Огонь с юга

Глава 6

— Следи за каждым своим словом, за каждым шагом. — Джанне весело махнула рукой в сторону толпы любопытных, скопившейся на речном берегу, но ее голос звучал сурово, когда она обращалась к Итрак. Обе женщины, стоявшие рядом у поручня большой галеры, были окутаны легкими складками узловатого шелка, укрывавшего их с головы до ног.

— Ни за что не позволяй Улле Сафару поймать тебя на чем-либо. — Строгое предупреждение Кейды более чем странно сочеталось с его лучезарной улыбкой. — Он слишком уж любитель предлагать младшим женам мощное семя Уллы, чтобы ускорить появление их следующего дитяти.

— Если они колеблются, он счастлив описать ужасающие последствия для их владений и торговли, если настроится против них и настроит своих жен. — Джанне восторженно хлопнула в ладоши, когда цветы дождем посыпались на палубу галеры и застучали о многоцветный шелковый балдахин, установленный, чтобы защитить вождя и женщин от безжалостного солнца. Полные губы Джанне, покрытые безупречно нанесенной краской, соблазнительно припухли, но не возникло и намека на мягкость в ее глазах, подведенных черным и красным, по коже вокруг рассыпалась золотая пудра, дальше золотые искорки бежали по скулам и, наконец, исчезали под волосами.

Осторожно продвигаясь против ленивого течения петляющей илистой реки, галера прошла меж двух громадных сторожевых башен. Обширные укрепления были полны народу, приветствовавшего таких благородных гостей в центре владений Уллы в соответствии с освященным временем обычаем. Шарфы и знамена, которыми они размахивали, казались эхом ярких узорчатых парусов, теперь свернутых на мачтах большой галеры.

Не знаю, что нашло на Рекху, с чего она назвала этот корабль «Радужный Мотылек». Цветные паруса очень хороши, но ничто не придаст этой тяжелой посудине никакого сходства с легким нарядным насекомым.

Кейда пошевелил плечами под облекающим все тело плащом из некрашеного шелка.

— Телуйет, когда найдешь время, расспроси слуг. Установи, пришли местные жители по своей воле или их пригнали сюда по реке копья воинов Уллы Сафара.

Как только мы получим ответ, я смогу обсудить с Джанне, что это значит.

Корма, окутанная шелком, чтобы умерить неистовую жару. Телуйет и Бирут стояли в полной броне по обе стороны от столбов балдахина, несообразно могучие для такого игривого и легкого кормового украшения. Оба раба следили за цветочным дождем, дабы вовремя заметить что-нибудь более опасное, летящее в корабль.

Или никто на берегу не понимает, что этот навес подбит листом отменного кольчужного плетения? Впрочем, разве знание или незнание сколько-нибудь важно для того, что бросают люди Уллы?

Эта мысль могла бы позабавить Кейду, если бы он не чувствовал, что вероятность какого-либо подвоха слишком велика.

Дожди должны пойти со дня на день, но жара изнуряет что днем, что ночью. Если кто-то нападет на нас, Улла Сафар просто заявит, что знать ничего не знал, и отнесет это на счет безумия, вызванного погодой.

Теперь «Радужный Мотылек» оказался у внутренней стороны башен. Итрак Чейзен пыталась сохранить беззаботный вид, глядя через бурные воды на конец мощной цепи из звеньев толщиной в ногу, преграждавшей доступ в эту неприступную твердыню.

— И это бежит через все русло?

— До второй башни. — Кейда бросил на Джанне многозначительный взгляд, когда большая галера миновала невидимую границу. — Там есть огромные лебедки, и при каждой толпа рабов, ждущая приказа Уллы Сафара, чтобы поднять цепь и преградить любому кораблю путь вверх или вниз по реке.

Теперь мы, считай, в лапах Уллы Сафара. Какой у нас выбор, если Сафар отказывается от встречи в местах, которые называли Редигал Корон или Ритсем Кайд и предлагает взамен свое сомнительное гостеприимство? Что же, мы приняли все разумные меры предосторожности.

Кейда почувствовал себя малость лучше, когда Джанне ободряюще улыбнулась ему.

— Как далеко триремы? — Озабоченность в темных глазах Итрак разоблачала ее непринужденные улыбки. Итрак осматривала берега реки, по которым стояли в грязи бесчисленные лодчонки, где дома с плоскими крышами теснились над самой кромкой разлива, а за ними угадывалось лоскутное одеяло соллерных полей, ягодных садиков и огородов с овощами. Множество ярусов нетронутого зеленого леса было не увидеть, пока первые холмы не начали подниматься в отдалении. Широкая речная долина служила домом многочисленному народу Уллы Сафара.

— Они достаточно близко, — заверил женщину Кейда.

Достаточно близко, чтобы явиться нам на помощь, если придется взять маленькую лодочку, спрятанную в трюме нашей галеры, и призвать отряд, рассыпанный среди ни о чем не подозревающих гребцов. Ты можешь считать, что правители Дэйши в твоей ловушке, Улла Сафар, но разве не учил тебя твой отец, как зяблик проскальзывает меж прутьев клетки, предназначенной для горного ястреба? Телуйет задумчиво наблюдал за Итрак.

— Пока у тебя вновь не появится телохранитель, не ходи никуда без меня или Бирута, госпожа Чейзен. — И с некоторым запозданием добавил подобающий ее титулу поклон. Бирут хмыкнул, соглашаясь с ним.

— Наложницы Уллы Сафара говорят, что он не считает их «нет» ответом. Раз уж ты сама по себе, а Чейзен Сарил далеко, здешний хозяин может попробовать добиться своего силой, а потом поклясться в том, что ты поддалась, опровергая твои слова, что нет.

— Скверно, что Сарила здесь нет. — Отчаяние Итрак проступило сквозь личину удовольствия, которую вызвали на ее лице слова Бирута.

Кейде больших трудов стоило не выдавать тревоги вроде той, что выказали оба верных раба.

— Одна из первых наших забот — дать понять с исчерпывающей полнотой, что ты путешествуешь под покровительством Дэйшей.

Напряги мозги, Телуйет, и держи рот на замке, а глаза открытыми. Я знаю, это твой долг — беспокоиться о безопасности всех и каждого, но доводить Итрак до отчаяния — это совсем не то, что нам нужно. Это посещение и без того обещает быть трудным и опасным.

— Слово Дэйша Кейды обуздает желания Сафара, — успокоила беженку Джанне. — Я также намерена позаботиться, чтобы ты как можно скорее получила нового телохранителя.

Все еще маша рукой и непрерывно улыбаясь, Кейда поглядел на жену.

— Я не взял бы того, которого предлагает Миррел Улла.

— Разумеется, нет. — В улыбке Джанне появилось тайное довольство собой. — Верь мне, мой супруг. Все в наших силах.

Итрак открыла рот, чтобы спросить о чем-то, но забыла вопрос, когда большая галера обогнула новую речную излучину. Челюсть ее отвисла от изумления.

— Уверена, что ты никогда прежде не посещала Деразуллу, — заметила развеселившаяся Джанне. Итрак только и могла, что покачать головой, ибо утратила дар речи.

Дэйш Рейк говорил Кейде, что когда-то здесь на реке был остров, но теперь ничто не напоминало о нем. Могучая стена из тесно пригнанных красных камней поднималась прямо из воды, стены и башни взлетали над пустотой, позволяя беспрепятственно осматривать местность во всех направлениях. За этим первым рубежом обороны виднелась вторая стена, суровые башни обозначали ее длину там, где она отступала вглубь. Третья вздымалась еще дальше, и за ней можно было угадать самые разные кровли и башенки, все достаточно высокие, чтобы глядеть за внешние укрепления, но не настолько, чтобы осталась хотя бы плита мостовой, где вторгшийся враг мог бы утвердиться, не подтверждая своих притязаний дождем стрел. Надменность явно была присуща Улле Сафару как никому, и о ней кричали желтые флажки, реявшие над каждым уголком и верхушкой башенки. Сила любых захватчиков поколебалась бы, задумай они приступ или осаду: крепость была достаточно велика, чтобы вместить могучее войско во внутреннем кольце, а погреба достаточно глубоки, чтобы обеспечить его на годы.

Ветер сменился, Итрак кашлянула, на лице ее отразилось открытое неудовольствие.

— Откуда такое зловоние?

— Улла Сафар — любитель валяться в грязи, как болотная свинья. — Джанне с презрением скривила губы. — Его гордость не позволяет ему покидать свою дивную крепость.

— Он целый год живет здесь всем домом, — добавил Бирут. — Хотя с каждой зарей, поди, высматривает признак близящихся дождей.

— В этом я присоединюсь к нему. И с радостью. — При всех достоинствах душистого масла, которым Телуйет уговорил его обработать волосы и бороду, Кейда старался дышать как можно более мелкими вдохами, пока галера тщательно поворачивала туда-сюда меж песчаных отмелей, ясно видимых на этой неглубокой реке. В такую пору даже мощный водопад со складчатых холмов и отдаленных, покрытых снежными шапками гор этого невероятного по размерам острова становился скуднее с каждым днем. И нечем было смыть зловоние, поднимающееся из рвов, хорошо заметных высоко над уровнем воды.

Она отлично свидетельствует о том, каков из себя Сафар, и что для него власть, эта его крепость. На поверхности великолепие, а под ним вонища.

— Вон корабль Ритсема. — В голосе Телуйета прозвучало облегчение, и Кейда позволил себе бросить взгляд на Джанне, чтобы увидеть подтверждение в ее глазах.

— Ритсем Кайд захочет говорить со мной об Олкаи? — лицо Итрак за ее яркими красками исказилось печалью.

— Только когда ты почувствуешь себя в силах. А теперь улыбнись и помаши, — мягко упрекнула ее Джанне. — Мы в восторге, что мы здесь, помни.

— Корабль Ритсема идет прочь. — Бирут кивнул Телуйету. — Давай покажем этим дрянным морячишкам, из чего мы сделаны.

— Сюда, — Джанне препроводила Итрак к крутой лестнице, ведущей вниз к просторным, роскошно обставленным каютам верхнего уровня «Радужного Мотылька».

— Мы останемся на палубе. — Взгляд Кейды остановил Телуйета, и раб вернулся к своему господину. Кейда скорчил рожу. — Может, здесь и воняет, но внизу и вовсе нечем дышать. Телуйет не стал возражать.

— Будем надеяться, что скоро придут дожди, — он невольно бросил взгляд на реку. — Как ты думаешь, засуха кончилась там, дома?

— Рекха даст нам знать, когда кончится. — Кейда направил внимание раба на площадку для высадки, единственное, чем прерывались внешние укрепления Деразуллы. — Теперь посмотрим, что в точности думает о нас Сафар нынче.

— Непохоже, чтобы Ритсем Кайд был о нем слишком высокого мнения, — Телуйет кивнул на корабль владения Ритсем. То была тяжелая трирема, над палубой колыхались балдахины с оборочками, паруса и канаты украшали шелковые кисти, но все же не ошибся бы тот, кто счел бы ее военным судном, снабженным опытными гребцами, судя по скорости и точности поворотов, с какими она покидала док.

— Не вполне оскорбление, но и не учтивость. — И Кейда задумчиво сдвинул брови.

— Не думаю, что Сафар счел это оскорблением. Внушительная почетная стража. — Телуйет кивнул на отряд воинов в доспехах, выстроившихся вдоль площадки. Их броня ослепительно сверкала под безжалостным солнцем, все, кто там стоял, держали еще больше флажков, объявляющих о величии владения Уллы. — Будем надеяться, что никто из них не лишится чувств и не свалится в воду, — но голос его опровергал слова.

— Значит, Кайду удалось в чем-то стать заправилой. Ну а что пытается сказать нам Сафар этим маленьким представлением? — вслух подумал Кейда. Когда трирема Ритсемов покинула док и попала в надежное место стоянки на реке, значительная доля меченосцев направилась в лабиринт крепости.

— Что он неотесанный мужлан, — прорычал Телуйет.

Позволю ли я им увидеть, что хмурюсь? Если да, то это даст Улле Сафару время подумать или просто позабавит его?

Кейда сохранил спокойный вид.

— Пусть играет во что хочет. Дело, которое нас сюда привело, слишком важно, чтобы тратить время на чепуху.

— Конечно, господин мой. — Телуйет явно отложил свой гнев в сторону, услышав здравое замечание Кейды.

— Всем внимание! — прокричал свое предупреждение с кормового помоста старший на корабле. Матросы стояли наготове с крюками и кранцами. Кейда ненавязчиво переступил, встав чуть шире.

Не будем одарять Сафара какой-либо видимостью недостатка доверия к моим морякам, держась за что-либо. К тому же Телуйет всегда поблизости. Он не позволит мне или владению Дэйш пострадать, если что пойдет не так.

На двух нижних палубах гребцы ловко управлялись с веслами, медленно, но все ближе и ближе подводя тяжелый корабль к площадке с каменными ступенями, похожими на редкие зубцы огромного гребня. Высокий кормовой помост галеры легко вошел в углубление. Матросы Дэйши бросили с палубы канаты с резким свистом, знакомым всем морякам, откуда бы они ни были. Люди Уллы закрепили концы конопляных веревок, обвив ими тяжелые тумбы, галера подтягивалась все ближе, пока деревянные сходни, наклонившись, не повисли между кормовым помостом и веслами, скорее над доком, чем над водой.

Кейда повернулся к Телуйету с недоброй улыбкой, одновременно расстегивая пряжку легкого плаща и роняя плащ на палубу.

— Сойдем-ка на берег.

Пока он говорил, Бирут выбрался со второй палубы с мечом у каждого бедра, в шлеме, не прикрытом больше капюшоном, и с бронзовыми украшениями, ярко сияющими на серебристой стали доспехов. Он не опустил носовую стрелку шлема, но его неулыбчивое лицо под усеянным рубинами налобным кольцом достаточно выразительно предупреждало, что он готов к бою.

Джанне следовала за ним, одной рукой бережно приподнимая струящиеся складки алого одеяния. Она помедлила с мгновение, разглаживая шелк, и предоставив Бируту поправить расшитую золотом паутину-покрывало, ниспадающую с отделанного жемчугом венчика, покоящегося среди облачных завитков ее мягких волос, обрамляющих лицо. Множество жемчужных нитей было вплетено в ее единственную толстую косу, свисавшую вниз по спине. Тройной пояс из золотых цепей обвивал ее стан, на нем виднелись нити с резными листами кантиры, ярко блестевшими малиновой эмалью. Другие цепочки крест-накрест пересекали расшитый золотом лиф, подчеркивая достоинства ее полной груди. Кольца с самоцветами полыхали на солнце, бесчисленные браслеты плетеного и витого золота нежно звенели, когда она поправляла дивную филигрань с рубинами, надетую над вырезом одежды. Яркий лак на ее приведенных в отменнейший порядок ногтях великолепно подходил к наряду и украшениям.

— Я видел меньше решимости у мужчин, идущих в битву за владение, — отрешенно заметил Телуйет, сбрасывая капюшон со своего шлема.

— Мы все бьемся, только на разных полях. — Кейда улыбнулся с терпеливым восхищением, когда явилась Итрак и помедлила, чтобы поправить свой наряд. Сердце его согрело то, что он видит новую отвагу в подведенных медью глазах госпожи Чейзен. — Это твоя работа или Бирута?

Итрак повела подбородком, ее губы были обведены по краю той же блистательной медью. Подняв руки в кольцах, она сдвинула назад золотой обруч с пестрым черепаховым панцирем, не позволявший упасть на лицо ее ничем не связанным и не заколотым волосам. Ее блестящие черные локоны, ниспадавшие до самой талии, сводили с ума. Белое шитье на белом же одеянии, наряду с нитями янтарных бус вокруг ее шеи, как ничто другое подчеркивало ее скромное очарование. Широкий пояс с медным панцирем черепахи охватывал ее тонкий стан, разрезы до бедер по обе стороны обтягивающей юбки являли на каждом шагу ее длинные стройные ноги. Кейда уловил отблеск золотой пудры под маслом, защищавшем ее медового цвета кожу от солнца. Более темные черепаховые браслеты, оправленные в золото и натертые до зеркального блеска, звенели на ее запястьях и лодыжках.

— У нее хорошие волосы. Я слышал, что если их мыть карнеиловым соком, он придаст блеску. — Телуйет придирчиво изучал Итрак. — Хотел бы я знать, правда, а не стоит ли нам все-таки зашить это платье с боков. Вкус Сафара распространяется и на побеги, вырастающие из земли, или ограничивается распустившимися цветами?

— У этого человека нет вкуса, а лишь разнузданная похоть. — Кейда переступил на месте, и серебро, украшающее его щиколотки, негромко прозвенело. Он поглядел вниз на свои свободные шаровары и верхнюю рубаху цвета индиго, каждый шов которой украшали оправленные в серебро сапфиры. Серебряные нити вились по его плечам и груди, вышивка робко намекала на рисунок переплетенных колец и пластин поверх них, то есть на боевой панцирь. — Не думаешь ли ты, что белое было бы более кстати? Не так оказался бы заметен пот.

Телуйет потянулся, чтобы распутать цепи в серьгах, от которых у Кейды уже зудели уши.

— Этот индиго достаточно темен, чтобы скрывать грязь, к тому же в этой гнилой дыре все и каждый будут потеть, точно свиньи. Белый только перепачкался бы, и я готов спорить на мой меч, что Сафар нашел бы повод что-нибудь на тебя пролить.

— Справедливо, — и Кейда победил искушение пробежать пальцами по волосам.

Последнее, что мне нужно, это чтобы все руки у меня оказались в масле кантиры.

Он возвысил голос, так, чтобы его услышали у дока.

— Мы идем, жена моя? Ты с нами, достопочтенная супруга моего союзника?

И наблюдал уголком глаза за мужчинами на площадке — как им его слова.

Никак? Неважно. Как только мы благополучно войдем в крепость, один из ваших чернолицых слуг передаст мои слова какому-нибудь юнцу на побегушках, которому положено сообщать Сафару о каждом шепотке в стенах Деразуллы. Чем скорее, тем лучше. Пусть Сафар переварит новость, что Дэйш Кейда в открытую признал Чейзена Сарила свои союзником.

Он предложил руку Джанне, которая легко положила свою руку сверху. Улыбаясь, словно в мире не существовало забот, они непринужденно сошли с галеры по крутым мосткам. Телуйет двигался следом, и его броня настойчиво прозвенела, когда он тяжко ступил на могучие камни Деразуллы. После него спустилась Итрак. Бирут держался в полушаге позади нее.

— Сюда, мой повелитель. — Слуга Уллы низко поклонился, указывая на гребную лодку с тканым навесом на воде рва, обегающего второе кольцо крепости. Еще одно препятствие для любого возможного захватчика. Имелся еще один путь с площадки, узкая дверь во внутренней стене, ведущая в помещеньице, предоставлявшее наилучшую возможность расправляться с незваными гостями.

Но уж сегодня-то здесь кровопролития не предвидится. Не раньше, чем кто-нибудь уронит один из бессчетных сундуков Джанне ему на ногу. Миррел Улла не найдет, что моей жене не хватает изящества.

Внушительная свита Дэйшей уже высаживалась с корабля по другую сторону кормы. Матросы «Радужного Мотылька» выгружали изобилие сундуков и ларцов, которого требовала поездка в гости вроде этой. Личные музыканты Джанне двинулись и отступили в сторонку, держа в руках свои инструменты и мешочки с пожитками. Вокруг порхали служанки, озабоченно наставляя четырех чернолицых носильщиков, избранных за свои широкие плечи и надежные руки.

И за куда более полезные качества: имена и лица, не известные воинам Уллы как принадлежащие опытным меченосцам.

Убедившись, что все его люди заняты чем положено, Кейда последовал за угодливым слугой. Телуйет с мрачным лицом бесшумно скользил позади хозяина. Джанне плыла рядом, безмятежная и прекрасная, Итрак рядом с ней не жалела сил, чтобы на нее походить. Бирут замыкал, держась на шаг позади, вызов в его взгляде ясно давал понять всем любопытным, что обе женщины под его защитой. Прислужник помог им войти в лодку, и они покинули причал. Гребцы склонились над веслами.

— Улла Сафар примет вас в розовом саду, — объявил прислужник с видом человека, сообщающего поразительную весть.

Кейда в ответ лишь наклонил голову. Ему удавалось хранить бесстрастное лицо, но тлетворный дух от стоячей воды повсюду вокруг вызвал у него глубокую тошноту. Тучи черных мух поднимались и падали в неподвижном воздухе меж стен.

— Как восхитительно. — Джанне оказалась крепче. Кейда повернулся, чтобы взглянуть на нее и увидел, что она благоразумно достала небольшой ароматический шарик, до того скрытый в складках ее наряда. Итрак достала откуда-то веер из белых перьев и стала им обмахиваться. Кейда заметил, что тот надушен. Он опять отвернулся, скрыв улыбку.

Женщинам Уллы Сафара не стоит и тягаться с моей Джанне, а Итрак Чейзен, судя по всему, ее ревностная ученица.

Кейда нарочито праздно поглядел из стороны в сторону, подметив число людей, шагавших по высоким укреплениям на обоих берегах рва.

Будут ли меченосцы, что ждут на триремах Дэйшей, держаться достаточно поодаль, чтобы не раздразнить Сафара? В одном этом дозоре больше воинов, чем мог бы обеспечить Дэйшам полный призыв. Это просто представление, устроенное Сафаром, чтобы меня устрашить? Славно было бы так думать. К несчастью, эта боевая мощь, вероятно, единственное, чем примечательна здешняя крепость.

Этой неприглядной истины оказалось достаточно, чтобы его желудок вывернуло наизнанку, даже не будь зловония, сквозь которое они двигались.

— Деразулла — это крупнейший остров во всей южной оконечности Архипелага, — с нескрываемым восхищением рассказывала Джанне Итрак. — Имея собственные железные рудники, каждый вождь Улла может набрать сколько ему угодно народу из деревень и вооружить их всех. И, конечно, имея столько земли, не испытывает недостатка в припасах, чтобы их прокормить.

Сможем ли мы одолеть этих дикарей и их грозную волшбу большим числом? Поймет ли Улла Сафар, что это важно для безопасности его владения, и присоединится ли к нам в походе?

Лодка прошла под узким мостом, позволяющим страже перебираться с внутренней стены на внешнюю. В кирпичной кладке был устроен желоб, по которому помои из крепости спускались в реку. Несколько кирпичей выпали там, где кривая встречалась с внешней стеной, и темное пятно замарало выжженную солнцем красную поверхность. К счастью, их лодка вскоре остановилась у водных ворот внутренней стены. Покинув лодку, Кейда ускорил шаги, желая поскорее убраться прочь от вонючей воды и палящего солнца. Прохлада внутри толстых каменных стен была почти не менее желанна, чем глоток ледяной воды.

— Сюда. — Низко поклонившись и помахивая ладонями, прислужник с гладким лицом повел их лабиринтом проходов и лестниц. Кейда заморгал, привыкая к тусклому свету, пробирающемуся через маленькие оконца, расположенные довольно высоко. Кто бы ни строил крепость, он предпочел тень свету. Преодолев все кольца этой хитрой крепости, они попали в мраморные залы с полами из разноцветных плиток. В углы между стенами и полом были встроены желоба, чтобы пускать по ним прохладную воду. Бассейны с фонтанами виднелись под прозрачными крышами, у которых живыми кругами переплетающихся рисунков встречались проходы. В настоящее время все желоба и бассейны пустовали и никак не помогали смягчить жару в крепости. Цистерны, ждавшие благодатного дождя, стали сухими и пыльными убежищами для домашних ящерок, давно охотящихся здесь на пауков. Наконец гости добрались до хода, выводящего под безжалостное и ослепительное солнце. Прислужник задержался и вновь низко поклонился, взмахом руки предложив вождю идти дальше.

Кейда шагнул вперед, не останавливаясь, сощурив глаза, чтобы защитить их от блеска. Следовало быть как можно осторожнее. Они были в самом центре этой твердыни, внутренний двор которой был превращен в роскошный сад.

Как я вижу, все редкие и чудесные растения, которые привозили вождям Улла полные надежд просители и благодарные подданные, поникли и запылились. Самые ценные целебные травы почти мертвы из-за недостатка воды. Что же, они теперь достанутся только Сафару. А его людям едва ли удастся перевязать порезанный палец.

В этот миг Кейда увидел вождя. Улла со вкусом расположился в роскошном летнем домике посреди сада. Любому, кто желал бы с ним поговорить, требовалось пересечь пространство, по которому немилосердно било солнце, поражая незащищенные головы. Улла Сафар словно бы и не замечал прибытия гостей. Он чистил ногти кончиком широкого кинжала, одного из тех, которыми славилось его владение, с презанятной рукоятью, предназначенной для чувствительного тычка, снабженной двойными поперечинами, охватывающими предплечье, и наконечником, входящим в ладонь.

— Как я себе представляю, ты затеняешь дорожки в такую жару. Мы об этом всегда заботимся, — безыскусно сказала Джанне Итрак. — Надо будет предложить это Миррел. Странно, что она об этом не подумала, но вообще-то она сейчас по уши занята сандаловым деревом. Полагаю, у нее просто не нашлось времени обратить внимание на что-то еще.

Кейда хранил бесстрастный вид.

«Вождю нет дела до того, что обсуждают женщины» — говорил тебе Дэйш Рейк, и достаточно часто. В любом случае, никто так нежно не играет в это, как Джанне и Рекха. Если Итрак не вынесет ничего другого из нашего путешествия, она все же получит достаточно уроков мудрости, чтобы Чейзен Сарил остался в изрядном долгу перед Дэйшами.

Он приветствовал Уллу Сафара со всем подобающим достоинством.

— Мой господин, всегда удовольствие посетить твой дом.

— Ты здесь желанный гость в любую пору и в любой час, Дэйш Кейда. — Сафар полулежал на небольшой тахте, на которую падала большая часть тени в восьмигранном летнем домике. Домик был выстроен из сандалового дерева, одного из самых ценных предметов торговли владения Улла. Стены его представляли собой резные раздвижные перегородки, которые можно было поворачивать под любым углом, чтобы вернее уловить ветерок. В настоящий миг ветра вовсе не было, даже здесь, на самом верху острова-крепости, но аромат почти опавших розовых кустов со всех сторон смягчал запах тухлятины от реки внизу.

— Джанне Дэйш, я восхищен, что снова вижу тебя. Представь меня твоей очаровательной спутнице. — Улла Сафар поднялся на локте. Зазвенели агатовые ожерелья. Улыбка его, обращенная к Итрак, была опасно близка к похотливой. Изрядно располневший, с руками, унизанными браслетами, которые, однако, все еще являли мышцы, те, что помогли ему отстоять свое положение старшего сына. Но это было прежде, чем готовность потакать себе довела его до нынешнего жалкого состояния. Его огромный живот заставлял натягиваться ткань шафраново-желтой рубахи, золотые кольца глубоко врезались в пухлые пальцы. Густая черная борода и усы до некоторой степени скрывали его челюсти. Бороду оплетали золотые цепочки, уходившие к длинным волосам и не позволявшие им падать на лицо. Глаза были необычно светлыми для столь смуглого человека.

У него глаза, точно у кошки из джунглей, у Сафара и у его сына Орхана, у обоих.

Кейда приготовился представить Итрак, но его опередила Джанне.

— Тебе известна Итрак Чейзен, — игриво осадила она Сафара. — Чейзен Сарил представил ее нам всем на новогодних празднествах у Редигала Корона.

— Конечно, — ответил Сафар. Его наглый взгляд словно обшарил Итрак с головы до ног, вызвав этим равное недовольство на лицах Телуйета и Бирута.

— Простите меня, — промурлыкал он.

— Мы все забываем самое очевидное, — умиротворяюще произнесла Джанне. — Да еще эта жара и сушь так задержались. Нелегкое испытание.

Даже после этого не самого тонкого намека не последовало приглашения сесть. Кейда повернулся к беседке из ползучих роз, с которых в изобилии падали кроваво-красные цветы.

— Джанне, только понюхай. Они изумительны.

Джанне присоединилась к нему и вдохнула запах, лицо ее озарило блаженство.

— В самом деле. Особый, совершенно неповторимый запах.

Она бережно подняла бархатистый цветок и, когда тот закрыл ее рот, сказала так, чтобы услышал только муж:

— Разумеется, Сафар не будет настолько нелюбезен, чтобы и дальше заставить нас стоять?

— Похоже, он жаждет с самого начала указать нам наше место.

Хотел бы я знать, что это за место, и не надо ли нам постараться убраться отсюда как можно скорее?

Пока он размышлял, послышались голоса, эхом долетевшие по проходу в это святилище благоухания. Служитель сопровождал в сад новых гостей.

— Рит…

— Как я вижу, здесь не совершается важного обряда, ладно, — проговорил Ритсем Кайд с могучей добродушной шутливостью через голову слуги. Но Кейда увидел расчет в его глазах.

С чего ты так осмелел, что даже не собираешься позволить Сафару делать такие различия между его гостями?

— Великий вождь. — Кейда протянул обе руки, и Кайд крепко взял их. Они двое были почти одного роста и сходны сложением, годы упражнений с мечами помогли им нарастить подобающие мышцы на длинные кости. Кайд отпускал курчавые волосы и заплетал от самого затылка, его пышную бороду связывала одна-единственная коса. Ореховые глаза вновь пришедшего встретились на миг с зелеными глазами Кейды, и молчаливая клятва в верной дружбе согрела сердце вождя Дэйшей.

Уронив его руки, вождь Ритсемов повернулся к Джанне и низко поклонился.

— Моя госпожа Дэйш прекрасна, как всегда.

Джанне светло улыбнулась и протянула руку в сторону Итрак.

— Нас не нужно представлять друг другу, не так ли, моя госпожа Чейзен? — Ритсем Кайд поклонился ей столь же низко, сколь и Джанне. — Я желаю только, чтобы мы встретились снова под более благосклонными к нам звездами. Приношу свои соболезнования и соболезнования всех моих жен.

Кейда с запозданием заметил, что при Кайде только его телохранитель и еще несколько слуг.

— Нам не предстоит получить удовольствие от их общества?

— Тэйсья со мной, — непринужденно ответил Кайд, — но остальные сочли, что их долг оставаться ближе к дому в такие неспокойные времена. — Он улыбнулся Итрак, прежде чем щелкнуть пальцами и подозвать человека в броне из числа сопровождающих его. — Трия и Ри, впрочем, прислали подарок на память об Олкаи, которая была их сестрой, прежде чем стала твоей. Это Джевин. Ганил хорошо о нем говорит.

Телохранитель вождя Ритсема широко улыбнулся.

— Я дозволил бы ему служить любой женщине из своего владения.

Итрак с усилием искала подобающий ответ, и тогда тепло и радостно заговорила Джанне:

— Как ты добр. Улла Сафар, поскольку мы не присутствуем при важном обряде, прошу извинить нас, мы пойдем и поблагодарим Тэйсью. — Она щелкнула пальцами одному из взопревших слуг Уллы, вертевшихся вокруг летнего домика. — Передай своей хозяйке Миррел, что мы посетим ее, как только она известит, что готова нас принять. — Полы наряда заколыхались вокруг ее окольцованных золотом щиколоток, и она повела Итрак прочь из сада. Бирут и новичок Джевин следовали за дамами плечом к плечу, чеканя шаг.

Джанне, любовь моя, ты приложила к этому руку, или я кровельная ящерица.

Кейда с бесстрастным лицом наблюдал, как они удаляются, уравновешивая широкую торжествующую улыбку вождя Ритсема и нескрываемое негодование Сафара.

— Надеюсь, дожди скоро придут. Жара становится невыносимой. — Кайд передвинулся в тень летнего домика и без приглашения сел на подушку. — Я не удивлен, что твоя стража не может терпеть ее достаточно долго, чтобы сполна отдать честь владению Дэйш. Ты их простишь, не так ли, Кейда?

— Как я предположил, им было приказано уйти в казармы, чуть только их начальники почувствовали, какой жаркий выдался день.

Я что, стану ждать приглашения сесть? Нет, это только тебе на руку, на твою жирную руку.

И Кейда сел напротив Кайда; теперь оба они окружали Сафара на его парчовом ложе.

— Нам нужны все бойцы, так что ни к чему, чтобы половина воинов Уллы валялась, получив солнечный удар.

— Нам предстоят серьезные дела, — начал Кайд. Он был в голубой рубахе, расшитой птицами колибри. Зелень их крыльев соперничала с изумрудами, обильно украшавшими золотые кольца и браслеты.

Хороший знак, что мы оба в голубом.

Кейда вдохнул, собираясь заговорить, но Сафар остановил его.

— Значительные или нет, но придется подождать. К нам еще должен присоединиться Редигал Корон, — он не казался озабоченным.

— Странно, что его пока нет. Ведь ему ближе добираться, чем любому из нас, — кротко заметил Кейда.

Земляной червь, конечно же, задерживается по приказу Сафара.

— Когда он ожидается? — Кайд не скрывал своего неудовольствия.

— Нынче вечером. Или, может, завтра утром. — Сафар небрежно махнул рукой.

— А что мы будем делать пока? — осведомился Кейда с показным спокойствием.

Помимо прочего, искать момент для намека, что ты поддразниваешь Сафара, как раз то, чего мне не надо, Кайд.

— Лучше познакомимся друг с другом, — с раскатистым смехом ответил Сафар.

— Как тебе угодно. — В голосе Кайда прозвучало недоверие. Он оглядел домик и сад. — Орхан не присоединится к нам?

— Орхан? — Сафар был удивлен. — С чего бы?

— Образование твоего сына — твоя забота, мой господин Улла. — Кайд поглядел на Кейду. — Как я понял, Сиркет распоряжается в твое отсутствие?

— С Рекхой Дэйш, которая его направляет, — подтвердил Кейда. — Они передадут дальше любую весть от Чейзена Сарила. Чем скорее мы узнаем, где затаились наши враги, тем скорее сможем замыслить им погибель.

— Благословение — иметь сына, на которого можно положиться. — Вождь Ритсемов, казалось, думал совсем о другом. — Зорат будет вместо меня принимать гостей из владения Эндит. Ты так срочно призвал меня, что у меня не нашлось времени перенести их посещение.

— Здесь слишком жарко. — Сафар щелкнул пальцами телохранителю, который выступил вперед, чтобы стянуть вождя с тахты и поставить на ноги. — Мы обсудим то, что вас тревожит, когда прибудет Редигал Корон. — Он потащился прочь из сада, по пути небрежно дав пощечину рабу, который недостаточно быстро убрался с дороги. Кейда поглядел на Кайда.

— Не слишком выкручивай ему уши. Нам нужны и он и его люди, если мы настроены дать отпор угрозе с юга.

— Может, да, а может, и нет. — Кайд без тени раскаяния ухмыльнулся. — Владение Ритсем может призвать отважных воинов.

— В этом я не сомневаюсь, но не в том количестве, какое нам нужно. Не забывай, все твои острова могут поместиться на этом. Кроме того, меченосцам требуются мечи, и нам понадобится сталь Уллы. У меня нет железной руды. — Тут Кейда уловил блеск в глазах Кайда.

— Но у нас она есть, мой друг, — улыбка Ритсема стала шире. Его ровные зубы белели в тени.

— С каких пор? — разинул рот Кейда.

— А с таких, когда предприимчивый паренек подался исследовать пещеры в бесполезной доселе части острова. — Кайд повернул голову и воззрился на смиренного садовника, заботившегося о желтых, тронутых розовыми брызгами, розах. — Не пойти ли нам и не поискать ли чем подкрепиться, учитывая, что наш гостеприимец уделяет нам столь необычно мало внимания?

И этот слуга-соглядатай добросовестно передаст хозяину твое оскорбление. Что еще мы могли бы предложить проглотить Улле Сафару?

— Идем, порадуй своим обществом меня и Джанне, — согласился Кейда. — Она будет в восторге от встречи с тобой.

— Я рад. — Кайд вскочил на ноги. — И не против поговорить с ней про Эндита Фелла.

— Не думаю, что она скажет тебе много такого, чего ты еще не слыхал. — Кейда поднялся и разгладил свою одежду. — Она только полгода как вступила в брак, когда Эндит Каи умер, а приходилась ему пятой женой.

— Мне по-прежнему любопытно все, что она вспомнит о пристрастиях и антипатиях Фелла, — уверил его Кайд.

— Острова Уллы, хочешь — не хочешь, слишком близки к морскому проливу между твоим владением и землями Эндитов, — сдержанно напомнил Кейда Кайду, когда они оказались за пределами слышимости садовника. — Раздразнишь не в меру нашего толстого друга, и он, чего доброго, решит встать у тебя на пути.

— И тем самым оскорбить Эндита Фелла теперь, когда ему предстоит выбор, с кем торговать железом? — весело отозвался Кайд. — О, я предвкушаю, как всажу несколько булавок в жирную задницу Сафара.

Очевидно, зреет какая-то выгодная договоренность между владением Ритсем и Эндит Фелл. Что ты надеешься от нее получить? Когда мне представится случай спросить? Пока что мы бродим по переходам Деразуллы, и сколько угодно внимательных ушей может скрываться в этих похожих на медовые соты стенах.

Как только Кейда подумал это, угодливый слуга возник ниоткуда, кланяясь и потирая руки.

— Мои господа, позвольте мне проводить вас в ваши покои.

— Отведи нас к госпоже Джанне.

Два вождя шагали в молчании, меж тем как безбородый служитель подскакивал и кланялся перед ними. Его бессмысленные хвалы им лились столь же непрестанно, сколь и льстивые слова о его хозяине. Кейда слышал, как Ганил, телохранитель Кайда, идет с Телуйетом в точности в ногу, и при этом нежно звенит броня.

— Насколько ниже мы теперь, чем центр крепости? — резко спросил Ритсем Кайд во время продолжительной ходьбы.

— Мы пришли. — Они завернули за угол, и раб указал им на дверь. — Вот покои госпожи Джанне Дэйш. А ваши чуть дальше в ту сторону, мой господин, — он попытался поклониться и указать одновременно.

— Я позабочусь, чтобы там было все, что потребуется. — И Телуйет направился к двери с лицом, обещающим соответствующее воздаяние, если хоть что-то будет не вполне в соответствии с положением его хозяина.

— Можешь идти. — Кейда отпустил рассыпающегося бисером раба и постучал в дверь Джанне.

Бирут приоткрыл ее на ширину руки с недружелюбным и мрачным лицом.

— Мой повелитель, — лицо его прояснилось, он распахнул дверь настежь. — И господин Ритсем, мои госпожи.

Джанне сидела с Итрак на полуночно-синем ковре, расшитом звездами и окаймленном, как озеро берегами, роскошными тугими подушками. По бокам, на хитрой резьбы столиках сандалового дерева, высились серебряные курильницы в виде берущих след собак и неглубокие миски из глины, расцвеченной кобальтом, где горами лежали желтые розовые лепестки. Благодаря белой мраморной облицовке стен наполовину погруженный в почву древнего речного острова чертог был легок и воздушен. Свежие побеги визайла, которыми были наполнены высокие вазы из алебастра, наполняли помещение стойким запахом. Пол был выложен ослепительными плитками, образовывавшими прихотливый зелено-синий узор. Окна высоко в выходящей на север стене были затенены занавесями, как и лестница, ведущая наверх и наружу в уединенный садик, откуда слышался плеск фонтана и долетал аромат душистых деревьев.

— Это помещение тебе подходит, жена моя? — немного недовольно спросил Кейда. — Пожалуй, оно маловато.

— Оно вполне годится для меня, мой супруг. И здесь прохладней, чем в любом, что выше. Несомненно, Миррел Улле хватило ума понять, что для нас важнее наши удобства, чем что угодно еще в такое тяжелое для людей время. Бирут, дай питья нашему господину и нашему почетному гостю.

Джанне кивнула рабу, который подхватил с бокового столика великолепный набор из кувшина и кубков, блистательную работу джахалов.

Кейда принял кубок, который протянул ему Бирут, и осторожно принюхался.

— Сок лиллы и вода из родника. — Джанне кивнула музыканту, сидевшему в углу с более скромными ковриком и подушками. Тот щипал свою круглую лиру, извлекая из нее негромкую песенку. Подняв бровь, он завел что-то поживей, бурно взмахивая рукой.

— По меньшей мере, он не пытается отравить нас речной водой. — Кейда пожал плечами и выпил.

— Будет приятно попробовать что-то новое после лиллы, когда настанут дожди, — неожиданно произнесла Итрак.

Ритсем Кайд осушил свой кубок и держал его, чтобы наполнить вновь.

— Где тебя разместили, Итрак Чейзен?

— Она делит эти покои со мной, — ответила за нее Джанне, блеснув глазами.

— Миррел Улла предложила мне покой в своей части дома, — с неуверенностью в голосе сообщила Итрак. — Поскольку я здесь без собственных сопровождающих.

Кайд фыркнул.

— Ты здесь с Джанне, прославленной первой женой, муж которой — почетный гость. Она просто хотела запереть тебя вместе с женщинами Сафара, и нам стоит обратить на это внимание.

— Это как раз то, что я подозревала, — согласилась Джанне.

— Как я понял, ты готов жениться безотлагательно? — Кайд проницательно поглядел на Кейду, а затем на Итрак. — Если услышишь от Чейзенов худшее?

Значит, ликуя по поводу твоих новых возможностей и замышляя союз с Эндит Фелл, ты в состоянии подумать о сложном положении Чейзенов? Это успокаивает.

— Я думал, что меньшей пощечиной Сафару было бы, если бы она вышла за Сиркета. — Кейда подбадривающе улыбнулся Итрак. — Но будем надеяться, до этого не дойдет.

— Вы на что намекаете? — Итрак воззрилась на обоих вождей, откровенно растерянная.

— Я не думаю, что стоит обсуждать с Итрак некоторые особенности ее нынешнего положения, — укорила мужчин Джанне, наградив их угрожающим взглядом. — Не теперь, пока она еще оплакивает смерть Олкаи Чейзен.

— Если Сарил убит, — сказала Итрак с потемневшими от боли глазами, — я просто отправлюсь во владение Телус. Мой отец охотно примет меня обратно.

— Твой отец далеко отсюда. — Джанне не без усилия воздержалась от прямого укора по поводу такой наивности. — Теперь, когда Олкаи мертва, а судьба Секни неизвестна, ты старшая жена во владении Чейзен, и как таковая обладаешь известной властью, если мы вдруг услышим, что Чейзен Сарил мертв.

Итрак закрыла лицо дрожащими руками. Бойкая музыка лиры словно насмехалась над ее отчаянием. Флейтист подхватил наигрыш, пытаясь заглушить поднимающиеся в чертоге голоса. Джанне тесно обняла Итрак своими несущими утешение руками, но ее мягкий голос звучал неумолимо.

— Нет ни одного ребенка Чейзенов, достигшего возраста благоразумия. А если бы даже и были такие, владение все же стало бы уязвимым без надежного советчика и опекуна. То был долг Олкаи, но раз ее нет, ты должна взять это на себя.

— Твой долг перед владением — вступить в брак с мужчиной, достаточно сильным, чтобы править как вождь, пока один из детей Сарила не повзрослеет настолько, чтобы принять власть, — трезво согласился Кайд.

— Вот почему я подумал о Сиркете, — объяснил Кейда. — Его ждет наследство, и он не станет лишать наследства детей Сарила в пользу своих.

Нет, во всяком случае, пока я жив, чтобы выдубить ему шкуру.

Кайд выразительно покачал головой.

— И так, и эдак — Сиркет не здесь. Брак нужно заключить в тот самый день, когда почтовая птица принесет весть о смерти Сарила, Итрак, если ты хочешь уберечь владение. Тебе бы следовало взять Сиркета с собой, если имелся такой замысел, Кейда.

— Я не был готов везти его навстречу такого рода опасностям. Не больше, чем ты Зората, — возразил Кейда.

— Зорат нужен на островах Ритсема, — объяснил Кайд.

— Будь один из них здесь, Сафар просто стал бы их доводить, чтобы вызвать грубость или спор, и это дало бы ему повод пренебречь нашими истинными заботами, — резко произнесла Джанне. — Мы не можем позволить себе потакать ему, когда под ударом вся наша безопасность. Если мы не встанем все вместе против колдовства, мы пропали!

Упоминание о колдовстве заставило замолчать всех, даже рокочущую лиру и порывистую флейту музыкантов. Джанне разъяренно щелкнула пальцами, и оба поспешно заиграли вновь. Музыка едва ли скрыла внезапные рыдания Итрак.

— Почему мы так говорим? Можно подумать, Сарил уже мертв. А если даже и так? Откуда нам знать? Кто станет держать острова Чейзен, терзаемые волшбой и чудовищами, да еще если все окажутся мертвы — Сарил, Секни и все дети, как бедная Олкаи, скончавшаяся в мучениях от…

— Бирут, дверь, — быстро сказала Джанне, указывая на вход в спальню. — Поднимем-ка ее. — Убедившись, что рыдающая молодая женщина не в силах стоять, Джевин проворно взял ее на руки. — Кейда, дай нам что-нибудь, чтобы успокоить ее, иначе она никуда не будет годиться ко времени встречи с Миррел, когда эта сука соблаговолит нас принять.

— Конечно, — Кейда повернулся и поспешил в свои покои рука об руку с Кайдом. — Телуйет, мою аптечку. — Он порылся под рубахой, ища ключ на цепи у пояса, меж тем как Телуйет вручил ему ящичек из окованного серебром атласного дерева.

— Прости, я так понял, что обсуждается ее будущее… — и Кайд замолчал.

— Нет, — коротко ответил Кейда. Он порылся среди плотно запечатанных стеклянных сосудцев и нашел тот, который требовался. — Она едва ли отошла от потрясения после всего, что случилось. Телуйет, чашку воды без сока.

— Серебряная сеть? — Кайд наблюдал, как Кейда встряхивает серовато-белую гущу и сбрасывает малость ее в чашку, которую вручил ему раб. — Ты не думаешь, что ей нужно что-нибудь покрепче?

— Это успокоит ее, но не отупит. — Кейда размешал снадобье в воде, наблюдая, как она становится туманной. — Нам всем сейчас нужно хорошо соображать.

— Я был уверен, что вы уже говорили с ней, из чего ей придется выбирать, — вновь попытался оправдаться Кайд.

— Дай это Джанне. — Кейда вручил Тёлуйету чашку и махнул рукой: мол, пошел. И впервые разглядел свой покой. Выбранный за такую же роскошь, что и предложенный Джанне, он был с такими же мраморными стенами, но отличался кремовыми и красными плитками пола.

— Ты позволил Олкаи умереть в мучениях? — внезапно спросил Кайд.

— Что? — Кейда в ужасе поглядел на вождя Ритсема. — Как ты можешь такое спрашивать?

— Твои послания были недостаточно ясны, — неловко пожал плечами Кайд. — Сарил ухаживал за ней перед тем, как ты ее нашел?

— Ищешь виноватого, не так ли?

— Я сам заботился о ней, пока она не умерла. — Кейда нарочито медленно закрыл свою аптечку. — Ее служанки сделали все, что могли. Их нельзя упрекнуть в недостатке внимания. Я применил к ее ожогам все искусства, каким обучил меня отец. Но с самого начала было ясно, что она обречена. Прости. Все, что я мог — это облегчить ее страдания. И, поверь мне, я это сделал. Я знаю, от этого не легче пережить ее кончину.

— Она была лучше нас всех. Все любили ее. Потому-то мой отец и позволил ей выйти по зову сердца за этого никчемного собирателя морских даров Сарила. — Скорбь перекосила лицо Кайда. — Отец говорил, знамения благоприятны. Не иначе, как старый дурень что-то проглядел. И Сарил, вне всяких сомнений, проморгал все приметы в минувшем году, раз не предвидел такого бедствия.

— Чародейство насмехается над всеми и всяческими знаками, — мягко напомнил ему Кейда. — И нельзя корить за это Сарила. Я не мог прочесть сколько-нибудь ясных знаков к югу от Зубов Змеи. Впрочем, миазмы, кажется, не распространились севернее. Я достаточно ясно могу наблюдать приметы с тех пор, как опять попал в свои воды.

Ты и представить себе не можешь, каким это было облегчением, друг мой.

Кайд приложил ладонь тыльной стороной к своим закрытым глазам, прежде чем проговорить с вялым презрением:

— Что нынче поделывает наш достойный союзник Чейзен Сарил?

— Бьется за возможность удержаться в своих владениях, чтобы его люди могли вокруг него сплотиться. — Кейда тщательно подбирал слова, помня, что вокруг полно любопытных ушей. — Посылает разведчиков и ловит новости, чтобы мы могли получить представление, какие, собственно, острова удерживают эти захватчики и где могут затаиться их колдуны. Нам понадобится знать все, что можно, когда мы двинемся, чтобы прогнать их обратно в южный океан.

Мысли Кайда все еще блуждали вокруг Олкаи.

— Ее взяли в башню молчания Дэйшей? Знаю, я не имею права ничего здесь решать, но я предпочел бы, чтобы ее добродетели принесли благо твоему владению, чем вернулись к Чейзенам.

— Это кажется лучшим, что можно сделать, — несколько неловко согласился Кейда. — Если уж нынче волшба угрожает с юга, я не хотел бы, чтобы то, чем была Олкаи, оказалось осквернено.

Кайд собирался сказать что-то еще, но в дверь постучали. Ганил, в молчании ждавший, когда от него что-то понадобится, отворил, и они увидели безбородого раба.

— Мои господа. — Он глупо улыбался, явно норовя втереться в доверие. — Редигал Корон прибыл неожиданно рано. Поскольку вы находите, что дело у вас срочное, Улла Сафар приглашает вас присоединиться к ним обоим в его палате для приемов.

— Все в свое время. — Кейда подал знак, и Ганил захлопнул дверь перед лицом слуги.

— Он с нами играет, — прорычал Кайд.

— Конечно. — Кейда не особенно дружелюбно и весело улыбнулся. — Выбитые из колеи и голодные, такими мы ему нужны.

Пока он говорил, дверь снова отворилась. Хмурое лицо Ганила просветлело, когда он увидел Телуйета, несущего обширное блюдо со свежими плодами и корзину, с горкой полную грубо наломанного хлеба.

— Мы заставим Сафара подождать — пусть он поймет, что мы не согласны бегать туда-сюда по его свистку. — И Кейда наложил себе съестного. — И позаботимся, чтобы в животах у нас не урчало, не то это даст ему повод оборвать любой спор.

— Ты что-то говорил о том, что я выкручиваю Сафару уши. — Кайд с хмурым видом жевал неровного цвета хлеб. — Сколько еще оскорблений ты готов проглотить? Такой грубый хлеб гостям не дают.

— Его не давали, его взяли, — ухмыльнулся Кейда.

Телуйет заговорил по кивку хозяина:

— Это хлеб с кухни северных слуг. Плоды из прихожей перед палатами для приемов Миррел Уллы и Уэй Уллы. Я сам их почистил и нарезал.

— Ну уж ты никак не мог успеть все это за такое время. — Любопытство загорелось в глазах Кайда, когда он взял ломтик дыни, стараясь, чтобы сок не запятнал его роскошный наряд. — Кто?..

— Пойдем и посмотрим, готовы ли наши женщины, а? — Кейда принял влажное полотно из рук Телуйета и вытер сок звездоплода с пальцев.

— Они нужны нам в палате для приемов? — Кайд терпеливо стоял, пока Ганил смахивал с его груди крошки, настоящие и воображаемые. — Чем больше там будет народу, тем больше смятения попытается посеять Сафар.

— Вот именно, — согласился Кейда. — Потому-то Джанне и будет держать Миррел и Уэй подальше от нас четверых. Идем?

— Как пожелаешь, Дэйш Кейда. Давай покажем Улле Сафару, что пришло время внимательно отнестись к нашему делу здесь, — задиристо произнес Кайд.

— Помнишь дорогу? — спросил Кейда уголком рта.

— Думаю, что да. — Но в голосе Кайда не прозвучало полной уверенности. Они вышли наружу, и рабы добросовестно двинулись за ними по пятам. Пройдя по галерее, они одолели первую лестницу, ведущую на верхние этажи острова-крепости.

— Отсюда на восток, — подсказал Ганил еле слышно, когда Кайд замедлил шаги у развилки одинаковых путей.

— И на север у следующей лестницы, — пробубнил Телуйет.

Кейда и Кайд обменялись ухмылками, но к тому времени, когда они одолели лабиринт крепости и повернули в короткий переход, завершавшийся у тяжелых дверей черного дерева с грубой резьбой, лица у обоих были мрачные и оцепенелые.