Глава 7. Месть бывает разной.

Кухней в Крепости Темного Клыка давно пользовались не по назначению. На цепях, на которых прежде висели копченые окорока, истекающие жиром, теперь раскачивались сухие желтые кости.

Отрекшийся был мертв.

Лорд Винсент Годфри предпочел бы видеть вместо трупа окорок. Предпочел бы развести жаркий огонь в огромной печи, давно немытой и покрытой сажей. Взять один из чугунных казанов, да побольше из тех, что сорваны со стен и свалены в углу. Когда-то их надраенные медные бока могли соревноваться с солнцем. Теперь они были темнее ночи, темнее того страха, что бередил бессмертную душу Годфри. Наполнить бы казаны старыми негодными костями, что бродят по развалинам крепости, считая себя живыми, да подвесить над очагом. Может, хоть бульон выйдет наваристым. Только на это они и могут сгодиться. А мятежом пускай занимаются другие.

Труп раскачивался, как маятник, запущенный предсмертной агонией. Ржавый металл заунывно скрежетал звеньями. С тем же звуком Отрекшийся, когда еще был жив, скрежетал оставшимися у него зубами. Выдранная дюжина белела среди трещин в полу. В чем нежить преуспела, думал Годфри, так это в пытках. В этом им нет равных.

Даже лишившись зубов, Отрекшийся по-прежнему хранил верность Темной Госпоже. Смерть пришла за ним на втором куплете гимна Подгорода, слова которого он хрипел, шипел и выхаркивал. Годфри волей-неволей запомнился гимн, прославляющий подземный город и «павшую храбро королеву». Отродья вокруг него, думал Годфри, не были патриотами в своей первой жизни, не стали ими и после смерти. Сильвана допустила ошибку, воскресив половину кладбищ Гилнеаса.

Стремительный мятеж натолкнулся на преграду верных Отрекшихся, Следопытов и алхимиков. Их не составляло труда взять в плен или убить. Гораздо больших трудов стоило вытащить признание или хотя бы намек о диспозиции армии Подгорода и планах Сильваны.

Сквозняки опустевшей крепости раскачивали их преданные кости, подвешенные за цепи к потолку кухни. Они умерли, но не сдались.

Зашуршал пергамент, скрипнуло перо.

— Что… дальше? — прочел Бенджамин.

Мальчик, что взялся озвучивать послания Эшбери. Больше никто не согласился, а говорить самостоятельно после того, как окончательно раскрошилась его нижняя челюсть, Эшбери не мог. Может поэтому он так рьяно рвал зубы пленникам, подумал Годфри, а вслух сказал:

— Своего мнения я не изменил. За исключением лазутчиков, никто не покинет крепость.

Эшбери зашипел, нацарапал одно слово. Исполнительный Бенджамин прочел:

— Почему?

За что Годфри нравился этот мальчик, так за его лишенное эмоций чтение. А еще письменное общение навязывало краткость, прежде Эшбери вряд ли ограничился бы одним словом.

— Во-первых, потому что ты сам назначил меня командиром, — ответил Годфри. — Пора бы уже смириться. Во-вторых, потому что я оказался прав. Мы не смогли удержать Гробницу. Глупо было растягивать фронт, а в Серебряном Бору, как я и говорил, не так много недовольных правлением Сильваны. Надеяться, что в Тирисфале мы пополним ряды мятежников — глупо втройне. Все, кто мог и хотел, уже среди нас. Преимущественно бывшие гилнеасцы и редкие Отрекшиеся, у которых личные счеты с Темной Госпожой. Мы лишь кучка праха перед армией Подгорода. Бросить вызов солдатам — самоубийство. А умереть мы всегда успеем.

А умирать, судя по всему, придется, не договорил Годфри. Эшбери и остальные не знали о заряженных чумой катапультах, тайну которых ему раскрыла Сильвана. Им не зачем было знать, ведь Сильвана грозила чумой Гилнеасу.

Мятежники прочесали долины и рощи возле озера, равнины и пещеры у скалистого берега моря. Разбредаться было тактической ошибкой, Годфри всегда считал это, но поначалу соглашался с Эшбери, надеясь, что однажды мятежники наткнуться на алхимическую лабораторию. Расстановка сил в противостоянии королевы и мятежников могла измениться до неузнаваемости, стоило им заметить белые холщовые шатры в лесной чащи. Изумрудная смерть в стеклянных котлах — это власть и новые правила.

Им даже удалось взять в плен двух алхимиков. Но они лишь прослушали гимн Подгорода, причем в фальшивом исполнении, а ничего нового так и не узнали.

Солдаты под командованием Эшбери продолжили жечь мелкие деревушки и убивать каждого, кто не желал примкнуть к их рядам. Наверное, многие приняли смерть уже без зубов, думал Годфри.

Почему-то Эшбери не посетила мысль, что подобные действия отвернут от них тех, кто еще мог перейти на их сторону. Приказ Годфри о возвращении в крепость нагнал отряд Эшбери раньше, чем Гробницу окружила королевская армия. Эшбери был жив и пытал пленников только благодаря Годфри, но благодарности Годфри так и не услышал. Только нервный скрип пера и «почему?» в исполнении Бенджамина. Эшбери искренне верил, что мог удержать Гробницу. Он не видел жидкой смерти, источавшей зеленоватое сияние. Возможно, он перестал бы задавать вопросы.

Подгород стягивал силы вокруг крепости, и только Годфри это радовало. Среди палаток военных не было ярко-белых шатров, которые светились по ночам, как зеленые звезды.

— Командир! — донеслось из узкого коридора.

Когда-то мятежники Гилнеаса звали своим командиром лорда Кроули. Годфри предпочел бы, чтобы к нему обращались как к лорду, но Эшбери, будь он неладен, был против.

Спустя миг дверь распахнулась, скрипнув не смазанными петлями. От сквозняка подвешенные скелеты вновь зашатались, стуком костей напоминая стаю лесных дятлов.

Разведчик был молод, думал Годфри, он рано встретил смерть и оттого не воспринимал ее всерьез. Глаза парня светились, а при жизни, должно быть, проступали ямочки на щеках. Эти мысли оживили в воспоминаниях ночь среди надгробий и красный цветок в темных волосах. Годфри стиснул кулаки.

— Докладывай, — приказал он.

— Они отступают, командир!

Эшбери всполошился, стал еще более нервно и прерывисто царапать свиток пером.

Но Годфри уже покинул пыточную, когда до него донесся голосок Бенджамина, который тщетно пытался разобрать каракули мертвого лорда. Бенджамин тоже молод, совсем еще ребенок. Но дарующие жизнь валь’киры не пощадили и его. Если ему повезет прожить хотя бы дюжину лет, он станет стариком с детским скелетом. Если ему повезет…

На счет последнего Годфри не был уверен. Он поднялся по осыпающейся лестнице на крепостные стены, единственные, что укрепили в крепости после смены владельца. Его встретили низкое свинцовое небо и шквалистый ветер.

Мятежникам в крепости было далеко до дисциплинированных солдат Сильваны Ветрокрылой. «Далеко» — теперь и в буквальном смысле. Армия отступала, это было совершенно очевидно. Штандарты Подгорода, отдаляясь, плясали на вершинах холмов. Солдаты черными точками, будто мухи, ползали на границе неба и земли, казалось, что хаотично, на деле — строго подчиняясь приказам.

Годфри узнал этот маневр. Из Гилнеаса Сильвана тоже приказала вывести всех ордынцев. Ей не нужны были лишние жертвы. Хотелось кричать, так сильно и громко, чтобы ветер донес его вопли до Подгорода. Но сил хватило только на шепот:

— Ты не поспеешь…

Как наяву он услышал холодный голос королевы, когда безумец Джонсон заломил ее руки:

— Ты умрешь первым.

Королева сдержит свое слово. В их честь небо над крепостью Темного Клыка озарят зеленые фейерверки. И, похоже, совсем скоро.

***

Тьма сошлась над головой, а звезды, крохотные серебристые капли, неожиданно оказались под ногами. Мир перевернулся вверх дном, и это было меньшее из зол для Лорны Кроули.

Бывший лорд Гилнеаса вынырнул из тьмы прямо перед нею, оправил очки в круглой оправе, и в треснувших стеклах отразились холодные искры звезд. Истрепавшийся камзол Годфри был соткан из ночи, казалось, она держит его за рукава и плечи, повелевая, будто марионеткой. Его окружали могильные камни, поросшие густой травой. Один за другим надгробия падали наземь, крошась в пыль, а из могил выбирались наверх те, чей вечный сон был окончен. Лорна увидела собственную мать и погибших дворян. Леди Кроули коснулась руки Годфри. Ее растерзанное диким оборотнем лицо перекосила неестественная улыбка. Годфри взял Эмили за руку. Смерть, наконец, соединила их.

За спинами нежити, скрюченными, словно вопросительные знаки, мелькнула медная шевелюра. Сердце Лорны пропустило один удар.

— Дорогая, — произнесла ее полуистлевшая мать, — теперь ты станешь женой Лиама.

Только не он, молила Лорна всех ведомых ей богов Азерота. Сделайте так, чтобы огромный валун остался на прежнем месте перед пещерой, неподвластный ничьей силе. Чтобы стихии, годы и даже упорство Темной Госпожи, если она прознает о могиле наследника Седогрива, не сдвинули его ни йоту.

— Ты ведь этого хотел, Лорна, — проскрипел Годфри. — Радуйся. Теперь ты одна из нас.

Жизнь гулкими ударами гнала горячую кровь внутри нее. Сердце билось громко, невообразимо громко, и, казалось, мертвецов влек его грохот. Я еще жива, едва не выкрикнула в ответ Лорна, но крик застыл, превратился в колючий ком, царапающий гортань. Лорна посмотрела под ноги и увидела влажную черную землю и обломки серого камня.

Годфри протянул ей руку, а мать ободряюще и с большим трудом кивнула сломанной шеей.

Она уже мертва. И сама хотела этого, Годфри прав.

Все тише билось сердце, отсчитывая отведенный срок. Все тише и реже. Увеличивались промежутки тишины и стихал громоподобный раскат ударов под натиском правды. Она мертва. Наверху ее ждет Лиам. Бух. Бух. Она может схватиться за руку Годфри, подняться наверх и увидеть его. Какой была ее смерть? Она не знала.

Бух.

Сильно ли она изуродована? А важно ли это для настоящего Отрекшегося? Кого волнуют выпирающие кости и согбенные спины? Только живых.

Она замерла, прислушиваясь. Ну же…

Но сердце не откликнулось. Холодная тишина разливалась в груди. Сколько раз после гибели Лиама она проклинала жизнь? Сколько раз призывала смерть ради свершения мести? Почему же теперь, когда желаемое свершилось, ей хочется закрыться за крышкой гроба и попросить зрителей вбить гвозди обратно? Сырая тьма не влекла, не приносила облегчения. Расходитесь, могла бы сказать Лорна, кажется, я ошиблась.

Бух.

Даже Годфри вздрогнул. С лица Эмили Кроули исчезла улыбка и она первой кинулась вперед. Бух. Костлявые руки появились со всех сторон, осыпая ее землей, они тянулись к ней. Тянулись к жизни, чтобы привести к смерти.

Бух. Бух. Бух. Лорна пригнулась, распласталась на сырых комьях. Упрямо и жизнерадостно отвечало сердце. Она жива, услышьте все. Она будет жить, чтобы Сильвана никогда не узнала об огромном валуне в горах Гилнеаса. Чтобы Лиам, если так было суждено, оставался мертвым. И никогда не возвращался к уродливой новой жизни. Только не он.

Она жива.

Острая резкая боль была лучшим тому подтверждением. Металл сжимал кисти и лодыжки в крепкой хватке, не позволяя шевельнуться. Прежде впаянная в стену цепь позволяла Лорне сделать три шага, чтоб отыскать заветные воду и кусок хлеба. Прежде натянутыми до предела цепями она отпугивала крыс, наводнивших ее, так похожую на гроб, камеру.

Сознание медленно возвращалось к Лорне. Затуманенный видениями разум отказывался признавать онемевшее тело. Слепым взором она искала во тьме Годфри и мать, но откуда им было взяться в подземных глубинах Подгорода.

Жива. Но для чего? Раньше она это знала. Когда всходила на борт корабля и, не умея плавать, бросалась в реку. Когда шла по вымершим лесам и глядела в глаза нежити. У нее была цель и было средство для ее достижения.

Теперь… оставалось лишь упрямое сердце в ее груди, что не давало ей умереть на цепях, в одиночестве, в кромешной тьме, а билось и билось. Наяву смерть не страшила Лорну, как в кошмарах. Она глядела смерти в глаза. В темно-алые, будто спекшаяся кровь, глаза. Такими они были у Сильваны Ветрокрылой.

Случайный крик разоблачил королеву нежити, а огненные блики выхватили из тьмы, заиграв на кованой броне и наплечниках. Тогда Лорна впервые ответила на ее взгляд, сказав себе, что сможет умереть от страха потом, когда Сильвана уйдет. Она глядела на королеву нежити всего миг, что длился дольше целой жизни. Сильвана, должно быть, слышала безумное биение ее сердца. Не могла не услышать, думала Лорна, единственное живое сердце в пыточных камерах Подгорода.

С тех пор Сильвана больше не таилась во тьме. Лорна даже решила, что одержала крохотную, но все же победу в этом своеобразном поединке. Она не ошиблась.

Из темной камеры с крысами ее перевели этажом ниже, в пыточную со сводчатыми потолками и стенами, сложенными из ржавого кирпича. Зеленые сточные воды Подгорода неспешно текли вдоль стен, и не меньше дюжины факелов давали отпор сырой тьме подземелья. На этом хорошие новости заканчивались.

Пленников держали в кованых, похожих на птичьи, клетках. Некоторые были подвешены к потолку, другие впаяны в пол. Руки, ноги и даже головы торчали наружу — клетки набивались до отказа. Друид, спаситель воргенов, вспомнила Лорна, он неоднократно рассказывал именно об этих клетках. Девятнадцать ночных эльфов погибли в этих застенках и только один выжил.

Пленников вызволяли ради пыток. «Если ты покинул клетку, то прощайся с жизнью», — говорил Атаал. Пытали здесь же, в центре. Никто не смывал старую кровь с пола, утратившего свой первоначальный цвет. Да и некогда было, орудия пыток никогда не пустовали.

Сильвана часто появлялась в пыточной, но не обращала на Лорну никакого внимания, целиком сосредоточившись на допросе иных пленников. Это было правилами нового противостояния, поняла Лорна. Она не надрывала горло криками о пощаде, как другие. Ее впихнули в переполненную клеть, где чужие тела сдавили ее со всех сторон, ведь и без нее им не хватало места. Новичков держали в середине толпы, не пропуская к прутьям.

Так Сильвана ставила ее на место. Лорна — никто, означал этот переезд в нижние подземелья, она пустое место для Сильваны. Она заставит Лорну мечтать о возвращении в одиночную камеру. Чужие тела теснили Лорну, отдавливали ноги, пальцы и руки. Она спала так же, стоя, урывками, и ей перепадали лишь крошки, переданные стражником из-за прутьев. Отнять хлеб у крыс было проще.

Но однажды из клети забрали двоих. Лорна вовремя вцепилась в черные прутья и вздохнула полной грудью. Она впервые наелась вдоволь, насколько это было вообще возможно, когда черствый батон разорвали десятки голодных рук. И выпила воды, что разливали стражники в подставленные ковшом руки. Когда привели новенького, она не сдалась. Она кусалась и рычала, не отпуская прутьев. Никому не удалось сдвинуть ее с места.

Вскоре появилась Сильвана. Она напоролось на взгляд Лорны, как на пару кинжалов. Лорна глядела на королеву, давая понять, что приняла ее правила. И что Сильвана опять проиграла.

Не сводя с нее взгляда, Сильвана обратилась стражнику. Другой Отрекшийся подле королевы засуетился, попробовал возмутиться. Сильване было достаточно нахмуриться, чтобы Отрекшийся притих. Стражник лязгал ключом в клети Лорны. Очевидно, Отрекшегося интересовал другой пленник. Но королева не желала проигрывать дважды, думала Лорна.

При приближении стражника, пленники вжимались в стороны, цепляясь друг за друга. Если ты выйдешь, то не вернешься. Их существование нельзя было назвать жизнью, но никто не спешил навстречу смерти. Сейчас никто не рискнет занять ее место, у прутьев, но как только она уйдет, начнется междоусобица. Всего два шага отделяло ее от стражника. Отрекшийся уже тянул к ней костлявую руку. Неправдоподобно медленно, успела подумать Лорна, совсем как в ее кошмаре. Тогда она нырнула на дно могилы, надеясь спрятаться, убежать от смерти. Тогда она выбрала жизнь.

Лорна сама шагнула навстречу стражнику, миновала его, не дав скрутить руки позади спины. В клетях не было нужды в кандалах и наручниках. Их застегивали позже, когда вопившее тело силой усаживали в пыточное кресло. Так вели себя другие, Лорна достаточно насмотрелась на них. Не ускользнули от нее и пренебрежение, мелькавшее на лице Сильваны при виде очередного воющего дикой кошкой пленника. Лорна этого не допустит, она изменит правила игры. Это не видения, не кошмар и не сон. Это реальность, где она глядит смерти в ее рубиновые глаза.

Стражник опешил, когда она спокойно вышла из клетки и направилась дальше. Спешно завозил ключом в замке, она слышала торопливый лязг металла. Другой Отрекшийся выбежал Лорне навстречу из-за спины королевы, но Лорна не собиралась бросаться на Сильвану. Нет, такой радости она ей не доставит. Не позволит увидеть, как стражники оттаскивают ее за волосы, а она кричит и проклинает Темную Госпожу.

Молчание станет ей ответом.

Алхимик замер с колбой в руке и обернулся палач, занятый расстановкой пыточных инструментов, когда Лорна приблизилась к креслу для пыток и молча в него села. Звякнул уроненный на пол ключ. Перестали стонать и вопить обитатели клетей. Краем глаза Лорна видела, как изможденные серые лица приникли к прутьям, как нерешительно переминались с ноги на ногу оказавшиеся не у дел стражники. Лорна не сводила взгляда с Сильваны Ветрокрылой.

Подземельем овладела тишина, столь непривычная и редкая. Лорна не прервет ее первой. Это придется сделать Сильване, и это снова станет ее крохотной победой в неравном противостоянии жизни и смерти. В багрянце королевских глаз пылала ненависть. Как Лорна посмела перечить ей? Как посмела диктовать свои условия?

Одна секунда. Две. Лорна откинулась назад, устроившись поудобней. И закрыла глаза. Она не боялась смерти, она дразнила ее.

И смерть отозвалась холодным женским голосом:

— Выводите.

Лорну схватили за руки, наручники разодрали кожу на запястьях. Она открыла глаза, но Сильвана уже покинула пыточную. Крепчал привычный гвалт стонов и криков. Всё вернулось на круги своя. Лорна ждала пыток и смерти. В клетки не возвращаются, она знала это с самого начала, потому смирилась. Но пытки отменились.

Стражники тащили ее к выходу, и вряд ли это был путь к спасению. Темная Госпожа знает, как сломить непокорных. Значит, в Подгороде существует нечто хуже клеток. Нежить вела ее по неосвещенным подземным коридорам. Они видели в темноте лучше нее. Они то спускались, то поднимались, то заворачивали, то, казалось, возвращались обратно. Силы Лорны заканчивались. Умереть от усталости — вряд ли такую смерть желала ей Сильвана.

Лорну завели в просторную комнату, заставленную книжными шкафами. Они миновали заваленный бумагами темный стол и остановились возле одного из шкафов. Лорна оглянулась через плечо, не совсем понимая происходящее. Пыльная комната больше походила на давно заброшенный кабинет. Всего лишь прикрытие для еще более жуткой пыточной, думала Лорна. Сильвана уж точно не походила на ту, что сидела бы за столом, увлеченная бумажной рутиной работой. Стоять возле палача с окровавленным тесаком — шло ей куда больше.

Ее привлек скрип. Таинственные манипуляции она пропустила. Книжный шкаф оказался дверью, и теперь вместе с книгами послушно отодвигался в сторону. Дальше продолжался тот же темный коридор, ничем не отличимый от прежних. Дверь в пыльный кабинет закрылась за их спинами, когда они вошли внутрь. Стражники завели Лорну внутрь. Прислонили спиной к каменной стене и приковали руки и ноги. Закончив, они претворили за собой дверь, повернув в замке ключ.

Конечно, решила Лорна, другим пленникам ни к чему видеть ее выходки, но возвращение в прежнюю одиночку — шаг назад, больше похожий на отступление, а Сильвана не бежит и не отступает, только если не использует этот ход в собственных целях. Здесь не было цепей. Только впаянный в стену металл. Холодные ребра камней впивались в тело.

Достаточно быстро лишенное движений тело взвыло от боли. Все, что она могла, это двигать головой, то опуская ее, то поворачивая в разные стороны. Вздернутые предплечья горели. Должно быть, в какой-то миг она провалилась в изматывающий сон, ей снова привиделись Годфри и Эмили Кроули. Но на этот раз между могил сновали крысиные полчища, Лорна отбивалась, не давая им дотянуться до куска хлеба в своей руке. Внезапно мир наклонился, крысиные лапы заскользили по земле, словно по льду. Лорна тоже не удержалась, упала.

И проснулась. Пол действительно уходил из-под ее ног. Плиты с медленным скрежетом исчезали во тьме. Следовало ожидать чего-то подобного после поддельного книжного шкафа. Правая ступня, прикованная лодыжкой к стене, болталась в воздухе. Лорна постаралась перенести центр тяжести на левую ногу.

Но плита под левой ногой тоже пришла в движение. Скоро, лишенная опоры, она повиснет на руках. Сколько она продержится, прежде чем завопит?

Нет! Сильвана не услышит ее криков. Сильвана запомнит ее, во имя всех измученных и истерзанных пленников. Мышцы рук онемели, в спину впивались острые края каменной кладки. С зодчих Подгорода станется, что они специально заточили их.

Плита ползла. Лорна изогнулась, чтобы продержаться на опоре как можно дольше. И едва не вскрикнула. Вовремя закусила губу. Нет, не услышишь. Нет! Спину свело судорогой.

Плита замерла на половине пути. Лорна дотягивалась до нее лишь носком левой ноги. Возможно, лучше отпустить опору, повисеть немного, чтобы хотя бы выровнять спину, а затем упереться вновь, когда устанут руки. Но Лорна по-прежнему тянула носок. Что если плита только и ждет, чтобы она отвела ногу в сторону?

Тут она явно почувствовала чье-то присутствие в камере. И это были не крысы.

Кто-то стоял, переминаясь с ноги на ногу, возможно даже, это были едва различимые шаги. Кого-то, кто привык бесшумно подкрадываться к жертве. Прирожденный охотник. Или меткая лучница, оторопело осознала Лорна. Она здесь.

Если Лорна услышала ее шаги, значит, королева хотела этого. Иначе Сильвана и дальше бы скрывалась во тьме.

Вспыхнуло пламя свечи. Озарило игрой света и тени бледную кожу, кованую броню и стальной клинок.

При виде кинжала Лорна непроизвольно дернулась. Нога соскользнула с каменного выступа, и она повисла, стараясь хотя бы не извиваться, как насаженный на крючок червяк. Плита вновь пришла в движение. Теперь пути назад не было.

Когда стих мерзкий скрежет ползущей плиты, Сильвана все еще изучала ее темными, почти черными в свете свечи глазами.

Месть бывает разной. Когда-то Лорна надеялась, что Сильвана отведает эликсир Кренана Аранаса. Теперь ее месть разбилась на тысячу осколков. Превратилась в бессловесные противостояния, в долгие немигающие взгляды, где поражением считалось отвести глаза первой. Лорне не одолеть Сильвану, теперь она это понимала.

Ей не следовало идти на поводу у мести, хотя бы ради Лиама. Ради сохранности его бренных останков. Если король Седогрив не смог позаботиться о них, это следовало сделать Лорне. Тело Лиама следовало сжечь. Глядя в лицо королеве смерти, Лорну больше не пугала эта мысль, как раньше. А если Лорна станет Отрекшейся и присягнет Подгороду, утаивать захоронение наследника Гилнеаса будет невозможно.

Лорна должна умереть. И она умрет, встретив смерть молча. Она заставит Сильвану изводиться догадками, что ее связывало с Годфри, орком или гномом, но сама никогда не расскажет. Как и то, зачем она спасла Сильване жизнь там, на поляне, когда ружье выстрелило почти в упор. Тогда она сохранила Сильване жизнь, чтобы расправиться с ней лично. Чья-то чужая месть не удовлетворила бы ее собственную.

Но прежде, чем ее настигнет смерть, Лорна добьется, чтобы при одном только взгляде на нее, Сильвану выворачивало наизнанку. Королеве Подгорода будет тошно от одной лишь мысли о ней. Тогда Сильвана не решиться вернуть ее тело к жизни. Встать поперек горла застрявшей костью, стать занозой в пальце. Месть бывает разной, теперь Лорна это знала.

Сильвана двигалась медленно, не спеша, зная, что Лорна наблюдает за ней. И за обнаженным кинжалом в ее руке. На ней не было поножей, кинжал не спрятать, не отложить в ножны до лучших времен. Час мести пробил. Они обе это знали.

Она запомнит ее, отчего-то подумалось Лорне, если Сильвана вызвалась быть ее личным палачом, ей никогда не забыть этого. Когда в последний раз, окруженная сотней исполнительных слуг, она убивала кого-то собственными руками?

Лорну окатило холодом. Она знала ответ.

— Глупо не боятся смерти, — вдруг сказала Сильвана. Это были ее первые слова, обращенные к Лорне напрямую за все время, что она провела в Подгороде. — Твой отец тоже не боится смерти?

Обида и злость восполнили силы Лорны, хотя руки немилосердно жгла боль.

— Не знаю, что вы вместе с Годфри затевали… Но Гилнеас обречен, — продолжала королева. — Что ты знаешь о чуме, Лорна Кроули? Или о катапультах, заряженных смертельно опасными боеприпасами? Пусть волчата радуются победе, строят планы или плетут заговоры с отступниками среди нежити. Я уничтожу их. А потом и тебя.

Ногти до крови впивались в крепко сжатые ладони. Предплечья горели огнем.

— Тебе, должно быть, сложно говорить? — участливо осведомилась Сильвана. — Я верну пол на место. Одно лишь слово, Лорна. И ты сможешь стоять на ногах.

Ни за что. Лицо скривила гримаса боли. Лорна боялась, что Сильвана воспримет паясничество за ответ, но не в силах была сдержаться.

В дверь постучали.

— Подожди минуту, — сказала Сильвана.

Как спланировано, как слажено разыграно, думала Лорна, пока королева отворяла дверь и выслушивала донесение стражника.

— Пусть ждет, — рявкнула Сильвана и захлопнула дверь, не забыв повернуть ключ в замке. — На чем мы остановились? Ах да, мы говорили о том, как спустить тебя, Лорна Кроули, с небес на землю. Не знаю, что тебе обещал мятежник Годфри. Может быть, свободу после того, как он спихнет меня с трона Подгорода? Годфри и его несуразные приспешники умрут первыми. Крепость Темного Клыка в половине пути от Стены Седогрива, не так ли? Бывшей Стены. А за ней Гилнеас. Катапульты уже взведены. От Годфри мокрого места не останется. Так стоит ли верить его обещаниям?

Сильвана провела клинком по камням, словно прочертила линию между собой и Лорной. Дышать было все тяжелее. Ни о каких ответах не могло быть и речи. Сознание меркло, перед глазами плясали искры.

Сильвана тяжело вздохнула. В тот же миг плиты пришли в движение и поползли под ноги Лорне. Ей хотелось бы поджать ноги и сделать вид, что она не нуждается в сочувствии, но ее ноги скользнули на платформы раньше, чем она вспомнила об уязвленной гордости. Череда побед окончилась разгромным поражением. Иначе и быть не могло.

Сталь клинка снова скользнула по камням, затем Сильвана шагнула к Лорне. Замахнулась клинком. Лорна отвела взгляд. Она итак проиграла, к чему думать о правилах.

Холодная сталь, будто пригоршня снега, коснулась ее разгоряченного лба. Сильвана держала клинок плашмя.

— Это. Только. Начало, — пообещала ей королева.

Загрузка...