Огонь с юга

Глава 16

— Суйс, наконец-то ты появился! Какие новости? — Кейда поднял глаза на корабельщика, возникшего на пороге тесной каюты, которую с такой неохотой уступил ему плотник.

Единственной причиной, по которой Кейда все еще сидел на своей свернутой постели, было отсутствие места. Два шага от его славного кожаного мешка со скромными пожитками, приткнутого у самого ахтерштевня, и он уткнулся бы носом в дверь.

— Владение Дэйш процветает, судя по тому, что я слышал и видел. — Голова высокого человека почти касалась макушкой палубных досок. — Похоже, все сыты, прилично одеты и заняты обычными для сезона дождей делами. Однако торговая площадь покинута, люди держатся поближе к дому, — то ли стремясь укрыться от дождя, то ли в страхе перед дикарями.

— Ты не думаешь, что они найдут необычным наше присутствие здесь? — напрямик спросил Кейда. — Так далеко от ваших вод?

— Необычным, да… — Суйс тщательно подбирал слова. — И все же, если ветер приносит странные новости, то не так уж и удивительно, что Шек Кул мог послать доверенный корабль на юг — дабы его корабельщики посмотрели на все собственными глазами и принесли правду обратно на север.

— Итак, владение Дэйш процветает… И люди ожидают, что это надолго? — Кейда воззрился на деревянную переборку, как если бы мог увидеть морской берег за ней. — Они не боятся нападения с юга? Какие новости о захватчиках?

— Чейзен держит против дикарей рубеж у Зубов Змея, — бесстрастно ответил моряк. — Его островитяне по-прежнему бегут куда могут. Судя по тому, что они говорят, эти мерзавцы не заняты приготовлениями к походу на север. Тем не менее корабли Редигала Корона несут дозор в водах к западу, в то время как силы Ритсема и Сарема ожидают в полной готовности…

— …чтобы плыть на юг, как только пройдут дожди, — мрачно докончил Кейда.

На якоре в водах Дэйша я только и могу, что видеть моих людей — а им, безусловно, нельзя позволять видеть меня. Но тем не менее это воды Дэйша. Понимаешь ли ты: я настолько нервничаю из-за этого, что с радостью пробил бы дыру в обшивке твоего корабля.

Корабельщик стоял, убрав руки за спину, подпирая дверь широкими плечами и легко сохраняя равновесие, меж тем как трирема мирно покачивалась на якоре.

— Можно ли надеяться, что другие владения пошлют силы на помощь Чейзену Сарилу, когда он надумает потребовать обратно свое законное владение? — внезапно спросил он.

— А не говорят ли чего-то о прочных союзах, данных поручениях и обещанных наградах? — в ответ поинтересовался Кейда. — Ты хочешь мне сказать, что люди не угадывают полностью намерений Чейзена Сарила?

— Его люди укрепляют свои позиции на островках Зубов Змея. — Суйс упер взгляд в дырку от выпавшего сучка где-то позади головы Кейды. — Строят укрепления по всем направлениям — на случай, если захватчики каким-то образом их обойдут, как утверждает Чейзен Сарил. Говорят, Редигал Корон упрекнул его в недостатке веры в корабли владения Дэйш. Но Чейзен Сарил ответил, что боится коварных чар, которые могут бросить вражеские силы в самую середину его войска. — Корабельщик помедлил. — И еще говорят, он считает, что предотвратить такую опасность можно только быстрым ударом на юг.

Кейда нахмурился.

— Что он имеет в виду?

Ответ Суйса был точен и беспристрастен:

— Некоторые из его людей, что держат с ним против пришельцев Зубы Змея, получают отпуск, чтобы навестить семьи, которые нашли приют во владении Дэйш. И говорят, они стараются как могут, чтобы зачать детей.

Кейда с подозрением поглядел на моряка.

— Мужчины, которые боятся за свою жизнь, всегда спешат посеять новое поколение.

— Здесь повсеместно верят, что Чейзен Сарил поощряет стремление своих людей зацепиться за владение Дэйш — через дитя, рожденное и вскормленное в его границах.

В словах Суйса появилась странная интонация, резанувшая Кейду по уху.

Тебе это не нравится, верно? Шек Кул уверил меня, что ты не станешь задавать вопросов и делиться своим мнением. Ты был для меня подобен чистой странице, как он и обещал, но тебе это не нравится. Есть кое-что еще, и ты мне это скажешь, если только я сумею задать правильный вопрос. Как много бы я дал за то, чтобы рядом оказался Атун или Телуйет, за то, чтобы услышать их доклад или прямой совет!

— Островитяне Дэйша не верят, что Чейзен Сарил поплывет на юг требовать свое достояние, не так ли?

Движение широких плеч Суйса можно было принять за брезгливое передергивание.

— Немногие здесь имеют высокое мнение о его храбрости и стойкости в бою. Он, разумеется, не тратит много времени на своих людей, и очень мало признаков того, что он готовится плыть на юг.

Кейда сдержал свои чувства не без некоторых усилий.

Не следует гневаться на Суйса за длительность плавания. Дни в море могли показаться тебе бесконечными, но трирема совершила переход быстрее, чем ты вправе был бы ожидать. Эти гребцы не знают ни кто ты, ни что тебя может заботить, но они гребли неустанно, одолевая самую скверную непогоду без единой жалобы. Парусный мастер и его помощники ни разу не смогли развернуть свои снасти, ветер все время был противным.

Суйс стоял терпеливо, без всякого выражения на лице. Молчание громким эхом отдавалось в тесной каюте.

— Где проводит время Чейзен Сарил и что он делает? — резко спросил Кейда.

— В настоящее время он гость в доме Дэйшей, — взгляд моряка пробежался по лицу Кейды, прежде чем опять упереться в корабельные доски. — Точнее, в приюте для сухой поры.

— По чьему приглашению? — рявкнул Кейда.

— Говорят, он уделяет немало времени Сэйн Дэйш, утешая ее вдовство и умеряя ее страхи за судьбу новорожденного сына, — осторожно произнес моряк. — Она так и не перебралась вместе с другими женами на север, в жилище для поры дождей.

— Почему? — Кейда был ошеломлен.

— Она дала владению сына в ту самую ночь, когда разразились дожди. — Суйс упорно смотрел поверх головы Кейды. — Очевидно, ребенок слишком мал для путешествия.

— Такие заботы перевешивают возможность нападения с юга? — Кейда с подозрением покачал головой. Он промолчал, но мысли его буквально неслись вскачь.

У нее сын, да еще такое благоприятное знамение — родовые воды отошли с первыми дождями!

— Но Дэйш Сиркет тоже остался в доме для сухой поры, — внезапно, не дожидаясь нового вопроса, добавил моряк. — Якобы на случай, если вдруг запахнет вторжением. Но, несомненно, этому были и иные причины — так говорят на берегу.

— Чтобы защитить Сэйн Дэйш? — предположил Кейда.

Или чтобы не спускать глаз с Чейзена Сарила?

— Ходят слухи, что Чейзен Сарил ныне пренебрегает Итрак Чейзен в пользу Сэйн Дэйш. — Суйс позволил своему взгляду на миг скользнуть по лицу Кейды. — Хотя не говорят, что Итрак Чейзен недовольна, ибо она в большом восхищении от Дэйша Сиркета. Делаются ставки на то, как скоро Итрак Чейзен войдет в семью Дэйш.

Если Джанне и Рекха имеют здесь право голоса, то никогда. Но что они могут об этом сказать, если их здесь нет?

Кейде стоило неимоверных усилий не произнести это вслух.

— А не говорят ли чего-нибудь о посетителе, которого мы ожидаем? — внезапно спросил он.

— Пока нет. — Суйс впервые с интересом поглядел на Кейду. — Но ждать осталось недолго. Можно мне вернуться к моим обязанностям?

А ты бы остался, если бы я сказал, что тебе нельзя возвращаться на палубу? Нет, конечно, и не подумал бы. У меня нет никакого статуса на этом судне, даже имени нет.

— Естественно, — и Кейда натянуто кивнул. Суйс покинул крохотную каюту, даже не поклонившись, оставив Кейду наедине с бесконечными вопросами, изводившими его на протяжении всего долгого плавания на юг.

Так что же сказал тебе Шек Кул, доверенный корабельщик? Впрочем, ты бы мне не передал, даже если бы я спросил прямо. Слишком много вопросов, которые я не могу никому задать.

Как Сэйн думает назвать свое дитя — наше дитя, моего нового сына? Оправилась ли она после родов? Здоров ли ребенок, не имеет ли каких родовых увечий? Какие знамения были замечены при его рождении? Не забыл ли Сиркет сделать все, что от него требовалось?

А о чем думает Сэйн, принимая Чейзена Сарила? Предостерегает ли его Ханьяд своими мрачными взглядами и решительными извинениями, которые ему столь присущи? И о чем думает Сиркет, увиваясь за Итрак Чейзен?

О чем думали Джанне и Рекха, оставляя Сэйн и Сиркета одних в жилище для сухой поры с этим настойчивым и обворожительным Чейзеном Сарилом? Полагаю, они хотели увезти остальных детей как можно дальше от опасности. Тогда они будут в удобном месте, чтобы можно было бежать в воды Ритсема, если случится худшее. Или они не слышали молвы, которая разгуливает по всем берегам? Почему они не отговаривают Сиркета от этого неуместного увлечения Итрак? Возможно, они даже пытались. Или Сиркет, отстаивая свою независимость, вздумал показать им, кто теперь здесь господин? Неужели они позволяют ему баловаться, чтобы облегчить ему жизнь? И о чем думает Чейзен Сарил? Сиркет заведет ребенка с Итрак, пока она все еще жена Чейзена. Ее первое дитя станет новым наследником владения Чейзен. Не этого ли хочет Сарил? Если он станет отцом, вполне могут пойти слухи, будто он запятнан магией. Но Сиркет, как всем известно, не тронут никакими чарами. Неужели Сарил способен думать так далеко вперед? Он никогда прежде не выказывал такую предусмотрительность. Он даже не заглядывает в следующую сухую пору, когда надо бы двинуться на юг, дабы отвоевать свои земли. Или все-таки заглядывает? Не думает ли он о чем-то совершенно ином? Не может ли он прикидывать, как ему прихватить самые южные из островов Дэйша? Разумеется, нет! Сиркет легко побил бы его при поддержке Редигала и Ритсема.

Но что, если Сиркет погибнет от руки дикаря или его унесет болезнь? Что если Сэйн в ее горе, с оставшимся без отца новым сыном-Дэйшем, склонится к браку с Чейзеном Сарилом — жена которого, оставшись в живых, тоже принесет дитя от Дэйша? Он сможет потребовать для себя правления как защитник детей двух покойных властителей, столь горестно сгинувших при таких мрачных обстоятельствах.

Джанне и Рекхе нашлось бы, что на это сказать, и всем их детям тоже. Но целые семьи могут пропадать в одном бедствии — таком, как пожар или внезапная болезнь. Такое несчастье возбудило бы подозрения в советах Ритсема и Редигала, но кто посмел бы противоречить Чейзену, если бы все знаки указали на чародейское коварство, окутывающее подобные случаи?

В своем ли ты уме? О чем ты думаешь? Ты с досады сплетаешь вымыслы, спрядая нити выводов из непроверенных подозрений, просто потому, что заперт в этой проклятой каюте с тех самых пор, как корабль добрался до вод Эндита. Тебе мерещатся хитрые заговоры из-за того, что больше нечего делать!

Значит, найди для себя дело! Дэйшу Рейку никогда не хватало терпения возиться с детьми, жалующимися на скуку. Подумай, что могут спросить с тебя позднее — завтра, послезавтра. Готовься, изучай, думай на много ходов вперед, если для этого вдруг выпало столько времени!

Кейда открыл мешок, который принес ему телохранитель Шека Кула перед самым отплытием. Выудил оттуда маленький лакированный ларчик с тростниковой бумагой, перьями и чернильницей, забитой пухом тандры, чтобы чернила не пролились. Перо замерло над древней бумагой, ибо он не знал, что писать. Блуждая, его взгляд наткнулся на другой ларчик, который дал ему Шек Кул — с крышкой, залепленной по краям воском и со всех четырех сторон запечатанной печатью самого вождя.

У тебя есть кое-какие новости для Джанне, но остается еще этот вестник, появление которого Суйс обещает два дня подряд. Если вестник может привести тебя к этому темному Деву, вполне может найтись куда больше того, что надо ей сказать. Как скоро ты можешь с ней встретиться? Это выяснится через того посланца, которого сможет найти для тебя Суйс. Лучше отправить письмо на остров тысячи жемчужниц. Это ближе, чем приют для дождливой поры. Либо Джанне сама будет там, либо придет какой-нибудь доверенный раб, который сможет послать ей птицу. Лучше дать ей время получить послание и приплыть, чтобы встретиться с тобой. И есть надежда, что пока суд да дело, ты успеешь поговорить с этим вестником.

Ты не можешь себе позволить тратить много времени. Но что ты можешь написать? Ничего, что могли бы понять недружеские глаза. Увы, все тайнописи Дэйша Кейды умерли вместе с ним.

Кейда быстро нарисовал полукруг, а под ним полный круг, побольше.

Если только у Джанне хватит ума понять, что это половина Малой Луны, а это — полная Большая. У нее пятнадцать дней. Это будет сигналом, что я должен ей кое-что сказать. Ее путешествие, несомненно, обратит на себя внимание Чейзена Сарила. Возможно, он на некоторое время отвлечется от Сэйн и Сиркета.

Плотно свернув тростниковый лист, он нашел в ларчике с письменными принадлежностями маленькую палочку воска и подержал ее в пламени фонаря, который нехотя дал ему Суйс, чтобы освещать место заточения. Толстой каплей воска он запечатал крохотный свиток и открыл дверь на гребную палубу триремы.

— Парусный мастер Фалсе. — Кейда вежливо прочистил горло. — Не мог бы ты передать это послание корабельщику Суйсу? Мне нужно, чтобы его доставили на внешний риф, известный как остров тысячи жемчужниц. Там есть Башня Молчания. — Он протянул бумагу. — И там будет кое-кто, кто примет письмо.

— Хорошо. — В непроницаемости лица Фалсе уступал Суйсу. Его густые брови поднялись, прежде чем он принял запечатанный свиточек, передернув плечами, что громче любых слов объявило: не его это дело, он просто намерен исполнить поручение, и все тут.

Когда парусный мастер поднимался по лестнице на кормовой мостик, Кейда вдруг резко почувствовал, как ему не хочется вновь спускаться в тесное укрытие. Он полной грудью вдохнул свежий воздух и подставил лицо желанному свету, падавшему через люки в верхней палубе, освещая проход среди скамей для гребцов. Это был настоящий дневной свет, хотя небо над кораблем и было уныло-серым, каким ему положено быть в сезон дождей.

Кейда приблизился к двум гребцам, тщательно проверявшим уключины и весельные окна.

— Я могу вам чем-то помочь?

Один из них с любопытством поглядел на Кейду.

— Знаешь, как проверяется крепление весла?

— Да. — Кейда скользнул на одно из ближайших сидений, где трудились гребцы самого низшего из трех разрядов. Здесь стоял мощный запах пота — признак безоговорочного повиновения гребцов приказу Шека Кула плыть на юг что есть сил. Кейда обнаружил, что ремень, присоединявший весло к уключине, действительно ослаб. Он подтянул его, как когда-то учил Иало, склонившись вперед в надежде выглянуть наружу через маленькое отверстие. Но кожаный рукав, натянутый снаружи на весло для защиты от непогоды, мешал что-либо увидеть.

— Ты уже занимался этим прежде, — неожиданно раздался голос гребца с самого верхнего места. — И у тебя мозоли, как у гребца, — добавил он, когда Кейда поднял взгляд.

— Таи! — Фалсе, стоя сзади в проходе, бросил на него недовольный взгляд. — Меньше болтай, больше работай.

Кейда склонился, проверяя следующий хитрый узел. И следующий. И еще один. Работая в согласном молчании, он и его товарищи по кораблю уже приближались к тому, чтобы проверить самый верхний ряд весел, когда на трапе, спускающемся с мостика, появился Суйс. Он кивнул — молча, но выразительно.

— Да? — Кейда вышел в проход в то время, как Суйс стал спускаться по трапу.

— Твое послание отправлено. — Корабельщик встал с одной стороны. — И прибыло послание, которого ты ждешь.

Кейда медленно вытер с ладоней масло, пропитывавшее кожу рукава. Меж тем с кормового мостика спустилась невысокая девушка. Худая, изнуренная, круги под глазами почти так же темны, как ее волосы, изрядно поношенная одежда основательно загрязнилась в пути. Она держала плотно залепленный пакет из промасленной бумаги и вопросительно смотрела на Кейду.

— Пройдем в каюту. — Кейда рукой указал ей направление и проследовал за этим необычным посланцем, выразив кивком благодарность Суйсу. Дрожащими пальцами, кое-как совладавшими с огнивом, он опять зажег свечу в фонаре и крепко закрыл дверь каморки. На воске, слеплявшем края плотной бумаги, не было печати. Кейда вскрыл пакет и нашел внутри листок бумаги с несколькими совершенно бессмысленными строчками. Он устало потянул через голову кожаный ремень. Девушка продолжала сидеть на полу, устало склонив взъерошенную голову.

Если мои догадки верны, здесь должен быть ключ к тайнописи.

Кейда повертел в пальцах тяжелый серебряный перстень Шека Кула, разглядывая надпись внутри кольца — строчку непонятных букв и значков. Напрочь лишенных смысла для постороннего — если только у него не хватит ума положить кольцо на ладонь так, чтобы камень-оберег смотрел строго на север, а затем начать читать с дуги, где небесный Изумруд поплывет в вышине с приходом ночи.

Кейда взглянул на первую букву послания и нашел тот же значок внутри круга. Девятый от дуги здоровья и повседневных обязанностей. Мысленно перебрав последовательность обычного алфавита, он понял, что это буква «И». Многообещающее начало. Он потянулся за своим ларчиком с письменными принадлежностями, но тут же вспомнил укор Дэйша Рейка:

«Зачем беспокоиться о тайнописи, если ты собираешься написать слова, ясные для любого соглядатая, вора или суетливого слуги, который на них наткнется?»

Постепенно он продрался через дебри тайнописи — только с помощью своей головы, поистине безопасного места для хранения тайн, а затем поглядел на посланца.

— Кто тебе это дал? Где я могу его встретить?

— Никто не давал. — Девушка подняла голову, ее глаза вдруг вызывающе сверкнули. — Я сама это написала. Прочти мне, чтобы доказать, что ты человек, помочь которому мне приказывает мой господин.

— Здесь говорится: «Мне нравится утка, тушеная с водяным перцем и поданная с соллером, посыпанном семенами тарита». — Кейда оперся о деревянную стену. — Дикий водяной перец растет здесь почти везде, но что ты можешь выдать за жирную утку? К тому же это блюдо, которое нужно готовить долго и медленно. Не думаю, что у нас есть для него время. Я предпочитаю соллер как он есть, или же слегка сдобренный скалидовым маслом.

— Терпеть не могу его вкуса, — девушка широко улыбнулась.

Кейда хранил каменное лицо.

— Где он?

— Достаточно близко, — она пожала плечами. — Или, если куда-то двинулся, его достаточно легко выследить.

— У тебя есть лодка? — По ее кивку Кейда подхватил свой мешок. — Тогда идем прямо сейчас!

— В послании моего господина сказано, что найти этого человека — для тебя дело жизни и смерти. — Она поднялась, но не дала ему открыть дверь. — Если ты сейчас пойдешь со мной, обратно не вернешься. Ты понимаешь? — Ее голос прозвучал тихо, но с необычайной силой.

Кейда подался вперед, чтобы вглядеться в эти живые голубые глаза.

— Нет, раз уж я зашел так далеко.

Неподвижная с мгновение, она внезапно кивнула.

— Тогда идем. Незачем тратить остаток поры дождей, преследуя его. — Девушка проскользнула в дверь и легко взбежала по лесенке на открытую палубу. Кейда последовал за ней. Суйс стоял на юте, оглядывая берег, его широкие плечи были напряжены.

— Никто не увидит тебя, если не замешкаешься.

— Полагаю, что это прощание. — Кейда протянул руку. — Спасибо тебе.

— Я лишь исполнил то, что приказал мой господин.

Тем не менее Суйс улыбнулся, пусть всего лишь на короткий миг:

— Его слово много весит, если когда-нибудь окажешься с нами в одном порту и тебе понадобится куда-то плыть.

— Идем! — девушка уже стояла у веревочного трапа, переброшенного через корму триремы.

Кейда взглянул вниз и увидел ее суденышко — небольшой, одномачтовый ялик с косым парусом, какие были в ходу у прибрежных рыбаков. Он неуверенно взглянул вверх, на тучи, сгущавшиеся по мере того, как день клонился к вечеру. Затем бросил вниз свой мешок и свернутое одеяло и скользнул по веревочной лестнице следом, невольно улыбаясь встрече со свежим воздухом после духоты нижней палубы.

— Давай-ка. — Девушка запихнула его пожитки под скамью, на которой сидела. Проверила ветер, положив одну руку на руль, а другую оставив на шкоте, управляющем парусом. — Оттолкнись как следует, а затем садись на весла.

— Да, капитан, — кротко согласился Кейда.

Девушка улыбнулась ему.

— Ты хочешь проплыть в моей лодке, дружок, вот и платишь за это, принося пользу.

Кейда послушно оттолкнулся от высокого борта триремы, после чего взял весла. Несколько усердных взмахов вывели их из тени корабля, и парус наполнился ветром. Положив весла в лодку, Кейда перебрался на нос, подальше от опасности получить удар гиком. Он позволил себе взглянуть на островок, который они покидали. Моря, разгулявшиеся от свирепых ветров сезона дождей, усеяли белый песчаный пляж всяким мусором, но немногочисленные домики под пальмами явно были в хорошем состоянии, крепкие ставни надежно защищали их от неистовых бурь.

Эти люди находятся в безопасности — до тех пор, пока захватчики не пойдут дальше на север. Пока захватчики не пойдут на север. Если только нельзя найти способ не дать им пойти на север.

— Где мы найдем этого Дева?

Девушка не стала отвлекаться от паруса.

— Что ты о нем знаешь? — не поворачиваясь, ответила она вопросом на вопрос.

Кейда обуздал свое нетерпение.

— Что он варвар и как-то связан с волшебниками, знает кое-что из их чародейства.

Лицо девушки оставалось бесстрастным.

— И это тебя не беспокоит? — Она ловко поймала ветер, и ялик птицей полетел по водам.

— Беспокоит, — откровенно признался Кейда. — Но злые чары, опустошающие владение Чейзен, беспокоят меня куда больше. Я хочу знать, как с этим бороться. Я совершил долгое странствие по Архипелагу в поисках мудрости. Твой господин сказал мне, что Дев может что-то знать. Что-то, полезное для меня. — Он заметил, девушка правит к юго-востоку. — Ты пытаешься попасть в течение, которое понесет нас вокруг суши по наветренной стороне?

— Да ты, оказывается, весьма неплохо знаешь эти воды, — девушка воззрилась на него с любопытством. — Ты хочешь выступить против колдовства этих дикарей? Кто ты такой, раз берешь на себя подобную ношу?

— Это неважно. — Кейда улыбнулся, чтобы не показаться невежливым или высокомерным. — Пока.

Девушка пожала плечами — насколько это было возможно при обеих занятых руках.

— Кто бы ты ни был, если я отвезу тебя к Деву, тебе придется взять на себя намного больше, чем ты можешь представить. — В ее голосе явственно прозвучало предостережение.

— Этот человек — торговец пороком, как сказал мне Шек Кул, — медленно проговорил Кейда. — Он также промышляет шпионажем. Шек Кул считает, что этот Дев сообщает об альдабрешских делах некоему властелину северных варваров, который поставляет ему выпивку и смеси для дурманящего дыма. Кажется, у него также есть кое-какие делишки с варварскими чародеями.

— Дев и сам чародей, вне сомнений. — Содрогание пробежало по ее тощему телу, отчего край паруса захлопал и маленькая лодчонка внезапно дернулась. — Это я и имела в виду, говоря, что обратно ты не вернешься. Один раз он полностью опутал меня своим колдовством. Будешь со мной, и тебя оно тоже замарает. Я еще могу высадить тебя на берег, и ты можешь оставить свою дурацкую затею.

— Он волшебник? — Кейда уставился на замухрышку. — Что он делает в этих водах? Пытается вступить в союз с захватчиками?

— Следит за ними в каких-то своих целях. — Она опять содрогнулась. — Его захватило их колдовство.

— Он в нем разбирается? — удивился Кейда.

— Достаточно, чтобы его волшебство уберегло нас обоих от их чар, которые чуть не разорвали нас на кусочки. — Она беспомощно поглядела на Кейду. — Ты веришь, что человек, невинный в помыслах, но уловленный в сети волшебства, запятнан его скверной?

Кейда раскрыл рот, но обнаружил, что совершенно не находит слов.

— Так высадить тебя на берег или нет? — раздраженно переспросила она. — Я не хочу его упускать. Я должна сказать Шеку Кулу, что он такое, и знать, куда он плывет — теперь это еще важнее, чем когда-либо.

— Отведи меня к нему, — медленно произнес Кейда. — Я слишком много времени потратил, пытаясь раскрыть тайну этих дикарей и их колдовства, чтобы теперь повернуть обратно. Пусть даже это означает иметь дела с чародеем. У меня благородная цель — несомненно, это должно защитить от скверны. Если же я просто задам кое-какие вопросы, вряд ли это меня погубит.

В конце концов, однажды ты уже угодил в тенета волшебства дикарей.

— Кто ты? — пробормотала ошеломленная девушка. — Если уж на такое отваживаешься?

— Я Дэйш Кейда. — Он внимательно оглядел пустынное море, над которым не виднелось ни одной красноклювой морской птицы, могущей слышать это пылкое заявление. — Я защищаю эти воды, этих людей. Это долг, исполнять который я рожден.

— Дэйш Кейда мертв. — Она тщательно увела ялик в сторону от пенистого гребня у небольшого рифа. — Дэйш Сиркет объявлен властителем и вождем.

— У меня не было выбора, раз я хотел беспрепятственно искать эту мудрость. — Кейда вызывающе устремил в ее сторону подбородок. — Я не вернусь, чтобы ответить за этот обман, пока не позабочусь о способах бросить вызов колдунам этих захватчиков и проучить их. Вздумай только меня выдать, и я объявлю, что ты осквернена волшбой.

— Разумеется, — согласилась она безо всякой злобы. — И много ли тебе от этого выйдет пользы? Раз уж все так одурели от страха перед волшбой, тебя, вернее всего, побьют камнями первым.

— Это так, — признал Кейда и неожиданно воспрянул духом. — Можем ли мы теперь доверять друг другу, если настолько впутались в эти тайны?

— Думаю, что да. — Она пристально поглядела на него, меж тем как лодчонка покачивалась на вздымающихся волнах. — Но, безусловно, мы не можем доверять Деву.

— Почему? — спросил Кейда. — Помимо того, что он чародей?

Девушка уверенно направила подскакивающую на волнах лодку по извилистому лабиринту среди отороченных пеной гребней.

— Ему неведомы угрызения совести, — наконец произнесла она. — Он может напоить человека до одури, чтобы узнать какой-нибудь пустяк, за которым он гоняется. Если ему удается заполучить девушку, чтобы плавала с ним, он предложит ее кому угодно, добром или нет, если такова будет цена сочного куска сплетни, услышанной от какого-нибудь тяжело дышащего грубияна. Он хвастается, что морочил свободнорожденных островитян и продавал их в рабство просто для того, чтобы подружиться с одним из главарей пиратов.

— Что за тайну ты имеешь в виду? — Кейда не вполне понял смысл ее слов.

— Любую. Иногда он предает просто потому, что он это может, — угрюмо ответила девушка. — Чтобы поглядеть, по плечу ли ему такое коварство.

— Говорят, волшебство развращает всех, кто касается его. Оно проникает в самые кости, — с брезгливостью заметил Кейда. — Почему Шек Кул просто не велел его убить, чтобы покончить с этим?

— Таково было его намерение, когда он обнаружил, кому Дев продает сведения, и для чего его покупателю нужно знать о внутренних делах на Архипелаге. Но, как я понимаю, мой господин увидит его мертвым в любом случае, раз уж установлено, что этот человек волшебник. — Девушка, похоже, призадумалась. — Конечно, если можно убить его, прежде чем он догадается об опасности.

Кейда вздрогнул, когда брызги пены рассыпались по его спине.

— Расскажи мне о волшебстве и о дикарях. Если владение Дэйш ищет средства бороться с ними, мы должны узнать о них больше.

— Тебе придется поверить, что я говорю правду. — Она глубоко вздохнула. — Я не поверила бы, если бы не увидела сама…

К тому времени, когда она кончила свой невероятный рассказ, ей приходилось кричать, чтобы перекрыть шум надвигающейся бури. Облака потемнели до предела, и дождь внезапно хлынул из них мощным водопадом. Вот волна сильно ударила лодку и тут же зеленой стеной перекатилась через нос, затопив суденышко по колено. Кейда уже вычерпывал воду побитым жестяным ковшом, который выплыл из-под передней скамьи, и теперь ему пришлось удвоить усилия. Он промок до костей, одежда облепила тело, стало так холодно, что все оно заныло от головы до пят.

Девушка выглядела не лучше — ее растрепанные волосы разбились на тонкие пряди, черными полосами облепив смуглое лицо, губы побледнели от холода. Она мертвой хваткой вцепилась в руль и в шкот, управлявший полностью зарифленным парусом, руки ей выворачивало порывами ветра, постоянно меняющего направление.

Когда воды на дне лодки убавилось настолько, что это стало терпимо, Кейда неуклюже пробрался на корму, хотя каждое содрогание ялика угрожало выбросить его за борт. Не стоило и пытаться быть услышанным при таком реве воды и вое ветра, исступленно молотившего снастями и парусом, поэтому он без единого слова указал на руль. Девушка уступила ему, угрюмо борясь со стихией за контроль над снастями. Кейда сел рядом с ней, схватив румпель обеими руками. Ялик бешено плясал на волнах. Дождь, море и ветер ни на миг не ослабляли своих ударов, и вся эта круговерть вполне соответствовала смятению в мыслях Кейды.

Ставки в игре растут с каждым ходом. Дела с варваром, якобы обладающим знаниями о северном чародействе, — это одно; но как я свяжусь с тем, кто уличен в применении волшебства? И что мне делать, если я откажусь? Где еще я найду хоть какую-то надежду для своих земель? Если мы не сгинем в эту бурю, это, несомненно, будет хорошим предвестьем. Это, конечно же, станет знаком, что мы следуем по нужной тропе, ведущей ко благу людей Дэйша — пусть даже она приведет меня к тому, кто сам признался, что он волшебник.

Девушка чувствительно ущипнула его холодную руку, и он вздрогнул.

— Нам надо обогнуть этот мыс! — проорала она. — Мне придется распустить кливер, иначе нас бросит на скалы.

— Давай!

Лодка тревожно колыхнулась, когда ее хозяйка поползла вперед и с треском развернула стянутый снастями кливер. Кейда протянул руку, схватил ее за кисть и подтянул обратно к румпелю, за который она тут же взялась. Затем он пересел на среднюю скамью и вернулся к своим веслам. Грести было мучительно тяжело, одеревеневшие от холода мышцы противились каждому взмаху. Несколько раз колыхания ялика приводили к тому, что Кейда бил веслами по воздуху, не касаясь воды, и от этого резкая боль разрывала ему плечи. Не в состоянии видеть, куда они направляются, он полностью доверился девушке, прильнувшей к рулю и угрюмо вглядывавшейся с носа утлого ялика. Кейда слышал, как бьется море, переваливая через скалы, как ревет прибой у каменистого берега. Он пригнул голову и заработал веслами еще усердней.

— Корабль Дева! — Крик девушки, в котором одновременно слышались тревога и облегчение, побудил Кейду поднять глаза.

Как он понял, они миновали мыс и получили в награду относительное спокойствие подветренной стороны. Море и здесь бурлило и неистовствовало, но не приходилось уже так одержимо бороться с веслами. Вывернувшись, чтобы поглядеть через плечо, он увидел маленький торговый корабль, качающийся на якоре в самой защищенной части бухты — со свернутыми парусами и тщательно задраенными люками. Кейда прокричал девушке:

— Если он на борту, мы попросим укрытия. Если нет, то пересидим эту бурю на корабле и подумаем, что делать с утра.

Она кивнула в знак согласия, и Кейда склонился над веслами для последнего рывка. Они подошли к «Амигалу», бухнувшись о его борт, отчего лодка заплясала на волнах. Но девушке удалось дотянуться до сброшенного вниз трапа и схватиться за него. Прежде чем Кейда смог остановить ее или помочь, она уже взлетела на борт.

— Брось мне веревку! — заорала она сверху.

Кейда поспешно швырнул весла на дно ялика, перебрался к носу и неловкими онемевшими руками кинул ей оттуда швартовую веревку. Девушка поймала конец не менее неуклюже. Пока она обвивала его вокруг кнехта на палубе большего судна, Кейда собрал все их намокшее имущество и метнул его на палубу «Амигала». Мешки приземлились с глухим стуком, и Кейда с запозданием вспомнил о запечатанном ларчике Шека Кула.

Будет еще одним добрым знаком, если эта вещь не пострадает.

— Идем, — девушка перегнулась через ограждение, протянув ему руку.

Очутившись на палубе, Кейда неуверенно поглядел на задраенный кормовой люк.

— Думаешь, он там?

Она прикусила губу.

— Есть лишь один способ убедиться в этом. — Девушка наклонилась к медному кольцу, вделанному в крышку люка. Но как только она потянула за кольцо, крышка поднялась и ударила ее по пальцам.

— Ризала, это ты, неблагодарная тварь? Как я рад видеть тебя здесь! — Приветствие это было произнесено достаточно радушным тоном, несмотря на резкие слова. — Ты кого-то привела? Кто тебе это разрешил?

— Мы помираем от холода и сырости, — невнятно пробормотала девушка, посасывая ушибленные пальцы. — Дай нам укрыться, умоляю тебя.

— На берегу сколько угодно укрытий. — Однако говоривший приподнялся по лесенке, чтобы открыть люк шире. — Ладно, залезайте, пока мы все не утопли.

Кейда придержал крышку, и мужчина исчез внизу. Девушка по имени Ризала собрала их пожитки и соскользнула вниз по трапу. Кейда последовал за ней со всей возможной быстротой, торопливо захлопнув люк.

Дев уже вернулся в свою подвесную койку, одна его нога свешивалась через край, на животе покоилась костяная чаша, придерживаемая рукой. Кейда отыскал кольцо на внутренней поверхности крышки и задвинул тяжелый медный засов, надежно, закрепляя крышку люка. Затем обернулся к Деву, стараясь выразить на лице подобающую признательность.

— Спасибо за то, что принял нас на борт.

— Не спеши благодарить, — ехидно произнес Дев. — Я перережу тебе глотку и брошу тебя за борт, если ты меня чем-нибудь оскорбишь. Правда, Ризала?

— Несомненно, — коротко ответила она и обхватила себя руками, неудержимо дрожа. — Давай-ка сперва согреемся и обсохнем.

— Лучше снять эти мокрые тряпки, — хозяин корабля ухмыльнулся ей.

— Я переоденусь вон там, спасибо. — Она мотнула головой в сторону главного трюма.

— Чтобы ты осталась наедине с моим грузом? — Дев поднял брови. — Я не согласен.

— А почему бы нам с тобой не пройти туда, мастер Дев? — осторожно предложил Кейда. — Ризала, — он запнулся на этом имени, но понадеялся, что расслышал его правильно, — а ты можешь переодеться здесь.

— Понятия не имею, с чего моя госпожа стала думать о скромности. Впрочем, ладно. Зато я получу возможность поглядеть, из чего ты сделан.

Любопытство на лице Дева было непритворным. Он выпрыгнул из гамака и снял с крюка фонарь.

— Можешь действовать на ощупь, девонька. Мне надо получше рассмотреть твоего друга. — Он отпер дверь и приглашающе простер руку.

— Смотри на все, на что хочешь. — Кейда с некоторым трудом стянул через голову свою намокшую рубаху, прилипшую к коже. — Не больно-то много ты здесь можешь увидеть. — Он потянул за шнур своих штанов — узел разбух и стал тугим.

— Мне не кажется, что так говорят благородные женщины, — хитро заметил Дев, поднимая фонарь.

Кейда впервые заметил, что у того голый подбородок.

— Если ты мужчина для мужчин, прости, мне больно разочаровывать тебя, — грубо сказал он. Затем повернулся к Деву спиной, сбросил штаны и стал рыться в своем мешке, ища смену одежды.

— Если тут есть что-нибудь сухое, я это съем, — пошутил хозяин. Кейда не потрудился обернуться, вытирая воду с тела вывернутой рубахой.

— Если у тебя есть какая-нибудь сухая одежда, мы будем перед тобой в долгу, — сказал он с тщательно рассчитанной кротостью.

— А мне-то в этом что? — В словах Дева прозвучала отталкивающая смесь презрения и веселья.

— Я думал, ты торговец. — Кейда вытряхнул пару неописуемых штанов, которые дал ему раб Шека Кула, чтобы были запасные. С них не капало, но то было единственным преимуществом этих лохмотьев перед тряпками, с которых уже натекла большая лужа. — Так ты торгуешь в долг?

— Когда это меня устраивает, — признал Дев. — Это, кстати, не устраивает меня как раз сейчас, — зловредно добавил он.

Кейда влез в штаны, которые неприятно прилипли к его ногам.

— Ризала, ты оделась?

— Да. — Она толкнула дверь, свет лампы явил девушку в тонком платье, влажном и прилипшем к ее худому телу.

— Умопомрачительно, — восхитился Дев, прежде чем вернуть внимание к Кейде. — Она сказала тебе, кто я?

— Торговец пороком, сбывающий крепкое пойло и лист, дурманящий дым и прочее. — Кейда прислонился к бочкам, на которые бросил свой мешок, убрав за спину руки. — А также волшебник.

— И ты явился посмотреть, правда ли это? — вызывающе ответил Дев. — Еще один полоумный стихоплет?

— Я прорицатель, — ответил Кейда.

— Я спросила его, может ли он очистить меня после того, как меня коснулось твое колдовство, — мгновенно вставила Ризала.

— Это так? — Дев поднял ладонь, и красная дымка обволокла Кейду. Окутанный теплом, он, тем не менее, похолодел от потрясения, его хребет превратился в ледяное древо. Дев щелкнул пальцами, красный туман исчез. — Как ты это сделаешь, если запятнан не меньше?

Кейда облизал губы и обнаружил, что они сухи. По правде говоря, весь он был сухим: одежда, кожа, волосы и борода, даже холод в костях быстро отступал.

Он прочистил горло.

— Есть школа мысли, которая утверждает, что невинная жертва волшебства не так глубоко осквернена им, как те, кто умышленно ищут его или пользуются его силой.

— Пользуются его силой? — передразнил Дев. — Да разве кто-нибудь из этих великих мыслителей Архипелага знает что-нибудь об использовании силы волшебства?

— Признаться честно, не могу сказать. — Кейда пожал плечами.

— Признаться честно, не думаю, — отрезал Дев. — Вы ничего не знаете. Вы, альдабрешцы, со всеми вашими прорицателями и звездочетами, вашими книгами, полными рассуждений о том, как можно прочесть мир по внутренностям оленя.

— Я замерзла до полусмерти, — Ризала едва смогла произнести эти слова, так у нее стучали зубы. — Мог бы уделить немного вина, чтобы я согрелась, ублюдок.

— Я сделаю кое-что получше. — Дев небрежно взмахнул рукой, и такое же красное свечение окутало ее. — Кстати, чаша вина — неплохое предложение. А затем можешь рассказать, что же привело тебя обратно ко мне. — Он искоса ухмыльнулся Кейде. — Помимо моей удали в плотских утехах.

Кейда поймал испытующую лукавинку в глазах чародея и сохранил бесстрастное лицо.

Случалось, что люди получше тебя — да и похуже — пытались разозлить меня, чтобы я забыл о своем достоинстве, зловредный маленький варвар.

Он улыбнулся Ризале, которая расправляла затвердевшие и смятые складки теперь совершенно сухого платья.

— Я не нахожу, что это сильно усугубляет порчу, исходящую от тебя.

— А, так ты бы не коснулся ее, пока она вся выпачкана волшебством. — Дев повернулся, чтобы достать бутыль из почти пустой корзины. — Вот почему тебе так охота очистить ее, ведь она тогда разведет ляжки из чувства благодарности? Прости, друг, она не стоит трудов.

— Ты еще упиваешься звуком своего голоса, Дев? — Ризала тоже не поддалась на издевку. — Есть надежда, что ты хоть когда-нибудь произнесешь нечто осмысленное?

— Хватит бездельничать, ищи чаши. — С бутылью в одной руке и фонарем в другой, Дев мотнул головой в сторону самых разных ящиков с добром. — А ты, прорицатель, ступай обратно.

Кейда послушно вернулся в кормовую каюту, за ним последовала Ризала. Дев повесил фонарь на крюк и повернулся, чтобы запереть дверь в трюм. Кейда и Ризала обменялись взглядами, и он увидел, что его решимость отразилась на ее лице.

— Если ты осквернен моими чарами, не думаю, что отведать моего вина будет страшным преступлением. — Дев хитро улыбнулся, вытаскивая запечатанную воском пробку из бутылки. — Давай выпьем, девонька.

Когда Ризала протянула две роговых чаши, он плеснул в них темно-красного вина.

— Бери, прорицатель.

Кейда без слов принял чашу.

— Смотри, осторожней, — язвительно предупредил хозяин. — Ты не сможешь снова пить эту козью мочу, которую у вас называют вином, после того, как попробуешь этого. — С примечательной ловкостью он завалился обратно в гамак, нашел там свою чашу и наполнил ее, болтая в воздухе ногой.

— Чародей ты или нет, а я принял бы тебя за альдабрешца. — Кейда сел на видавший виды сундук у противоположной стены каюты. — Из какого-нибудь северного владения и с варварской примесью — но безусловно рожденного на Архипелаге. — Он осторожно пригубил питье и часто заморгал, чуть только мощный аромат вина ударил ему голову. — Ты один из нас?

— Ты нашел какой-то способ избежать казни после того, как чары, которые ты творишь, стали очевидны? — Голубые глаза Ризалы испытующе смотрели поверх края ее чаши. Она сидела на сундуке рядом с Кейдой, прижав бедро к его бедру.

— Только не я, — Дев сделал глоток. — Я закоренелый варвар. Никто из ваших прорицателей никогда такого не видел. — Он залихватски улыбнулся.

Кейда пристально оглядел его.

— Что может искать чародей-варвар на Архипелаге, где того гляди поплатится своей шкурой?

— Это мое дело, приятель. — Дев нахмурился, осушая чашу. — А меня больше занимают твои дела. Это мой корабль, так что вопросы буду задавать я. С чего это тебе вздумалось охотиться за колдуном? И не стоит нести чушь о помощи бедной грязной стихоплеточке. Я бы, может, и поверил, если бы тебя тянуло к ней под платье, но я этого не вижу.

— Ты проницательный малый, — заметил Кейда.

— Я бы давно уже был мертв, не будь я таким. — Дев отсалютовал ему своей чашей. — Так что же тебя на самом деле принесло сюда? Помимо блистательной триремы, проделавшей такой долгий путь из северных вод. — Он покачал головой, взглянув на Ризалу. — Ты ведь не думаешь, что я позволил бы тебе смыться с концами, девонька? Я не спускал с тебя своего чародейского ока — просто на случай, если бы ты отправилась продавать мою тайну какому-нибудь ублюдку, который не прочь прибить мою шкуру на ворота своей крепости.

Он вновь наполнил свою чашу и продолжил:

— А я давеча думал — какая жалость, что не с кем побиться об заклад, доберетесь ли вы сюда живыми. Пока любовался, как вы сражаетесь с бурей.

— Ты бы сделал что-нибудь, если бы мы пошли ко дну? — Ризала встала и взяла у Дева бутыль.

— Чтобы еще больше осквернить вас моим нечестивым волшебством? — Дев сделал озабоченный вид.

— В здешних краях есть волшебство и похуже твоего! — сказал Кейда, протянул руку и принял у Ризалы бутыль с вином.

— И это не дает тебе покоя? — Дев праздно поболтал ногой, но глаза его были настороженными.

Чародеи облекаются ложью и выворачивают наизнанку любую истину. Ты можешь прочесть мои слова? Давай посмотрим, сколько правды я могу сказать тебе, не видя всего.

— Перейдем к делу. — Кейда поставил свою пустую чашу на пол. — Я предлагал свой совет владению Дэйш и прежде. По причинам, которыми я не намерен делиться с тобой, я в большом долгу перед госпожой Джанне Дэйш. Я хочу отблагодарить ее, найдя какие-то средства остановить колдовство, которое принесло такие разрушения владению Чейзен, прежде чем оно сможет продвинуться к северу и опустошить острова Дэйшей. — Он выразительно поднял палец. — Но Джанне Дэйш ничего не знает о моих замыслах. Ты не сумеешь использовать это знание против нее.

— Ты думаешь, что сможешь на равных сражаться с этими дикарями и их чародейством? Ты глупец. Все вы на Архипелаге невежественные бесчародейные дураки. — Дев знаком попросил дать ему бутыль. — Вы не можете биться с теми, у кого волшебство в самых костях. — Впервые он говорил серьезно, без всякой игривости, ехидства и даже злобы.

— Ты ведь смог. — Кейда мотнул головой в сторону Ризалы. — Она кое о чем поведала мне.

— Смог, верно. — Дев взбрыкнул ногами и улегся в гамаке, вытряхнув в свою чашу остатки вина из бутыли. — И весьма недурно, должен добавить. А тебе-то что, прорицатель? За сговор с чародеем с тебя сдерут кожу, как и с меня, а ее голову взденут на пику, чтобы другим неповадно было, — заключил он с блаженным злорадством.

Кейда подхватил свою чашу и медленно выпил крепкое вино, прежде чем воплотить в словах самый главный довод, который желал привести себе еще тогда, когда они с Ризалой прорывались сквозь бурю.

Ты зашел слишком далеко ценой слишком больших страданий для тебя и для всех, кого любишь, чтобы отступиться теперь.

— Скверна волшебства пятнает все, чего ни коснется. Эти дикари, вне сомнений, злокозненны до предела. И неужели обращение к силе, способной им противостоять, будет таким же злом? — Он поглядел на Ризалу, отчаянно желая увидеть согласие в ее глазах. Она смотрела на него, закусив губу, затем внезапно задрожала.

— Мне не хотелось бы стоять перед кем-либо из владык и взывать к его милосердию… — пробормотала девушка.

— Я читал некогда сочинение, где волшебство сравнивали с хрустальной призмой, — почти с мольбой произнес Кейда. — Она разделяет чистый свет на отдельные цвета. Вторая призма может восстановить свет. Разве применение знаний волшебника для подавления чародейства способно увеличить существующее зло?

— Прости, что прерываю твою философскую речь… — Дев подбросил пустую бутыль в воздух. — Твое предположение…

Голубой свет заискрился внутри темно-зеленого стекла и сразу же угас. Бутыль грохнулась на пол и разбилась.

— Засранцы! — Дев сел в гамаке, раскрыв рот. Махнул рукой в сторону лампы, которая горела ровным золотым светом, ничуть не потревоженная. Дев полувыпрыгнул-полувыпал из гамака. — Что вы сделали, гады?

— Осторожно, стекло! — предостерегла Ризала, подтягивая ноги на крышку сундука и обнимая коленки. Дев не обратил внимания на темные осколки, рассеянные по полу, а вперил испепеляющий взгляд в Кейду.

— Ты что это делаешь, а?

— Укротил на миг твое волшебство. — Кейда надеялся, что смахнул с пальцев остатки порошка, который взял из ларчика Шека Кула. — Я предпочел бы добровольное сотрудничество, но готов принудить тебя, если потребуется.

И спасибо тебе за эту древнюю смесь, великий вождь Шек. Пусть ты даже понятия не имел, как она действует, но предельно честно дал все объяснения.

— Думаешь, что можешь заставить меня творить для тебя чары? — Дев сплюнул. — Отнимая их у меня? Что это, один из ваших бесполезных талисманов, содействующих переменам?

— Я могу заставить тебя мне помочь, — жестко сказал Кейда. — А могу ввергнуть тебя в беспомощность и передать правителям владения Дэйш. Мы оба можем поклясться, что ты чародей, и положиться на их милость, чтобы увидеть, как с тебя живьем сдирают кожу. Это очистит нас обоих и отведет зло чар захватчиков от владения.

— Дэйш Сиркет будет перед нами в неоплатном долгу, если мы сможем предложить ему защиту в виде такого обряда, чтобы укрепить его людей и Чейзенов, когда они отплывут на юг в конце дождей, — решительно произнесла Ризала. Кейда чувствовал, как она дрожит, теснее прижимаясь к нему.

— Могу себе представить, как Дэйш Сиркет и Чейзен Сарил участвуют в обряде. Разумеется, будут знаки, которые потребуется прочесть в зеркале твоей печени, в углях твоих внутренностей. Если ты добром не скажешь нам, как мы можем разбить захватчиков, возможно, твоя смерть лучше послужит нашей цели, даже вопреки твоему желанию.

Пойми эту истину, ублюдок! Ибо если это все, что я смогу исторгнуть из твоего вывернутого тела, чтобы помочь моему владению, клянусь, я сделаю так. Даже если сам за это поплачусь жизнью.

— Только попробуй, приятель. — Дев бросился на Кейду, не замечая стекла на полу.

Ризала метнулась в одну сторону, Кейда нырнул в другую. Острая боль в ноге помешала ему, и Дев швырнул противника на пол, протянув жилистые руки к его шее. Напрягшись, Кейда попытаться сбросить более легкого противника, одновременно ткнув кулаком меж плеч чародея. Ему не удалось как следует заехать Деву в горло, но и этого удара оказалось достаточно, чтобы тот ослабил хватку. Кейда сумел высвободить вторую руку и отбил в сторону ладони колдуна. Лоб Дева устремился вниз, чтобы боднуть его, но Кейда отвернул голову вбок, чтобы принять удар скулой. Боли оказалось достаточно, чтобы у него перехватило дыхание, однако уступил все-таки Дев.

Кейда смахнул выступившие слезы и увидел, как острые ногти Ризалы зацепили широкий ворот рубахи Дева. Брызнула кровь. Поднявшись на колени, волшебник с гневным ревом взмахнул рукой, но не достал девушку. Тогда он резко развернулся и отшвырнул Ризалу плечом — прямо под ноги Кейде. Тело девушки рухнуло на усеянный осколками пол, но она, продолжая цепляться за Дева, увлекла его вместе с собой. Кейда кое-как поднялся на ноги и бросился на Дева. Пользуясь своим весом, он подмял противника под себя и прижал его к полу. Под спиной Дева хрустнуло стекло. Не обращая внимания на острую боль в коленях, Кейда сел на врага верхом, придавив того к доскам. Закрываясь левой рукой от отчаянно сыплющихся ударов, кулаком правой что есть силы врезал по лицу волшебника. Голова Дева дернулась, губы окрасились кровью.

— У него нож! — Ризала вовремя заметила, как Дев что-то нашаривает под рубахой, и схватила его за руку. Навалившись всем своим весом, она сумела прижать руку чародея к полу. Кейда поставил на эту руку колено, затем поймал другую и сжал ее, точно тисками. Мышцы, окрепшие за четверть года занятий греблей, вздулись под рукавом рубахи, когда он боролся с волшебником. Свободной рукой Кейда обхватил челюсть Дева и крепко стукнул лысую голову колдуна об пол.

— Не думай, что ты можешь заставить меня убить тебя, и что это спасет тебя от ножа гадателя, — прошипел он.

Резким рывком высвободив голову, Дев умудрился укусить противника между большим и указательными пальцами. Кейда опять стукнул его кулаком под челюсть, и зубы чародея с лязгом сомкнулись.

— Он не должен быть незапятнан, он ведь не жертвенное животное, верно? — Ризала тяжело дышала, с торжеством поднимая нож, которым Дев пытался отбиться от Кейды. Сталь блеснула в свете лампы.

— Можешь подрезать ему жилы, чтобы не дать сбежать? А заодно и сухожилия на руках перережь. Они всегда машут руками, когда колдуют.

— Все в нем чародейское, от макушки до пят. — Кейда опять навалился на Дева своей тяжестью.

— Чародейство не имеет никакого отношения к движениям рук, безмозглая сучка, — прохрипел тот, извиваясь, как угорь. Кейда взял у девушки нож и вставил его кончик меж оскаленных зубов Дева. Тот непроизвольно дернулся и получил порез в углу рта. Кейда наклонился вперед, чтобы поглядеть противнику в глаза.

— Когда последний раз поймали и убили волшебника во владении Сафар, ему первым делом отрезали язык, и он не смог никого проклясть.

Дев напряженно замер, но Кейда медленно убрал нож.

— Зря я ждал и смотрел, не утонешь ли ты. Зря сам не призвал волны, чтобы они потопили тебя. — Дев содрогнулся и повернул голову, чтобы сплюнуть кровь. — Знай я, что ты доставишь мне столько хлопот, было бы иначе. Мне стоило посоветоваться с прорицателем, не так ли? — добавил он с издевкой.

У Кейды на душе тоже было погано.

— Ты на меня напал первым, а не я на тебя, — он приставил нож к горлу противника, точно опровергая свои слова. — Таков был твой выбор. Помоги нам против этих захватчиков и их чар, или увидишь, как проливают твою кровь в надежде, что она защитит владение Дэйш. Что предпочтешь?

— Допустим, я тебе помогу. — Подбородок Дева воинственно вздернулся. — Что я с этого получу?

— Помимо того, что сбережешь шкуру? — Кейде не потребовалось разыгрывать удивление. Его бедра сводило судорогой, и он чуть переместил тело. Осколки стекла немилосердно впивались в колени, теплая липкая кровь хлюпала в штанинах.

— Я думал, что ты не мужчина для мужчин. — Дев дернулся всем телом, испытывая вес Кейды.

— Ты не отвлечешь меня болтовней! — Кейда плотнее приложил нож к обветренной коже на горле чародея.

— Значит, ты не хочешь отомстить дикарям? — Колкая насмешка Ризалы побудила обоих мужчин повернуть головы. Она покачала головой, глядя на Дева. — Ты не хочешь заставить того колдуна в плаще из шкуры дракона заплатить за оскорбление? За посланные им щупальца, которые так больно отхлестали тебя по заднице и попытались оторвать тебе руки-ноги?

— Месть не так уж много стоит, — с натугой прохрипел Дев. — Я хочу чего-то, что можно продавать за хорошую цену.

— Жемчуг? Черепашьи панцири? — Кейда пожал плечами. — Что в этом смешного?

Дев облизал угол рта, где порез от ножа отозвался болью на этот внезапный смех.

— Эти колдуны на юге не больно высоко ставят жемчуг и черепаховый панцирь. Им нужны камни крупнее и лучше. И предпочтительно те, что служат талисманами.

— Это те, что были в ларце? — спросила Ризала.

— Ты не единственная, за кем я следил. — Дев скользнул по ней хитрым взглядом.

— Зачем им камни-талисманы? — спросил Кейда.

— Как много вопросов! — Все еще пригвожденный к полу, Дев, тем не менее, попытался передернуть плечами. — У каждого ответа есть цена. Ты должен это знать, прорицатель.

Кейда поглядел на волшебника с нескрываемым презрением.

— Если тебе заплатят, и хорошо заплатят, жемчугом и камнями, а заодно и твоей никчемной жизнью, ты поможешь нам?

— Чем мне может заплатить нищий прорицатель, пусть даже вместе с оборванной девчонкой-сочинительницей? — с презрением изрек Дев.

Скажи ему, кто ты и положись на его милость. Разве есть иной путь добиться его помощи? Разве это не ставка в игре, которая так или иначе подтверждает твою правоту?

Кровь забилась в его горле. Кейда постарался, чтобы его голос звучал как можно спокойней.

— Я могу вознаградить тебя куда щедрей, чем ты мог бы себе представить, глупый варвар. Я Дэйш Кейда, правитель этой земли.

— А я император Тормалина, — почти не дыша, поддел его Дев.

— Разве у тебя нет волшебства, чтобы понять, что он говорит правду? — Ризала была неподдельно изумлена.

— У вашего племени бытуют совершенно нелепые представления о том, что может волшебство. — Дев покачал головой, насколько был в состоянии это сделать. — Докажи.

— Кто еще, если не владыка мог бы владеть тайной разоружения волшебников? — Кейда улыбнулся, скрывая показной уверенностью свое глубокое недоверие к тому, что делает. — Кто еще, кроме вождя Дэйша, отважился бы обратиться к колдуну, чтобы побороть волшебство, угрожающее его народу? Почему бы еще я мог согласиться вручить тебе ценный дар знания о том, кто я есть на самом деле, если бы не пытался добиться сотрудничества с тобой?

— А почему все другие думают, что вождь Дэйш мертв? — через силу ухмыльнулся Дев, елозя ногами по мокрым доскам в поисках опоры. Кейда навалился на него еще сильнее.

— Ты что, думаешь, я мог пуститься в такой путь, когда все глаза устремлены на меня, а все языки обсуждают, что же я еще могу замышлять?

Дев сощурил глаза.

— Я не думаю, что многие из вождей были бы очень довольны, если бы узнали, что ты делаешь сейчас.

— Лучше подумай, чем я тебе заплачу, чтобы ты не раскрывал рта насчет того, как именно мы изгоним этих проклятых чародеев с Юга, — холодно осадил его Кейда.

— Так ты поможешь нам? — спросила Ризала.

— Я подумаю. — Дев на миг закрыл глаза. — Если только ты не раздавишь меня до смерти.

— Я тебя отпущу, если дашь слово больше не драться. — Собственные ноги молили Кейду скорее встать.

— Мое слово? — съехидничал Дев. К нему явно возвращалась бодрость духа. — Слово нечестивого, коварного и развратного чародея?

— Чародея, который пока что лишен силы. — Кейда не мигая поглядел на него сверху. — Чародея, которого я могу передать любому числу вождей, а они будут лишь счастливы живьем спустить с него шкуру.

— Ты уже приступил к делу, ублюдок. — Дыхание Дева с шипением вышло сквозь зубы. — Вряд ли я буду тебе шибко полезен, если умру от заражения крови.

— Дай мне слово. — Кейда опять навалился на него своей тяжестью. — Если ты его сдержишь, это само по себе будет стоить некоторой платы.

— Покажи, что мы заблуждаемся насчет волшебников, мы, тупые альдабрешцы, — добавила Ризала с явным недоверием.

— Клянусь всем, что свято… — Дев замолк, переводя дыхание. — Огнем, что горит в самых моих костях, клянусь, что помогу вам побороть захватчиков и их чародеев до тех пор, пока вы мне станете платить всем, чем можете. А выдадите меня… — Он помедлил и пронзил яростным взглядом Кейду. — Тогда я расплавлю плоть на ваших костях колдовским огнем, который запятнает эти острова на полный круг оборота небес.

Кейда встал, пытаясь скрыть дрожь, в которую повергли его эти слова.

— Принимаю эту клятву. — Он умолк ненадолго, удерживая Дева одним коленом, и перерезал шнур с ключами у пояса лысого колдуна. — Я пока что заберу это, чтобы иметь залог твоей честности.

Дев со стоном перекатился на живот. Спина его рубахи была измазана кровью и блестела от осколков битого стекла.

— Что ты сделал? Одурманил меня? Я не чувствую действия зелий, но не могу даже сколько-нибудь прикоснуться к стихиям.

— Это моя тайна, — коротко ответил Кейда, сел на сундук и передернулся, доставая впившееся в голень стекло. — Ризала, не можешь принести вина, чтобы промыть нам всем раны? И что-нибудь, чем можно здесь подмести.

— Лучше белого бренди, — буркнул Дев. — В корзине с голубым ивовым ободком.

Когда Ризала вернулась с небольшой черной бутылью и облезлым веником в окровавленных руках, Дев сидел и стягивал с себя рубаху.

— Посмотрим, сможешь ли ты убрать после того, как здесь намусорил твой новый любовник.

Она не потрудилась ответить, а просто вручила бутыль Кейде, прежде чем сесть и начать вытаскивать осколки из кожи Дева.

— Больно-то как, вот дерьмо! — Дев выхватил бренди у Кейды и отхлебнул из нее долгим глотком. Ризала забрала у него бутыль и стала промывать раны.

— Экая ты неумеха, девонька, — заметил Дев.

— Найди получше, — без малейшего сочувствия отрезала она, отрывая полосу от его пришедшей в негодность рубахи, чтобы стереть кровь.

— Я утром сойду на берег. — Кейда закончил сметать битое стекло в кучу и принялся с воодушевлением врачевать свои раны смоченным в бренди обрывком ткани. — Поищу средства для припарок нам всем.

— Вот это — единственное лечение, которое мне нужно. — Дев вновь завладел бутылью и сверкнул глазами на Кейду. — Убирайся и дай мне поспать.

Кейда на негнущихся ногах прошел к двери в трюм и отпер его.

— Спи себе, — пробурчал он, а сам направился во тьму, собирать промокшие пожитки.

— Можешь взять свой гамак, — нежно проворковала Ризала.

— Спасибо за напоминание. Я все-таки владелец этого кораблика, девонька. — Дев, тем не менее, снял гамак с крюков и оттащил узел из парусины и одеял в темноту. Он шумно захлопнул за собой дверь, после чего Кейда запер ее.

— Дай-ка мне ключи! — сказала девушка.

Кейда бросил связку ключей. Ризала ловко поймала ее в воздухе и отперла большой сундук, откуда вытащила гамаки и одеяла.

Закрепив свой гамак на крюках, торчащих из поддерживающих палубу вертикальных стоек, Кейда вновь повернулся к девушке.

— Как ты думаешь, может ли он видеть в темноте?

— Какая разница? — Ризала пожала плечами, закрепляя на крюках свой гамак. — Мне вот интересно, слышит ли он нас?

— Смотря сколько этого белого пойла он глотнул. — Кейда помог ей завершить натягивание гамака.

— И когда к нему вернется его сила? — спросила девушка совсем тихо, одновременно подавая ему одеяло. Кейда взял его, приятно удивленный тем, что одеяло пахнет травами и ничуть не отсырело.

— Тоже не знаю, — негромко ответил он.

— Что ты с ним сделал? — Ризала придвинулась ближе, ее голос упал до шепота.

— Шек Кул дал мне порошок, — прошептал Кейда, не в силах удержаться от улыбки. — Он нашел секрет этой смеси в одной древней мудрой книге. Я понятия не имел, подействует ли она, но подмешал ему в вино. Сына вождя сызмала приучают остерегаться ядов, а это возможно лишь тогда, когда ты сам в совершенстве знаешь все способы их использования.

— А мог бы ты так же поступить с колдунами захватчиков? — Ризала поднялась на носки, чтобы прошептать это ему в самое ухо. От нее пахло сухим чистым хлопком и вымытыми волосами. Ее черные локоны высохли и стали пушистыми.

— Возможно. — Кейда позволил себя ощутить некоторую надежду. — Ты полагаешь, они все пьянчуги, вроде Дева? Смогли бы мы заставить их выпить это из одной из его винных бочек?

Ризала рассмеялась нездоровым смешком.

— Ты думаешь, все делается так легко?

Кейда горестно вздохнул.

— Признаться, я тоже в этом сомневаюсь.

Ризала запрыгнула в свой гамак так быстро, что ее смуглые ноги лишь мелькнули в воздухе.

— Ты будешь тушить лампу?

Совсем как Эви, не желавшая оставаться в темноте.

— Нет, не сейчас. — Кейда забрался в свой гамак и подоткнул одеяло вокруг себя.

— Полагаешь, Дев еще будет здесь утром? — устало спросила девушка.

— Настанет утро, тогда и увидим, верно? — Порезы Кейды горели, и он не мог решить, не сильнее ли ноют синяки на перетруженных мышцах. — Спасибо за помощь. Он бы мог одолеть меня, если бы ты не поймала руку с ножом.

Тут его поразила новая мысль.

— Он назвал тебя сочинительницей. Это правда?

— Я много кто и что — когда это нужно.

Как мне знакомы такие интонации женского голоса, будь то Джанне или Рекха. Решительный поворот — и я бы остался наедине с молчаливой спиной.

Ризала не могла повернуться в своем гамаке, но она натянула одеяло на подбородок, укрыв глаза.

— Доброй ночи. — Он потянулся и задул лампу.

Ну вот, я согрет и сух, а не лежу мертвым с клинком чародея в кишках. И главное — наконец-то, после всех этих долгих странствий, я не совсем одинок. Мы можем заняться всеми этими загадками утром. Мы здесь, а это должно означать благое предзнаменование.