Океан для троих (СИ)

Глава 20. Тысяча лет вражды

Лодка отошла от берега уже ярдов на тридцать, а Дороти безнадежно опаздывала.

Веревка оказалась чересчур крепкой — как и все в хозяйстве фон Берга, а может, была сплетена из каких-то особенных пальмовых волокон.

Хорошо хоть Саммерс как застыл соляным столбом, так и стоял, по сторонам башкой не ворочал: видимо, сильно волновался за своего вероломного кэптена. Молот он отложил в сторону, зацепив оголовьем за валун, чтоб не соскользнул в воду.

Когда лодка с абордажной командой достигла борта дракона, Дороти удалось перепилить один из узлов. К той минуте озеро уже кипело от пробегающих по воде разрядов. Если внутри водилась хоть какая-то живность, то она точно не выдержала и всплыла кверху брюхом.

Шлюпка шла к призраку не скрываясь, но и не торопясь. С подветренной стороны, точно к раненому кашалоту подкрадывалась.

Но двоим мертвым до живых дела не было — они сходились, обнажив призрачное оружие. Светловолосый в руках сжимал короткий меч с круглым навершием. У того, что в рогатом шлеме, клинок был помощнее — огромная глефа, по обеим лезвиям которой то и дело проходили синие холодные всполохи.

Оба шли неспешно, один от кормы, второй от носа, но все озеро пульсировало и сотрясалось в такт их шагов.

Вода от дракона пошла рябью, которая породила мелкие волны, и они заплескали в берег: этот звук, такой живой и привычный на фоне гула молний, живо напомнил Дороти, что надо поторапливаться. Она дернула спутанные запястья и наконец ухитрилась распороть об острый край основной узел.

До столкновения оставались секунды, и Морено с абордажниками опустили весла, выжидая нужный момент.

Призраки наконец-то добрались друг до друга, и над озером грянул гром. Это был король всех громов.

Дороти показалось, еще немного, и голова у нее расколется. И не одной ей: Саммерс скорчился в три погибели на своем посту, а уже приготовившие кошки и крюки абордажники пригнулись к днищу лодки.

И только Морено гром был нипочем. Он даже не покачнулся, лишь перехватил поудобнее топор, который так непривычно смотрелся в его руке, расставил ноги пошире, чтобы сподручнее было рубить, и вдарил по доскам призрачного дракона, с первого удара вгоняя лезвие глубоко в борт.

Одновременно со вторым ударом топора Дороти скинула с запястий веревки и размяла предплечья, по которым уже прокатывались волны неприятной щекотки — скорой предвестницы судороги. Хорошо бы иметь в запасе хотя б пару минут, но Морено третий раз опустил на борт топор, и над озером раздался еще один громовой раскат.

Дороти даже не поняла, тише тот, чем первый, или нет, потому что на него внезапно ответило небо. Там, в подсвеченных молниями клубах черных туч, которые неслись мимо острова точно бешеные, начал зарождаться тайфун.

Сначала он вытянулся, точно огромный сталактит, а потом стал толстеть, набираясь мощи, и превращаться в настоящую воронку, при виде которой даже бывалый моряк вспомнит отходную молитву.

Призраки не замечали ни абордажников, которые, видя, что их кэптен ни черта не боится, принялись доламывать борт, ни молний под днищем, ни угрозы с небес.

Светловолосый, с искаженным от лютой ярости лицом, размахивал мечом, наступая на противника, оттесняя его от середины “Быка”, вынуждая вслепую огибать пустующие сейчас скамьи для гребцов.

Его побратим, напротив, был внешне спокоен — губы сжаты в тонкую линию, глаза прищурены, точно их владелец решал какую-то сложную задачку.

Дороти уже видела их такими. И видела, как рогатый шлем катился по черным от плесени доскам, и как развевался бордовый плащ светловолосого, и как липли к лицу его брата промокшие от пота темные пряди.

Тысячелетней легенде до смертных дела не было, она катилась по накатанной колее, не замечая, что живые потихоньку разламывают ее на куски. Морено уже проделал в борту прореху, и теперь команда сосредоточенно ракурочивала палубу, стараясь держаться подальше от мечущихся призраков. Рабы фон Берга удерживали шлюпку рядом с бортом и даже, презрев свои суеверия, тоже вбивали клинья между темными досками, чтобы потом сильным ударом отколоть разом большой кусок обшивки.

Призрачное дерево напора алантийской стали не выдерживало.

Дороти прикинула, что у них есть в запасе еще около семи или десяти минут. Именно столько рубились мертвые братья, когда она видела их в последний раз. Она должна успеть.

Боцман Саммерс так и остался сидеть на земле, только теперь упирался спиной в известковую плиту, да ноги убрал подальше от мелко плещущегося озера, которое было насыщено искрами до самого дна.

Громовые раскаты все еще грохотали, и боцман не услышал за ними легких шагов, хотя, признаться, Дороти и не скрывалась особо. Преодолела разделяющее их расстояние и взяла бычью шею Саммерса в захват. Не на излом, а так, чтоб закрыть пути дыханию.

Саммерс оказался крепче, чем Дороти рассчитывала, и не стал тратить время на бесполезные попытки разжать чужие руки или расцепить хватку. Он сразу откинулся назад, чтоб придавить нападающего всем весом, расплющить между собственной тушей и камнями. Дороти еле успела вывернуться и стиснула горло между предплечьем и плечом сильнее. Саммерс рыбой хватанул воздух раз, другой, третий и обмяк.

Дороти про себя отсчитала до десяти и ослабила хватку, осторожно опуская боцмана на камни. Ничего, проваляется без сознания с полчаса, потом еще сутки промучается с головной болью, но дышать будет.

Помнится, один из учителей фехтования орал на них с Дораном целый час и грозился посадить в карцер, если они еще хоть раз вытворят подобное с противником в тренировочном зале. Уловку с захватом и счетом времени срисовал у каких-то головорезов Кейси, в одном из кабаков, и за три кружки рома вызнал все подробности. Тут главное было не в силе, а в том, чтобы выбрать правильное место и там уже надавить. Хороший прием. Зная такой, даже слабак мог уложить на лопатки здоровенного громилу.

Пригодилось вот.

Сначала Дороти хотела сразу же разбить плиту с рунами, но вовремя остановила руку — а ведь пальцы уже сжались на рукояти молота. Потерять шансы на Сердце Океана она всегда успеет, а вот если увести камешек не только из-под носа призраков, но и из лап Черного Пса — пожалуй, вот тут она почувствует себя отомщенной хотя бы на треть.

Дороти оттащила Саммерса подальше от озера: обидно так бережно его лишить сознания и оставить в опасности рядом с искрящей водой. Сняла с него перевязь с палашом — утяжеленным, похоже, что в эфес для пущей пользы залили свинца. Скинула сапоги, чулки, мундир, оставшись в одной рубахе, обмотала ремни ножен вокруг запястья, набросила веревку с дудкой на шею и шагнула к озеру.

Абордажники успели срубить у дракона почти треть левого борта и кусок кормы.

Оружие призраков снова описало полукруг и столкнулось. Небо опять ответило своим любимцам громом.

У самого берега в синих отблесках что-то темнело. Дороти присмотрелась и вытянула из щели между камнями тот самый цилиндр, которые дал ей фон Берг, и заткнула его за пояс.

— Вот теперь все на своих местах, — прошептала Дороти, резко выдохнула, тряхнула головой, перетянула копну волос, чтоб не мешали и, коротко разбежавшись, без брызг нырнула в подсвеченное молниями озеро.

Вынырнув ярдах в десяти от каменистого берега, она осмотрелась и поплыла к дракону.

Из воды обзор оказался никудышный, но драконий нос был хорошим ориентиром. Грохот сражения становился все сильнее. Если с берега он казался просто громким, то чем ближе к древней посудине, тем больше казалось, что Дороти нырнула в какую-то дьявольскую пропасть и на ее уши давит весь океан — внутри головы как молотом били.

Соленая насыщенная разрядами вода была плотнее обычной, и каждый гребок давался с трудом, а в сорока ярдах от призрака так и вовсе начало казаться, что Дороти не плывет, а барахтается в густой болотной жиже.

Абордажная команда уже целиком покинула шлюпку и перебралась на призрак. Даже рабы фон Берга, убедившись, что древним мертвецам нет до них дела, прыгнули на дракона и теперь увлеченно разбивали топорами скамьи гребцов, в надежде не столько добыть Сердце Океана, сколько поживиться сокровищами, которых, как все знают, на призраках с лихвой.

Дороти рванула вперед, преодолевая последние ярды до разломанного борта, но вода вдруг обрела течение и потащила ее прочь, по кругу — где-то в глубине озера рождался водоворот.

Понимая, что бороться со стихией дольше минуты во всю силу не удастся, Дороти пошла на старую хитрость — нырнула, заставляя тело разорвать плотную соленую воду, достигла более холодного потока и по нему, точно по тоннелю, добралась до днища дракона, которое отчетливо было видно в ярком мертвенном свете молний, скопившихся внутри озера.

Снизу призрак выглядел еще хуже — даже без усилий команды Черного Пса. Будь он настоящим кораблем — не продержался бы и четверти часа на воде.

Ряд прорех шел от кормы к носу, словно дракона протащило по острым рифам. У левой части кормы — там, где когда-то был трюм, не хватало разом семи или восьми досок, а круглые обугленные следы по бокам пробоины навевали мысли о каком-то огненном кальмаре, который там, в синей непостижимой глубине, охотится на призраков.

Но гадать было некогда — под водой Дороти теперь могла продержаться не больше, чем обычный человек.

Пробоина на корме выглядела наиболее широкой, и Дороти, выбравшись из холодного потока, смогла кончиками пальцев ухватиться за ее край. На ее счастье, край оказался не обычной трухлявой древесиной, которую сверху разносили в куски абордажники, а чем-то твердым, спекшимся от жара.

Дороти подтянулась, проскользнула в брешь, стараясь не зацепиться за острые края перевязью палаша и молясь про себя, чтобы в зияющей темноте не скрывался кто-то с теми самыми горячими присосками.

Слава богам, там было пусто, если можно так выразиться. Вода вокруг стала внезапно вонючей и затхлой, словно, попадая внутрь “Быка”, она портилась. Дороти осторожно вынырнула глотнуть воздуха и осмотреться.

Она уцепилась за одну из балок и перевела дух. Балка, очень мягкая и скользкая, еще каким-то чудом держалась, скрепленная с остальным кораблем дышащими на ладан деревянными нагелями. Даже показалось, что она мягко пульсирует под пальцами, как живая.

Дороти открывался вид на палубу дракона, где ближе к носу все также сражались призраки, а буквально в паре десятков футов от них вгрызалась в доски абордажная команда, спеша разобрать древний корабль, пока его владельцы не разобрали на части самих абордажников.

Дороти еще раздумывала, показаться прямо сейчас или выждать, когда события понеслись таким галопом, что только держи вожжи.

Дюжий негр из невольников подцепил крюком остатки скамьи для гребцов и с размаху швырнул гнилушки за борт. В разломе под его ногами внезапно багрово вспыхнуло, и несчастный, не удержавшись на склизких досках, с криком скатился вниз, туда, где разгоралось коричнево-красное свечение, но успел проорать:

— Нашел, масса! Я на…

Договорить у него не вышло, радостный вопль сменился булькающим хрипом и стих.

Морено, который при первом же крике метнулся к краю разлома, свесился в дыру чуть ли не по пояс, выпрямился и махнул рукой абордажникам, чтоб подтягивались от правого борта, который благодаря их усилиям почти перестал существовать.

Дороти решила, что сейчас самое время действовать, пока всеобщее внимание отвлечено на другое. Она отцепилась от балки, беззвучно скользнула вперед, одним движением вытолкнула себя на палубу, выплюнула вонючую воду и приготовилась к рывку, но тут судьба в очередной раз сделала обманный финт.

Смертельный.

Мигель, возвращаясь назад, оказался аккурат между дерущимися призраками. То ли сам, по неосторожности. То ли мертвые, окончательно войдя в раж, прижались слишком близко к борту.

Северянин в рогатом шлеме замахнулся глефой на своего собрата, но теперь на пути лезвия оказался живой абордажник, которому становиться мертвым совсем не хотелось.

Мигель встретил удар зажатым в левой руке крюком, откинул глефу в сторону, едва не переломив ей лезвие, и, завершая обычную для такого боя связку, отмахнулся палашом.

И попал не успевшему уклониться призраку по щеке — полоснул как раз под кромкой прикрывающего скулу шлема, подцепил сам шлем и сбросил его с головы прочь. Темноволосый, словно не веря, провел пальцами по щеке, из разреза на которой внезапно сорвалась крупная красная капля и упала на палубу. Потом удивленно открыл рот и нахмурился гневно, словно только сейчас разглядел проникших на борт его корабля воров — глефа со свистом вернулась в боевую стойку, приготовившись карать, но еще раньше, чем темноволосый успел нанести удар, в дело вступил второй призрак.

Гневный клич в этот раз потряс, кажется, не только остров, но и небо, которое из центра тайфуна вдарило молниями в гнилую мачту дракона и раскололо ее надвое. Кричал второй побратим, который до этой секунды старался убить своего соперника любыми способами.

Но теперь, не замечая того, что старый враг наконец-то открыт для атаки, бросился на застывшего Мигеля и одним нечеловеческой силы ударом рассек абордажника надвое.

И остановился, прикрывая побратима своим плечом от возможных опасностей. Прежде слепые белые глаза теперь стали зрячими, и похоже, что увиденное призраку пришлось не по душе.

Кто-то из команды сдавленно крикнул, кто-то попятился к шлюпке.

— За меня! — рявкнул Черный Пес, стараясь перекрыть своим рыком рев бури. — За меня, сучьи дети, и не высовываться!

Дороти шагнула вперед, скидывая с палаша ножны — лишний клинок в предстоящей драке явно не помешает, но тут Морено вытащил из-за пояса какую-то склянку и одним махом выпил содержимое.

Фон Берг, не бросающий слов на ветер, все-таки прислал обещанное зелье, а Черный Пес, похоже, перехватил гонца. Как и в какие сроки должно на Морено подействовать пойло, было не ясно, а вот то, что схватка начнется немедленно — сомнению не подлежало.

Потемневшие от ярости глаза светловолосого северянина метали молнии. Он стоял, широко расставив ноги, выставив вперед острие меча, и ждал своего первого соперника. Его кровник все так же прижимал пальцы к щеке, но глефу опустил — и теперь потрясенно смотрел на родича, который передумал драться с ним и теперь, напротив, готов драться за него. Потом легко коснулся руки побратима, пытаясь заставить его обернуться, но тот лишь упрямо наклонил голову и дернул плечом, точно сбрасывая нежеланное касание.

Тут мачта дракона, пострадавшая от молнии, не выдержала — с треском окончательно расщепилась и обрушилась в воду, чудом не задев столпившуюся за спиной Морено команду.

И, рухнув, словно дала отмашку.

Светловолосый ринулся вперед, в прыжке отталкиваясь от гнилых досок палубы и рассчитывая одним взмахом рассечь Морено, точно так же, как и бедного Мигеля.

Но зелье фон Берга сработало, потому что подставленный под лезвие абордажный тесак не сдвинулся ни на йоту, когда в него врезалась вся накопленная древним ярость. Морено блокировал выпад, напрягая все жилы разом, отбросил вражеский клинок в сторону и нанес ответный удар — тяжелый и мощный.

Сталь запела, вплетая свой голос в грохот бури. И секунду спустя в бой вступила глефа темноволосого. Какая бы ненависть ни накопилась между мертвецами, от живых они были готовы друг друга защищать.

Темноволосый ударил подло, украдкой, незаметно оказавшись сбоку от Морено. Тот отбил глефу, но едва не пропустил выпад меча.

Сколько бы силы ни давало зелье Черному Псу, мертвые были не слабее, а самое главное — их было двое. И драться они умели. Клинки взлетали, со свистом разрезая воздух — меч ниже и глуше, глефа, наоборот, высоко и звонко, точно кнут.

Морено успел отвести пылающее лезвие от своего лица и хитрым финтом вернул удар — светловолосый заорал, прикрывая рассеченное лицо локтем.

Тут в темноволосого точно дьявол вселился — он коброй ринулся вперед, делая своим клинком связки из столь молниеносных ударов, что различить их взглядом не получалось.

Дороти не помнила, сколько времени будет действовать зелье, но точно недолго. Да и Морено не выдержит такого напора — темноволосый явно превосходил его в бою, палаш проигрывал глефе, длина которой давала проводить атаки не приближаясь к противнику.

Дороти, стараясь оставаться не замеченной обеими сторонами, осторожно продвинулась в сторону пролома в палубе.

Морено выглядел как дьявол во плоти. Единственный глаз горел желтым демонским огнем. Платок слетел прочь с головы, из горла то и дела вырывался низкий рык, а губы кривились в ликующем волчьем оскале.

Черный Пес, хоть и на время получивший огромную силу, использовал ее на полную и наслаждался каждым мгновением.

Черная ткань рубахи намокла — то ли от пота, то ли от волн, которые теперь плескали через борт, и облепила мощную спину.

Черный Пес отвечал мертвецу точными, скупыми, но очень быстрыми движениями, в основном обороняясь — длины палаша не хватало на полноценную атаку. Но трещины в обороне уже намечались: после особо удачного удара глефы рубаха на бицепсе Морено разошлась, и по предплечью потекли темные ручейки крови.

До абордажников, столпившихся за спиной Черного Пса, дошло, что долго их кэптен не продержится, и они, кто нерешительно, кто вполне уверенно, потащили из-за поясов оружие. И следующий удар глефы уже отвели от Морено абордажным крюком. Но тут некстати пришел в себя второй мертвец. От его сурового лица осталось мало — Морено рассек его от брови и до подбородка, лишив глаза и разрубив пополам ноздрю. Крови на этом мертвом не было, но плоть разошлась от удара и сочилась какой-то белесой мутью. И дрался он теперь молча, страшно, точно был самим возмездием.

От его первого удара одного из абордажников отнесло на корму и насадило спиной на торчащие из борта гнилые деревянные штыри, второй пришелся на клинок Черного Пса, и закаленное лезвие палаша не выдержало, жалко звякнув, надломилось.

Дороти поняла, что счет идет на секунды и времени на тайные передвижения уже не остается. Она рванула к багрово светящемуся пролому и, позволив себе только один быстрый взгляд под ноги, прыгнула вниз.

Да, Сердце Океана находилось там.

И оно действительно было сердцем, настоящим.

Бордовый сгусток живого света, обвитый какими-то темными скользкими жилами, рос внутри корабля. От него в гнилые доски тянулись сотни тонких, как паутинки, нитей, и по каждой туда, в глубину “Быка”, поступало нечто, дающее жизнь призраку.

Сердце Океана билось редко и без ритма, будто агонизируя, и от одного его вида внутри поднималась тошнота.

Дороти приземлилась на нечто мягкое и вязкое, словно в трясину угодила. Ноги утопли сразу по колено, и она, не удержавшись, упала вперед, погружаясь в липкую жижу с головой.

Вынырнула сразу и вовремя.

Признаться, она ожидала, что сердцевину призрака могут охранять, да и сгинувший в проломе человек показал, что внутри не приготовлено чаепития. Но подобной твари Дороти не предвидела.

Размером с лошадь, похожая то ли на паука, то ли на скорпиона тварюга, без хвоста, но с огромными челюстями, над которыми на месте, где полагалось быть голове паучьей, росла голова женская, увенчанная короной из толстых, туго заплетенных кос.

Похоже, вместе с “Быком” на дно пошли не только побратимы, но и их приз.

Лицо у твари было тонкое, красивое, но равнодушное — как у фарфоровых кукол в комнате у старшей сестры Дороти. Вместо нижней челюсти под шеей рос какой-то выступ, как личинки стрекозы. Блеклые глаза смотрели в пустоту.

Однако внешнее безразличие не помешало монстру, быстро перебирая по жиже лапами, заскользить к Дороти. Низкий потолок трюма явно ей мешал, она цеплялась за балки, но упрямо продвигалась вперед, гостеприимно распахивая огромные жвала.

Дороти в мгновение осознала: силой с тварью меряться дело гиблое, а вот скоростью — можно рискнуть. И рванула туда, к пульсирующему сгустку.

Ей повезло — тварь, кинувшись наперерез, в очередной раз зацепилась за потолок, а потом глефа темноволосого, внезапно ударив сверху, легко рассекла доски и прошла по касательной — аккуратно срезав часть головы и одну из кос.

Вреда особого это не причинило, но продвижение монстра задержало — тварь растерянно закрутилась, пытаясь понять, кого бить, и Дороти, барахтаясь в жидкой грязи точно муха в меду, успела обеими руками вцепиться в Сердце Океана.

Мягкая гнилая плоть охотно разошлась под пальцами, открывая середину, и Дороти нащупала твердые грани скрытого внутри кристалла.

Тварь остановилась резко, будто перед ней стену выстроили, а потом все так же молча начала пятиться, пока не скрылась в глубине трюма, где царила темнота и куда не доходили багровые всполохи. Там глухо чавкнуло и затихло. “Бык севера” вздрогнул, словно Дороти, сомкнув пальцы, перекрыла призрачному кораблю дыхание.

А Дороти наконец ощутила то, с чем распрощалась, казалось бы, навсегда. Как по каждой вене, по каждому мелкому сосуду тела струится позабытое ощущение всеобъятной, не ограниченной ничем силы.

Вязкая жижа в трюме теперь была ей нипочем.

Теперь ей все было нипочем.

Она не торопясь поднялась обратно на палубу, где, затаив дыхание, ее ждала не ее команда. Мертвые братья истуканами застыли напротив Черного Пса, опустив оружие. Смотрели растерянно, словно не понимали, что происходит.

Морено, на котором было уже куда больше кровавых росчерков, дышал тяжело, как загнанный конь, но сдавшимся не выглядел.

— Дело сделано, — тяжело сказала Дороти и еще крепче сжала кристалл.

Острые грани вонзились в ладонь, наверняка разрезая до крови кожу, но боль странным образом успокаивала, потому что, как и положено, была слабой и почти не ощущалась.

Буря вокруг остановилась — даже воронка смерча, свисающая сталактитом с неба, перестала закручиваться и замерла. Только молнии с тихим шипением продолжали струиться под водой, подсвечивая озеро грозовыми разрядами.

— Сделано? — Морено, словно не веря, опустил палаш.

— Верно, — Дороти достала из-за пояса серебряный футляр, который дал фон Берг, и, сильно размахнувшись, бросила его в воду.

Футляр, кувыркаясь, еще летел, а призраки, кажется, уже поняли, что их ждет: темноволосый судорожно вцепился собрату в плечи, не давая тому броситься вперед в самоубийственной атаке, и громко прошептал на древнем наречии:

— Хаск!

И светловолосый остановился в нерешительности, а потом футляр фон Берга коснулся воды, и братья исчезли, а следом пропало и все колдовство этой ночи. И гигантская замершая буря, и клубки молний в озере, и “Бык севера”, лишенный своего сердца.

Под ногами оказалась соленая водная гладь, которая, как и положено всякой привычной воде, расступилась и приняла абордажную команду.

Крепко сжимая в руке камень, Дороти доплыла до берега в считанные секунды.

Там как раз тяжело ворочался приходивший в себя боцман.

Дороти вышла на берег, обогнула его и невозмутимо стянула с себя промокшие вещи.

Когда на берег выбралась команда, она закончила отжимать рубаху, надела ее обратно и уже натягивала сапоги. На то, что кто-то мог смотреть на ее переодевания, ей было уже плевать.

Вновь поднявшийся ночной бриз шелестел по каменистым склонам, в мокрой одежде стало прохладно, но натягивать еще и мундир претило.

С вершины холма донеслось бряцанье — оттуда спускался очень довольный, закопченный и пахнущий паленой шерстью сэр Августин.

— О, нас можно поздравить! Канаты… веревки! Глупости! Целый корабль, кто бы мог подумать! Теперь есть с чем идти на кракена. Надо только найти хорошее место для охоты. Хочу отдать должное — прекрасный план отвлечь этих древних головорезов. И команда не так плоха, а с первого взгляда и не скажешь…

— Астин, мертвые остались на корабле?

— Призраки? Ну да. Их так просто со свету не сживешь. Но думаю, смогу с ними договориться. Ну или не смогу, тогда им придется перестать существовать, хотя должен признать — парни презабавные. Этот с острой палкой, у него внутри головы есть что-то кроме мечей, кораблей и баб… — и фон Берг увлеченно продолжил расписывать свои дальнейшие планы на пару призраков.

Дороти присела на камень, на котором были вырезаны уже потухшие руны, и пересчитала выживших. В одном Морено оказался прав — могилы рыть не понадобилось.

Смуглый и проворный Мигель навсегда остался где-то на дне озера, как и чернокожий невольник, и второй абордажник, которого убил северянин, насадив на деревянные штыри, словно на вертел.

На берегу приходили в себя шестеро оставшихся в живых. Что ж, обошлось малой кровью. Дело могло закончиться куда плачевнее. И для них, и для нее.

Черный Пес с трудом выполз из воды чуть в стороне от других. К нему, прихрамывая и потирая шею, сразу ринулся Саммерс.

Как нянька. Ну их к дьяволу. Всех.

Дороти сначала решила, что Морено просто переживает поражение и не хочет приближаться, но потом прислушалась и поняла — тому было худо. Его рвало — то ли воды наглотался, то ли проявился тот самый опасный эффект от усиливающего зелья.

— Пройдет, — мимоходом заметил фон Берг, сдирая с себя расплавленные доспехи. — Через четверть часа. Я же предупреждал, что неподготовленное тело ожидают сюрпризы. Впрочем, не думаю, что ты переварила бы состав лучше, — он дружески похлопал Дороти по плечу и потянул в сторону бунгало. — Еще раз хвалю — прекрасный план. Я вот никогда не доверял своим людям настолько, чтобы поставить на их умения весь успех дела. Пойдем, до рассвета мы еще успеем выпить вина, и я расскажу тебе про последнюю охоту на гигантского кальмара. Уж теперь-то ты можешь не торопиться — с твоими талантами “Каракатицу” ты возьмешь одним мизинцем.

Дороти подхватила с камней мундир, распустила волосы, чтобы просохли, выслушала от Астина комплименты по поводу своей внешности и пошла к бунгало.

Колкое чувство грызло внутри и подмывало обернуться, чтобы посмотреть, проверить, все ли в порядке с Морено и командой. Но в голове настойчиво и зло вертелось легко брошенное “пират сказал — пират сделал”.

И Дороти, не обернувшись, продолжила подниматься вверх по склону.