Октоберленд

1 БРЕМЯ СНА

Джиоти и Риис вылезли из мелового грота гоблинов, желая убедиться, что Н’драто на самом деле их покинул.

— Не вижу его, — сказала Джиоти, вглядываясь при вспышках молний в глаз Чарма. С высокого уступа как с птичьего полета она смотрела на терзаемый бурей лес, и даже убийца-профессионал сейчас бы не мог от нее укрыться. — Он не затаился поблизости. Наверное, он говорил правду. Мы ему больше не нужны.

Риис прижался к шероховатой стене под треснутым куполом и смотрел, как дождь сбегает с лица Джиоти, смывая серыми струйками пятна со лба и щек. Сердце у него напряженно стучало, колотилось в ребра. Только сейчас он понял, что слишком долго они были в разлуке. Сейчас, когда попытка спасти Бульдога кончилась полным провалом, не было смысла дальше жить врозь. Похищение в Моодруне, трудное путешествие на юг с погоней троллей, огров и гигантских пауков, спасение из чармового пожара и гибель Котяры на Ткани Небес — ничто не заставляло его чувствовать в себе такое биение жизни, как ее склоненный профиль в свете молнии.

— Не вижу нашего аэролета. — Джиоти прищурилась, разглядывая темный ландшафт. — Драконова кровь! Этот троллий сын его угнал! — Джиоти сердито всмотрелась в темную мешанину бури. — Вот почему он мне дал чармовый искатель — чтобы мы нашли отсюда дорогу.

— Через горящие пути. — Риис подумал о Бульдоге, о том, есть ли хоть какая-то надежда вернуть его с Темного Берега. — Надо спешить.

— А гоблины?

Джиоти снова заглянула в мерзкую пещеру. Внизу было так много этих отвратительных чертей… Джиоти стала думать, как можно их уничтожить побыстрее. И чтобы ни одна дрянь не убежала.

Риис глядел, как она напряженно всматривается в грот, и вид ее сработал как амулет, прогоняющий тревогу. Бульдог, возможно, навеки застрял на Земле, болотные твари могут сожрать Рииса и Джиоти, или они оба могут сгореть в чармовом пожаре в туннелях, но все это было совсем не так страшно, раз они снова вместе.

— Кажется, быстро этого не сделать. — Джиоти заметила пристальный взгляд Рииса и вернула глаз Чарма в перевязь с амулетами. — На что это ты так смотришь?

— Ты была права, Джио. Давай больше не расставаться — никогда.

Прогремел гром, и Риис замолчал.

Она погладила его по колючей щеке.

— И у меня те же чувства. Если бы ты был со мной, я была бы сильнее — я бы сказала Почу «нет» и заставила бы его оспаривать титул перед регентом, если нужно. Без тебя я меньше стою, Риис.

— Значит, решено? — спросил он и вытер капельки дождя с ее брови. — Мы будем вместе?

— Всегда.

Они обнялись, и воздух затрясся вокруг них грохотом бури. Обнимая друг друга за талию, они повернулись и заглянули в озаряемый молниями грот.

— Они движутся? — спросила Джиоти, наклоняясь.

Риис потянул ее назад.

— Нет, это тени от бури. Гоблины спят. Я это видел в одном сне, на Ткани Небес.

— Расскажи мне об этом сне, — попросила она, ища уверенности. — Рассказывай, пока будем спускаться. Все расскажи, что с тобой случилось.

Риис отпустил ее, чтобы нащупывать путь по разбитой спиральной полке, спускавшейся к полу. Но он поддерживал ее голосом, перечисляя все, что выпало ему на долю после расставания в Новом Арваре. Когда соляной пол захрустел под ногами, он уже описывал странное ощущение, как он очнулся живым в соленом озере после гибели Котяры.

Джиоти слушала внимательно, радуясь звуку его голоса.

— Да, тебе досталось. Чем раньше мы отсюда выберемся, тем лучше.

Риис поднял браслет с осветительными алмазами и оглядел камеру, набитую прижавшимися друг к другу фигурками.

— Как уничтожить их всех?

— Вряд ли стрельбой. — Джиоти достала два чармострела. — Если они проснутся, их телепатия нас раздавит.

— А разбитый купол может свалиться прямо на нас. — Он повел светом по неровным стенам. — Так что будем делать?

Джиоти подняла запасную перевязь амулетов.

— Вот что сделаем. Поставим чармострелы по разным сторонам грота и положим амулеты на пол между ними. Потом заклиним зарядные иглы чармострелов и вылезем побыстрее. Когда чармострелы взорвутся, амулеты загорятся, и тут начнется ад.

— А мы успеем вылезти? — спросил Риис, искоса глядя на неровные каменные полки, винтообразно спускающиеся к полу. — Не лучше будет сбросить заклиненный чармострел оттуда?

— Да, пожалуй. Но тогда амулетов надо будет больше, чтобы они наверняка занялись от взрыва. — Она стала расстегивать перевязь. — Снимай куртку. Эти амулеты тоже используем.

— А как мы без них пройдем по болоту к чармовому туннелю?

— У меня там снаружи две чармовые брони, нагруженные амулетами. Они слишком тяжелые, и я не стала их сюда тащить, но в болоте они нам пригодятся… — Джиоти осеклась и схватилась за Рииса. — Смотри, они движутся!

По тельцам прошла будто волна ряби.

— Телепатический сон, — предположил Риис. — Они видят один и тот же сон и движутся синхронно.

— Может быть, их буря беспокоит. — Джиоти стала снимать амулеты с перевязи и класть между мелкими существами. — Надо спешить.

Риис стал делать то же самое, осторожно переступая через кукольные фигурки и роняя на землю наговорные камни. Вспышка молнии стерла свет его алмазов, превратив гоблинов в кучу сцепившихся детей.

В глазу Чарма, который Риис заткнул между скорченными телами, он увидел кусочек лазурного дня, плывущие белые облака над деревьями и тенистые заросли вечнозеленых растений, обрызганные яркими побегами мимозы — парк из мира над мирами. И там, в колышущейся траве, лежали спящие гоблины, нет — крошки-эльфы, похожие на детей создания в цветочных ожерельях и юбочках из мха, танцующие среди теней облаков; и Риис остановился, сгибаясь под бременем сна…

— Риис! — прошипела Джиоти.

Он стряхнул с себя очарование, увиденное в глазу Чарма, но еще миг смолистый запах хвои и аромат мимозы подавлял едкую вонь пещеры.

— Не гляди в амулеты, — предупредил он. — Увидишь их сны.

— Я видела их сны, — ответила она. — В этих снах мы — демоны.

2 ДЕМОНЫ

Джиоти наклонилась положить наговорный камень в узкую щель между гоблинами, и одно из мерзких созданий село. Полузакрытые глаза смотрели суженными зрачками, пухлое грязное личико сердито скалилось.

Рукоять чармострела Джиоти ударила в выступающий лоб куклы, лишив ее сознания. Белое молоко выступило из ушиба на разбитом лбу.

Джиоти затряслась от страха и омерзения, вспомнив сырную вонь гоблинов у себя в ноздрях, прожигающую мозг так, что невозможно было думать, двигаться.

— Они просыпаются!

Риис выпрямился. Лучи его осветительных алмазов выхватили из темноты вертящиеся, поднимающиеся головы.

Демоны!

Это слово загудело в воздухе, и Джиоти с Риисом сжались от его удара.

Джиоти переставила зарядную иглу чармострела на парализацию и выстрелила в чью-то распухшую голову среди спящих. Яркий Чарм сбил гоблина обратно — но крупная дрожь прошла по всей орде.

— Не стреляй! — крикнул Риис. — Чарм их кормит!

— Тогда пусть съедят вот это!

Джиоти поставила иглу на максимум и дала быструю серию выстрелов по куче. Куски гоблинов взлетели в воздух, разбрызгивая пламя. Душераздирающий вопль, будто вопль одного существа, взлетел и замер. Там, где луч попал между гоблинами, резкое эхо затихло, как треск догоревших углей.

Риис подскочил к Джиоти и схватил ее за плечи.

— Прекрати!

Она подняла раскаленное докрасна дуло и прижалась спиной к Риису, пытаясь его близостью смирить свой страх.

— Они неподвижны, — шепнула она сквозь стиснутые зубы.

Вся камера гоблинов лежала тихо, сонность их наваливалась в темноте как стог сена — громоздящаяся неподвижность.

— Надо отсюда выбираться, — сказал Риис.

Но Джиоти осталась на месте:

— Слушай!

Дождь моросил сквозь треснувший купол. Далеко слышались раскаты грома. А поблизости — царапанье, сахарный хруст.

— Это снаружи, — заметил Риис. — Что-то сюда ползет.

— Это «что-то» — не одно. Целая орда. — Джиоти склонила голову и услышала эти звуки со всех сторон: скрежет, царапанье окружили весь меловой дом гоблинов. — Что это?

Риис покачал головой и пошел навстречу царапающим звукам к выступам потолка.

В расщелинах купола при вспышке молнии показалась орда созданий с блестящей металлической шкурой.

— Проклятие, тролли! — Риис повернулся на каблуках. — Они нас окружили!

Джиоти направила чармострел на клыкастые морды — и опустила оружие, боясь обрушить купол на себя и Рииса.

— Амулеты, — сказала она Риису дрогнувшим голосом, трогая глаз Чарма у него на плече. — Ищем путь Чарма. Гоблины эти ведь как-то сюда попали?

В глазах Чарма плыли огромные террасы облаков над вечнозелеными холмами и лугами мимозы в стране крошек-эльфов.

— Гоблины блокируют наши глаза Чарма своими снами.

Первые тролли уже вступили на соляные уступы, и Джиоти пустила несколько желтых стрел чармового огня.

Тролли разбрызгались по белым камням, оставив пятна черной крови. Посыпались когтистые лапы, шлепаясь среди неподвижных гоблинов. Когти впились в просоленную землю и поползли к людям.

Лентой чармового огня Джиоти их сожгла.

Демоны!

Телепатический крик гоблинов заставил Джиоти и Рииса пошатнуться и чуть не упасть.

Гоблины сели все одновременно.

Джиоти протянула Риису чармострел.

— Их надо сжечь — сколько сможем.

— Погоди. — Риис оттолкнул оружие. Глядя в сотни блестящих глаз, он ощутил, будто снова смотрит в амулеты их сна, и он — всадник этого сна, летящий из этой камеры в иной мир, в высокий небесный лес вечнозеленых кустов и деревьев с желтыми плодами. — Их слишком много.

Джиоти бросила на него испуганный взгляд:

— Не гляди им в глаза, они тебя загипнотизируют.

— Я пытаюсь с ними общаться.

Риис встал на колени, чтобы его лицо было на одном уровне с лицами гоблинов. Глядя в эти жирные грязные лица, видя то, что видят эти глаза с полуопущенными веками — рассветный лес, где клубился среди деревьев туман, — он почувствовал себя одиноко перед такой красотой.

— Твоя перевязь с амулетами защищает тебя от заклятия, — предупредила Джиоти. — Когда они истощат наш Чарм, они подчинят нас себе. И скормят троллям.

Риис не шевельнулся. Он видел глубже этих раздутых тел, измазанных грязью, видел рай и легендарный народ первых дней творения.

Джиоти прицелилась в троллей, ползущих по спиральным полкам, и превратила еще нескольких в кровавые мазки на стенах. Упавшие конечности, которые поползли к ней, она тоже сожгла.

Визг разряда чармострела встряхнул Рииса, но он не дал себе отвлечься от синей травы и света в листьях, где прятались крошки-эльфы, одетые в вишневый цвет.

— Не бойтесь нас, — сказал он. — Отзовите своих троллей. Давайте поговорим.

Ползучая рука тролля попыталась схватить Рииса за ногу, и Джиоти отшвырнула ее пинком и спалила зеленой молнией чармового огня.

— Вы пришли из мира красоты, — говорил Риис. — Зачем же вы несете нам разрушение?

Крошки-эльфы смотрели на него со всех сторон дня, из светящихся гнезд рассвета, пятен сумерек и золотых ветвей полдня. В шапочках из листьев, в сапожках из коры они казались безвредными и похожими на детей. Но в их больших глазах таился ужас. И в этих зеркалах Риис увидел себя таким, каким видели его они: у него был чармострел. Крошки-эльфы знали: этот род изобрел чармострелы, оружие, предназначенное не только против других созданий, но и против своих собратьев. И они знали, что он пришел их убивать.

Демоны! — вопили гоблины.

И крик этот пронзил его горькой правдой. Риис вскочил, приходя в себя.

— Мне всех троллей не перебить! — крикнула Джиоти. — Их слишком много. Помоги мне!

Потрясенный виденным, Риис не шевельнулся, глядел только, как сияющие металлом твари лезут по полкам вниз — спасать от демонов крошек-эльфов.

3 КОШМАР СМЕРТИ

Демоны! — кричали в страхе гоблины, но их телепатическая сила меркла. Тролли, которых они призвали, превратились без их руководства в безмозглых хищников и стали разбегаться в страхе перед болью, исходящей от человеческого оружия. Тролли бежали по всему Ирту обратно в глушь, ища убежища под скальными навесами, кронами лесов, в болотных топях.

Гоблинам в Новом Арваре, которые отвечали за фокусирование экстрасенсорной мощи своего рода, нужны были еще наговорные камни. Те, что они подвесили в своей паутине, отдали свой Чарм полностью и потускнели. Гоблины отчаянно призывали демонов, на приручение которых потратили столько сил.

Шаи Малиа! Поч! Вы нужны Милым! Придите снова к нам! Придите сейчас же! Поч! Шаи Малиа!

Но ни маркграф, ни его жена не слышали телепатического призыва. Они сидели, уставившись ледяным взглядом в телевизор, в почерневший стеклянный глаз на столе. Опьяненные наркотиками мозги настолько помутились, что свечение экрана казалось им ярче Извечной Звезды, и они смотрели на него через темные очки.

Дневной свет переливался на паутине, где висели двое убийц. Медленно, с огромными усилиями гоблины опустили одно из тел. Холод этого мира брал свое с маленьких созданий, и они не хотели снова лезть в разум другого страшного демона, не хотели ощущать его коварную сущность, его умение обманывать, причинять боль, совершать убийства.

Но выбора не было. Без наговорных камней им не подчинить своей телепатии троллей и огров. А без защиты этих тварей демоны выследят их и превратят в явь этот смертный кошмар: продленная жизнь под скальпелем и лабораторными иглами.

Они видели такое в мозгу каждого демона, которого осмеливались коснуться разумом: нужду узнать все любой ценой, рассекать и анализировать, как бы ни страдал объект исследования. Эти создания испускали жестокость, ибо они были демонами воистину.

Новость о том, что гоблины ослабели, расползлась быстро. Овери Скарн получила известия, что нападения троллей во всех доминионах прекратились. Это ее и заинтриговало, и встревожило. Расхаживая среди изгородей и завитых цветочных деревьев «Столпов примулы», она думала, что же случилось с этими гоблинами.

— С помощью камеры в потолке сними изображение комнаты гоблинов, — велела она начальнику охраны, Ройдану, когда они встретились среди кустов. — Принеси мне это изображение в глазу Чарма. Я хочу видеть, какие изменения постигли наших гостей.

Она ждала возвращения Ройдана под одной из семидесяти семи колонн храма, сделанной из мрамора с прожилками и оплетенной розами. Ее дородное тело занимало всю деревянную скамью. Доска потрескивала под тяжестью, потому что Овери Скарн не стала надевать пояс с левитационными жемчужинами.

Ее так переполняло ожидание, что она не видела карликовых плодовых деревьев, которые затеняли плавающие лилии на пруду с мшистыми каменистыми берегами. Красота не доходила до нее, потому что озабоченность вытеснила все другие чувства. Хотя Овери и глядела на кованый фонарь черного серебра и зеленой бронзы, висящий на толстой цепи, она вместо него видела отрезанную голову. Таково будет наказание в военное время за узурпацию власти маркграфини, если пэры победят гоблинов и потом узнают, как она своевольно использовала средства «Шахт Бульдога» для захвата Нового Арвара и его богатств.

Когда Ройдан вернулся, Овери вскочила со скамейки и выхватила глаз Чарма у него из рук. В темном кристалле виднелось прозрачное изображение камеры гоблинов. В тумане блестели серебристые нити паутины и целые клочья ее, которые закрывали почти всю комнату — однако виднелись сами гоблины; головы-луковицы блестели как дыни, деформированные тела сбились в кучу.

— На этой картинке убийца только один, — отметила Овери, пристально глядя на Ройдана.

На его лице она заметила следы отвращения — морщины возле горбатого носа, приподнятую губу, неприязнь в глубоко посаженных глазах, — но смотрел он не на гоблинов, а на нее. Она забыла надеть наговорный пояс и решила твердо вернуться за ним к себе, пока мускулистый любимец не вышел из-под контроля окончательно. Но сначала надо узнать.

— Где второй убийца?

— Мне неизвестно. — Квадратный лоб Ройдана нахмурился. — Когда я утром смотрел, они оба там были.

— Пойди и посмотри еще раз, — велела она. — И второй глаз Чарма принеси ко мне в комнату. Я должна убедиться лично, что оба они там.

Овери Скарн вернулась к себе и тут же открыла гардероб, ища пояс.

— Ах, Овери, ты мне сейчас нужна. Ты видела выражение его лица?

— Ройдан — дубина, Скарн, — ответила она себе, поглаживая лучи экстатических топазов и спирали гранатов восторга. — Наговорный пояс его живо укротит. А когда он…

Мысль ее осеклась, когда Овери заметила, что ящик шкафа был взломан и выдвинут: локон сатира, выгравированного на ручке, был сколот. Открыв ящик, она ахнула. Все целебные опалы, изумруды сна и сапфиры спокойствия исчезли.

— Кто мог осмелиться?

Она решительным шагом пересекла комнату и включила телемонитор с кассетой, подключенный к видеокамере с круговым обзором под сводом потолка. Никто в доминионах не знал об этой технике Темного Берега и потому и не подумал бы от нее прятаться. Овери Скарн быстро прокрутила записи за день и обнаружила взломщика — тощую тень, двигавшуюся по комнате как текучая тьма, а эбеновая мантия на нем поблескивала гоблинской паутиной.

4 РАЗОРВАННЫЙ И СОВЕРШЕННО ЦЕЛЫЙ

— Гоблинам нужны наговорные камни, Скарн, — сказала себе Овери Скарн. — Вот чем Поч и его прекрасная супруга их снабжали — пока не окосели от коки настолько, что перестали слушаться хозяев.

Сняв наговорный пояс, Овери сунула его в шкаф.

— Я не дам им мои наговорные камни, Овери. Убийце Н’драто хватило глупости оставить шкатулку, где эти камни так долго хранились. Дорого встанет найти чармодела, который поместил бы шкатулку в сеть колдовской проволоки и воспользовался резонансом между украденными камнями и сеткой, чтобы вытянуть из камней Чарм. Это будет дорого, раза в четыре-пять дороже самих камней, но именно так мы лишим гоблинов краденого. Н’драто был дурак, что не взял всю шкатулку.

— Наемные убийцы дураками не бывают, Скарн, — возразила она себе, держа пояс перед грудью. — Он оставил шкатулку намеренно. Это был приказ самих гоблинов. Они хотят дать нам понять, что командуют они, а не мы. Они вызывают нас отобрать у них Чарм. Если мы это сделаем, они нас убьют. У них в распоряжении двое наемных убийц.

— Ха! — Она рассерженно отступила от висящего пояса. — Я не боюсь этих грязных чертенят. Я пэров боюсь. Пусть у гоблинов будет этот Чарм — пока они не уничтожат пэров и не очистят доминионы от любой оппозиции нашему правлению.

Снова прижав к телу пояс, она покачала круглой кудрявой головой:

— Нет, Скарн, нет, так не выйдет. Мы над этими грязными чертенятами должны немедленно установить контроль — иначе они могут решить, что мы слабы и что нами можно командовать. Могут даже воспользоваться возможностью поднять против нас пэров.

— Этого мы допустить не можем! — Она захлопнула шкаф. — Овери, ты меня убедила. Урок усвоен.

Когда Ройдан постучал, она приоткрыла дверь и выхватила у него глаз Чарма, крикнув:

— Пришли ко мне чармодела, немедленно!

Чармоделу она дала шкатулку и сообщила, что наговорные камни отсюда украдены и их Чарм следует высосать резонансом. Потом она пригласила начальницу служб замка и показала ей видеокамеры, доставленные с Темного Берега.

Изначально они предназначались для охраны складов. Но сейчас Овери велела начальнице служб установить панорамные камеры в коридорах и воздуховодах, окружавших покои Овери Скарн. И еще она распорядилась, чтобы каждая камера была спрятана за сторожевым амулетом.

Когда все было сделано, Овери Скарн села в мягкое кресло, обитое кожей гиппогрифа, перед рядом мониторов, расставленных на столе, и стала ждать. Рядом с ней с деревянной вешалки свисал пояс, и Овери иногда касалась его, разговаривая сама с собой.

Ночь в окне у нее за спиной сверкала звездным дымом и шарами планет, а Овери Скарн сидела, не сводя глаз с мониторов, пока не увидела за дверями своей спальни убийцу. Он был одет в фольговые диски, закрывающие его от бдительного Чарма сторожевых амулетов, которые его не видели. Только видеокамеры фиксировали его скрытное продвижение к двери. Поворот чармового ключа отпер замок, и двери открылись.

Овери Скарн подождала, пока вошедший закрыл за собой дверь, и лишь потом включила неяркие угловые лампы.

— Входи, убийца. Я тебя ждала.

Убийца резко повернулся и потянулся к двери. Он не успел ее коснуться, как от косяка над его головой полетели щепки.

— Следующий выстрел — тебе в голову. — Овери качнула длинноствольным девятимиллиметровым пистолетом с глушителем. — Оружия, подобного этому, ты никогда не видел — и защиты от него у тебя нет. Повернись и назови свое имя.

— Н’драто. — Убийца откинул капюшон. На лысой голове и тощем лице играли причудливые тени. — Милые послали меня взять твою жизнь.

— Милые, значит? — Овери Скарн держала убийцу на мушке, но обращалась к вышитому камнями поясу на вешалке. — Ты слышишь, Овери? Если они могут заставить убийцу себя полюбить, никто из нас не защищен от их силы.

— Смотри за ним повнимательней, Скарн, — предупредила она себя, набросив сверкающую ткань себе на плечо. — Его еще до рождения учили быть опасным.

Черные глазки Н’драто прищурились.

— С кем ты разговариваешь?

— Как с кем? С собой, конечно. — Она звонко засмеялась, голова кружилась от успеха — в ее власти был не кто-нибудь, а наемный убийца. — На Темном Берегу есть такой сборник священных текстов, он называется «Библия», и в главе четвертой, девятом стихе священной книги Экклезиаста написано так: «Двоим лучше, нежели одному… ибо если упадет один, другой поднимет товарища своего». Так что видишь, Н’драто, меня двое, и я сильнее от этого.

— Ты безумна. — В его руке из ниоткуда появилось черное лезвие. — Я хотел, чтобы твоя кончина выглядела случайной, дабы не привлечь внимание к Милым. Но ты заставляешь меня дать тебе кровавую смерть.

— Н’драто, ты недооцениваешь это оружие. — Губы ее мрачно улыбались. — Ты будешь мертв раньше, чем упадешь на пол.

— Это так — но только если твой выстрел попадет в цель. — Нож двигался в его руке как живой. — А если нет…

— Твои Милые слушают, что я говорю? — холодно перебила она. — Их телепатия достаточно сильна, чтобы видеть меня через тебя, или наговорные камни, которых я лишила Чарма, ослабили их мощь?

— Крошки-эльфы видят и слышат тебя через меня. — Он будто поплыл вперед. — Ты лишила их силы направлять троллей на расстоянии, но у них есть сила вести меня.

— Стой, где стоишь. — Овери Скарн направила ствол ему в лицо. — Не заставляй меня убить тебя, пока Милые не услышат, что я хочу им сказать.

Н’драто остановился. Нож улыбался у него в руке.

— Говори.

— Милые, крошки-эльфы — гоблины! Я предлагаю вам понимание. — Овери Скарн обращалась к черным бусинкам глаз убийцы. — Я дам вам все наговорные камни, что вам нужны, и никто не тронет вас в Новом Арваре. Никто не будет знать о вашем присутствии, кроме меня и тех людей, что сейчас в вашей власти.

Накинув себе на плечо ткань пояса, она продолжала:

— Скарн обеспечит вам это, а вы взамен продолжите свою войну с доминионами. Вы уничтожите пэров. И когда вы это сделаете, я, Овери, прослежу, чтобы вам выделили отдельный доминион. Никто вас там не потревожит. Вы будете жить свободно как… как Милые. Ведь этого вы хотите?

— Милые не верят демонам, — буркнул Н’драто.

— Они научатся верить мне — или могут умирать прямо сейчас. — Овери Скарн небрежно махнула пистолетом. — Я могу приказать запустить к ним в комнату газ. Или поджечь. Или просто лишить их наговорных камней и держать у себя пленниками. Понимаете? Здесь распоряжаюсь я. Слушайтесь меня, когда я Овери, и я буду щедрой и любящей. Получите в свое распоряжение доминион и вечную жизнь. А если нет — тогда с вами разберется Скарн. Ну, как?

— Дай мне наговорные камни. — Н’драто протянул пустую руку, медленно вертя в другой нож. — Милые сделают, как ты сказала.

— Да, я тоже так думаю. — Она выпустила ткань пояса и села ровно. — Условия Овери невероятно щедры. Но, милые гоблины, вы должны понять, что Скарн заставит вас выполнить свое обещание.

Она выстрелила от бедра, и пуля ударила Н’драто под челюсть и вошла в мозг.

5 ПУТЕШЕСТВИЕ БЕЗ КОНЦА

Буль смотрел на собственное мертвое тело, распростертое на алтаре, а рядом с ним, замурованная во тьму, но все же видимая его фантомному взгляду, стояла Мэри Феликс. Она плакала, будто его дух уже был причислен к проклятым. Он хотел утешить ее в этой густеющей тьме — но свет его начал меркнуть.

Вся его жизнь, все ее события и деяния уплывали в ничто искоркой, каждая из которых — крошечный мир, крупица в пыльной вселенной.

Вся его память, все, что он знал о красоте и страхе, о раненой любви, надежде, все безумные молитвы выплеснулись наружу, и открылось то, чем были они, — ничто. Живой на Ирте, он считал себя философом, ищущим знания. И сейчас он понял, что на самом деле все знание — это путешествие, не имеющее конца.

Лишенный формы и черт, он уплывал прочь. В пустом пространстве бытия мелькнул водонапорный бак. Буль проплыл сквозь ясеневую стену, над заставленной трубами крышей, снова нерожденный.

Красивый юноша стоял возле дымовой трубы, одетый лишь в набедренную повязку, и смуглая кожа блестела в городских огнях, яркие черные волосы спадали до плеч, точно прическа фараона, обрамляющая улыбающееся лицо с резким подбородком. Юноша стоял высоко, как легенда о самом себе, и Буль понял, что это помолодевший Нокс.

— Прощай, призрак! — помахал рукой Нокс. — Прощай на пути своем в древний колодец ночи!

И стала таять машущая фигура. Водонапорный бак и горизонт города растворялись, как сахар в воде Остались лишь прозрачные алмазные решетки атомов, плавающие в пустоте…

— Не бойся.

Голос исходил от тонкого луча, растянутого среди алмазных искр.

Глядя в глицериновую пустоту — ни мрак, ни свет, просто пустота — Буль понял, что нить света посреди ничто — живая. Это существо поймало Буля на арфовую струну своего бытия, растянутую туго в пустоте между атомами.

— Это я — Кавал.

— Чародей! — воскликнул удивленный Буль, и все творение сотряслось. Бесчисленные атомы дружно задрожали, как песчинки в сите, складываясь в образ светящейся городской ночи и Нокса на крыше, застывшего посередине движения с поднятой ногой, руки взметнулись в ликующем танце.

— Тише, Буль… — Голос Кавала успокаивал простым безразличием. — Я держу твою волну тем, что осталось еще от моего Чарма. Если ты возбудишься, то я лопну, как перетянутая струна. Тогда мы оба растворимся в ряби жаркого пара и дыма города. Так что просто будь спокоен.

Снова образ пылающего города затянулся бесцветным туманом.

— Как… — решился спросить Буль самым тихим шепотом.

— Я чародей, который когда-то собирал Чарм здесь, на Темном Берегу, — едва слышно ответил голос Кавала. — Я приготовил себе место здесь, в небе. Но у меня так мало осталось Чарма, что я натянут почти до разрыва. Если хочешь остаться в живых, будь неподвижен — и безмолвен.

— Дай мне умереть, чародей, — выдохнул Буль. — Я видел всю свою жизнь, и она кончена. Я стал человеком. Дай мне умереть человеком.

— И сделать эту планету добычей Нокса и ему подобных? — Голос Кавала дрогнул от возмущения. — Ни за что!

6 НЕВИДИМЫЙ СВЕТ

— Он мертв.

Дверь бака открылась, и ночная синева разрезала внутреннюю тьму до кровавого сердца алтаря.

Там стояла на коленях Мэри Феликс и всхлипывала.

— Уйми свой плач, женщина. — Нокс вошел в зал обрядов и вдохнул запах разлагающейся плоти. — Это создание мертво.

Мэри знала, что это правда, но не двинулась с места.

— Я видел, как дух его выплыл из зала обрядов, — объявил Нокс энергичным голосом. — Он растворился в ничто. И его смерть сделала меня молодым.

— Это мне следовало умереть, — шепнула Мэри. — Я была старухой. Он дал мне свой Чарм и сделал меня молодой. Но разве я должна быть молодой? Я должна быть мертвой.

— В свое время твое желание осуществится. — Нокс цинично засмеялся и взял ее за руку. — Ты все еще смертная. Радуйся той жизни, которую ты взяла от этого создания из другого мира.

Она выдернула руку.

— Ты мог его не убивать. Ты взял у него Чарм, он мог бы остаться в живых.

— Это было опасно, а я слишком давно живу на свете, чтобы искать опасности. — Он снова взял ее за руку и заставил встать. — Идем со мной, уйдем из этого места смерти.

— Оставь меня здесь. Уйди! — Она попыталась выдернуть руку, но он был слишком силен. — Оставь меня! Ты получил, что хотел.

— Тебе нельзя здесь оставаться. — Он подтолкнул ее к двери. — Октоберленда больше нет, здесь поселилась смерть. И тебе здесь не место.

— А как же Буль?

— Он мертв.

— Его нельзя здесь оставлять!

— Его уже здесь нет. Он превратился в горстку фотонов, уходящих сквозь вакуум во внешнее пространство со скоростью света. Забудь его. — Нокс подтолкнул Мэри к дверям, и она чуть не скатилась с вороненых ступеней. — Ты жива, и будешь жить, пока повинуешься мне.

Ботинки ее стукнули по крыше. Когда Мэри повернулась, ее лицо горело гневом.

— Я не буду тебе повиноваться. Можешь убить меня прямо сейчас, чудовище!

Нокс рассмеялся ей в лицо.

— Ты думаешь, что смерть — это бегство? Ошибаешься. Это уменьшение. Она обрушивает башню нашей жизни, превращая ее в каменные блоки, и рассеивает драгоценный свет, который был внутри. Этого ты хочешь?

Мэри смотрела на него с упрямой непокорностью.

— Будь терпелива. Я тебя не отвергну. — Миндалевидные глаза горели страстью. — Но сперва ты мне будешь нужна, моя юная женщина.

— Я не твоя, — отшатнулась она с омерзением. — И не юная. Это иллюзия.

— Не иллюзия, но Чарм, дорогая моя. Чарм восстановил твою юность и сделал важным твое участие в ритуальном круге. — Его белая улыбка напоминала клинок, сияющий в ночном свете. — Ты — моя Дева, и с тобой я призову еще одиннадцать — новый ковен, что положит начало новой эре в пещере Мэйленда.

— А как же Буль? — Она показала на дверь, где висел молоток в виде головы барана. — Его нельзя здесь оставлять!

— Почему? — Нокс мотнул головой — плечам стало жарко под пышной волной волос. — Он — окончательный продукт Октоберленда. Пусть гниет здесь, как эмблема моего прошлого, как символ царей и империй, что сгнили за мое время, В этой жаре он разложится быстро, и вскоре его кости украсят этот брошенный алтарь.

— Его найдут. — Мэри отступила от юноши, у которого кожа покрылась испариной пота. — Придет полиция. Нельзя убить дюжину человек без того, чтобы кто-нибудь не узнал.

— Я могу делать все, что мне заблагорассудится. — Улыбка его стала тверже. — Но я с тобой согласен. Гордыня — первый шаг к падению. Зная это, я приму меры предосторожности. Дверной молоток будет снят. Дверь заделана наглухо. Этот дом принадлежит мне, и больше я сюда никогда не вернусь. Простое заклинание отгонит посторонних. И вообще, кому надо ломиться в водонапорный бак?

Говоря это, он надвигался на Мэри, и она отступала.

— Одиннадцать погибших — и Дева, которую принесли в жертву до тебя — уже забыты. — Он потянулся к Мэри, и искорки посыпались от кончиков его пальцев. — Никто не знает, что они были здесь. Их тела стали пеплом. В этом мире от них ничего не осталось. Они просто исчезли с планеты, и любое расследование ни к чему не приведет. Октоберленд окончен. Ничего от него не осталось.

Мэри прижалась спиной к навесу кондиционера, и искристые пальцы ритуального убийцы нависли над ней, качаясь в гипнотическом ритме, светоносная рука выходила из запястья как цветок. Испуганные глаза Мэри сузились — она приготовилась к борьбе и спросила:

— И что ты думаешь со мной делать?

— Думаю? — Он свел ладони вместе, и воздух между ними взорвался эфирным пламенем — зелеными и синими сполохами, не излучавшими тепла. — Ты моя, Мэри Феликс. А что я хочу с тобой сделать, тебе лучше не знать.

Мэри дернулась в сторону, уходя от холодного огня.

Нокс сделал ей подсечку. Пока Мэри падала, ее накрыло сиянием, густые волосы встали дыбом, поднятые статикой, каждая волосинка горела язычком света. Навалился сон, и страх уплыл в сторону.

— Отлично, — выдохнул Нокс ей в ухо. — Теперь ты готова услышать, что должно быть сделано.

Он встал и руками дал приказ ее телу света встать вместе с ним. Зловещий ангел встал над ее бессознательным телом. Он был похож на нее, как злобная карикатура, ибо на самом деле являлся ее жизненной силой, только искаженной волей Нокса.

— Ты будешь моей женой-ведьмой. — Он протянул руку, и когда эфирная фигура взяла ее, водянистый огонь фантома стал ярче. — Ты вплетешь покорность в эту физическую форму. Ты вплетешь в нее желание. Я снова молод, и сок жизни бродит во мне.

Зловещий ангел лизнул воздух жабьим языком.

— Хорошо, хорошо! — Нокс разразился хохотом. — Ты заполнишь это женское тело желанием, направленным на меня, ее хозяина. А я поведу ее к месту новых обрядов — под землей, где рождается весна.

Размытая струя горящих волос вспыхнула на лице видения, и оно ухмыльнулось.

— Именно так, Мэри Феликс. Твое тело света повинуется мне, и ты тоже будешь мне повиноваться. Вместе мы спустимся с этих высот в глубины, где начинается похоть, все порождающая. Вместе мы сотворим Мэйленд.

7 ЭМИССАРЫ НЕЗНАНИЯ

В главном зале собралась толпа, занявшая все четыре яруса балконов и смотровых арок между гигантскими контрфорсами и высокими окнами в нишах стен. На галерке, под пересекающимися балками сводчатого потолка, сидела на деревянных скамьях публика попроще — рабочие с лесопилки, строительные подрядчики, ремесленники всех городских гильдий.

На кожаных сиденьях лож расселись коммерсанты, торговцы, инвесторы, обозревавшие увешанную амулетами трибуну с лорнетом в одной руке и биржевыми сводками в другой.

Городская элита заняла мягкие кресла в колоннадах: чармоделы в блестящих жилетах, мастера-чародеи, сверкающие колдовским металлом, и руководство «Шахт Бульдога» в шелковых туниках с огненными искрами наговорных камней — но среди них пока не было главного представителя, Овери Скарн.

Она стояла в плюшевой приемной рядом с главным залом, блистая бледно-голубым одеянием и наговорным поясом, крошечные лепестки украшали каштановые кудри. Раздувая круглые щеки и скосив глаза в гневе, она обращалась к маркграфу и его жене:

— Вы сейчас оба пойдете и будете приветствовать город. Эмиссары составили отчет, и вы обязаны официально его принять, чтобы их можно было спокойно отправить домой.

В тяжелом темном кресле сидела мрачная Шаи Малиа, подняв брови над намазанными тенями веками, подобрав под себя ноги в черных джинсах и скрестив руки на оранжевом топе. Ногти, покрытые голубым лаком, впились в руки выше локтей.

— Никуда я отсюда не пойду — пока еще не покурю дыма.

— А я тебе говорю, что никакого дыма ты не получишь, пока не выйдешь и не поприветствуешь эмиссаров и публику.

Овери Скарн не могла поверить, что ее наговорный пояс бессилен перед дымом коки. Наркотик оказался сильнее, чем она думала, сильнее, чем гранаты восторга и экстатические топазы! Она повернулась к Почу, который катался по комнате на роликах, оглаживая руками красные бархатные стены с отделкой синего дерева.

— Ты, иди сюда!

Ее обозленное лицо приблизилось, отраженное в зеркальных очках Поча. Он криво улыбнулся, не выпуская сигарету изо рта, и пролетел мимо. Штаны из парашютного шелка трепетали на ветру, когда он ехал вдоль стены, виляя между креслами.

— Мы пришли встречаться с эмиссарами наедине, — сказал он. — Пошли их сюда, и мы утвердим их отчет. Я не собираюсь выступать перед галеркой.

— На галерке твои подданные, — напомнила ему язвительно Овери Скарн. — Это же ваш город, маркграф.

Поч стряхнул пепел сигареты с красной рубашки.

— Это не мой город, Скарн. А твой. — Он лениво объехал вокруг своей мрачной жены. — И это не мои подданные — это паразиты. Каждый из них высасывает соки города, вгрызающегося в джунгли. Это не население, это рак.

— Ты знаешь, зачем сюда прибыли эмиссары? — Овери Скарн наклонилась над спинкой кресла. — Тролли перестали нападать на доминионы. В Гоблинской Войне наступило перемирие. У пэров нашлось время оторваться от отчаянных битв и разоренных городов, и что же они увидели? — Она хлопнула ладонью по вышитому на кресле гербу. — В Новом Арваре не появился ни один тролль, не говоря уже о разорительных набегах и вспоротых животах. Ни разу не дал о себе знать. Почему? — Она показала на дверь с овальным окном, прозрачным с одной стороны и выходящим на трибуну. — Вот за этим сюда и приехали эмиссары. Вот почему они читают галерке сводки о разрушениях у себя в доминионах, сообщая всем, что им пришлось претерпеть. А когда они дочитают до конца, то спросят: почему пощадили Новый Арвар?

Поч снял с себя ленту целебных опалов и бросил жене:

— Шаи, возьми. Приложи ко лбу. Голод по дыму коки станет меньше.

Шаи Малиа прижала опалы ко лбу и задрожала, когда тяга к отраве стихла.

— Нас защищают джунгли.

— Джунгли никого не защищают. — Овери Скарн тяжелым шагом подошла к сидящей женщине. — Город защитили гоблины, что живут в вашей спальне.

— При чем здесь наша спальня? — раздраженно спросила Шаи Малиа.

Поч поддержал ее и заявил:

— Гоблинов в Новом Арваре нет.

— Да, правда. — Овери Скарн выхватила сигарету у проезжающего мимо Поча и яростно раздавила ее каблуком на полу. — Вы их не называете гоблинами. Для вас они «Милые». — Разгневанным взглядом она пригвоздила Шаи Малиа к месту. — А убийца Н’драто, кажется, называл их крошками-эльфами. Вы тоже так о них думаете?

— Что ты несешь? — Шаи Малиа попыталась встать с кресла, и Овери Скарн толкнула ее обратно.

— Вы с маркграфом находитесь под их чарами — как и убийца Н’драто, которого вы наняли. Как Нетте, мастер оружия маркграфини — она теперь висит в липкой белой паутине подвешенная к потолочной балке вашей спальни.

— Ты была в спальне? — спросил Поч, приглушив голос.

Овери повернулась к нему, схватила его за руку к усадила в ближайшее кресло.

— Слушайте меня, кретины! Эти ваши Милые — это гоблины! Они отравили ваш мозг, заставив верить, что они — очаровательные крошки. Это не так. Они чудовища — и вы их марионетки.

— Нет! — гневно затопала ботинками Шаи Малиа. — Ты хочешь нас обмануть! Вот почему ты дурманила нас наркотиками — чтобы отделить нас от них.

— Что ты сделала с Милыми? — в тревоге вскочил Поч. — Что ты им сделала?

Овери обхватила его руками и прижала к обильному своему телу, к поясу наговорных амулетов.

— Нет, нет, я даже не думала обижать ваших Милых.

— Пусти меня!

Поч попытался вырваться, но на роликах не мог упереться ногами, чтобы оторваться от великанши.

— Тихо! — Она крепко его сдавила в объятиях и зашептала прямо в ухо горячие влажные слова. — Дым коки был только для вашего удовольствия, как и все мои подарки. Я понятия не имела, что он ослабит телепатию гоблинов. Но потом я об этом узнала и тогда выяснила очень многое о наших крошках-эльфах. Очень-очень многое.

Шаи Малиа вскочила и заколотила кулачками по широкой спине женщины, которая держала ее мужа. Овери Скарн перехватила Поча одной рукой, а другой обняла его жену.

— Мы с Милыми пришли к пониманию. — Она крепко зажала супружескую чету, вдвинув свое лицо между их лицами. — Я буду их защищать и снабжать, как раньше делали вы. Со мной им ничего не грозит. Вашим драгоценным Милым нечего бояться. Но вы должны будете мне помочь.

Она выпустила супругов, и они, качнувшись, тяжело опустились в кресла, охваченные внезапным теплым чувством к агентше «Шахт Бульдога».

— И ты действительно думаешь, что наши Милые — это и есть гоблины? — спросила пораженная Шаи Малиа.

— Так подумают эмиссары, — предупредила Овери Скарн. — Они попытаются причинить крошкам вред. Но если вы мне поможете, мы спасем наших Милых и превратим их врагов в эмиссаров незнания.

8 ОРУЖИЕ С ТЕМНОГО БЕРЕГА

Маркграф Одол въехал на роликах на помост, прямо в середину группы эмиссаров и поднял руки, приветствуя оцепеневших зрителей. Потом помахал в сторону приемной, и его жена подъехала, встала рядом с ним и помахала бормочущей публике.

Семь эмиссаров в дипломатических алых мантиях и амулетных поясах встали с кресел, и маркграф махнул им рукой, приглашая сесть. Каждый из них уже детально доложил о разрушениях и ужасах. Глава делегации остался стоять. Тощий, как стрекоза, весь глаза и высохшая фигура, Голос Доминионов сердито глянул на них из-под нависших бровей.

— В чем смысл этого странного наряда?

Гулкий голос, усиленный амулетами, которые окружали помост, раскатился по залу, и толпа затихла, ожидая ответа.

— Наш наряд призван подчеркнуть наш ответ на ваш прочувствованный доклад. — Поч медленно ездил по помосту, расставив руки, чтобы видна была разноцветная одежда. — Именно это носят обитатели Темного Берега.

Возбужденный говор прошел по галереям.

— Да, это так — Новый Арвар открыл путь на Темный Берег! — Поч повернулся на роликах, обратив лицо к эмиссарам. — До сих пор мы держали этот путь в тайне, доступной лишь пэрам, из опасения, что обнародование может поставить наше открытие под угрозу со стороны гоблинов.

Шаи Малиа взяла главного эмиссара за высохшую руку и отвела к его креслу.

— Мы сделали это открытие, когда служили хранителями музея на Гнилом Болоте среди Рифовых Островов Нхэта. Вот почему мы вернулись в Новый Арвар и попросили Джиоти уступить нам руководство городом.

— С финансовой помощью «Шахт Бульдога», — продолжал Поч, — мы использовали наше открытие для создания торгового пути к Темному Берегу через Бездну.

— И при чем здесь Гоблинские Войны? — спросил главный эмиссар. — Вы нашли гнездо гоблинов на Темном Берегу?

— Никто не знает, где у них гнездо, — поспешно заявила Шаи Малиа.

Поч кивнул Ройдану, который стоял у помоста в своем геральдическом красно-золотом мундире. Тот подал сигнал часовым, стоящим у колоннады, и те исчезли в нишах, ведущих к лестницам.

— Хотя мы не знаем, где прячутся гоблины, — произнес маркграф, — но знаем, как с ними сражаться. Вот почему в эти трудные дни наш город остался невредим. Мы привезли с Темного Берега устройства наблюдения, очень похожие на наши сторожевые амулеты, только более дешевые в производстве. Поэтому их можно было расставить по всему доминиону в огромном количестве. Они дают нам круговой обзор джунглей. Когда приближаются тролли, мы их рассеиваем.

— Но ваши силы безопасности остаются в городе, — усомнился главный эмиссар. — Все ваши вооруженные чармострелами войска охраняют лесопилки. Это мы сами видели по прибытии.

— А мы не воюем с троллями с помощью чармострелов, — объявил Поч галереям с лукавством в голосе. — Чарм тролли поглощают, и это позволяет их оторванным конечностям продолжать нападение. У нас есть более эффективный способ их сдерживать — и совсем без участия Чарма.

— Только мастер фехтования может подпустить тролля достаточно близко, чтобы убить мечом, — высказал сомнение один из эмиссаров.

Поч извлек из-под полы рубашки автоматический пистолет тридцать восьмого калибра.

— Не меч, но тем не менее металл без Чарма. Это оружие метает кусочки свинца с большой скоростью. Смотрите!

Он навел пистолет на высокое окно и выстрелил. Стекло вылетело с треском и звоном.

Эмиссары вскочили вместе с публикой, и Шаи Малиа сделала им знак сесть.

— Пуля в голову убивает троллей и не дает им Чарма для оживления их мерзких тел, — пояснил Поч, успокаивая смятение. Он подождал, пока все сядут, и добавил: — Этим оружием мы защитили наш город. Мы не могли предложить его другим доминионам, не убедившись в его действенности.

Шаи Малиа выступила вперед:

— Для дальнейшей демонстрации: мы знаем, что здесь есть пятеро незваных гостей из Дома Убийц. Они посланы для проникновения в наш замок — к моему мужу и ко мне, чтобы допросить нас, узнать, что сразило их собратьев, посланных к нам шпионить, и отнять у нас это оружие для себя.

— Такова участь тех, кто отвергает добро для всех доминионов. — Поч поднял пистолет, давая сигнал, и с галереи загремели выстрелы.

Крики и вопли понеслись из арок, где пять тел, сидевших среди зрителей, свалились, убитые часовыми из девятимиллиметровых пистолетов. Под передниками этих трупов охрана нашла черные удушающие петли убийц.

Овери Скарн, наблюдавшая за представлением через прозрачное с одной стороны окно приемной, кивнула с одобрением.

— Видите, Милые — Новый Арвар под моей защитой, и даже Дому Убийц сюда не проникнуть.

В боковой двери приемной появилась Нетте, покрытая гоблинской паутиной, седые волосы измазаны слизью. Крошки-эльфы освободили ее, чтобы она взяла у Овери Скарн еще наговорных камней и принесла им. Сейчас она стояла безмолвно в нише, глядя с холодным интересом, как убивали членов ее рода.

— Откуда ты знала, что в публике есть убийцы?

— Камеры, мои милые, видеокамеры. — Овери обернулась с напряженной улыбкой на пухлых губах. — Я очень постаралась установить объективы наблюдения по всему замку. Дом Убийц ничего не знает об этой технике, и поэтому все они были обнаружены. Заверяю вас, что крошкам-эльфам ничего не грозит от этого кровожадного рода.

— У тебя есть наговорные камни, которые ты обещала Милым? — спросила Нетте.

— Разумеется. — Из-под наговорного пояса Овери Скарн достала замшевую сумочку и бросила ее седой женщине. В сумочке что-то звякнуло. — Здесь достаточно камней, чтобы возобновить нападения троллей. Вы меня слышите, крошки? — Она всмотрелась в холодные запавшие глаза, глядевшие на нее без выражения. — Мы дали пэрам правдоподобный ответ на вопрос, почему наш город остался нетронутым. На время это их удержит, и никто не обнаружит вас под моим покровительством. Но вам надо действовать быстро. Пэры должны быть повержены, иначе они очень быстро разгадают наш обман и вернутся в кровожадном настроении. Их надо уничтожить немедленно. Но помните, не весь Ирт! Не будьте монстрами. Убейте всех пэров и найдите кого-нибудь, симпатизирующего вам, чтобы править доминионами. Кого-нибудь вроде меня, кто позаботится, чтобы у вас была своя страна, свободная от всех нас — злобных демонов.

Нетте взяла камни, но не двинулась уходить.

— У тебя не было необходимости убивать моего брата, — пробурчала она горько, будто не слыхала ни слова из того, что сейчас говорила толстуха.

Овери Скарн заставила себя не вынимать пистолет, хотя стиснула под мантией рукоять. Она знала, что если вынет пистолет, то страх заставит ее выстрелить, а пока что ей не хотелось терять эту убийцу.

— Разве Милые поняли бы пределы моего контроля над ними, если бы я не убила Н’драто?

— Это было убийство ради убийства, — сказала Нетте, тенью выскальзывая из комнаты. И только голос ее произнес: — Этого я не забуду.

9 МАТЬ ВОЛШЕБСТВА

К угрозе Нетте Овери Скарн отнеслась серьезно. Убийце придется умереть — но лишь тогда, когда отпадет в ней надобность. Ее смертоносное искусство еще пригодится, как считала Овери, потому что источник импорта с Темного Берега не обеспечен окончательно. Огромные средства «Шахт Бульдога» были вложены в Габагалус для покупки товаров из запаса агента, который работал когда-то с Даппи Хобом. И агент этот был ненадежен.

Он наверняка захочет больше денег теперь, когда я испытала образцы его товаров и нашла их полезными, — думала она про себя, спускаясь по служебным лестницам в подвал замка. — Угроза появления наемного убийцы вполне может удержать цены в разумных пределах.

Ей освещали путь шары фонарей, поставленных на самый слабый накал, так что в пустом коридоре стояли густые сумерки. Всегда осторожная Овери не снимала руки с рукояти пистолета — на случай, если убийца Нетте решит претворить свою угрозу в жизнь. Но в коридоре не было никого, кроме нее самой.

Вскоре она оказалась в большой камере, где стояли воздухоочистители, работающие на Чарме — большие металлические цилиндры, забранные сеткой вытяжные вентиляторы и колена труб, прижатые к стенам и потолку. Последние видеокамеры были подвешены на крюке в темном углу, и Овери улыбнулась черным объективам, невидимым никому, кроме нее — только она знала, что они установлены здесь. Потом она расставит камеры на всем этом чармовом пути, но сейчас узкая лестница, уходящая резким уклоном в темноту, была недоступна наблюдению — и дальше Овери Скарн пошла с пистолетом в руке.

Пояс левитационных жемчужин облегчал долгий спуск, и когда Овери вышла в черную пещеру, она даже не запыхалась. Хотя спертый воздух жарко вонял сернистым запахом сточной канавы, амулеты окутывали Овери пеленой прохладной свежести, и даже пот не выступил у нее на коже. Диск осветительных алмазов выхватывал из темноты кожистые саваны летучих мышей на сталактитах. При этом свете Овери по неровным каменным плитам спустилась к косому туннелю непроглядной черноты.

Войдя в путь Чарма, она убрала пистолет в кобуру и уверенно пошла дальше. Ей отлично были известны запутанные повороты туннеля, который выведет в Габагалус к конторе агента, что работал на уничтоженного почитателя дьявола, Даппи Хоба. Лишь на миг остановилась она у развилки, поглядеть в коридор, уходящий к какому-то неизвестному таинственному месту. Какие-то невероятно зеленые тени мелькали там, и Овери быстро прошла мимо — ей не нравился этот дрожащий свет.

Путь Чарма вывел Овери Скарн в небольшой портал, строительство которого она сама оплатила. Он соединял коридоры чармовых путей, чтобы ей не надо было летать на воздушном корабле через полмира. Портал открывался в просторную комнату с видом в море, купол, поставленный на крутом уступе на дне Габагалуса. Ленты водорослей на каменных стенах извивались в морских течениях, желтые и синие облачка рыб мелькали среди них. Овери ступила на синий ковер перед овальным бассейном, бросавшим дрожащие зеленые тени света на стены и потолок. Прозрачное дно бассейна тоже выходило на сплетение водорослей и косячки пестрых рыб.

В проволочном кресле сидела тень ведьмы, одетая в черные покрывали.

— Кто ты? — спросила Овери Скарн, удивленная донельзя тем, что видит ведьму вместо улыбающихся клерков и жизнерадостных торговых агентов, которые использовали этот зал с бассейном для отдыха. — Где брокеры?

— Их нет, — спокойно ответила ведьма. — Входи, Овери Скарн. Садись.

Сунув руку под мантию за пистолетом, Овери Скарн села, еле поместившись в проволочном кресле. В ней боролись тревога и гнев, и она решительно хотела знать, что случилось с тем жизнерадостным народом, который весело резвился здесь и так охотно продавал ей товары с Темного Берега, получая за них наговорными камнями.

— Кто ты такая?

Миниатюрная ведьма раздвинула вуали и показала юное, почти идеально круглое лицо — неулыбчивое лицо человека, которому предстоит сделать то, что ему не нравится.

— Я леди Вон…

— Королева ведьм!

Овери Скарн чуть не опрокинулась назад — она узнала.

И присутствие этой выдающейся личности ничего хорошего ей не сулило — это она тоже поняла. Королева представляла целый мир ведьм, и никто никогда не смел бросить им вызова за всю их историю, уходящую в доталисманические времена. Рука Овери выпустила пистолет, и толстуха опустила плечи, признавая свое поражение и гадая, как это королева ведьм узнала о ее приходе. Но ей было известно, что задавать вопросы этим матерям волшебства — дело безнадежное.

— У тебя есть причина мрачно выглядеть, Овери Скарн. — Большие глаза королевы смотрели холодно и твердо. — Ты узурпировала правление в Новом Арваре, и ты воспользовалась оружием Темного Берега, чтобы убить агентов Дома Убийц.

Мышцы вокруг встревоженных глаз Овери Скарн расслабились — королева ведьм ничего не сказала о гоблинах. Она не знает о моем союзе с Милыми! Овери нахмурилась, чтобы скрыть свою радость от этих внимательных глаз.

— Я увидела возможность продвинуться к своей цели, и я ею воспользовалась. — Слыша собственный холодный голос, Овери гордилась, что так хорошо владеет собой. — Так завоевывались доминионы в течение всей истории Ирта.

— Оружия с Темного Берега больше не будет, — твердо заявила королева. — Ничего с Темного Берега здесь не будет.

Надо проявлять непокорность, чтобы она не стала смотреть глубже.

— Что сталось с брокерами Даппи Хоба? Где агенты, с которыми я работаю?

— Даппи Хоб мертв. — Леди Вон свела пальцы перед круглым внимательным лицом, бледным, как призрак. — Ради блага доминионов Сестричество берет под свою власть все его имущество в Габагалусе. Его помощники взяты к нам на службу. Женщины надели вуаль и заботятся о беспризорных детях и бесчармовых бедняках городов. Мужчины работают для чародеев в шахтах, добывая колдовской металл и наговорные камни. Если эти помраченные души будут работать от всего сердца, время искупит их вину. Что же до тебя…

— Я не прислужница почитателя дьявола! — Овери выпрямила спину. — Против меня у вас ничего нет!

— Если ты наденешь вуаль, Овери Скарн, Сестричество договорится о твоем прощении с Домом Убийц.

— Я убийц не боюсь! — Овери вскочила, и кресло покатилось со стуком. — Я убила лишь тех, кто был послан убить меня. И у меня хватит оружия защититься от всех, кого еще пошлет Дом Убийц.

— Рано или поздно твое оружие выдохнется…

— Никогда! — Овери Скарн попятилась к выходу. — То, что у меня есть, послужит образцом. Я изготовлю все, что мне нужно. Я не покорюсь! А потом я сама найду путь к Темному Берегу.

— Думаю, что ты ошибаешься. — Королева ведьм опустила на лицо черные вуали. — В путях Чарма пожар. Ты ведь видела зеленый огонь на пути сюда. Вскоре все пути к Темному Берегу и все пути на Ирте будут разрушены.

Овери Скарн не стала ждать продолжения и выбежала в порыве страха и гнева, не решившись оглянуться, когда проходила портал к путям Чарма.

10 И НЕПОДВИЖНОСТЬ — НАШ ТАНЕЦ

— Никто из эмиссаров не вернулся живым в свой доминион, — прочла Шаи Малиа в пачке листов, которые герольды замка положили на ониксовый стол ее комнаты. Она сняла пластмассовые очки, и тени у глаз были размазаны лентой опалов, которые Шаи Малиа прижимала к векам, чтобы унять кипящий холод и пульсирующую боль в голове.

Поч, в своих зеркальных очках и в наушниках, смотрел какой-то мюзикл, растянувшись на диване, и ее не слышал. Стеклянная трубочка, почерневшая от употребления, лежала на плетеном столике посреди раздавленных банок газировки.

Шаи Малиа подошла к мужу и бросила пачку бумаг ему в лицо. Он сел с раздраженным видом, и она стянула с него наушники.

— Тролли снова нападают. Свирепее, чем раньше. Эмиссары не вернулись в доминионы, дошли только их доклады по извещателю. Больше гостей от других пэров не будет.

— И что? — Поч недовольно глянул на нее, достал из кармана пижамы пачку, вытащил сигарету и закурил.

— А то, что надо бы нам снова поговорить с Милыми. — Шаи вытащила у него изо рта сигарету. — Им не понравится этот запах.

— А зачем нам с ними говорить? — Он потянулся за стеклянной трубкой и пластиковым пакетом с зернами. — У них есть Нетте, чтобы их обслуживать.

Шаи Малиа положила руку на стеклянную трубочку, но Поч держал ее крепко.

— Не кури больше. Очисти голову целительными опалами, и пойдем посидим с Милыми. Я хочу слышать, что они скажут.

— О чем? Об Овери Скарн? — Он вытащил трубку из-под руки Шаи и вложил в почерневшую чашечку кусочек курительного кристалла. — Она за нами следит, и потом нам придется перед ней ответить. Садись, покурим.

— Ты маркграф. — Шаи Малиа прикрыла рукой газовую зажигалку, к которой потянулся Поч. — Может, у Милых есть мысли, как свергнуть Скарн и взять власть, которая принадлежит тебе по праву.

— Не утомляй меня своими фантазиями. — Он вытащил зажигалку из-под ее руки.

— Фантазиями? — Она взяла пластиковый мешок с зернами наркотика и помахала перед лицом у мужа. — Правда в том, что ты маркграф, а посмотри, до чего ты дошел!

— Правда в том, что я присвоил себе титул незаконно. — Он забрал у нее мешок и сунул в карман рубашки. — И правда в том, что Милые на самом деле гоблины.

— Это дым коки заставляет тебя такое говорить!

— Они гоблины, и ты знаешь, что это правда. — Он щелкнул зажигалкой и поднес пламя к стеклянной чашечке, приложившись к мундштуку губами. — Они разрушат доминионы — а Овери Скарн подберет остатки.

— Я хочу услышать это от них. — Шаи села рядом. — Пожалуйста, Поч, если ты меня любишь, пойдем. Пусть они скажут нам правду.

— Я уже знаю правду. — Дымок пошел струйками из его ноздрей. — Что дым коки, что туман гоблинов — одна химия ничем не лучше другой. Так какая разница? Давай сядем и поплывем. Слишком мы хорошо живем, чтобы что-нибудь менять.

Шаи Малиа взяла трубку у него из рук, из кармана джинсов достала ленту целительных опалов.

— Очисть голову от этого дыма и повтори свои слова еще раз.

Поч выбил у нее из рук ленту, и камни звякнули среди пустых жестянок.

— Мне плевать, что говорят гоблины. Или Скарн. Или ты.

Пораженная Шаи Малиа выпрямилась.

— Да не смотри ты так! — Поч ударом ноги опрокинул плетеный столик, и пустые жестянки запрыгали по паркету, отскочили от телевизора. — Я тебе дал все, что ты хотела. Я выгнал сестру. Я отдал ее этим проклятым гоблинам. И я маркграф. Так что не смотри так.

— Когда ты последний раз меня хотел? — тоскливо спросила она. — И я тебя тоже не хотела с тех пор, как покурила трубку. Ты понимаешь? Это Скарн так нас контролирует.

— А гоблины нас не контролировали? — Он небрежно протянул руку и вытащил трубку из руки Шаи Малиа. — Что, как ты думаешь, заставило нас бросить Гнилое Болото и прибыть сюда? Почему ты заставила меня стать маркграфом? — Голос Поча стал тихим, бесцветным, усталым. — Этого хотели гоблины. Ты замужем не за мной, ты замужем за гоблинами.

Она вскочила с гримасой отвращения на лице.

— Можешь оставаться здесь и туманить себе мозги. Я пойду к Милым.

— Давай, — кинул он ей вслед. — Ползай с гоблинами в их слизи. Пусть Овери Скарн видит, что ты слушаешься хозяев.

— Мои хозяева хоть живые, — огрызнулась она уже от дверей. — А ты поклоняешься мертвому — духу, которого высасываешь из этой трубки, фантомам на кассетах этого ящика грез.

— А с гоблинами ты чувствуешь себя настоящей, Шаи? — Он стянул маску зеркальных очков и уставился на нее воспаленными красными глазами. — Они реальнее, чем ты и я?

Напряженные плечи Шаи опустились, обмякли.

— Поч — они же Милые! Ты разве забыл?

— Может быть, их я и забыл. — Он постучал трубочкой по сердцу. — Этот дым позволяет забыть их с легкостью. Но сколько бы я ни курил, тебя я никогда не смогу забыть.

Она шагнула к нему:

— Не можем мы дальше так жить!

— Так — это как? — Он пожал плечами, оглядывая опустевшую комнату, усыпанную пустыми жестянками и разбросанной одеждой. — Мы развлекаемся. Развлекается весь город. Все сбежались сюда, чтобы уйти от войны и стать богатыми. Даже гоблины. Они хотят получить для себя место на Ирте. Так что же нам делать? Убить Милых? Они крошки-эльфы, они просто хотят жить в безопасности. Скарн им это организует. Нам убить ее? Ты видела, что она сделала с убийцами. Если они не смогли ей помешать, что делать нам?

— К чему все эти разговоры об убийстве?

— Это единственная альтернатива, Шаи. — Он вытащил хромированный пистолет из-под диванной подушки и постучал по нему стеклянной трубочкой. — Либо трубка, либо пистолет.

— Я не хочу убивать, я… я хочу жить.

Поч вернул пистолет под подушку.

— Тогда кури со мной, Шаи. У гоблинов есть Нетте. У Скарн есть гоблины. А у нас — у нас есть хотя бы мы сами. У тебя я, у меня ты.

Шаи Малиа снова села рядом с ним.

— Мы действительно вместе, когда курим, — признала она. — И это приятно, почти так же приятно, как когда-то, когда мы…

— Забудь ты это лапанье и потенье. Кури, и все. — Он набил трубку. — С этим дымом нам достаточно просто быть рядом. Молчание становится нашей речью, неподвижность — нашим танцем.

Она медленно кивнула и приняла трубку обеими руками.