Опасное дознание

4

Алан и Клэр почти не разговаривали по дороге в город. Том взял с собой фото маленькой девочки в качестве вещественного доказательства, и, пока он не узнает все, что связано со снимком, предпринимать какие-либо шаги бесполезно. Клэр едва могла заставить себя взглянуть на техасца. Он, должно быть, сейчас проклинает себя за то, что ввязался в это дело, и обдумывает, как бы повежливее сказать, что не сможет больше помогать ей…

Эта мысль расстроила ее гораздо больше, чем следовало бы. В конце концов, она может найти и другого частного детектива. Но ей хотелось работать именно с этим, а не с каким-нибудь незнакомцем из Норфолка или Линкольна. Зачем обманывать себя? Сила этого желания говорила о том, что здесь кроется нечто большее, чем профессиональные соображения… Клэр искала повод, чтобы быть рядом с Аланом Герти. Господи, как давно она не испытывала ничего подобного!

Это просто нелепо, останавливала себя Клэр. Абсолютно нелепо! У меня есть более важные дела, нечего тратить время на то, чтобы привлечь внимание мужчины, который покинет наш город через пару недель.

Но она ничего не могла с собой поделать. Ей так хотелось, чтобы он не уезжал! Чтобы смотрел на нее своими голубыми глазами, чтобы чувствовал к ней нечто большее, чем просто дружеское расположение…

Клэр вспомнила, что такое желание уже испытывала однажды, но из этого ничего хорошего не вышло. Жизнь, как по заказу, преподнесла ей очередной урок, чтобы она не питала радужных надежд, будто рядом с ней находится прекрасный принц — мужчина, способный каждый ее день превратить в праздник. Мужчина, который заставит ее почувствовать, что она нужна ему, необходима! Который даст ей возможность понять, что она любима, что о ней заботятся. Мужчина, способный вернуть ей все мечты и надежды, которые были безжалостно разрушены несчастливым браком…

Клэр невольно вздохнула и осознала это, только когда Алан взглянул на нее. Он был мрачен. Ей уже представлялось, как он сейчас выскажет наконец-то сформулированный отказ о совместной работе, но вместо этого, к ее изумлению, Алан посоветовал:

— Я думаю, вам следует расспросить Блэккайта об этой фотографии. Она оставляет о нем не слишком благоприятное впечатление.

— Да, верно.

Сидеть рядом с Аланом и размышлять о прекрасном принце — самый простой способ избежать мыслей о действительно важных вещах. Клэр была недовольна собой. Обычно она не отказывалась смотреть фактам в лицо, но найденный снимок оказался более чем неприятной находкой. Мысль о том, что она, возможно, жестоко ошибалась в своем мнении о Блэккайте, пошатнула тот небольшой запас уверенности в себе, который Клэр удалось приобрести за годы после развода с мужем. Если она могла так ошибиться, то как же теперь доверять своим суждениям о ком бы то ни было?!

Действительно, жуткая мысль…

— Эта фотография может оказаться совершенно невинной, — произнесла наконец Клэр.

Алан пожал плечами.

— Учитывая причину, по которой был арестован Блэккайт, в это довольно трудно поверить.

— Я знаю.

Клэр очень не хотелось признать это, но она была честным человеком и как адвокат ясно видела все сложности, которые возникнут из-за этой фотографии, если ее представить в суде. Она неизбежно вызовет у присяжных сомнения, которые будет очень трудно преодолеть. Если злополучный снимок и носит невинный характер, то это еще придется доказать настолько безоговорочно, чтобы суд отверг его в качестве улики.

А уж Рой Полтхем, несомненно, схватится за эту фотографию! В его руках она может оказаться главным козырем. Еще бы! Ведь это свидетельство о склонности Блэккайта к педофилии… Если у него нет хорошего объяснения, как фотография попала к нему, — дело Блэккайта плохо. И не только его: Клэр уже не могла отделить себя от этой истории…

Она снова вздохнула и посмотрела на Алана. Интересно бы знать, о чем он сейчас думает? Вот мы в холодный день сидим вместе в тесном уютном пространстве автомобиля, и все же я чувствую себя очень одинокой… Но это же естественно! — сказала она себе. Я почти не знаю этого мужчину, а он, кажется, сейчас так далек отсюда…

Внезапно Алан повернулся и взглянул на нее.

— Вам придется сегодня быть в суде?

— Да, будет обсуждаться обвинение Блэккайта и возможность освобождения под залог.

— Ну, в таком случае, слухов не миновать. Вряд ли Тому удастся что-то скрыть.

— Думаю, что все всплывет уже сегодня днем. Кто-нибудь в здании суда обязательно проболтается — возможно, прямо в ухо Кента Рида.

— Кента Рида?

— Это издатель листка “Часовой округа Крофорд”.

— Ох уж это общественное мнение…

Клэр с удивлением поймала себя на том, что улыбается.

— Да, общественность. Только я не думаю, что Кент считает свою газетенку общественной трибуной. Когда-то листок выходил три раза в неделю, а сейчас только один раз.

— Как, по-вашему, сколько у нас остается времени, прежде чем эту историю станут обсуждать в каждом дворе округа?

“У нас”! Клэр почувствовала несказанное облегчение. У нас.

— Так вы не собираетесь бросить это дело?

— Бросить? — Алан снова взглянул на нее и с ухмылкой протянул: — Не-е-т. Я допускаю, что Блэккайт виновен, но улики должны подтвердить это. Все, что я собираюсь делать, это искать улики. А уж если они докажут, что он невиновен, ну… тогда… — Алан пожал плечами. — Это будет не первой моей ошибкой в жизни.

Клэр с усилием подавила вздох.

— Так же, как и в моей…

На скулах Алана заходили желваки, он озабоченно сдвинул брови.

— Когда бы новости ни появились в печати, думаю, что Блэккайт будет не единственной мишенью. И это меня раздражает.

Клэр почувствовала, как кровь прилила к щекам.

— Я не думала… — Она не закончила фразу, поняв, что говорит неправду.

Конечно же думала о такой возможности. О том, что некоторые могут действительно выбрать в качестве мишени ее, если им не удастся достать Блэккайта благодаря его пребыванию в тюрьме. Ведь не раз бывало, когда адвокату угрожали из-за того, что он защищал непопулярного клиента…

— Я не утверждаю, что это непременно случится с вами, — сказал Алан. — Но я уже давно служу закону, Клэр, и помню немало случаев угроз адвокатам. Это кажется нелепым, но тут какой-то парадокс человеческой психологии. Слишком многие по-прежнему считают, что если человека арестовали, значит, он виновен.

— Я говорила то же самое!

— И были совершенно правы. Невинных людей задерживают и арестовывают. Но ошибок в определении виновности или невиновности не так много, чтобы люди могли воспринимать их как провал всей системы правосудия. Ваши соседи, вероятно, будут смотреть на вас, как на какого-то ловкача, который пытается выиграть дело при помощи адвокатских ухищрений.

— Конечно, хотя они должны бы знать меня получше. Я живу здесь почти всю свою жизнь.

— Но сейчас вы защищаете мужчину, который обвиняется в изнасиловании ребенка. Обыватели будут считать, что Блэккайт виновен, а вы стоите на пути правосудия. О, большинство, конечно, поймет потом, что это не так. Но вам будет достаточно одного сумасброда, который решит, что терпеть больше нельзя, надо проучить эту изворотливую адвокатшу…

Клэр промолчала, глядя невидящими глазами на заснеженные окрестности. Ей не хотелось думать, что среди людей, которых она знала с детства, есть способные на такое. Но нельзя и отрицать эту возможность.

Алан прав, доверие к уголовному правосудию остается еще слабым. Люди как-то начисто забывают, что оправдательный приговор выносит суд. Когда присяжные — такие же люди, как и все, — не убеждены в вине подсудимого. И если защитник “выезжает” на так называемых тонкостях, то это случается из-за того, что ошибка обвинения слишком серьезна и мешает справедливому и беспристрастному суду. Эти “технические тонкости” на самом деле защищают граждан от обвинения в преступлениях, которые они не совершали. Как досадно, что люди до сих пор не понимают этого!

А что касается округа Крофорд, здешние жители с давних времен привыкли доверять шерифу. Все считают, что нынешний шеф полиции Томас Уэдлок как нельзя лучше подходит для этой роли. И если уж он арестовал Коннора Блэккайта, значит, тот преступник. В этом случае вердикта “не виновен” было бы недостаточно. Люди всегда считают, что нет дыма без огня. И общественное мнение требует, чтобы кто-то заплатил за чудовищное преступление. А если публика сочтет, что Клэр спасает Блэккайта от расплаты, из нее могут сделать козла отпущения.

Алан Герти занял место в заднем ряду зала суда и в ожидании появления судьи Макгроу наблюдал за Клэр. Она сидела за столом защиты, положив ногу на ногу, и непринужденно беседовала с Роем Полтхемом. Было ясно, что, хотя эти два человека часто бывали противниками на процессах, они симпатизируют друг другу и испытывают искреннее взаимное уважение. Это хорошо характеризует обоих, подумал Алан.

Зал суда быстро наполнялся и выглядел гораздо более оживленным, чем обычно. Алан успел заметить, что в округе Крофорд преступления вообще случаются нечасто, как правило, это дорожные происшествия и мелкие хулиганства. Редко присутствует больше десятка зрителей, и те в основном пожилые люди.

Но сегодня все выглядело иначе. Откуда-то все-таки просочились слухи о преступлении — у Алана на этот счет не было сомнений. В зале суда собралось слишком много народу для обычного предварительного слушания дела и решения вопроса об освобождении под залог. Наверняка эти люди слышали, что произошло нечто значительное, хотя толком не знали, что именно. Очевидно, Том Уэдлок будет изо всех сил стараться держать в секрете улики хотя бы еще немного.

Открылась боковая дверь, и два полицейских препроводили слегка прихрамывающего и закованного в наручники Коннора Блэккайта к столу защиты. Темные глаза обвиняемого вспыхнули: взгляд, которым он обвел зал суда, был полон обиды и праведного негодования. Это был взгляд человека, чьи худшие опасения надолго угодить в тюрьму вот-вот подтвердятся.

Алан наблюдал за ним глазами полицейского, пытаясь хотя бы для себя определить, действительно ли этот человек виновен. Пока он не увидел фотографию маленькой голой девочки, Алан склонялся к мнению, что скорее всего нет. Блэккайт держался очень спокойно в ночь поисков, ничто в его поведении не насторожило техасца. Ведь большинство преступников так или иначе выдают свою нервозность, но в том, как держался Коннор Блэккайт, этого совсем не ощущалось. Совсем! И вопрос теперь стоял так: или Коннор Блэккайт действительно невиновен, или он просто непревзойденный лжец и преступник с крепкими нервами. Такое бывало, хотя и редко.

— Всем встать!

Судья Макгроу заняла свое место, и слушание дела началось. Было зачитано обвинение, выдвигаемое против Блэккайта. Рой Полтхем выступил против освобождения под залог. Все шло своим чередом, как вдруг привычную процедуру нарушила Клэр, слова которой произвели на собравшихся сильное впечатление.

— Защита тоже отвергает освобождение под залог, Ваша честь.

Судья подождала какое-то время, пока шум утихнет, а затем обратилась к подсудимому:

— Мистер Блэккайт, отказ от залога означает, что вы останетесь в тюрьме на время следствия и суда. Вы понимаете это?

— Да, Ваша честь, понимаю.

— Есть ли причина, которая заставляет вас предпочесть пребывание за решеткой?

— Кажется, я буду в большей безопасности в тюрьме, чем дома, пока все не прояснится.

Судья Макгроу несколько мгновений смотрела на Клэр, потом снова обратила взор на Блэккайта.

— К несчастью, я вынуждена согласиться с вами. Суд принимает ваш отказ от освобождения под залог. Обвиняемый останется под стражей до тех пор, пока не будет вынесено решение суда.

Зал почти сразу же опустел, и Алан утвердился в подозрениях, что люди пришли сюда только для того, чтобы услышать об этом деле. Следующее по расписанию разбирательство уже никого не интересовало. Алан присоединился к Клэр у выхода на улицу.

— Теперь люди многое знают, — сказал он.

— Похоже, что так. Это непременно должно было всплыть.

— Ага. — Дыхание техасца образовало облачко крохотных ледяных кристалликов, которые засверкали в косых, почти золотых лучах солнца. — Клэр, может быть, я слишком осторожен, но думаю, вам не следует одной ходить куда-нибудь до тех пор, пока это дело не утрясется.

Клэр остановилась и повернулась к Алану лицом. Присутствовавшие на заседании уже разошлись, и они были одни на заснеженной Фронт-стрит. Темные окна и закрытые двери домов, стоящих в линию по обе стороны улицы, создавали ощущение уединенности.

— Я не стану прятаться, — сказала Клэр. — Я не могу позволить себе быть в плену у страха! Я давным-давно научилась не бояться.

Алан посмотрел на нее, восхищаясь прямым и спокойным взглядом больших ясных глаз, ему захотелось спросить Клэр, когда и как она получила такой урок, но чутье подсказало, что это не та тема, которую она стала бы обсуждать с малознакомым человеком.

— Я не предлагаю вам стать пленницей страха, я лишь прошу соблюдать разумную осторожность. Например, не передвигаться пешком даже на незначительные расстояния, лучше пользоваться машиной. И не выходить одной на улицу, когда стемнеет. Вот и все.

Мгновение Клэр заметно колебалась. Потом пожала плечами и медленно направилась в сторону своего офиса.

— Для женщины опасность существует не только на улицах, Алан. Она может подстеречь где угодно — даже дома, среди друзей…

Какое-то время Алан остолбенело смотрел ей в спину, потом сделал пару быстрых шагов и нагнал Клэр.

— Что вы имеете в виду? Я беспокоюсь, что кто-то из ваших соседей может предпринять какие-то действия, решив, будто вы помогаете преступнику уйти от наказания.

— А я говорю вам, что отказываюсь жить в вечном страхе. Если бы я смалодушничала, мне следовало бы жить в комнате без окон и дверей и ни с кем не разговаривать.

Слова, а главное интонация, с которой они были произнесены, поразили Алана. Было ясно: когда-то эта женщина смотрела в лицо опасности и преодолела свой страх. И действительно поняла, какую цену имеет жизнь, если позволить страху управлять собой… Странно, но прежде Алану никогда в голову не приходило, что Клэр могла испытывать серьезные трудности или какое-то потрясение. Теперь он, кажется, стал уважать ее еще больше, но вместе с уважением возросло и беспокойство. Подобная храбрость могла быть основана на внутренней силе, однако никогда нельзя знать наверняка, насколько эта храбрость прочна и долговечна…

— Я, возможно, слишком беспокоюсь, — уступил он. — Но это часть работы полицейского: предвидеть самое худшее.

Они свернули в переулок, ведущий к офису Клэр, поднялись по ступеням на крыльцо.

— Все нормально. — Клэр со слабой улыбкой взглянула на Алана. — Приятно, что вы беспокоитесь обо мне. Но я не думаю, что люди, которые меня здесь окружают, способны на подлость. Они могут рассердиться на меня во время судебного процесса, но я не думаю, что кто-то из них попытается прибегнуть к насилию.

Попрощавшись с Клэр, Алан шел по заснеженной улице и думал, что насилие не всегда необходимо, чтобы вызвать у человека ужас. Страх перед угрозой насилия может быть таким же психологически разрушающим, как и реальное насилие. Кому-нибудь из местных не потребуется много времени и сил, чтобы напугать Клэр до полусмерти.

Но он решил держать эти мысли при себе.

— Нужно, чтобы кто-нибудь открыл здесь китайский ресторан! — сказала Клэр, обращаясь к пустой комнате.

Отсутствие китайской кухни было, по ее мнению, единственным недостатком округа Крофорд. Сейчас она сидела на полу в своей гостиной, окруженная копиями всех документов обвинения по делу Блэккайта, и досадовала на то, что проблема ужина все-таки существует. Консервы или замороженная пицца? Ни то, ни другое не прельщало ее.

Клэр любила готовить, но возиться ради себя одной не имело смысла, а покупать в магазине продукты на одного человека было просто мукой. Замороженные полуфабрикаты, как правило, рассчитаны на трех человек, если не больше. Какая морока распаковывать пакеты, отделять часть, потом снова упаковывать и все это ради того, чтобы приготовить одну-единственную свиную отбивную с гарниром! Конечно, можно было бы сделать лапшу с сыром, томатами и мясом, заморозить остаток отдельными порциями и не знать забот в течение следующих нескольких дней… Но как же жалко тратить на это время!

Тем не менее надо выбирать: консервы или пицца. Так ничего и не решив, Клэр подумала, что лучше отложить ужин и забыть про недовольно урчащий желудок Единственной альтернативой было бы пойти в ресторанчик к Саломее, но Клэр ненавидела обедать у нее в одиночестве, хотя много раз именно так и поступала. Кроме того разбушевалась непогода — даже в уютной гостиной с задернутыми шторами можно было слышать удары снежных вихрей в окна. Вздохнув, Клэр сосредоточилась на документах, которые лежали перед ней.

Заключение судебно-медицинского эксперта было неприятно ясным, несмотря на обилие терминов: вагинальные разрывы и ранения, синяки и кровоподтеки на шее, как будто насильник душил девочку; разнообразные царапины, указывающие на то, что она боролась, что ее били; тупой удар, сопровождающийся сотрясением мозга…

Клэр почувствовала ярость и отвращение к мужчине, который мог сотворить подобное с маленьким ребенком.

Не оставалось никаких сомнений, что Лотти Дедрик грубо изнасиловали. Но удастся ли собрать какие-нибудь вещественные доказательства, определенно указывающие на личность преступника?

Пока в распоряжении следствия находились только косвенные улики: одежда девочки, найденная на участке Блэккайта, расположение места преступления как раз через дорогу от участка подозреваемого, фотография обнаженной девчушки, найденная в его доме. А кроме того — описание человека с темным лицом и длинными черными волосами.

И ничего другого. Всего перечисленного явно недостаточно, чтобы осудить Коннора Блэккайта. Если генетический тест не будет убедительным, то суду присяжных не следует выносить вердикт о виновности. Но, вероятно, его все-таки вынесут… Клэр чувствовала нутром, что, если бы она сама оказалась среди присяжных и ознакомилась с этим обвинением и этими уликами, ей было бы чертовски трудно усомниться в них. Подобное преступление не могло остаться без наказания и возмездия. Чтобы оправдать Блэккайта, потребуется нечто большее, чем его заявление с отрицанием вины и отсутствие определенных доказательств.

Даже теперь, честно глядя в лицо фактам, Клэр должна была признать, что после обнаружения фотографии с обнаженной девочкой ей самой нужны очень веские доказательства невиновности Блэккайта. Она не хотела провести остаток своей жизни, размышляя, не освободила ли она опасного преступника лишь за отсутствием улик.

Негодяй, который изнасиловал Лотти Дедрик, заслуживает самого сурового наказания. Более того, его следует засадить в тюрьму, чтобы защитить других маленьких девочек. Ведь общеизвестно, что люди, которые обвиняются в преступлениях такого рода, редко совершают его один раз. Вот и этот насильник представляет угрозу для каждой девчушки, которая встретится на его пути. А этого нельзя допустить.

Поэтому на сей раз, защитник она или нет, ей необходимо больше, чем сомнения в виновности подследственного. На этот раз нужны доказательства. Ей надо быть уверенной, что найден и осужден настоящий преступник. Интуиция говорила Клэр, что Блэккайт сказал правду, и поэтому она взялась за это дело. Но она не может позволить своему чутью управлять ею. На этот раз следует не чувствовать, а знать.

Прожив не один десяток лет с убеждением, что невиновность не нужно доказывать, что только вина нуждается в доказательстве, Клэр было неприятно сознавать, что принципов, которым она всегда следовала, на этот раз не достаточно. Ей, как и всем жителям округа Крофорд, нужны определенные факты, улики, чтобы найти того, кто в действительности совершил преступление. И Клэр полагала, что единственный, кто сможет найти преступника, это Алан Герти…

Усилием воли она попыталась вернуться к документам, но в животе бурлило, а мысли все время устремлялись к Алану. Она уже устала бороться с тем, что этот человек завладевает ее вниманием в самые неподходящие моменты. Очевидно, ее юные мечты и грезы не были убиты неудачным замужеством, а просто притаились в каком-то дальнем уголке сознания, чтобы сейчас как ни в чем не бывало заявить о себе…

Клэр начала читать бумагу, лежащую перед ней. Это была запись беседы медэксперта с Лотти Дедрик. В этот момент раздался звонок в дверь. Клэр удивилась, раздумывая, кто бы это мог быть. Наверное, коммивояжер, потому, что все ее знакомые обычно сначала звонили по телефону. С другой стороны…

Вздохнув, она отложила документы и встала, поморщившись от боли, — слишком долго сидела на полу.

— В следующий раз сиди на стуле! — пробормотала она себе, направляясь к лестнице. — А для бумаг изобретен стол.

Для удобства ее офис и квартира находились в одном здании: офис внизу, а жилые комнаты наверху. Переместить кухню наверх стоило Клэр немалых денег, но результат оправдал затраты. Единственным неудобством было то, что каждый раз приходилось спускаться по лестнице в темный офис, когда звонили в дверь. И хотя внизу горел свет, Клэр почувствовала себя неуютно.

Все эти разговоры рейнджера о людях, которые озлобятся на меня, наверное, подействовали на подсознание, с усмешкой подумала Клэр.

На самом деле, она всерьез полагала, что ей нечего бояться своих соседей. Самое страшное, на что они способны, так это на несколько бранных слов… И все-таки вздох облегчения вырвался у Клэр, когда она узнала Алана, взглянув в дверной глазок.

В одно мгновение она отодвинула засов и распахнула дверь.

— Рейнджер! Что случилось?

Он смущенно улыбнулся.

— Абсолютно ничего. Я пошел пообедать к Саломее, но понял, что мне совсем не хочется есть в одиночестве. Поэтому… — Он поднял перед собой большой коричневый пакет. — Я сказал ей, чтобы она приготовила нам несколько сандвичей с ростбифом и салат. Пожалуйста, скажите мне, что вы еще не обедали!

У Клэр вырвался короткий смешок.

— Заходите, пока мы оба не замерзли!

— Значит, вы не обедали, да?

— Нет, не обедала! Я все пыталась выбрать, что внушает мне меньшее отвращение: консервы или замороженные полуфабрикаты. Я голодна как волк!

— Не уверен, что мой выбор намного лучше, но все-таки хоть какое-то разнообразие. Я сначала хотел съездить за гамбургерами, но потом предпочел Саломею. Сейчас посмотрим, что она для нас приготовила.

Сандвичи оказались огромными, но ничего лишнего в творении Саломеи не было. С приходом милого гостя в доме Клэр стало уютнее, и она уже начала радоваться вихрям снега за окном и завываниям ветра на улице. В такой вечер очень приятно сидеть дома.

— А что за бумаги тут на полу? — заинтересовался Алан, поглощая огромный сандвич.

— Все документы, которые обвинение имеет по делу Блэккайта.

— Можно посмотреть?

— Конечно.

Клэр сказала это очень бодро, но почувствовала внезапную боль разочарования из-за того, что гость собирался погрузиться в работу. Было бы так прекрасно провести вечер, просто болтая и лучше узнавая друг друга! Но зачем тешить себя напрасными мечтами?! Ведь ясно, что у Алана к ней исключительно деловой интерес… Да и в ее жизни нет места для техасского рейнджера.

В глубине души шевельнулся знакомый страх: что, если он захочет провести с ней ночь? С тех пор, как Клэр изнасиловали, она всегда впадала в панику при одной мысли о близости с мужчиной… Нет-нет, все к лучшему. В случае с Аланом это ей никак не грозит.

— А что вы думаете об этом деле? — спросил он. — Обвинение сильное? Слабое?

— Слабое. Очень слабое. Все улики косвенные, и нет прямых указаний на личность насильника. Вот если Лотти укажет на него пальцем или если анализы обличат Блэккайта, тогда у нас будут серьезные проблемы. Пока же… — Клэр развела руками. — Впрочем, я ни в чем не могу быть уверена.

— Все равно боитесь, что его могут осудить?

— Да, боюсь. Суд присяжных — самый непредсказуемый элемент во всей системе правосудия. Возможно, именно это и делает его лучшим способом разрешения вопроса о виновности. Ведь решение присяжных может быть вызвано милосердием… К сожалению, они могут качнуться и в другую сторону. Поэтому я собираюсь рекомендовать Блэккайту отказаться от суда присяжных: его дело может вызвать у этих людей слишком сильный эмоциональный шок. Я думаю, для него будет лучше профессиональный суд, возможный в ряде случаев при слабых вещественных доказательствах. Однако, полагаю, что окружной прокурор Рой Полтхем будет настаивать на суде присяжных.

— А он может добиться своего?

Клэр в изумлении уставилась на Алана, но потом вспомнила, что полицейские вовсе не обязаны знать такие тонкости. Ведь их участие в судебном процессе весьма ограничено: человеку просто говорят, когда он должен дать устные показания, вот и все.

— Да, может. Верховный суд подтверждает право обвинителя настаивать на суде присяжных. Учитывая чувства, которые непременно возникнут в связи с этим делом, и слабость улик, вся надежда Полтхейма на присяжных. Ведь судья мог бы просто прекратить дело за слабостью улик.

— Уверен, что во время суда всплывут более веские улики.

— Возможно. Но я надеюсь, что мы выйдем на суд с чем-то таким, что реабилитирует подозреваемого.

Алан собрался было откусить от сандвича еще один кусок, но остановился и посмотрел на Клэр.

— Вы тоже понимаете, что это необходимо?

Та уверенно кивнула.

— Вы слышали уже мои разглагольствования насчет роли адвоката в обеспечении справедливого суда в соответствии с Конституцией. И о том, что не мое дело определять вину или невиновность человека. Моя задача — только удостовериться, что приговор вынесен на основе законно полученных улик.

— Да, я слышал это.

— Так вот, я не отказываюсь от своих слов. Мне прекрасно известно, что большинство людей, которых я защищаю, без сомнения, виновны, и продолжаю спокойно выполнять свою работу, не боясь ночных кошмаров. Но на этот раз… Черт побери, на этот раз я буду напугана до смерти, если мы не представим суду настоящего преступника. Мне необходимо знать правду!

Алан, задумавшись, отложил свой сандвич.

— Вы склоняетесь к мысли, что Блэккайт может быть виновен?

Клэр отмахнулась.

— Нет-нет, я по-прежнему не верю, что он преступник. Но это не решает проблемы. Дело в другом: что, если мы не схватим настоящего преступника? Что, если та же беда случится с другой маленькой девочкой, потому что арестовали не того человека?

— Да. Я тоже об этом беспокоюсь. Я знаю: Томас Уэдлок уверен, что арестовали виновного. Но… Я, может быть, тоже был бы в этом уверен, если бы не вы, не ваши сомнения. Кроме того, ведь в доме Блэккайта ничего подозрительного не нашли — только фотографию. Кстати, вы уже спрашивали его о ней?

— О фотографии девочки? Еще нет, не успела. Завтра спрошу обязательно, когда встречусь с ним.

— Я бы хотел пойти с вами, если не возражаете. Мне нужно поговорить с Блэккайтом.

— Хорошо, не думаю, что он станет возражать. Я поставила его в известность, что наняла вас. Вы собираетесь спросить его о чем-то особом?

— Да нет, просто хочу понаблюдать за его лицом, услышать его голос, когда он будет отвечать на вопросы о фотографии.

— Своеобразная проверка на детекторе лжи?

Алан широко улыбнулся.

— Своего рода — да. Уверен, вы знаете, как много можно обнаружить, наблюдая за реакцией человека на вопросы, которые заставляют его чувствовать себя неуютно.

Клэр знала. Во время процессов она всегда внимательно следила за обвиняемым и свидетелями, отмечая выражение глаз, жесты, позу, которые могли означать все, что угодно — скуку, возбуждение, настороженность, страдание, лукавство.

— Ну, мне, конечно, придется спросить согласия Блэккайта, но я не думаю, что он будет против разговора с вами.

Потом они вместе сидели на полу в гостиной и сосредоточенно разбирали документы. Заключение медэксперта было больно читать, но Клэр заставила себя еще раз сделать это, попытавшись отвлечься от жгучего сострадания к малолетней потерпевшей. Ясно было лишь одно: Лотти не сказала ничего определенного, что могло бы помочь следствию идентифицировать насильника. При таком обороте дел кто угодно мог совершить преступление и быть освобожден.

— Здесь чертовски мало фактов, — сказал Алан, откладывая в сторону последний лист.

— Достаточно, чтобы выдвинуть обвинения, но не достаточно, чтобы осудить человека.

— Тем не менее присяжные могут вынести приговор?

— Могут. В этом случае мы подадим апелляцию, но для этого необходимо собрать новые улики. Я, конечно, надеюсь, что генетический тест определенно докажет непричастность Блэккайта к преступлению. Это быстро бы все прояснило, но…

Клэр поджала губы и отвернулась.

— Но вы хотели бы, чтобы настоящий негодяй был схвачен и предстал перед судом, — закончил за нее Алан.

— Я все время боюсь, что люди перестанут искать правду, думая, будто преступник уже за решеткой! И тогда настоящий маньяк изнасилует другую маленькую девочку, а невиновный человек попадет в тюрьму…

— Такая опасность существует в каждом серьезном деле, — медленно произнес Алан. — Чаще всего очевидные подозрения подтверждаются, но бывают случаи, когда лежащее на поверхности оказывается камуфляжем.

— Да реальность, к сожалению, состоит в том, что мы видим то, что хотим видеть, и слепы ко всему, что не отвечает нашим предварительным соображениям.

Морщинки около глаз Алана стали еще заметнее, когда он улыбнулся.

— Вы беспокоитесь, что я могу оказаться слепым?

На щеках Клэр вспыхнул румянец. Боже мой, этот мужчина умеет заставить меня покраснеть! — изумилась она.

— Я тоже могу что-то проглядеть и все думаю: вдруг не увижу нечто важное прямо под носом? Это сводит меня с ума…

— Вряд ли вы не сумеете заметить самое важное, — успокоил ее Алан. — Пока еще и видеть-то было особенно нечего. Мой немаленький опыт позволяет мне сделать вывод, что дело только начинается. Уверен, и Томас Уэдлок ощущает то же самое. Он не может не понимать: если улик не прибавится, то обвинение рухнет.

— Я не слишком уверена в этом, — ответила Клэр хмуро. — Общественное давление и желание осудить кого-нибудь могут сыграть на руку шерифу. Так уже бывало…

— Вот незадача! — Алан произнес это почти нежно и придвинулся ближе.

Их плечи неожиданно соприкоснулись, Клэр на мгновение показалось, что сейчас он обнимет ее… Но Алан лишь улыбнулся и взглянул на нее чуть насмешливо.

Он не пользовался одеколоном, поэтому Клэр чувствовала запах мыла и какой-то едва уловимый мужской аромат. Самое абсурдное, что ей захотелось закрыть глаза и вдыхать этот запах…

Но уж такого она позволить себе не могла и лишь внимательно и незаметно рассматривала Алана. Его ноги, обтянутые джинсами, были длинными, крепкими и стройными. Она перевела взгляд на его бедра, и у нее отчего-то пересохло во рту.

Можно было с уверенностью сказать, что Алан Герти не городской полицейский. Клэр выросла среди ковбоев и всегда сразу распознавала их. У Алана были такие же сильные ноги, привыкшие к управлению лошадьми и к стременам.

Боже, когда это я размышляла о ногах мужчины? — пронеслось у нее в голове. Это что-то новое!

Короткий дрожащий вздох вырвался у Клэр, и она заставила себя отвернуться. Нет никакого смысла думать об этом! После того, как ее изнасиловали, Клэр поняла, что ей по возможности лучше избегать секса. Самое ужасное заключалось в том, что ее муж считал, будто она сама была во всем виновата, спровоцировав приятное насилие над собой, и никогда не мог ей этого простить. В результате в постели с ним она превращалась в камень, а после развода старалась вообще не думать о плотских утехах. Это не означало, что Клэр никогда не тосковала о мужском тепле и силе. Она просто не знала, выдержит ли еще раз пренебрежение и упреки, если не сможет удовлетворить мужчину. В интересах поддержания душевного равновесия лучше держаться от сильного пола подальше.

До сих пор ей это удавалось, но сейчас Клэр вдруг почувствовала такое острое желание, что ужаснулась и покраснела. Это случилось как раз в тот момент, когда ей показалось, будто он наблюдает за ней, и что-то в выражении лица Алана подсказывало, что его мысли двигаются в том же направлении…

От осознания этого факта у Клэр почти остановилось дыхание. Когда в последний раз кто-то испытывал к ней влечение? Она даже не могла припомнить. Но сейчас взгляд голубых глаз Алана устремился на нее с такой силой и напряжением, что Клэр едва не потеряла сознание. Взгляд этот остановился на ее лице, оставив впечатление, будто Алан нежно коснулся его. Ее губы беспомощно приоткрылись — совсем чуть-чуть — в непроизвольном приглашении. Взгляд сразу скользнул к ее губам и задержался на них.

Пожалуйста, милый, пожалуйста! Клэр не смогла бы произнести эти слова, даже если бы от этого зависела ее жизнь. Но когда Алан быстро и резко вздохнул, она поняла, что просьба написана на ее лице, и на мгновение замерла, затаив дыхание, уверенная, что сейчас он ее поцелует…

Однако его взгляд переместился вниз, лениво скользнул по свитеру, будто проникая сквозь него, опаляя огнем ее грудь. Ласка взгляда Алана была такой же возбуждающей, как физическое прикосновение, а когда его веки начали опускаться и губы приоткрылись, Клэр почувствовала возбуждение, совершенно не похожее на то, которое она когда-либо испытывала. Этот мужчина определенно находит ее привлекательной! Но хотя глаза его непередаваемо соблазнительно ощупали Клэр с головы до ног, сделав слабой и почти бездыханной, Алан не коснулся ее.

Клэр даже не представляла, что можно соблазнить взглядом, однако Алану удалось сделать это без всяких усилий. И, когда он медленно-медленно снова поднял на нее глаза, Клэр по его слабой улыбке безошибочно догадалась, что он все понял… Хриплым голосом, от которого у Клэр по спине пробежали мурашки, он еле слышно прошептал:

— Ты прекрасна, Клэр Келтон. Прекрасна.

Ей захотелось по-кошачьи свернуться клубочком. Слова Алана заставили Клэр почувствовать себя в самом деле прекрасной, а его улыбка, казалось, проникла глубоко в душу, задев самые тонкие струны.

Но, к глубокому разочарованию Клэр, Алан не поцеловал ее. Даже не прикоснулся. Вместо этого он резко выпрямился и взял один из разбросанных по полу документов.

— Полагаю, мы должны продумать план действий, — сказал он. — Расследование нужно с чего-то начинать.

На мгновение, совсем мимолетное, Клэр почувствовала боль — такую, что едва не расплакалась. Но, совладав с собой, тоже выпрямилась и сосредоточилась на ближайших задачах.

Она давно привыкла считать, что никогда ни один мужчина не захочет ее по-настоящему. Нет никаких причин выдумывать невозможное, мечтать о том, что могло случиться во время этого позднего свидания…