Одинокие сердца (СИ)

Глава 15

Полина не могла объяснить причину своего беспокойства. Несколько раз измерила давление, прислушивалась к ощущениям, но с ней точно было всё в порядке, и всё же, как говорят, — душа оставалась не на месте. Это чувство скручивало живот, она отчаянно нуждалась в глотке свежего воздуха и подумала, что надо бы прогуляться.

Может, это из-за того, что утром так быстро согласилась на завтрак?

Но если бы не сделала этого, Костя бы замучил её своими приставаниями и разговорами, которые чем дальше, тем сильнее забирались под кожу, препарируя, как подопытную лягушку.

Вот только завтрак давно миновал, а от бывшего мужа не было ни слуху ни духу. Стоило искать в этом положительные стороны? В конце концов, расстояние хорошо влияет на завершение отношений. В случае с Полиной было бы отлично, если бы миновало лет семь, восемь. Она бы точно, завидев Догова издалека, воспринимала бы его как давнего знакомого, с которым все нити и связи оборваны.

Но всё происходило по-другому. Нанесенные душе раны чувствами, обидами и несбывшимися желаниями всё ещё были оголены и не покрылись и легкой пеленой отчуждения. Она воспринимала Костю как раньше — чувствуя всем своим естеством.

Когда в спальню постучали, Полина вздохнула с облегчением.

«Наконец-то пришёл», — подумала она, открывая двери.

Но на пороге стояла обеспокоенная сиделка Ираиды Беркутовны.

— Я считаю… Боже, ставить в известность Ираиду Беркутову не стоит, в её состоянии… — пробормотала она приглушенным голосом.

— О чем? — спросила Полина на автомате, а сама ощутила, как пальцы на руках немеют.

— Константин попал в аварию и находится в больнице, — сообщала сиделка, сдерживая всхлип.

У Полины вмиг ушла земля из-под ног. Она ухватилась за дверной косяк, пытаясь удержать равновесие.

— Он… Он?.. — силилась произнести она одно сокровенное слово «жив».

— Не знаю, но его увезли в главную больницу, я пыталась дозвониться, но в справочной молчат и не дают никакой информации, — дрожащим голосом доложила сиделка. — Вот я и решила, может, у вас получится.

У Полины пересохло в горле, сердце бухало в ушах.

— Я… поеду к нему, — вырвалось у нее быстрее, чем она подумала об этом.

Собралась мгновенно, на эмоциях, с одной мыслью — главное, успеть, и помощь охранника Левы в доставке в больницу здесь оказалась как нельзя кстати. Она ни о чем его не спрашивала, ни почему Догов поехал один, ни как такое случилось. Охранники обязаны были смотреть в оба глаза, а они так опростоволосились. Её телефон гудел в кармане, но Полина не обращала внимания. Только бы быстрее.

Быстрее!

В приемном отделении ей не обрадовались, учитывая, что тут толкалось полно полицейских и репортеров, добавившихся к немалому количеству пациентов, ожидающих в коридоре. В общем, в полном хаосе она кое-как пробралась к медицинской сестре.

— Вы кто? — устало спросила та.

— Я… ж-жена… — соврала Полина, — Догова.

Медсестра нахмурилась, глянула на её живот, будто Полина могла прятать там видеокамеру.

— Палата четырнадцать, десятый этаж, — сообщила она.

Уехать на верхние этажи оказалось тоже не самой легкой задачей и больше походило на квест. Лифты всегда оказывались переполнены. На беременность никто внимания не обращал, и место ей уступили не сразу. А потом кабина ползла вверх со скоростью черепахи, останавливаясь на каждом этаже.

Полине чуть плохо не стало от мучившего её беспокойства. Она кусала губы и надеялась, что Костя находится хотя бы в сознании.

Что она ему скажет, сама не знала, да и не думала в принципе, лишь бы увидеть живым и…

Она запнулась на месте, когда, открыв двери, застала рядом с сидящим на кровати Костей адвоката, советовавшего ему в данной ситуации воздержаться от интервью. Догов выглядел вполне нормально, только бледным, да и в медицинской пижаме казался немного худым. Никаких проводов с электроникой и поддержкой жизнеобеспечения в палате, ни крови, ни синяков на бывшем супруге не было.

Костя резко обернулся, и, судя по взгляду, явно не ожидал её увидеть.

— Что ты здесь делаешь? — неверяще спросил он, поднимаясь с постели.

— Я… — Полина вдруг поняла, что поступила опрометчиво.

Примчалась в больницу, не узнав подробности, не выяснив всё, что случилось на самом деле. Но оттого, что она увидела Костю именно таким: здоровым и живым, в кровь выплеснулась такая порция эндорфинов, что захотелось кричать.

Она без слов кинулась к нему и схватила в объятия. Именно так. Сжала широкие плечи, уткнувшись носом в тёплую выемку на шее. Вдыхая знакомый и успокаивающий запах, будто самка животного, узнающего свою пару. И ощутила, как ладони Кости сомкнулись на её спине.

— Поговорим позже, Дим, — попросил Догов адвоката, и Полина услышала удаляющиеся шаги.

Дверь закрылась, они остались в палате вдвоем. В наступившей гробовой тишине Полина отчетливо слышала своё глубокое дыхание и даже тихие всхлипы.

— Со мной всё хорошо, — нарушил молчание Костя, не убирая рук, — я просил никого не приходить, но… я безумно рад тебя видеть.

— Когда просил? — отстранилась Полина, вглядываясь в бледное лицо.

Нет ни одной царапинки. Чистый, выбритый, только волосы грязные, а ещё чувствуется запах сырости.

— Пару минут назад звонил домой.

Полина в это время находилась в дороге и смутно помнила, звонил ли её телефон, но в сущности, какая теперь разница? Она вздрогнула, когда ощутила руки Кости на лице. Он провёл кончиками пальцев по щеке, спустившись к губам… Её пронзила невольная дрожь, и Полина отпрянула.

— Хорошо… — она стала оглядываться, — как ты здесь оказался? Что произошло?

Костя вздохнул, складывая руки на груди, словно пряча. Казалось, говорить об этом он не хочет.

— Случайность, — ответил он уклончиво.

— Это из-за тех бандитов?

Догов снова вздохнул и отрицательно мотнул головой.

— Я ведь говорил тебе, об этом не беспокойся, — попросил он, — лучше ответь мне, почему ты пришла?

Полина смутилась. И это чувство было даже для неё странным. Стадию смущения они, кажется, не проходили никогда.

Если только принять за данное состояние пару минут перед самым первым поцелуем. Но это было так давно, что она не помнила точно.

— Потому что беспокоилась, — призналась Полина.

— И только?

Не только. Беспокойство не толкает к человеку, к которому равнодушен, не заставляет нестись на всех парах и молиться о его здравии.

— А что ты хочешь услышать ещё?

Костя поджал губы, будто хотел что-то сказать, но резко передумал.

— У тебя точно всё в порядке? — снова уточнила Полина, стараясь увести разговор в более актуальное направление.

— Да, отделался лёгким испугом.

Создалось впечатление, что он всё сказал и больше ему сообщить нечего. Понятно, что таким образом он оберегал ее от ненужных волнений, но от недосказанности ещё больше хотелось рвать на себе волосы.

— Костя, я не больна и лишние знания не повредят моей беременности, наоборот, если я буду знать, чего ждать, мне будет легче.

— Это не то, о чем ты должна беспокоиться, — безапелляционно уверил Костя, — я позабочусь об этих внешних факторах, а ты… — он посмотрел на её живот, — будь в порядке.

— Доверие, доверие, — Полина толкнула его в плечо, — сам говоришь одно, а делаешь другое.

Она всхлипнула. Правда, что ей ещё тут делать? Костя явно живее всех живых и не нуждается в её присутствии. Даже говорить об этом не хотел.

Полина развернулась, собираясь уйти, но Костя вновь перехватил её за плечи и прижал к себе, так что все её слабые попытки вырваться были пресечены мгновенно.

— Зачем тебе это знать? — умоляющим тоном произнес Костя. — Тебе станет легче от того, что тормоза моей машины испортили? Что некоторые ублюдки не просто хотят запугать меня, а угрожают жизни мне и моим близким?

Полина прикусила губы, сминая в кулаках хлопковую рубашку на груди бывшего мужа.

— Но почему? — шепнула она. — Что ты наделал? Вроде, пока мы были женаты, ты ни с чем таким не был связан. Когда ты успел вляпаться?

— Вот и я о том же.

Полина слышала, как гулко стучало сердце Кости. Где-то на подсознательном уровне чувствовала, что он тоже растерян и зол, что чего-то не знает. Они так и простояли в обнимку, пока в палату не вошёл лысоватый лечащий врач, на ходу вытаскивая из нагрудного кармана идеально выглаженного халата ручку.

— Вижу, вы полностью восстановились, — улыбнувшись, пошутил он и захлопнул историю болезни, — и я не нахожу причин вас держать здесь дальше. Думаю, прессу вам будет проще сдерживать возле своего дома.

— Вы правы, — быстро согласился Костя.

Полина и не заметила толком, как они с Договым оказались в машине.

— Что скажешь, Лев? — спросил Костя у охранника.

— Около трёх часов ночи были перебои с электричеством в гараже, — доложил тот, отъезжая от больницы, — уверен, именно тогда ваша машина и подверглась несанкционированному вмешательству.

— Камеры?

— Записи просмотрели, но действовали профи, лиц нигде не засветили, и что к машине подходили, мы поняли исключительно по секундной вспышке фар.

Полина сжала ладонь Кости, который хмуро глядел в окно, но на её жест автоматически отреагировал, поднёс к губам ладонь и, посмотрев на неё, улыбнулся.

— Я обещал тебе завтрак, — как ни в чем не бывало напомнил он, будто с охранником только что обсуждал погоду.

Полина отрицательно качнула головой.

— Не нужно, я…

— Я безумно голодный, — вздохнул Костя, — так что давай хотя бы поужинаем вместе.

Ей ничего не оставалось, как согласиться, к тому же она давала согласие. Ещё утром.

Дома их встретила заплаканная сиделка.

— Я целый день уберегала вашу матушку от негативных новостей о произошедшем, но она как чувствовала… Сейчас я дала ей успокоительное, и, слава богу, с вами всё в порядке, — по-доброму обняла она Догова.

В такой момент Полине даже стало стыдно, что она думала о Косте, как о «монстре». Хотя, это с какой стороны посмотреть. Сейчас она не хотела думать ни о чем плохом, что между ними было.

Костя наведался к матери, пробыл в её комнате какое-то время, а когда вернулся, зачем-то спросил:

— Мои вещи в комнате… не возражаешь, если я приму душ и переоденусь?

— Это же твой дом… — непонимающе пожала плечами Полина, когда они оказались в спальне.

Догов взъерошил волосы, и тоже рассеянно кивнул.

Когда Полина услышала шум воды, то отчего-то не стала уходить.

Мало ли, вдруг Косте станет плохо? Бывает так, что тревожные симптомы появляются позже. Особенно при травме головы.

А была ли у Кости травма головы?

Полина так и села. Она оказалась безумно рассеянна в этот вечер. Увидела, что живой, и сразу все вопросы по поводу здоровья отпали.

Внезапно, заглушая шум воды, послышались звуки тяжелого падения. Полина сорвалась с места.

— Костя… — распахнула она двери ванной, полной запаха хвои, мутного, теплого пара.

Догов повернулся, убирая с лица мокрые волосы. Посмотрел на неё вначале обеспокоенным взглядом, который вмиг стал совершенно другим. Под этим взглядом по телу Полины прошлась дрожь. Она невольно застыла, глядя на мокрую кожу, знакомые рельефы. С эрекцией у Кости всегда всё было в порядке, даже сейчас.

— Я подумала… услышала звук…

Костя вытер лицо и неожиданно резко притянул к себе, встаскивая под тёплые струи. Полина взвизгнула, но сразу же утихла, ощутив ладони бывшего мужа даже сквозь намокающую одежду.

Он смотрел тяжело и так, словно едва сдерживался.

Полину пробила мелкая дрожь то ли от воды, то ли от ласковых касаний. Она сглотнула, глядя в глаза Кости, лицо которого стало непозволительно близко.

— Я… я беременна, — зачем-то шепнула она.

Костя сморгнул, его губы приподнялись, и он улыбнулся.

— Поверь мне, я знаю. И от этого хочу тебя ещё больше, — вкрадчиво признался он.

Поля охнула, когда жадные губы припали к её губам. Костя целовал в своей любимой манере: властно, грубо, напирал, не оставляя маневров к отступлению. Полина сама поддавалась, чувствуя, как мгновенно слетает с катушек и оставляет своё благоразумие где-то там, за дверями этой комнаты, этой жизни.

Сама цеплялась за мокрые плечи, отдаваясь и открывая рот для его языка, его дыхания. Полина не заметила, как Костя клацнул краном, перекрывая воду. Горячий пар всё ещё согревал, а поцелуи не прекращались. В них было что-то дикое и тоскливое.

— Я скучал, — тихо шепнул Догов между прерывистым дыханием ей в губы.

Полина не верила, но и ничего не ответила. Это была инерция её неостывших чувств, её страха за его жизнь и память о прекрасных и чувственных мгновениях.

Она посмотрела на его влажное от воды лицо, провела по гладким выбритым щекам и снова обняла.

Пускай это будет иллюзией. Сегодня, сейчас. Она же всего лишь женщина, одинокая и жаждущая любви.