Глава третья

Капитан Левистон вздохнул.

— Вы можете пожалеть, что не убили его, мистер Сакетт. Это был Катенни, один из самых опасных и неуловимых апачей.

— Он был очень плох, капитан, и я к тому же не люблю убивать поверженных и беззащитных воинов.

Левистон улыбнулся.

— Понимаю ваши чувства, но боюсь, кое-кому они не понравятся. Есть люди, которые считают, что индейцев надо уничтожить всех до единого.

Сидевшая в противоположном конце комнаты блондинка явно прислушивалась к нашему разговору, хотя делала вид, что занята только едой.

— Капитан, я дрался с теми индейцами, потому что они на меня напали. Я их за это не виню, поскольку это их образ жизни. Они воевали всегда, во всяком случае, так утверждают самые старые индейцы пима и папаго. Они привыкли воевать, а мы привыкли отвечать им тем же самым. Когда-то побеждаем мы, когда-то они. До мирной жизни нам еще далеко.

Миссис Уоллен принесла нам с капитаном кофе, и мы несколько минут сидели, разговаривая об апачах.

— Вы служили в армии, мистер Сакетт?

— Да, воевал во время Гражданской войны. Участвовал в битвах при Шило и Уилдернесс… ну и еще кое-где.

— Вы могли бы оказаться полезным здесь. Когда-нибудь думали опять вступить в армию?

— Нет. Когда подошло время, я делал то, что обязан был делать. Теперь я воюю, только если не сумею убедить кого-нибудь оставить меня в покое. Да и с индейцами я дрался столько, что никакой армии и не снилось.

— Вы случайно не родственник конгрессмена Сакетта?

— Я его брат. Кстати, я приехал в Тусон поговорить с его женой.

Я глянул на блондинку, которая в это время смотрела на меня.

— Хочу отбить у апачей их сына.

— Их сына? — озадаченно спросил Левистон, но прежде чем он успел продолжить, его прервала Лаура Сакетт.

— Телль? Я Лаура Сакетт. Вы не пересядете за мой столик?

Я встал.

— Извините, капитан, — сказал я и, взяв чашку кофе, подошел к ее столу.

— Добрый день, мэм. Может показаться странным, что я мы не знакомы, но когда вы с Оррином поженились, я был на другом конце страны. Да и вообще мало слышал о вашей жизни.

— Садитесь, Телль. Нам нужно поговорить. — Она сжала мне руку и вкрадчиво посмотрела своими огромными голубыми глазами. — Давайте пока забудем о моем горе, Телль. Расскажите о себе. В конце концов, мы же родственники.

Нет лучше способа разговорить мужчину, чем посадить напротив него женщину, которая внимательно его слушает, поэтому через минуту я рассказывал ей о своей жизни, в основном, об Энджи, и как я нашел ее в высоких и безлюдных горах Колорадо, и как она погибла, и как я охотился за убийцей и попал в переделку.

Лаура часто одаривала меня своей приятной улыбкой. Кое-что в ее внешности мне не нравилось, но совершенных людей не бывает. У нее был маленький, крепко сжатый рот, иногда во взгляде проглядывало что-то жесткое, однако разговор с ней доставлял мне удовольствие, и я продолжал говорить.

Наконец она попросила проводить ее домой, и я с удивлением обнаружил, что приближается вечер, и офицеры уже ушли. Как только мы вышли из ресторана, она рассказала мне об Орри, как она назвала мальчика.

— Его похитили вместе с детьми Крида, — объяснила Лаура, — а армия ничего не может сделать. Я знаю, что если бы Оррин был здесь, он немедленно направился бы в Мексику и вернул сына, но я не могу его ждать, иначе будет слишком поздно. А потом я услышала, что вы в Юме. Вы моя единственная надежда, Телль.

— Сколько мальчику?

— Пять… Шестой. — Она помолчала. — Я должна предупредить вас, Телль, какое бы решение вы ни приняли, не стоит о нем распространяться. Военные не позволят вам пересечь границу ни под каким предлогом. Сейчас они ведут переговоры об объединении сил с мексиканской армией, чтобы уничтожить апачей. Индейцев хотят атаковать прямо в их убежище в Сьерра-Мадре — и это еще одна причина, по которой нам нужно торопиться. Я слышала, что если на апачей нападают, они убивают всех пленных.

Я неторопливо шел рядом с ней, размышляя. Вряд ли мальчик выжил, но я не мог ей этого сказать. Как и то, что я всерьез подумывал отказаться от ее просьбы. Но мы, Сакетты, стоим друг за друга в любых обстоятельствах. Мальчик был Сакеттом и моим племянником.

Я подумал о тропе в Мексику и похолодел. Каждый дюйм этой тропы предвещал несчастье, и не только от апачей. Те края засушливые, воды мало, и хотя народ относился к нам хорошо, этого нельзя было сказать о местной полиции и армии. Они открывают стрельбу по чужим просто так, для забавы.

Где-то у походного костра мне рассказывали об украденных индейцами сыновьях Дэна Крида и еще одном мальчишке, но деталей я не знал, да и не важны они сейчас.

Мне нужно быть осторожным. Если военные узнают, что кто-то собирается в Мексику выручать пленных у апачей, можно считать, что на этом экспедиция и закончится. Они наверняка меня остановят любым способом.

Когда два правительства ведут переговоры, достаточно одного скандала, чтобы они прервались — мексиканцы, я имею в виду их армию, никогда не поверят, что я прибыл на их территорию сам по себе, особенно с моей фамилией и моей репутацией.

С Лаурой я чувствовал себя смущенно. Я не умел разговаривать с женщинами и не понимал их, за исключением Энджи. А Лаура с ее кружевами, светлыми волосами, изящными кружевными перчатками без пальцев, да еще с этим зонтиком от солнца… Я простой деревенский парень, и не привык к таким штукам.

— Так вы мне поможете? — Лаура остановилась у двери, и положила ладонь мне на руку. — Телль, вы моя единственная надежда. У меня здесь больше никого нет.

— Сделаю все, что смогу. — Стоя с ней на крыльце, ощущая на себе взгляд больших голубых глаз, я пожалел, что не могу превратиться в троих людей, чтобы сделать еще больше. — Не забывайте, мэм, что действий апачей предугадать нельзя, особенно в отношении пленников. Не надейтесь на многое.

— Он еще такой маленький.

Я подумал, понимает ли она, во что меня впутывает, но тут же отогнал эту мысль. Я не имел права думать о себе. Откуда она знает, что меня ждет на тропе в Сонору? На узкой тропе, похожей на дорожку в аду, где мучительная смерть ожидает за каждым поворотом, в любой момент? Чтобы знать такие тропы, на них надо побывать. Я представил себе едва заметную ниточку тропы, вьющуюся по жаркой пустыне под медно-желтым раскаленным небом. Под ногами песок, а вокруг — множество разных кактусов и колючий кустарник, под которым прячутся гремучие змеи, ящерицы и всякие ядовитые твари, не говоря уж об индейцах и преступниках.

Неожиданно в голову пришла мысль.

— А почему Оррин так далеко отпустил вас с сыном?

Лаура печально улыбнулась.

— У меня в Калифорнии умер отец, Телль, мне пришлось ехать на похороны. Больше у него никого не было. Когда я узнала, что с детьми путешествовать опасно, я оставила Орри здесь… Думала, что в Тусоне он будет в безопасности.

В общем-то это имело смысл. И все же многое меня беспокоило, но не в моих привычках раздумывать над деталями. Если дело срочное, за него надо приниматься немедленно. Имея описание мальчика и его одежды, я решил, что нужно собираться в дорогу.

Лаура стояла у двери, ее белое платье выделялось на фоне глинобитной стены, как лучик света. Уходя, я оглянулся — она смотрела мне вслед.

Меня тревожило, что все это свалилось на мою голову слишком неожиданно, у меня не было времени обдумать предстоящее путешествие. На тропе, где вокруг будут шнырять индейцы, мне будет не до этого. Тем не менее кое над чем поразмышлять стоит.

Хуже всего было то, что у меня оставалось мало денег. Что бы ты ни собирался предпринять, за это нужно платить. Мне же придется потратить не только деньги, но и пролить пот, а может и кровь.

У меня в кармане лежало двести долларов, их я копил много месяцев. Седло и коня я потерял в схватке с апачами. Лошадей, на которых мы приехали в Тусон, придется отдать, мы позаимствовали их на время.

Поэтому мне нужна лошадь и снаряжение, не помешает и вьючная лошадь, если у меня хватит наличных.

Я хотел купить хорошее подержанное седло, и на это была причина. У меня и в мыслях не было появляться на земле апачей на жутко скрипящем новом седле. Вообще-то любое седло скрипит, и звук этот довольно приятный, но когда рядом апачи, лучше ехать в полной тишине и даже не дышать.

Мне понадобится не только седло, но и пара седельных сумок, фляжка, пончо, одеяло, запасной оружейный пояс и немного еды. Придется жить на подножном корме, который я смогу раздобыть без выстрелов. Как только пересеку границу, двигаться нужно беззвучно, как призрак.

Когда я вошел в салун «Кварцевая скала», Тампико Рокка был там. Я подошел к его столику и сел. Он наклонился ко мне.

— Джон Джей уезжает сегодня вечером. По-моему, у него неприятности.

— Какие?

— В Техасе у него были проблемы. Бэттлс их решил и остался в живых. Два брата убитого с друзьями приехали в Тусон. Бэттлс сказал, что не хочет больше стрельбы.

— У него нет денег, верно? — Я засунул руку в карман. — Мне надо покупать снаряжение для Мексики, но я могу дать ему долларов двадцать.

Рокка покачал головой.

— Это не то, что я хотел сказать, amigo. Он встретит нас на выезде из города. Он велел мне передать тебе, чтобы ты не вздумал ехать в одиночку. Мы едем с тобой, приятель.

— Послушай, это моя проблема, а вам, ребята, вовсе не обязательно ехать. Там будет нелегко.

Тампико рассмеялся.

— Приятель, ты говоришь с Роккой, а не с безусым юнцом. Я — Рокка, наполовину апачи, знаю все их уловки, потому что жил с ними. Знаю, куда они ездят. Знаю, как живут. Я тебе понадоблюсь, дружище.

Ну, я просто остался сидеть, не зная, что ему ответить. Я и без того неразговорчивый, а в такие моменты и вовсе не могу подобрать слова. Поэтому я просто посмотрел на него, а Рокка усмехнулся и заказал еще пива.

Салун наполнялся посетителями, и все они были лихими парнями. Никто и не говорил, что в «Кварцевой скале» собираются аристократы. Господа ходили в салун напротив, в «Конгресс Холл». А здесь был народ попроще. Сюда заходили выпить и перекинуться в картишки крепкие и крутые, много повидавшие и много пережившие ребята, а если в «Кварцевую скалу» входил человек с шестизарядником и охотничьим ножом, он носил его не для показухи, а для дела. В общем, это было то еще место, во всяком случае, когда хозяином был Фостер.

Мы допивали по второму стакану пива, когда в салун вошли четверо.

Рокка спокойно выпрямился и отодвинул стул, чтобы крышка столика не помешала выхватить револьвер. Похоже, что-то намечалось, а у меня не было настроения встревать во всяческие переделки.

Судя по виду, они только что приехали в город и были тертыми парнями, похожими на голодных волков. Все четверо навалились животами на стойку и заказали выпивку, а когда получили ее, повернулись лицом к залу и стали рассматривать посетителей.

— Это те, кто ищет Джона Джей, amigo. По-моему, им известно, что я его друг.

Все четверо направились к нам и каждый в салуне почувствовал запах опасности, который они несли.

Они подошли к нашему столику и встали напротив. Все были вооружены и носили револьверы так, как носят их люди, не раз бывавшие в перестрелках.

Я поудобнее поставил ногу. Вторая как лежала на краю свободного стула, так и осталась лежать.

— Эй, ты! — Мужик с пышными усами ткнул пальцем в Рокку. — Ты, мексикашка. Говорят ты друг парня по имени Бэттлс.

Рокка был похож на свернувшуюся для броска гремучку. Он глянул на них и улыбнулся. Ни один мексиканец не любит, чтобы его называли мексикашкой. Меня много раз называли гринго, и я от этого не умер, других же такое обращение бесило. Рокки тоже. Я его не винил. Очень легко говорить, что неприятностей можно избежать, но эти четверо сами нарывались на неприятности, и отступать не желали.

— Да, сеньор, — мягко ответил Рокка, — я имею честь быть другом Джона Джей Бэттлса.

— Тогда, мексикашка, мы просто убьем тебя, поскольку его здесь нет.

Я посмотрел на этого человека и сказал:

— Я тоже его друг.

Замечание мое прозвучало как бы между прочим, словно я ничего такого сказать не хотел, но они все поняли и повернулись ко мне, а я, простой с виду парень в поношенной замшевой рубашке и побитой непогодой шляпе, остался спокойно сидеть.

— Ты тоже хочешь получить? — снова заговорил человек с пышными усами.

— В Техасе, — начал я, — можно проехать много длинных миль и не увидеть ничего, кроме травы и неба. Там текут ручьи, поэтому можно выращивать скот. Здесь, в Аризоне, есть прекрасные леса и великолепные луга со студеными горными ручьями…

— Ты что мелешь? — спросили усы. — Ты что, спятил?

— Просто задумался о том, каким надо быть дураком, чтобы бросить такие места и приехать черт знает куда, чтобы доказать, какой ты крутой. То есть, я хочу сказать, что у вас, ребята, есть выбор. Можете вернуться к стойке, допить виски и поехать к таким замечательным горным ручьям и лугам, где растет высокая трава.

— Или?..

— Или останетесь здесь и завтра будете подпирать траву из-под земли.

Все четверо уставились на меня, пытаясь отгадать, то ли я простой болтун, то ли действительно крутой. Я парень терпеливый и не против того, чтобы дать человеку возможность отступить. Если бы они разговаривали с Тайрелом, их бы уже тащили на кладбище. Подвыпившие люди часто треплят языком, сами не зная что, и вдруг понимают, что попали в беду, жалея о сказанном. Я давал им шанс избежать драки.

Они им не воспользовались.

Высокий парень с моржовыми усами поглядел на меня и сказал: — Я Арч Хэдден, — словно думал, что я сожмусь от испуга.

— Рад с вами познакомиться, мистер Хэдден, — мягко произнес я. Придется запомнить имя, потому что я сам напишу его на могильном кресте.

Он вспыхнул от злости, но в то же время было заметно, что спеси у него поубавилось. Он пришел, чтобы завязать драку, а мои разговоры его немного охладили. Ко всему прочему, я не слышал о нем, да и вообще не придавал значения никакой репутации ганфайтера.

Рокка не вмешивался в разговор, он спокойно сидел, но я не зря прошел с ним по тропе от Юмы и знал, что с ним лучше не связываться. Арч Хэдден тем временем опять попытался завестись.

— Я пришел, чтобы пристрелить этого мексикашку, и я это сделаю.

Рокка поднялся одним плавным, легким движением.

— Тогда начнем?

Человек с пышными усами, похоже, успел принять в городе несколько стаканчиков и не блефовал. Его рука рванулась к револьверу, а я резко вытянул ногу. Стул воткнулся ему в ноги, он упал на Хэддена, а я выстрелил в крайнего справа. Я услышал, как грохнул еще один выстрел, а затем мы с Роккой направили револьверы на Хэддена и его брата. Один из них не успел еще выпрямиться, поднимаясь с пола, второй стоял на одном колене.

— Вы, ребята, сами виноваты, — сказал я. — Мы не просили вас затевать перестрелку. Теперь двое из вас мертвы.

Они не до сих пор не заметили трупов, а когда увидели, внезапно протрезвели.

— Арч, — сказал я, — может ты и считаешься крутым там, откуда приехал, но слишком уж далеко ты заехал. Прими мой совет и возвращайся домой.

Рокка нашарил за спиной стакан с пивом и, не отводя от них взгляда, выпил его. На другом конце салуна из-за стойки вышел Фостер.

— Шли бы вы лучше отсюда, пока не пожаловал шериф. Мне здесь стрельба не нужна. Она плохо сказывается на делах.

— Ясное дело, — сказал я, убрал револьвер в кобуру и не торопясь, направился к двери.

Тампико Рокка назвали мексикашкой, поэтому он задержался. Он осторожно поставил стакан на стол и улыбнулся.

— Пусть оружие останется у вас, — сказал он, — мне хочется встретиться с вами еще раз, сеньоры.

На улице мы нырнули в проулок и замерли, прислушиваясь к шагам. Ничего не услышав, отправились дальше.

У корраля остановились. Рокка, облокотившись на жерди изгороди, свернул сигарету.

— Спасибо, приятель, — сказал он, потом добавил: — А ты быстро стреляешь, amigo. Очень быстро.

Загрузка...