Одна на миллион

12

Я покинула номер и не спеша направилась в сторону шатра, белеющего среди сосен. Оттуда доносились музыка, голоса, смех. Празднество, видать, было уже в самом разгаре. Я подошла ближе.

Со сцены какой-то господин в годах, толстый и лысый, толкал торжественную речь, восхваляя отца и его драгоценное детище – завод металлоконструкций. Точнее, его промышленный холдинг «Мегатэк». Сам завод был построен ещё во времена СССР и успешно функционировал до перестройки. Потом зачах и развалился. Отец купил его за гроши и реанимировал: влез в долги, закупил немецкое оборудование, наладил производство, организовал каналы сбыта, ну и так далее. И теперь тот завод разросся до холдинга и денежки текут рекой.

Толстый господин рассказывал, как это приятно – иметь дело с таким надёжным партнёром, поздравлял, желал успеха, роста, процветания. Потом толстяку хлопали, пока он грузно спускался со сцены. Лысина его лоснилась от пота. Он промокнул её и мясистое лицо клетчатым платочком.

Отец приподнялся из-за стола, шагнул к нему, заключил на миг в объятья, а затем увидел меня, и улыбка его застыла. Моя же, наоборот, расцвела.

Та самая седая, что до этого отчитывалась о почти полной боевой готовности к празднику, подсуетилась: подлетела ко мне, отпустила какую-то любезность, подвела к столу отца, где, кроме него и Веры, сидели ещё две солидные семейные пары и одинокий старец.

Ну, строго говоря, он, конечно, не старец. С виду, может, лет на десять старше отца, но лично для меня один чёрт – шестьдесят ему лет, семьдесят или сто.

Отец представил им меня: дочь, Лина. Мне их представить не сподобился. И вообще стал вдруг смурной. Вера и остальные дамы тоже ощутимо напряглись, зато мужская половина заметно оживилась и повеселела. Начали наперебой ухаживать, вопросами засыпали:

– Линочка, а сколько вам лет?

– А вы где-то учитесь? Работаете?

– А почему мы раньше вас не видели?

– Позвольте угостить вас шампанским.

– Сергей, мы и не знали, что у вас такая красавица-дочь.

Да, без комплиментов тоже не обошлось. Особенно старался одиночка: ах, какие руки! Какой точёный профиль! Какие глаза!

Сам при этом взгляд не отводил от лифа.

Женатые тоже распушили хвосты. И получаса не прошло, как их супруги возненавидели меня настолько люто, что больше не могли это скрывать за благопристойным выражением лиц. Если бы музыка не играла достаточно громко, наверняка я бы услышала скрежет их зубов. Дуры. Очень нужны мне их потасканные мужья.

Вера краснела, бледнела и тушевалась. Отец украдкой метал в меня красноречивые взоры, старался привлечь внимание мужчин, заводил какие-то серьёзные разговоры, но стоило мне улыбнуться, просто улыбнуться, хотя нет, не просто, а чуть-чуть загадочно, как те сразу резко глупели.

Однако вскоре мне этот спектакль надоел. Я хотела досадить отцу – я ему досадила, вряд ли он ещё когда-нибудь отважится вытащить меня на подобное мероприятие. Но сидеть весь вечер в компании престарелых донжуанов и их жён-фурий – крайне сомнительное удовольствие.

Мне стало скучно, чудовищно скучно. Я даже преступила грань, которую сама себе обозначила и мысленно поклялась не преступать: выпила два бокала шампанского. Или три?

Однако теперь лишь в голове шумело. Но весело не стало. Ничуть.

Единственное, что забавляло – видеть, как исходит гневом отец, но вовсю пытается не подать и виду, потому что кругом люди, кругом праздник. Нет, это даже не забава. Это чистейший адреналин. И как бы оно ни было глупо и бессмысленно, тем не менее это эмоции, от которых играла кровь и которых последнее время мне катастрофически не доставало.

Однако адреналин, как известно, бурлит сильно, но недолго. Не прошло и полвечера, как снова навалилась тоска. Я уже не слушала старца, который обнаглел настолько, что предложил уединиться. Правда, тут же заверил, что ничего такого я думать не должна, он зовёт просто поговорить.

Тут уж я не удержалась. Изобразила разочарование:

– Просто поговорить? А вы мне показались более смелым и решительным.

– Так и есть, – взволнованно зашептал на ухо старец. – Богиня… Линочка, я с вами будто снова стал молодым и безрассудным.

Тут я хотела съязвить, но осеклась – случайно посмотрела на один из столиков и напоролась на чей-то пристальный взгляд.

Это был мужчина, молодой, черноволосый. И смотрел он на меня совсем не так, как старец и женатые. От их приторно-масляных взглядов делалось тошно. А у этого глаза горели огнём и прожигали насквозь. Не знаю, как объяснить, но именно насквозь! Так, что внутри становилось горячо и как-то неспокойно. И сердце растревожено заколотилось.

Ну, это, наверное, шампанское так действует. Я ведь уже давно выросла из того возраста, когда взгляды мужчин могут так разволновать. Да, определённо – шампанское. Потому что даже щёки, почувствовала я, полыхнули румянцем, как у малолетки.

А ещё этот парень показался мне смутно знакомым. Нет, я точно его где-то видела. Но где и когда?

Я снова посмотрела на него и снова поймала его взгляд.

Смуглый, черноглазый брюнет, смазливый, даже на мой строгий вкус. Нет, никак не вспомнить.

Тогда включим логику: раз он здесь, значит, либо партнёр, либо отцовский сотрудник. Ни с теми, ни с другими я, по идее, в жизни не пересекалась. Да и где бы?

Я имею весьма смутное представление, где находится отцовский завод, а уж где располагается головной офис – вообще без понятия. Никогда не интересовалась и никого до сегодняшнего дня из его сотрудников не встречала, ну если не считать шофёра, прислугу…

И тут меня пронзило: это же он приезжал ко мне в Геологи вместе с отцом. Продукты мне привозил. Ну, конечно, он! Черноглазый! Ещё один отцовский водитель! Или охранник? Плевать, в общем-то. Пялился, стоял в дверях, думал, наверняка, всякую ерунду про меня. Ну, я его не осуждаю, если взглянуть со стороны, то картина тогда и впрямь была очень далека от благопристойности.

Зря я его вспомнила. Память – враг мой. Его взгляд и сразу-то меня нервировал, а сейчас так вообще стало не по себе. Не то, чтобы я его очень стеснялась, но после того памятного утра, когда он имел счастье лицезреть меня полуголой, косматой, с похмелья, в постели с Киселёвым, да ещё и среди жутчайшего бардака, предпочла бы больше с ним не встречаться никогда. Однако, подлец, красив! Ну это вот точно шампанское во мне говорит, потому что я не падка на красавчиков.

Я сделала вид, что больше его не замечаю, но сама же при этом понимала, что какого-то чёрта стала вести себя неестественно. Так всегда бывает, когда слишком стараешься.

А я ещё и взгляд его ощущала на себе даже тогда, когда не смотрела в ту сторону. Он как будто физически касался, обжигал, просачивался под кожу.

Старец продолжал мне нашептывать, что потерял голову, а я едва его слушала. А потом вдруг это чувство исчезло. Раз и всё. Но что странно – сначала оно волновало, вызывало внутренний дискомфорт, а когда исчезло, возникло ощущение пустоты.

Я повернулась к столику черноглазого.

Он и правда больше не смотрел на меня. Он беседовал с какой-то блондинкой в голубом. Упс… не просто беседовал, а держал её за руку.

Блондинка при этом не смущалась и не кокетничала. Что-то ему говорила и вполне буднично. Значит, телесные контакты у этой парочки – дело привычное.

Некрасивая, злорадно подумала я, отыскав в её внешности за секунду дюжину изъянов.

Затем выдохнула, отвернулась и расслабилась, стараясь не замечать необъяснимой лёгкой досады.

Нет, ну какая досада? Бред же!

Меня бы ещё отцовские водители, ну или кто он там, не волновали! Всё, с шампанским надо завязывать.

– Линочка, – сипел мне в ухо старец, – только дайте знак. Я готов.

– К чему? – раздражённо поинтересовалась я, окончательно утратив нить разговора. – К труду и обороне?

– Хоть к труду, хоть к обороне, – закивал он. И глаза стали ещё маслянистее. Фу.

Не шутки ради, а просто потому что надоел, я ему прошептала в ответ:

– Хорошо. Ждите меня возле административного корпуса.

– Да, да, буду ждать.

– Ну всё, идите. Я подойду чуть позже, чтобы это не выглядело подозрительно.

Ну он тоже гений конспирации – резко перестал со мной общаться, включился в разговор отца, пару раз ему поддакнул, а потом, извинившись, поднялся из-за стола.

– Отойду ненадолго. Важный звонок, – для убедительности даже вынул из кармана пиджака айфон и потрусил в сторону административного корпуса.

Под навесом началось оживление. Это официанты сновали между столиками, подавали горячее. А к нашему столику подскочила Седая:

– Сергей Иванович, вам слово. Алаверды, так сказать.

Отец крякнул, встал и медленно направился за ней. Тяжело поднялся по ступенькам, прошёл на середину сцены, покряхтел в микрофон, покашлял и зарядил ответную речь. Безусловно, подготовленную.

Его слушали внимательно, даже гул поутих, хотя говорил отец неважно: громко, медленно, скрипуче, с паузами не к месту и левыми междометьями. И вообще ничего интересного или нового не сказал – одни лишь общие, банальные фразы, которые, к тому же, местами переврал, ну либо его спич-райтера надо гнать взашей учить великий и могучий.

– Все мы – единая команда. Вклад каждого работника неоценим. Добросовестно выполняя свою работу, и неважно в офисе или в цехах, завод укрепляет свою мощь…

Я, честно, далеко не граммар наци, но такого уж просто не выдержала. Сообщила Вере, что пойду прогуляться.

– Линочка, может, пойти с тобой? – забеспокоилась моя мачеха.

Ну да, только компании Веры мне для полного счастья не хватало. Однако вслух я сказала вежливо и с чувством:

– Нет, ты нужна папе. Я просто отдохну от шума и приду.

Дамы смотрели на меня одновременно с неприязнью и облегчением.

– Возвращайтесь скорее, Линочка! – пожелал один из женатых мне в спину.