Одного раза недостаточно

Глава восьмая

Когда Дженюари пришла в «Пьер» на воскресный ленч, Майк готовил «Кровавую Мэри». Она уже видела отца, но это была ее первая встреча с Ди после их возвращения из Лондона. Ди отложила номер «Тайме» с кроссвордом и подставила щеку Дженюари.

— Сама не знаю, почему я ломаю голову над этой ерундой, — сказала Дидра. — Начала вчера вечером и заснула. И разгадав полностью кроссворд, нечем гордиться. Я знала скучнейших людей, которые делали это мгновенно. Конечно, большинство пользовалось словарем. Но это обман. Ну… садись и расскажи нам о своей работе. Ты получаешь от нее удовольствие?

— Да. Мою статью взяли. Я ужасно рада. Конечно, ее отредактируют — я слаба в пунктуации, — но Линда и другие редакторы одобрили мой материал. Думаю, он и вам понравится.

Ди улыбнулась:

— Надеюсь, ты не настолько серьезно относишься к своей работе, чтобы пренебрегать из-за нее светской жизнью.

— Да, я встаю каждое утро в семь. И редко ухожу из редакции раньше семи вечера.

— Это рабский труд, — сказала Ди.

— Ты похудела, — заметил Майк, протягивая бокал дочери. — Наверняка забываешь поесть.

— О, я не голодаю. Вчера вечером я съела грандиозный обед… с вишневым пирогом. Я была с Дэвидом. На лице Ди появился лишь вежливый интерес.

— И как поживает мой красивый молодой кузен?

— Хорошо. Мы ходили в «Сент-Реджис» смотреть Веронику.

— Веронику? Она еще выступает со своей жалкой имитацией Эдит Пиаф? — спросила Ди. Дженюари пожала плечами.

— Я никогда прежде ее не видела. У Вероники превосходный номер. С нею выступают три русских танцовщика. Молодые люди. И одному из них сделали операцию по изменению пола. Он был девушкой, а стал мужчиной.

— Послушай, Дженюари…

В голосе Ди прозвучал мягкий укор.

— Не стоит пересказывать грязные сплетни подобного рода. Я знаю, твой журнал обожает их смаковать, но…

— Вы правы. Я бы хотела написать о превращении Нины в Никласа. Вчера я сделала для этого все!

— Не говори мне, что ты беседовала с этим существом!

— Конечно. Наверху, в «люксе» у Вероники. Ди поставила свой бокал.

— Но как ты туда попала? Дэвид знаком с Вероникой?

— Нет… она — подруга Карлы.

— Карлы! — повысила тон Ди.

— Да. Понимаете, Дэвид заказал столик на двоих, и он оказался расположенным за колонной. К нам подошел молодой грек. Представившись, он сказал, что сидит со своим другом и Карлой. Она предложила нам присоединиться к их компании. У нее был чудесный стол в нише, откуда прекрасно видна сцена. Карла так красива. Я засмотрелась на нее и едва не пропустила Нину-Никласа. После шоу Карла повела нас к Веронике. Там был Нина-Никлас. Она… он… говорит об этом без стеснения. Линда обещала повысить мой оклад, если я возьму у него интервью для «Блеска». Но Нина-Никлас сказал, что многие журналисты просили об интервью… даже предлагали заплатить.

— Я думаю, тут надо сыграть на тщеславии. Пообещай ему или ей, что ведущий фотограф сделает цветной фотоочерк и отдаст снимки и негативы. Предложи Нине-Никласу костюм от Кардена… существует много способов соблазнить человека.

Дженюари вздохнула:

— Наш бюджет это не позволяет.

— Дженюари, — вмешалась Ди, — скажи мне, что было после шоу?

— Мы выпили в «люксе» у Вероники и…

Сэди, войдя в комнату, сообщила, что ленч готов. Они прошли в столовую. Подавал еду Марио. Майк настоял на том, чтобы Дженюари взяла себе сосиски.

— Они пойдут тебе на пользу. Ты слишком худая. Ди добродушно улыбнулась и произнесла:

— Ты рассказывала нам о Веронике.

— А… да…

Дженюари проглотила кусочек сосиски.

— Мы словно перенеслись в другую страну. Все говорили с разными акцентами. Вероника — с французским, Карла — с каким-то восточноевропейским, Нина-Никлас — с русским, двое молодых людей — с греческим. Поэтому мы пользовались французским. Меня это устраивало. Только бедный Дэвид не понимал ни слова.

— Куда вы отправились потом? — спросила Ди.

— Никуда. Карла ушла с греками, а Дэвид отвез меня домой, потому что в девять утра он играет в сквош.

Ди мгновение помолчала. Воткнула вилку в яйцо, потом отложила ее в сторону.

— Я так возмущена, что не могу есть.

— Что случилось?

Майк продолжал намазывать масло на тост.

— Дэвид избавился от твоей дочери до полуночи, чтобы поехать с Карлой в Уэстпорт.

— Почему ты так считаешь? — спросил Майк.

— Я вчера говорила с Карлой. Она сказала мне, что уезжает вечером в Уэстпорт на последний уик-энд перед наступлением холодов. Неужели тебе не ясно… все было запланировано заранее. Карла никогда не ужинает в клубе. Она вообще никуда не ходит. Конечно, она знает Веронику… но однажды отказалась пойти даже на прием в честь Нуреева, которым действительно восхищается, из-за нелюбви к скоплению людей. Но поскольку Дэвид чувствовал, что он должен встретиться с Дженюари, они обо всем договорились между собой. Нашли способ одним выстрелом убить двух зайцев. Карла встретилась со своей старой приятельницей Вероникой, а Дэвид вывел в свет Дженюари. Затем девушку бросили, а эта парочка укатила в Уэстпорт.

Мышцы на лице Майка напряглись, но он продолжал есть.

— Если Дэвид решил куда-то уехать на уик-энд, это его личное дело.

— Он сделал дуру из твоей дочери ради женщины, вдвое превосходящей ее по возрасту.

Майк оттолкнул от себя тарелку. Его голос прозвучал тихо и ровно.

— Ди, я полагаю, ты должна предоставить людям право самим решать за себя и жить, как они хотят.

Дженюари захотелось куда-нибудь исчезнуть. Ди рассердилась не на шутку; челюсть Майка окаменела. Пытаясь разрядить атмосферу, девушка сказала:

— Слушайте меня оба… я чудесно провела время. У нас с Дэвидом прекрасные отношения, и…

— Тогда почему ты позволила этой польке увести его у тебя из-под носа? — спросила Ди.

Дженюари сжала пальцами стол так сильно, что костяшки побелели. Она получила удовольствие, проведя вечер с Дэвидом… он был ласков и внимателен. А теперь Ди все портила. Ей, Дженюари, и в голову бы не пришло, что Карла и Дэвид провернули этот трюк намеренно. Дэвид искренне удивился, увидев Карлу, и актриса была предельно внимательна к девушке. Она поинтересовалась работой Дженюари и разрешила ей написать в статье, что каждое утро на завтрак ест овсяную кашу.

Теперь в голове Дженюари зародились сомнения. Не влюблен ли он на самом деле в Карлу? Эта мысль посетила Дженюари, когда она заметила напряженность, возникшую между Ди и Майком. Внезапно девушка поняла, что хочет уйти отсюда. Ей и так было крайне неприятно узнать, что Дэвид встретился с ней из вежливости. Но стать причиной ссоры между Майком и Ди! Они говорили о ней, как об отсутствующем человеке. Кем она стала в глазах Майка? Полным ничтожеством!

Гнев ее отца заставил Ди отступить. Губы миссис Уэйн дрожали, но она попыталась улыбнуться. В голосе Ди зазвучала мольба.

— Майк… я все делаю ради нее. Разве не о ней ты думал в первую очередь, когда женился на мне? Разве ты не говорил мне, что Дженюари должна иметь все, потому что она прошла через тяжкие испытания? Потеряла много времени?

— Это не значит, что ты имеешь право распоряжаться ее жизнью, заставлять встречаться с парнем, у которого другие планы.

— О, боже. Дэвид сказал мне, что Дженюари — одна из самых красивых девушек, каких он видел. Она вздохнула.

— Может быть, я перестаралась. Пока что все мои усилия ни к чему хорошему не приводят. Я подготовила для Дженюари прекрасную спальню, а она убежала из нее. Я запланировала для нас всех отдых в Палм-Бич. Решила послать самолет за Дженюари и Дэвидом. Встретить рождество в семейном кругу. Хотела, как много лет назад, устроить на Новый год большой бал. Пригласить Питера Дучина, мэра Линдси, Ленни, Рекса… всех интересных людей. Я надеялась, что к тому времени Дженюари и Дэвид объявят о помолвке…

— Все чудесно, — сказал Майк. — Но, может быть, Дженюари хочет чего-то другого.

— Откуда ей знать, чего она хочет? — холодным тоном произнесла Ди. — Ей еще следует объяснять, что она должна желать себе.

— Три года ее учили ходить и разговаривать, — повысил голос Майк. — Отныне она сама себе хозяйка. Ди прищурилась.

— Отлично! Путь она работает в этом жалком журнале. Пусть живет в дрянном доме. Я больше ничего не делаю. Почему я должна разбиваться в лепешку, коль вы оба такие неблагодарные? Вы даже не умеете наслаждаться комфортом. Пусть она замерзает этой зимой в Нью-Йорке. Я не собираюсь умолять ее, чтобы она приехала в Палм-Бич.

— Может быть, я тоже не поеду в Палм-Бич, — заявил Майк.

— Правда? — вкрадчиво произнесла Ди. — Скажи мне, Майк, как же ты поступишь? Съедешь отсюда? Найдешь большую квартиру для себя и дочери? Поставишь на Бродвее хит? Сколотишь для Дженюари состояние с помощью блестящих спектаклей? Желаю удачи. Зачем мне утруждать себя попытками выдать ее замуж? Ты можешь преподнести ей мир. Действуй! Поставь шоу… сделай фильм… воплоти в жизнь ее мечты.

Дженюари увидела, что лицо отца побелело. Она встала из-за стола.

— Майк… ты уже превратил мои мечты в реальность. Ты можешь больше ничего не делать. Я — взрослая девушка. Мне нравится моя работа в редакции. Отныне я буду сама реализовывать мои мечты. Я с радостью приеду на рождество в Палм-Бич. С нетерпением жду этого времени. Ди… честное слово… я ценю все, что вы сделали. Мне понравилась комната, которую вы мне предложили. Просто я… хочу обрести самостоятельность. Дэвид — славный молодой человек. Один из самых приятных людей, с кем я встречалась… и вы не должны ссориться из-за меня.

Она замолчала. Они сидели, не двигаясь, и смотрели друг на друга. Дженюари отошла от стола.

— Мне пора идти. Я обещала Линде помочь в составлении списка новых статей для журнала.

Она поцеловала отца. Ей показалось, что щека Майка стала каменной. Дженюари выбежала из квартиры.

Майк не проводил ее взглядом. Застыв от ярости, он смотрел на Ди. Когда Майк заговорил, его голос был тихим и сдержанным.

— Ты только что унизила меня в присутствии моей дочери.

Ди нервно засмеялась.

— О, прекрати, Майк… не будем ссориться. Мы никогда этим не занимались.

— И никогда не будем впредь!

Она подошла к нему, обняла. Ее голос был шелковым, но в глазах затаился страх.

— Майк, ты знаешь, что я люблю тебя… Он оттолкнул ее, встал из-за стола и направился в спальню. Ди побежала за ним.

— Я собираю вещи. Через час меня здесь не будет.

— Майк!

Она схватила его руку — он вытаскивал чемодан из шкафа. Майк освободился, тряхнув рукой.

— Майк, — взмолилась она. — Прости меня… пожалуйста… не уходи! Пожалуйста, не уходи!

Он замер, с любопытством посмотрел на нее.

— Скажи мне кое-что, Ди… почему ты вышла за меня?

— Потому что я люблю тебя. Она обхватила его руками за шею.

— О, Майк… это наша первая ссора, и виновата в ней я. Прости меня. Пожалуйста, ангел. Мы не должны ругаться. Это произошло из-за твоей дочери.

Он оттолкнул ее, но она снова бросилась к нему.

— Майк, у меня никогда не было ребенка… я, вероятно, иногда теряю чувство меры из-за моего стремления относиться к Дженюари так, словно она — моя дочь. Я, наверно, поступаю неправильно… говорю не то, что следует… утомляю ее своей чрезмерной опекой… так же я вела себя с Дэвидом. У меня нет родных братьев и сестер… он мне вроде сына. И теперь с Дженюари… я перегнула палку. Только из-за того, что хочу видеть ее счастливой. Нелепо ссориться из-за этого. Мы оба говорим не то, что думаем. Я рассердилась на Карлу и Дэвида… не на тебя.

Ее паника усилилась — он продолжал бросать вещи в чемодан.

— Майк… не надо… пожалуйста! Я люблю тебя. Чем я могу доказать это? Я позвоню Дженюари и извинюсь перед ней. Сделаю все!

Он замер. Посмотрел на нее.

— Все?

— Да.

— О'кей. Я никогда у тебя ничего не просил. Даже подписал добрачное соглашение. В случае развода я не получу и цента. Верно?

— Я порву эту бумагу, — сказала она.

— Нет, сохрани ее. Мне не нужно ни гроша. Прекрати говорить о своей любви к Дженюари. О том, как ты озабочена ее будущим. Пусть место слов займут деньги!

— Что ты имеешь в виду?

— Я хочу знать, что если однажды я умру, наблюдая за тем, как ты играешь в триктрак, мою дочь будет ждать состояние.

— Обещаю. Я сделаю это завтра. Выделю ей миллион долларов в виде доверительной собственности. Он уставился на нее жесткими глазами.

— Это мелочь.

— Сколько ты хочешь?

— Десять миллионов.

Поколебавшись мгновение, она медленно кивнула.

— Хорошо… обещаю. Десять миллионов. Он слегка улыбнулся.

— И оставь в покое Дэвида. Это приказ. Если у него есть чувства к Карле, пусть их роман закончится сам по себе, без твоего вмешательства. Но в любом случае я не позволю подсовывать ему Дженюари. Запомни это!

— Обещаю.

— И больше не подыскивай ей нелепую работу. Черт возьми, она старается изо всех сил. У нее есть честолюбие. Потеряв его, человек уже ни на что не способен.

— Я обещаю, Майк.

Она обняла его и поцеловала в шею.

— Прошу тебя… улыбнись. Не сердись на меня.

— Ты перестанешь вмешиваться в ее жизнь?

— Я никогда не упомяну имя твоей дочери при Дэвиде.

— И ты дала слово положить на ее счет десять миллионов.

Она кивнула.

Он посмотрел на Ди, потом поднял жену на руки и бросил на кровать.

— О'кей. Теперь загладим нашу первую ссору в постели.

Дэвид прибыл в клуб «Ракета» за пять минут до назначенного часа. В голосе отца, звучала тревога, сулившая неприятности. Именно сейчас, когда все шло так хорошо. Он обычно не любил понедельники, но сегодня проснулся с таким чувством, будто ему принадлежит весь мир. Его свидание с Дженюари в «Сент-Реджисе» прошло гладко. Она поверила в случайность их встречи с Карлой. Даже обрадовалась, увидев Карлу. Девушка не заподозрила, что в полночь он отправился с Карлой в Уэстпорт. Даже сейчас он ликовал, вспоминая свою проделку. Дэвид впервые провел с Карлой целую ночь. Он испытал потрясение, увидев ее утром на кухне готовящей ему завтрак с ветчиной и яйцами. Это были лучшие двадцать четыре часа в его жизни. Она сняла у подруги загородный домик; их уединение было полным. Коттедж окружали угодья площадью в два с половиной гектара. Даже погода стала их союзником. Это был один из тех осенних дней, которые обычно воспеваются поэтами. Для Дэвида осень всегда означала приближение зимы. Ранние сумерки; мокрая от дождя Уолл-стрит; ветер с пылью и отсутствие такси на улице. Но осень в Уэстпорте радовала багрянцем листьев, хрустевших под ногами, чистым воздухом и полной изоляцией от внешнего мира.

Понедельник выдался хорошим. Город также встретил их отличной погодой. Даже нью-йоркский воздух казался менее загрязненным, чем обычно. Усредненная котировка акций на бирже поднялась на три пункта. В три часа Карла сообщила Дэвиду по телефону, что он может пойти с ней к Борису Гростоффу. Это означало, что Дэвид допущен в узкий круг ее друзей. Борис был любимым режиссером Карлы, его маленькие интимные обеды были в числе немногих светских мероприятий, в которых участвовала Карла.

Он увидел вошедшего отца и встал, чтобы поздороваться с ним. Джордж Милфорд подождал, когда подадут напитки. Затем заговорил, не тратя времени на пустую болтовню.

— Как выглядит Дженюари Уэйн? Вопрос удивил Дэвида.

— Дженюари? Почему ты… Она очень красива.

— Правда?

Отец, похоже, изумился. В задумчивости отпил виски.

— Тогда почему Ди так волнуется о ней?

— Не понимаю, сэр.

— Она приехала утром в мой офис, чтобы переписать завещание. Похоже, теперь ее главная забота — это выдать падчерицу замуж. Я решил, что дочь Майка Уэйна, вероятно, дурнушка.

Дэвид покачал головой.

— Она — одна из самых красивых девушек, каких я видел.

Его отец сунул руку в карман и вытащил оттуда тонкий кожаный блокнот.

— Я выписал некоторые изменения, которые она намерена внести в завещание. Сейчас готовится новый текст.

— Они затрагивают меня?

— Еще как. Ты больше не являешься ее душеприказчиком.

Кровь прилила к лицу Дэвида.

— Она меня выбросила!

— Я тоже пострадал. Наша контора назначается теперь исполнителем завещания совместно с Нейлом Беккером из фирмы «Беккер, Нейман и Бойд». Но у тебя остался шанс, мой мальчик, — там есть оговорка: если Дэвид Милфорд до смерти Дидры Уэйн женится на девушке, чья личность получит одобрение завещателя, то он станет единоличным душеприказчиком и председателем фонда.

— Стерва, — тихо промолвил Дэвид.

— Это еще не все, — продолжил отец. — Дженюари получит миллион долларов, когда выйдет замуж, и еще десять миллионов будут положены на ее имя в форме доверительной собственности; они перейдут к ней в случае смерти отца или Ди.

— Я не могу в это поверить, — сказал Дэвид.

— Я — тоже, — произнес его отец. — Конечно, это распоряжение может быть отозвано. Ди всегда может изменить его. Странно, что это не пришло в голову Майку Уэйну. Очевидно, он не имеет опыта по части завещаний. Его доверчивость вызывает у меня улыбку — я-то знаю Ди. Но пока что, по-моему, она оправдана — Ди, похоже, действительно любит этого человека. Поразительная щедрость Ди послужит надежным залогом того, что Майк не уйдет от нее. Ясно одно — в этом браке командует Майк Уйэн. Странно, что он ничего не просит для себя. Только это невероятное наследство для дочери. Поэтому-то я и подумал, что у девушки нет шансов выйти замуж без денег.

Дэвид нахмурился.

— Она с самого начала стала подсовывать мне Дженюари. Ди хочет, чтобы девушка вышла замуж и скрылась из виду. Думаю, Ди впервые в жизни по-настоящему влюбилась. Она любит быть хозяйкой положения, чувствовать свою силу. Но у нее нет власти над Майком — разве что через его дочь.

— И она решила, что, выдав ее за тебя, она заслужит благодарность Майка?

— Нет. Думаю, она хочет выдать Дженюари замуж, чтобы не делить с нею любовь Майка.

— Дэвид, господь с тобой, о чем ты говоришь?

— Я не берусь утверждать с определенностью, — медленно произнес Дэвид. — Но еще в первый вечер я несколько раз заметил, как они смотрят друг на друга — Дженюари и ее отец. В их взглядах была какая-то интимность… это не близость отца и дочери. Я был кавалером Дженюари и чувствовал, что он — мой соперник. Ди, очевидно, ощущает то же самое.

— Но почему она отказалась от твоих услуг в качестве своего душеприказчика? Дэвид улыбнулся:

— Она хочет, чтобы я устранил ее соперницу. Она ставит мне условие…

— Господи. У тебя есть шанс? Ты понравился девушке?

— Не знаю. Я встречался с нею. Но…

— Ты не хочешь пригласить ее к нам на обед?

— Позволь мне действовать моими методами. Он вздохнул:

— Наверно, ради десяти миллионов долларов мужчины жертвовали и большим.

— Чем жертвуешь ты? — спросил его отец.

— Карлой.

Отец Дэвида изумленно уставился на сына.

— Господи! Я восхищался ею, находясь в твоем возрасте. Не пропускал ни одного ее фильма. Мечтал о ней двадцать пять лет назад… Но сейчас… боже мой… она — ровесница твоей матери.

— Карле только пятьдесят два.

— Твоей маме пятьдесят исполнится лишь в феврале.

— Находясь с Карлой, я забываю о ее возрасте. И я не собираюсь жениться на ней. Послушай, папа… Я знаю, что когда-то это должно кончиться. Я проснусь и внезапно почувствую, что мне надоело есть бифштекс у нее на кухне. Ходить с Карлой на фильмы, которые ненавижу. И тогда я брошусь к Дженюари Уэйн с такой скоростью, что установлю рекорд в беге на пятьдесят метров.

— Ты полагаешь, она будет тебя дожидаться? Дэвид вздохнул:

— Я стараюсь поддерживать контакт с ней. Но сейчас я не в силах порвать с Карлой.

— Как много людей знают о твоем романе с ней?

— Никто. Она почти не выходит в свет. Сегодняшний вечер — редкое исключение. Я сопровождаю ее на обед к одному режиссеру.

— Именно такую репутацию ты приобретешь, если эта связь продлится. Эскорт бывшей кинозвезды. Отец Дэвида подался вперед:

— Дженюари не удовлетворит то, что ты всего лишь поддерживаешь контакт с ней. Пока ты занят с Карлой, она встретит другого парня, который устроит Ди. Допустим, брокера из конкурирующей конторы. Скажи — эта женщина, Карла, доверит тебе свои деньги? Позволит распоряжаться ее состоянием?

Дэвид покачал головой:

— Она имеет репутацию исключительно скупого и осторожного человека. Его отец кивнул:

— Значит, она не представляет интереса для твоей брокерской фирмы. Дэвид кивнул:

— Я тебя понял. Я предвижу, что, если я не начну всерьез ухаживать за крошкой Дженюари, следующим шагом кузины Ди будет смена брокерской конторы.

Отец поднял бокал:

— Поторопись, сын. Поторопись.