Огонь с юга

Глава 20

В мгновение ока Дев шагнул с насеста в пыльное пространство на берегу меж оборонительным рвом и первой из деревенских хижин. Его белый наряд дивно сиял среди опаленных солнцем дикарей, сам же он стоял неподвижно, небрежно засунув руки за свою золотую поясную цепь. Некоторые из захватчиков, что поближе, уже пялились на него, разинув пасти, кое-кто поднял деревянные копья и дубинки с каменными навершиями. Суета и толчея за ощетинившейся кольями канавой продолжалось, ничуть не затихая, вновь прибывшие все еще не оставили намерений пересечь преграду. Ризала наложила на тетиву стрелу с вымазанным наконечником.

— Когда придет пора стрелять по волшебникам?

— Как раз об этом я и собирался спросить Дева. — Кейда скрипнул зубами. — Как только ему проломят черепушку, вероятно, будет самое подходящее время.

Круг дикарей медленно смыкался: оружие занесено, в каждом движении — обещание скорой расправы.

Столпы алого света исторглись из сухой земли, наливаясь яркостью и яростью. Над ближайшим к Деву дикарем нависла, явившись невесть откуда, огромная птица, каждая нога которой в толщине могла сравниться с поясницей взрослого мужчины. Птица склонила голову с крутым гребнем и щелкнула перед глазами дикаря злобным изогнутым клювом. Тот завопил и отпрянул, натыкаясь на тех, что оказались позади. Видение захлопало усеченными, непригодными к полету крылышками и, запрокинув голову, закаркало с хриплым торжеством. Один из дикарей сохранил присутствие духа и ударил чудовище темным деревянным копьем. То пронзило насквозь горделивое оперение блистательной птицы — и воин легко, без сопротивления вытянул копье обратно. Предприимчивый дикарь повернулся, с ликованием потрясая оружием, и Кейда увидел, что он что-то горячо втолковывает прочим.

Созданный чарами Ястреб Йора клюнул его в голову. Щетинистые, слипшиеся от сухой грязи волосы дикаря воспламенились. Воин завопил. Лишь этот пронзительный звук тревожил глухое молчание, которое охватило теперь весь берег. Голова несчастного полыхала алым огнем, малиновые капли падали вокруг — не кровь, но колдовское пламя. Оно не угасло на голой земле, а потекло, объяло воина кольцом и принялось неистово пожирать. Все, кто стоял рядом, бежали.

Те, кто пытался напасть на Дева сзади, не знали, куда удирать. Четверо из них оказались лицом к лицу со змеем — вздыбившимся, столь же огромным, как Ястреб Йора, распустившим крылья пламени и взирающим немигающими рубиновыми очами. Язык пронзительного алого света мелькал в щели безгубого рта, меж тем как существо покачивалось из стороны в сторону. Один из нападавших не выдержал и метнулся в сторону. Змей ударил. Не ужалил, но метнулся вперед, чтобы обвить человека и уволочь его, вопящего, по песку. Плоть воина уже дымилась от соприкосновения с радужно сияющими чешуями, прежде чем Крылатый Змей поразил его в шею вспышкой пламени. Рана грозно засветилась, огненные прожилки под кожей показали, как нездешний яд распространяется по крови. Незадачливый дикарь загорелся изнутри, его кожа начала трескаться и крошиться чернеющими угольками. Трое других побежали было, но змей скользнул мимо них на пылающих крыльях, лишив их всякой надежды на бегство. Он парил, ожидая новой жертвы, которая попытается удрать, длинный хвост лениво свивался в пыли.

— Для варвара Дев, безусловно, недурно знаком с созвездиями, — удалось изречь Кейде пересохшим ртом.

Огромная Зеркальная Птица охраняла Дева со стороны моря. Еще одно создание из мерцающего пламени похаживало взад-вперед, потрескивая мощным веером хвоста, в то время как клювастая голова с гребнем с интересом поворачивалась на каждое резкое движение. Дикари, отступая к укрепленной кольями канаве, как могли старались избегать солнечных зайчиков, отбрасываемых видением. Солнце стояло совсем низко в небе позади птицы. Всякий раз, когда какой-либо из красных отблесков попадал на нагую плоть, дикарь кричал. Кожаные набедренники и деревянное оружие уже трещали искрами. Птица раскрыла клюв и зашипела. Захватчики побежали, бросая оружие, которое уже горело в их руках. Те, что явились на берег недавно, прекратили всякую борьбу меж собой и теперь выстроились по другую сторону защитного рва.

Я бы не положился на такую защиту.

— Не думаю, что смогла бы сочинить об этом эпос. — Голос Ризалы звучал хрипло. — Меня бы, чего доброго, камнями побили.

— Смотри! — Кейда задержал дыхание, когда из большой хижины, стоявшей слева выбрались трое. Первый был закутан в дикарски великолепную бледно-серую кожу ящерицы, второй — в ярко окрашенные перья; третий же нарядился в плащ — темно-красный, как засохшая кровь, и все же светящийся в убывающем свете солнца.

— Вот и колдун в шкуре дракона, — с дрожью в голосе подтвердила девушка. — Этих двоих, что с ним, мы должны убить как можно скорее.

— Но не раньше, чем Дев уловит всех своими чарами, — предостерег Кейда.

Ризала судорожно напряглась, когда колдун в шлеме из черепа ящерицы медленно направился к Ястребу Йора. Голова великой птицы двинулась из стороны в сторону, как бы предупреждая о возможных последствиях. Дикари теперь образовали плотное непроницаемое кольцо на разумном расстоянии от неведомого чародея. Затем все сделали еще шаг назад. Те, что были заперты между канавой с кольями и Зеркальной Птицей, воспользовались возможностью бежать. Те, кого поймал Крылатый Змей, не были столь удачливы. Блестящая голова чудовища с разинутой пастью метнулась вперед. Вот один человек упал на песок, кровь его запылала в жилах. Затем — второй. И третий, последний. Тревожный ропот пронесся среди захватчиков, и круг отступил еще на несколько шагов. Ящер по-прежнему изучал гордо вышагивающего ястреба Дева.

— Как мы узнаем, что пора? — Ризала поглядела на Кейду. — А что если он не справится? Если Ящер его убьет?

— Мы просто попробуем стрелять по самым опасным из волшебников. — Кейда беспомощно пожал плечами. — Возможно, они не ожидают стрел. Мы можем поразить хотя бы нескольких. — Он быстро обозрел обращенную к морю сторону канавы и отыскал дикаря с нелепым ожерельем из обезьяньих лап. Тот внимательно наблюдал. Его люди опустили копья, образовав полукруг свободного пространства для своего господина.

— Вон Кот. — Девушка указала пальцем. — И Увенчанный пальмой.

Благоговение дикарей делало колдунов сравнительно легкими мишенями. Кейда медленно кивнул, продолжая искать того, кто был в нагруднике из крылышек бабочек.

— Сможешь отсюда попасть?

— В любого из двух, — криво улыбнувшись, ответила она.

— У нас больше чем по одной стреле на каждого, — Кейда оценил крутизну поросшего кустами склона и воцарившееся на пляже за рвом смятение.

Видеть нас — это одно; им надо до нас добраться, а карабкаться сюда непросто. Мы можем растратить половину стрел, и все же сохранится надежда бежать, пока они нас не достали. Но куда подевались другие колдуны? Как мы выудим их из этой оравы? И бояться нам следует не просто копий. Если волшебник сможет увидеть нас, то, конечно, сумеет и убить.

Вспышка золотого света заставила его обеспокоенно посмотреть на Дева. Пыль летела над землей, искрясь, точно приливная волна, и клубясь, словно туман. Ястреб Йора двигался так, словно брел через болото; кольца Крылатого Змея замедляли свое кружение, точно погружаясь в патоку, а Зеркальная Птица билась, будто увязшая в грязи.

Ризала разинула рот, когда грозные видения стали рассыпаться. Ее крик пропал в вопле жуткого торжества, разнесшегося по толпе дикарей. Кейда наблюдал, затаив дыхание, как рассеявшиеся чары Дева втянулись в стену пламени, удержавшую вздымающуюся пыль. Пламя поднялось выше, неестественно малиновое, болезненно яркое, скрывшее Дева из виду. Пыль осела, цвет ее потускнел, она из солнечно-золотой стала темно-янтарной. Сияние медленно впиталось в землю. Стена вызванного Девом огня оставалась непроницаемой.

— Если он будет и впредь так возиться, нам не хватит света для стрельбы, — с тревогой пробормотал Кейда, бросая взгляд на запад.

— Взгляни! — воскликнула пораженная Ризала.

Твердая почва под ногами Дева обращалась в прах. Дикари, окружавшие северного колдуна, пятились все дальше. Те, кто оказался медлительней прочих, уже шатались, по колено засыпанные песком. Дальний от моря берег рва стал осыпаться, колья попадали, земля заструилась, наполняя ров. Нижний край огненного кольца Дева висел в воздухе без поддержки.

Пламя затихало, вот его осталось лишь по пояс колдуну, а вот и по колено, затем оно вовсе исчезло, явив чародея, стоящего в центре круга нетронутой земли. Руки Дева упирались в бедра, и весь он с головы до пят являл вызов и насмешку. Кейда напрягся.

Ящер поднял руки, и пыль взмыла в воздух со всех сторон вокруг Дева. Тот беспечно махнул рукой — и волна голубого света отогнала в сторону удушающее облако, затем прогнала его за канаву. Дикари поспешно отступили, пятясь, спотыкаясь, кашляя и закрывая ладонями глаза. Даже когда Ящер наклонился и начал что-то плести, судя по движениям рук, пучки огня один за другим подлетали все ближе к цели, прежде чем внезапно оказывались потушены.

В то же время Кейда услышал, как кричит колдун в плаще из перьев. Подавленное молчание охватило весь берег. Колдун в перьях зашагал по пляжу, взмахивая руками, его тяжелый плащ, переливающийся всеми цветами радуги, плотно облек его. Мощный гортанный рев вырвался у дикарей. Воздев оружие, они все как один ринулись на Дева.

Дев поднял руки — и все угрожавшие ему копья вспыхнули огнем. Рукояти дубин с каменными вкладышами раскололись на дымящиеся щепки, сами камни разбились на опасные осколки с острыми краями. Дикари отпрянули в смятении, чтобы скрыться в деревенских хижинах или за грудами добычи. Некоторые сжимали руками окровавленные головы, другие спотыкались или ползли, шаря руками, ничего не видя. Скверные раны на их руках и груди быстро чернели или вздувались плачущими волдырями.

Воины-дикари были не единственными, кого потрясло происходящее. Как только всякое оружие обратилось против своего владельца, Дев запустил пригоршней огня в Ящера. На этот раз дикарский волшебник чуть промедлил, и шар алого пламени обогнул плетение голубого света, которое выбросил Ящер, чтобы защититься. Колдовской огонь поразил дикаря в грудь. Тот закачался, отступая, вопя и пытаясь раздирать облепившее его колдовство. Огонь окружил его туловище, столь ослепительный, что больно было смотреть. Ящер откинул назад голову и возопил, пав на колени. Затем опрокинулся на спину и умер еще до того, Как успел коснуться земли. Пламя исчезло. Лицо под черепом ящерицы застыло в смертной муке. Ноги, похоже, остались нетронутыми. А выше пояса не осталось ничего, кроме нескольких темных узлов обугленных костей да вони горелого мяса, которую тут же подхватил ветерок.

Вопль ярости Пернатого Плаща поднялся над сдавленными стонами раненых дикарей и неистовой суетой среди тех, кто оказался со стороны моря от полной кольев канавы. Копье молнии слетело по дуге с безоблачного неба. Участок, на котором стоял Дев, взорвался с оглушительным треском. Кейда с Ризалой вскочили, невыразимо потрясенные.

— Он мертв? — прошептала девушка.

— Нет. — Кейда указал. — Вот он.

Хоть и трудно было поверить, а Дев стоял себе на порядочном расстоянии от опаленного песка.

Пернатый Плащ повел рукой, и новая молния пронзила воздух. Дев поднял раскрытую ладонь вверх и отвел молнию в сторону голубовато-белым разрядом своего волшебства.

Не могло быть молнии. Мы бы не увидели ее, если бы была. Такое случается слишком быстро.

Пернатый Плащ посылал в Дева копье за копьем нестерпимого света. Северный чародей отбивал их своими сияющими копьями, не менее яркими и трескучими. Осколки лазурного сияния ливнем сыпались на хижины и груды добычи. Пальмовые кровли начали лениво тлеть.

Ниоткуда, кружа и сапфирово лучась, поднялся ветер, собрался узким винтом и заплясал вдоль берега в сторону Дева. Северный колдун продолжал обмениваться ударами с Пернатым Плащом, казалось, не замечая, парящего, изгибающегося губительного смерча, подбирающегося к нему все ближе. Колдовской смерч потемнел от захваченного мусора, теперь он был дымно-синий, как небо в грозу. Тлеющие листья на ближайшей крыше вспыхнули настоящим пламенем, раздуваемые ветерками, которые затягивал синий вихрь. Взмыв, точно лесной кот, смерч раздвоился и окутал Дева воронкой зловещего туманного света.

— Куда он теперь делся? — вслух подумал Кейда.

На этот раз чародей не обнаружился нигде, когда вихрь остановился у осыпавшегося края рва. Он замедлил вращение. Волшебное свечение угасало, мусор посыпался во все стороны. Пернатый Плащ прокричал хриплый укор своим перепуганным приверженцам, скрывшимся среди хижин и куч добычи. Он сделал знак рукой, и кое-кто из них с неохотой потянулись к месту, где недавно стоял Дев.

Ризала вцепилась в руку Кейды.

— Драконья Шкура!

Колдун в кроваво-красном плаще вынырнул из тени дверного проема, где стоял, наблюдая за состязанием. Вой, словно испущенный сворой побитых псов, поднялся отовсюду, и дикари стали простираться перед ним, низко кланяясь, протягивая руки в мольбе. Драконья Шкура воззвал к Пернатому Плащу, нетерпеливо тряхнув головой. Тот повернулся для ответа, озадаченно разведя руками.

Смерч, о котором все забыли, медленно набирал скорость, бледно-синий свет пронизывал его винтовые потоки. Конус его стал шире и двинулся в сторону канавы. Те, кто скопились со стороны моря от нее, кинулись бежать, когда возродившийся смерч вырвал из земли колья и разметал их во всех направлениях.

Что бы ни говорил Драконья Шкура Пернатому Плащу с красноречивыми и раздраженными движениями рук, слова затерялись в общем гаме. Пернатый Плащ, крайне разъяренный, обратился лицом к блуждающему смерчу, властно воздев руки. Сапфировый свет пробил спираль, словно остатки глазури засверкали на роскошной вазе. Смерч заметался из стороны в сторону. Он словно сопротивлялся, вцепившись в края рва, затем медленно и неотвратимо начал приближаться по пляжу к Пернатому Плащу. Волшебство в недрах стихии разгоралось все ярче. Кейда почувствовал, как ощетинились волоски на его руках и загривке. Словно вот-вот готова была разразиться буря, способная затопить мир. Вращение спирали вновь замедлилось, она все меньше и меньше походила на что-либо, возможное в природе. Но по-прежнему ползла над песком, все заметней приближаясь к Пернатому Плащу.

Не сводя глаз со взбунтовавшейся воронки, тот улучил миг, чтобы одной рукой подать какой-то судорожный знак Драконьей Шкуре. В следующий миг вихрь захватил его и взмыл над самыми высокими деревьями на склоне, сужаясь, темнея до тусклого ляписа. Затем, вызвав у дикарей потрясение и заставив их сперва завопить в ужасе, а затем умолкнуть, смерч исчез. Тело Пернатого Плаща упало на землю, глухо стукнувшись о песок.

— Наверняка мертв, — выдохнула Ризала.

Кейда молча кивнул. Труп колдуна пронзали расщепившиеся колья из канавы. Отрезки дерева толщиной в мужскую руку и длиной в руку, а то и ногу проходили насквозь через его грудь, живот, ляжки, один продырявил голову под самой его нижней челюстью и вышел наружу над ухом. Кровь медленно сочилась по свежим разломам древесины. Ярко окрашенные перья медленно парили в пустынном воздухе, хаотично разлетаясь во всех направлениях. Дикари шарахались, чтобы не соприкоснуться с ними, или же в исступлении отбивались от них.

Драконья Шкура зашагал на середину пляжа, плащ его покачивался, когда колдун поглядывал то в одну, то в другую сторону. Он словно не замечал нарастающего беспорядка вокруг, его глаза сосредоточились на чем-то, видимом лишь ему одному.

Кейда медленно потянулся за смазанной стрелой.

— Нам стоит приготовиться.

— Их теперь не так уж и много, наших мишеней, — с безрадостной улыбкой заметила Ризала.

Она хотела сказать больше, но Драконья Шкура взметнул руку, и появился Дев. Он упал и покатился по пляжу, по нему били ослепительно-белые лучи. Раздался треск, похожий на раскат грома. Лучи пропали. Дев кое-как поднялся на ноги. Кейда увидел что-то красное, поблескивающее на белом шелке нарядной рубахи.

Это не бусины.

Голова Дева повисла, плечи поднялись. Драконья Шкура приближался к нему, все еще припав к земле, точно пес на охоте. Он обвил одну руку вокруг своего лба, вывернув наружу ладонь. Волшебное мерцание собралось вокруг его кисти. Затем поднялось и поплыло к Деву. Тот поднял голову, чтобы взглянуть на него. Дев наполовину поднял кисть. Но она тут же упала, слабая и безвольная. Зловещий колдовской огонь вихрился и рос, пронизываемый сапфировым, рубиновым, изумрудным и янтарным светом. Драконья Шкура сделал новый шаг, затем еще один, и весь напрягся. Блестящий шар из переплетенных колдовских лучей подплывал все ближе к Деву. Он стоял, замерев в полной беспомощности.

Или просто в ожидании своего мига.

Как отчаянно надеялся Кейда, Дев внезапно протянул руки и поймал ими колдовское сияние. Драконья Шкура свалился плашмя на песок, словно чей-то кулачище заехал ему в лицо. Белый шелк рубахи Дева засветился. И вдруг северный чародей снова исчез. На его месте стоял зверь, о каком Кейда отродясь слыхом не слыхал.

Тело могло бы принадлежать обезьяне, если бы только где-то водились обезьяны, вдвое выше ястребов Йора. Зверь был всех цветов и никакого, оттенки радуги переливались, сменяя один другой, и окружали это тело дымкой волшебного сияния. Хвост был похож на бич, с острым зубчатым гребнем из чешуи, достаточно основательных, чтобы рассечь человека надвое. Покрытая густым мехом голова вытягивалась в клюв, белый огонь каплями сыпался с его круто загнутого кончика. Видение испустило леденящий кровь вопль, и весь пляж умолк.

Драконья Шкура кое-как встал на ноги и пропал во вспышке изумрудного огня. Когда Кейда протер заслезившиеся глаза, он увидел на песке новое чудовище. У чудовища была тупая голова морского змея, увенчанная тускло поблескивающим гребнем, но она переходила в невысокое тельце на коротких плотных ножках, смутно напоминающее хлыстоящерицу. Хвост загибался вверх, поднимаясь над спиной, и кончался копьевидным жалом. А шкура переливалась всеми цветами радуги, ярко, точно крыло бабочки.

Если Дев сможет справиться с этим колдуном, тебе справляться с остальными.

Вздрогнув, Кейда вспомнил, почему он засел над местом, где разворачивается невероятное зрелище. С усилием оторвав глаза от схватки, он стал обшаривать взглядом пляж, где собрались прочие колдуны дикарей. Вот человек в нагруднике из крыльев бабочек. Стоит один; все его прихвостни отступили чуть назад. Лапчатый и Кот топчутся рядышком, ближе к воде, их прислужники смешались, обступив их. Мелкие колдуны, украшенные более скромно, рассыпались по пляжу, при каждом несколько перепуганных дикарей, обезумевшими взглядами следящих за поединком. Кейда потряс за плечо девушку:

— Нам надо быть готовыми.

Она все еще с открытым ртом таращилась на страшилищ, в которых превратились соперники. То, что с головой змея, бросилось на обезьяноподобное. Щелкнуло тяжелыми челюстями, уснащенными острыми, как иглы, зубами, и противник отскочил в сторону, извернувшись, чтобы хлестнуть змееголового своим зубчатым, как пила, хвостом. Змееголовый выбросил вперед свое скорпионье жало и ударил им что есть духу, но обезьяноподобный вовремя увернулся, и так повторялось несколько раз.

Змеиная голова стала шире, на ней выросли большие толстые рога, плечи вздулись, тварь поднялась на удлинившихся передних лапах. Теперь это больше смахивало на быка, чем на змея. Оно пригнуло голову и ринулось на противника. У того из плеч вырвались крылья и распростерлись, сбив горящую пальмовую листву с кровель хижин по обе стороны. Полулетя-полупрыгая, чудовище перемахнуло через рогатого соперника. Его лапы приняли новый облик прямо в воздухе, на них выросли когти не хуже орлиных, и тут же потянулись к глазам рогатой твари. Та была ранена, но крови не появилось. Мало того, раны окаймил многоцветный волшебный свет. Рогатый встал на задние лапы, хвост втянулся в позвоночник, изменились бедра, ноги удлинились. Он протянул длинные передние конечности, теперь снабженные длинными точно кинжалы когтями, и схватил обезьяноподобного, оторвал от земли, продирая радужные дыры в шкуре врага. Но эта шкура сделалась твердым панцирем, роговой оболочкой, вроде той, что у кораллового краба. Крылья исчезли, и странное создание, в которое превратился Драконья Шкура, оказалось обременено тяжелым и неудобным грузом. Драконья Шкура опрокинулся на спину, бронированный зверь приземлился сверху, изо лба его стало расти витое копье Рогатой Рыбы.

Ризала потрясла за плечо Кейду:

— Смотри!

Колдун, раскрашенный крестами красной охры, корчился в судорогах. Кейда поглядел на прочих волшебников. Обладатель венка из листьев стоял на коленях, в отчаянии воздев руку в сторону своих приспешников, которые пятились в тревоге. Увенчанный Пальмой и тот, что украсил себя цветами лоджена, оказались удачливей: обоих поддержали их прислужники, помогая колдунам ковылять прочь вдоль пляжа.

— Они направляются к лодкам, — встревожился Кейда.

— Кот, Лапчатый и Мотылек все еще у канавы, — Ризала скосила глаза, указывая на них. — Не уверена, уловлены ли они чарами Дева.

У Кейды вырвалось отчаянное шипение.

— Мы не можем позволить этим двоим уйти. — Он встал и тщательно прицелился. — Увенчанный Пальмой — мой.

Ризала поднялась рядом. Две стрелы взлетели почти в один миг. Обе мимо. Стрела Кейды проплыла, незамеченная, выше головы Увенчанного Пальмой, у Ризалы же вышел недолет, и ее стрела затерялась в суматохе, поднявшейся на песке.

Кейда опустил лук и сделал долгий размеренный вдох. Его глаза встретились с глазами Ризалы, но не было слов, которые выразили бы столь сильную смесь досады, тревоги и ярости. Оба осторожно достали по второй смазанный стреле из своих колчанов.

На этот раз оба попали. Колдун, подпоясанный цветами лоджена, сложился вдвое, когда стрела с широким наконечником угодила ему в брюхо. Он корчился на земле, обезумев от боли, меж тем как колючий наконечник все глубже вторгался в его внутренности. Темная кровь запятнала ладони, которыми он сжимал рану.

Увенчанный Пальмой споткнулся, четырехгранный наконечник прошел через его плечо, а за ним и древко, и лишь оперение застряло у края раны. Он упал на колени, тщетно пытаясь остановить кровь, хлещущую потоком из дыры шириной в его руку. Его приспешники в тревоге заметались вокруг него.

К великому облегчению для Кейды, никто не посмотрел в направлении их засады. Более того, криков тревоги никто не услышал в общем гаме. Тут Кейда вздрогнул от звона тетивы Ризалы. Он последовал за ее взглядом и увидел колдуна в красных крестах, только что бившегося в судорогах, а теперь пригвожденного к песку стрелой, пробившей грудь. Он сперва слабо боролся, потом затих. Кровь закапала из его рта. Глубоко вздохнув, Кейда наметил очередные мишени, пока доставал новую смазанную стрелу.

— Если можешь взять на себя Мотылька, я попытаюсь пристрелить нашего друга в зеленом венке.

Быстрый взгляд дал ему заметить, что Драконья Шкура теперь стал жуткой морской тварью со множеством удушающих щупалец, меж тем как чудовище Дева отрастило клешни, чтобы рвать противника.

Первый выстрел Кейды в увенчанного листвой колдуна вышел мимо, а вторым он пронзил перепуганного дикаря, ринувшегося вперед в самый неподходящий момент. Не отвлекаясь на поток проклятий, сорвавшихся у Ризалы, Кейда опустил лук и закрыл глаза перед новой попыткой. На этот раз широкий наконечник все же поразил человека в венке, вскользь, в бедро, разодрав плоть, но не задев глубоко.

Окажется ли этого достаточно?

— Я попала в Мотылька. — Голос Ризалы напрягся от муки. — Но мне ни за что не достать Кота.

— Мне тоже, — процедил Кейда сквозь зубы. — Как и Лапчатого.

Оба колдуна были окружены своими приспешниками, те плотно сомкнулись с копьями наготове, отгоняя тех, что рассеялись после смерти других колдунов, которые приближались, в отчаянии моля о защите.

Кейда вновь взглянул на борьбу, поглотившую Дева и Драконью Шкуру. Тварь в панцире отрастила колючки по всей спине и свернулась в шар, к которому не подступишься. Чудовище со щупальцами обратилось в покрытого крепкими пластинами змея, пытающегося своими могучими кольцами раздавить противника.

Кейда потянулся за чистой стрелой.

— Я попробую рассеять воинов вокруг Лапчатого. А ты попробуй его достать.

И стал пускать стрелу за стрелой. Толпа вокруг Лапчатого стала реже, воины валились, пораженные стрелами кто в брюхо, кто в грудь. Рядом с Кейдой Ризала выстрелила раз, другой и наконец поразила колдуна третьей бронебойной стрелой. Та угодила жертве в лицо, и скулы тут же залило густой кровью. Пробив череп насквозь, стрела глубоко вонзилась в прислужника, стоявшего сзади. Лапчатый исчез, как только рассеялась его свора.

— Они смотрят в нашу сторону, — мрачно заметила Ризала.

— Понятия не имею, как мы доберемся до Кота, — взъярился Кейда.

Ризала в испуге ахнула.

— Что с Девом?

Кейда поглядел и увидел, что кольца бронированного змея, не встречая сопротивления, ввергаются внутрь. Тварь в шипах исчезла.

— Вон он!

Кейда заметил Дева в нескольких шагах дальше по берегу, наполовину стоящего на коленях, наполовину упавшего, покрытого кровью. Змей мрачно светился всеми цветами радуги. Дев поднял руку. Бронированный змей изогнулся, и хвост его разделился на пучок малых змеев, каждый разинул пасть с жадными зубами. Разноцветное сияние потрескивало на грани каждой чешуйки. Дев поднялся на колени, упрямо подняв обе руки, разодранные и кровоточащие. Свет, испускаемый чудовищным змеем, разгорался все ярче и дошел до слепящей белизны. Чудовище начало трескаться, чешуйки отделялись от тела, обнажившаяся кожа засияла вихрями колдовского света. Чудовище замолотило хвостом из стороны в сторону, рассеивая пыль, кровь и чародейство, прорезая в земле большую борозду.

Кейда оторвал взгляд.

— Сколько у нас стрел на Кота?

— Около половины. — Ризала потерла лицо.

— Так или иначе, все почти кончилось, — и Кейда нахмурился. — Стреляем.

— В кого? — Девушка указала вниз по склону на кучку дикарей, разрывавших спутанные растения и карабкавшихся к их площадке.

— В Кота, — со злобой произнес Кейда. И потянулся за стрелами, не разбирая, какие из них смазаны снадобьем Шека Кула, а какие нет. Ризала тоже сделалась к этому безразлична. Кот находился на самом пределе дальности. Он спешил к воде, и тяжелые складки его пестрого плаща хлопали в воздухе. Недолет. Еще недолет. Одни стрелы просто входили в песок, другие ранили какого-нибудь обезумевшего воина.

Похоже, нам это не удастся.

Затем, вздрогнув, Кот рывком обернулся. И побежал по песку обратно, а плащ полетел за ним. Доверившись скорее чутью, нежели расчету, Кейда выпустил одну из последних своих стрел. Тетива Ризалы запела в его ушах. Обе стрелы с широкими наконечниками поразили одно и то же бедро, разодрав мышцы и сухожилия и расколов кость. Вопящий колдун рухнул с полуоторванной ногой и хлещущей потоком кровью. Умер он почти сразу.

— Кейда! — в тревоге вскричала девушка.

Кейда поглядел вниз и увидел, что упрямые дикари поднялись уже больше чем на половину склона. На дальнем берегу разрушенного рва Дев с усилием пытался встать на ноги, мучительно медленно, и кровь запятнала его лысину. Белый нимб, окружавший корчащегося змея, начал угасать. Рубиновый, сапфирный, изумрудный, янтарный свет темнел. Змей исчез. На его месте стоял колдун в шкуре дракона, кровь струилась по его ногам, ладони были воздеты, и цветное сияние волшебства вилось вокруг него.

Круг белого света сократился еще заметней. Цветные лучи внутри ударялись о непробиваемую преграду. С леденящими кровь воплями несколько дикарей метнулись к Деву, подняв копья. Одним-единственным мановением руки тот опрокинул их на песок, опалив алым пламенем. Шар белого света вокруг Драконьей Шкуры вобрал огонь, вспыхнул, точно молния в пору дождей, затем зашипел, исходя паром, и треснул, точно лопнувшее стекло. Чародейство Дева удержало чуждую силу, а затем с волшебство рухнуло, подняв вихрь, который ударил и по Кейде. Обрывки пропитанной кровью шкуры дракона и ошметки плоти рассеялись по всему пляжу. Тряся головой в тщетной попытке восстановить слух, Кейда закрыл глаза, чтобы те прояснились после ослепления, вызванного вспышкой.

— Где Дев? — Ризала искала чародея на дальнем берегу канавы.

— Не вижу. — И тут Кейда заметил нечто такое, что у него заледенела кровь. — Этот человек, колдун с ожерельем из зубов акулы.

Последний упущенный ими из виду колдун уже собрал вокруг себя дикарей. Повинуясь взмахам руки Акульего Зуба, небольшое войско построилось в ряд. Прочие дикари подхватывали уцелевшее оружие, а то и просто палки, готовые присоединиться.

— Он уходит! — ахнула Ризала.

Вопли снизу заглушили ее крик. Дикари, карабкавшиеся к ним по склону, становились все ближе.

— Нет. Если только я ему не помешаю. — Кейда отбросил в сторону лук и схватил свой тяжелый тесак для джунглей.

— А ну-ка…

Под деревьями лиллы уже сгущались сумерки, теплый воздух под листьями был стоячим и плотным. Кейда врубился в цепкие лианы лоджена, обильные побеги ягодных кустов не давали сделать ни шагу. Он слышал, как трещат ветви там, где продирается Ризала или приближающиеся к ним дикари. Он вытащил из ножен кинжал. Оплетенная шнуром рукоять пропиталась кровью, которой уже немало было на его ладони. Когда пала роса, возвещая о близости ночи, обильные запахи леса окружили двух людей.

Ризала ткнулась лбом в его спину.

— Куда мы идем?

— Акулий Зуб намерен податься в эту сторону. Если мы сможем двигаться достаточно быстро, то перережем ему путь. — Кейда хлестнул тесаком по кустарнику с новой решимостью, меж тем как крики и топот ног сзади указывали, что их преследователи приближаются.

Ризала почти наступала ему на пятки, неровно дыша и всхлипывая, а сам он бежал что было сил. Сердце колотилось, в груди горело. Споткнувшись на неверной тропе, он едва не упал, но устоял на ногах. Отрывистые приказы на неведомом языке то и дело перекрывали шум, с которым торопливые руки били по кустарнику. Сзади раздался новый крик, полный торжества и злорадного предвкушения. Дикари, что их преследовали, нашли тропу. Босые ноги гулко стучали по голой земле.

— Они нас вот-вот поймают!

Грубо зажав рот девушки и задев при этом ее губы рукоятью кинжала, Кейда отволок ее с тропы. Бросившись за ягодный куст, который обвивали лианы стриола, он подмял под себя замухрышку. Ее глаза, окаймленные белым, непонимающе смотрели ему в лицо, меж тем как дикари, преследовавшие их, с воем появились на тропе. Люди Акульего Зуба встретили неожиданное нападение грубыми возгласами и жестокими ударами. Преследователи вслепую, но яростно начали отбиваться и узнали своих далеко не сразу, лишь со временем поняв, что происходит.

Кейда отпустил Ризалу. Отпечатки окровавленных пальцев темнели на ее коже.

— Стрелы есть? — еле слышно прошептал он.

Она стала изворачиваться под ним, чтобы достать из-за спины колчан. Кейда собрал все, что там осталось, в один пучок.

— Дуй к «Амигалу»! — беззвучно велел он ей.

Ризала кивнула с застывшим от страха лицом. Он покинул ее, съежившуюся под убогим укрытием куста, неловкими пальцами пытающуюся вытащить тяжелый тесак. Убрав в ножны собственный, Кейда на четвереньках подался на шум яростной борьбы. Стрелы, которые он держал, запутались в беспорядочной сети наземных растений. Он срезал растения кинжалом. Острые остатки стеблей кололи ему колени, навозная жижа, оказавшаяся на его пути, вымазала ему штаны. Дикарь, летевший спиной вперед через кусты, пронесся сверху и грянулся оземь. На него тут же прыгнул его противник. Кейда ощутил, как теплая кровь брызжет ему в лицо, и ринулся вперед, чтобы скрыться за густо стоящими побегами лиллы. Двое его не заметили.

Оскорбления и вой эхом пронеслись среди деревьев. Кейда навострил уши и уловил гортанный выкрик, вроде приказа. Он тут же медленно поднялся на ноги, готовый наброситься на любого встретившегося дикаря и бдительно ожидая малейшего намека на колдовской свет. Вот он, чародей в ожерелье из акульих зубов, яростно орущий на нагруженных ларями с добычей воинов. Ящики соскальзывали с плеч, когда люди пихались и толкались в отчаянных попытках бежать прочь по тропе.

В тот же миг, когда Кейда осознал, что Акулий Зуб повернут к нему незащищенной спиной, один из нагруженных дикарей увидел этого нежданного чужака и поднял руку, раскрывая рот для крика.

Понятия не имею, есть ли порошок Шека Кула на этих стрелах. Так или иначе, мне надо убить этого чародея. Продырявить ему почки будет достаточно, будь он хоть сто раз волшебник. Если я умру, да будет так. Если спасусь, хорошо. Об этом побеспокоимся потом.

Все эти мысли промелькнули в голове Кейды за то время, которое ушло у дикаря, чтобы поднять руку до уровня плеча. Кейда бросился вперед и с разгону всадил весь свой пучок стрел глубоко во впадину спины колдуна с акульими зубами вокруг шеи, чуть выше его кожаного набедренника. Описав рукой с кинжалом дугу, он перехватил рукоять поудобнее и всадил острие в основание шеи, загнав кинжал по рукоять, чувствуя, как лезвие скрипит о кости. Притянул жертву ближе к себе, тела соединились, точно у влюбленных. Кейда ощутил тепло спины чародея. Его ноздри уловили зловоние, почти звериное, исходившее от дикаря. Кейда извернулся и вырвал кинжал. Ожерелье колдуна порвалось, акульи зубы рассыпались во все стороны, стуча, точно камешки. Кровь лилась по ладоням Кейды, по груди колдуна, впитываясь во влажную землю. Колдун вяло трепыхался в его объятиях, в горле у него булькало, с каждым его выдохом в воздух попадала тонкая кровавая взвесь, вроде тумана.

Вокруг бушевала яростная схватка. Те немногие, что видели внезапное нападение, стояли, пораженные ужасом.

Кейда прорвался назад через подлесок с обмякшим колдуном в руках. Обуза еще и воняла, ибо кишечник дикаря опорожнился, но то был слишком ценный щит, чтобы его бросать.

С криками муки несколько дикарей ринулись за Кейдой. Тот швырнул в них трупом чародея и повернулся, чтобы нырнуть в буйную путаницу лиан стриола. Колючки впились в него с головы до пят, но это не задержало его. Бросившись наземь, он стремительно пополз на брюхе и локтях, извиваясь под переплетенными ветвями, зарыв лицо в палую листву, в любой миг ожидая боли от вонзившегося в спину копья.

Обошлось. Кейда перекатился на бок и настороженно огляделся. Его окружали густые равнодушные листья. Шум борьбы поутих, крики дикарей походили теперь на сетования и возгласы неуверенности.

Сколько еще пройдет времени, прежде чем они решат обшарить подлесок и вспугнуть тебя, точно крюкозубого кабана, чтобы ты нарвался, наконец, на их копья? Недолго. До Ризалы они тоже доберутся, если она все еще где-то рядом. Пора драпать. Но куда?

Впереди земля круто поднималась. Кейда встал на ноги. Ах, вот оно что. Они явились сюда через хребет на мысу, значит, «Амигал» где-то за этой вершиной. Кейда полез вверх со всей возможной быстротой, одинаково действуя руками и ногами, точно обезьяна. Обнаружив, что он умудрился потерять свой тесак, наскоро обшарил окрестные заросли, сторонясь путаницы колючего стриола.

По меньшей мере, это означает, что ты не оставляешь следа и движешься тише.

Застигнутый врасплох гребнем подъема, он поскользнулся и упал на ту сторону, побег тандры треснул под ним и чувствительно уколол его обломанными стеблями. Кейда ждал, тяжело дыша. Охотничий клич, который испустили дикари по ту сторону гребня, взлетел к вечернему небу. Дыхание Кейды замедлилось, биение крови в горле несколько унялось. Шум погони рассеивался, уносясь в другую сторону. Кейда глубоко вздохнул. Зловоние смерти, оставшееся на нем, вызвало неукротимую рвоту.

Когда он, наконец, все выблевал, то поднялся, держась за удачно подвернувшееся дерево лиллы. Внизу он видел невозмутимое море, растворяющееся вдали в сизом сумраке вечернего неба. На западе над окоемом догорало закатное зарево. Кейда не увидел «Амигала», но теперь холодный расчет пришел на смену порыву, который помог ему бежать. Он спокойно проследил все особенности местности и прикинул, за какими зарослями деревьев может скрываться корабль. Медленно и тщательно выбирая дорогу, он стал спускаться туда по склону.

— Кейда! — Ризала стояла на палубе с тесаком в руках, готовая отсечь руки любому, кто попытается влезть на борт. Не в состоянии придумать, что сказать, Кейда нырнул, с головой погрузившись в прохладное море, омывая оскверненные ладони, оттирая голову и тело. Изворачиваясь и выгибаясь, он выбрался из рубахи и позволил ей уплыть прочь, штанам тоже. Вырвавшись на поверхность с раскрытым ртом, когда уже нельзя было больше оставаться под водой, он обнаружил, что соленая свежесть унесла вонь, которая ему так досаждала.

— Дев здесь! — Ризала перегнулась через поручень «Амигала».

Кейда протер глаза, которые видели Ризалу как темное пятно в первом свете восходящей луны.

Ущербная Малая Луна, далекая и равнодушная, очень скоро скроется за большим небесным камнем, но она ждет своего часа, зная, что следующий круговорот небес увидит ее полной, не встречающей соперников в пустынном небе.

Кейда подплыл к веревке, которую сбросила для него Ризала.

— Где он?

— Я ничего не могу от него добиться, — Ризала вся была в кровавых царапинах, растрепанная, изнуренная, но в ее глазах горело отчаянное торжество. — Что с ним случилось?

Дев скорчился у основания мачты «Амигала». Кейда встал рядом с ним на колени и поднял чародея, прислонив к дереву. Голова Дева безвольно моталась, он бессмысленно улыбался Кейде, темные глаза его закатились. Тонкий шелк его рубахи был покрыт пятнами и опален, яркие самоцветы залепила засохшая кровь, сам металл сломался и перекрутился. Руки его избороздили глубокие царапины, все еще медленно кровоточившие. Даже в угасающем свете Кейда увидел жуткие синяки Дева, одна стопа его потемнела и распухла, и, похоже, в ней была сломана кость.

— Он ничего не понимал, не так ли? Что это было, то, что он делал, втягивая в себя все больше и больше стихий? Зато я все понимал, противостоя ему, выворачивавшемуся не туда, куда надо, то наружу, то сверху вниз. — Дев махнул слабой рукой с переломанными пальцами. Кейда увидел, что все ногти у него сломаны, а на большом пальце ногтя нет полностью. — Он не знал, что я могу. Это просто прекрасно, призывать такого рода волшебство, пока тебе есть, куда его посылать. — Дев безуспешно попытался облизать пену, покрывшую его подбородок. Губа у него была рассечена, следы укусов красовались на подбородке, кожа с лысой головы местами оказалась содрана. — Ты хмелен как грошовая девка в базарный день, если тебе некуда податься с такой силой. Я хлопнул перед ним дверью, лихо, от души, верно? Бет Калион такого не смог бы, и даже Планир, не сравнить. А что если мне вызвать одного из них — пусть попробует! Вот так это делают дикари: докажи, кто лучше. Кто выстоит до самого конца, тот человек что надо, а не всякий прохвост, что завел побольше друзей в залах и мастерских переписки.

Кейда пресек болтовню волшебника, закатив тому пощечину, которая отдалась эхом по всей палубе. Дев поглядел на него, открыв рот, изрядно оторопевший. Кейда чувствовал, как изумленные глаза Ризалы сверлят ему спину, но не было времени на объяснения.

— Принеси немного его бренди, быстро! — Он схватил Дева за плечи и встряхнул. — Луна, Дев, взгляни на луну. Помни, мы должны послать им знак, чтобы сюда пришли другие корабли. Здесь еще сотни этих дикарей. Они везде. Они убьют нас, если найдут. Нам нужно, чтобы явились Дэйши и Чейзены отвоевать у них владение. Луна, Дев, ты должен вызвать облако, чтобы окрасить луну!

Вялый чародей заморгал мутными глазами, пытаясь сосредоточить их на далеком полукруге света в темнеющем небе.

— Луна?

У плеча Кейды появилась Ризала. Кейда одной рукой подтолкнул Дева к его сундуку и взял приземистую черную бутыль, зубами вытянув пробку. И тут же выплюнул ее в сторону: винный дух ударил ему в горло.

— Ты сказал, что можешь это. Помнишь? Ты говорил, что можешь поднять песок достаточно высоко в воздух, чтобы окрасить луну для любого, глядящего на нее с земель Дэйша? Ты обещал мне, что сделаешь это! — Он впихнул горлышко бутыли меж губ Дева и плеснул белого бренди в рот волшебнику.

Дев подавился и закашлялся, безумно хихикая.

— Облако, чтобы окрасить луну? Я сказал, что могу? — И потянулся за бутылью неловкими руками.

— Сказал. Поклялся. — Кейда разместил пальцы волшебника вокруг бутыли. — Не говори мне, что не можешь. После всего того, что делал сегодня!

Руки Дева дрожали, да и все тело тряслось, точно в лихорадке, когда он делал долгий глоток из бутылки.

— Ты это видел, — хрипло и страстно выговорил он. — Видел все. Я совершил это. Я не уступил Драконьей Шкуре, и более того. А ведь не знал, смогу ли. Я тебе этого не сказал. — Его смех мало чем отличался от исступленного вздоха.

— Так ты можешь окрасить луну? — Кейда придвинул к нему лицо, вынудив его глядеть в глаза. — Ты говорил мне, что можешь. Это было правдой?

Дев сел чуть прямее, крепче обхватив бутыль, лицо его стало безобразным.

— Никто никогда не называл меня лжецом, — прорычал он.

— Я не называю тебя лжецом. — Кейда сел на пятки. — Я прошу доказательства.

— А разве там было недостаточно доказательств? — Дев неопределенно указал куда-то за мыс, напоминая о побоище. Белый бренди выплеснулся из бутыли и ударил холодом по голой руке Кейды, вызвав болезненное жжение в царапинах. Кейда попробовал его с руки: резко и пряно.

— Так можешь ты это или нет?

Разъярившись, Дев швырнул бутыль на палубу. Бросок оказался слишком слаб, чтобы разбить ее, она покатилась прочь, оставляя на досках блестящий след бренди.

— Вот, смотри, невежественная свинья с Архипелага. — И широким мановением руки Дев бросил тусклую красную пелену в сторону острова. Колдовской свет рассеялся и угас. Сердце Кейды упало, когда последние следы растаяли и ушли в почву. Он отвернулся с тяжелым сердцем.

Значит, ничего не закончилось. Не будет для тебя отдыха, не будет возвращения домой с торжеством, не будет, пока эти дикари все еще угрожают владению Дэйш. Как мы можем собрать силу, чтобы их одолеть, когда они призовут своих новых волшебников?

— Погляди, — в благоговейном ужасе прошептала Ризала. Кейда открыл глаза и увидел, как красный колдовской свет поднимается от берега, теперь гуще, неясный, рассеивающийся, как туман, но отягощенный пылью и мусором с земли. Дев взметнул вторую руку вверх, и копье жгучего синего света воспарило, дабы бросить вызов холодному мерцанию первых звезд. Оно влекло дымку с запыленной земли все вверх и вверх, выше и выше, и наконец разбилось, точно фонтан, затерявшись в безмерности неба. Пыль все поднималась и поднималась с острова, волшебство делало ее цвет все темней и глубже. Синий свет нес ее вверх, нити и волны изгибались и переплетались узлами.

Кейда ждал, и сердце его колотилось о ребра. Медленная тень миновала край далекой луны, сначала едва ли больше, чем греза, но мало-помалу сгустилась до красной пелены.

— Это твой знак? — спросила Ризала.

Кейда кивнул.

— Это знамение, которое должны понять все. Если Джанне сделала, что ей положено, оно приведет на юг все корабли. И там будет достаточно мечей и стрел, чтобы перебить этих проклятых дикарей до последнего. — Надежда шевельнулась в его груди, точно лезвие острого кинжала.

Волшебное свечение исчезло, точно задули свечу. Дев рухнул на палубу с тяжелым стуком, Кейда с Ризалой упали на колени по обе стороны от него.

— Он еле дышит, — озабоченно заметила Ризала. — Что нам делать?

Что делают с волшебником? Тебя всегда учили, что волшебство опасно, разрушительно, губительно. Ты и сам это видел, видел, какую бойню могут учинить даже несколько колдунов. Что делают с волшебником? Убивают, как ядовитую змею.

Он беспомощен, он без сознания. Этот чародей может рассеять целую тьму вооруженных воинов, оборотив само их оружие против них. Он может сжигать людей до состояния угля и пепла, даже не касаясь их пальцем. У тебя в руке кинжал. Перережь ему горло, и кто когда-либо упрекнет тебя? Перережь ему горло, и не останется никого, кто мог бы сказать Чейзену Сарилу, Ритсему Кайду или еще кому, что ты склонился к чародейству, как к единственному средству изгнать этих дикарей.

Ты не думаешь, что это варвар, изменник, торговец пороком? Убей его сейчас, и не останется свидетеля, что ты воспользовался его силой, чтобы навязать людскую волю самим небесам, вызвав откровенно ложное знамение. Убей же его, и, возможно, самая его кровь очистит тебя от скверны волшебства, которая, несомненно, проникла в тебя до костей. Ты не можешь считать себя невинной жертвой, только не теперь; ты по самое горло увяз в чародействе.

Но свидетель остается. Ризала. Ты и ее собираешься убить заодно со всеми? Уж она-то действительно невинная жертва.

И ты собираешься дать ложную клятву Шеку Кулу, когда он спросит о ее участи? Разве ты не должен ему больше, чем кому бы то ни было, за тайну порошка и за то, что он послал тебе Ризалу? Ты никогда не нашел бы иного средства изгнать захватчиков.

А не обязан ли ты даже Деву сохранить жизнь, как бы порочен он ни был, в обмен на то, что он для тебя сделал и чего ты сам не смог бы, за то, что он перебил колдунов, которые дали захватчикам такое разительное превосходство? Кроме того, сотни дикарей все еще терзают эти острова, сотни островов, которые надо от них очистить и вернуть законным хозяевам. Что если Дев видел не всех колдунов? Что, если еще могут обнаружиться новые? Акулий Зуб чуть не сбежал. Что, если новые явятся из-за моря, чтобы узнать, что случилось с их соплеменниками? Это может случиться в нынешнем году или в будущем, не предугадаешь. Во всяком случае, без Дева с его водными зеркалами и чародейством. Что ты тогда будешь делать, если не останется волшебника, к которому можно воззвать? Порошка Шека Кула не хватит навечно, и как знать, установишь ли ты когда-нибудь, из чего он сделан.

Кейда распрямил согнутые конечности Дева. Холодный пот покрывал чародея, и засохшая кровь блестела под ним, точно свежая.

— Давай отнесем его в гамак. Не знаю, чем он болен. Как я понимаю, это имеет какое-то отношение к его колдовскому дару. Все, что мы можем, это дать ему поспать и посмотреть, проснется ли он.

Если нет, то я подумаю о значении этой приметы, когда немного посплю сам.

Кейда поглядел через распростертого волшебника на Ризалу.

— Я знаю, что уже ночь, но нам надо идти к безопасной стоянке. Оттуда мы направимся к острову тысячи жемчужниц. Я сказал Джанне, что мы с ней там встретимся. Она будет знать, что происходит по всему владению. И мы сможем вместе решить, что делать дальше.