Опасное дознание

8

На обед Клэр приготовила овощи по-китайски, и впервые ей на кухне помогал мужчина, который хорошо знал, как надо резать овощи.

— Ну, это просто какой-то женский шовинизм! — поддразнивал ее Алан, когда Клэр делала критические замечания. — Я живу один давным-давно, дорогая. И у меня был выбор: либо научиться готовить, либо оставлять всю свою зарплату в ресторанах.

— Я так поняла, что ты не любитель полуфабрикатов и гамбургеров?

— Если уж я соглашусь съесть гамбургер, то он должен быть весь из говядины, толстый, хорошо прожаренный, с луком и с швейцарским сыром.

— О, как утонченно!

После обеда они уселись на кушетку и разложили на полу документы — так же, как прошлым вечером. Сегодня Алан обратил особое внимание на запись телефонного разговора о школьном портфеле, который нашли около Уиллис-роуд.

— Вот послушай, — начал он. — Мужчина позвонил в восемь тридцать три. Сказал, что видел нечто, похожее на детский ранец, когда ехал по дороге на работу; что тронул его, но подумал, не мог ли он принадлежать девочке, которая пропала. И резко прервал разговор, не назвавшись и не перезвонив.

Алан закрыл папку.

— Мне не нравится этот звонок. Есть в нем что-то подозрительное. Сколько людей живет вдоль Уиллис-роуд?

— Я не знаю точно, но можно выяснить.

— Завтра утром. Мы обязательно это проверим.

Алан слегка наклонил голову и повернулся так, чтобы видеть Клэр. Она сидела в углу кушетки, поджав под себя ноги, но поза ее выражала не покой, а скорее делала похожей на пугливую оленуху. Алан улыбнулся, вспомнив, что это сравнение уже приходило ему в голову, когда он в первый раз пригласил Клэр пообедать.

Сначала ее пугливость произвела на него странное впечатление, но теперь, обдумав и сопоставив свои наблюдения, он пришел к выводу, что эта женщина просто боится сексуального притяжения между ними…

Поняв это, Алан умилился, а потом попытался убедить себя, что Клэр права. Если бы в его голове осталось хоть на гран здравого смысла, которым он всегда гордился, он тотчас бы встал и уехал отсюда подальше, а не сидел бы здесь, испытывая растущее желание обнять Клэр и крепко прижать к себе… Потому что, если он когда-нибудь сделает это, если Клэр ему позволит, то он уже не сможет считать это случайностью.

Нет, он, конечно, не уйдет…

Отвернувшись, Алан сделал вид, что страшно заинтересован собственными носками. Проблема была в том, что с возрастом он стал более требовательным к женщинам.

Прошло уже черт знает сколько времени с тех пор, когда я в последний раз занимался любовью! — раздраженно подумал Алан. Вот цена требовательности, вот результат: когда я встретил такую женщину, как Клэр Келтон, которая не только растревожила мое тело, но и запала в душу, я чувствую себя абсолютно беспомощным, не способным к сопротивлению… Пожалуй, пора уходить, прежде чем я сделаю что-нибудь, о чем мы оба будем потом сожалеть.

Отказав себе в возможности передумать, Алан поднялся на ноги одним быстрым движением.

— Ты уходишь? — вскинула на него взор Клэр.

И Алан понял, что, пока его не прогонят, не сможет заставить себя обуться и бежать отсюда. Он подошел к Клэр и протянул руки ладонями вверх. Если бы она напряглась или сделала малейшее отстраняющее движение, он тут же повернулся бы и ушел. Но Клэр молчала и не двигалась. Она только смотрела на него, возможно не понимая, как много Алан мог сейчас прочесть по ее лицу.

Она показалась ему похожей на ребенка, с которым дурно обращались. Такие дети жаждут любви, тепла и ласки, но в то же время боятся их…

Что же произошло с этой леди раньше?! Алан не мог этого знать, но ему вдруг стало безумно жалко Клэр. И поэтому, не раздумывая больше, он, игнорируя ее страх и неуверенность, крепко, по-медвежьи, обнял Клэр и притянул к себе. Алан совсем забыл, как это прекрасно — раствориться в женской мягкости и тепле, испытывая при этом всепоглощающую нежность.

— Все будет хорошо! — пообещал он каким-то незнакомым хриплым голосом, не имея ни малейшего представления, что именно будет хорошо. — Все будет отлично, — тем не менее повторил он и вдруг почувствовал, что Клэр дрожит.

Если бы ее руки попытались оттолкнуть его, Алан тотчас бы оставил ее. Но Клэр спрятала лицо на груди Алана, а руки ее мертвой хваткой вцепились в его рубашку. Она была напугана до смерти! Но еще страшнее ей было отпустить его.

В таком случае… Он нежно приподнял ее голову. Глаза Клэр были крепко закрыты — пожалуй, слишком крепко, но она не стала сопротивляться. И тогда Алан поцеловал ее… Поцеловал, надеясь, что не совершает огромной ошибки. Он бы возненавидел себя, если бы Клэр рассердилась! На мгновение она напряглась, но затем ее губы приоткрылись навстречу ему, и не осталось сомнений, почему ее голова откинулась назад в бесконечном ожидании…

Эта женщина раскрылась для него! Ничего в мире нет более соблазнительного, чем понимать, что женщина хочет тебя, а в этом у Алана не оставалось сомнений. Клэр была испугана, может быть, даже в ужасе, но она хотела, чтобы Алан поцеловал ее. Он нежно коснулся ее губ языком, потом импульсивно скользнул внутрь. Он все время боялся уловить какой-нибудь намек на отказ, но ничего подобного не было. Уже смелее его язык продвинулся еще немного вперед, в таинственную теплую глубину, и Алан понял, что хотел бы всем телом скользнуть внутрь Клэр. Он смог бы забыть все свои заботы, отбросить прочь все проблемы — хоть ненадолго.

Но как только он подумал об этом, сразу почувствовал себя виноватым. Клэр не болеутоляющее средство, и он не имеет абсолютно никакого права использовать ее подобным образом! Она женщина со своими заботами, каждая из которых так же важна, как и его собственные.

Но даже это мимолетное чувство вины не могло заставить Алана уйти. Не могло заставить его остановиться и не целовать Клэр. Желание ее тепла и близости стало почти отчаянным…

И все-таки не настолько, чтобы не понимать, как она боится. Ее грудь, живот, бедра плотно прижимались к нему, он чувствовал, что Клэр изо всех сил преодолевает страх. И, прежде чем потерять голову, он сказал:

— Ты прекрасная и сексуальная женщина, Клэр Келтон, но мне лучше сейчас уйти, пока я не наделал глупостей.

Алан надеялся, что Клэр доверится ему, расскажет о своих страхах, и тогда они вместе справятся с ними. Но она не сделала этого. Тихий вздох сожаления вырвался у нее, и она медленно отстранилась. И тут уж ничего не оставалось, как отпустить ее.

Пару минут спустя Алан стоял на улице рядом со своим автомобилем, и ледяные струи дождя стекали по его щекам. Была темная холодная ночь, и он подумал, что никогда еще не чувствовал себя более одиноким.

— Девяносто девять, сто…

Алан выпустил теннисный мяч и какое-то время, не мигая, смотрел, как тот скачет по полу комнаты мотеля. Он был готов разнести здесь всю мебель! За окном шумно завывал ветер, капли дождя громко ударяли в стекло. Все в Крофорде, кроме него, давно спали.

Алан изо всех сил сопротивлялся желанию вытащить пистолет и попробовать, сможет ли крепко держать его. Надо же наконец выяснить, помогают ли ему эти проклятые упражнения. Сколько можно твердить себе, что он все равно выздоровеет и сумеет восстановить полную подвижность и силу руки?! Но у него нет способа объективно оценить улучшение, нет гарантий, что оно будет достаточным и позволит вернуться к работе. Его рука должна действовать безупречно! Не надо торопить события, скоро он узнает все наверняка. Совершенно ни к чему впадать в крайности, то отчаиваясь, то стараясь убедить себя, что улучшение есть. Так и свихнуться недолго!

С вздохом разочарования Алан шлепнулся на постель и постарался не думать о своем более чем туманном будущем. Он пытался отогнать и мысли о леди-адвокате, но это оказалось еще труднее.

Только такой дурак, как он, мог оказаться в подобных обстоятельствах! Она пуглива как девочка, никогда не знавшая любви. А ведь это умная взрослая женщина, была замужем, у нее сын… Черт возьми! Неужели ее брак был настолько неудачным, что теперь она шарахается от мужчин, и сама мысль о физической близости приводит ее в трепет?! Но самое нелепое — Алан не был уверен, что сможет ограничить встречи с Клэр чисто деловыми рамками. Что-то в этой женщине притягивало его совершенно непостижимым образом. И он знал, что не успокоится, пока не поймет, почему она не хочет довериться ему…

Готовый зарычать, Алан взглянул на часы и решил, что сейчас позвонит сестре и разбудит ее. Так же, как она когда-то будила его среди ночи, когда Бэзил, ее муж, приходил пьяным и ругался.

Проклятье! Размышляя о браке Клэр, Алан не случайно вспомнил сестру и ее тягостное супружество. Сколько раз он просил ее оставить мужа, предлагал безопасное убежище, обещая защитить от этого презренного типа! Но так же, как многие жертвы, Мэри упорно верила Бэзилу, когда тот плакал и клялся, что никогда больше не будет пить. И как можно было верить этому негодяю, когда он обвинял жену, что та провоцирует его на жестокость! Бэзил уверял, что не ударил бы ее, если бы она не сделала картофельное пюре слишком жирным… И Мэри верила! Верила, что если бы она была лучшей женой, то Бэзил не бил бы ее вообще.

— Черт возьми!

Вырвавшееся у Алана ругательство резко нарушило тишину темной комнаты. Всегда трудно понять со стороны, почему кто-то соглашается иметь дело с таким дерьмом, как Бэзил. Трудно понять, почему женщина может выносить подобное обращение так долго. А ведь некоторые терпят всю жизнь! Мэри не стала, потому что у нее была альтернатива.

Алана поднимали с постели много раз в жизни. Обычно — из-за работы, но достаточно часто — Мэри. Сколько раз он брал трубку и слышал испуганный шепот ее, со слезами умоляющей его приехать и забрать ее и детей, потому что Бэзил опять напился! Сколько раз он умолял сестру развестись, а потом слушал, как она уверяет, что просто ударилась лицом, когда упала. Или еще хуже: настаивала, будто Бэзил вовсе не хотел бить ее, что она не собирается из-за нескольких синяков отправлять его в тюрьму… Но чего уж совсем нельзя было слышать, так это когда Мэри начинала говорить, что во многом она виновата сама, дескать, не так что-то сделала или сказала…

И гробовое молчание, когда Алан пытался открыть сестре глаза. Наконец однажды ночью Бэзил избил Мэри так, что ее пришлось отвезти в больницу. Той ночью Алан вернулся в их дом с офицером полиции, который арестовал Бэзила за нападение с намерением убить.

С тех пор прошло несколько лет, и теперь можно было только радоваться тому, как изменилась Мэри. Из ее глаз исчез страх!

И Алан, конечно, навсегда запомнил ужас в глазах Бэзила, когда открыто пообещал пристрелить его, если тот близко подойдет к Мэри или к детям.

На самом деле, не очень хорошо будить Мэри телефонным звонком. Да и что сказать ей? Привет, я в порядке и из последних сил стараюсь не влипнуть в историю с одной леди, которая не хочет меня? Мэри тут же пожелает все знать о Клэр и потом будет изводить его, настаивая, чтобы Алан добивался ее, напоминать брату, что он проведет остаток жизни в одиночестве, если не будет по крайней мере пытаться что-то изменить.

Алан понял, что усмехается, осознав, что ему не нужно звонить Мэри, потому что он уже представил весь их разговор. Но тем не менее он поднял трубку и набрал ее номер. Все-таки прошло уже больше недели после их последнего разговора.

— Алан! — Голос сестры звучал сонно, но, кажется, она обрадовалась и прервала его извинения за поздний звонок. — Я будила тебя гораздо чаще. У тебя все в порядке?

— Да, все хорошо, Мэри. Просто захотелось услышать твой голос. Как ты поживаешь?

— У нас все прекрасно.

И все же в ее голосе прозвучала некоторая неуверенность, достаточная для того, чтобы Алан встревожился и понял, что сестра чем-то взволнована.

— Бэзил-младший собирает коллекцию насекомых для школы. Я тебе не рассказывала? Так вот, вчера вечером я открыла духовку, чтобы поставить туда пудинг, а там — банка, полная насекомых. Алан, клянусь! Оказалось, Бэзил не хотел накалывать их иголкой, как велела учительница. Кстати, не кажется ли тебе странным подобный метод обучения зоологии? Бэз сказал, что ему стало жалко жучков, и, чтобы они долго не мучились, он решил воспользоваться духовкой.

Алан не смог удержаться от смеха.

— В этом есть смысл.

— Но не для таких, как я! У меня мурашки поползли по коже, что он напустил этих тварей туда, где я готовлю еду! Даже если они в банке. — Мэри усмехнулась. — Это напомнило мне тебя, хотя я не могла бы сказать почему.

Алан попытался изобразить возмущение:

— Банка с насекомыми напомнила меня?!

— Не глупи! Вовсе не банка, а тот способ, каким мой сын решил проблему. Радикальное решение вопроса, честно говоря.

Мэри продолжала рассказывать забавные истории, случившиеся с двумя младшими детьми, но Алан все еще не понимал, что могло огорчить ее. Наконец он напрямую спросил сестру, что ее беспокоит.

Несколько мгновений на линии царила тишина. Потом Мэри сказала безнадежным голосом:

— Мне прислали письмо из тюрьмы.

— Ну и?..

— Кажется, Бэзила освобождают в следующем месяце. Ему сократили срок за примерное поведение в тюрьме…

Алан выругался, зная, как эти новости могли подействовать на Мэри.

— Слушай, детка, я скоро вернусь домой, обещаю. Ты не будешь иметь с ним дело в одиночку.

— А нет ли какого-нибудь способа еще подержать его там?

— Боюсь, что нет. Ему ведь сделали скидку. И никто ничего не сможет изменить. Закон есть закон.

Мэри удалось слабо засмеяться.

— Ладно. Бэзил глуп, но, надеюсь, не настолько, чтобы пытаться снова достать меня.

— Я тоже так думаю. Он знает, что я убью его, если с тобой что-нибудь случится. Поэтому постарается держаться от тебя подальше. Но это не имеет значения, потому что в любом случае я буду с тобой, обещаю.

Обещать-то легко! — добавил Алан про себя. Как будто в моих силах охранять кого-то двадцать четыре часа в сутки. Кроме того, когда я недавно просмотрел присланную из банка выписку о состоянии моего счета, оптимизма, помнится, у меня не прибавилось. Впрочем, это мои проблемы. Мэри не на кого опереться, кроме меня.

— Я скоро вернусь, Мэри, и мы справимся с этим типом! — бодро заверил он. — Бэзил не обидит больше ни тебя, ни детей.

Они не успели обсудить дела Алана, что его только обрадовало. Ему стало ясно, как Божий день, что он вовсе не собирался откровенничать с сестрой о Клэр.

После разговора с Мэри Алан почувствовал нестерпимое желание закурить и схватился, как за спасательный круг, за теннисный мячик.

Проблема состояла в том, что мужья, которые плохо обращаются с женами и с детьми, имеют склонность к продолжению такого поведения независимо от того, сколько раз их помещают в тюрьму. К ним применяют те же законы, что и к людям, которые, например, случайно сбивают пешехода, нарушив правила дорожного движения. В результате — смягчающие обстоятельства, уменьшение срока за хорошее поведение в тюрьме и обязательное честное слово, что больше такое никогда не повторится…

К сожалению, если взглянуть правде в глаза, Мэри была в опасности. Что бы Алан ни говорил ей, он прекрасно понимал это. Если Бэзил Крейг считал Мэри виновной во всех его несчастьях, он может вбить себе в голову, что должен проучить ее. И нельзя знать заранее, как он будет себя вести. Единственную вещь можно сказать с уверенностью: когда такие люди, как Бэзил Крейг, выходят из тюрьмы, они обычно преследуют тех, в ком видят причину своих проблем. Как правило, бывших жен…

Ладно, он позаботится обо всем, когда вернется домой и сможет действительно что-то сделать. Пока Бэзила не освободят и он не проявит себя каким-либо образом, нет смысла размышлять, что может понадобиться Мэри. У него сейчас достаточно своих забот. И главная из них — что он будет делать, если не сможет приступить к прежней работе.

Алан старался не думать об этой проблеме, словно она не имела существенного значения, но в действительности ранняя отставка была бы для него катастрофой. Впрочем, рано пока переживать. А бороться с трудностями ему не привыкать.

Вот о чем нужно подумать, так это о деле Блэккайта. После поездки к месту преступления Алан был убежден, что парня оговорили. Просто подставили. Конечно, можно и ошибиться, но все-таки Алан готов был держать пари, что этот человек невиновен.

И единственный способ реабилитировать клиента Клэр — это найти того, кто пытается свалить вину с больной головы на здоровую. Блэккайт не думает, что у него есть какие-то враги, которые могли оклеветать его. Но преступник вовсе не обязательно ненавидит Блэккайта. Он просто мог счесть, что индеец — самый подходящий вариант для осуществления преступного плана. Но в таком случае, он должен достаточно хорошо знать Блэккайта — привычки, склонности, образ жизни… Скорее всего это кто-то из соседей.

Мысли Алана лихорадочно заработали в новом направлении. Блэккайт жил достаточно уединенно, единственными соседями его были Дедрики… Из долгого опыта работы в полиции Алан прекрасно знал, что во многих подобных случаях бывают виноваты родственники. Придется подумать о Гиле Дедрике — просто в качестве рабочей гипотезы — и прикинуть, почему он мог выбрать Блэккайта.

Как ни странно, все известные следствию факты стали очень удобно укладываться в новую версию. Кто-то заметил Лотти в грузовике Блэккайта и запомнил его. Легко объяснить, почему первоначальное сообщение о том, что преступника видели с жертвой, исходило от… как там его имя?.. Мэллоя, а не от отца девочки. Если Дедрик виновен, он не захочет обнаруживать себя, первым сообщая о случившемся. Но он мог напомнить Мэллою об этом случае, чтобы тот, в свою очередь, рассказал полиции. Уже не говоря о том, что легче всего оклеветать индейца…

Одолевавшие Алана подозрения казались ему ужасными, но он не собирался сбрасывать со счетов эту версию. Гил Дедрик — преступник?! Чудовищно! И тем не менее чертовски вероятно…

В эту ночь Алан долго не мог уснуть. Нет ничего более мерзкого, чем изнасилование отцом собственного ребенка!

Если Алану в конце концов удалось заснуть, то для Клэр эта ночь оказалась самой кошмарной в жизни. После пережитого накануне волнения сон ее был неглубоким и чутким: когда что-то разбудило ее, она проснулась с сильно колотящимся сердцем. Чувство опасности было безошибочным. Обычно, когда какой-то звук будил ее среди ночи, мозг сразу распознавал его, позволяя Клэр перевернуться на другой бок и снова спокойно заснуть. Могли потревожить и бьющиеся в окно ветки деревьев, и завывающий на улице ветер, и шум мотора припозднившегося автомобиля…

Но на этот раз Клэр проснулась с отчетливым ощущением угрозы, услышав нечто, не бывшее привычным ночным звуком. Широко открытыми глазами она уставилась в темноту и так усиленно вслушивалась, что в ушах зазвенело. Хотя вокруг было тихо, как и должно быть в четыре часа утра, Клэр не могла избавиться от ощущения, что в доме кто-то есть.

Но звук не повторился, и после первых бесконечных минут тревоги она начала успокаиваться. Наверное, испугавший ее звук донесся с улицы.

Может быть, какой-нибудь подросток, проходя мимо, выкрикнул что-то, а мне померещилась угроза? Возможно, мяукнула кошка, а мне показалось, что это крик? А может, просто приснился плохой сон, совпав с каким-то звуком, и в результате превратился в нечто угрожающее?

Наконец смирившись с тем, что скоро не уснет, Клэр встала, сунула ноги в тапочки и побрела на кухню приготовить чай.

Небо прояснилось, и лунный свет падал через не задернутое шторами окно кухни, отражаясь от льдинок на голых ветвях деревьев. Ветер стих, но ночь, кажется, была по-настоящему холодной.

Не включая свет, Клэр зажгла горелку и взяла пакетик с чаем из банки, стоящей рядом с плитой. Лунный свет, подумала она, так холодно прекрасен.

И тут до нее снова донесся тот же звук. Кто-то определенно был внутри дома! Клэр затаила дыхание и протянула руку выключить горелку, чтобы прислушаться еще раз в абсолютной тишине.

Это мышь, сказала она себе. Какая-то бедная маленькая полевка, должно быть, заскочила в дом из-за холода…

Загадочный звук раздался снова, хотя был таким тихим, что едва можно было услышать. Как будто… Как будто кто-то поднимался по лестнице в ее квартиру. Ошибиться было невозможно. На несколько секунд Клэр словно парализовало, она была не в состоянии двигаться вообще — только слушать. И все равно не улавливала ничего, кроме ударов своего сердца. На двери между лестницей и квартирой была задвижка, но сама дверь, кажется, не особенно крепкая. У злоумышленника не займет много времени сломать ее.

Эта мысль вывела Клэр из паралича. Не заботясь о том, что производит много шума, она перебежала через кухню и схватила трубку телефона, висящего на стене. Номер шерифа был заранее зафиксирован первым на ее автомате, и Клэр нажала кнопку, с нетерпением слушая знакомую серию звуков. Но даже автомат не мог набирать номер достаточно быстро для нее.

Сонный голос дежурной, Сью Дондеро, ответил сразу.

— Сью, это Клэр Келтон! Кто-то проник в мой дом и, похоже, поднимается сюда, наверх…

— Мы немедленно выезжаем, Клэр, — быстро сказала Сью, и ее голос уже не казался сонным. — Не вешай трубку. Я буду держать линию открытой, ладно? Теперь убедись, что дверь заперта, и иди спрячься в туалет.

Клэр сочла туалет не самым удачным местом. Ведь если преступнику удастся пройти через дверь до того, как прибудет полиция, она окажется в ловушке, из которой нет выхода. Мгновение поколебавшись, Клэр открыла шкаф за плитой и вытащила оттуда тяжелую сковороду с длинной ручкой. Если кто-нибудь начнет ломиться в дверь, она окажет незваному гостю достойную встречу!

Но со стороны лестницы не доносилось больше ни звука. Издалека послышался звук сирены — наверное, полицейские направляются к дому… Хотя нет, они бы подъехали тихо и, возможно, даже без мигалки, чтобы не спугнуть преступника. Позади себя Клэр нащупала провод телефона. Трубка болталась почти возле пола, и пришлось наклониться, чтобы поднять ее. Наконец она прижала к уху и прошептала:

— Сью?

— Ты еще не спряталась?! Машина за два дома к востоку от тебя. Офицер дойдет до дома пешком. А теперь немедленно спрячься.

— Нет, я останусь здесь. Если злоумышленник попытается проникнуть через дверь, я стукну его по голове.

— Черт возьми, Клэр, сейчас не время изображать героиню!

— Я не изображаю, у меня нет для этого никаких оснований, — с трудом прошептала Клэр.

Во рту у нее пересохло, губы будто прилипли к зубам, а ладони, сжимающие ручку сковороды, уже свело судорогой. Ей было страшно!

— Клэр, милая, успокойся, — бормотала Сью. — Офицер уже у твоего дома. Это опасный момент, Клэр, приготовься. Неважно, что ты услышишь, держи дверь запертой, пока я не скажу тебе, что ты в безопасности и можешь выйти. Слышишь?

— Слышу.

Клэр мысленно молила офицера поторопиться и одновременно тревожилась за него. Ведь это опасно: войти в темное здание, не зная, есть ли там кто-нибудь, вооружен ли преступник…

— А кто этот офицер, Сью?

— Бен Холлис.

Бен. Клэр хорошо знала этого человека, встречалась с ним пару раз, когда умерла его первая жена, и еще — когда он снова женился. Теперь у него четверо детей, старшему уже тринадцать. О Боже, сделай так, чтобы с Беном ничего не случилось!

— Он у входной двери, Клэр, — сказала Сью. — Определенно, ее кто-то взломал. Стекло выбито, так что Холлис может открыть ее сам.

— Скажи ему, пусть будет осторожен.

— К вам едет подмога, полицейские прибудут через несколько минут. Бен не будет один.

Снизу все еще не доносилось ни звука. Это могло быть из-за того, что в трубке раздавался подбадривающий голос Сью. Но, возможно, преступник уже ушел. Полы обычно скрипели, когда по ним ходили… А что, если он притаился?

У Клэр уже зуб на зуб не попадал от страха.

О, как ей хотелось, чтобы она была тут не одна! Мысли об Алане внезапно наполнили ее сознание чем-то очень близким и надежным… Если бы она не испугалась, когда он поцеловал ее, он, может быть, был бы сейчас здесь. Господи, какая же она дура!

Клэр за долгие годы так устала от одиночества, запертая в узилище сомнений по поводу своей женственности. Но она не видела способа вырваться на волю. Пожалуй, единственным средством мог стать какой-нибудь мужчина, который заставил бы ее испытать нормальные сексуальные чувства. Но слишком невероятно, чтобы такое случилось: ведь она впадала в панику каждый раз, когда кто-то целовал ее…

Впрочем, сейчас совсем неподходящий момент для рассуждений: ведь с ней в любую секунду может случиться нечто ужасное. Клэр даже не могла понять, чего боится больше: услышать что-нибудь или, наоборот, ничего не услышать.

— Они закончили проверку вокруг дома, Клэр, — сообщила Сью. — Бен сейчас входит в дом.

Наверное, подумала Клэр, офицер войдет тем же способом, что и злоумышленник, — через дверь с разбитым стеклом. Но хотя она изо всех сил напрягала слух, снизу не доносилось ни звука. Бен ступал неслышно, словно кот.

Еще несколько минут истекли, и теперь Сью не могла сообщать о происходящем: Холлис проверял дом и, наверное, молчал. Клэр опустила сковороду, раздумывая, разожмутся ли когда-нибудь ее пальцы.

Наконец дежурная подала голос:

— Клэр! Бен поднимается по лестнице. Ты можешь впустить его. Внизу никого нет.

— Спасибо, Сью. Спасибо.

— Нет проблем. Это наша обязанность.

Минутой позже Бен улыбался хозяйке из прихожей.

— Тот, кто приходил, уже скрылся, Клэр. Может, спустишься и скажешь нам, что пропало? Он тут успел порыться в твоих вещах.

Клэр накинула халат на фланелевую ночную сорочку и спустилась вниз вслед за Холлисом. Везде горел свет — полицейские включили его в каждой комнате, когда проверяли дом. Помощник Бена, имени которого Клэр не знала, охранял вход в дом.

— Кто-то взломал эту дверь, — стал рассказывать Бен. — Выбил стекло и смог повернуть ручку замка. Потом он взломал замок стола твоего секретаря и шкафа с документами. Думаю, он искал деньги.

Так и есть, поняла Клэр: коробка, где хранилась энная сумма на текущие расходы, была выпотрошена.

— Здесь были деньги, — заявила она, — но сколько? Думаю, не больше пары сотен. Точнее может сказать только моя секретарша.

В ее офисе все неуловимо изменилось. Преступник взломал шкаф, в котором хранились документы по судебным делам. Верхний ящик был выдвинут, в нем явно рылись. Документы за текущий год! Сердце Клэр заныло от нехороших предчувствий.

— Возможно, он искал только деньги, — заметил Бен, стараясь ее утешить. — Какой интерес представляют для кого-то твои документы?

Очень даже большой! — мрачно подумала Клэр. В тех документах достаточно материала для шантажа, вымогательств и других преступлений. Но она не хотела говорить это Холлису, ей сначала необходимо было выяснить, что пропало.

— Мы используем порошок, чтобы снять отпечатки пальцев, — сказал Бен. — Извини, Клэр, будет беспорядок.

На мгновение ей захотелось запротестовать. Ее не только ограбили. У нее, может быть, украдены секреты ее клиентов! А полиция собирается устроить здесь еще больший беспорядок! Клэр не могла бы сказать в тот момент, что ей не нравится больше: что черный порошок попачкает в офисе все или что полицейские могут по ходу дела просмотреть конфиденциальные документы. Боже, а вдруг уже прочитали что-нибудь?..

— Ты не должен сыпать порошок на документы, — заявила Клэр ровным голосом. — Куда угодно, но не на мои бумаги.

— Послушай, дорогой адвокат…

— Нет, это ты послушай, Бен! Я понимаю, ты хочешь схватить грабителя, но я не позволю, чтобы просматривали мои документы. Эти материалы защищены законом! Я не могу допустить, чтобы кто-то еще видел их. И не допущу.

— Но…

— Никаких “но”! В этом округе половина жителей — мои клиенты. Как бы тебе понравилось, если бы ты узнал, что какой-то полицейский обрабатывал порошком твои документы? И, возможно, прочел часть твоего завещания и обнаружил, что… О, никогда! Эти материалы конфиденциальны и таковыми остаются навечно!

Не зная, как быть, Бен позвонил Томасу Уэдлоку. Спустя двадцать минут появился шериф, слегка взъерошенный, с отпечатками складок от подушки на щеке.

— Она права, — пробурчал Том подчиненному. — Тайна отношений адвоката и клиента охраняется законом. Больше того, я не желаю иметь дело с рассерженным Генри Фрайтагом или разъяренным Стивом Стефанопулусом, если твои парни подойдут к архивам ближе, чем на ярд… Что касается документов, то только сама Клэр будет иметь с ними дело. — Том повернулся к ней. — Просмотри все бумаги — не пропало ли чего.

В первый раз с тех пор, как она проснулась, Клэр почувствовала себя в безопасности. Она благодарно улыбнулась Тому.

— Обязательно.

Следующие полчаса шериф провел, исследуя следы, оставленные вором, и наконец пришел к выводу, что это был Льюк Харрис.

— Это он! — уверенно заявил Том. — Все говорит об этом. Даже то, каким способом он проник в дом. Черт возьми, судья Макгроу откладывает исполнение приговора, а Харрис тем временем продолжает резвиться.

Клэр не была в этом уверена, но не находила веских возражений.

— Он знал, что у тебя есть деньги в офисе? — спросил Том.

Клэр собралась было сказать, что всегда держит под рукой коробку с деньгами, хотя не открывает ее в присутствии клиентов, но неожиданно вспомнила, как Льюк Харрис однажды доставил ей ланч от Саломеи. Это произошло за два дня до того, как он был арестован за грабеж магазина. И она при нем вынимала деньги из этой самой коробки.

— Да, знал.

— Ну что же, все ясно. Похоже, мне придется иметь долгий разговор с этим парнем…

Клэр повернулась к своим документам и спустя пять минут обнаружила, что кое-что действительно пропало. Это было дело Льюка Харриса!

Когда Клэр поднялась в свою квартиру, на востоке уже начал заниматься рассвет. За окнами послышался шум моторов автомобилей — ее спасители уехали. Эта ночь потеряна, подумала она. Нет ни единого шанса, что ей удастся снова уснуть.

Рука ее сама потянулась к телефону: она не могла сейчас оставаться одна! Наконец отважившись, Клэр позвонила Алану и спросила, не хочет ли он присоединиться к ее завтраку у Саломеи.

Как ни странно, но никого другого ей не хотелось бы вытаскивать из постели в этот ранний час. И ни с кем, кроме Алана, она не желала бы поговорить о происшедшем. Нора или подруги серьезно встревожились бы, начали требовать ее немедленного переезда в какое-нибудь безопасное место. Клэр не вполне представляла, что это может быть за жилище. До сих пор она считала, что более безопасного, чем ее, в округе и не найти.

— Дай мне двадцать минут, Клэр. — Таким был ответ Алана на приглашение. Как ни странно, голос его совсем не казался сонным.

Клэр сделала лишь один шаг от телефона, когда он снова зазвонил — тревожный звук ворвался в спокойное раннее утро.

— Я видел копов вокруг твоего дома, защитник, — сказал чей-то приглушенный мужской голос. — Испугалась? Ты и должна бояться. Вот когда кто-нибудь изнасилует тебя, ты не станешь так резво защищать парня, который надругался над ребенком!

С громким щелчком связь прервалась.

Клэр слепо уставилась в стену, ошеломленная, не в состоянии хоть как-то реагировать. Холодная дрожь пробежала по ее телу, колени ослабли. Затем она почувствовала, как электрический удар злости заставил ее распрямиться.

Как он смеет?! Как кто-то смеет запугивать меня?!

Когда Клэр приехала в ресторан Саломеи, Алан уже сидел за столиком у окна, помешивая сахар в кружке с кофе.

То, как он посмотрел на Клэр, когда она садилась напротив, не оставляло сомнения, что он не считает ее звонок капризом.

Они заказали завтрак: Алан — двойную порцию фирменных оладий Саломеи, сосиски и яйца, Клэр предпочла горячую английскую сдобу.

— Что случилось? — спросил он, как только Саломея, приняв заказ, отошла от стола.

— Забрались в мой офис. Кто-то украл деньги и взломал шкаф с документами. Исчезло дело Льюка Харриса, и Том думает, что это сделал сам парень.

— Почему? Просто потому, что его дело исчезло?

— Нет, он сказал, что способ взлома точно такой же, как у Харриса: стекло в двери разбито, поэтому он смог попасть внутрь, отперев дверь.

— Ну, едва ли подобный способ проникновения в запертые помещения ноу-хау Харриса. — Алан покачал головой. — Я целиком и полностью доверяю Тому, но, наверное, у вас тут хватает воров-взломщиков: вряд ли стоит вешать все на парнишку… Я чувствую, что тебя что-то беспокоит. — Алан поднял свою кружку и замер, не донеся ее до рта. — Ты тоже не думаешь, что это Харрис?

— Да, не думаю. У него не было причин забирать свое дело. Там нет доказательств его вины или невиновности. Но все действительно выглядит так, будто это его рук дело… Ох, я не знаю! — Клэр помотала головой. — Наверное, мне даже не следует задумываться об этом. Конечно, этот сопляк мог забрать свое дело, просто чтобы потрепать мне нервы. Он никогда не любил меня…

— Полагаю, чувство было взаимным?

Клэр улыбнулась.

— Можно сказать и так.

Алан уставился в окно, барабаня пальцами по крышке стола. Хочет закурить, подумала Клэр. Интересно, как ему удается найти силу воли, чтобы сказать самому себе “нет”?

— Я думаю, что взлом — это не все, — сказал Алан, в очередной раз удивив ее. — О чем ты мне не сообщила?

— Как ты научился читать мысли?

Он хитро прищурился.

— Когда я стал полицейским, то понял, что большинство людей никогда не рассказывает мне всего. Думаю, что-то в выражении лица выдает их. Итак, что еще?

— Грубый телефонный звонок.

— В офис?

— Нет, на квартиру. Сразу после того, как я позвонила тебе.

Клэр пожала плечами, словно ничего особенного в ее словах не было.

— Что он сказал?

— Как ты узнал, что это был “он”?

— Потому что так всегда бывает. И чего же он наговорил?

— Да ничего особенного. Это было…

Клэр замолчала и посмотрела в окно, задержав взгляд на островках посеревшего снега. Последние дни зимы, уходящей из Крофорда… Но она понимала, что размышления о снеге не помогут ей сейчас: звонок повлиял на нее гораздо сильнее, чем она думала. Не слишком сложно повторить, что сказал звонивший, но сейчас это казалось невозможным.

— Клэр!

— Он спросил, испугалась ли я. Сказал, что я и должна бояться…

Она не могла продолжать. Алан вздохнул.

— Черт возьми, неужели ты думаешь, что я поверю, будто ты расстроена только из-за того, что кто-то спросил, достаточно ли ты испугана?

— Этого мне хватило.

— Нет! — Алан наклонился вперед, пристально глядя ей в глаза. — Он угрожал тебе, не так ли?

— Не совсем. — Клэр увидела признаки нетерпения на его лице, а главное — искреннее участие. И это каким-то образом помогло ей повторить последние слова звонившего. — Он заявил, что, если кто-нибудь изнасилует меня, я не буду бросаться защищать Блэккайта.

Алан выругался.

— Это была прямая угроза, и не делай вид, будто не понимаешь этого. Он сказал что-нибудь еще?

— Нет, это все. Он сразу повесил трубку.

Алан потянулся через стол и накрыл своей рукой ладонь Клэр.

— У тебя руки как лед… Послушай, я же вижу: тебя что-то мучает. Почему ты не хочешь сказать мне что? Может быть, станет легче?

Никому и никогда Клэр не рассказывала об этом. Она и в Крофорд вернулась во многом потому, что здесь никто ничего не знал. Но сейчас она вдруг услышала как будто не свой, незнакомый голос:

— Много лет назад меня изнасиловали.