Огонь с юга

Глава 15

— Почему мы бросаем здесь якорь? — Ризала с беспокойством огляделась.

— А почему бы и нет? — Дев вогнал «Амигал» в узкий заливчик как можно дальше. Корма корабля уперлась в крутой илистый берег, приземистые узловатые деревца окутали носовую часть судна короткими толстыми листьями. Дев вытряхнул осадок из своей винной чаши в солоноватую реку, где красное пятно медленно растворилось.

— Только налей еще, разобью все бутылки, что у тебя на борту, — сердито буркнула Ризала. — Если тут вокруг волшебники и дикари, еще не хватало, чтобы ты напился!

— С чего ты взяла, будто имеешь право обсуждать, что я делаю? — ничуть не раскаиваясь, ухмыльнулся Дев. — К тому же опьянение, вероятно, не худшее состояние, если тебя того гляди начнут пытать воющие дикари.

Ризала пожевала нижнюю губу.

— Не думай, будто ты меня напугаешь. Я иду. — Ее глаза были полны решимости.

— Я, разумеется, не брошу тебя здесь, чтобы ты болталась где попало, — согласился Дев. — А не то попадешься и подставишь меня под их ножи, чтобы спасти свою шкуру. Вдобавок, если они нас накроют, ты вполне можешь стать ценой моей свободы, милочка.

— Как мы спрячем корабль? — Ризала повернулась к нему спиной, изучая мачту «Амигала» с прочно свернутыми парусами. — Чтобы спокойно уйти после того, как увидим все, что здесь можно увидеть?

— Я нарежу зелени. — Дев завязывал кожаные сандалии с боковинами, которые натягивались поверх свода стопы. — Прикроем палубу настолько, насколько сможем. — Подобрав нож с тяжелым лезвием, он перебрался через корму судна. — Передай-ка якорь.

— Не слишком шуми, — предостерегла Ризала, борясь с тяжелым грузом.

— Сама держи рот на замке на случай, если тебя кто-то слышит. — Дев подсчитал, какой запас каната оставить, учитывая прилив, прежде чем забить якорь среди корней узловатых деревьев. — Распускать язык всякий раз когда вздумается — это не то, что делает человека поэтом.

Его насмешка заставила ее замолчать, и он отвернулся, чтобы нарезать молодых побегов, пущенных вздутыми основаниями кривых серых узловатых стволов. Вскоре Дев основательно вспотел и был вынужден шепотом призвать волшебство, чтобы держать на расстоянии назойливых черных мух. Он работал споро и вот уже набрал целую охапку мясистых желтовато-зеленых прутиков, чтобы сбросить их на палубу.

— Нам нужно больше для носа. — Ризала с тревогой поглядела вдоль залива в сторону моря. — А не то вдруг здесь кто-то пройдет.

— Как тебе угодно, моя госпожа. — Дев насмешливо поклонился. — И как следует закрепи веревку, пока ты здесь. — Он опять вернулся к деревьям и стал рубить. Впрочем, присматривал и за Ризалой. И как только она занялась закреплением носового якоря и повернулась к Деву спиной, тот быстро свел вместе ладони. Слабо сияющий темно-синий огонек выплыл из его переплетенных пальцев, как только он разъял руки. Голова Ризалы резко повернулась.

— Что такое? Почему ты остановился? — Ее голос переполнял страх.

— Просто надо отдышаться, — ответил Дев. — После такой тяжелой работы.

Не желая обострять отношения, Ризала встала на колени, чтобы надежней уложить упрямые ветви на поручнях «Амигала». Дев закрыл глаза, чтобы лучше сосредоточиться на волшебстве, которым стремительно пробегал по всему кораблю. Невидимость не такая уж тяжкая работенка, что бы ни думали о том ноющие ученики в Хадрумале, всего ничего — соединить противостоящие стихии, воздух и воду. И это защитит «Амигал» от вражеских глаз.

— Ты собираешься спать?

— Нет. — Дев открыл глаза и увидел, что Ризала смотрит на него, уперев в бедра исцарапанные и грязные ладони. — Видишь те сандалии у люка? Обуйся в них и будь осторожна, бродя вокруг. Я брошу тебя дикарям, если продырявишь ногу здешним узловатым корнем или наступишь на кожуру остроплода.

— Куда мы идем? — Ризала без спора опустилась на палубу и принялась надевать сандалии.

— Туда, — Дев указал на запад, где земля поднималась над зарослями узловатых деревьев и ореховых пальм, колеблемых ветерком. Снова прыгнув на борт, он принес из кормовой каюты раздутый мех с водой и бросил его рядом с Ризалой. — Смотри, чтобы не напоролся на ветку.

— А это тот остров? — Она поглядела на Дева, ожидая уверения. — Ты был здесь раньше?

— Да, — с легкостью солгал Дев. Ни разу в жизни нога его не ступала на берег этого отдаленного уголка земель Чейзена, но это его не беспокоило. Он как в кристалле или воде читал безопасную дорогу в каждой чаше вина, которую осушал с тех пор, как они покинули воды Дэйша. — Идем на берег.

Вскинув кожаный мешок на одно плечо, он наблюдал, как натягивается тонкий хлопок штанов Ризалы, когда она перебирается через поручень на корме. Он расплатится ею за спасение от беды, только если не останется ничего другого, так он решил. Фляжек с пойлом и крепких листьев для жевания или воскурений, вероятно, в мешке будет достаточно. А затем ему представится возможность принять ее благодарность в любом виде, в каком ему захочется, если он спасет ее жизнь.

Следуя за Ризалой, он украдкой бросил взгляд на корабль от края зарослей узловатых деревьев. Волшебство пустило рябь по воде под судном, но для недружественного глаза «Амигал» будет лишь случайной игрой теней на воде. Дев ухмыльнулся. Если он станет раздражать Ризалу еще больше, достигнет ли ее неприязнь к нему достаточной силы, чтобы она вдруг оказалась неспособна увидеть корабль? Затем он спросил себя: а что бы мог противопоставить его чарам какой-нибудь из этих дикарских колдунов? И что мог бы он против их чар? Он повернулся спиной к кораблю, устремившись к тому, что ждало впереди.

— Вот след дичи. — Ризала указала на узкие отпечатки копыт, заметные на голом отрезке земли.

— Мы на правильном пути. Вперед. — Дев прошел мимо замухрышки, чтобы последовать за влажными отпечатками через буйный подлесок. Когда он отталкивал в сторону заморенную лианой ветвь, та просвистела дальше и задела по лицу Ризалу.

— Не понимаю, почему мне нельзя ходить с ножом, — с негодованием пробормотала она, стряхивая листья с волос.

— Если мы наткнемся на дикарей, клинок заявит о тебе как о враге, которого надо убить. — Дев убрал с дороги выступавшую не в меру вперед ветвь лиллы. — А безоружная, даже такая костлявая, как ты есть, ты награда для их предводителя.

Ризала содрогнулась.

— Я лучше умру, чем достанусь чародею.

— Болтай себе дальше, тогда и поймешь, каков выбор, — язвительно предложил Дев.

И стал проталкиваться сквозь ветви и прильнувшие к ним лозы. Девушка молча шла по пятам. Влажный воздух под деревьями был застойным и жарким, тишину нарушал лишь гул насекомых да мирные крики обезьян и птиц. В подлеске не виднелось следов никаких других ножей, и Дев позволил себе предположить, что этой охотничьей тропой редко кто ходит, как это и выглядело, когда он угадывал ее ворожбой.

— Смотри, куда ступаешь, — отрывисто предостерег он Ризалу. — Наткнешься на змею, и земли не успеешь коснуться, как окочуришься.

Заливчик давно пропал сзади, когда Дев с залитым потом лицом повернулся к Ризале и щелкнул пальцами в направлении меха, висящего у нее на плече. Она протянула мех, и Дев напился долгим непрерывным глотком.

— Отпей сколько можешь, — велел он ей. — А дальше ищи ручей, чтобы наполнить его доверху.

Несмотря на роскошь растительности в лесу, лишь порядочно спустя Ризала толкнула Дева в плечо и молча кивнула на ручеек. Он стоял на страже, пока она на коленях до отказа наполняла мех, и двинулся прочь прежде, чем она опять вскинула его себе на плечо.

После следующей остановки с целью утоления жажды Дев стал двигаться осторожней. Деревья теперь были крупнее, больше стало железного дерева, тянувшегося вверх, где оно образовывало широкий полог, тень которого не позволяла расти подлеску. Лианы лоджена и фиги-душительницы карабкались по всем высоким стволам, чтобы добраться до почти не проникающего сюда солнечного света. Дев и Ризала украдкой продвигались от одной оплетенной лианами заросли до следующей. Как только гнилые фиги зачавкали под сандалиями, Дев поднял глаза и увидел стайку алых с желтым горбоклювов, дружески перебранивающихся на вершинах деревьев. Он поймал руку Ризалы, указывая наверх, прежде чем приставить палец к губам. Последнее, что им было нужно, это птицы, рассеявшиеся с криками тревоги, точно вспышка пламени.

Когда горбоклювы остались далеко позади, Дев остановился и упал на четвереньки. Лес впереди выглядел светлее после густой тени нехоженой чащобы, деревья тандры вырисовывались на пустом небе вдалеке. Лес звенел, словно в нем стучали молотки, и голоса выкрикивали приказы. На вздохи и вопли отвечал свист хлыста.

Дев медленно пополз вперед и залег меж двух не достигших зрелости деревьев остроплода, боровшихся за то, чтобы подняться над привольно разросшимися кустами карнелилки. Ризала благоразумно двигалась след в след.

— Что они делают? — спросила она шепотом не громче дыхания.

— Укрепляются для обороны, — Дев говорил еле слышно, хотя и крик, вероятно, запросто затерялся бы в шуме и гаме творившейся впереди суеты.

Дев и Ризала смотрели на деревню, стоящую над длинной изрезанной заливами бухтой. Низкие домишки торчали вразброд вдоль черты, где песок уступал мало-мальски плодородной почве, а дальше в сторону суши рассыпались огородные участки и птичники. Посевы были потоптаны, ограды сломаны, лишь несколько влажных перышек там и сям на земле говорили об участи уток и кур. За пляжем вода бежала рябью над свободной отлогой якорной стоянкой, где рыбачьи лодчонки покачивались на длинных привязях, закрепленных на тяжелых сваях, вогнанных в песок. Грубые долбленые челноки захватчиков валялись как попало вдоль черты прилива.

— Я не прочь внимательней взглянуть на эти бревнышки, чтобы проверить, смогу ли узнать дерево, — задумчиво сказал Дев Ризале. — Если мы поймем, где растут эти деревья, догадаемся, откуда явились эти паршивцы.

— Они просто возникли и напали. — Ризала глазела на деревню, где большинство домов сгорело, так что остались лишь обугленные остовы, теперь размокшие и пятнающие землю черными слезами. Несколько кладовых и амбаров было взломано и разграблено дочиста. Другие набиты награбленным, повсюду к ним приткнуты бочки и лари.

— Островитяне не могли знать, что творится.

— Эти дикари не рассчитывают на то, что их тоже застигнут врасплох. — И Дев стал извиваться, чтобы положить перед собой свой кожаный мешок, а затем пошарил внутри, ища подзорную трубу. — Не так глупо, как может показаться на первый взгляд, а?

Новая канава прорезала открытую протяженность пляжа. И, судя по всему, захватчики принудили большую часть мужчин деревни ее углублять. Сами они, легко отличимые по своим более темным и раскрашенным телам и кожаным набедренникам, копьями и хлыстами погоняли женщин и детей, волочивших тяжелые бревна из леса за деревней. Другие дикари своими грубыми каменными орудиями весьма умело заостряли деревянные колья, чтобы всадить из вдоль внутреннего края канавы. Лишь несколько узких отрезков было пока не тронуто, чтобы позволить проходить сквозь укрепление, и воины-дикари охраняли их, держа наготове деревянные копья.

— Дикари порабощают людей Чейзена? — Меж тем, как Ризала говорила это, хлысты щелкнули, устрашив нескольких девушек, лихорадочно обвязывавших веревками тяжелое бревно. — И захватывают их земли? Это то, что им нужно на Архипелаге?

— Не могу сказать. Они уничтожают больше, чем сохраняют для себя, это ясно. — Дев сосчитал захватчиков еле слышно шепча. — Эта канава вполне может быть временной, чтобы дикарям не грозила опасность со стороны каких-либо островитян Чейзена, которых они не прибрали к рукам. Они вполне могут замышлять идти дальше на север, как только кончатся дожди.

— Эти дикари не иначе как полные дурни. — Ризала с недоумением поглядела на Дева. — Все знают, невозможно поработить все население целиком. Оно всегда восстанет рано или поздно. Вспомни, что случилось во владении Фиал, когда Лемад Саркис попытался его завоевать. О смерти Драхи Акила, когда взбунтовались все рабы-варвары, которых он накупил для своих масличных посадок. Нельзя держать вместе слишком много рабов, если у тебя есть хоть сколько-нибудь здравого смысла.

— Я-то думал, ты поэт, а не историк, — отрешенно пробормотал Дев. — Мы с тобой можем кое-что понимать, но эти ублюдки с волосатыми задницами не слишком обеспокоены. — Он вручил свою трубу Ризале. — Погляди на этих людей, на этих островитян Чейзена за той грудой бочонков.

Ризала приложила к глазу бронзовую складную трубку.

— Ты думаешь, они собираются на него напасть, на этого дикаря?

— Нет, — Дев произнес про себя короткое заклинание, чтобы усилить свое зрение, и стал наблюдать за кучкой борющихся островитян. Ближайший дикарь высился к ним спиной, и бочонки закрывали ссорящихся от любых других стражей.

Пока Дев говорил, один из Чейзенов вырвался от тех, что пытались его удержать. И побежал, скользя по земле, еще мокрой от дождей последней ночи. Он не напал на ближайшего захватчика, но понесся прямо к канаве, пригнув голову и передвигая руки у боков, как рычаги насоса.

— Неужели он думает, что сможет перепрыгнуть? — ахнула Ризала.

— Он вовсе не это пытается сделать, — мрачно заметил Дев.

Чейзенский островитянин бросился на смертоносные колья, окаймляющие канаву, раскинув руки и отбросив назад голову. Ризала хлопнула себя ладонью по рту, чтобы не дать себе вскрикнуть в ужасе. Островитянки наполнили воздух гортанными криками. Возникла вспышка вроде молнии, и горестные крики превратились в пронзительные вопли отчаяния. Мужчина не погиб, он оказался невероятным образом подвешен в воздухе на лазурных шнурах света. Он бился, лягался, молотил в воздухе руками, уловленный волшебством.

— Ты не единственная, кто предпочел бы умереть, лишь бы не жить под властью волшебников, — Дев скрыл одной рукой невольную усмешку. Ни один из Чейзенов не смог бы ее увидеть, но колдовская сила, разлетевшаяся в воздухе после неудавшегося самоубийства, ощущалась более чем ясно. Незримые чары клубились вокруг этого бедолаги с первых его шагов. Колдун дикарей, кто бы он ни был, мог бы поймать островитянина до того, как кто-либо даже заметил его тщетный вызов. Конечно, подумал Дев, позволить несчастному рвануться к кольям, а затем дать всем возможность увидеть, как он дергается в воздухе, раздосадованный и униженный, это, безусловно, ценный урок для любого другого, кто думает о непокорстве.

— Взгляни, — пылко указал он. — Вон на того, в плаще из шкуры ящерицы.

Некто величаво выступил из одного из немногих оставшихся в деревне домов. Несколько человек, угодливо следовавших за ним, не отличались на вид от прочих дикарей, одетые в такие же убогие набедренники и размалеванные красками. Один предводитель щеголял в длинном плаще, сделанном из цельной шкуры хлыстоящерицы. Плащ спускался вдоль всей спины, когтистые лапы хлопали по бокам, хвост, волочась по земле, прочерчивал борозду в песчаной почве. Нижняя челюсть была срезана с тупой головы, череп служил дикарю шлемом, зловещие верхние клыки виднелись яркими белыми завитками над темным лицом. Улыбка самого дикаря была такой же белоснежной, а смех его прозвенел, подобно последней вспышке сапфирового колдовского света, угасшей меж ладоней.

Дикари, охранявшие тех, что трудились в канаве, повернулись, чтобы приветствовать вновь явившегося, в полном повиновении пав на колени. Видя, что они отвлеклись, один островитянин швырнул тяжелый кряж в человека в шкуре ящерицы. Тот небрежно поднял руку, и здоровенный кусок дерева неподвижно повис в воздухе, прежде чем взорваться пламенем. В считанные мгновения от кряжа не осталось ничего, кроме горстки пепла, которую тут же унес порыв ветра.

— Это волшебник? — Ризале удалось спросить это лишь сдавленным шепотом.

— Тс-с-с… — Дев внимательно наблюдал. Колдун дикарей шел вперед, приспешники меж тем шумно присоединились к его веселью, кивая и хохоча. Чейзены съежились на дне канавы. Женщины и дети стали двигаться медленно и через силу, отворачивая лица от человека, все еще бьющегося в воздухе над смертоносными кольями.

— Что он будет делать? — прошептала Ризала.

— Оставит этого так, — пожал плечами Дев.

— А мы? — В вопросе замухрышки чувствовалась дрожь.

— Посмотрим, что случится дальше, — улыбнулся Дев. — Пожалуй, из этого выйдет несколько добрых строф для твоей поэмы.

Ризала мрачно взирала на происходившее перед ними, опершись на руки подбородком. Дев наблюдал за человеком в плаще из шкуры ящерицы.

Не обращая внимания на островитянина, по-прежнему висящего в колдовских узах, волшебник дикарей двигался меж своих, кивая и поводя рукой. Те низко кланялись, некоторые падали на колени или простирались перед ним ниц.

Колдуны обладают подлинной властью над этими людьми, подумал Дев. Ничего от щепетильных и строгих учений Хадрумала, полных требований жесткого самоограничения, дабы волшебнорожденный не задел чем-либо обывателей, лишенных чудесного дара. Может статься, эти дикие волшебнорожденные объединились и навязали свои условия простым дикарям вместо того, чтобы жить как те, кого худо-бедно терпят, или оказаться гонимыми.

— Что это? — нетерпеливо прошептала Ризала. И указала на судно, которое только что обогнуло дальний мыс, ограничивавший длинную бухту, и заскользившее по воде, не повинуясь ни ветру, ни волнам.

Дев оставил свои размышления.

— Первое, что я могу сказать, — это лодка, — язвительно прозвучал его ответ. Хотя то было достаточно необычное средство передвижения по воде, если посмотреть внимательно. Четыре узких долбленки захватчиков были связаны вместе и грубо управлялись парой кормовых весел, которыми орудовали двое, меж тем как остальные сгрудились на неогороженном пространстве. И было их здесь немало.

— Наш друг Ящер озаботился тем, чтобы оказаться первым, — пробормотал Дев. Колдун дикарей спешил через деревню, плащ лупил его по спине. Все его копейщики обратились к воде и низко кланялись; ближайшие к вновь прибывшим простерлись на песке. Ризала буквально зарылась в землю, когда чудное судно встало на отмели. Человек, сидевший на носу, скрестив ноги, встал. Яркие краски его длинного плаща заиграли, взвихрившись, когда он сошел с грубого сооружения. Ноги его не касались воды. Раскинув руки, так что плащ стал двигаться, точно крылья огромной птицы, он прошел по воздуху тропой, сотканной из чар, взятых у моря и ветра. Световое кружево переливалось от зеленого до синего, особенно яркое под его стопами, и тянулось от них вперед. И вот он ступил, безупречно собранный, на сухой песок перед свежевыкопанной канавой, и волшебный мост потускнел, став бирюзовым воспоминанием. Его спутники поспешно зашлепали по отмели, чтобы собраться позади него подобострастным полукругом.

— Это волшебный плащ? — У Ризалы были огромные глаза.

— Нет, просто перья птицеславы.

Дев задумался об этом новичке в плаще из цветных перьев. Чары, позволявшие сойти на берег, были достаточно просты, но Ящер низко склонился, все его тело изогнулось. Судя по всему, Пернатый Плащ был способен на большее. Сейчас он кивал, не иначе как с одобрением, а Ящер стоял по струнке, хлопая в ладоши. Мускулистые дикари показались из крупной кладовой, неся лари и крепко завязанный мешок. Ящер угодливыми движениями рук явно предлагал Пернатому Плащу выбрать себе что понравится из добычи. Тот стоял отрешенно, подняв ладонь и пальцами подзывая кого-то к себе.

— А это кто, как ты полагаешь? — И Дев малость прополз вперед, опираясь на локти.

Высокий дикарь отделился от приспешников Пернатого Плаща. Он низко поклонился своему господину, прежде чем поглядеть на Ящера с высокомерной насмешкой. Он не носил плаща, но гордился панцирем из плотно соединенных белых костей, и немало костяных стружек было вставлено в его густые волосы.

— Что это за кости? — Ризала тяжело сглотнула. — Ты думаешь, они едят…

— Какая разница? — Дев пренебрег этим вопросом.

Меж тем дикарь в костях встал на колени, чтобы открыть ларь. Он протянул что-то Пернатому Плащу, который передернул плечами и покачал головой. Костяной Панцирь отшвырнул это прочь. Теплые цвета черепахового панциря затемнели на песке, обрамленные золотом, ярким даже под нынешними тусклыми небесами. То, что нашел Костяной Панцирь позже, удовлетворило Пернатого Плаща, который призвал другого подчиненного, чтобы тот взял это — человека, щеголяющего в ожерелье из акульих зубов. Костяной Панцирь открыл мешок и предложил пригоршню чего-то Пернатому Плащу. Когда тот покачал головой, приспешник отбросил прочь жемчуг. Сияющие капли рассыпались, ударившись о песок, точно бесценный дождь.

Ризала ошеломленно наблюдала, как образчики высочайшего мастерства из черепахового панциря и перламутра летят прочь, точно мусор.

— Если они презирают такие сокровища, что им нужно?

— Они находят кое-что, достойное их рук, — не согласился с ней Дев. Что бы ни показывал Костяной Панцирь Пернатому Плащу, это явно вызвало одобрение и было вручено служителю.

Ко времени, когда Пернатый Плащ осмотрел всю добычу, он отобрал не более чем сундук. Подчиненный поволок его по берегу. Между тем Ящер резко хлопнул в ладоши. Еще несколько его спутников появилось из-за деревьев, гоня толпу рыдающих мужчин и женщин. Почти все они были седыми, все спотыкались от потрясения и усталости, одежда их была мятой и грязной. Руки у всех были связаны, и тяжелая кожаная веревка охватывала шею каждого, соединяя всех вместе. Единственный пленник помоложе других оказался с вывернутой стопой. Он с трудом отталкивался костылем, темные отметины на его обнаженной спине показывали, какую цену он платил за каждую неудачную попытку удержаться на ногах. Дикари шагали по обе стороны от неуклюже ковыляющей вереницы, небрежно волоча хлысты по песку.

— Ни один вождь не посмел бы так обращаться со стариками своего владения. — Ризала была потрясена.

— Не вижу, чтобы они представляли собой большую ценность как рабы. — Дев с мгновение подумал. — Заложники, как ты полагаешь? Если этот сброд не станет поступать как ему велено, бабушка получит дубиной по затылку?

Пернатый Плащ и Ящер, похоже, говорили друг другу что-то на прощание. Дев запылал досадой.

— Если мы хотим узнать что-то ценное об этих чужаках, нам надо понять, кто их предводители, — сообщил он Ризале. — Я бы сказал, что Пернатый Плащ выше стоит на их иерархической лестнице, чем Ящер. Нам надо найти способ следовать за ними.

— Вон тот увидел человека над канавой. — Она указала дрожащим пальцем.

Дев наблюдал, как Костяной Панцирь надменно шагает через пляж, чтобы взглянуть на незадачливого островитянина, все еще висящего в отчаянии над острыми кольями. Костяной Панцирь поднял руку, синий свет поплыл от нее, и островитянин упал с воплем ужаса. Он не нашел желанной смерти на хищных деревянных остриях. Лазурная вспышка волшебной силы Ящера толкнула островитянина в сторону, и вот он неподвижно распростерся на песке. Костяной Панцирь дернул головой и что-то проорал Ящеру, прежде чем подойти к островитянину и пнуть его. Чейзен не ответил ничем, и Костяной Панцирь осмотрел его более внимательно. Дикарь стоял, вцепившись одной рукой в волосы жертвы и тряся ее. Вскоре, когда стало заметно, что у несчастного сломана шея, Костяной Панцирь стал презрительно смеяться над Ящером. Ящер заткнул ему рот, шлепнув его по лицу своим синим колдовским светом. Костяной Панцирь тут же рухнул наземь, нагрудник его застучал, несколько белых осколков выпало из его волос. Кое-как поднявшись на колени, он простер руку к Ящеру, и охристый свет хлынул по песку. Ящер исчез в стремительном пыльном смерче, пронизываемом янтарными вспышками. Костяной Панцирь встал на ноги и рассмеялся.

— Что они делают? — пролепетала Ризала.

— Это поединок, — медленно ответил завороженный Дев.

Костяной Панцирь прекратил смеяться и поглядел вниз. Лицо его перекосила ярость и внезапная новая мысль. Песок вокруг его подошв светился темно и мшисто, и он начал туда погружаться. Увязнув по колени за несколько вздохов, он метнул вниз ладони, и зеленоватое свечение пропало. Миг спустя песчаный смерч вокруг Ящера взорвался, явив тяжело дышащего колдуна, покрытого бесчисленными порезами. Он метнул пригоршню резкого голубого света в Костяного Панциря, та прокатилась по песку, подбирая острые осколки раковин. Некоторые из них загремели о нагрудник второго колдуна, но куда больше их глубоко врезалось в обнаженные руки и ноги. Костяной Панцирь повел ладонями вокруг, точно человек, смахивающий мух, и голубой свет исчез. Костяной Панцирь вытер пот со лба, гневно глядя на Ящера.

— Все кончилось? — с надеждой спросила Ризала.

— Они так не думают, — Дев кивнул в сторону благоразумно отступающих дикарей.

Кое-кто укрылся в канаве среди пленных островитян, кое-кто попятился к лодкам на отмелях. Единственным, кто и не думал тревожиться, был Пернатый Плащ. Он стоял, сложив руки под своей яркой накидкой, слегка наклонив голову с нимбом защитных чар, мерцающим вокруг.

Ящер медленно обошел Костяного Панциря по окружности, подняв одну руку ладонью наружу с распростертыми пальцами. Костяной Панцирь поворачивался на месте, ни на миг не упуская из виду Ящера. Руки он держал перед своим нагрудником, плотно стиснув ладони. Зеленоватое свечение проливалось оттуда и пропадало в земле. У стоп Костяного Панциря начал собираться туман, густой и белый. Тот рассмеялся и смахнул зарождающийся туман прочь порывами отливающего сапфиром ветерка. Туман развеялся, но песок под подошвами Костяного Панциря не стал мшистым от чар, призванных от воды. Он напитался янтарным светом и внезапно засиял как бронза. Костяной Панцирь завопил, оказавшись по лодыжки в жару плавильни. Он хлестнул по земле лазурными чарами, брызнув блестящими каплями расплавленного песка по воздуху, и за ними волочились тонкие, как паутинки, нити стекла. Эти полужидкие снаряды промчались над песком, и кое-какие создали глубокие раны в ногах Ящера. Но колдун не дрогнул, вперив полные ненависти глаза в Костяного Панциря.

Столб пламени вырвался из песка и окружил Костяного Панциря. Пламя ревело, заглушая его исступленный крик. В течение нескольких вздохов оно раскалилось внутри до ослепительной белизны. Столь же внезапно, сколь поднялось, оно исчезло, оставив лишь медленно подергивающийся столб бледно-серой золы, осевший на песок. Колдун в шкуре ящерицы упал на четвереньки, его глаза настороженно обратились на того, что был в плаще из перьев. А чародей в многоцветном наряде медленно прошел к жалкой кучке золы. Присев, он взял пригоршню и медленно просеял через пальцы. Не осталось и осколка кости. Он рассмеялся, и его звенящий смех сотряс глухое молчание. Подойдя к Ящеру, он протянул тому, более молодому, чем он сам, свою руку. Ящер принял ее и неловко поднялся на ноги; гордость боролась в нем с болью от ожогов.

Пернатый Плащ призвал подчиненного, которому доверил прежде ларь с принятой добычей. После быстрого обмена словами Ящер хлопнул прислужника по плечу и повернул его лицом к людям на пляже, движение это было выразительно. Поклоны захватчиков новому предводителю были немедленными и подобострастными, за ними последовали приветственные крики, хлопанье в ладоши, удары копьями по твердой земле. Те, кто пришел с Пернатым Плащом, присоединились к ликованию, не пожалев для Ящера смеха и улыбок.

— Можно подумать, он задал им пир, а не сжег одного из них колдовством заживо, — в негодовании пробормотала Ризала.

Ящер несколько мгновений наслаждался аплодисментами, прежде чем простереться ниц перед Пернатым Плащом в знак полного повиновения. Тот кивнул, удовлетворенный, и бросил что-то мерцающее на распростертое тело Ящера. Молодой волшебник кое-как поднялся на ноги, свежие ожоги, усыпанные песком, еще недавно обезображивавшие его ноги, исчезли.

— Неплохая штучка, если уметь, — пробормотал Дев, забывшись.

К счастью, Ризала все еще была поглощена зрелищем. Она так и подпрыгнула, когда щелкнул бич. Приведенные в действие дикари принялись осыпать вереницу связанных стариков, упавших на колени, грубыми пинками и ударами бичей. Пернатый Плащ, не обращая на это ни малейшего внимания, двинулся обратно к своему плавательному средству. Он не побеспокоился о мосте из светового кружева, но лишь закутался в свою накидку и, сделав один долгий шаг, перенесся по воздуху и с сухими ногами встал на грубую палубу. Ящер зашлепал по воде, чтобы присоединиться к нему, прижимая к груди драгоценный ларь с тщательно отобранной добычей.

— Идем. — Дев принялся быстро отступать на четвереньках.

— Куда? — Голос Ризалы дрожал, когда она отползала назад.

— Они поведут этих пленников по берегу, — Дев непрерывно наблюдал сквозь завесу листвы, двигаясь к берегу. — Я хочу видеть, куда они направляются.

— Зачем нам это надо? — Ризала остановилась с упрямым лицом.

Дев поднял брови:

— Твоей поэме нужны середина и конец. Не говоря уже о начале. Слушатели станут бросать в тебя гнилые плоды, если ты не сможешь поведать им, куда захватчики увели своих пленных. — Он мотнул головой в сторону пляжа, где пленные не жалели сил, чтобы обойти как можно дальше неровное и мутное стеклянное пятно на месте, где стоял недавно Костяной Панцирь. — Куда они забирают эту добычу? Я торговец сведениями, девочка, я тебе это говорил. И получу все ответы, какие смогу, прежде чем снова отплыть на север.

— Ни один из нас не вернется на север, если мы будем мертвы и обращены в пепел, — возразила замухрышка.

— Тогда возвращайся на «Амигал». — Дев пожал плечами. — Я вполне могу прийти к тебе позднее, если только не стащу новую лодку.

— Ты бы тоже вернулся сейчас, а? — Ризала нехотя сделала шаг вперед.

— Ты не готова биться об заклад, что этого не будет. — Он улыбнулся. — Давай-ка.

Дев провел ее через кусты у края леса, который окутывал мыс, протянувшийся в море. Мыс постепенно сужался, и вот на нем остались только переплетенные меж собой узловатые деревца. Дев начал прокладывать путь сквозь мясистые листья к воде.

— Что ты делаешь? — в тревоге завизжала замухрышка.

— Краду лодку. — Дев достал из ножен свой широкий нож для ходьбы по джунглям. — Держи-ка. Только намочи его — и я сделаю из тебя груду фарша, как только представится возможность. — Он передал ей мешок с пойлом и смесями для курения, после чего осторожно подался вброд по мелководью. Наклонившись так низко, что были видны только его голова и нож, он полубрел-полуплыл к горстке лодчонок. Чейзены по обыкновению оставляли свои хрупкие суденышки покачивающимися на конце длинной привязи, закрепленной на берегу. Став спокойней, как только очутился среди скрывающих его скорлупок, Дев в один миг перерезал плетеную кожу. Дыхнув волшебством, он сам собой поднялся из воды, и секунду спустя лежал в неглубокой лодчонке, напрягая слух, дабы не упустить крика тревоги с берега.

Ничего. Дев схватил весло и подал маленькое суденышко в сторону Ризалы.

— Садись. Осторожней, — сверкнул он на нее глазами, когда она едва не опрокинула лодку.

— Прости. — Она вцепилась в борта, костяшки ее пальцев побелели.

Дев бросил ей весло:

— За работу.

Ризала встала на колени и погрузила весло в воду. Она не отрывала глаз от дальнего берега и гребла кое-как.

— Смотри вперед. — Дев резко взмахнул своим веслом, выравнивая лодку.

— А если они нас увидят? — Ризала перевела взгляд с берега, где дикари с воплями возобновили работу над канавой, на дальний конец бухты, где составное судно колдуна в плаще из перьев лениво держалось вровень с пленными, которых гнали по берегу.

— Мы будем держаться на порядочном расстоянии, они просто подумают, что мы из их людей, посланных за каким-то делом, — с презрением произнес Дев. — С такого расстояния они не больно-то много поймут.

Ризала открыла рот, чтобы возразить, затем опять закрыла, возобновив свою бестолковую работу. Дев несколько раз плавно взмахнул веслом, в самый раз для поддержания водных чар, которые он применял, чтобы вести вдоль берега их утлую лодчонку. Он решил, что вызовет из воздуха пламя и отведет взгляд любого захватчика, который, блуждая, мог бы наткнуться на них. Это не самая легкая задача, когда вода непрерывно бурлит внизу и растрачивает тепло стихий.

Пока они осторожно следовали за дикарями, Дев обдумывал то, что видел на берегу. Костяной Панцирь был пойман врасплох с руками, полными заколдованного воздуха, и слишком промедлил, чтобы отбросить его ради воды, которая могла бы его спасти, когда на него неожиданно обрушили огонь. Невелика потеря, что дурень мертв; у него многому не научишься, судя по всему.

Ничего подобного этому поединку не могло бы, впрочем, никогда случиться в Хадрумале. Маги-наставники всегда были готовы к тому, что любой ученик поддастся искушению испробовать мощь, которой недавно овладел, в каком-либо испытании. Такие состязания останавливали, не дав им начаться, и последствия заставляли любого причастного сожалеть, что такая мысль вообще пришла ему в голову.

Сотрудничество — единственное спасение для чародейского сообщества. Дев помнил, как настойчиво вбивали эту заповедь в голову каждого ученика. Мир обычных людей не понимает чародейства, а того, чего он не понимает, он боится. Одинокий маг, который не привык, вдобавок, себя ограничивать, рано или поздно неизбежно падет жертвой неистовой и перепуганной толпы. Дев скривил губы. Волшебникам Хадрумала следовало бы попытаться пожить как он эдак с полгодика. Альдабрешская ненависть к волшебству простирается далеко за пределы того, что обнаруживают государи и народы на материке.

Эти дикари, кажется, колдовства не боятся. Волшебники у них в почете и, видимо, непосредственно у власти. Они не испытывают никакого страха перед применением чар, в том числе и друг против друга. Дев всмотрелся вдаль, где составное судно огибало выступ песчаного пляжа — плащ из перьев ярко переливался над бревнами. Чем поможет ему такое несдерживаемое, бесстыдное волшебство дома на материке, в Хадрумале?

— Вот-вот начнется дождь. — Ризала задрожала, как только темные пятна стали оно за другим возникать на ее потертой рубашонке.

— Ты не из песка, — рассеянно произнес Дев. — Тебя не размоет.

Что-то блестящее неземной голубизны привлекло его взгляд. Он оставил чары, струившиеся под скорлупкой, для того, чтобы обострить зрение. Облака над судном захватчиков изливали целый потоп на Пернатого Плаща и его челядь. Но даже кончик хоть одного из присвоенных чародеем перьев не намок. Вода отстранялась, летя в море, но оставляя судно нетронутым. Те, кто спешил по берегу, промокли насквозь, рубахи и покрывала облепили пожилых пленников, отяжелевшая от воды одежда мешала им идти. Их стражи шагали как ни в чем ни бывало, дождь сбегал по нагим телам, заставляя краску на них расплываться, и только.

— Мы попали в течение, или это прилив, или еще что. — Ризала в тревоге потянула весло, но лодка продолжала замедлять ход.

— Греби с другой стороны, — Дев сам поступил, как советовал. Как только Ризала повернулась к нему спиной, он поспешно призвал кое-какое волшебство, дабы они опять спокойно заскользили по воде. Между тем колдун в плаще из перьев исчез, его составное судно огибало скалистый выступ, а вереница пленных скрылась в лесу.

Дев сделал глубокий вдох. От стольких чар подряд неудивительно начать уставать. То был еще один способ, каким волшебство способно принести гибель чародею, в соответствии с заповедями Хадрумала. Любой колдунишка, жаждущий власти над миром, скончался бы от изнурения прежде, чем сколько-нибудь приблизился бы к цели. Так говорилось. Пернатый Плащ отнюдь не показался Деву утомленным. Дев заскрежетал зубами и сосредоточился на том, как провести их неглубокую лодочку мимо каменистых холмов на мысу впереди.

— О, Дев! — Весло его спутницы без всякой пользы проволоклось по воде.

Здешний скалистый бережок охватывал более глубокий залив, окаймленный синевато-зелеными кораллами. Маленькая деревенька благополучно жила-поживала среди ореховых пальм, покачивавшихся над белым песчаным пляжем, где густые ягодные кусты и деревья тандры были вырублены, чтобы разбить ровные примыкающие друг к дружке огородики и соллерные поля.

Этот отменный порядок был теперь едва заметен позади огромного становища, расползшегося по прибрежной полосе. Еще зеленые побеги с обломками ветвей и даже листьями были воткнуты в песчаную почву и связаны вместе переплетенными лозами, чтобы образовать широкие загоны. Между этими наспех созданными местами заточения выше головы человека были навалены мешки и бочки, как попало накрытые пальмовыми листьями для защиты от дождей.

— Здесь достаточно груза для целого галерного флота, — с любопытством заметил Дев. — Даже если наш дружок в перышках так разборчив.

— Дев, их тут сотни! — Ризала в волнении крепче схватила свое весло.

Бессчетные дикари сполна воспользовались тем своеобразным кровом, какой им предлагали горы награбленного. Большинство предавалось праздности, некоторые присматривали за не желавшими гореть костерками. Приветственный гул эхом разнесся по заливу, когда с берега заметили судно Пернатого Плаща. Оно безмятежно скользило навстречу берегу. Лоскут радуги над ним искрился гордым презрением к неутихающему дождю.

— Что теперь? — спросила Ризала. — Если они нас увидят, мы мертвы, если не хуже.

— Позади них суша, — Дев начал раздраженно давать задний ход своим веслом. — Мы может наблюдать оттуда.

Ризалу не потребовалось понукать. Они развернули свою лодчонку, и вскоре скалистый выступ оказался между ними и захватчиками. Волоча, они извлекли свое суденышко из плещущего прибоя. Затем осторожно проползли вверх по склону на четвереньках и остановились меж обломков разрушающихся скал.

Ризала поглядела вдоль берега, дойдя до того места, где за деревьями исчезла вереница пленных.

— Не иначе как именно сюда они вели этих несчастных. Ты знаешь в точности, где мы, если потребуется сказать Чейзену Сарилу, куда направиться, чтобы их спасти?

Дев кивнул.

— Голову пониже.

— Что ты видишь? — Ризала съежилась за покатой осыпью, где смешались с песком сорванные ветром листья лиллы и пух тандры.

— Дай мне подзорную трубу, — скорчившись за плоским как стол камнем, Дев требовательно протянул руку. Ризала поколебалась, но тут же исполнила просьбу.

— Ты права, вот и пленные, — Дев помедлил, вытирая со стекла нанесенные туда ветром дождевые капли. — Их загоняют за один из этих частоколов. Тут уже есть люди, и много, — добавил он с некоторым изумлением. — И все старики и немощные.

Ризала была озадачена.

— Рабы должны быть молоды и здоровы, если они стоят пищи и крова.

— Эти люди, кажется, не ставили себе целью, чтобы их пленники на что-нибудь годились. — Дев наблюдал, как избавляют от уз вновь прибывших невольников. Немало их упало, слишком беспомощных, чтобы избежать безжалостных пинков. Одного, как он видел, били до того, что он перестал шевелиться, прежде чем швырнули в грубый загон. Ризала звучно сглотнула.

— Ты не думаешь, что они собираются их съесть, нет?

Дев открыл рот, чтобы бросить презрительное замечание, но тут же снова закрыл.

— Они стали достаточно жесткими и невкусными после того, как всю жизнь мотыжили соллерные поля и вытягивали сети с рыбой.

— А что еще ты видишь? — поспешно спросила Ризала. — Мы скоро сможем уйти?

— Пернатый Плащ забирает на берег свой ларь, — Дев подкрутил кольцо на трубе, чтобы яснее видеть. — Молодой Ящер среди носильщиков. А теперь, как ты полагаешь, кому они собираются это отдать?

— Своему предводителю? — напряженно предположила замухрышка. — Человеку, которого должен будет убить Чейзен Сарил?

— Для поэта ты, похоже, слишком увлечена стратегией. — Дев не отрывал глаз от подзорной трубы. — Ну, а это-то кто?

— Кто? — досада побудила Ризалу подняться на коленях, впрочем, вскоре осторожность вновь вынудила залечь.

— Пернатый Плащ и Ящер лежат ниц перед ним, так что он должен быть важной птицей. Он выглядит почти как остальные — высокий, костлявый, волосы слиплись, покрытые цветными красками. Но плащ на нем поистине невероятный. — Дев подался вперед в неосознанном усилии, желая увидеть больше.

— Как это? — Ризала тщетно пыталась разглядеть то, о чем он говорил, но они были слишком далеко.

— Чешуйки. Как и у нашего друга в шкуре ящерицы, но никакого сравнения, — вздохнул Дев. — Красный и натерт до блеска лаком или чем-то еще. Ишь как светится.

Ризала поглядела на сплошной облачный покров над головой.

— Как он может светиться, если нет солнца?

Дев осознал, что рубиновое свечение узорчатой шкуры вызвано колдовством. Плащ представлял собой полукруг, вырезанный из живота некоего огромного животного. Некоторые из чешуек были длиной с палец или около того. Дев проглотил свое недоверие.

— Да не иначе как это шкура дракона.

Новый колдун медленно подходил к Пернатому Плащу и Ящеру, которые все еще лежали ниц, раскинув руки. Дождь, падавший поблизости, превращался в пар, натолкнувшись на дыхание первозданного огня.

— Быть того не может, — возразила Ризала. — Драконы бывают только в стихах.

— И замерзшие горы беспредельных земель, — отозвался Дев. — А я все же говорю, что это драконья шкура. Тихо, он заглянул в ларь.

— Ты видишь, что они ему принесли? — Ризала подобралась чуть ближе.

— Нет. — Дев покачал головой в раздражении и кинул ей подзорную трубу. — Попробуй погляди сама. Если ты такая умная.

Несколько смутившись, замухрышка тем не менее взяла трубу и в нетерпении навела ее на прибрежное становище. Дев стал искать лужу. Ведь должна быть хоть какая-то польза от этого дождя. Углубление в скале сияло влагой, и Дев беспрепятственно поколдовал над этой водой, чтобы она показала ему желаемое.

— Видишь что-нибудь? — спросил он Ризалу.

— Пока нет, — медленно ответила она.

— Всмотрись усердней, — резко потребовал он. И сосредоточился, как мог, на самой природе воды, подавляя любой намек на волшебный свет в том, во что вглядывался. Образ заколебался на поверхности, точно отражение, пойманное на дне чашки и тут же пропавшее. Дев глубоко вздохнул.

— Огонь! — Замухрышка так бурно вздрогнула, что ударила Дева по руке. — Во всяком случае, вспыхнуло, как пламя. Колдовство или что-то такое. — Она залегла за камнями, держась как можно ниже, чтобы только не потерять из виду далекий берег.

Готовый посмеяться над спутницей за то, что испугалась вновь разведенного костра, Дев тут же вместо издевки ощутил во рту холодный пепел. В водяном зеркальце в его впадине показался колдун в драконьей шкуре, поднявший руки. Рубиновое сияние его плаща все сильней разгоралось. Колдовские огни, маленькие и ярко-алые, вспыхивали друг за дружкой вокруг его поднятых ладоней. Даже на таком расстоянии неукрощенная сила ударила по чародейским ощущениям Дева. Он замер с открытым ртом, поняв, что эта сила обшаривает сушу и воды вокруг.

— Бежим! — он вскочил на ноги и понесся к их лодчонке. Он не стал задерживаться, чтобы ответить на невразумительные вопросы замухрышки, едва ли замедлив шаг, когда камень выскользнул из-под его стопы, и он подвернул ногу, а затем оцарапал голень о коварный выступ.

Валун, о который он недавно опирался локтями, взорвался. Капли расплавленного камня пронеслись над головой и с шипением упали в море или раскололи глыбы, на которые приземлились. Земля под ногами сдвинулась и вздыбилась. Дев оглянулся и увидел, как пылающая трещина разверзлась там, где они только что лежали. Пока он смотрел, яркое острие пылающего колдовского света стремительно прорезало землю в его направлении, и позади острия ширился огненный клин.

Ризала, скуля как безумная, вцепилась в лодочку и потащила ее. Дев схватился за лодочку, где получилось. Вдвоем они столкнули суденышко в воду и, прыгнув внутрь, вызвали опасное его колыхание.

— Спиной к берегу! — проскрежетал Дев. И оттолкнулся от скалы веслом.

Сгусток колдовской силы, преследуя их, достиг края воды и остановился в облаке пара. Дев перевел было дух — и тут вода вокруг их лодочки заклокотала и забурлила.

Ризала выхватила из воды свое весло.

— Мы сваримся заживо, — прорыдала она.

Дев отбросил свое весло и стиснул ладони. Вокруг них завихрился изумрудный колдовской свет. Не обращая внимания на охваченное ужасом лицо замухрышки, он вцепился в борта их лодочки. Зеленое свечение поползло в стороны, образуя переплетение над деревянной поверхностью. Как только его волшебство коснулось воды, Дев понял, что под их лодкой нет волшебного огня. Вода не кипела. Что-то иное тревожило ее. Под ними, схлестнувшись, ожесточенно боролись чары земли и воды.

Ризала завопила, когда серое глянцевитое щупальце возникло в воде. Второе поднялось с другой стороны, и вот оба они потянулись друг к другу и стали переплетаться. Она заколотила по извивающемуся узлу лопастью весла, но появились новые щупальца и потянулись к прежним.

— Дев! — Ее отчаяние вылилось в душераздирающем вопле, когда новые щупальца поднялись над бортом и стали оплетать ее ноги. Густая слизь заблестела на ее стопах, заливая дно лодки. Ризала извернулась, когда скользкое серое щупальце попыталось обвить ее запястье, и освободилась от него с отчетливым треском. Кожу ее замарали синеватые отметины присосок.

Дев сидел неподвижно, чувствуя, что колдовство, чем бы оно ни было, вытягивает волшебную силу, пущенную в ход им самим, присосавшись к могуществу, которое он призвал из водной стихии. Это неведомое чародейство не просто оставляло его без сил, оно пользовалось украденным, чтобы подпитать мерзость, которая на них напала. Дев поглядел через борт в пенящееся море, где бессчетные бледные и бескостные конечности поднимались из глубин. И там, где слепые жадные пальцы касались его волшебства, зеленый свет угасал, будто бы его и не было. Взметнув руки в воздух, он призвал огонь, который всегда был основой его мощи, и пламя заплясало на его ладонях. Миг спустя ярко-алый свет исчез, беспощадно задутый. Громкий треск заглушил безумные крики Ризалы. Лодчонка содрогнулась, когда мягкие щупальца внезапно и резко ударили по крепкому дереву. Меж подошв Дева появились трещины. Морская вода хлынула в узкую лодчонку, по ней длинными нитями волочилась слизь.

— Давай руку! — Когда Дев потянулся к Ризале, щупальца задрожали и, мощно стиснув лодку, разнесли ее в щепы. Дев упал в воду, сосредоточив силы на том, чтобы держать голову над пеной и слизью, отбиваясь при каждом отвратительном прикосновении серых щупалец к своим рукам и ногам. Горестный всхлип Ризалы перешел в бульканье, когда щупальца утянули ее под воду. Дев как безумный лягал по гладкому и скользкому, вновь и вновь пытавшемуся обвить его щиколотки, мечась то туда, то сюда, чтобы его не опутало. И вот, набрав воздуха, сколько сумел, он нырнул, прорываясь в толще воды. Коварные щупальца скользнули прочь, прежде чем, изогнувшись, вернуться и попытаться все-таки обвить его руки. Его кулак ударил по чему-то твердому. Он ухватил это. Не дерево, не морское чудовище, плотное и явно живое. Не иначе как это Ризала. В груди началось жжение. Дев поглядел вверх и обратил все врожденное в себе, связанное с волшебством, к небу.

Они ударились о палубу «Амигала» так мощно, что он упал с разинутым ртом, почти бездыханный. Ризала распростерлась рядом с ним, он не видел ее лица за обилием облепивших его мокрых волос. Дев с усилием поднялся на колени и перекатил замухрышку на спину, убрав с лица волосы.

— Дыши, чтоб тебя! — рявкнул он. Обхватил ее вокруг пояса и поднял. Приступ кашля сотряс замухрышку, и тут же ее начало рвать водой и слизью. Дев схватился за одну из снастей и тянулся по ней, пока не встал прямо. Сейчас не до хитростей. Он разбросал ветки, которые укрывали кораблик, всплесками сапфирного колдовства, торопясь поставить парус.

— Помоги мне! — заорал он на Ризалу. — Или мы оба покойники. Оба якоря на борт!

Кое-как поднявшись, она перелезла, почти свалившись, через поручень с пепельным лицом и налитыми кровью расширенными глазами. Затем заковыляла по илистой отмели, последним усилием вытаскивая якоря. Дев справился с парусом, и тот свободно захлопал на мачте. Ветер, который доставил их сюда, Устойчиво дул к берегу.

— Берись за руль! — приказал Дев, подобрав якоря вспышкой лазурного света.

Ризала шарахнулась с нечленораздельным испуганным криком.

— На борт и правь этой проклятой посудиной! — Он вперил в нее гневный взгляд.

Ризала стояла, не шевелясь, бесконечно долгий миг, прежде чем перебралась через поручень, скуля от ужаса, и схватилась за руль, как если бы только это могло ее спасти.

Дев устремил все свое внимание на то, чтобы наполнить парус ветром, достаточно сильным, способным вывести «Амигал» из его укрытия. Он коснулся воды под килем, но та скользнула прочь, холодная и не откликающаяся. Водное волшебство оказалось полностью вне его власти — сила, противостоящая первозданному огню, с которым он был в родстве.

«Амигал» кренился и дрожал, продвигаясь в открытое море. Ризала то так, то эдак наваливалась на руль, озираясь в диком испуге.

Дев рухнул на палубу, привалившись спиной к мачте, вытянув ноги перед собой и глядя на нос. С отрешенным изумлением он вдруг заметил, что его стопы и лодыжки сплошь в следах присосок.

— Я уведу судно как можно дальше, — сказал он, не оглядываясь. — Затем придется поработать тебе. Попытайся, чтобы мы добрались хотя бы до владения Дэйш. Мне надо поспать. — Изнурение проникло в него до самых костей и ныло в них, угрожая одолеть его вконец. Он противился, глядя на плещущийся парус, сосредотачиваясь на том, чтобы призывать ветер, который нес бы их вперед, против естественного ветра, текущего вокруг.

— Что ты сделал? — сдавленно спросила с кормы замухрышка.

— Перемещение, — хрипло ответил он. Особо изматывающие чары, допустим, но даже если учесть, что он до того занимался и другим волшебством, это не должно было его настолько обессилить.

— Значит, ты волшебник… — Голос Ризалы вздрогнул в отвращении.

— Жалеешь, что я не бросил тебя, предоставив бороться с этим чудовищем? — огрызнулся Дев.

— Я не поплыву с волшебником. — Голос ее был хриплым от испуга.

— Приспосабливайся. — Дев тесно сплел вместе пальцы, приветствуя боль, так как она умеряла дрожь в ладонях. — Впрочем, и думать забудь выдать меня кому бы то ни было. Любой вождь, который пожелает спустить с меня шкуру, решит сперва заставить меня говорить. И я с удовольствием пойду ему навстречу, но это будет означать, что ты умрешь вместе со мной. Достаточно много народу видело нас вдвоем в этот последний пробег лун. Я скажу, что ты моя ученица, что ты разыскала меня, чтобы перенять у меня все колдовство, какое сможешь. И на тебя напустятся все, с одного конца Архипелага до другого.

Говорить было так тяжело, что он оставил всякие потуги, вернувшись с последними остатками сил к волшебному ветру, который нес их прочь от этого грозного чародея в плаще из драконьей шкуры.

— Так все это была ложь, вот как? Я спрашивала тебя, а ты мне лгал? То, откуда ты знал все течения, все ветры, все твое хвастовство о тайнах пути на юг навстречу дождям? Это просто колдовство, да? Что еще ты делал? — вопросы Ризалы выплескивались неровными выдохами. — Какое еще колдовство ты творил, оскверняя невинных людей и добрые места? Чего ты ищешь в этих краях? Ты служишь какому-нибудь королю варваров, или кто-то из наших вождей предал свое высокое рождение, чтобы обратить твое зло себе на пользу?

Дев не обращал на нее внимания. Когда «Амигал» ушел от подветренного берега, Ризала отчаянно правила, ловя естественные ветра. До отказа наполненный парус быстрее погнал кораблик по водам. Дев с запозданием осознал, что дождь прекратился.

— Полагаю, я должна поблагодарить тебя за то, что ты меня спас, — заставила наконец себя произнести Ризала.

— Вопрос был не в том, чтобы спасти тебя. — В издевке Дева присутствовало горестное исступление. — А в том, чтобы не позволит ему победить.

Когда он проснулся, то лежал в темноте на полу кормовой каюты, на него был наброшен его полотняный гамак. Содрогнувшись в первый момент, он расслабился и приподнялся на локте. Корабль мягко покачивался на укромной стоянке, и Дев понял, что способен своим привычным восприятием волшебника ощущать, как морские воды омывают днище. Это вернулось к нему.

— Ризала?

Ответа не было. Обратившись к своему врожденному дару власти над огнем, он зажег лампу, свисавшую с потолка. Затем, отбросив в сторону полотно, медленно и мучительно встал на ноги. Они все еще болели там, где смыкались мерзкие щупальца. Отметины были синеватыми и вздувшимися.

— Ризала? — И тут он заметил, что ее достопримечательные пожитки исчезли. Сняв лампу с крюка, он проковылял в главный трюм, а затем в носовую каюту. Все как было. По крайней мере, эта стерва его не ограбила. Хотя утрата мешка, который он брал на берег, стала для него достаточно тяжелым ударом.

Взобраться по лесенке и распахнуть люк потребовало больших усилий, чем ему хотелось бы, но выбравшись на палубу, он стал дышать легче. «Амигал» надежно стоял на якоре у одного из малых торговых островков владения Дэйш, всеми покинутого теперь, так же, как во время их плавания на юг.

Дев кивнул с невольным восхищением. Вот уж не подумал бы, что замухрышки хватит на то, чтобы найти сюда дорогу. Он оглядел пустынный белый песок, позолоченный последним отблеском заката, и задумался — куда же могла запропаститься эта чудачка?