Опасное дознание

10

На мгновение сердце Клэр перестало биться: она вдруг усомнилась, правильно ли поняла намерения Алана. Какой бы дурой она предстала в его глазах, если бы ошиблась! Она бы просто сгорела от стыда.

Но нет, кажется, ею все понято правильно. Облегчение нежной волной окатило Клэр, когда Алан протянул руки и взял ее лицо в свои ладони.

— Я не буду разочарован, если ты прогонишь меня, — произнес он тихо, — потому что не имею права ожидать от тебя чего-либо. Я буду счастлив, если ты попросишь меня остаться, потому что это даже больше того, на что я смею надеяться. Я хочу лишь одного — чтобы ты позволила мне любить тебя.

— Но я… я не могу… Алан, я же говорила тебе!

— Я же сказал, что совсем ничего не жду от тебя. Мне не нужна некая идеальная женщина, которая исполнит все мои желания. Мне нужна ты. Я не жду, что ты будешь какой-то особенной. Если я коснусь тебя, а ты превратишься в ледышку, то упреков не услышишь! Ведь я понимаю тебя.

Клэр вздрогнула. Ей так хотелось поверить, положиться на этого мужчину. Она подняла на него встревоженные и смущенные глаза, и в ее взгляде Алан прочел так много, будто Клэр сама сказала ему обо всем.

Он осторожно протянул руку и привлек ее к себе.

— Только позволь мне, — прошептал Алан, прижимая ее голову к своему плечу. — Не нужно ничего говорить, только позволь мне! Я не стану обещать, что сделаю для тебя нечто особенное, потому что и сам не уверен, что смогу. Но я твердо знаю: ни при каких обстоятельствах ты не можешь меня разочаровать.

Клэр не отшатнулась, но и не сказала “да”. Незначительное движение ее головы могло показаться кивком, и Алан принял его за согласие. Он бы поднял Клэр и отнес в спальню, но он не мог полагаться на свою покалеченную руку и возненавидел бы себя за слабость, если бы не донес. Поэтому он просто взял Клэр за руку и повел за собой. Она последовала за ним без малейшего колебания.

Алан все время помнил, что должен быть очень осторожным с ней. Для их любви не подошла бы кушетка в гостиной или густой ворс бледно-серого ковра. Клэр с ее неожиданной доверчивостью казалась такой тонкой и хрупкой, что не признала бы ничего, кроме мягкой постели с теплым одеялом.

На пороге спальни Алан немного задержался. Он хотел Клэр так, что у него останавливалось дыхание, и все-таки решил предоставить ей последнюю возможность сказать “нет”. Но она приникла к нему, словно котенок. Ее губы были приоткрыты, и Алан перестал сопротивляться своему желанию. Поцелуй следовал за поцелуем, Клэр становилась все более нежной и податливой, все сильнее и сильнее прижималась к нему, пока он уже не смог сдержать своего стона.

Этот-то стон и испугал ее, отбросил прочь из тумана страсти, который окутывал обоих. В то же мгновение Алан почувствовал напряжение Клэр и ослабил свои объятия. Было так непросто позволить ей уйти, когда каждая клеточка его тела жаждала продолжения. И все же он отпустил ее, побоявшись напугать.

Клэр порывисто вздохнула и чуть отстранилась. Алан знал, что без всякого протеста должен позволить ей уйти, но все-таки не выдержал.

— Клэр, что с тобой?

— Я… Прости меня, Алан. Прости…

— Тебе не за что просить прощения, дорогая. Не за что. Я испугал тебя?

Клэр быстро замотала головой, отодвинувшись от него еще немного.

— Прости меня. Это только… только… О, я просто боюсь разочаровать тебя!

Алану понравилась ее прямота, отсутствие кокетства в ответе. Она не старалась притвориться, что ничего особенного не произошло, не скрывала, что поняла его желания и что сама хочет того же. Она просто сказала правду, хотя ей было, наверное, очень трудно сделать это.

— Ты не разочаруешь меня, Клэр.

— А вдруг?..

— Ты просто не сможешь. Не сможешь потому, что я от тебя ничего не требую. Все будет так, как ты хочешь.

Никто никогда не говорил ей таких слов, в них было трудно поверить, да Клэр никому бы и не поверила — никому, кроме Алана. Она облегченно вздохнула и сама обняла его…

Алан оставил свет в коридоре включенным, а дверь, ведущую в спальню, слегка приоткрытой. Он не хотел, чтобы Клэр смущалась своей наготы, но ему хотелось видеть ее тело.

Стоя рядом с кроватью, он поцеловал закрытые глаза Клэр и начал раздевать ее. К обеду она надела простое платье из мягкого голубого трикотажа, у него была сложная застежка, и Клэр онемела от изумления, когда Алан ловко расстегнул ее и начал не спеша стягивать платье, покрывая ее плечи нежными успокаивающими поцелуями. Его руки слегка дрожали от волнения и трепета, которых ему давным-давно не приходилось испытывать. Разве что в ранней юности. Он желал эту женщину больше, чем какую-либо другую, даже из тех, на которых чуть было не женился. Алан не мог бы сказать почему: ну разве можно объяснить физическую тягу к одной женщине и холодное равнодушие к другой? Он только чувствовал, что жаждет Клэр, и боялся одного — ее страха…

Но с ее губ не сходила улыбка наслаждения, и Алан успокоился. Он начал осторожно снимать комбинацию, и та с легким шелестом соскользнула на пол.

И тут глаза Клэр открылись, в них промелькнула вспышка тревоги, но под градом нежных поцелуев исчезла. И снова Клэр расслабилась со слабым вздохом, который сказал Алану, что она без всякого намека на страх хочет быть с ним.

Это затронуло в его душе самые глубины, которые давно были холодны и пусты. А ведь он отказывался думать о Клэр как о какой-то особенной женщине. Они оба притворялись, что ничего необычного не происходит, что они держат свои чувства под контролем… и вот, пожалуйста! Похоже, все старые преграды в душе Алана были сломаны, словно дамба во время шторма.

Конечно, любовная связь может причинить им обоим боль. Адскую боль. Но он проклял бы себя, если бы попытался спастись от нее…

Нежные прикосновения зачаровывали Клэр, перенося ее через страх и колебания в чудесную страну любви. Только сейчас она начала понимать, что никогда раньше не была в этой стране. Никто никогда не ласкал ее так, чтобы и самому ощущать радость, потому что дарить так же приятно, как и получать.

Кажется, впервые в жизни Клэр почувствовала, что кому-то важно доставить ей удовольствие. Она начала понимать, что ее любят. Не берут, а одаривают, любя! Этот мужчина, который совсем недавно казался далеким и чужим, заботился не о своих, а о ее эмоциях.

Клэр медленно отвела голову назад и посмотрела на Алана темными от страсти глазами.

— Пожалуйста… — простонала она, не зная, как еще выразить свое нетерпение.

Это был едва слышный шепот, но на губах Алана заиграла нежная улыбка.

— Да, милая, — хрипло пробормотал он, — да, дорогая…

Снятый бюстгальтер обнажил ее груди, но Клэр почувствовала только облегчение оттого, что еще одно препятствие исчезло. Когда Алан наклонился и стянул с нее колготки и трусики, Клэр полностью отдалась своим ощущениям. Она сейчас не желала думать о том, что в решающий момент опять испугается и окаменеет. Ей нужно было прочувствовать, как ее любят, как с ней нежны — пережить то, чего она всегда была лишена. Физическая близость лишь малое выражение этой потребности. Если бы Алан просто хотел крепко обнять ее и гладить, словно котенка, она тоже была бы довольна. Он любил ее, и только это имело самое большое значение!

Клэр почувствовала прохладные простыни под собой и на мгновение опять испытала приступ страха. Но Алан был рядом с ней — теплый, сильный, нежный… И место страха заняло доверие. Наверное, из-за того, как ласково притянул он ее к себе, как бережно касался кончиками пальцев… Эти прикосновения так успокаивали… и…

И возбуждали! О Боже! Клэр молилась, чтобы растущее где-то в самой глубине возбуждение не покинуло ее, оставив холодной, расстроенной и одинокой. Но медленные, нетребовательные ласки Алана надежно поддерживали огонь и раздували жар страсти.

— Ты так хорошо все чувствуешь! — прошептал Алан, покусывая ей мочку уха. — Так хорошо…

От этого хриплого шепота ручейки вожделения побежали по всему телу Клэр, пробуждая в ней то, о чем она даже не имела представления.

Как случилось, что, пробыв столько лет замужем, я впервые испытываю это ощущение с каким-то заезжим парнем из Техаса?! — спрашивала она себя. Как можно было оставаться такой обделенной в жизни? Впрочем, обо всем этом можно будет подумать и завтра. А пока важно только то, что соединяет меня с Аланом.

Невероятнее всего было именно это: ей казалось, что они испытывают одинаковые чувства. То, что прежде оставляло в Клэр ощущение одиночества и беспомощности, теперь заставляло чувствовать свою нужность, о которой она всегда болезненно мечтала, но которой так и не познала. Повернувшись на бок, она обвила руками шею Алана и поцеловала так нежно, как только могла. Ей хотелось отдать ему хоть часть того, что он давал ей.

Чувство благодарности переполняло Клэр, не оставляя места для привычного страха. Теперь она боялась только того, что эта блаженная близость может когда-нибудь закончиться. Каждое прикосновение Алана вызывало в ее теле кипение вулканической лавы. Никогда в жизни Клэр так не возбуждалась, а ведь это, кажется, только начало!

Алан… В течение многих дней она пугалась своей реакции на него, стыдилась мыслей о нем, старалась отогнать мечты, которые казались ей совершенно несбыточными… А теперь он ласкает ее, его руки гладят ее грудь, пальцы касаются сосков так нежно и настойчиво…

Пожалуй, можно поверить в то, что мечты иногда сбываются, подумала Клэр. Именно это и происходит со мной сейчас!

Она ощутила губы Алана на своей груди, а его рука скользнула между ее ног. Клэр изогнулась в порыве наслаждения и издала низкий стон, который был уже почти мольбой.

Клэр вдруг решила, что должна что-то сделать, как-то отозваться на ласки, но когда робко потянулась к бедрам Алана, он успокоил ее, шепнув, что ей нужно только расслабиться и наслаждаться.

Его пальцы дразнили Клэр до тех пор, пока она не увидела цветные круги перед глазами и не изогнулась в нетерпении. То, что происходило с ней, было не проявлением сознательной воли, а только инстинктивным ответом Алану. Но он без слов сумел убедить ее, что именно это прекрасно.

— Позволь мне, — прошептал Алан, — разреши мне…

Клэр окончательно покинули неуверенность и сдержанность. Не имело значения, дошла ли она до точки кипения или все еще продолжала закипать. Ей только нужно было, чтобы Алан дарил ей это невыразимое наслаждение!

Когда он наконец вошел в нее, у Клэр не возникло ни малейшего воспоминания ни об изнасиловании, ни о неумелом и эгоистичном муже. Был только прекрасный миг и ясность чувств, никогда прежде не испытанных. Был только Алан и их божественная близость, утоляющая жажду любви.

Да, Алан сумел заставить ее поверить в его любовь. И если даже она больше никогда не испытывает ничего подобного, все равно не забудет, как это прекрасно — чувствовать, что тебя по-настоящему любят.

— Лети со мной, любимая, — произнес он хрипло. — Лети со мной!

Невероятно, фантастично? Но Клэр так и сделала…

Алан ничего не сказал! Клэр простила бы ему, если бы он с притворной небрежностью заметил, что она вовсе не фригидна. Если бы он проявил какие-то признаки гордости, что сумел сотворить с нею. Но Алан помалкивал. Ни на секунду его дыхание не прервалось от сознания собственного триумфа. Он лишь крепче прижался к ней и пробормотал:

— Дорогая, ты невероятна!

Клэр с трудом сдержалась, чтобы не засмеяться от радости. Для нее удивительнее всего было то, что она и сама почувствовала себя невероятной. Прекрасной, женственной, неправдоподобной! Все ее самые смелые фантазии и мечты сбылись.

Окно в изголовье кровати дребезжало, когда в него ударял порыв ветра. Большие дождевые капли стучали по стеклу. На улице было холодно и печально. Заунывные звуки снаружи заставили Клэр обвить руками сильную шею Алана и шепнуть:

— Пожалуйста, останься.

В ответ он расхохотался.

— Ты думала, что я сейчас оторвусь от тебя и отправлюсь под дождь? И не мечтай, что тебе удастся отделаться от меня! Тут теплая постель, а ты — еще теплее. И я не сдвинусь с места, пока еще разок не повторю наш прекрасный полет.

Клэр почему-то понравилась некая развязность в тоне Алана. Ей все в нем нравилось, и самой сейчас хотелось говорить так же откровенно и бесшабашно.

Ну и пусть он уматывает в свой Техас через недельку-другую, ну и наплевать, что я пока не знаю, как переживу расставание, ну и что, если я, как последняя дура, отдала этому мужчине свое сердце… Сейчас не стоит об этом думать. Завтрашний день подскажет, как вести себя, имея дело с реальностью. А сегодня ночью надо наслаждаться неуемностью техасского любовника — так, будто это в последний раз в жизни!

— Я хочу пить, а ты? — пробормотал Алан. — Тебе принести что-нибудь?

— Немного воды.

Клэр позавидовала отсутствию у него застенчивости, когда Алан выскользнул из-под одеяла и, не прикрывшись, вышел из комнаты. Он оставил дверь настежь открытой, так что свет из коридора упал на кровать. Клэр натянула одеяло до подбородка: она всегда стеснялась своей наготы. Даже в юности, а тем более сейчас, когда годы брали свое: складки на животе после рождения сына, талия, которая уже не была такой тонкой, как раньше…

Но даже если ей и хотелось бы иметь совершенную фигуру, Клэр понимала, что сейчас это неважно. Алану не требуется совершенство — иначе бы он не занимался любовью с нею. Ведь он возжелал ее. Именно ее! Клэр радовалась своей спокойной уверенности. Ей только интересно было бы знать, что же он увидел в ней…

Впрочем, в эту волшебную ночь ей не нужны были никакие объяснения. Она видела в глазах Алана желание, чувствовала это желание в его теле, и неважно, по каким совершенно непостижимым для нее причинам он находит ее желанной. Сама эта мысль доставляла ей безграничное удовольствие.

Алан вернулся и закрыл дверь так, что только одна маленькая полоска света проникала в комнату. Он словно щадил застенчивость Клэр, и она была благодарна ему за это.

Алан протянул ей стакан ледяной воды.

— Люблю, когда вода в кране холодная, — заметил он, садясь рядом с ней. — В Техасе она обычно комнатной температуры, а здесь — как из холодильника.

— Никогда не замечала.

— И еще мне нравится, что вода у вас не сильно хлорирована. В моем доме, когда открываешь кран, сразу чувствуешь запах хлора.

— Ты пытаешься отговорить меня от визита к тебе?

Как только эти слова слетели с ее губ, Клэр пожалела о них. Алан мог подумать, что она старается закинуть удочку, набиваясь на приглашение. А ей вовсе не хотелось, чтобы он чувствовал, будто попал на крючок. Смущенная, она старалась что-то придумать, отделавшись шуткой.

Но оказалось, что беспокоиться не о чем. Алан склонился над ней и оставил нежный поцелуй на ее влажных губах.

— Приезжай в любое время, когда захочешь, только дай мне знать. Я даже куплю тебе воду в бутылках.

Клэр засмеялась от облегчения и от милого юмора.

— Весенняя вода “Утопия”! — пообещал Алан. — Чистейшая техасская вода без всяких примесей.

Выпив воду, они устроились рядом, подложив под спины подушки, и Клэр положила голову на плечо Алана. Почему-то именно сейчас, впервые за всю эту ночь, она вспомнила Чарлза. Когда-то давным-давно, сразу после свадьбы, он был совсем другим. С ним тоже можно было вот так свободно и просто сидеть, касаясь друг друга. Без напряжения, без сомнений…

Но тогда все это очень быстро кончилось, и теперь Клэр как бы заново открыла для себя это ни с чем не сравнимое чувство раскованности, которое приходит вслед за близостью. Никому не нужно сдерживать свои желания или притворяться, что их вообще не существует. Не надо прятаться за ширму приличия. Клэр могла обнять Алана, если ей этого захочется, не боясь, что ее неправильно поймут. Но самое главное — она больше не страшилась близости с мужчиной!

— Я не могу поверить тому, что со мной произошло, — пробормотала она. — Ох, Алан, я никогда не испытывала того, что ты заставил меня почувствовать.

Он крепко прижал к себе Клэр.

— Ты никогда не была в этом виновата, милая! Никогда! Ты самая чувственная женщина, с которой я когда-либо был в постели. Я мог бы придушить того, кто заставлял тебя считать иначе.

— Он не… — Клэр покачала головой, не зная, как объяснить неудачу с замужеством. — Не думаю, что это было преднамеренно. Чарлз не был жестоким. Только… Ну… думаю, наверное, мы оба были просто неопытными с самого начала. А потом все пошло хуже и хуже…

Алан не стал возражать и подумал: то, что произошло с Чарлзом, — удел всех эгоистов. Ведь важен не столько опыт, сколько забота и ласка. Все, что требуется, — это быть внимательным к своему партнеру, стараясь замечать все едва уловимые звуки, жесты, выражение глаз… Ничего особенного не нужно. И прежде чем эта ночь закончится, он проверит правильность своей догадки еще раз!

Зазвонил телефон.

Клэр испуганно взглянула на Алана. Тот собрался было поднять трубку, но Клэр остановила его. Ей не хотелось, чтобы кто-то знал, что у нее в квартире поздно ночью находится мужчина. Ведь Крофорд — очень маленький город. Пришлось самой протянуть руку и поднести трубку к уху.

— Алло?

Даже в полутьме было заметно, как изменилось лицо Клэр. Мгновением позже она резко повесила трубку.

— Что там? — спросил Алан.

— Какой-то идиот дал мне добрый совет отказаться от дела Блэккайта.

— Это все, что он сказал?

— Да, — вздохнула Клэр. — Это не тот человек, который звонил вчера, если тебе это интересно. Нет, кто-то другой. И он, кажется, хорошенько выпил, судя по манере говорить. Меня это уже не волнует.

— Тебе станут звонить чаще, когда дело получит широкую огласку.

— Возможно, — согласилась Клэр и поудобнее уселась в постели. — Черт возьми, я не удивлюсь, если увижу сообщение о деле Блэккайта в телевизионных новостях! Журналисты прямо вгрызаются в подобные дела!

— Да, и это, к сожалению, порой влечет за собой осложнения, — заметил Алан после некоторого колебания. — Я не раз сталкивался с весьма серьезными угрозами адвокатам во время трудных дел. Обычно запугивания ничем не кончаются, но это не значит, что ты не должна быть осторожной.

— А что мне делать? Нанять телохранителя?

Клэр вдруг рассердилась. Какие-то подонки уже добрались до ее спальни — этого последнего прибежища! И испортили самую прекрасную ночь в ее жизни…

Отбросив одеяло, она встала и схватила со стула халат. Настроение было полностью испорчено, и уже не хотелось беззаботно валяться в постели. Нужно двигаться, делать что-нибудь. Не имело значения что именно. Клэр была слишком расстроена, чтобы и дальше наслаждаться покоем.

Впервые в жизни ей захотелось закурить. Зажечь сигарету и вместе с дымом выпустить эмоции… Но вместо этого Клэр прошла в кухню, зажгла свет и принялась готовить горячий шоколад, громко стуча посудой. Не очень-то ей и хотелось шоколада, просто нужно было занять чем-то руки и выплеснуть нервную энергию.

Чего она сейчас по-настоящему желала, так это придушить какого-нибудь подлеца! А может быть, нескольких. Проблема была в том, что она не знала кого именно. Впрочем, по правде говоря, если бы даже и знала кого, не сделала бы этого, поскольку была слишком законопослушной, чтобы пойти дальше желания…

Клэр разлила в две чашки шоколад и сразу же почувствовала, как ее обхватили нежные руки Алана. Он бережно притянул ее к своей крепкой груди.

— Все хорошо, дорогая, — спокойно сказал он. — Выпусти пар и не бойся. Ты не будешь одна.

— Я не боюсь!

Клэр действительно переполняли раздражение и злость, но не страх. А вот теперь в объятиях Алана ее охватило совершенно обессиливающее желание целиком положиться на него, поверив, что все пройдет… Это побуждение, как ни мимолетно оно было, рассердило Клэр еще больше. Она давно научилась стоять на своих ногах и ни от кого не зависеть. Со стороны Алана, конечно, очень любезно успокаивать ее. Но ведь, когда придет буря, она сама должна будет постоять за себя. Не из-за того, что Алан подведет ее, а просто потому, что такова жизнь. Всегда нужно уметь самой решать собственные проблемы.

Клэр отстранилась и, указав на чашки, спросила Алана:

— Шоколад?

— Спасибо.

Клэр почувствовала облегчение, когда они уселись за стол. Хотя взгляд Алана был прикован к ней, сам он находился на расстоянии и не мог коснуться ее. А Клэр казалось, что его прикосновения уменьшают ее решимость, не дают собраться с силами, вообще мешают сейчас…

Она энергично перемешала шоколад, едва понимая, каким выразительным движением делает это, звякая ложкой по стенкам чашки. Алан был совершенно спокоен и только со слабой улыбкой наблюдал за Клэр.

— Не понимаю, почему люди всегда уверены, что если кого-то арестовали, то он и есть преступник! — возмущенно заговорила она. — Ведь самая последняя статистика указывает, что почти тридцать процентов образцов ДНК, найденных на месте преступления, не соответствуют ДНК обвиняемых. Это значит, что тридцать процентов людей арестовывают ошибочно. И это только в тех случаях, когда речь идет о результатах ДНК-анализов. Я содрогаюсь при мысли, каким мог быть этот процент, если включить в расчеты людей, которых арестовали, когда еще не рассматривали генетические доказательства.

— Я не знал, что процент так высок.

— Но это именно так! А что касается общей статистики преступлений, то ведь широко известно, что десять процентов людей, которых обвиняют, на самом деле невиновны. И несмотря на это, люди убеждены, что преступника можно освободить благодаря каким-то юридическим хитростям. Короче говоря, каждый виновен, пока не доказана его невиновность. А должно быть наоборот. А потом виновного пытается освободить какой-нибудь ловкий адвокат с хорошо подвешенным языком.

— Я слышал об этой проблеме… — вставил Алан.

— Мне просто интересно, как бы эти липовые законники себя чувствовали, если бы именно их преследовали за то, чего они не делали. А они не могли бы даже иметь защитника, потому что, если человека арестовали, значит, он уже виновен.

— Должен сказать, что такое отношение возникает в основном из-за дел, связанных с большими деньгами…

— Да. И я могу с ходу назвать несколько таких дел, где правосудие потерпело неудачу. Я согласна, это пугает. Но все-таки должен торжествовать основной принцип: не каждый, кого арестовали, виновен. И не каждый, кого преследуют, виновен. И иногда суд прав, когда оправдывает человека, несмотря на общественное мнение…

Клэр отодвинула от себя чашку, не сделав и глотка, поднялась из-за стола и стала расхаживать по кухне.

— Обывательское представление о системе правосудия просто бесит меня. Боже мой, у нас процент граждан, находящихся в тюрьме, выше, чем в любой западной стране! Лишь Южная Африка перещеголяла нас. Это говорит о нашем обществе больше, чем о нашей системе правосудия. Судебные ошибки приводят к тому, что тысячи невинных наполняют наши тюрьмы, в которых и без них стены трещат от тесноты.

Клэр скрестила руки на груди и, подойдя к окну, уставилась на свое отражение в темном стекле.

— Извини за излишнюю эмоциональность, но я буквально зверею от таких вещей! Этот недоумок, который позвонил сегодня… Он что, не верит своим соседям, которые будут присяжными на процессе Блэккайта?! Он, наверное, считает, что я смогу как-то закрыть им глаза на правду. Не думаю, что присяжные так глупы. В большинстве случаев они прекрасно справляются, просеивая все доказательства и делая обоснованные выводы. Все решают присяжные. Не обвинитель, не защитник и не судья. Присяжные! Самые обычные люди… — Клэр покачала головой. — Моя работа состоит не в том, чтобы выкидывать трюки или искажать правду, а в том, чтобы суд присяжных сделал свои заключения на основе законно полученных улик, а не каких-то эмоций или неправильной информации. Да, я буду защищать Коннора Блэккайта! И не позволю, чтобы его осудили, не дав ему возможности защищаться!

— К сожалению, Клэр, тебе придется расплачиваться за свою принципиальность.

Она махнула рукой.

— Да знаю! Теперь это стало очевидным. Ну, ничего, как-нибудь выкручусь. У меня достаточно сбережений, чтобы продержаться несколько месяцев, а за это время люди, надеюсь, одумаются.

— Но лучшим выходом для тебя и для Блэккайта все же было бы найти настоящего преступника.

Клэр слабо улыбнулась.

— Безусловно. Но нам пока не за что зацепиться. Боюсь, что у нас вообще ничего нет…

— Вот почему я так тороплю тебя с допросом девочки. Она может дать нам какие-то зацепки.

— В понедельник утром поговорю. Извини, Алан, но этот звонок действительно задел меня за живое. Я не сомневаюсь в своей правоте, но угрозы выбивают меня из колеи…

— Это совершенно естественно, дорогая. Я сам иногда чувствую себя виноватым, когда создается впечатление, будто какой-то ловкий защитник подтасовывает доказательства и освобождает какого-нибудь мерзавца. Ведь такое иногда действительно случается из-за того, что полицейский сделал что-то неправильно или собрал улики незаконным путем. Или просто у него недостаточно доказательств, чтобы убедить присяжных. Я в таких ситуациях, конечно, молчу: ведь я только полицейский. Но мне неприятно видеть, как людей сажают в тюрьму на основании незаконных или недостаточных улик.

— Кажется, в этом городе никто не согласится с тобой…

Алан улыбнулся.

— Ну, уж это ты преувеличиваешь. Несколько горячих голов, пожалуй, не согласятся, но не весь же город! Впрочем, в таких случаях, как наш, люди по-настоящему переживают и возмущаются. Так что лучше не расслабляться.

— Да, конечно.

Клэр наконец села за стол и попробовала шоколад. Он показался ей остывшим и безвкусным, да и вообще она никогда не любила его. Единственное, чего ей сейчас хотелось, это протянуть руку Алану. Но что-то удерживало — чувство блаженной свободы внезапно исчезло.

То, что мы занимались любовью, еще ничего не значит, говорила себе Клэр. Может быть, только для меня все это имеет невероятное значение, а Алан считает нашу связь еще одним приятным эпизодом в своей жизни. Что я знаю о его личной жизни? Может, он привык иметь разных женщин каждую ночь! А может, закоренелый холостяк…

Все вопросы, которыми Клэр старалась не задаваться и которые казались ей несущественными, пока она боролась со своим страхом перед физической близостью, теперь вновь возникли в ее голове. Вопросы, которые она должна была задать себе заранее, теперь пугали ее, потому что она не находила ответов…

Но ведь совсем недавно она была так уверена в Алане! Что же произошло? Всему виной угрожающий звонок, поняла Клэр. Она чувствовала, что теряет способность адекватно оценивать людей. Ведь ошиблась же в оценке людей, с которыми живет в одном городе, а может, и на одной улице. Что, если ее восприятие Алана — тоже трагическая ошибка?

— О чем вздыхаешь, дорогая?

Клэр взглянула на Алана в надежде, что он не догадывается о ее мучительных сомнениях, она чувствовала, что вот-вот заплачет. О Господи, не хватает еще разреветься перед ним!..

— Все нормально, — ответила Клэр, пытаясь удержать слезы.

В одно мгновение Алан вскочил, протянул к Клэр руки и заключил в крепкие объятия.

— Милая, все действительно нормально! А если хочешь поплакать, — поплачь.

— Вот еще! Ты напрасно думаешь, что я такая…

— Какая? — Рука Алана нежно коснулась ее волос. — Я думаю, что ты нормальная женщина. Слушай, уже три часа утра, только что тебе пришлось выслушать очередные угрозы… ну и раньше, со мной, ты преодолела массу эмоциональных барьеров. Неудивительно, что сейчас твои чувства напряжены до предела. Было бы странно, если бы это было не так. Если ты расплачешься, это не значит, что ты слабая. Это значит, что у тебя была слишком трудная ночь.

Но Клэр упорно сдерживала слезы, не желая сдаваться.

— Ох, Алан, я с тобой становлюсь совершенно беспомощной. А мне надо быть в порядке.

— Когда понадобится, ты будешь в полном порядке. Ты и сейчас просто молодец!

Нежно взяв Клэр за руку, он провел ее в спальню. Она сама не понимала, почему послушно пошла за ним, но скоро оба оказались под одеялом.

Ветер по-прежнему шумел за окном, дождь стучал в стекло. Судя по всему, на улице холодно, подумала Клэр, а здесь так тепло…

Как прекрасно, что можно прижаться к Алану и чувствовать себя под его защитой в полной безопасности! Пусть это не продлится долго, но сейчас ее это не беспокоило. Она уже забыла, когда в последний раз ощущала, что о ней заботятся… если вообще когда-нибудь ощущала.

— Не беспокойся ни о чем, — прошептал Алан.

Он ласково гладил Клэр, разжигая огонь, который, казалось, и не затухал, а просто превратился в тлеющие угольки, ожидающие легкого дуновения, чтобы вновь ярко вспыхнуть.

И когда руки Алана разожгли пламя во всем ее теле, Клэр почувствовала, что он тоже возбужден и с трудом сдерживает себя… Он действительно хотел ее снова. Эта мысль принесла ей несказанную радость, Клэр ощутила себя легкой, воздушной и прекрасной. И очень смелой.

Она дотронулась до груди Алана и погладила. Сначала робко, но хриплый шепот одобрения делал ее все более бесстрашной. Какой он теплый и гладкий! Его кожа и волосы так не похожи на ее собственные, и это почему-то доставляет ей ни с чем не сравнимое удовольствие…

Тело Алана было крепким и гибким, и простое поглаживание его будило и Клэр давно забытые ощущения. Она уже и забыла, какой возбуждающей может быть мужская твердость в противоположность ее собственной мягкости.

— Ты такая сладкая! — шептал Алан ей на ухо. — Боже, милая, твои прикосновения сведут меня с ума…

Ее уверенность росла очень быстро. Каждая ласка, которую Клэр посмела подарить, встречалась с таким горячим одобрением, с таким очевидным удовольствием, что ее руки начали свободно странствовать по телу Алана. Пир сладких ощущений!

Алан вдруг перевернулся на спину, увлекая Клэр за собой. Это было так неожиданно и непривычно для нее, что она на миг растерялась. Но в тусклом золотистом свете, льющемся через дверь из коридора, увидела улыбку на губах Алана и сразу успокоилась.

— Сюда, любимая.

Клэр послушно придвинулась, и, когда сделала это, ее груди легли в чаши ладоней Алана. И снова будто электрический ток пронзил ее, заставляя двигаться в самом невероятном и дразнящем танце.

— Вот так, милая, — шептал он. — Вот так.

Клэр забыла свое смущение, ее тело отвечало на каждый позыв. Она чувствовала себя невероятно женственной, невероятно сексуальной! Все ее сомнения расплавились во всепожирающем огне желания. Она снова принадлежала Алану, и он каким-то образом заставил ее считать себя единственной женщиной в мире, с которой ему хотелось быть.

— Быстрее…

Он, должно быть, совсем негромко произнес это слово, а может, оно возникло в ее собственном мозгу… Клэр уже не контролировала себя, она только безоглядно соучаствовала.

— Сильнее…

Это мог быть и ее голос, но она не была уверена, да и какое это имеет значение?!

— Поднимись!

— Да…

— Еще, Клэр… Еще…

Было это командой или мольбой, Клэр не знала, да и не хотела знать. Но слова Алана действовали на нее чудодейственным образом и, словно упругая пружина, то возносили вверх, то опускали вниз, удерживая в мире ослепительного забвения и счастья.

Все произошло неожиданно. Внезапно Алан судорожно выгнулся, наполнив Клэр огнем от взрыва. Она запрокинула голову, почувствовав вкус последнего мига обладания, познав настоящую радость второй раз за эту ночь…

Алан считал ее сексуальной и не обманулся в своих ожиданиях.

Она действительно оказалась настоящей женщиной…

Потом можно будет и поплакать, освобождаясь от боли и напряжения, которые мучили Клэр столько лет. А сейчас любовь унесла ее прочь от всех забот — туда, где не существует ничего, кроме двух сплетенных тел. Она лишь смутно осознавала, что оказалась в этом мире не одна…