Олигарх 4

Глава 3

Засвистела боцманская дудка и все кто был в море первый раз поняли, что происходит что-то экстраординарное. Еще бы не понять, экипаж забегал по судну как никогда.

— Алексей Андреевич, пожалуйста, сходите предупредите Софью Андреевну, пусть она идет к моей супруге, а вас прошу вернуться на мостик.

Через десять минут я опять был на мостике, буквально передо мною на мостик поднялся Владыка Анатолий, он был совершенно спокоен. Выслушав крестного, он осенил стоящих на мостике крестным знамением и ушел.

Штиля уже не было, море начинало штормить, но пока мы продолжали лежать в дрейфе.

Через два часа штурман, непрерывно разглядывающий горизонт, оторвался от подзорной трубы и развернувшись показал на восток.

— Один ураган уходит, но идет другой. Господин капитан, прикажите, полный вперед, курс зюйд-вест. У нас есть шанс уйти от второго урагана.

Через шесть часов гонки полным ходом, мы разогнались почти до девяти узлов, не отставали даже винтовые пароходы, но ураган догнал нас.

Сначала мне показалось что это такой же кромешный ад, как тот, в каком мы побывали прошлый раз. Но примерно через полчаса я понял, что это просто детский лепет по сравнению с тем ураганом.

Первый удар конечно был очень даже ничего. Но буквально через несколько минут ураган немного успокоился.

Я огляделся вокруг, на мой взгляд все было в порядке, по крайней мере пароходы были на своих местах. А ветер и дождь дело было привычное, еще и не такое видели.

Крестный похоже понял мою мысль и молча улыбнулся. Все на мостике уже промокли до нитки, но настроение было доброе, это прямо чувствовалось. Никакого напряжения какое было в ураган в прошлом походе.

Шторм длился почти сутки, почему крестный снял меня с вахты и попросил прийти на мостик я понял, когда шторм начал стихать и он, передав команду старшему офицеру, предложил мне пойти переодеться и пройти в кают-компанию.

Только когда я спустился в свою каюту, то увидел что на мостике мы с крестным провели восемнадцать часов. По-видимому это был еще один экзамен на мою профпригодность к морскому делу.

Я успел переодеться в сухую чистую одежду, когда в каюту зашла Соня. Увидев меня, она уткнулась мне в грудь.

— Алешенька, как же было страшно. Когда ударил ураган, я подумала, что все — конец. Но Елена Ивановна сказала, что ничего страшного, это обыкновенный шторм и вы уже бывали и не в таких переделках. Неужели может быть еще страшнее? — с поцеловал жену, зачем рассказывать ей о том, что бывает в море. Может статься, что она ничего такого и не увидит.

— Пойдем обедать, мне скоро на вахту заступать.

Море успокаивалось буквально с каждой минутой и когда мы пришли в кают-компанию можно было даже уже спокойно пить и есть супы, налитые в обычную посуду.

Капитана еще не было и естественно все ожидали его. Офицеры выглядели уставшими и некоторые даже измученными, но все были одеты, учитывая ситуацию, просто безукоризненно, а самое главное довольно улыбались.

Новички нашего экипажа как-то странно на меня смотрели, что я даже внимательно оглядел себя в большое зеркало, вроде в гардеробе все в порядке и внешний вид вполне ничего после почти суток, проведенных на мостике.

Елена Ивановна подошла и тихо прошептала на ухо.

— Алеша, — так она назвала меня первый раз, — какой же вы молодец. Сергей очень волновался как экипаж поведет себя в серьёзный шторм. Он считал, что у нас из всех пароходов самая ненадежная команда. Вас на мостик Сергей позвал, чтобы все видели князя рядом с капитаном. Среди новичков уже ходят легенды, что в прошлый раз только светлейший князь своей работой в трюме спас корабль. А раз вы на мостике, значит опасности нет, — слова жены капитана меня потрясли, вот это у меня и ремоне, я оказывается счастливый талисман парохода. Ну что же, буду знать.

В этот момент в кают-компанию зашел крестный, он выглядел совершенно не уставшим и был в отличнейшем расположении духа.

— Поздравляю, господа, с успешным испытанием первым настоящим штормом нашего плавания. Все действовали правильно, у меня как капитана замечаний нет. В шторм не потерялось ни одного парохода, все члены экипажей живы и здоровы. Это настоящее чудо, господа.

Владыка Анатолий начал читать молитвы, а я подумал, вот тебе и морские суеверия: число тринадцать не счастливое, в море выходить понедельник не к добру, женщины на борту к беде. А мы вышли в поход в понедельник и женщин на борту у нас очень много.

Оставшиеся до Гаваны двести пятьдесят миль мы прошли за двое суток и в шестом часу вечера двадцать шестого сентября легли в дрейф, в нескольких милях от неё. Самым быстроходным у нас оказался пароход «Хабаров» и он заранее ушел вперед. Нам важно знать, где адмирал.

Адмирал был в Гаване, он только что вернулся с Пиноса и был в раздумье, что ему делать.

Я уже окончательно решил, кто куда идет и пока мы ожидали возвращения «Хабарова», сделали все необходимые пересадки. Они были незначительными.

Со мной в Тихий океан идут только бездетные казаки, пошедшие в поход со своими женами, таких всего девяносто два человека, уральские, оренбургские и несколько донских. Все они молодожены и еще просто не успели обзавестись детьми. Еще десяток просто молодых неженатых казаков, всего сто два казака.

Кроме них со мной идут четыре сотни семей староверов.

Сто семей староверов и два десятка уральских казаков молодоженов пойдут на Аляску. Две сотни семей староверов на Камчатку и сотня с остальными казаками в Калифорнию.

Не решен вопрос только с греками. Наверняка кто-то из пиноских решит пойти в Калифорнию. Я бы такое очень приветствовал. Тихоокеанские пароходы, а я решил что идут «Дежнев», «Ермак», «Хабаров», «Херсонес», «Ласточка», братья Лаптевы и наш опытный ледокол, остаются в Гаване, грузятся углем, пополняют запасы продуктов и воды и как только я возвращаюсь с Пиноса, сразу же уходим.

Переселенцев на борту тихоокеанской эскадры меньше чем можно было взять. Но больше топлива, а самое главное станков и всякого оборудования.

В Техас идут таким образом все донские казаки, и уральские и оренбургские, поехавшие без семей и остальные староверы. Там должен остаться один священник-старовер, двое православных, двое докторов и четыре фельдшера.

Пока корабли тихоокеанской флотилии заправляются углем и готовятся к переходу через два океана, а мелких недочетов вскрылось немало, я решил слетать на Пинос.

Джо молодец, из США на Кубу завозилось много отборного угля, а затем его отгружали в Бразилию, в Ресифи он организовал большую угольную базу, которая уже начала бойкую торговлю этим ходовым товаром, в Латинской Америке паровых машин становилось все больше и дешевый качественный американский уголь пользовался спросом.

Эмиссаров в Южную Африку Джо послал еще из Лондона, перед отъездом домой и они уже вернулись блестяще справившись с поручением, местные товарищи очень извинялись за проявленные хамство и жадность и заверили, что впредь такое не повторится.

Хотя в Чили и Австралии проблем у нас не было, Джо решил перестраховаться и послал своих людей и туда. И он начал заниматься организацией экспедицию на Панамский перешеек.

До Пиноса мы шли почти двое суток с половиной суток и адмирал успел рассказать обо всех событиях в Техасе, происшедших с момента моего отъезда.

После обретения независимости Мексика несколько месяцев была империей, а затем началась борьба между центристами, сторонниками унитарного централизованного государства и федералистами, сторонниками федеративного устройства. Затем начались различные сепаратистские движения и сейчас по всей стране уже почти два года полыхает пламя гражданской войны.

Все жители Техаса единодушно поддерживали федералистов и требовали автономии и признания прав переселенцев. Наша колония разделяла эти требования.

Но мексиканские власти решили установить в Техасе жесткую военную власть.

Про начало деятельности полковника Брэдберна я знал. Но в мое отсутствие в Веласко, небольшой общине на восточном берегу реки Бразос, усилился мексиканский гарнизон и он начал реально контролировать всю торговлю по этой реке, впадающей в Мексиканский залив и речное сообщение с нашей колонией.

Мексиканцы построили небольшую укрепленную бревенчатую крепость и установили в ней пушку, которая могла обстреливать реку.

Гарнизон крепости насчитывал сто солдат под командованием полковника Доминго де Утартечеа.

В мае 1832-ого у полковника Брэдберна начались трения с колонистами Остина и в итоге он арестовал нескольких человек. Один из них был обвинен в борьбе за отделение Техаса, а несколько человек в краже лошадей.

До этого колонисты еще возмущались появлением среди солдат Брэдберна призывников-преступников, но аресты были последней каплей переполнившей чашу терпения колонистов Остина. Они организовали ополчение в сто пятьдесят человек и двинулись на форт Анауак.

Сам Стивен сначала хотел все решить миром, но возмущенный последними арестами колонистов присоединился к ополчению и возглавил его.

В начале июня ополченцы попытались захватить Анауак, но после боя с гарнизоном форта отошли к своей реке Бразос, где собравшись на берегу Черепахового Залива, приняли резолюции в которых объяснялось их нападение на войска централистов в Анауаке.

В это время в Техас пришли известия о победе сил федералистов под руководством Антонио Лопеса де Санта-Анны в сражении с армией централистской администрацией президента Анастасио Бустаманте.

Воспользовавшись этой благоприятной новостью, колонисты Остина присоединились к делу федералистов. Они объяснили в резолюциях, что не были беззаконниками, нападавшими на мексиканский гарнизон, а были сторонниками федералистов, выступающими против коменданта-централиста.

Четыре резолюции осуждали нарушения конституции 1824-ого года правительством Бустаманте и призывали всех техасцев поддержать патриотов, сражавшихся под командованием Санта-Анны, который в то время боролся с военным деспотизмом.

Кроме этого они решили собрать дополнительные силы, в том числе привезти несколько пушек из поселений выше по течению Бразоса и прогнать мексиканские гарнизоны из Веласко и Анаука.

За последние недели в наших отношениях с колонистами Остина появились некоторые трения. Им не нравилось наше отношение к неграм, индейцам и местным теханос. Особенно отношения обострились после появления нескольких сотен освобожденных рабов с Кубы, среди которых преобладали негры с плантации маркизы.

Но вода и камень точит, а среди колонистов с каждым днем появлялось все больше сторонников нашего друга месье Мишеля, который начал активную агитацию против рабства. А так как у него была тяжелейшая артиллерия, долларовые плюшки светлейшего князя, то его агитация была очень успешной.

Когда начались столкновения с мексиканскими войсками, Ружицкий решил придерживаться вооруженного нейтралитета. Но на совещание в Черепаховом заливе он приехал, поддержал принятые резолюции и пообещал нашу вооруженную помощь.

Узнав об этом, мексиканцы освободили арестованных и покинули форты Веласко и Анауак, отступив в Сан-Антонио.

Ружицкий провел переговоры с Остином и стороны решили не учить друг друга жить, но все рабы, оказывающиеся на нашей территории, сразу же становятся свободными. Причем не важно кто был до этого их хозяевами. Он объяснил Остину с его товарищами, что много веков казаки жили под лозунгом: с казачьих мест выдачи нет.

В середине июля в Техас прибыл полковник-федералист Хосе Антонио Мекси. У него было четыреста солдат и пять кораблей. Его задачей было подавить предполагаемое движение за отделение Техаса от Мексики.

Остин с Ружицким провели с полковником переговоры, вручили ему принятые копии резолюций Черепахового залива, заверили что все колонисты не желают независимости, а просят всего лишь широкой автономии, отмены всех принятых централистскими властями ограничений, в том числе и незаконного запрещения иммиграции. Вопрос рабства был деликатно опущен.

Полковник удовлетворился полученными объяснениями и удалился со своей армией за Рио-Гранде. Да как ему было не удалиться, два наши брига в момент бы разнесли его корабли со смешными пушками. А его солдат казаки бы просто разогнали нагайками. У мексиканских солдат при виде наших молодцов в буквальном смысле начинали дрожать коленки.

Фактически Техас оказался поделенным на три части. Восточнее реки Колорадо мексиканская власть и войска перестали существовать физически. От Колорадо до реки Сан-Антонио своебразная буферная зона, в этой зоне форт Аламо, крепость Голиад и крупные испаноязычные поселения Гонзалес и Виктория. Власть и солдаты вроде как мексиканские, но колонистов и теханос не притесняют.

А вот западнее реки Сан-Антонио фактически мексиканская территория. Там правда народ всего в двух городах живет, самом Сан-Антонио и Лоредо. Никаких особо ранчо там нет и фактически хозяевами тех просторов являются индейцы.

И мы с колонистами Остина ждем ответа из Мехико, восстановят ли победители конституцию 1824-ого года и предоставят ли Техасу обещанную автономию.

Техасское казачье войско на фоне этих событий выросло и теперь у нашего атамана пятьсот сабель, а с вновь прибывшими уже будет тысяча. Среди староверов много желающих стать казаками и скоро реальностью станут три полноценных четырехсотенных полка.

Ружицкий с атаманом собираются основать еще две казачьи станицы и получится, что каждая будет выставлять свой полк.

Во время переговоров наш губернатор забросил удочку насчет нашего появления на берегах Рио-Гранде. Мексиканский полковник не сказал ни да, ни нет. Но так как там сейчас хозяйничают команчи и постоянно совершают набеги через Рио-Гранде, появляясь даже в районе мексиканской столицы, то скорее всего негласное да.

Но больше всего меня удивило прибытие первой партии ирландцев, почти пятьсот человек.Они прибыли через Новый Орлеан и без нашей подсказки выбрали место для поселения на западном берегу озера Сабин.

Это решение для нас просто идеальное. Я уверен, что в итоге ирландцы начнут селиться в первую очередь по западному берегу озера и реки Сабин, тяготеть будут к нам, а не к Остину и уж тем более не к США. Они уже видели объявление в Штатах — вход неграм, собакам и ирландцам запрещен. Да и сохраняющееся в Луизиане рабство их не вдохновляет.

Тем более скоро в тех краях появится и казачья станица, так что я думаю англо-американские желания ехать в Техас в ближайшее время подостынут.

Так что положение дел в Техасе меня более чем устроило и я решил его посетить на обратном пути.

Бросок на Пинос и обратно занял у меня ровно четверо суток. Обратно я возвращался не вокруг Кубы, а через небольшой городок Батабано, на южном побережье Кубы. До него от Гаваны километров пятьдесят и в два раза ближе до Пиноса. По времени экономия приличная.

Как я и предполагал, среди греков оказались желающие ехать в Калифорнию и на борт ледокола «Алексея Чирикова» поднялось еще пять семей. Они на другом краю света будут развивать порт Румянцев.

К моему возвращению все было готово к отходу и рано утром тридцатого сентября мы подняли якоря и направились вдоль побережья Кубы на восток.