Окрыленные

Глава 4

На следующий день…

После вчерашнего тридцатиминутного разговора с Морган она призналась мне, что я на самом деле была под номером два в ее списке. Неудивительно, что Генри Александр был под номером один. Она хихикала над смешными историями, которые я ей рассказывала, и это тронуло меня так глубоко, что я скорбела весь день о том моменте, когда этот мир потеряет такую милую душу. В порыве чувства вины, что я ничем не могла помочь, мне удалось заставить Генри подписать практически все вещи, которые у него были. Я не должна была лично их доставлять, и мне точно не нужно было специально ехать туда почти в полночь после концерта. Сомневаюсь, что она еще не спала. Но чем раньше я оставила бы эти вещи у медсестер, тем быстрее почувствовала бы себя лучше.

Надеюсь.

На втором моем масштабном концерте в Сан-Франциско я старалась даже больше, чем обычно. Устала от выступлений, шедших друг за другом, не говоря уже о том, что у меня было еще одно выступление следующим вечером. Но я оказалась совершенно не в состоянии закрыть концерт. Мой разум работал, вспомнив те вещи, которые я могла-должна была сделать. Сон на мягкой кровати никогда не помогал. Не мне. Я понимала, что зарывала себя в землю. Просто не знала, как остановиться. И, в конечном счете, все закончилось тем, что я лежала на кровати в детском госпитале перед постом медсестер и уставилась в потолок.

После того, как сняли кислородную маску с лица, я выбежала через боковую дверь, где припарковался Девон. Грудь сдавило, мой голос был всем для меня, но он иссяк. Ночной воздух был холодным, но мои легкие обожгло совсем по другой причине.

— Ливи, погоди! — закричал Генри, попытавшись догнать меня.

— Тебе не стоило приходить, — пискнула я, вытерев непрекращающийся поток слез рукавом своего свитера.

— Нет, стоило. И Девон был прав, что позвонил мне. Так что не смей вываливать на него всякое дерьмо, — он обнял мои плечи и притянул к своей груди.

— Я… — мой голос затих на секунду, прежде чем я закончила мысль. — Я в порядке.

Ничего в моей жизни не в порядке.

— Ты должна перестать приходить сюда, — прошептал он, потерев руками вверх и вниз по моей спине.

— Я должна была принести ей эти вещи, — я запнулась в отчаянной попытке удержать свои эмоции под контролем, но с треском провалилась.

Тяжело выдохнув, он поцеловал меня в макушку.

— Ты должна прекратить это. Все это. Ты не мать Тереза, Лив. И не можешь отвечать за весь мир.

Мои руки дрожали, и он наклонился, поместив их между нами.

— Особенно, когда это трогает тебя до такой степени.

— Я в порядке, — уверяла я его в огромной лжи.

Подавшись назад, он наклонил мою голову и посмотрел в глаза.

— Ты упала в обморок посреди больницы. Мне плевать, что ты говоришь — ты не в порядке.

— Я… Я сильная, — выдавила улыбку, но мой подбородок предательски задрожал. Я быстро уткнулась ему в грудь. Если я плакала, не было никакого способа сдержать видимость того, что все было хорошо. Не с Генри.

Я с трудом сглотнула.

Я могла подделать улыбку.

Я была хороша в этом.

Чертов профессионал.

Никаких слез.

Уйдя прочь, убрала все эмоции со своего лица. Я действительно должна была стать актрисой.

По выражению лица Генри стало понятно, что он не согласен со мной.

— Ты когда в последний раз ела? — спросил он, прищурившись, и положил руки на свои бедра.

Еда?

Маленькая девочка собиралась проиграть битву за свою жизнь, а он хотел поговорить о еде?

— Кого, черт возьми, это волнует. Она умирает! — завопила я.

Он схватил меня за плечи и встряхнул.

— Меня это волнует! Иисус Христос, Ливи. Половину мира, бл*дь, волнует. Похоже, ты единственная, кто не волнуется о себе.

Если бы он только знал, насколько верным было данное утверждение.

Но я не собиралась говорить ему об этом.

Наше внимание привлек голос Девона, когда он припарковал свой черный внедорожник.

— Все хорошо?

— Мне нужна помощь, чтобы затащить ее в машину! — ответил ему Генри.

— Что? — я сразу отошла, чтобы быть вне зоны его досягаемости. — Нет! Я должна вернуться внутрь.

Мой взгляд тревожно пробежал между Генри и Девоном, когда они оба подошли.

— Я сказала медсестре, что сфотографируюсь для ее племянницы.

— Тогда Стюарт отправит ей по электронной почте, потому что я везу тебя домой, откуда ты не уйдешь до завтрашнего концерта.

— Ты не мой отец, Генри. И не можешь принимать решения за меня, — резко ответила я.

— Ну, пока ты не начнешь заботиться о себе, очевидно, это должен делать кто-то другой. Еда и сон — это вовсе необязательно.

Он потащил меня к машине, пока Девон смущенно смотрел.

— Ты же знаешь, что это я подписываю чеки, не так ли? — я выплюнула слова в адрес Девона, попытавшись выбраться из рук Генри. — Мне. Нужно. Идти.

Генри испустил рычание и ослабил свою хватку на моем локте. Я сделала шаг в сторону, но затем потеряла почву под ногами.

— Не в этот раз, — скрипнул Генри, перебросив меня через плечо. — Я позволял тебе делать эту туфту последние три года. С меня хватит, Ливи. И с тебя тоже. Если ты помогаешь людям, то это не значит, что должна вредить себе.

— Убери от меня свои руки! — закричала я, но он двинулся к джипу и совсем не изящно усадил меня на заднее черное кожаное сиденье.

Как только я начала карабкаться по направлению к другой двери, яркие вспышки осветили салон внедорожника.

— Дерьмо, — выдохнула я, когда Девон быстро подбежал к двери водителя.

— Назад, — приказал он, когда начали щелкать многочисленные вспышки. — Назад, я сказал!

Генри застонал, прежде чем поправил рубашку, наклеил на лицо улыбку и сел рядом со мной.

— Ты закончила? — спросил он, закинув руки на спинку сиденья.

Я отрицательно покачала головой.

— Ну, значит делай вид. И опусти голову вниз. Твой макияж выглядит дерьмово.

Опустив руки мне на плечи, он повернул меня в свою сторону.

И также, как и много раз до этого, я спрятала свои эмоции у него на груди, когда наш автомобиль тронулся.

— Позвольте мне отнести ее, — голос Девона пробудил меня ото сна.

— Я сам, — ответил Генри. — Ш-ш-ш-ш, — прошептал он в мои волосы, когда я зашевелилась.

— Закрой дверь, когда будешь уходить, — сказал он Девону и начал подниматься по лестнице со мной на руках.

— Я буду чувствовать себя лучше, если останусь ненадолго. Хочу убедиться, что она в порядке и все. Я могу отвезти вас домой позже, — ответил Девон.

Генри отверг идею.

— Спасибо, но я думаю остаться на ночь. Позвоню Картеру, если мне нужно будет уехать. Ты можешь идти.

Девон зарычал от досады, но, наконец, сдался.

— Да. Ладно, я закрою.

Генри опустил меня на кровать, и я услышала, как он устанавливал будильник.

Затем поднял ноги и снял мои каблуки.

— Пижамная вечеринка? — спросила я сонно.

Он усмехнулся и упал на кровать рядом со мной.

— Кошмарно, что у тебя нет члена. Ведь в награду за то, сколько мне приходится терпеть от тебя, я должен был хотя бы потрахаться.

Я рассмеялась, весь мой гнев испарился, на его место пришло полное истощение.

Он издал вздох, когда обернул руки вокруг моих плеч.

— Я беспокоюсь за тебя, — прошептал он.

Я не ответила.

Но тоже начала беспокоиться.

— Ты перебарщиваешь, Лив. Я знаю, что эта работа не совсем с девяти до пяти, но это и не двадцать четыре часа семь дней в неделю. Ты должна перестать быть все время Ливи Уильямс, а должна быть самой собой.

— Я знаю, — ответила я.

Но это было не так. Я чувствовала себя роботом в теле потерянной женщины.

Улыбка.

Поза.

Поворот.

Прибавьте к этому периодическое пение.

Повтор.

И то маленькое время, которое мне удавалась выкроить для себя, было потрачено на различные детские больницы.

Улыбка.

Поза.

Поворот.

Смотреть, как умирает ребенок.

Повторить.

С каждым днем улыбка становилась все менее и менее натуральной, все более вымученная поза — это, в свою очередь, отдаляло меня все дальше и дальше от той, кем я на самом деле являлась.

Моя карьера была на взлете, пока личная жизнь падала вниз. Каждый день я чувствовала ужас свободного падения в произвольном направлении. И застряла где-то посередине, не имев представления, куда двигаться дальше.

— Ты помнишь ту девочку, да? — спросил Генри, заправив прядь мне за ухо.

Я кивнула.

Потому что помнила ее. Она была веселой и беззаботной. Любила гулять и танцевать в клубах до самой последней сыгранной песни. Если она могла, то спала до полудня. Затем, выпив чашку кофе, проводила весь день с гитарой и блокнотом, лежавшим рядом. У нее было огромное сердце, но она знала свои недостатки.

Да, я вспомнила эту девушку. Но не могла понять, как вернуться к ней.

— У тебя есть еще один концерт завтра вечером. Потом еще один в ЛА на следующей неделе. После этого отмени Нью-Йорк. Оставайся здесь и отдохни, — потребовал он.

Я резко выпрямилась.

— Не могу отменить!

— Да, можешь. Это глупое шоу-награждение. Я приму все, что ты выиграешь, вместо тебя.

— Я должна была выступать, — вздохнула я, плюхнувшись обратно.

Я не могла сказать, что его идея звучала непривлекательно. Без Нью-Йорка у меня было бы две прекрасные недели отпуска.

Я бы могла провести полностью все четырнадцать дней в детской больнице. Мое нутро вывернуло от этой мысли.

— Тебе нужен перерыв, Лив. Это не концерт. Я не предлагаю тебе кинуть тысячу своих фанов. Это одна песня… в шоу-награждении. Нам будет тебя не хватать, но они найдут кого-нибудь на замену. Я клянусь.

Не хотела больше продолжать разговор и просто кивнула в знак согласия. Я не знала, какого черта собиралась делать. После маленького ночного обморока уже не могла с уверенностью утверждать, что мне не был нужен перерыв. Мой разум и совесть просто не позволили бы взять хотя бы один.

— Поспи, Ливи, — он поцеловал меня в макушку.

Так я и лежала, а через несколько минут дыхание Генри выровнялось. Я могла разглядеть танцующие огни небоскребов Сан-Франциско за дверью моего балкона. Купила дом ради этого вида, но как только я посмотрела на мост вдалеке, мой мозг переключился на совершенно другие мысли.

На кое-кого татуированного.