Окрик памяти. Книга третья

С высшей технической школой, в первую очередь – горно-нефтяной, я связан почти полвека, если считать и свои студенческие годы, которые начались в 1949 году на первом курсе Свердловского горного института. Был, правда, перерыв в несколько лет, в течение которых мне довелось поработать в геологоразведочных организациях Уральского геологического управления с целью овладения практическими навыками инженера. Пройдя путь от рядового инженера до начальника геологоразведочной партии, я посчитал для себя возможным снова вернуться в вуз. Только теперь, познакомившись с производством, технологиями, их проблемами, с головой окунувшись в общение с людьми в дружном коллективе управления, мне стало казаться, что моральное право на обучение студентов я, наконец-то, получил. С тех пор в высшей школе мне пришлось пройти все должностные ступени от ассистента до ректора. Накопился определенный опыт, который позволяет мне не только поделиться им с другими, но и осветить на основе выборочно взятых материалов фрагменты истории высшей нефтяной школы в Тюмени. История высшего технического образования всегда считалась и входила в историю техники.

В 1970-е и в начале 80-х годов мне приходилось быть председателем совета ректоров вузов Тюменской области, а также руководить головным советом межвузовской программы «Нефть и газ Западной Сибири», выполнявшейся совместно с Сибирским отделением АН. Так что проблемы высшего образования и науки в вузах постоянно находились в сфере моего внимания. Итогом их обдумывания стали десятки статей, опубликованные в различных печатных изданиях, включая столичные («Известия», «Социалистическая индустрия», «Вестник высшей школы», «Современная высшая школа» – Польша и др.). Более подробное ознакомление с их перечнем возможно с помощью недавно напечатанного библиографического справочника моих публикаций («В.Е. Копылов – 70 лет. Библиографическое издание». Составитель Е.Н. Коновалова, Тюмень, 2002, 124 с.). Некоторые из этих статей, а также отдельные дневниковые записи, выборочно изложены в главе. Материалы с небольшими сокращениями, но с сохранением интонаций времени, в котором они написаны, помещены в хронологическом порядке и охватывают период с 1966 по 2002-й годы. Разумеется, с учетом минувших десятилетий актуальность сведений, о которых пойдет речь, современный читатель легко может подвергнуть сомнению. Но для истории обучения инженеров в нашем крае они могут представлять определенный интерес, и, возможно, окажут влияние на разработку прогнозов развития высшей школы в будущем.

ТВОЙ ПУТЬ В НАУКУ, СТУДЕНТ

Когда говорят о путях в науку, обычно ссылаются на великих ученых. Эйнштейн, например, начал свою научную работу простым служащим патентного бюро. Казалось бы, что могло быть скучнее, чем перебирать чьи-то готовые технические решения, в которых мысль остановилась, подобно локомотиву, а искры остались где-то за поворотом?.. Но именно здесь родились знаменитые работы по броуновскому движению и по теории относительности, до сих пор волнующие наше воображение.

В конце XIX века, когда на флоте стали применяться мощные паровые машины, инженеры столкнулись с опасной вибрацией корабля. Если она возникала, то измеряли ее весьма просто. Наливали в стакан чай, ставили возле источника вибрации и линейкой измеряли: сколько расплескалось чая? Если уровень его понижался на дюйм, то говорили, вибрация 1 дюйм. Гениальная простота и... невежество сроднились в этом «приборе». Академик А.Н. Крылов, знаменитый кораблестроитель, создатель всемирно признанного учения вибрации корабля, начал свои исследования колебаний с инженерной разработки и постройки прибора для их записи.

Академик Л.Ф. Иоффе, известный специалист в области полупроводников, вспоминал, что свой научный путь он начал, будучи на студенческой практике. Не отдавая себе отчета в технической серьезности сделанного, Иоффе одну часть двухпролетного моста собрал на насыпи и в готовом виде перекатил ее на устои моста.

Таких примеров можно привести много. Конечно, ссылки на великих ученых ярко освещают начало их научной деятельности, может быть, даже слишком ярко и этим отпугивают молодежь: «Так то ж Эйнштейн!» Действительно, быть Эйнштейном суждено одному из сотен миллионов, а как же начинать нам, простым смертным?

При упоминании слова «наука» в воображении начинающих возникают ассоциации, связанные с понятиями о циклотронах, элементарных частицах, о космосе, о бионике или электронике. Не этим ли объясняются астрономические конкурсы на вступительных экзаменах на специальности по автоматике и телемеханике?

Молодежи кажется, что родились они поздно... Как тут не вспомнить эпизод из жизни Планка, великого физика, одного из создателей теории квантов. Его учитель, профессор Джолли, на сообщение о том, что Планк после окончания университета решил посвятить себя теоретической физике, участливо посоветовал:

– Молодой человек, почему вы решили погубить свою будущность? Теоретическая физика исчерпана, дифференциальные уравнения сформулированы, методы их решения разработаны. Можно вычислять отдельные частные случаи, но стоит ли отдавать такому делу всю свою жизнь?

История физики немало посмеялась потом над прогнозом Джолли.

У вас, коллеги, положение проще – вы уже твердо выбрали специальность, все тревоги и сомнения остались позади. Будем считать, что вы сделали и второй важный шаг – вы побороли робость и неуверенность и решили приобщиться к исследованиям. С чего начать?

Известно, что получить знания в объеме вуза можно путем самообразования, но лучше закончить институт очно под руководством и при внимании ваших учителей. Так и в науке. Лучше работать со старшим опытным руководителем и обязательно в коллективе.

Человек, если только он здоров, редко разговаривает с собой вслух, но именно в разговоре, в общении часто рождаются остроумные мысли, идеи, в голове возникают неожиданные ассоциации. Все это облегчает напряженную работу мысли. Недаром ученые так высоко ценят научные конференции, съезды, научно-технические советы и совещания. Для начала все это вы сможете получить, участвуя в СНО (Студенческое Научное Общество).

Часто приобщение к науке начинается со чтения специальной научно-технической литературы. Книги потому и являются надежным помощником ученого, что они обладают волшебной силой возбуждать новые и неожиданные мысли, когда сталкиваешься с мыслями других. Достаточно родиться одной интересной мысли, чтобы лавина других овладела вашим воображением утром, на работе или учебе, днем, в кино и даже ночью.

Научная работа – это своеобразная учеба. Однако в отличие от обычной учебы ни обучающийся, ни руководитель не знают заранее решения или ответа на поставленную задачу. Тем интереснее такая учеба! Она позволит вам проследить путь исканий и мыслей ваших старших товарищей, усвоить методику научной работы и познать вместе с ними и радость победы, и горечь поражения. Увы! В науке часто бывают неудачи, но на миру, как говорится, и смерть не страшна. Одно утешение – ваши ошибки не повторят другие.

Научитесь наблюдать и ставить вопросы и пытайтесь искать ответы на них. Ученые говорят, что порой легче дать ответ на вопрос, чем его поставить, а удачно сформулированная задача – это уже половина решения.

Читайте технические книги и журналы, и если копаться в них доставляет вам не меньшее наслаждение, чем чтение художественной литературы, считайте, что вы «заболели» наукой и безнадежно неизлечимы. Если же при этом вы запаслись терпением и трудолюбием – ваше приобщение к науке состоялось.

Итак, смелее, друзья! Объяснение непонятного изгиба экспериментальной кривой на вашем графике, упрощение сложной формулы, изящное решение интеграла, улучшение существующей конструкции машины или даже одной из деталей ее, использование известного метода в новой ситуации, оценка работы прибора или применение его там, где создатели прибора и не помышляли его применить, краткое освещение (реферат) сложной статьи из отечественного или зарубежного журнала, наконец, просто обновление или приобретение знаний для решения поставленной задачки (пусть для начала она будет «задачкой», не смущайтесь) – все это не только двери в науку, но и есть сама наука.

НА ОРБИТУ БОЛЬШОЙ НАУКИ

Обычно высшую школу рассматривают лишь как кузницу кадров. Но есть и другая, очень важная сторона в ее деятельности – разработка проблем, имеющих большое значение для народного хозяйства. Научно-исследовательский сектор Тюменского индустриального института по объему работ (в денежном выражении) впервые достиг в 1969 году миллионного рубежа. Мы положительно оцениваем этот итог. Хоздоговорные исследования выполняются в основном для ведущих отраслей народного хозяйства области и в первую очередь – для нефтяной и газовой. Из 97 тем, над которыми работали сотрудники института, 41 приходится на предприятия нефтедобывающей промышленности и геологии. Вот некоторые наиболее важные работы, выполненные в прошлом году: «Исследование и анализ условий хранения и транспорта нефти и нефтепродуктов» (коллектив научных работников кафедры транспорта и хранения нефти и нефтепродуктов под руководством профессора Н.М. Оленева-Богданова); «Развитие производительных сил Тюменской области до 1980 года» (кафедра экономики и организации промышленного производства, руководимая профессором И. Д. Корягиным); «Совершенствование конструкций и технологии строительства мерзлотных дорог на болотах для нефтяных районов Западной Сибири» (исследования проводились научными работниками четырех кафедр под руководством доцента А. Н. Косухина) и другие.

Важные научные задачи решают также кафедры геологоразведочного, нефтегазопромышленного и электротехнического факультетов. Кафедра бурения, например, ищет пути снижения гидравлических сопротивлений в циркуляционной системе скважин, разрабатывает конструкции автономных приборов для регистрации в забойных условиях некоторых параметров при бурении скважин, исследует устойчивость газоподъемных труб в газовых скважинах большого диаметра, пытается применить винтовые сваи при строительстве оснований буровых в заболоченной местности. Тематика работ во многом диктуется суровыми климатическими условиями Тюменского Севера.

Экономический эффект от внедрения работ, выполненных в 1969 году, составил 9,7 миллиона рублей. Каждый рубль затрат дал 11,3 рубля экономии. По результатам исследований преподаватели института за год опубликовали 215 статей и семь монографий, изданы восемь сборников научных трудов, в Комитет по делам изобретений направлены 28 заявок, получены 3 авторских свидетельства.

Много внимания мы уделяем организации научно-исследовательских работ. Важно не распылять силы, сосредоточить их на решении основных задач, прежде всего тех, которые характерны и привычны для сложившегося научного коллектива. Повышению качества исследований способствует стабильность тематики в научной деятельности кафедр.

Нужно ли, чтобы исследователь в одиночку решал задачу от начала и до конца, чтобы он в одинаковой мере обладал эрудицией математика, механика, физика? Очевидно, нет. Мы стараемся в каждую научную группу включать сотрудников различных специальностей. Это сокращает сроки, повышает качество исследований.

Большую помощь ученым оказывает вычислительный центр института. Все шире используются математические методы исследований, кафедра высшей математики постепенно входит в круг задач нефтяной промышленности.

Организация в институте аспирантуры и совета по присуждению ученых степеней кандидатов наук укрепила связь науки с производством. Многие комплексные работы мы выполняем совместно с институтами ЗапСибНИГНИ, Гипротюменьнефтегаз, ВНИИгаз, Гипронефтемаш. Установлены деловые контакты с некоторыми предприятиями города и области. Сотрудники института дают консультации, читают лекции на моторном и судостроительном заводах, на заводе медоборудования и других.

Однако в развитии научных исследований в институте есть и немало недостатков. Отсутствует экспериментальная и оформительская база (нет рабочих площадей).

Значительное превышение хоздоговорных ассигнований над госбюджетными (соотношение 30:1) вынуждает проводить ежегодный поиск заказчиков. Отсюда – неизбежная смена исследовательских тем, что сдерживает развитие фундаментальных исследований. Какую проблему можно решить за один год? А ведь это именно тот срок, на который предприятия обычно заключают договор. К тому же планы работ по хоздоговорной тематике чаще всего утверждаются спустя 2 – 3 месяца с начала года. Не располагая средствами на этот период, институт вынужден увольнять сотрудников, расформировывать сложившиеся коллективы.

Часто случается так. Предприятия заключают договоры лишь в феврале – апреле, а в сентябре уже требуют предложений на следующий год. Для научной разработки темы и получения хотя бы предварительных результатов остается, таким образом, несколько летних месяцев. При такой спешке трудно ожидать глубоких и серьезных научных решений.

Положение изменится лишь тогда, когда договоры будут долгосрочными – на несколько лет. Выиграют от такой практики и предприятия, и институт: будут созданы стабильные научные коллективы, повысится квалификация работников. А если одному предприятию не под силу субсидировать разработку крупной темы, надо объединять средства, решать более общие проблемы.

Разумеется, прежде чем решать проблемы, их надо определить. Вот тут-то мы и встретились с довольно странным, но, к сожалению, распространенным явлением. Абсолютное большинство предложений исходит не от предприятий, а от института. И дело здесь не в нашей активности. Создается впечатление, что у руководителей предприятий нет четких представлений о перспективах развития производства на ближайшие 10 – 20 лет.

Парадоксально, но факт: о научных силах института, его кадрах, об оснащенности лабораторий за пределами Тюменской области, знают больше, нежели некоторые руководители местной промышленности, отвечающие за техническую политику на производстве. Как следствие – традиционные связи с научными учреждениями центра и европейской части страны и недостаточная связь с местными ВУЗами.

На предприятиях нас понимают только тогда, когда тема обещает немедленную отдачу, носит сугубо прикладной характер. А теоретические исследования? Разве сейчас без них можно решать какие-то практические задачи? Настало время отпускать производственниками средства и на научные разработки теоретического плана. В нашем институте сложились крепкие научные коллективы, которым под силу темы поискового характера с перспективой на 10–15 лет. Следует вообще дифференцировать тематику научных разработок. Исследования прикладного характера вполне посильны для предприятий (конечно, если институты обеспечат их научной консультацией). А на плечи НИИ и ТИИ возложить такую ношу, с которой можно включиться в орбиту большой науки.

Большая помеха – нехватка помещений. Индустриальный институт сейчас напоминает теремок, где в каждой комнате ютятся несколько разнородных коллективов. Практически прекращено развитие научных лабораторий. Дорогостоящее оборудование используется не на полную мощность.

Назрела также необходимость создать при институте совет по присуждению ученой степени доктора наук. Этого требуют перспективы научной деятельности в нашей области, которой нужны высококвалифицированные специалисты.

И еще одно соображение, связанное с бурным развитием нашей нефтедобывающей промышленности. Важнейшим фактором ускорения технического прогресса в этой и других отраслях является выдвижение новых оригинальных научных идей. Для их разработки нужны специальные ассигнования, рассчитанные на ближайшие два – три года. Последующие годы можно было бы употребить для легализации и практического воплощения этих идей. Было бы целесообразно при помощи производственных главков поставить вопрос о выделении таких ассигнований.

Программа наших научных исследований тесно связана с освоением тюменских кладовых. Мы определили основные направления деятельности на шесть лет. Они касаются техники и технологии бурения и нефтедобычи, геологических поисков, изучения экономических вопросов комплексного развития производительных сил области и т. д. Планируется разработка автоматизированных систем управления, прогнозируются рациональные формы организации нефтедобывающего и нефтеперерабатывающего производства. Большое место будет отведено механизации и автоматизации трудоемких процессов. Учтены также темы, связанные с особыми климатическими условиями Крайнего Севера.

Работа предстоит огромная. И необходимо создать условия, которые позволят выполнить ее на высоком уровне.

ДИАЛОГ ПО ВАЖНЕЙШИМ ПРОБЛЕМАМ

Усилия всей страны по превращению Западносибирского региона в главную топливную базу, поставляющую в общесоюзный баланс до половины нефти и природного газа, принесут необходимые результаты лишь при тесном сотрудничестве народнохозяйственных предприятий и научно-исследовательских институтов. Немаловажную роль в деле освоения природных богатств Западной Сибири призваны сыграть вузы, где сосредоточены большие научные силы и современное лабораторное оборудование.

Их коллективам под силу решать самые сложные научно-технические проблемы, в том числе фундаментального характера. В последние два – три десятка лет вузы в решении фундаментальных задач сместились на вторые роли, а многочисленный отряд вузовских исследователей, имеющих высшую научную квалификацию, оказался в стороне от главных путей технического прогресса.

В большинстве наших вузов, научно-исследовательских институтов, особенно отраслевых, первостепенное внимание уделяется текущим вопросам, а перспективные долгосрочные разработки чаще всего оказываются в тени.

Мы разделяем тревогу многих ученых нефтяного профиля, считающих, что в исследовательской области нефтепромыслового дела в последнее время заметно ослабло чувство перспективы. Неслучайно в ряде организаций ведется интенсивный поиск путей повышения эффективности управления научным процессом и выбора оптимальной структуры исследовательских проектов.

Программа головного Совета. Одним из организационных начал решения проблем добычи нефти и газа силами научно-исследовательских институтов и вузов явилась комплексная научно-техническая программа «Нефть и газ Западной Сибири» СО АН СССР и Минвуза РСФСР (декабрь 1977). Программа по своему назначению – региональная. Но ее конечные задачи настолько сложны и значимы, что к выполнению привлечены не только вузы региона, но и России – их семнадцать. В 1979 году общий объем хоздоговорных исследований по этим вузам в рамках программы достиг 4 млн. рублей, а экономическая эффективность за два года – более 30 миллионов.

Головным вузом по программе Минвуза РСФСР определен Тюменский индустриальный институт. И это не случайно. Институт – главный поставщик инженерных кадров для региона по всем основным специальностям нефтяной и газовой промышленности. Около 12 тысяч инженеров по 23 специальностям подготовлено в нем за последние 16 лет. Более половины из них трудятся на тюменской земле.

Головная роль нашего института обусловлена также нацеленностью научного коллектива вуза (в его составе 20 докторов и 250 кандидатов наук) на нефтегазовую тематику региона.

Насколько почетна, настолько и ответственна роль быть головным. Здесь – выбор и координация тематики научно-исследовательских работ (НИР); формирование межвузовских научных коллективов для решения актуальных проблем и тематического плана НИР на очередной год и перспективу; контроль за внедрением законченных работ.

Среди перспективных направлений следует выделить разработку новых, применительно к тюменским условиям, методов увеличения нефтеотдачи коллекторов с одновременным повышением интенсификации добычи нефти; комплекс исследований по изысканию физико-химических, термических, вибрационных и других методов воздействия на пласт как при вскрытии и освоении скважин, так и в процессе эксплуатации. Этим же задачам служат исследования по выбору систем разработки, сеток скважин, последовательности ввода элементов сетки с учетом неравномерного распределения запасов по блокам месторождения. Все более острый характер приобретают проблемы поиска неструктурных залежей и др.

Актуальны вопросы вскрытия глубоких нефтегазоносных горизонтов и получения надежных проб горных пород – керна, или, говоря профессиональным языком, вопросы глубокого и сверхглубокого бурения, обеспечивающего геолого-поисковые работы. Операции по бурению сверхглубоких скважин сейчас в основном опираются на инженерные обоснования проектных институтов и базируются на технологии сегодняшнего дня. Необходимы исследования по оперативной передаче всей требуемой информации с забоя бурящейся скважины.

Программа «Нефть и газ Западной Сибири» в рамках Минвуза РСФСР действует свыше двух лет. Немало сделано за это время. И прежде всего – в части координации исследований.

Определены глобальные, генеральные и промежуточные цели программы на перспективу. Структура программы приближена к естественному технологическому циклу работ по освоению нефтяных и газовых запасов региона, более отвечает программно-целевому принципу планирования и ведения работ.

Головной совет налаживает связи с главками, НИИ и другими организациями города и области. Согласованы тематические планы НИР по направлениям программы на XI пятилетку. Для этого потребовалось изучить планы НИР ряда отраслевых институтов. Затем тематические планы были обсуждены на техсоветах НИИ и главков. Тем самым тематика вузов-соисполнителей программы заострена на проблеме отрасли, признана актуальной.

Среди интересных научных результатов, полученных исследователями в рамках головного совета, следует указать на итоги изучения каналов связи с забоем скважины при бурении (Тюменский индустриальный институт). Они отражены в монографии, которая была представлена осенью 1979 года на 2-й Международной книжной ярмарке в Москве. Ею заинтересовались голландцы, предполагается перевод и выпуск книги в одном из голландских издательств.

В области разработки нефтяных и газовых месторождений ведется поиск оптимальной системы, обеспечивающей наивысшую нефтеотдачу из глинистых коллекторов Салымского месторождения – проблема, не имеющая аналогов в мировой практике. Особо следует остановиться на тематике по поиску и изучению отечественного сырья для получения поверхностно-активных веществ (ПАВ). По постановлению Государственного комитета СССР по науке и технике тема выполняется на кафедре технологии нефтехимического синтеза Тюменского индустриального института, получены авторские свидетельства.

В связи с постоянно растущим объемом добычи нефти и газа одна из важнейших научно-технических задач – проектирование, сооружение и эксплуатация систем транспорта и хранения нефти и газа. В выполнении научных исследований по данному направлению участвуют коллективы шести вузов страны.

Проведен анализ подводных переходов, напряженного состояния размытых и провисших участков нефтепроводов Шаим – Тюмень, Самотлор – Уфа – Альметьевск, газопровода Мессояха – Норильск. Разработана и создается система телемеханики для проведения измерений теплофизических характеристик мерзлых грунтов и изучения напряженно-деформированного состояния и коррозии трубопроводов.

Важное место в программе занимают социально-экономические проблемы развития нефтяной и газовой промышленности. Изучение условий, факторов, влияющих на темпы и масштабы развития добычи нефти и природного газа, определение роли и значения современного развития как производственной, так и социальной инфраструктур, а также определение схемы транспортного развития – таковы основные темы, выполняемые по этому направлению Тюменским индустриальным институтом, Уфимским нефтяным и Сибирским автодорожным институтами, Тюменским государственным университетом.

Невозможно даже кратко остановиться на всех научно-технических разработках, выполняемых по программе. Она подняла на качественно новый уровень координацию НИР, выполняемых в вузах по нефтегазовой тематике Западной Сибири совместно с академическими и отраслевыми НИИ, производственными организациями и отраслевыми министерствами. Проведено согласование совместных научных исследований по программе «Нефть и газ Западной Сибири» и суперпрограммы «Сибирь» СО АН СССР.

Одна из главных задач головного совета на ближайшее время – формирование программы научных исследований до 2000 года.

В работе головного совета имеются немалые трудности. Скажем, сегодня любой учебный институт может провести задуманные исследования и без нашего согласия. Координация зачастую проводится из соображений приличия. От координации исследований головной совет должен переходить к их планированию. Несмотря на важность такого этапа, сложившаяся практика даже начальных шагов крайне неудовлетворительна. Темы и пути решения задач подбираются из одновариантных предложений.

Оставляют желать лучшего взаимоотношения головного совета с производственными организациями, в том числе г. Тюмени. Производственники иногда не верят в способности вузовских ученых решать своими силами крупные задачи. Между тем взаимоотношения головного совета с производственными организациями прямо влияют на его деятельность. Головной совет не обладает необходимым финансовым механизмом. Минвуз РСФСР не предусматривает выделение лимитов по труду, в том числе дополнительных, на организацию и руководство программой. Иными словами, есть еще много вопросов, которые ждут решения.

Связи с Сибирским отделением. Решение крупных производственных задач государственного уровня, какой является освоение нефтегазовых провинций Сибири, невозможно без сотрудничества с фундаментальной наукой, начиная с этапа планирования. Так, тематические планы НИР но соответствующим разделам программы «Нефть и газ Западной Сибири» подписаны с одной стороны представителями Минвуза РСФСР – руководителями направлений, а с другой – представителями СО АН СССР – координаторами блоков программ. Существенно расширяет возможность взаимно обогащающих связей ученых вузов с коллегами из СО АН СССР договор между СО АН СССР и Минвузом РСФСР о совместных научных исследованиях и подготовке кадров.

Конечно, в наших отношениях с СО АН СССР не все обстоит так гладко, как хотелось бы. Одна из главных причин недостаточной причастности СО АН СССР к проблемам Тюмени – необычность для академических НИИ нефтяной тематики исследований. Трудно ожидать, что институты СО АН СССР откажутся от своих традиционных направлений и переключатся на наши проблемы. Но ведь проблемы Тюмени далеко выходят за рамки региональных! Сказывается в наших взаимоотношениях и территориальная разобщенность. В целях повышения эффективности научных исследований по проблеме «Нефть и газ Западной Сибири», а также улучшения качества подготовки высококвалифицированных специалистов для нефтяной и газовой промышленности Западносибирского региона, представляется целесообразным более тесное объединение усилий ученых СО АН СССР и вузов Западной Сибири.

В каких областях контакты ученых СО АН СССР и вузов (в частности, вузов Тюмени) особенно необходимы и возможны?

Прежде всего, речь идет о совместной организации фундаментальных исследований. Технический прогресс в любом производстве зависит от четкой взаимосвязи циклов фундаментальных, прикладных технологических исследований и внедрения в промышленность. Исключение начальных или промежуточных звеньев в этой цепи наносит непоправимый ущерб делу. В феврале 1978 года на совещании в Тюмени с участием академика Г. И. Марчука идеи организации совместных фундаментальных исследований были восприняты с пониманием. Исключением стали лишь вопросы глубокого бурения скважин, поэтому весьма важно решить вопросы участия академической науки в проблемах бурения скважин, особенно сверхглубоких, в том числе для скважин на палеозойские, наиболее древние и глубоко залегающие отложения.

Следует поддержать предложения ученых (членов-корреспондентов АН СССР И. И. Нестерова и В. С. Суркова) о необходимости создания под эгидой СО АН СССР института, где вопросы вскрытия глубоких горизонтов бурением стали бы одними из основных. Думается, целесообразно открыть такой институт в г. Тюмени. Это позволило бы в достаточно короткий срок создать научный задел и собственные квалифицированные научные кадры. Важно, чтобы образование института началось в крупных масштабах, без разного рода «ячеек», «лабораторий» и «экспедиций». Только в этом случае будет возможна скорая отдача результатов исследований в промышленность.

Такой шаг дал бы возможность привлечь к проблемам тюменской нефти многих специалистов. Академические кадры следует готовить в первую очередь из тюменских ученых нефтегазового профиля. Научно-исследовательские организации Тюмени должны стать лидерами в нефтегазопромысловой науке. Кроме огромной помощи, которая будет оказана промышленным предприятиям, этим самым решаются и вопросы престижного характера.

Какие организационные меры необходимо осуществить в ближайшее время по программе «Нефть и газ Западной Сибири»?

Изучить опыт СО АН СССР по установлению долгосрочных и постоянных связей с промышленными предприятиями (для большинства вузов сегодня характерны разовые связи).

Четко определить совместное отношение к цели исследовательских работ по программе: установление лидерства, следование за лидером или ориентация на новую технологию, созданную в другом месте.

Сделать прогноз уровней развития конкретных областей нефтепромыслового дела по сравнению с сегодняшним положением и планами основных научно-исследовательских институтов.

Организовать из ведущих специалистов совещательный или другой орган, который бы нес ответственность за перспективное планирование соответствующих совместных направлений и разработку технологического сценария на перспективу до 2000 года.

Создать оперативные группы для оценки существующих научно-исследовательских направлений в рамках совместной программы на их перспективность и новаторство. Здесь опыт и мнение крупных ученых СО АН СССР были бы незаменимы.

Организовать совместные конкурсы, выставки оборудования, издание книг, смотры научных достижений, совместные публикации в академических изданиях и в «Известиях вузов», привлекать ученых вузов к публикациям результатов исследований через Сибирское отделение издательства «Наука».

Заключать взаимовыгодные хозяйственные договоры между институтами СО АН СССР и вузами.

Необходим и обмен опытом работы партийных и комсомольских организаций институтов СО АН СССР и вузов. Здесь – обширное поле деятельности, в том числе и привлечение студенческой молодежи вузов и комсомольцев СО АН СССР к совместному решению отдельных проблем объединенной программы.

После двухлетней работы ряда комиссий и комитетов наметилась четкая программа совместных усилий в области кадровой политики. Здесь только можно поддержать согласованные меры, обсужденные в декабре 1979 года в г. Новосибирске на совещании ученых и руководителей СО АН СССР и Министерства высшего и среднего специального образования РСФСР.

Представляется желательной разработка мер поощрения участников совместных исследований, в том числе – Президиумом СО АН СССР ведущих ученых вузов, особенно нефтегазового профиля.

Сочетание опыта фундаментальных исследований ученых СО АН СССР и способности ученых технических вузов успешно решать прикладные задачи – один из возможных путей выхода фундаментальных исследований на отрасль.

Взаимополезное сотрудничество ученых СО АН СССР и многих высших учебных заведений России будет способствовать сопоставлению различных точек зрения, передаче знаний и опыта. И это должно стать главным условием интересного диалога, направленного на решение проблем Западной Сибири, который в конечном итоге определит будущее нефтяной промышленности.

ЗВЕЗДНЫЙ – ТЮМЕНЬ

Звездный городок – Тюменский индустриальный институт (ТИИ). Казалось бы, столь отдаленные друг от друга точки. И все-таки протянулись и крепнут между ними узы дружбы.

Среди самых дорогих институтских реликвий хранится письмо летчика-космонавта СССР, Героя Советского Союза В. Лебедева, в котором, в частности, говорится: «Ваша область имеет огромное значение в выполнении народнохозяйственных планов нашей страны, и ваш институт призван играть большую роль в решении задач подготовки инженерных и научных кадров. Желаю вам новых творческих успехов в научной и учебной работе».

В ТИИ готовят сугубо «земных» специалистов – инженеров по исследованию и использованию природных богатств Земли, например, буровиков. А знаете ли вы, что одна из первых профессий, вышедших за пределы Земли в космос, – профессия бурильщика? Совсем недавно бурильные автоматические машины побывали на Луне. А на очереди Марс, его спутники, астероиды, ледяные ядра комет. Бурение непрерывно совершенствуется и развивается. Бурение и лазер, бурение и космос, бурение и телевидение – все это не только планы на будущее, но и сегодняшняя действительность.

Летом 1976 года газета «Правда» (№ 237 от 24 августа 1976) опубликовала сообщение ТАСС «Лунный грунт на Земле». После приземления на поверхности Луны автоматической станции «Луна-24» грунтозаборное устройство по команде с Земли произвело бурение лунного грунта на глубину около двух метров. Образцы его были помещены в герметичный контейнер возвращаемого аппарата и отправлены на Землю. И далее «Правда» пишет: «Луна-24 выбрала для посадки Нижневартовск. Район нефтяников и буровиков. Похоже, специалистов по лунным скважинам тянуло к своим земным коллегам».

В память о событии, связанном с бурением на Луне, приземлением в нефтяных районах Западной Сибири керна горных пород с поверхности нашей космической соседки музею космонавтики Звездного городка была подарена книга профессора В. Е. Копылова «Бурение скважин вне Земли» (илл. 412). Предисловие к книге, изданной в Москве в издательстве «Недра» в 1977 году, написано министром геологии СССР профессором Е.Л. Козловским.

И вскоре из Звездного пришло письмо с благодарностью за интересную книгу, с пожеланиями новых успехов всему коллективу института.

Недавно в Звездном вновь побывали представители нашего института – сотрудники телецентра А. Н. Коробов, Р. Я. Первушин и Ю. Е. Огородное. Интересным было знакомство с его достопримечательностями.

– Мы осмотрели памятник Ю. А. Гагарину, аллею космонавтов, место, где обычно проводятся митинги после возвращения космонавтов из полета, – рассказывает начальник телецентра Ю. Е. Огородное. – Посетили и музей космонавтики. Экскурсовод сообщила интересные подробности из жизни Ю. А. Гагарина и других героев космоса, показала фотографии американских астронавтов, сделанные ими на Луне и подаренные музею космонавтики во время посещения Звездного городка. Очень много в музее подарков от различных учреждений и организаций. Привлекает внимание книга В. Е. Копылова «Бурение скважин вне Земли». А потом мы беседовали о современных средствах обеспечения учебного процесса. И оказалось, что и в этой теме есть общие интересы.

Связи Центра подготовки космонавтов с нашим институтом имеют свою историю, укрепляются и обещают быть интересными для обеих сторон.

ВАМ, СТУДЕНТАМ ИНДУСТРИАЛЬНОГО

Нынешним студентам Тюменского индустриального института необыкновенно повезло. Вы являетесь свидетелями бурного роста нефтяной и газовой промышленности в Тюменской области, при вас добыта двухмиллиардная тонна нефти, будет добыт первый триллион кубических метров газа. В области открываются и разведываются не только нефть и газ. Найдены крупные месторождения йода и гелия, редких и рассеянных элементов, строительных материалов. На очереди – исследования шельфа Ледовитого океана, сверхглубокое бурение, поиск новых нефтегазоносных площадей, освоение тюменского Полярного Урала.

Все это придется совершить с вашим участием. Вы живете в городе, с которого началось освоение Сибири, городе, которому вскоре исполнится 400 лет. Задумывался ли кто-нибудь из вас о выдающихся людях, которые прославили Тюмень? А ведь в тюменском крае были Ермак, Семен Дежнев, Ерофей Хабаров, естествоиспытатели Гумбольдт, Брем и Паллас, современник Ломоносова академик Лепехин, знаменитый мореплаватель Макаров, Менделеев, изобретатель радио Попов, один из основоположников современного электронного телевидения Б.П. Грабовский и др. С Тюменью связаны судьбы многих известных деятелей культуры: Алябьева, Ершова, Дурова, Пришвина и многих других.

Одним из крупнейших вузов Сибири стал индустриальный институт. Скоро мы будем свидетелями защиты дипломного проекта 20-тысячным выпускником. Возможно, на студенческой скамье не всеми явственно ощущается ваш необычный статус. К счастью, с возрастом люди меняются, по мере накопления жизненного опыта происходит переоценка прожитого, и все, что было раньше, вспоминается с радостью и благодарностью. У многих из нас – ваших преподавателей, в памяти апрель 1964 года. Весь институт – это комната в машиностроительном техникуме, стол и два стула в ней. Было трудно всем: и преподавателям, и студентам. Однако первый учебный год института начался как обычно, в сентябре. Спросите сейчас у тех, кто строил и создавал институт с нуля: какие годы своей жизни они считают самыми интересными и счастливыми? Любой из них ответит: годы становления института.

Наша задача, задача ваших воспитателей, учителей, преподавателей, состоит в том, чтобы ощущение гордости за свой институт, свой город и сибирский край, и сознания, что вам повезло, пришло к вам как можно раньше, в идеале – на студенческой скамье, с самых младших курсов.

Комсомольцы делают много хорошего. Студенты не раз выручали город и область в трудных ситуациях. Они отлично показали себя осенью этого года на сельских работах, а два года тому назад, при небывалом наводнении – на дамбе. Но нерешенных дел и проблем еще очень много.

Студенты должны быть хозяевами в своем доме. Нужно брать все в свои руки: порядок, быт, строительство, ремонт помещений. Внутривузовский строительно-ремонтный отряд должен работать круглый год. Его формированию из лучших студентов следует уделить первоочередное внимание. В этом и будет проявляться героика комсомольских буден, слов «скучно стало в комсомоле» быть не должно.

Я считаю: не за горами полное студенческое самоуправление в вузах, как это было у нас в двадцатые-тридцатые годы. Высшая школа и ее выпускники тех лет от этого не пострадали. Наши успехи в науке и технике – тому подтверждение. В записках студенты заинтересованно спрашивают о ходе капитального ремонта и работе гардероба во втором корпусе. Хозяйственная часть института занимается этими делами, работы включены в план следующего года. Постановка бытовых вопросов вполне правомерна. Но когда студентов волнует только быт, если других волнений нет – приходится задумываться о том, что целенаправленность комсомольской работы, в том числе воспитателей, мягко говоря, слабеет. Всегда легче сказать «дай», лучше сказать: «а не могли бы мы чем-то помочь родному институту?».

В институте, перегруженном трехсменной работой, трудно поддерживать чистоту и порядок, если сами студенты не возьмутся за это дело. Привычка студентов к грязи, если она уже выработалась, опасна еще и тем, что заранее можно предсказать: будущий выпускник останется таким же равнодушным к чистоте и порядку на рабочем месте его будущей работы – предприятии, цехе, участке.

Не носит наступательного характера идеологическая работа. Так, студенты много говорят о преимуществах и недостатках высшего образования у нас и в США, часто делая сравнение не в нашу пользу. Тема для разговора здесь обширная. Я сказу только об одном: если бы у нас плата за высшее образование была бы такая же, как в США, нам бы сегодня хватило для проведения конференции небольшой аудитории, не было бы и проблем с перегрузкой учебных корпусов и общежитий. Но мы не хотим обучать ни избранных, ни имущих. Конституция всем дает право на образование, в том числе высшее.

Знаете ли вы, что годовой бюджет нашего института составляет 10 млн. руб., из них стипендиальный фонд – 2 миллиона? 1500 руб. в год – вот во что обходится государству обучение каждого студента в вузе. Это обучение – бесплатное. В то же время плата за обучение в университетах США составляет в среднем, в зависимости от его престижности, 5000 долларов в год. Эту сумму платит студент. Подсчитайте: если бы каждый из 10 тыс. студентов нашего института вносил в качестве платы 5 тыс. руб. в год, это составило бы сумму бюджета института в 50 млн. руб., а это – 25 таких общежитий, как наши существующие.

Хочу пожелать вам более внимательного отношения к изучению общественных и философских дисциплин, без усвоения которых, особенно по первоисточникам, трудно руководствоваться в выборе правильного пути к верной позиции в жизни и обществе.

Надо учиться общению с людьми, воспитывать в себе гордость к своему факультету, вузу, надо готовить себя для будущей работы. Что желают вам после окончания вуза те, кто уже работает? Умения общения с окружающими и подчиненными, искусства человеческих взаимоотношений. Нет и не будет в учебных планах специальных курсов, но есть доступная вам всем академия этой мудрости – общественная работа. Тот, кто отказывается от общественной работы в институте, обедняет свою учебу и умышленно ставит себя в зависимое положение от обстоятельств, с которыми ему придется встретиться на производстве.

Среди многочисленных определений счастья мне запомнилось одно с такими вот хорошими словами: счастлив тот, кто с ожиданием удовольствия идет утром на работу и с еще большим удовольствием возвращается домой вечером. Хотелось бы пожелать вам такого счастья и не только в будущей вашей работе, но и сейчас в студенческие годы.

КОГДА ЗА ЗНАНИЯ НУЖНО ПЛАТИТЬ...

Наш век – век образования. Научно-техническая революция в развитых странах мира вызвала к жизни потребность в большой армии высококвалифицированных специалистов. Именно с началом НТР связывают на Западе явление, названное «взрывом» образования. В самом деле, университетское, вообще – высшее образование, которое было некогда привилегией власть имущих, стало доступно выходцам из средних слоев. В Соединенных Штатах Америки заговорили даже о политике «открытых дверей» в колледжах и университетах. Подразумевалось, что чуть ли не каждый выпускник средней школы, желающий получить высшее образование, отныне имеет такой шанс. При этом ссылаются на статистические данные, показывающие, что численность студентов в капиталистическом мире значительно возросла.

Что же, рухнули имущественные барьеры на пути к высшему образованию? В связи с этим следует вспомнить замечание Ф. Энгельса, что «если буржуазия заботится о существовании рабочих лишь постольку, поскольку ей это необходимо, то не приходится удивляться, если она и образование дает им лишь в той мере, в какой это отвечает ее интересам». В этих словах – ключ к тому, что происходит ныне в сфере высшего образования на Западе. Потребность в многомиллионной армии специалистов высокой квалификации, вызванная развитием производительных сил в эпоху НТР, открыла на Западе двери университетов и для тех, кому вчера путь туда был заказан. Однако, никакой социальной идиллии нет и в помине. По-прежнему за знания на Западе надо платить высокую плату, которая тем непосильнее, чем ниже стоят на социальной лестнице родители вчерашнего выпускника школы, как бы он не был одарен. В конечном счете, все решают деньги. Из 100 поступивших в колледжи США студентов 47 прекращают занятия еще до получения степени бакалавра, иными словами, «не дотягивают» до диплома. И главная причина тому – высокая стоимость образования. Так обстоит дело сегодня, когда «взрыв» образования пошел на убыль.

Думается, читателю будет интересно узнать подробнее об условиях получения высшего образования в странах капиталистического мира и, в частности, в самой развитой из них – США.

В средних специальных и высших учебных заведениях США обучение, как известно, платное. В 1977 году средняя плата за учебный годовой курс в государственных университетах составила 708 долларов, в частных – 2980, а в университетах с мировой известностью, например, Гарвадском – до 6500 долларов в год. В последующие годы плата еще более возросла. Кроме того, студенты должны вносить определенную плату за многие виды услуг в процессе обучения. Медицинское обслуживание, использование лабораторного оборудования, семинары, участие в художественной самодеятельности и спортивных кружках оплачивается отдельно. Приходится платить и за экзамен вне расписания, за отработку пропущенных лабораторных занятий, за повторное изучение курса при получении «неуда» (более ста долларов!). Книги и пособия студент покупает сам, да еще и должен внести залог за возможное повреждение имущества в учебных помещениях и общежитиях. Неудивительно, что родителям большинства студентов такие выплаты не по карману. Студенты подрабатывают на неквалифицированной работе почти круглый год. Лишь 15 процентов студентов получают стипендии от государства. Такое же положение в японских государственных университетах, занимающих весьма скромные места по оснащению и качеству преподавания. Несмотря на это, там очень большой конкурс абитуриентов (10-12 человек на место). Причина одна: стоимость обучения здесь существенно ниже, чем в частных университетах.

В США весьма ограничены возможности для получения заочного и вечернего образования. Так, в 1977 году «вечерники» в технических вузах составляли лишь 7 процентов от обучающихся. Заочное обучение в США не получило развития. Лишь в последние годы под давлением научной общественности и на основе опыта Советского Союза и ряда других стран признается необходимым расширить доступ к высшему образованию. Ряд колледжей и университетов ввели заочную форму обучения, но лишь по гуманитарным специальностям.

НТР углубило разделение труда в промышленности, в том числе в сфере инженерного труда. В связи с этим интересно решение проблемы специализации выпускников вузов в США в сравнении с нашим опытом.

Здесь есть различия. Специализация – вещь необходимая. Но как она должна отразиться на вузовских курсах обучения и подготовке студентов? В социалистических странах, имеющих плановую экономику, рациональным решением является относительно глубокая специализация. Кроме узкоспециальных выпускник получает в институте или в университете глубокие базовые «нестареющие» знания, которые являются свидетельством широты кругозора и гарантией того, что выпускники даже с относительно узкой специализацией всегда найдут себе работу в промышленности. В США же, как и в большинстве капиталистических стран, нет какого-либо узаконенного перечня специальностей. Каждый вуз сам решает, специалистов каких профилей он будет готовить. Это порождает недостаток специалистов в одних областях, избыток – в других. Создается неопределенность относительно поиска работы по специальности и делает вообще весьма сложной задачей устройство на работу после окончания вуза. В довершение к этому экономическая конъюнктура постоянно меняется. Сейчас, например, в период экономического спада даже выпускник с отличным дипломом далеко не гарантирован от безработицы.

Было бы интересным сопоставить системы образования в СССР и США не только в плане «цены» образования и его содержания. Интересно сравнить и уровни, например, инженерного образования, его качество. Такое сопоставление приводит к интересным выводам. Конечно, с точки зрения постановки высшего образования у каждой страны есть свои традиции и сильные стороны. Например, знакомство с постановкой учебного процесса в США убедили меня в том, что лаборатории частных университетов оснащены высококлассным оборудованием. Здесь нам есть в чем брать пример. Студенты имеют возможность овладеть новейшими знаниями в области технологии и управления. В то же время в мире высок авторитет советской как университетской, так и инженерной высшей школы. Что отмечают исследователи, когда сравнивают советскую и американскую систему подготовки инженеров? В СССР приняты два срока обучения для получения диплома инженера – пять и пять с половиной лет. В США – четырехлетний курс бакалавра наук и пятилетний курс – магистра наук. Суммарное учебное время у нас–176 недель, в США – для бакалавров 128 недель, для магистров–160. Курс магистра, таким образом, примерно равен советскому инженерному курсу. Время для изучения специальных дисциплин у американцев и в нашей высшей школе примерно одно и то же: 44 процента у нас, немногим выше (до 53) – у магистров. Время самостоятельной работы в общем балансе учебного времени в СССР – 50 процентов, в США – 65. Число студентов, приходящееся на одного преподавателя в СССР–12 (в различных вузах 9–13), в США–13,5.

Таковы некоторые цифровые сравнения. А качественные оценки образования? По мнению специалистов они сводятся к следующему. Бакалавр наук – выпускник американского вуза – имеет меньшую, по сравнению с советским сверстником, подготовку в области основных наук и существенно меньшую – по общеинженерным дисциплинам. Бакалавр, как правило, не имеет опыта в инженерном проектировании и лишен производственной практики. Бакалавр подготовлен к тому, чтобы в течение 2 – 3 лет на производстве под началом опытных инженеров приобрести недостающие знания и навыки. Курс же магистра наук по уровню теоретической подготовки равен, пожалуй, нашему инженерному курсу вуза. Разница лишь в том, что подготовка магистра рассчитана на будущую научную работу, в то время как наш выпускник больше подготовлен к проектно-конструкторской деятельности или к работе на производстве. В США в ряде вузов существует система зачетных очков (180), благодаря которой серьезный студент действительно становится специалистом, а ленивый для набора общей необходимой суммы выбирает, скажем, пение, работу на предприятии (она входит в зачетные очки) и т. п., то есть то, что полегче. Может ли быть при такой системе серьезный разговор о качестве обучения?

Стремление современной молодежи к обучению, ее тяга к науке в капиталистических странах откровенно используется в целях наживы. Вот что напечатано в официальном бюллетене «Американские университеты и колледжи»: «...во многих штатах имеются лишь незначительные требования, а в ряде случаев они вообще отсутствуют, и любая группа лиц, которая способна уплатить необходимый налог..., может получить разрешение присуждать любые виды степеней... Более того, лишь в очень небольшом числе штатов имеется некоторый надзор над вновь созданными частными учебными заведениями. Такое положение приводит к тому, что время от времени появляются институты, деятельность которых ограничивается в основном продажей степеней и сертификатов...».

Само собой, это только общие и количественные сравнения систем подготовки советских и американских студентов. Мы не касаемся здесь глубоких социальных различий, вытекающих из разной природы наших обществ. Вот один пример. В капиталистических странах весьма много времени уделяется идеологической обработке специалистов. Как-то, будучи гостем Брюнельского университета (Лондон), я с немалым удивлением обнаружил, что на изучение общественных наук (философия, политэкономия, экономика, конституционное право, история Великобритании и др.) студентам отдано значительно больше времени, чем в наших вузах.

В частном разговоре с ректором университета выяснилось, что основная масса студенчества – молодые люди из-за границы. Выходцы из богатых семей, они не только аккуратно оплачивают свое обучение, но и вносят определенные суммы пожертвований на развитие университета. Это выгодно, но полузакрытые двери в вуз для молодых англичан становятся еще более узкими...

У нас при социализме образование, в том числе и высшее, является бесплатным. Общество предоставляет каждому право повышать свой уровень знаний и квалификации безвозмездно. В буржуазном обществе знания, как и все остальное, является товаром, за приобретение которого надо платить звонкой монетой.

СУДЬБА ЭНЕРГЕТИКИ – ЕСТЬ ЛИ ПОВОД ДЛЯ ТРЕВОГИ?

Постоянно возрастающий интерес к проблемам энергетики будущего стимулировал появление в последнее время серии книг общедоступного содержания, авторы которых – специалисты-нефтяники – рассматривают судьбы нефти и газа в перспективе конца двадцатого – начала следующего веков. Не осталось в стороне и Средне-Уральское книжное издательство, выпустившее в свет научно-популярную работу тюменского автора[4].

К научно-популярным книгам со стороны определенной категории читателей и критиков существует весьма устойчивое настороженное отношение. На страницах журналов и газет не утихают дискуссии о роли научно-художественной литературы, о праве на ее самостоятельное существование, о возможности противопоставления или, наоборот, симбиозу занимательности и научности. Параллельно со спорами, а скорее – независимо от них, с каждым годом ширится поток научно-популярных изданий. Они пользуются непременным спросом и редко залеживаются на полках книжных магазинов и библиотек, уже одним этим фактом подтверждая жизненность книг общенаучного содержания и, что может быть наиболее важно, самобытность научно-популярного жанра. Весь вопрос только в том, сумел ли автор книги уловить черты этой самобытности? Отсюда – успех книги или ее неудача.

Впрочем, эта самобытность должна отличать также работу критиков и рецензентов, способных отпугнуть читателя от книги еще до ее чтения, если они, рецензенты, не отступят от мерок оценки недостатков обычной прозы...

Знакомство с упомянутой книгой В.Ф. Никонова, взгляд на которую исходил из перечисленных позиций, оставляет хорошее впечатление. Книга знакомит читателей с множеством малоизвестных фактов, она отстаивает приоритет сибирских инженеров и ученых в создании Западно-Сибирского нефтегазового комплекса, в решении отдельных узловых задач. К сожалению, пропаганда открытий и достижений тюменских ученых, за исключением, пожалуй, работ геологов, пока еще слаба, и любую попытку изменить существующее положение следует всячески поддерживать.

Автор интересно повествует об истории открытия тюменской нефти, увлекательно показывает пути дальнейшего развития энергетики, в том числе на основе невозобновляемых кладовых нефти и газа. Достаточно взглянуть на перечни некоторых разделов книги, чтобы тотчас оценить ее общий настрой:

Тревога за судьбу энергетики, зависящую от запасов минеральных углеводородов, небезосновательна. Уже в 1980-е годы ожидается достижение максимума мировой добычи нефти. Извлечение нефти стало опережать прирост ее запасов. К концу века нехватка нефти создаст весьма большой дефицит в размере 500 млн. т в год на все нефтепотребляющие страны. Отмечается непрерывный рост цен на топливном рынке, дорожает бурение, особенно на участках морского и океанского шельфов, где проходка скважин в десять и более раз дороже, чем на суше.

В книге множество вопросов, их больше, чем ответов, но, может быть, именно этим приемом и отличаются интересные и популярные книги? Вот некоторый их перечень.

– Как произошла нефть?

– Почему в одних природных бассейнах Земли нефть есть, а в других – нет?

– Почему одни бассейны нефтегазоносны, а другие – только газовые?

– Чем объяснить, что в нефтегазоносных районах одна часть их продуктивна, а другие лишены нефти и газа?

– Как влияют землетрясения на движение и миграцию нефти в скважинах и пластах?

– Каковы наиболее выгодные темпы отбора нефти из месторождений?

– Знает ли читатель, сколько отбирается нефти из природных кладовых в сравнении с их запасами?

– Что нужно сделать, чтобы повысить нефтеотдачу?

– Почему нефть не залегает там, где она образовалась?

– Почему, несмотря на успехи сверхглубокого бурения, баланс прироста запасов по глубинам почти не претерпел изменений?

Вопросы ... вопросы – нет им конца. Обладателю книги будет любопытно узнать, что несмотря на многочисленные исследования нефти, о ее высокотемпературных фракциях ученые до сих пор имеют лишь самое грубое представление. Что большая часть Африки – это каменная глыба, бесперспективная на крупные поиски нефти и газа. С другой стороны, отсутствие промышленных залежей нефти на юге Западной Сибири трудно объяснимо с точки зрения установившихся научных представлений.

Повышение нефтеотдачи месторождений всего на несколько процентов – первоочередная проблема – равносильно открытию крупнейшей нефтяной залежи. Другими словами, извлекаемые запасы можно увеличить не только разведкой, но и разработкой в кабинетной тиши новых методов, стимулирующих отбор нефти и газа. Драматизм малозаметных успехов разработки вторичных методов добычи – этой интересной страницы нефтяной истории, в которой за последние десять лет удалось повысить среднюю нефтеотдачу всего лишь на 2,5 % – прослеживается в книге с неизменным вниманием.

Читатель узнает, что до сих пор не создана теория строения и состава нефти и ее происхождения. Среди ученых не утихают споры о правоте плутонического или нептунического направлений исследований родословной подземного горючего, начатой еще в прошлом веке нашим великим земляком Д.И. Менделеевым. Он, как химик, предложил неорганическую теорию происхождения нефти, или, как он говорил, минеральную гипотезу, в которой нефть считалась продуктом природной химии, глубинного тепла и высоких давлений в недрах земной коры. Недоверие к неорганической гипотезе, жесткая ее критика сопровождали детище Д.И. Менделеева с первых ее шагов. Неслучайно, почти оправдываясь, он говорит в одной из своих книг: «Вопрос совсем еще не ясен, никто и нигде о нем не говорит с определенностью, а потому он для меня был особенно интересен. Если я выставляю со своей стороны гипотезу образования нефти, то думаю при этом, что лучше нечто цельное, чем ничего. Таково свойство науки. Кому не понравится мое представление, тот подумает, пороется, может быть, сделает наблюдения и даст что-нибудь лучшее. Дело понимания тогда выигрывает, а от него и практика».

До сих пор не имея сколько-либо значительного количества сторонников, неорганическая теория с трудом пробивает себе дорогу, накапливает природные факты. Грустное предсказание одного из английских геологов: «Раньше добудут последний галлон нефти, чем разгадают, как она произошла» может вполне сбыться в недалеком будущем.В любом случае, надежды на неограниченное использование нефти в двадцать первом веке связаны только с оптимизмом неоргаников, если, разумеется, они в своих предположениях окажутся правыми...

Любая книга, даже самая хорошая, не избавлена от желания читателя ее улучшить. Так, достоинство рецензируемой книги – широкий подход к освещаемой проблеме – к сожалению иногда оборачивается теневой стороной.

Автор, обладающий, как видно, изобилием материалов, не избежал довольно распространенного соблазна: рассказать дольше и больше, чем его собирается слушать читатель, пока он не утомлен концентратом сведений. Отсюда в книге – реферативность изложения отдельных разделов, перегрузка некоторых параграфов примерами и перечнем фактов. Есть и грубые ошибки. Например, неверна дата бурения первой нефтяной скважины в России. Такое событие произошло не в 1864 году, как утверждает автор, а на 17 лет раньше в Баку при содействии инженера В.Н. Семенова, окончившего, кстати, Царскосельский лицей почти одновременно с А.С. Пушкиным. С недоумением читатель узнает, что при бурении «на поверхности (?) двигатель вращает инструмент – трубы...», хотя турбинное бурение в стране, при котором трубы не вращаются, давно стало доминирующим.

Некоторые выводы автора носят дискуссионный характер, отдельные из них пессимистичны, например, в перспективах повышения коэффициента нефтеотдачи, исходя из неудач сегодняшней науки, и др.

Несколько слов о недостатках, которые произошли не по вине автора. Так, мало отвечают содержанию книги рисунки на обложке и уж совсем не к месту в центральной ее части инициалы художника...

И последнее: читатели интересных краеведческих и научно-популярных книг Средне-Уральского издательства в определенной мере устали от однообразия лощеных обложек, обтянутых прозрачным целлофаном, выпускаемых на протяжении многих лет.

Рассказ о книге хотелось бы закончить характеристикой хороших научно-популярных книг, высказанной около двух десятилетий назад известным мастером научно-популярного изложения и автором многих книг об ученых Даниилом Граниным.

«Никого не сажая за парту, они приобщают к миру науки всех. Они вербуют в передовую науку читателя юного и расширяют кругозор читателя взрослого. Они без насилия просвещают невежественного и неожиданно обогащают даже знающего специалиста. Они возвышают всех и каждого, делая современников зрителями и вместе участниками той великой драмы идей, которая и есть нескончаемый процесс познания. Словом, не могущие научить, эти книги воспитывают людей».

НЕФТЯНЫЕ И ГАЗОВЫЕ КОНГРЕССЫ

В семидесятые и в начале восьмидесятых годов мне довелось участвовать в составе делегаций нашей страны и представлять Тюмень на некоторых всемирных нефтяных и газовых конгрессах. Нефтяные конгрессы проходили в Москве (1971), в Токио (1975) и в Бухаресте (1979). А газовые – в Лондоне (1976) и Лозанне (1982). Впечатлениями о заседаниях конгрессов, о странах, которые удалось посетить, и о пользе участия в этих всемирных форумах мне хотелось бы поделиться с читателем.

Москва и Токио. Восьмой Всемирный нефтяной конгресс под девизом «Нефть – на благо человечества» проходил в Москве в залах кинотеатра «Зарядье». Министр нефтяной промышленности В.Д. Шашин и его команда готовили конгресс три года и сделали все от них зависящее, чтобы научный и организационный уровень программ конгресса соответствовали мировым стандартам. Задача была не из простых, если учесть, что количество только зарубежных делегатов превышало пять тысяч человек из 61-й страны. От Тюмени на конгрессе присутствовала представительная делегация, в том числе от вузов и НИИ (илл. 413). Как обычно, в Министерстве нефтяной промышленности нас предварительно с участием представителей ЦК КПСС и КГБ инструктировали о правилах общения с иностранцами. «Не устраивайте азербайджанских и русских столов, больше общайтесь на приемах с зарубежными гостями, не пейте за процветание башкирской нефти, будьте патриотами: доклады только на русском языке».

Церемония открытия конгресса проходила в Кремлевском Дворце съездов. С приветственным словом выступил В.Д. Шашин, затем было оглашено послание Председателя Совета министров СССР А.Н. Косыгина. Главные события сосредоточились в двух залах и фойе кинотеатра «Зарядье». Основными языками для синхронного перевода служили английский, французский и, впервые в истории конгрессов – русский. В дни работы конгресса был организован показ документальных кинофильмов. Среди них «Сибирская нефть» (СССР), «Вызов Арктике» (США), «Открытие месторождений под Северным морем» (Англия) и др. Из озвученных докладов меня заинтересовали впервые обнародованные сведения о подземных ядерных взрывах в «мирных» целях и в интересах нефтяной промышленности. Ознакомился с материалами о бурении скважин с применением шлангокабеля. Прослушал доклады о сверхглубоком бурении и проходке скважин в акваториях морей. Надо отметить, что сообщения советских специалистов вызвали неподдельный интерес иностранцев, их поразила открытость опубликованных сведений. Разве что в докладе о применении атомного взрыва в скважине для тушения пожара, автор его – наш соотечественник, не сказал о месте проведения эксперимента. В то же время американский докладчик по сходной тематике не скрывал названий штата и месторождения. Неприятное впечатление оставил доклад академика М.Д. Миллионщикова «Законы сопротивления при турбулентном течении в трубах». Его автор путался в чертежах и формулах, как будто не сам их готовил, неуверенно отвечал на вопросы.

В фойе работали выставки технической литературы, зарубежные гости выстаивали очереди за филателистическими сувенирами.

К началу работы конгресса отечественная почта выпустила памятный конверт и марку (илл. 414). По просьбе оргкомитета первое спецгашение марки сделал В.Д. Шашин. Все дни работы конгресса выходил «Пресс-бюллетень», в шести номерах которого освещались новости заседаний конгресса. У меня немалый интерес вызвали материалы об истории всех предшествующих конгрессов, их эмблемы (илл. 415). Грандиозные и элегантные приемы были организованы в ресторане «Арбат» и в Дворце съездов.

Успех конгресса был несомненным. Вот некоторые отзывы участников. Доктор П. Мессингер (Австрия): «Мне довелось побывать ранее на двух нефтяных конгрессах – во Франкфурте и в Мехико. Поэтому я с полным основанием могу сказать, что Московский форум организован много лучше, чем предыдущие». Фуока (Япония), глава национального комитета: «Я разделю мнение всех членов нашей делегации, если скажу, что мы в восторге от приема, оказанного всем участникам VIII Мирового конгресса, и от организации нашего пребывания здесь». Гости посетили телевизионную башню в Останкино, нефтяной вуз, прокатились на теплоходе по Москве-реке. Перед началом экскурсии на башню им прочитали лекцию о вариантах проектов и строительства башни, о службах телецентра. По слухам, здесь присутствовал сам автор сооружения инженер Н.В. Никитин, наш земляк.

По окончании конгресса и его торжественного закрытия во Дворце съездов многие зарубежные участники разъехались по нефтяным районам СССР. С одной из групп нефтяных инженеров США мне пришлось лететь до Тюмени в одном самолете. Мой сосед по креслу все два часа полета непрерывно расспрашивал меня о Тюмени, о нефтяных месторождениях, об их удаленности от областного центра. Наш взаимно-ломаный русско-английский язык не мешал нам неплохо понимать друг друга. Кроме того, мой собеседник держал в руке краткий англо-русский словарик весьма необычной конструкции. Он представлял собой картонку с несколькими прорезями. В прорезях можно было передвигать стрелочный указатель, останавливая его против необходимого в поиске слова. Стоило перевернуть картонку на обратную сторону, как против того же указателя читалось соответствующее русское его значение. Поиск перевода занимал минимум времени. В те годы не существовало электронных карманных переводчиков, столь популярных в наше время, поэтому словарь заметно облегчал наше общение. Заметив, что к словарю я проявляю повышенное внимание, гость решил подарить его мне в память о встрече. С тех пор я храню этот сувенир в своем архиве.

Четыре года спустя в Токио состоялся очередной, девятый по счету, нефтяной конгресс (цвет. илл. 416). Десятичасовой беспосадочный полет на ИЛ-62 от Москвы до столицы Японии запомнился раскованностью и дружелюбием нашего шефа министра В.Д. Шашина, который вместе со стюардессами в течение всего перелета старался смягчить нам тяготы сидячего образа жизни в замкнутом пространстве салона самолета. Когда объявили о начале посадки, полет проходил низко над морем настолько, что, казалось, колеса вот-вот заденут волны. Честно говоря, я немного струхнул, подумав о вероятной аварии. Оказалось, что посадочная полоса аэродрома уходила от берега далеко в море. Так мы впервые столкнулись в Японии с проявлениями жесткой экономии земного пространства и необходимости расширения суши за счет моря.

Первые впечатления по дороге от аэропорта в центр Токио – необыкновенная теснота строений, многоярусность автомобильных дорог, проходящих иногда на уровне верхних этажей зданий в непосредственной близости от окон жилых домов. Как тут, в грохоте и в дыму, можно жить?! Экономия места заставила японцев проложить автомобильную дорогу на сваях над руслом реки. Дорога полностью копировала повороты ее направления. Устроились в гостинице «Гинза-отель» (илл. 417). В номере обратил внимание на телевизоры с цветным изображением высочайшего качества, какого у себя на родине встречать не приходилось. Двенадцать вещательных каналов. Для 1975 года – новинка завидная.

Один из каналов круглые сутки показывает гольф, другой – фильмы самурайской тематики, третий, в поздние ночные часы – непривычную эротику ... По утрам в буфете первого этажа – шведский стол. Питание в стране очень дорогое. Нам еще в Москве предложили вариант, при котором можно отказаться от обеда и ужина, а их стоимость возместить наличными. Тем более, что каждый вечер были приемы то в посольстве, то в парке императорского дворца, то у организаторов конгресса. Словом, неожиданно для нас мы оказались владельцами достаточно солидной суммы денег. В киоске гостиницы приобрел большеформатные стереоскопические картины с видами природных уголков Японии. Они до сих пор украшают один из залов Музея истории науки и техники при Тюменском нефтегазовом университете.

Любой конгресс мало приносит пользы своими докладами и сообщениями. Они чаще всего не блещут новизной. Их назначение – застолбить на мировом форуме достижения своей страны в той или иной сфере нефтяного бизнеса. Для узких специалистов эти новинки давно известны и особого интереса не представляют. А вот возможность общения с делегатами за кулисами, знакомство с выставками новейшего оборудования, с мировой литературой по нефтяному делу – эта сторона деятельности конгрессов представляет наибольшую ценность. Так, на показе американской научно-технической книги меня заинтересовала монография известного нефтяного специалиста И.Е. Брентли по всемирной истории бурения нефтяных и газовых скважин (History of Oil Well Drilling. Houston, Texas, 1971). Специально приходил на очередные заседания несколько раньше, чтобы вновь полистать эту книгу и сделать из нее выписки. Тема истории нефти в те годы меня очень занимала. Солидный труд Брентли значительно облегчил мне поиски необходимых материалов. По возвращении домой в Тюмень книга в ксерокопии была заказана в США.

После окончания официальной части конгресса нам организовали поездку на скоростном поезде по острову Хонсю в города Нагойю, Киото, Осаку, Кобе, Химейи и Нару. Посетили один из нефтеперерабатывающих заводов. Он остался в памяти как предприятие с ухоженной и озелененной территорией и радушием своих хозяев. Гостям предложили кофе, печенье, сигареты и теплые влажные салфетки. В жару салфетки приятно освежили лицо и руки. Фотографировать на заводе не разрешалось, но мы, не стесняясь, щелкали затворами своих фотоаппаратов (илл. 418). Хозяева смотрели на это самоуправство сквозь пальцы. Незабываемое впечатление произвел завод по производству труб для газовых магистралей. По свидетельству знатоков, столь совершенного оборудования по контролю качества труб нигде в мире не было, даже в США. Побывали и на судоверфи по производству супертанкеров.

В Токио посетили телевизионную передающую башню с музеем истории японского радио и телевидения (илл. 419) и там же – с выставкой восковых фигур. По высоте вышка телецентра не имеет каких-либо особенностей. Может быть, поэтому японские специалисты в конце 1960-х годов обратились к Н.В. Никитину – автору Останкинской телебашни, с предложением спроектировать вышку высотой до 1,5 километра. Это было бы самое высокое сооружение в мире. Никитин взялся за грандиозный проект и завершил его, но кончина нашего земляка в 1973 году помешала реализации планов строительства. Познакомились мы и с постановкой высшего технического образования. В вузах – большой конкурс. Как и у нас, существуют подготовительные курсы, в том числе в тюрьмах. Нам рассказывали, что шпаргалки по контрольным работам изобретательными заключенными доставлялись за тюремную ограду с помощью ... футбольного мяча. При сильном ударе мяч свободно перелетал через ограждения. Между двумя камерами мяча размещалась бумага с экзаменационными вопросами и ответами на них.

В магазинах города мне впервые удалось наблюдать обилие всевозможных конструкций и назначений карманных калькуляторов: У нас в стране их тогда не было. Поразил несопоставимый масштаб цен: обычные счеты с деревянными костяшками стоили 18 тысяч иен, а электронные калькуляторы – от трех до пяти тысяч всего лишь. Понаблюдал в магазинах за работой карманных цветных телевизоров. Их плоские экраны размером с почтовую открытку содержали жидкие кристаллы. Четкость изображения была неудовлетворительной, а цвета – грязными. Но это были первые попытки миниатюризации телевизионного устройства. Кстати, в продаже я видел миниатюрные телевизионные приемники с черно-белым изображением на экране размером 3x4 сантиметра и в комбинации с вещательным приемником. Стоимость такого комбайна достигала 50 тысяч иен (один доллар – 308 иен), и вполне отвечала нашим финансовым возможностям. Только из-за несоответствия телевизионных стандартов пришлось отказаться от покупки. Впрочем, я все же приобрел японский радиоприемник с часами, он до сих пор работает, напоминая мне обстоятельства покупки. Когда продавец демонстрировал его работу, из динамика раздалась русская речь: вещала мощная станция Владивостока. Соскучившись по русской речи и не имея какой-либо информации о событиях в своей стране, я тут же, не задумываясь, купил приемник. Все оставшееся время пребывания в Японии мы слушали в гостинице по утрам и вечерам новости из России.

Лондон и Бухарест. Тринадцатый Всемирный газовый конгресс 1976 года (илл. 420) проходил в центре английской столицы в здании Королевского фестивального зала на берегу Темзы. Почти напротив на другом берегу реки слева располагалось здание парламента Великобритании (илл. 421), а справа – знаменитый Тауэр и не менее известный мост Ватерлоо. На первом этаже разместилась выставка газового оборудования многих стран мира.

... Аэропорт Хитроу. Толчея, теснота как в самом здании, так и вне его. В небе бесконечная цепь самолетов, ожидающих очереди на посадку. Поздно вечером около 23-00 устраиваемся в гостинице Крофтон неподалеку от советского посольства и Гайд-парка. Погода отличная, и мы с главным редактором московского издательства «Недра» М.С. Львовым, с которым успели подружиться еще в Москве, никого не оповещая, принимаем решение пешком, на ночь глядя, пройтись по улицам Лондона до Вестминстерского аббатства. Путь не близок, в карманах план города, которым обзавелись еще в аэропорту Хитроу. В гостиницу мы вернулись только под утро. Но сколько впечатлений осталось в памяти от ночного Лондона! До сих пор не могу объяснить себе столь опрометчивый поступок: мало ли что могло произойти на ночных улицах ... В отличие от предыдущих конгрессов, мне и многим другим участникам международного форума пришлось довольствоваться статусом «научного туриста», а не действительного члена советской делегации. Права «туриста» были весьма ограниченными, начиная с поселения в третьеразрядной частной гостинице. В памяти о ней остался откровенно враждебный к нам хозяин, выходец из России, ежедневно пичкающий нас пережаренной яичницей с твердыми, как камень, кусочками свинины, теснейший под крышей и со скошенным потолком «номер»-пенал и небольшой зал для отдыха. В зале стоял цветной телевизор с огромным экраном с бледным и нечетким изображением. Экран безостановочно заполнялся ковбойскими фильмами. Все бы ничего, но под ногами при просмотре передачи в полумраке бегали откормленные крысы. В итоге нам ничего не оставалось, как игнорировать эту «комнату отдыха», постоянно пустовавшую.

Научная часть конгресса показалась мне достаточно бледной. Большинство докладов относились к технологии сжиженных газов, трубопроводному транспорту и эксплуатации городского газового хозяйства. Все эти проблемы, несомненно, важные, были вне моих научных интересов. Что запомнилось, так это протестующая толпа, одетая в символические арестантские клетчатые робы. Таким вот образом кое-кто из «гостеприимных» англичан демонстрировали нам, россиянам, свое отношение к гонимым в СССР диссидентам. Побывали на рынке распродаж, посещение которого представитель КГБ, неизменно сопровождающий любую группу, категорически запретил. Ослушались, потолкались гам и, что самое удивительное, встретили самого предупреждающего ... Незабываемым стало посещение замка-музея Тауэр с его знаменитой Белой башней (Тауэр – в переводе с английского означает «башня»). Служители музея, одетые в средневековые костюмы, на тесном каменном дворе замка под открытым небом с помощью мощных электронагревателей поджаривали на вертеле огромного быка. Каждый желающий мог оторвать огромной вилкой кусочек его дымящегося туловища, наполнить внушительную по объему деревянную чашу вином и наслаждаться соприкосновением с древней английской историей.

В Лондоне посетил музей восковых фигур мадам Тюссо. Хотелось написать: «без комментариев», поскольку особого впечатления от посещения не осталось. Разве что с любопытством осмотрел минизал, представляющий собой палубу пиратского корабля, с которого ведется огонь из пушек. Все натурально, включая истошные крики главного пирата, грохот взрывов, огонь и дым. В Вестминстерском аббатстве с изумлением смотрел, как любопытствующая толпа туристов топтала чугунную плиту на полу здания, под которой покоился сам великий Ньютон. Я мог позволить себе только аккуратный обход плиты на некотором расстоянии от нее: прилично ли топтать прах гения? Самым интересным оказалось посещение зала Альберта, где размещается музей британской техники. Здесь можно увидеть все: от паровой машины Уатта до обугленной капсулы космического корабля «Аполлон», подаренный правительством США. Между экспонатами стояли обеденные столики, изобретательные хозяева угощали нас наборами всевозможных сэндвичей.

Не обошлось в воскресенье без традиционного посещения Гайд-парка с его знаменитым Спикерскорнером – углом парка для ораторов любой политической наклонности. Прокатился на двухэтажном автобусе, ничего особенного. Разве что в голове занозой впивалась мысль: когда автобус опрокинется, что буду делать? Нижний этаж автобуса предназначен только для некурящих пассажиров, стоять запрещено. В пешеходной прогулке по Пикадилли остановился у книжного магазина. Несмотря на скудность в кармане финансов решился на приобретение узкопленочного кинофильма со съемкой поверхности Луны экипажем «Аполлона-11». Фильм цветной, документальный. Съемки велись как в полете вокруг Луны, так и при посадке на ее поверхность. Прилунение в поисках ровной площадки и пролет над крупными камнями совершались в облаке лунной пыли. Особенно интересными для меня стали кадры бурения скважины в лунном реголите с помощью грунтоноски и ударов молотка. Фильм до сих пор хранится в фондах Музея истории науки и техники.

Вне Лондона удалось посетить Брюнельский университет, летнюю резиденцию-замок королевской семьи в Виндзоре и городок Стрэтфорд-на-Эвоне – родину Шекспира. Посещение университета не входило в программу конгресса. Мы его организовали по собственной инициативе по договоренности с ректоратом. Университет расположен в пригороде Большого Лондона. До университетского городка пришлось добираться сначала на метро с его неоднократными пересадками. Каждая пересадка – это заново купленный билет. Затем ехали на электричке. На станции нас встретили, наконец-то, «гостеприимные» хозяева. На мой вопрос о том, можно ли было встретить нас на своих машинах возле гостиницы «Крофтон», получил ответ: в центре Лондона дорогая стоянка, далекий маршрут, большой расход бензина. Между тем, как выяснилось позже, кафедры имеют ежемесячные представительские расходы в размере до 400 фунтов стерлингов. Сумма приличная. Ну, а нам при нашей-то бедности, пришлось раскошелиться на метро и электричку до 6 фунтов каждому и потратить только на дорогу четыре часа. Для сравнения, моя покупка переносного магнитофона обошлась мне в 30 фунтов. Примеров необыкновенной скупости англичан можно привести немало.

Университет сравнительно молодой (цвет. илл. 422). Он образован в 1957 году на базе старейшего технологического колледжа. В состав учебного комплекса входят школы биологических наук и химии, металлургии и математики, социальных наук и полимеров. Действуют департаменты кибернетики, физики и лингвистики. Здания, в отличие от традиционно английских университетов, вполне современные. Как и везде, учебное заведение испытывает недостаток средств. По словам ректора, в наборе студентов на первый курс предпочтение отдается сыновьям восточных шейхов и нефтяных магнатов из Эмиратов: они не скупятся на оплату обучения своих чад. На кафедрах при нашем появлении в панике закрывались чистыми листами ватмана чертежи, вычисления но исследованиям и записи мелом на стенных досках. Боялись утечки секретов. В ресторане (!) университета профессора и студенты обедали в общем зале, в свободной продаже – вино. Запомнился ректор: усталый и задерганный в поисках средств человек с серым и хмурым лицом. Судьбе и положению ректора в любой стране не позавидуешь ...

Стрэтфорд-на-Эвоне – небольшой городок с населением в 30 тысяч человек. Сохранился дом, в котором родился В. Шекспир. Действует мемориальный комплекс с деревянным, времен Шекспира, театром, библиотекой и картинной галереей. Мы посетили Королевский Шекспировский театр, но из-за незнания языка сил хватило только на половину спектакля, время второй половины потратили на пешеходную прогулку по городу до памятника Шекспиру (1888 год), и до церкви Святой Троицы. В ней похоронен великий драматург.

В городке Виндзор со мной произошел курьезный случай, о котором я до сих пор вспоминаю со стыдом. Возле крепостных ворот королевского замка стояли двое полицейских в традиционных для них черных шлемах с кокардой. Мне захотелось сфотографироваться рядом с ними. Отдал коллеге фотоаппарат и со словами «сними нас рядом с этими церберами, если только они не вышвырнут нас за ворота» приблизился к представителям закона. Каково же было мое удивление и стыд, когда один из них, тот, что постарше, на чистейшем русском языке заявил мне: «Ну, зачем же так грубо! Вставайте рядышком и снимайтесь» (илл. 423).

По окончании заседаний конгресса был организован автобусный маршрут Лондон – Ковентри – Ньюкастл – Эдинбург – Глазго – Манчестер – Лондон. В Ковентри, почти полностью разрушенном в годы войны, посетили Кафедральный собор, пострадавший от немецких бомбардировок. В сохранившейся его части проходило богослужение протестантов. Священник одет в обычный цивильный костюм с бабочкой, голые, без каких-либо украшений, кирпичные стены, на скамейках пара магнитофонов. На вопрос «для чего они здесь?» последовал ответ, немало нас поразивший.

– Молодежь приходит сюда на богослужение редко, поэтому приходится искать способы ее привлечения. Сначала молодые прихожане танцуют, а потом я им читаю проповедь.

Бывая за рубежом, особенно в Женеве – мировом центре протестантства, мне не раз приходилось испытывать чувство изумления по части свободы вероисповедования у протестантов. У них даже женщина может быть служителем церкви, они не признают роскоши, столь характерной для соборов католиков. Их бог не тот, кто на иконах, а тот, кто в душе каждого. Не признают они и посредников между богом и людьми и, стало быть, римского Папу. Все эти представления о боге в какой-то мере перекликаются с понятиями о религии у наших российских протестантов – раскольников.

Поразила архитектура Эдинбурга с его ансамблями старинных замков. Даже немцы в годы войны не посмели бомбить этот великий город (илл. 424). Вспомнились слова Д.И. Менделеева, сказанные им в 1884 году при посещении Эдинбурга. «Когда в прошлом году в апреле месяце мне пришлось быть в Эдинбурге и видеть знаменитого сэра Вильяма Томсона, то он рассказывал ...» («Письма о заводах», 1885). Менделеев был почетным доктором Эдинбургского университета (цвет. илл. 425) и, естественно, захотелось побывать в этом учебном заведении.

Увы! Программа визита такой вольности не предусматривала. Переночевав, рано утром выехали в Глазго. В гостинице компании «Е880» во время обеда швейцар сообщил руководителю нашей группы, что у входа собралась толпа в поддержку русских диссидентов, она требует встречи, чтобы передать письменный протест советскому правительству. Руководитель растерялся и мне пришлось его выручить.

– Передайте митингующим, что у нас обед, мы чрезвычайно заняты.

Обед для англичан – дело не менее святое, чем молитва. Толпа молча, уважая собственные традиции, спокойно разошлась... В Шотландии нас познакомили с атомной электростанцией Хэнтерстон. В цилиндрическом здании при осмотре оборудования обратил внимание на тщательную заводскую отделку никелированной трубопроводной арматуры даже в тех местах, где можно было бы обойтись без излишеств. Краники, соединительные муфты и накидные гайки сделаны настолько изящно, как будто бы мы находились в богато отделанной бытовой ванной. По дороге номер шесть из Глазго проехали вдоль западного побережья Англии на юг в сторону Лондона. От Бирмингема остался в памяти удушливый сернистый дым, который в огромном количестве извергали бесчисленные заводские трубы.

Три года спустя осенью 1979 года в Бухаресте проходил 10-й Всемирный нефтяной конгресс (илл. 426). Советской делегацией руководил министр Мальцев. В отличие от своего предшественника, общительного Шашина, новый министр был угрюм, с нами не общался, в Бухарест прилетел на другом самолете. Русский язык, как один из рабочих, ввели буквально накануне открытия форума, настолько велико было сопротивление принимающей стороны и оргкомитета. Запомнилось торжественное открытие конгресса. В 10 часов утра делегаты заполнили грандиозный зал Дворца конгрессов. Ожидалось выступление главы государства Чаушеску. Проходит 10 минут, полчаса, а сцена, кроме одинокого стула, пуста. Наконец, выносят второй стул для супруги генсека и только тогда венценосная чета показывается в зале. Демонстрация неуважения к мировому сообществу настолько возмутила всех, что у меня в разговоре сорвалось с языка выражение «Чешуеску». Сидящий рядом русский журналист попросил у меня разрешения использовать изобретенный мною ярлык для его обзорной статьи.

Запомнились доклады, которых на предыдущих конгрессах почти не было. В частности, интенсивно обсуждались проблемы экологии, охраны окружающей среды и применения ЭВМ в бурении скважин, в нефтедобыче и трубопроводном транспорте. В Плоешти осмотрели великолепный музей истории румынской нефти. Богатейшие экспонаты вызвали настолько большой интерес, что пребывание в музее вместо двух запланированных часов пришлось увеличить вдвое. Не восприняли мы только одного: множества портретов Чаушеску и возвеличивания его личности высказываниями типа «Вождь, любимый всем народом, пользующийся уважением во всем мире». Все это мы уже проходили в СССР ... На заводе по производству буровых долот и турбобуров, производимых по российской лицензии, у нас отняли фотоаппараты и не разрешили осмотреть испытательный стенд. Какие там могли быть секреты? Неприятное впечатление произвели запущенные и заросшие травой памятники советским солдатам и офицерам, погибшим при освобождении Румынии. На каждом из них румынские власти поместили надписи по типу «Вечная память погибшим за свободу и независимость Советского Союза». Об изгнании немцев из Румынии Красной Армией – ни слова.

Швейцария. Очередной Международный 15-й по счету газовый конгресс проходил в Лозанне во дворце Болье летом 1982 года. Его организаторы посвятили заседания 50-летию Первого газового конгресса. Под девизом этого знаменательного события проходила вся работа. Даже в эмблеме конгресса присутствовали обе цифры: 50 и 15 (илл. 427).

... Москва, Шереметьево, таможенные хлопоты и прямой авиарейс на Женеву. Погода – хуже некуда: дождь, слякоть, полное отсутствие видимости за бортом самолета. Наконец, он резко клюет носом вниз, сквозь облака прорывается водная гладь Женевского озера или, как его еще называют, Лемана (илл. 428). Ощущение не из приятных. Кажется, что самолет падает в воду. Но вот позади 80-километровый перелет над водной гладью озера. Впереди показалась посадочная полоса, и мы на земле Швейцарии. По-прежнему льет дождь, но приставная лестница к самолету прикрыта полиэтиленовой пленкой, на последней ступеньке в ваши руки всовывают зонт (столь же бесцеремонно его отбирают у входа в здание аэропорта). Посадка в автобус, и он мчит нас вдоль берега Лемана в городок Веве (илл. 429). Здесь в маленькой частной двухэтажной гостинице, уютной и благоустроенной, нам предстояло провести почти неделю.

Ежедневно на автобусе приходилось совершать 20-ти километровые рейсы в Лозанну на заседания конгресса. Особого дискомфорта от длительных поездок мы не испытывали, так как расписание движения бесплатных для нас автобусов было очень четким и удобным. Между заседаниями секций нам показали в Лозанне Федеральную политехническую школу. Здания современной архитектуры построены специально для высшего учебного заведения (илл. 430). В аудиториях на полу ковры, возле каждой парты (спецмебель!) ящик с крышкой для мусора и футляр для портфеля и книг. Место преподавателя продумано до мелочей. Тут и раковина для мытья рук, полотенце и мыло, образцы разноцветного мела, который не пачкает, передвижная доска с подсветкой, пульт управления шторами на окнах, проектором, телевизионным экраном и мн. др. Образцовые туалеты. Каждый студент имеет отдельный шкаф для верхней одежды. Шкафы распределены по коридорам, отдельной раздевалки я не видел. В корпусах имеется, как минимум, по одной показательной аудитории. Весь состав студенчества – только юноши, девушек мы не встретили ни разу. Большое внимание преподавателями уделяется научным исследованиям. На крыше одного из зданий нам продемонстрировали гелиоустановку. Она предназначалась для превращения солнечной энергии в химическую для поддержания реакций в растворах. Работает экспериментальный атомный реактор, в котором «собраны все лучшие идеи мира», а также лаборатория исследования плазмы. Обедали в школьном ресторане «Коперник».

В один из вечеров во дворце Болье состоялся бал. Письменное приглашение настоятельно предписывало гостям прийти в смокинге или темном костюме, дамы должны были демонстрировать длинные платья и меховые накидки ... В Лозанне (илл.431) удалось посмотреть собор Нотр-Дам. С любопытством осмотрел огромные солнечные часы. Наш гид – женщина, свободно и без малейшего акцента говорящая по-русски. Печальный удел великих наций – знание только родного языка, постоянно сопровождающий представителей США, СССР и Великобритании в зарубежных поездках, заставил меня спросить, откуда у нее столь завидное знание русского?

– Так я же из России, точнее, из Латвии. В послевоенные годы семью выселили в Сибирь, а потом отец, в годы войны оказавшийся на Западе, вызвал нас с матерью в Швейцарию. Хорошо помню, как зимой я, школьница, сквозь снежные заносы в пургу ходила в городскую школу, а это в нескольких километрах от нашей деревни.

– А где это – в Сибири?

– Да вы наверное и не слышали о Тюмени, так вот там я и жила.

– Надо же, как мир тесен! Я оттуда, из Тюмени.

– Правда? И как же она сейчас выглядит?

Трудно было объяснить землячке, что от прежней Тюмени мало что осталось, что теперь это полумиллионный город, столица нефтяной Сибири.

Каждый вечер после возвращения из Лозанны я ходил пешком по улицам Веве. На стенах домов читал мемориальные доски с русскими именами: Чайковский и Достоевский, Лев Толстой, Игорь Стравинский и Владимир Набоков. Перечень знаменитостей других стран занял бы не одну страницу. Среди них Чарли Чаплин, который прожил в Веве четверть века, Виктор Гюго, Вольтер и мн. др. Стоят памятники Чаплину и даже простой водовозной телеге с бочкой. В магазинах впервые увидел переносные цветные телевизоры и массу видеомагнитофонных пленок с записями. Также впервые для себя познакомился с выносными пультами дистанционного управления телевизорами на инфракрасных лучах.

По окончании заседаний конгресса мы провели два дня в Женеве. Небольшой уютный город, трамвай с узкой колеей, по тесным улочкам с грохотом проносятся бритоголовые юноши на мотоциклах. Удалось побывать в музеях истории искусства и часовом, который произвел неизгладимое впечатление. О нем мне уже приходилось писать. Женева – колыбель часового производства Швейцарии. В коллекции более 200 раритетов. Настольные часы 1550 года; первые в мире пружинные часы, изобретенные К. Хукерниусом; исправные и на ходу часы, детали которых целиком изготовлены из дерева в 1700 году – всего не перечислишь. У входа в музей стоят грандиозные водяные часы, фотографию которых я поместил в начале книги.

Вечером с коллегами решили осмотреть самый большой в мире фонтан на Женевском озере (илл. 432). По бетонному молу прошли до устья отверстия, из которого бьет струя воды, и были удивлены тем, что кроме нас никто из местных жителей не проявляет желания в столь знойный день подышать около струи влажным воздухом. И тут же были наказаны за излишнее любопытство. Изменчивый ветер на Лемане повернул падающую струю в другую сторону, и поток воды хлынул на наши головы. С мола нас как ветром сдуло ... Как рассказывали нам местные жители, первое появление фонтана было связано с аварией подводного водопровода. Внешне авария выглядела столь эффектно, что порванную трубу сохранили как источник бьющей струи.

Отделившись от группы, я по собственной инициативе побывал также в Женевском университете. Он расположился в роскошном парке, утопает в зелени. Классическая архитектура здания подчеркивает академическую принадлежность сооружения. Был конец учебного года и студентов я почти не встретил. В вестибюле стоят бюсты великих ученых, все стены в два – три слоя оклеены объявлениями, призывающими студентов записаться на тот или иной курс, диспут или семинар. Осмотрел аудитории. В помещениях, предназначенных только для одной студенческой группы, стоит круглый стол, отдельного места для преподавателя нет, что, как я понял, должно подчеркивать демократичность обстановки и способствовать непринужденности беседы. Заглянул в университетский музей истории естествознания, сделал фотоснимки. В залах музея никого из служителей не было. Никто не спросил меня о цели моего посещения, не обратил внимания на работу фотоаппарата: делай, что хочешь.

После Женевы нам предстоял перелет через Альпы в Италию. Впереди были Рим с его Колизеем, фонтаном Треви и ночным посещением площади Испании, великолепная средневековая Флоренция, дворцы Павии и задымленный Милан. Но эта туристическая поездка по Италии – совсем другая история, частично я о ней рассказывал ранее.

ТАМ, ГДЕ ТЕЧЕТ МИССИСИПИ (субъективные заметки о системе высшего образования в США)

В октябре 1994 года группа профессоров Тюменского нефтегазового университета находилась в служебной командировке в двух южных штатах США: Техасе и Луизиане. Цель поездки предусматривала ознакомление с работой промышленных фирм и университетов.

Путь в США оказался непростым: пересадки и ночевки в Москве и Амстердаме, десятичасовой перелет через Атлантический океан на самолете-гиганте – двухэтажном «Боинге-747» над Британией, Ирландией, Исландией, Гренландией и Канадским побережьем, над Великими американскими озерами на юг поперек всей территории Соединенных Штатов до побережья Мексиканского залива.

Общие впечатления. В аэропорту Хьюстона, лежащего на широте Египта, несмотря на октябрь, нас опалила 35-градусная жара (в тени). Спасение от нее мы искали в автомашинах, офисах, гостиницах и производственных помещениях, где всюду стояли и работали многочисленные кондиционеры. Если раньше я представлял себе Америку как страну великолепных дорог, то теперь она осталась в памяти как цивилизация кондиционеров: сначала мерзнешь даже в пиджаке возле струй холодного воздуха, а затем млеешь от удушающего зноя вне помещения или машины.

Первое яркое впечатление от Хьюстонского аэропорта – это женщина-полицейский, мило беседующая с прилетевшими гостями, и ее не менее милейшая внепородистая собачонка, с деловым видом обнюхивающая наши чемоданы на предмет наличия в них наркотических веществ.

Наши рабочие дни, включая субботу и воскресенье, начинались с 6 – 7 часов утра и заканчивались поздними вечерами – обычный режим деятельных американцев. К концу дневной гонки уставали настолько, что, едва коснувшись подушки, мгновенно засыпали с тем, чтобы, как казалось, через секунду снова проснуться и убедиться по часам: уже утро и пора подниматься. От окончательного изнеможения спасало только купание в бассейнах под открытым небом. Благо, они были в каждой гостинице.

Мы посетили транспортную и машиностроительную фирмы (г. Хьюстон, штат Техас); станции по распределению газа и его подземному хранению (г. Батон-Руж, штат Луизиана, илл. 433, 434); исследовательский центр по бурению скважин и центр управления космическими полетами им. Джонсона; музей естественной истории (г. Хьюстон) и два университета: Хьюстонский и Луизианский (г. Батон-Руж). На станции подземного хранения газа, расположенной на песочной насыпи среди знаменитых Луизианских болот, нас поразила близость огороженной проволокой рабочей площадки к кишащими в болоте крокодилами. Некоторые из них выползали на берег с далеко недружественными намерениями. В эти моменты мы прекращали съемку видеокамерами и бросались наутек. Подобных экзотических эпизодов было немало. К сожалению, не располагая возможностью публикации впечатлений обо всем увиденном, оставившем в памяти незабываемый след, в предлагаемом материале будет рассказано лишь об университетах и кратко коснемся общих впечатлений. Материалы о производственных организациях и научно-исследовательских учреждениях здесь опущены.

Хьюстон, основная цель нашего путешествия, сравнительно молодой город, основанный в середине XIX столетия. Еще 5 – 6 десятилетий назад он представлял собой захолустное поселение с преобладанием фермерских построек. Толчок к интенсивному развитию Хьюстону, как и Тюмени, дала добыча нефти. Она началась почти в те же сроки, что и в Западной Сибири. Это дает повод сравнить два города. Увы! – не в пользу нашего. Бесчисленные скоростные дороги, построенные на разных уровнях и лишенные опасных перекрестков, благоустроенные дома и улицы, утопающие в зелени, небольшие, не более двух этажей, уютные гостиницы с бассейнами, в которых строго соблюдается суточный цикл обновления воды, и мн. др. – все это выгодно отличает американские города, большие и маленькие. В Хьюстоне, на удивление, мало небоскребов, да и то только в административном центре города, где размещаются управленческие конторы, офисы, мэрия и банки. Во всем остальном Хьюстон – город одно и двухэтажных строений, раскинувшихся на значительной площади. «Одноэтажная» Америка В.Маяковского и М. Кольцова жива и процветает по сей день.

Нашу делегацию принимал Центр международного образования «Интерперсонал», возглавляемый президентом Антони Фанале, или просто Тони: приятным, контактным, инициативным, лишенным всяких «президентских» амбиций руководителем. Все дни и часы он проводил вместе с нами, в том числе и в длительных, по несколько дней, поездках в соседний штат на расстояние в полтысячи километров. Никогда не смогу забыть песни Тони в часы вечернего отдыха, полные душевной боли и чистоты, о трудной и забитой жизни одинокого фермера XIX столетия, озабоченного пропитанием многочисленной семьи. А как он отплясывал твист! «Самое лучшее вас ждет впереди!» – этот девиз мы привычно слышали из уст босса каждое утро при встрече.

Американцы с гордостью говорят о том, что их страна единственная, где любого, вплоть до президента государства, можно называть просто по имени: никто не обидится на общепринятое обращение. Мне не раз приходилось наблюдать взаимоотношения Тони со своими помощниками. Они откровенно товарищеские, взаимоуважительные, но вполне строгие настолько, чтобы не скатиться на фамильярные. За рулем Тони всегда только сам, работает по 18 часов в сутки, не помнит, когда был последний раз в отпуске. В России бывал не однажды, в том числе и в Тюмени.

За день до отъезда в Россию я серьезно подвернул ногу в центре Хьюстона под небоскребами (оказывается, системы канализационных люков в США и России существенно разнятся: лично проверил...). Хорошо еще, что неподалеку из-под земли била струя холодной воды из уютного фонтанчика. В нее я опустил распухшую ногу. Надо было видеть заботу Антони – президента фирмы! В гостинице он раздобыл на кухне ресторана лед, поместил его в полиэтиленовый мешок, плотно обвязал им мою ногу и куда-то уехал на машине за специальной тугой повязкой. Уже к вечеру в этой повязке я мог самостоятельно ковылять на ужин.

Профессора университетов. В первый же рабочий день мы прослушали доклад профессора Хьюстонского университета доктора И.С. Уилкинсона «О системах управления по-западному» («главная цель любой организации – получение дохода», «от высшего руководства не требуется тех профессиональных знаний, что от среднего звена», «умение общаться с людьми – основа руководящей деятельности», «семейственность – нормальное явление в бизнесе» и т. п.)

Всю свою многолетнюю производственную деятельность я вспоминаю как непрерывные попытки, часто безуспешные, перенести решение текущих проблем на себя. Когда это удавалось, мой непосредственный начальник, естественно, все более и более перемещался в тень. Большинству руководителей проявленная инициатива не очень нравилась, но обеспечивала мне достаточно энергичное продвижение в инженерной карьере. И вдруг с удивлением узнаю от профессора, что в США, особенно в частных фирмах, ведут решительную борьбу с такими выскочками, как я. Бесспорен ли такой стиль руководства? А может, лучше иметь сбалансированные требования к подчиненным? Вопросы не праздные, если учесть, что в их основе противостояние двух стилей: американского и японского.

После доклада последовало подробнейшее знакомство с Хьюстонским университетом. Как в промышленных фирмах, так и в университетах первое, на что обращаешь внимание при их посещении, это высокая культура производства, насыщенность учебных лабораторий новейшей измерительной аппаратурой того же класса, что и на фирмах, необыкновенная возможность получения любой оперативной информации из любого района США и других стран. Мы посетили центр низкотемпературной сверхпроводимости, лаборатории по изучению ионных пучков и сверхсильных магнитов, инженерный институт-колледж.

В лаборатории сверхсильных магнитов нам продемонстрировали эффектный опыт. Один из сотрудников взял в руки алюминиевую трубку около дюйма в диаметре и длиной в метр. Удерживая трубку вертикально, он опустил в нее металлический шарик. Тот с грохотом и почти мгновенно проскочил сквозь трубку. Затем в трубку был брошен такого же размера и формы сверхсильный постоянный магнит из особого сплава. Время его падения в трубе оказалось больше на порядок, что-то около трех секунд. Это объяснятся тем, что магнитное поле взаимодействовало с короткозамкнутым витком (трубкой) – проводником. Возникающий при движении магнита электроток оказывал тормозящее воздействие на падающую массу. По сути дела, простейший опыт демонстрировал принцип действия двигателя асинхронного типа. Только в отличие от него короткозамкнутый виток в опыте был неподвижным (ситуация «наоборот», распространенная в технике).

По возвращении в Тюмень мы в Музее истории науки и техники попытались воспроизвести этот опыт. Но в отличие от американцев, трубку сделали стационарной, оснастили ее фотодатчиками, электронным счетчиком времени. Отсчет последнего стал точным и наглядным. Если к нам когда-нибудь приедут в музей посланцы Хьюстонского университета, то им у нас (редкий случай в российской практике!) будет чему поучиться и позавидовать (илл. 435).

Поздно вечером после посещения университета, уже в сумерках, мы оказались в гостях на улице у представителей студенческого братства.

Четырежды на своем пути из одного города в другой мы пересекали по внушительному, но внешне громоздкому мосту самую знаменитую реку Америки Миссисипи, знакомую каждому россиянину с детских лет по замечательным книгам Марка Твена и его описаниям необыкновенных приключений Тома Сойера и Гекльберри Финна. Реку можно сравнить с нашим Иртышом в районе Тобольска. Разве что новый мост через Иртыш выглядит у нас много изящнее...

В поездке по штату Луизиана нас постоянно сопровождал представитель губернатора из департамента естественных ресурсов Мариано Хиноеза. Взаимная симпатия, обусловленная, вероятно, общим увлечением – филателией, способствовала содержательным беседам. Было приятно заметить, что руководство департамента весьма гордится своим университетом и для его процветания готово на многое. Завидная черта администратора, надо полагать, обремененного и другими, кроме университета, проблемами штата и его столицы города Батон-Руж. Для последнего, не богатого на небоскребы, университетский городок – самая примечательная часть города (илл. 436).

Американские университеты – это комплексные учебные и научно-исследовательские заведения, где обучаются по самым различным специальностям, от сельскохозяйственной до космической технологии, в том числе и по нефтегазовой. Разделение специальностей происходит на уровне деканатов или институтов, входящих в состав университета. Не редкость, например, увидеть учебные сельскохозяйственные плантации рядом с нефтяным полигоном. Преподаватели работают по 9–10-месячным контрактам, отпускное время не оплачивается. Профессорская оплата варьирует в пределах 30–150 тысяч долларов в год. Последняя цифра имеет отношение к наиболее признанным и заслуженным членам университетской команды, академикам и лауреатам престижных премий.

Как и в России, профессора – не самая богатая прослойка американского общества. Преподаватели ищут работу на стороне, молодежь уходит из вузов, не считая преподавательскую деятельность достаточной для поддержания стандартного уровня жизни. Любопытны критерии оценки работы преподавателя, необходимые для принятия руководством университета решения о возобновлении контракта: умение учить; способность общаться с людьми, в том числе – вне университета; искусство привлекать дополнительные средства в бюджет вуза; наличие публикаций, причем не обязательно научных, больше ценятся учебники и методические работы; призвание к неоплачиваемой, или как принято у нас говорить – к общественной работе.

Все учебные пособия (видеопленки, учебники, программы, лабораторные работы и пр.) считаются интеллектуальной собственностью преподавателя. Их копирование без разрешения автора не разрешается (дополнительный источник оплаты труда).

Учебная нагрузка преподавателей невелика, в среднем 4 – 7 часов в неделю (у профессоров 2 – 3 часа). Но и при таких незначительных учебных поручениях руководство университетов буквально держится руками за преподавателей, зная об отсутствии адекватной замены. Только инженеры в возрасте после 45 лет работу в вузе считают достаточно престижной, как своеобразный и надежный тыл при достижении пенсионного возраста.

Приятное впечатление оставляет трогательная забота о сохранении преемственности: подборки портретов предшественников, будь то на кафедре, в деканате или ректорате. На всех официальных встречах и приемах обязательный кофе, кока-кола, освежительные и тонизирующие таблетки. В Луизианском университете меня поразил клуб преподавателей, в котором они могут отдохнуть между лекциями или после них. Пальмы, цветы, зелень, кафе, столы с лакомствами и закусками, в том числе – и с вином. Великолепны архитектура здания и его интерьер, специально спроектированные, а не приспособленные под клуб.

Немного о студентах. Они независимы от администрации. По моим наблюдениям, студенты раскованы в обращении как с гостями, так и преподавателями. Неслучайно конгресс Соединенных Штатов принял закон, запрещающий обращение администрации по любому поводу к родителям студента, если не будет на то его согласия: права человека распространяются и на студенчество.

На лекции одного профессора в Луизианском университете, куда нас пригласили, юноши сидели в спортивных фуражках, но вели себя дисциплинированно, однако их единственная забота сводилась к подчеркиванию тех мест отпечатанного курса лекций, на которые указывал преподаватель: все лекции заранее отпечатаны и переданы (вероятнее всего – проданы) каждому слушателю.

Аудитории оснащены экранами, возможна проекция с монитора компьютера. Мелом давно не пользуются (в редких случаях – специальный мел, не пачкающий руки), вместо него и доски – широкий фломастер и перекладные белые пластмассовые листы (большого формата) одноразового пользования. В лабораториях для практических занятий те же приборы, что и у нас, но совсем другого класса по качеству, возможностях и даже по способу передвижения по аудитории (тележки, лебедки).

В любой аудитории стоит мощный кондиционер, сиденья расположены амфитеатром, на полу повсюду – неизменные коврики из синтетики, даже в туалетах. Кстати, чистота туалетов поражает, какими чудесными приемами она достигается? Может, только уровнем воспитания молодежи?

В университетских городках (илл. 437) своя весьма развитая система обслуживания: магазины, почта, кафе, рестораны, клубы встреч, санитарно-гигиеническая служба. Работают здесь сами студенты – продавцы, снабженцы, администраторы, охранники, контролеры посторонних автомашин и мн. др. Работа, конечно, оплачиваемая.

Студенческий городок, как правило, город-сад, утопающий в зелени. Чистые, светлые корпуса зданий с ограниченным количеством этажей, крытые сады с фонтанами, гостиницы, в том числе – для иностранных учащихся, стажеров и приглашенных гостей, залы для приемов и конференций. Почти все студенты пользуются машинами. Их так много, что для их припарковывания выделена особая и огромная площадь.

Как и в любой стране, выпускники вузов гордятся своим университетом, хотя и четко подразделяют их на престижные и второстепенные. По нефтяному делу, например, наиболее известным считается Калифорнийский университет.

Что нам не понравилось. Не следует думать, что все то хорошее, что мы видели, полностью заслонило нам недостатки университетского образования в США. Меня неприятно поразил возраст преподавателей в инженерном, а точнее – в нефтяном колледже Хьюстонского университета на выпускающей кафедре: заведующему 73 года, другим преподавателям за 55 – 65 лет. Еще более поразила вступительная фраза заведующего, считающего своим главным достижением массовое привлечение к учебному процессу по совместительству преподавателей с производства. Вообще, в профессиональной подготовке будущих инженеров основное внимание уделяется практическим навыкам, поскольку выпускник университета, если ему удастся устроиться на работу в одну из фирм, обязан с первого дня работать и знать практику так же, как и его коллега, скажем, с 10-летним стажем. Платить за работу незнайке наниматель не станет.

Такой подход к молодому специалисту заставляет и преподавателей, и студентов главное внимание в процессе учебы обращать на работу с приборами, тренажерами, машинами, на стандартную технологию. Соответственно, строится и оснащение лабораторных помещений для практических занятий. Получение фундаментальных знаний отходит на второй план. В этом учебный процесс в значительной мере уступает нашей системе образования.

Для меня, наконец-то, оказалось разгаданным недоумение, которое я когда-то, еще в 1950-х годах, испытывал, знакомясь с университетскими учебниками из Техаса по нефтяному делу в переводе с английского на русский язык. Все они отличались невысоким научным уровнем изложения, эмпиризмом и более всего соответствовали программам наших нефтяных техникумов.

Но и это еще не все. В университетах нет такой дифференциации будущих профессий, как в России. Например, в Луизианском университете выпускник по нефтяному делу получает равноценные знания по геологии, разработке месторождений, бурению скважин и транспорту нефти и газа. Другими словами, становится специалистом-универсалом, поскольку после окончания университета он не знает место своей будущей работы и должен быть готов к исполнению возможных обязанностей либо геолога, либо разработчика, либо буровика. По сути дела, программа обучения диктуется неопределенными законами рынка труда.

В наших нефтяных вузах по каждой из перечисленных специальностей инженеры готовятся отдельно. Поскольку время обучения, как и у нас, не превышает 4 – 5 лет, то отсюда следует, что по объему и глубине знаний по каждой из этих отраслей выпускник американского вуза значительно уступает нашему.

Из беседы со студентами выяснилось, что отношение коренных студентов-американцев к учебе весьма сдержанное, несмотря на жесткую систему платного обучения. В перечне стандартных увлечений и занятий учебные заботы оказались на последнем месте после девушек (юношей), автомашин, стремления подработать и путешествий. Они откровенно недолюбливают тех, кто добросовестно учится из других стран. Серьезным отношением к учебе отличаются дети русских эмигрантов.

Читатель может спросить: в чем тогда секрет научно-технических достижений Америки, если студенчество страны, ее будущность, столь инертно в учебе? Такой вопрос я постоянно задавал себе, находясь в Штатах. И, кажется, нашел на него ответ.

Во многих, если не в большинстве, научно-исследовательских лабораториях университетов руководителями научных направлений выступают выходцы из Японии, Южной Азии, даже Африки. Они все более вытесняют чистокровных американцев из научно-исследовательской элиты. Америка живет и, надо признать, умеет жить за счет пришлых умов. Неслучайно правительства всех стран, включая высокоразвитые, волнует проблема «утечки мозгов» в Штаты.

Не обладая в достаточной мере фундаментальными знаниями, будущие инженеры в США имеют надежную подготовку по информатике, благодаря чему получение любой информации с помощью современной компьютерно-космической техники в стране давно перестало быть проблемой. Инженеры имеют уникальную возможность переучиваться и насыщать свои знания новейшими данными и технологиями. Наши выпускники такого преимущества часто лишены, особенно если они работают вдалеке от культурно-информационных центров, что весьма характерно для нефтяной промышленности России.

Наконец, нельзя сбрасывать со счета уникальную способность инженерного корпуса США, традиционно воспитанного в атмосфере жесточайшей конкуренции, настойчиво доводить любую интересную разработку не только до рыночной кондиции, но и до уровня, превышающего мировой. Мы не раз слышали горделивые отзывы инженеров об американском оборудовании: «Такого вы больше нигде не увидите!».

В заключение хотелось бы сказать, что главные проблемы американских университетов, как и у нас, связаны с недостаточным финансированием учебного процесса федеральными властями. Приходится искать деньги у спонсоров, вести договорные исследования с фирмами, зарабатывать средства самыми неожиданными способами. Так, один из наиболее благополучных в финансовом отношении университетов США Луизианский занимает площадь, считающейся нефтеносной. Благодаря счастливому стечению обстоятельств университет имеет солидные отчисления от нефтяных компаний, скважины и вышки которых обступили студенческий городок со всех сторон.

По окончании учебы всем профессорам тюменской делегации были вручены дипломы-сертификаты, свидетельствующие о прохождении стажировки в Соединенных Штатах.

Некоторые важные выводы. В России и у нас в Тюмени необходимо принять все меры для сохранения существующей системы высшего образования в стране, критически перенимать опыт США, не скатываясь до подражательного уровня и сомнительных новаций.

Поскольку даже в США наблюдается дефицит преподавательских кадров, нам следует с учетом сложившейся демографической ситуации в России весьма бережно относиться к работающим преподавателям и профессорам, особенно к тем, кто имеет большой преподавательский опыт и является держателем вузовских традиций

НОСТАЛЬГИЯ ПО «НЕФТЯНОЙ МЕККЕ»

Под нефтяной Меккой в России еще с XIX столетия имелся ввиду Баку с его нефтеносными площадями. Все, что считалось передовым в нефтяном деле, начиналось там, а затем проверенный опыт распространялся в другие нефтедобывающие районы (Грозный, Челекен, Кубань и т. д.). Разве что в Закарпатье сказывалось влияние западноевропейских начинаний (илл. 438).

Мне со студенческих лет многократно приходилось бывать в этом городе. Помню свой первый приезд на студенческую практику в начале лета 1950 года. Старый, видавший виды бакинский вокзал со следами роскошной архитектуры, шумная привокзальная площадь, торговцы в киосках, не признающие таких элементарных для нас, русских, основ взаимоотношений с покупателем, как сдача с твоих денег... С криками «газэта «Вишка», бэз очэрэд, бэз книшка!» шустро мелькают в толпе ребятишки – продавцы местной газеты «Вышка».

Город подарил мне несколько памятных встреч с людьми, дружественными отношениями с которыми дорожу до сих пор (илл. 439). Интерес к самобытному городу стимулировал мои поиски по истории нефтяного дела, истории нефтяного Баку. Именно тогда стала пополняться моя коллекция почтовых открыток с видами нефтепромыслов, изданных в конце XIX – начале XX веков, и бумажных денег с изображением буровых вышек (см. илл. 440 – 443).

Трудно удержаться и не показать некоторые из них, наиболее характерные (илл. 444, илл. 445 – 448, стр. 250-251). А в целом таких открыток и бон у меня не одна сотня.

Приходилось бывать в Баку и после окончания института, а в 1964–1986 годах – почти ежегодно. Как правило, через приглашение руководства Азербайджанского института нефти и химии им. Азизбекова. С тех пор многое изменилось, по-новому звучит название вуза, Азербайджан отделился от России. Но если говорить честно, название Азербайджанского института нефти и химии им. Азизбекова настолько прочно, если не навсегда, отложилось в моей памяти, что переступить порог, за которым звучит его новое имя, не хватает должной решимости. Впрочем, и наш Тюменский индустриальный институт (ТИИ) звучит по-новому и, как ни стараюсь привыкнуть, то тут, то там при подготовке письменных сообщений невольно совершаю ошибку с новым названием, особенно в его сокращенной записи.

Отсчет истории ТИИ ведется с декабря 1963 года (илл. 449). Именно тогда центральные газеты опубликовали постановление Правительства о начале развития нефтяной промышленности в Западной Сибири и Тюменской области. В документе прозвучали слова о необходимости создания в областном центре учебного института по подготовке инженеров нефтяного профиля. Как показали подсчеты Гипровуза, существующие в стране учебные нефтяные институты не обеспечивали подготовку для Сибири достаточного количества специалистов. Так решилась судьба индустриального института, по сути дела – первого за Уралом нефтяного вуза.

Ректором ТИИ был назначен доцент Уральского политехнического института из Свердловска, ныне – Екатеринбурга, А.Н. Косухин (1925–1988): человек необыкновенной судьбы и еще более необыкновенного напористого характера (илл. 450). В первых числах января 1964 года он разыскал меня, тогда доцента Свердловского горного института по кафедре техники разведки месторождений полезных ископаемых, в те годы – единственного специалиста в городе по бурению нефтяных скважин и разработке месторождений нефти и газа, и пригласил на работу в Тюмень. В Музее истории науки и техники Зауралья нашего университета хранится уникальная фотография, снятая местным фотографом в апреле или мае 1964 года, где присутствуют ректор института, первый проректор по АХЧ С.И. Соловьев и я, декан нефтегазопромыслового факультета. Разумеется, уникальность фотографии объясняется не моим присутствием, а тем обстоятельством, что кроме этой троицы в институте больше никого не было, включая студентов.

В весенне-летние месяцы 1964 года, накануне начала занятий, А.Н. Косухин постоянно направлял меня, единственного декана-нефтяника (илл. 451), в командировочные поездки по городам и высшим учебным заведениям Сибири, Урала, Москвы, Северного Кавказа, Поволжья в поисках преподавательских кадров, методических и учебных пособий, за приборами и установками, мебелью и строительными материалами. «Работай, декан, трудись, терпи – это твои заботы и хлопоты по созданию первого в Сибири нефтяного факультета, оправдывай почетное звание основателя высшего нефтяного технического образования за Уралом», – не раз говорил мне Анатолий Николаевич, когда появлялась необходимость подбодрить своего помощника, едва стоящего на ногах от усталости.

В одной из таких поездок в конце лета 1964 года я оказался в Баку в качестве представителя Тюмени. Первым делом стало посещение кафедры бурения скважин Азнефтехима. Никогда не смогу забыть радушие, с которым принимал меня профессор П.П. Гулизаде. Он показал лаборатории, представил сотрудников исследовательской части кафедры, работающих над проблемами искривления скважин, с гордостью продемонстрировал кафедральный мини-музей. Среди уникальных экспонатов в музее хранился экземпляр первого капелюшниковского[5] одноступенчатого турбобура 1920-х годов, от которого предшественники Паши Пириевича не раз пытались избавиться как от ненужного хлама. Профессор подарил гостю на память свою книгу по направленному бурению скважин.

Вскоре я оказался обладателем исчерпывающей информации по методике преподавания спецкурсов, стопы описаний лабораторных работ, образцов курсовых и дипломных проектов, сборников научных трудов института и кафедры. Там же в гостях у П.П. Гулизаде я познакомился с милейшим секретарем редакции журнала «Нефть и газ. Известия вузов», незабвенным Михаилом Семеновичем Гольдом. Может, потому, что он считал себя сибиряком и посещал Тюмень, у нас сложились с ним необычайно дружественные и одновременно тесные деловые отношения.

В июне 1964 года, когда мы в Тюмени еще только могли мечтать о начале студенческих занятий в предстоящую осень, М.С. Гольд писал ректору А.Н. Косухину: «Уважаемый Анатолий Николаевич! Б. А. Богачев, будучи в Баку, сообщил мне о первых шагах Вашего вуза. Мы готовы дать фото института, а также заметку об открытии института в виде беседы с Вами, увязанной с проблемами тюменской нефти. Конечно, нас интересуют все нефтяные специальности вуза. Кто из бакинцев у Вас будет преподавать? Я был в Тюмени в 1929 году. Представляю, как раздвинулся этот город сейчас. Наверное, ничего похожего на прежнее захолустье? Сам факт создания индустриального института говорит о многом. С уважением, ответственный секретарь редакции журнала, М.С. Гольд».

Хорошо понимая необходимость рекламы нового нефтяного вуза, секретарь постоянно требовал от меня для журнала новости студенческой, научной и административной жизни, тут же в ближайшем номере их публиковал. Более того, в ущерб сотрудникам других нефтяных вузов, установил льготную очередность публикаций наших научных статей, что в значительной мере ускоряло процесс защит кандидатских диссертаций аспирантами ТИИ. М.С. Гольд смело и настойчиво вовлекал наших сотрудников в процесс рецензирования статей для журнала, которые приходили в Баку со всех концов страны. Жесткие сроки рецензирования, качество отзывов, сочетание требовательности к автору статьи и одновременно доброжелательное отношение к нему – все это было подконтрольно неутомимому редактору.

Помню, два года спустя я привез в Баку на ознакомительную практику группу студентов. Главное внимание было уделено технологии сверхглубокого бурения на знаменитой Шаховой Косе. К необычайному моему удивлению и радости студентов, газета «Вышка» опубликовала статью о прохождении в Баку практики первых студентов-сибиряков в тоне весьма неординарного события. Как оказалось, инициатива публикации принадлежала все тому же М.С. Гольду, напечатавшему статью под псевдонимом «М. Семенов». Несколько позже материал был повторен в популярном журнале «Нефтяник».

Много лет прошло с тех пор, заметка стала документом истории, может быть, поэтому я решил дословно привести здесь ее текст.

«Студенты приехали на практику. Баку – сокровищница технического опыта. Сюда приезжают заимствовать передовое и полезное со всех концов страны. Недавно на промыслы НПУ им. Серебровского (остров Песчаный) на ознакомительную практику впервые приехали студенты Тюменского индустриального института. Инженеры НПУ вместе с тюменцами совершили экскурсии на Шахову Косу, на скважину №100. Здесь начальник буровой инженер Октай Ибрагимов и Герой Социалистического Труда буровой мастер Ага Дадаш Кербалай оглы подробно рассказали, как идет штурм глубины. Проектный забой скважины – 7 км. Здесь впервые в стране была спущена колонна обсадных труб длиной 3300 м. и весом 225 т. На Шаховой Косе проходит промышленное испытание комплекса нового оборудования для бурения сверхглубоких скважин. Молодые тюменцы посетили также промыслы НПУ «Орджоникидзенефть». Они проявили большой интерес к диспетчеризации добычи нефти, осмотрели цех по ремонту глубинных насосов, ознакомились с электропогружными, их разновидностями.

Другая группа прошла производственную практику на рабочих местах в «Азизбековнефти». Руководители практик от производства остались довольны студентами с дальнего Приобья. Девушки-сибирячки, несмотря на жаркую погоду, отлично справлялись с обязанностями операторов и замерщиц, а юноши хорошо зарекомендовали себя в цехе подземного ремонта скважин. Доцент Тюменского индустриального института В.Е. Копылов, руководитель практики, рассказывает: «Некоторым будущим инженерам-буровикам придется работать на расстоянии 500 – 600 км и более от основных баз. Но ни тайга, ни тундра их не пугают. Сибиряки – народ сильный и напористый. Девушки будут назначены в конторы бурения, в лаборатории». Интересно отметить, что среди студентов много представителей народов Дальнего Севера». («Вышка», № 175, 1966).

В моем архиве хранится целая папка переписки с М.С. Гольдом. Одно из его последних писем, интересное для читателей, я решил процитировать с некоторыми сокращениями. Пусть эти материалы напоминают нам, сотрудникам нефтяных вузов, о замечательном человеке, великом труженике, заботливом хозяине журнала, много сделавшем для нефтяной науки страны и для сближения вузов республик, когда-то объединенных единым государством.

«Уважаемый Виктор Ефимович! С большим интересом прочел Ваше письмо. Я все еще дома. Нахожусь под замком ввиду послеинфарктного состояния. Вчера у меня были наши молодые сотрудницы и показывали Вашу статью. Пометил ее в производство. Наш литературный редактор выходит на работу в первых числах сентября и сразу же начнет готовить ее к набору. У нас портфель крайне перегружен, тем не менее, учитывая новое дело – создание в Тюмени нефтяного вуза, мы приложим силы для продвижения сибирских материалов. Обещаю Вам точно!... Кстати, в № 6 «Н. и Г.» есть заметка о Вашем вузе и о сибирской нефти. В №7 прочтете много интересного материала. Помимо исследовательских статей, есть раздел «Из прошлого». Там публикуется и моя статья о Воскобойникове... Когда встретитесь с Борисом Алексеевичем Богачевым, он Вам все расскажет подробно. Мы с ним виделись в Баку. В силу болезни я не мог выходить на работу, и он сам пришел ко мне на квартиру. Я все еще дома, хотя сердце мое нормализовалось, но ноги плохо слушаются... Желаю Вам полного благополучия и здоровья, больших успехов в новом деле. Я, например, всегда с энтузиазмом начинал все новое. Было бы интересно посмотреть, хотя б одним глазом, на новую Тюмень. В двадцатых годах этот город был сугубо провинциальным, заштатным городишком. Но нефть все может победить. Привет тов. А.Н. Косухину, с уважением, М С. Гольд».

На протяжении первых двух – трех лет после образования индустриального института установились добрые товарищеские отношения между ректорами двух вузов, деканами и заведующими кафедрами. Неслучайно на торжественном открытии ТИИ делегация Азнефтехима, возглавляемая ректором профессором И.А. Ибрагимовым, была самой многочисленной. Дружба двух родственных вузов переживала свой пик. Около полутора десятилетия мне довелось входить в состав редколлегии бакинских журналов «Нефть и газ», а также «Нефтяная техническая кибернетика». В свою очередь, на правах члена редакции тюменского журнала «Проблемы нефти и газа Тюмени» я способствовал публикации работ бакинских авторов. На всю оставшуюся жизнь сохраню в моей благодарной памяти подготовку к защите своей докторской диссертации при активной помощи научного консультанта профессора З.Г. Керимова и саму защиту в Азнефтехиме в 1970 году. Доброжелательность, уважительное отношение к представителю молодого сибирского вуза, волнение за исход голосования не только моих коллег по профессии, но и их жен, болевших за меня в актовом зале, где проходила процедура защиты, цветы и искренние поздравления.

Разве такое забывается?

Из Баку на работу в индустриальный институт приехало немало специалистов. Они возглавили некоторые кафедры, внесли строгую струю академичности в содержание исследований и публикаций по сибирской нефтяной тематике, столь характерную для бакинской научной школы. Особо следует здесь отметить профессора Б.А. Богачева, выпускника Азнефтехима, участника Великой Отечественной войны, бывшего заведующего кафедрой «Разработка нефтяных и газовых месторождений» ТИИ. В июле текущего года ему, кстати, исполнилось 82 года. Он по-прежнему деятелен, бодр, консультирует дипломников и аспирантов.

Профессора Азнефтехима многократно выезжали в Тюмень как оппоненты кандидатских и докторских диссертаций. Характерная черта сотрудничества двух вузов: неизменное взаимное приглашение ученых на конференции по науке и методике преподавания продолжалась многие годы. Необычайно плодотворно проходили в Баку и Тюмени ежегодные заседания совета ректоров всех нефтяных вузов СССР под председательством проф.

В.Н. Виноградова и научно-методического совета по высшему нефтяному, газовому и нефтехимическому образованию (председатель проф. И.А. Ибрагимов, илл. 452, стр. 253). Храню надежду, что те добрые традиции, счастливо зародившиеся в 60-х годах ушедшего века, умножатся, несмотря на то, что Азербайджан в наше время – государство самостоятельное, отделенное от России границей и таможней.