револьвер. Она выстрелила в кого-то из парней Хэдденов и бросилась бежать к лошадям, прижимая к груди ребенка.

В этот момент я заметил на холме индейца, он с коня стрелял в нас. Мгновенно повернув коня, помчался за Дорсет.

Она не теряла времени, и к счастью для нас, пара лошадей стояли оседланными. Дорсет развязала одну из них и бросила ребенка в седло, затем запрыгнула сама, и мы, как сумасшедшие, погнали лошадей через пустыню.

Может быть и впрямь были немножко сумасшедшими. Мне казалось, что бегство невозможно, однако каждый прыжок вороного приближал нас к свободе. Позади слышалась перестрелка, кто-то еще скакал справа.

Вдруг перед нами открылся глубокий овраг шириной футов восемь-десять. Я увидел, как Дорсет перескочила его, пришпорил вороного и умный конь перемахнул через препятствие, будто всю жизнь учился летать. Мы приземлились, даже не споткнувшись, на скаку спустились во впадину, промчались через нее, вверх по склону и влетели в кактусовый лес, где лошади принялись петлять между колючими растениями.

Мы выехали на открытое пространство и опять погнали лошадей, и когда наконец замедлили шаг, преследования не было — пока не было.

Оглянувшись, не заметил ничего подозрительного. Мы оторвались на несколько миль и теперь ехали в кедровнике, а я тем временем вынул винчестер, проверил его и снова положил его в чехол. Потом перезарядил оба шестизарядника. Я помнил, что нажимал на курок четыре-пять раз, однако пустых гильз оказалось восемь, значит, я сдваивал выстрелы.

Приведя в порядок оружие, подъехал к Дорсет. Ребенок сидел в седле впереди нее.

— Что случилось с остальными? — спросил я.

— Им удалось уйти. Гарри сам не хуже любого апачи. Когда появились эти люди, он с детьми просто растворился в лесу.

— Будем надеяться, что он в безопасности.

Местность менялась. Она стала более неровной, но и растительности было побольше. Здесь прошел дождь, пустынный ливень, который заливает небольшое пространство, а затем исчезает, словно его не было вовсе. Этот дождь оставил воду на дне сухих русел и в выемках на вершинах скал, он наполнил естественные резервуары, поэтому воды напоить лошадей нам хватит.

Глаза как будто засыпало песком, они болели, когда я поворачивался, чтобы осмотреть местность. Пальцы закостенели, я сжимал и разжимал кулаки, чтобы вернуть им гибкость. Во рту пересохло так, что когда я попил, через несколько минут опять не чувствовал влагу.

Неожиданно снова навалилась усталость. Давали о себе знать все те дни, когда мы осторожно пробирались вперед, убегали, сражались и беспокоились.

Лошади, выбившись из сил, утомленно шли вперед. Несколько раз ловил себя на том, что засыпаю в седле, и каждый раз, вздрагивая, с испугом просыпался и оглядывался. Я был почти в отчаянии. Испанец мертв… Тампико Рокка мертв… А где Джон Джей?

Скоро стемнеет, и если мы рассчитывали добраться до границы, нам надо остановиться передохнуть. Мы-то могли еще идти вперед, но не лошади, а без них нам не выжить.

— Думаете, за нами есть погоня? — спросила Дорсет.

— Не знаю, — ответил я и больше не произнес ни слова.

Солнце скрылось, и в складках холмов стали собираться тени. В вечерней тишине переговаривались куропатки, ветер шелестел пожухлыми листьями пересохших от жары кустов, с мягким стуком падали в песок копыта лошадей.

На скалах на мгновение показался и исчез одинокий койот, оставив столь же мало следов, как и апачи. Начали появляться звезды — одна, очень яркая, не мигая висела над горизонтом. Время от времени я посматривал на нее и наконец сказал:

— Это огонь. Может быть костер.

Дорсет повернула голову.

— Это не индейский костер, — сказала она.

Мы натянули поводья, я встал в стременах.

— Возможно, Хэддены.

Она взглянула на меня.

— После того, как вы с ними покончили? А что не досталось вам, доделали апачи. Вы уложили двух, это точно, может быть трех.

Может оно и так. Не считал и никогда не делал зарубки на рукоятке револьвера — удел зеленых юнцов.

— Ну что, попробуем? — сказал я. — Огонь ближе, чем граница. К тому же граница для апачей ничего не значит, кроме того, что к югу от нее армия их не преследует.

— Можно разведать — отозвалась Дорсет. Она тронула лошадь и направилась к костру.

Желтое небо поблекло и стало серым, а потом темно-вельветовым. Еще на расстоянии я обратил внимание, что это армейский лагерь — три больших костра были расположены в линию. Какое-нибудь кавалерийское подразделение человек в сорок. Мы осадили лошадей, и я окрикнул солдат.

— Эй, в лагере! Можно подъехать? Со мной женщина и ребенок.

Тишина…

Она длилась долго — наверное кто-то пытался разглядеть нас в бинокль, хотя было довольно темно.

— Ладно, — раздался ответ, — подъезжайте. Только осторожно.

Я узнал голос. Это был капитан Льюистон. Рядом с ним стоял лейтенант Джек Дэвис.

Льюистон перевел взгляд с меня на Дорсет Бинни и коснулся полей шляпы.

— Как дела, мэм? Мы за вас волновались.

— Со мной все нормально. Благодаря мистеру Сакетту.

— Вы не встретили других детей, капитан? — спросил я. — Гарри Брука и детишек Крида?

— Они здесь, в безопасности. Поэтому-то мы вас ждали.

Мы ввели лошадей в лагерь и спешились. Ощутив под ногами твердую землю, я пошатнулся, и Льюистон меня поддержал.

— Знаете, приятель, вам лучше сесть.

— Надо позаботиться о лошадях, капитан. Вы займитесь леди и ребенком, а я…

— Нет. — Неожиданно строго прозвучал голос Льюистона. — Капрал, возьмите коня этого человека и проследите, чтобы за ним позаботились, как о моем. О другом тоже. — Он повернулся ко мне. — Жаль, но должен сообщить вам, Сакетт, что вы арестованы.

Я непонимающе уставился на него.

— За то, что я перешел границу? Капитан, Лаура Сакетт сказала, что апачи похитили ее сына.

— У нее нет сына! — бесцеремонно встрял Дэвис. — Вы нагло…

— Лейтенант! — резко оборвал его Льюистон.

Дэвис покраснел.

— Вот что я вам скажу, капитан: этот человек…

— Молчать! Лейтенант Дэвис, проверьте посты. Все, что мистеру Сакетту нужно узнать, он узнает от меня.

Дэвис повернулся кругом и гордо удалился.

— Простите его, Сакетт. Он молод и, боюсь, увлечен Лаурой Сакетт. Он очень гордый молодой человек и считает, что должен защитить ее честь.

— Пусть защищает, капитан, но держите его подальше от меня. Он новичок в наших краях, и я не стал бы в него стрелять, однако если бы он произнес, что хотел, то недосчитался бы нескольких зубов.

— Никаких драк. Вы, кажется, забыли, Сакетт, что находитесь под арестом.

Не ответив, я отошел к костру и сел. Рядом лежали мои седельные сумки. Я покопался, вынул кружку и налил себе кофе.

— Ладно, капитан, — сказал я, — выкладывайте. За что меня арестовали?

— За убийство. За убийство Билли Хиггинса.

— Хиггинса?

— Мы нашли его труп на дороге в Юму. Его застрелили в голову.

— Между прочим, его ранили апачи, потом стали закидывать горящими щепками.

— Но вы убили его.

— Да, убил.

Вокруг костра собрались люди, и я, не опуская ничего, рассказал Льюистону все, что случилось в тот день. Кое-что он уже знал из нашего разговора в «Мухобойке», когда он предупредил меня о Катенни.

— Он умолял прикончить его. На его месте я бы тоже мечтал о смерти.

— Возможно. — Льюистон не отводил от меня жесткого взгляда. — Сакетт, разве неправда, что в течение многих лет ваша семья вела кровную вражду с семьей Хиггинсов? Что вы охотились друг за другом и убивали без предупреждения?

— Когда это было… — протянул я. — Во всяком случае, я не был дома с того дня, как началась война. Что же касается Хиггинса, я об этом даже не думал. Да и думать давным давно причин не было.

— Тем не менее, Билли Хиггинс убит вашей пулей. Должен предупредить вас, Сакетт, что эта история является достоянием гласности и в Тусоне ею недовольны. В городе у Хиггинса были друзья.

— Я же говорю…

— Скажете не мне, а судье.

Он отошел, а я остался сидеть у костра, уставившись в огонь. Я прошел много дорог и участвовал во многих сражениях. Дрался с апачами и Хэдденами, и вот арестован за преступление, которое по сути не было преступлением, но за которое меня могли повесить.

В Тусоне был лишь один человек, знавший о кровавой вражде Хиггинсов-Сакеттов.

Лаура Сакетт…