Оковы Древнего Н-Зота

Глава 12. Стихия огня.

— А сливочное?…ик!… Осталось?!

Любителю сливочного пива пришлось несколько раз проорать свой вопрос, прежде чем Чейн-Лу смог расслышать его. На сцене в глубине таверны гитары изнывали в руках «Вождей тауренов», и доведенные до экстаза зрители вторили хорошо известным песням.

Чейн-Лу коснулся плеча Эймира-Ха, указав взглядом сначала на непочатый бочонок сливочного пива, затем на друида. Эймир-Ха, кивнув, занялся бочонком. Совсем недавно Чейн-Лу обзавелся двумя учениками. Желающих было гораздо больше, в том числе и среди друидов Лунной Поляны, но Чейн выбрал соотечественников.

Чейн-Лу первым из пандаренов рискнул и взял небольшую ссуду у единственного на Лунной Поляне гоблина, чтобы начать собственное дело. Друиды Лунной Поляны предоставили пандаренам убежище, впрочем, что им оставалось делать, когда они с леди Джайной буквально свалились им на голову? Дружелюбные друиды не требовали с пандаренов ничего взамен и не заикались, что пора и честь знать. Оглядев забитую до отказа таверну, Чейн-Лу подавил тяжелый вздох.

Поначалу все складывалось отлично, они просто радовались спасению и удивлялись новому миру. Но дни шли. Они по-прежнему оставались чужаками на этой земле. Чейн-Лу разделял настроения среди соплеменников. Пандарены с воодушевлением бросились помогать друидам после нападения черных драконов и необъяснимых природных катаклизмов, когда снежные бури сменялись ливнями. После того дня Чейн-Лу больше не видел Тариона и понимал, что одно с другим связано. Мальчик сделал что мог, спас их с погибающего острова. Отныне пандарены сами по себе.

Сложности пришли оттуда, откуда не ждали. Пандаренам нужны были дома. А друиды категорически запретили вырубать деревья Лунной Поляны. Ни один пандарен так и не смог построить себе полноценной круглой хижины. Хворост, что можно было найти в лесах, годился разве что для шалашей. Друиды нехотя шли им навстречу. Чейн-Лу не винил их, да и никто из пандаренов, после всего, что друиды сделали для них, но будущее ставило перед племенем определенные вопросы, ответы на которые пока откладывались…

Из Сумеречного Нагорья Хейдив-Ли часто писал жене и детям, оставшимся на Лунной Поляне. Кейган-Лу младшему брату не писал, что совсем не удивляло Чейна-Лу. Из писем Хейдива пандарены узнали, как высоко ценятся знания лекарей Пандарии. На собственном опыте Чейн знал, что и пивовары Пандарии не пропадут в новом Азероте. В некоторых семьях, чьи главы были лекарями или пивоварами, уже подумывали о переезде в другие земли Азерота в поисках лучшей доли, в поисках мест, где они и их способности действительно пригодятся. И где росли бы не только священные деревья.

Расселение по миру пугало Чейна-Лу. Как и других пандаренов, хотя никто пока не говорил об этом открыто. Веками пандарены жили обособлено и все вместе. Их было не много, и если они разъедутся по всему миру, то как сохранить традиции и преемственность? Отчасти поэтому Чейн-Лу прежде всего выбрал себе в ученики двух пандаренов, тех самых, которые заявили о своем желании еще тогда, когда над их головами простиралась Пустота.

Пиво пользовалось небывалым успехом. Чейн быстро расплатился по кредиту с гоблином, который намекнул, что если пандарену понадобятся средства для приобретения недвижимости, он с радостью придет ему на выручку. Тогда Чейн-Лу ничего ему не ответил. Каждый вечер он уходил из города, возвращаясь на поляну в лесу, неподалеку от того самого берега, куда они впервые вышли из воды. Йена ждала его, иногда до глубокой ночи. Однажды Чейн-Лу завел разговор о том, что они могли бы переехать в город. Заработанных средств хватало бы на небольшой дом только для них двоих.

— Куда ты, туда и я, — только и ответила Йена, потупив глаза.

Большего Чейну-Лу добиться не удалось. Он понимал Йену. Его и самого страшили дома с четырьмя стенами и углами. Круг имел большое значение для верований пандаренов, а согласно традициям, именно в острых углах селились духи-проказники. Чейн-Лу мог работать в таверне, но чтобы жить в четырех стенах? Растить своих детей, нарушая заветы предков? Больше он этот вопрос не поднимал и терпеливо, каждую ночь, возвращался обратно, в небольшой круглый шалаш в окружении других, ему подобных. В таких же шалашах они жили в Пандарии, когда бежали от Пустоты.

Музыка, наконец, стихла. Группа не сразу покинула зал, музыканты спустились прямо со сцены и направились к барной стойке.

— Настоящий пандарен! — воскликнул гитарист.

— И настоящее пиво, — в тон ему ответил Чейн-Лу.

Музыканты попробовали три сорта пива, которое Чейн успел приготовить к этому дню. Сливочное пользовалось особой популярностью, имбирное было на любителя, а темный портер не прощал спешки, требовал вдумчивого потребления за неспешной беседой. Вишневые лепестки для дамского красного пива еще только ехали к нему с другого конца Азерота. Чейн-Лу долго ждал этого дня, когда сможет, наконец, применить весь свой талант и искусность вкусовых сочетаний. Годы отшельничества прошли, но шаткое положение пандаренов не давало сполна насладиться успехом.

Прежде всего, их помолвка с Йеной все еще оставалась помолвкой. Все упиралось в деревья. Для свадьбы пандаренов сооружался большой просторный шалаш, в котором несколько дней шли празднования. Такой шалаш не построишь без того, чтобы срубить несколько деревьев. У пандаренов не было домов, а его волновал временный шалаш, закипал Чейн-Лу, шагая по спящему городу. Он поручил Йеро-Чи и Эймир-Ха привести таверну в порядок перед завтрашним днем, перевернуть бочки в подвале на другой бок и только затем возвращаться в лагерь.

Он остановился посреди моста. Город оставался позади, впереди — только освещенная редкими факелами тропинка, ведущая к лагерю пандаренов. Укрытое лунной дорожкой озеро тихо плескалось по левую руку.

Домов им не видать как собственных ушей, хоть бери и заказывай деревья с другого конца Азерота. Как и недостающие ингредиенты для пива.

— А это мысль! — воскликнул Чейн вслух.

В конце концов, друиды ничего не говорили о других деревьях, верно? Но что они скажут, когда пандарены выстроят на Лунной Поляне свой город? Да и нужны ли здесь пандарены? Им придется изменить облик охраняемой друидами священной Лунной Поляны, если они соберутся высеивать поля или разбивать огороды. Они не смогут выращивать продукты… в воздухе.

Чейн-Лу облокотился о перила, взъерошил шерсть на макушке. Неразрешимые вопросы… Всюду. Всюду. Всюду.

Он продолжал глядеть на озеро и на то, как спокойная лунная дорожка вдруг покрылась рябью. Переменился ветер, обдав пандарена холодом.

А ведь в глубине озера, подумал Чейн-Лу, до сих пор…

На его глазах, словно призванный его мыслями, из воды вырос гигантский водяной элементаль. Без правой руки и с перекошенным от яростью лицом.

Чейн-Лу отпрыгнул назад, от одних перил к другим, а на мост обрушилась темная волна. Нептулон продолжал расти, подниматься вверх, пока не затмил луну. Ошарашенный пандарен различил сквозь ледяное тело Лейтенанта водной стихии ее мутный желтый круг.

А затем в небе появились другие искры. Слишком яркие, чтобы быть звездами. И они тоже росли. Они неслись, опаляя небеса, и Чейн-Лу вдруг четко понял, что их целью был именно Нептулон, но если сам пандарен не пошевелится, то и он тоже. Но мысли возникали и огибали его, словно ветер, хорошие в общем-то мысли, но страх одержал верх. А еще неопределенность. Чейн-Лу не знал, в какую сторону бежать в первую очередь. В город — предупредить население Лунной Поляны или в лес к пандаренам. Он стоял на мосту, одинаково далеко и от тех, и от других. Чаши весов застыли в равновесии, но один шаг в ту или иную сторону и кто-то будет спасен, а другие умрут во сне. Ведь ночь, глубокая ночь. Никто не услышит его криков, да и ветер, откуда он только взялся, унесет его вопли совсем в другую сторону.

Огненные метеоры рухнули с небес на землю по обе стороны озера. Двое или трое промазали и упали в воду, где с ними тут же разделался Нептулон. Охотник Приливов озирался, размахивая единственной рукой, желтый глаз на его лице горел, как осколок луны.

А потом лес вокруг озера вспыхнул. Ноги сами понесли Чейна-Лу вперед, в селение пандаренов. Он спрыгнул с моста и побежал по песчаной тропинке. Пылающий камень перегородил путь. Чейн-Лу нырнул в подлесок, чтобы оббежать его, но тут камень зашатался, отрастил руки и поднялся на ноги. Пандарен споткнулся, растянулся на земле, не веря собственным глазам. Огненный голем без промедления кинулся к озеру, напрямик через лес, оставляя на земле капли раскаленной лавы. Хворост тут же вспыхнул. Дым уже щипал глаза.

Чейн-Лу поднялся и побежал, огибая озеро, больше похожее на озеро огненной лавы. Големов было много. Огненными кометами, они продолжали рушиться с небес. Волны Нептулона сбивали их с ног, течения утаскивали на дно, в довершении зарядил дождь, а ветер совершенно обезумел. Чейн-Лу никогда не видел, чтобы ветер дул со всех сторон света одновременно! Идти было сложно. Один порыв подгонял в спину, но другой упирался в грудь, а третий и четвертый сталкивали его с тропинки, норовя сбить с ног.

В лагере никто не спал. К нему бросилась Йена, но он не услышал ее слов. Треск и грохот поглотил их. Охраняемые друидами деревья обгорали и рушились. Чейн-Лу увидел грифона из Лунной Поляны, значит, он не успел добраться до селения первым. Но, хвала Азаро-Те, значит, и город предупрежден. А впрочем, каким дураком он был, чтобы такое буйство стихий и осталось незамеченным?…

Чейн-Лу понял, что вглядывается в посветлевшее из-за пожаров небо. Даже когда они мчались в пещеры, ставшие для них убежищем в прошлый раз, он нет-нет, да поднимал взгляд.

Но черного дракона не было.

— Нам нужно пожениться.

Тралл открыл глаза. Он успел провалиться в сон, а потому не был уверен, услышал ли он эти слова или они ему приснились. Он приподнялся на локте. Слабо горела оплывшая свеча на выдолбленном в камне столе. Аггра не спала. Она лежала, подложив под голову руку, и внимательно глядела на него.

Глупо переспрашивать, что она сказала. Он слышал. Да помогут ему предки, да отыщут вместо него подходящие слова в его пустой голове. Еще миг назад он блаженно обнимал ее, готовый провалиться в глубокий сон без сновидений. Он не против, но он совсем не в том состоянии, чтобы говорить. О чем угодно.

— Сжалься, женщина, — прошептал Тралл, утыкаясь в ее плечо.

Аггра молчала. Плохой признак. Как и то, что он тут же заснул, стоило ему прикрыть глаза. Невероятным усилием воли он опять приподнялся. Аггра не спала. Аггра ждала.

— Хорошо, — проворчал Тралл. — Хорошо, давай сейчас. Подумаешь, меня весь день донимал Мулн Гнев Земли, потом Мать Земли. Когда я высушенный, как дуротарская пустыня, вернулся домой, мною занялась ты. Я не говорю, что я недоволен, я был невероятно счастлив. Целых два раза, Аггра! Но теперь, когда до рассвета осталась всего пара часов, я просто не могу ни о чем говорить и думать. Ведь завтра все повторится по новой. И Мулн, и Теразан. И ты. Ты самое лучшее, что случилось со мной. Но сжалься, отложи этот разговор хотя бы до утра.

— Я не могу ждать.

— Почему?

— И я не смогу говорить утром, — проигнорировала его вопрос Аггра.

— Почему не сможешь? Я тоже не смогу, наверное, если сейчас не посплю. Хоть немного.

Аггра фыркнула, высвободилась из его объятий и повернулась к нему спиной. Худший знак того, что все стало не только плохо, но и непонятно.

— Аггра, — он коснулся ее волос, — что происходит? Мы поженимся, как только выберемся из Подземья. Разве я не говорил тебе об этом? Разве ты хочешь церемонию в окружении каменных истуканов и невозмутимых василисков? Без приглашенных? Только с шаманами из Служителей Земли? Без цветов, в конце концов? Букет невесты, Аггра, подумай. Тебе придется довольствоваться парой колючек, которые здесь зовутся цветами.

Аггра хмыкнула. Уже лучше, уже теплее. Траллу на миг показалось, что он вновь случайно забрался в зыбкие пески, что на севере Подземья, где в почве кишели хищные черви-землеройки. Очень опасное место. Он надеялся, никогда не вернуться туда. И вот. Один неверный шаг и ты увяз по горло.

— Неужели ты не замечаешь? — горестно вздохнула Аггра.

Она развернулась к нему.

— Я не могу ждать. Которое утро я отказываюсь от завтрака.

— Я решил, тебе просто надоели вареные сосиски из мяса василиска на завтрак, обед и ужин. Знаешь, я вот-вот собирался поговорить с тобой об этом… — пробормотал он. — Честно.

— Завтра.

— Что завтра? — не понял Тралл.

— Хочу, чтобы завтра Мулн Гнев Земли объявил нас мужем и женой.

— Аггра, зачем так спешить?

Аггра шумно выдохнула.

— Скоро я буду такой же круглой, как перекати поле, — ответила она. — Я беременна, Тралл.

— О, — сказал он после паузы.

— О? — повторила она.

Тралл кивнул. Способность к общению полноценными фразами казалась далекой и неправдоподобной. Междометия. Вот все, на что он способен.

— О, — повторила Аггра. Уже другим тоном.

Одна буква, думал Тралл, а сколько значений и интонаций. К чему другие слова, когда есть «О».

Аггра рывком поднялась с постели. Кажется, еще несколько раз повторила то самое, злополучное «о», пока одевалась. Тралл понимал, что должен остановить ее, что не может вот так сидеть и делать вид, что он часть скального массива. Он любит эту женщину, он даже рад этим новостям, как не радоваться, только радость почему-то придавила его, как гранитная плита сверху.

Он перевел взгляд с Аггры на оплывшую свечу, которая вдруг замерцала, словно собираясь потухнуть, но вместо этого вспыхнула ярче прежнего. Язычок пламени взвился вверх. Траллу передалась тревога, волнение свечи, пламя подрагивало, колыхалось, словно воин-одиночка на поле боя. Тралл не мог отвести взгляда.

А потом понял, откуда взялась эта каменная тяжесть. Почему стал таким тяжелым и неповоротливым, как каменный великан. Мать-Скала была рядом с Храмом Земли. Аггра тоже услышала грохот ее шагов. Она уже оделась, она почти убежала от него, если бы внезапное появление Теразан не остановило ее.

— Что случилось? — прошептала Аггра. — Что опять? Она говорит с тобой? Тралл?

Святые предки, почему? Почему все происходит одновременно? Видения нахлынули, затуманили взор. Он увидел огонь. Поток пламени, обретший подобие рук и непостоянное, изменчивое лицо. Его голову венчали рога, а руки сжимали чудовищных размеров молот. Как он не плавится, думал Тралл, почему металл не плавится? Что это за металл? Черный молот взлетел вверх и опустился с тяжелым грохотом. Тралл упал. Ветер отчаянно сражался с огнем, тело гиганта дрожало, но никакая сила не способна была потушить бушевавшую стихию. Окрепшую стихию, вдруг понял Тралл. Огонь сильнее их всех, он знал это, Теразан Мать-Скала говорила ему об этом.

Огонь наступал. Молот взлетал снова и снова. Ветер слабел. Воздух только раздувает пламя, вспомнил Тралл, он ничего не может противопоставить огню. Молот опустился в последний раз. Ветра, словно освобожденные, хлынули в разные стороны. Вверх, вниз и в разные стороны, они убегали, понял Тралл. Убегали от лорда огня, который одержал победу.

— Тралл?

Он увидел перед собой испуганную Аггру. Она то и дело поглядывала на обезумевшую свечу. Она должна была оплавиться к этому времени, но вместо этого она горела, так же ярко и так же высоко. И очаг, заметил Тралл. Очаг сам вспыхнул. Вряд ли Аггре понадобилось разжигать его.

Ее руки лежали поверх живота. Тралл как никогда остро ощутил замкнутость Подземья, закрытого подземного мира, в котором они пережили падение Оков Древнего Бога и решили, что опасность миновала. Тралл поднялся с ложа, положил свои ладони поверх ее. Им нужно выбираться отсюда. Как можно скорее.

— Рагнарос… — выдавил Тралл. — Рагнарос уничтожил лорда ветров. Он придет сюда. Я в этом уверен. Он придет за Теразан.

— Рагнарос, — повторила Аггра. Ее голос дрожал. — А другой отговорки, чтобы не жениться на мне, не нашлось?

Тралл обнял ее и рассмеялся. Слова дались на удивление легко.

— Я люблю тебя. И никакая стихия не помешает мне называть тебя своей женой. Пора разбудить Мулна. Пойдем.

… «Сражайся! Сражайся, будь ты проклят!»

Аль-Акир не ожидал нападения. Теразан тоже. Никто из них. Следующим был Нептулон. Возможно, Рагнарос только испробует его прочность. Она знала, что именно она станет следующей после Аль-Акира. Она никогда не преувеличивала собственных способностей.

К тому же они изменились. Она утратила значительную их часть, когда разделила их с черным драконом. Тогда ей не казалось, что она совершает ошибку. Тогда это было избавлением от боли, разделение страданий. Сейчас это стало совсем иным. Сейчас, когда единственным, кто не разделил власть над стихиями с черным драконом, оказался Лейтенант Огня. Единственный, кто сохранил верность Древним Богам. Теразан не знала причин, по которым Аль-Акир или Нептулон перестали служить своим создателям. Между Лейтенантами не было никаких отношений. Только злоба и соперничество. Только ненависть.

Сегодня один из них перестал существовать.

Аль-Акир был слабейшим, его злило это. Все об этом знали, но никогда нападки Рагнароса не были столь жестокими, не были направлены на уничтожение.

Они существовали вечность. Лейтенанты знали мир до прихода Титанов и до падения Древних Богов. Чего она хотела, думала Теразан, если даже Древние Боги могут пасть, как могут выжить они, воплощение стихий Азерота?

Теразан ощутила освобождение Н-Зота. Ощутила падение Оков, но не испытала радости, только страх и осторожность. Древний не призвал ее, хотя она боялась услышать его приказа. Она перестала служить ему, но не перестала быть частью его самого.

… «Рагнарос!» — пришел молчаливый крик Аль-Акира. Его слышала она, его слышал Нептулон. Трусливый лорд ветров всегда избегал прямого имени лорда огня. Случилось что-то непоправимое, если он решился произнести его. Рагнарос настиг его в убежище, прозванном Троном Четырех Ветров. Для этого Рагнарос покинул свои Огненные Просторы.

Теразан не понимала, зачем в вековом противостоянии лорду огня потребовалось именно сегодня поставить точку.

Аль-Акир был уничтожен. Стихия ветров потеряла Лейтенанта.

Только черный дракон оставался ее повелителем, наделенный частью силы Аль-Акиром. Но где он теперь? Теразан обращалась к нему, звала его, не опасаясь уже гнева Смертокрыла, пока шла к Храму Земли. Но черный дракон не отзывался. Отнявший ее дар. Она не знала, могла ли раньше одержать верх над Рагнаросом. Она знала, что теперь — точно нет.