Опасное дознание

11

— …Как ты будешь жить, если поможешь этому мерзавцу выкарабкаться?

Этот вопрос долетел до ушей Клэр, когда она утром в понедельник шла от стоянки к больнице. Но к подобным выкрикам и угрозам она уже начинала привыкать. Впрочем, у нее появились и робкие защитники. Очевидно, именно ее имел в виду преподобный Фромберг, когда в воскресной проповеди осторожно упрекал тех, кто осуждает действия адвокатов. Он напомнил своей пастве, что каждый считается невиновным до тех пор, пока его вина не будет доказана, и что любой человек имеет право на защиту. Клэр оценила моральную поддержку священника, хотя и замечала, что злых взглядов, обращенных на нее, не на много убавилось.

Вчера днем она была очень рада, что Алан решил сопровождать ее в бакалейный магазин. Без него она испугалась бы до полусмерти, когда три ковбоя начали отпускать ей вслед грязные замечания. Клэр не знала, кто они такие, и не могла быть уверена, что они ограничатся лишь руганью. По крайней мере, с виду они напоминали тех, кого она обычно защищала на процессах в связи с пьянством или нарушением общественного порядка. Нельзя сказать, что Клэр не была готова к подобным выходкам, но радовалась, что и сейчас Алан идет с ней в больницу.

Клэр до сих пор до конца не верила, что кто-то в самом деле причинит ей зло… Да, изнасилование ребенка одно из самых отвратительных преступлений, которые когда-либо совершаются. Да, преступник должен попасть за решетку и пребывать там до конца своих дней. Но до тех пор, пока подозреваемый не будет признан судом присяжных преступившим закон, он считается невиновным! И имеет право на защиту.

Мысли Клэр постоянно крутились вокруг одного и того же, она сама себе напоминала заигранную пластинку. Самое неприятное, что Клэр понимала: если уже сейчас все так плохо, то потом будет еще хуже. Может быть, бредовая мысль нанять телохранителя не была такой уж бредовой?

Лотти Дедрик, одетая в нарядную розовую пижамку, сидела в постели и играла с куклой. Рой Полтхем стоял у кровати, разговаривая с матерью девочки. Алан остался ждать в коридоре, так как и Рой, и Клэр боялись, что присутствие чужого мужчины может испугать ребенка. Мать Лотти холодно кивнула Клэр, отошла в угол палаты, присела там и раскрыла журнал.

— Это Клэр Келтон, Лотти, — сказал девочке Рой, широко улыбаясь. — Ты, наверное, встречала ее в церкви?

Лотти кивнула.

— Много раз.

— Прекрасно. Мы хотим задать тебе несколько вопросов. Позже мы, возможно, приведем еще одну тетю, чтобы ты тоже на нее посмотрела. Она — секретарь суда. Ты когда-нибудь смотришь телевизор? Так вот, это женщина, которая сидит около маленькой печатной машинки в суде и печатает на ней все, что говорят люди.

Лотти снова кивнула, но нельзя было сказать, насколько она понимала, что от нее хотят. Может быть, она как послушная девочка просто старалась угодить взрослым.

— Очень важно, — продолжал Рой, — чтобы ты сказала правду, деточка. Ты знаешь о том, что нужно говорить правду?

Это были те вопросы, которые судья задаст Лотти, чтобы определить, может ли она выступать как потерпевшая. Клэр внимательно наблюдала за девочкой.

— Мама говорит, что всегда нужно говорить правду, — сказала Лотти, слабо улыбнувшись Рою. — Тогда я буду хорошей девочкой и Бог не рассердится на меня.

— Это правильно. Ты не должна лгать. А ты знаешь, что такое ложь?

— Когда я что-нибудь выдумываю?

— Не совсем так, маленькая. Ложь — это когда ты говоришь что-нибудь такое, чего на самом деле не происходило.

Лотти понимающе кивнула.

— Давай проверим, все ли ты поняла правильно. Попробуй мне сейчас солгать.

Лотти наклонила голову и поджала губы.

— У меня есть дог оранжевого цвета.

И Рой, и Клэр улыбнулись.

— А в чем заключается неправда, Лотти?

— На самом деле он белый с черными пятнами. Догматский.

— Далматский, — торопливо поправила миссис Дедрик. Стало очевидным, что она внимательно прислушивается к разговору.

— Значит, правда, что твой дог — черно-белый, а совсем не оранжевый?

— Да.

Рой заговорил с малышкой о самых обычных вещах: о школе, о церкви, о том, что бы она хотела получить в подарок на день рождения… А когда Лотти, казалось, совершенно успокоилась, ненавязчиво начал подводить разговор к похищению.

— А теперь, моя хорошая, нам нужно поговорить о неприятных вещах, которые случились с тобой. Можешь ты рассказать нам об этом?

Лотти отвела глаза. Теперь она, не отрываясь, смотрела на куклу, лежащую у нее на коленях.

— Я знаю, что ты не хочешь думать об этом, милая. Но нам нужно схватить того плохого человека, который обидел тебя. Поэтому ты должна помочь нам, ладно?

— Ладно, — прозвучал тоненький голосок девочки.

— Какой-то мужчина схватил тебя после того, как ты вышла из школьного автобуса.

— Да! Он был очень, очень плохой!

— Ты помнишь, как он был одет? В какую одежду? Можешь рассказать нам?

— Могу. На нем были брюки — такие же, как у меня. Пиджак. Перчатки.

Мало-помалу Рой получил описание одежды: совершенно обычные джинсы, ботинки, перчатки. Ничего такого, что отпечаталось бы в мозгу Лотти и оказалось полезным следствию. А что касается лица преступника, то ничего конкретного от девочки добиться не удалось.

— Ты видела лицо этого мужчины?

Лотти кивнула.

— И как же оно выглядело?

— Как картофельное пюре.

Рой и Клэр обменялись взглядами, потом прокурор снова повернулся к девочке.

— Ты знаешь этого мужчину, Лотти?

Девочка молча уставилась на него.

— Ты знаешь, кто обидел тебя? — повторил Рой.

Девочка еще некоторое время молчала, а потом совершенно спокойно произнесла:

— Да, знаю. Его зовут Блэккайт.

Сердце Клэр замерло, стены комнаты, казалось, пошли кругом. Это был настоящий шок. Блэккайт. Как просто…

— Но ты же сказала, что не видела его лица, Лотти, — тихо сказал Рой. — Значит, на самом деле ты его видела?

Девочка покачала головой.

— Нет. Он надел на лицо такую смешную штуку. Черную.

Клэр, изо всех сил стараясь сдержать дрожь в губах, задала неизбежный вопрос:

— Откуда же ты узнала, что это был Блэккайт?

— Папа сказал мне.

— Ясно, как Божий день, что все впустую, — говорил Рой спустя несколько минут, когда он, Клэр и Алан стояли в коридоре и вполголоса обсуждали ситуацию.

— Она не может давать показания, Клэр. Никоим образом! — Рой энергичным жестом подкрепил свои слова. — Первичное свидетельство Лотти теперь будет под подозрением. Черт возьми, ведь я же просил родителей не обсуждать с ней ничего!

— Возможно, они и не обсуждали, — осторожно заметила Клэр. — Не исключено, что Лотти просто стала свидетелем разговора отца с кем-нибудь.

Рой пристально посмотрел на нее.

— А ты знаешь, кто мой следующий подозреваемый, если Блэккайт окажется невиновным?

Клэр кивнула и отвернулась. В таких случаях всегда в первую очередь подозревали отца: как это ни страшно, но слишком часто насильниками оказывались именно они…

— Но Лотти узнала бы своего отца! Даже маска не помогла бы, — заметила Клэр.

— Не обязательно, — возразил Алан. — У детей живое воображение, и не требуется много усилий, чтобы убедить пятилетнюю девочку, что она разговаривала с каким-нибудь супергероем или с совершенно неизвестным ей человеком. Проклятье! Все, что негодяю надо было сделать, это закрыть свое лицо и надеть какой-нибудь смешной колпак. Кроме того, ребенок подсознательно просто откажется поверить, что это папа.

— Ты, возможно, прав, — согласился Рой. — Но поскольку показания Лотти явно предубежденные, им нельзя доверять. Она — бесполезный свидетель. Абсолютно бесполезный!

Клэр согласилась.

— Нет способа, с помощью которого мы могли бы определить, что она действительно помнит, а что почерпнуто из подслушанных разговоров взрослых.

— Поэтому, очевидно, на суде придется иметь дело только с тем, что Лотти сказала нам. Вызывать ее не имеет никакого смысла. Я понимаю, Клэр, что это никак не помогает Блэккайту…

— Ничего, повредить ему это тоже не может.

Рой мрачно кивнул.

— Я хочу справедливого решения этого дела, Клэр. Черт побери, я просто не вынесу, если настоящий преступник не будет наказан.

— Я тоже, — согласилась Клэр. — Я все еще думаю, что это не Блэккайт, и мне очень хочется найти настоящего преступника.

— Пока он не нанес новый удар, — добавил Алан.

Рой повернулся к нему.

— Боже, даже и не говорите об этом!

Алан и не думал униматься.

— Вы не можете еще немного порасспрашивать девочку? Лотти может знать какие-то вещи, которые все-таки могут пролить свет на это дело. Например, помнит ли она, где преступник схватил ее? Когда пропал ее портфель с книгами? Что-нибудь в таком роде. Может быть, нам удастся подобрать ключ к загадке.

Рой и Клэр вернулись в палату и опять начали осторожно расспрашивать Лотти. Алан по-прежнему стоял за дверью, но на этот раз ее оставили приоткрытой, чтобы он мог слышать разговор.

— Этот дядя повел меня в какой-то дом, — сказала Лотти.

— Ты видела его снаружи?

— Нет.

— Ты знаешь, чей это дом? Кто там жил?

— Вонючий человек.

— Почему ты говоришь, что он вонючий?

— Ффу! — Лотти зажала нос.

Это может означать все, что угодно, подумала Клэр, но уж точно не относится к Блэккайту.

Они продолжали осторожно задавать вопросы и выяснили, что девочка видела только одну комнату в доме, где стояли кровать и стул, а на стене висел портрет старой женщины. Еще они узнали, что Лотти была связана большую часть времени, что она не видела лица насильника, долго находилась в темноте.

И что этот человек знал ее имя.

— Пожалуй, это все, Лотти, — наконец сказал Рой. — У меня нет больше вопросов. А у тебя, Клэр?

— Думаю, на сегодня хватит. Ты не возражаешь, если мы навестим тебя завтра? — спросила она малышку.

Лотти медленно пожала плечиками.

— Еще будете спрашивать?

— Может быть. — Клэр нежно улыбнулась. — А может быть, мы с тобой просто поиграем. Посмотрим. А нас ты не хочешь о чем-нибудь спросить?

Лотти посмотрела на Клэр широко открытыми наивными глазами.

— Почему вы стараетесь вытащить плохого человека из тюрьмы?

Это было как удар в солнечное сплетение. Некоторое время Клэр не могла даже вздохнуть. От необходимости найти достойный ответ ее спас приход местного руководителя организации скаутов Говарда Мэллоя. Широко улыбаясь, он шагнул в комнату с большой коробкой в руках и кивнул Клэр и всем присутствующим.

— Ребята приготовили подарок для маленькой Лотти, — смущенно сказал Мэллой. — Это ничего?

Эмили Дедрик просияла улыбкой.

— Конечно, Говард! Дочка будет рада.

Действительно, Лотти уже в волнении тянула ручонки к коробке, и на ее лице были написаны нетерпеливое ожидание и радость. У Клэр больно сжалось сердце, и на мгновение глаза застлал туман. Сейчас Лотти выглядела так, как должен выглядеть ребенок, не переживший ужаса. А ведь он отражался на лице малышки еще несколько минут назад.

Когда Говард Мэллой отдал ей коробку, девочка быстро открыла ее и вскрикнула от удовольствия. Подарком оказалась очень красивая и дорогая говорящая кукла. Очевидно, у кого-то из ее подружек была такая же, потому что Лотти не понадобилось объяснять, как она действует. Пока девочка разглядывала куклу, Мэллой, сияя, стоял у двери.

Алан незаметно проскользнул в комнату и встал позади Клэр.

— Кто это?

— Говард Мэллой, — прошептала Клэр. — Один из самых выдающихся граждан города и руководитель местных скаутов.

Алан коротко кивнул, не сводя глаз с мужчины и маленькой девочки. Наконец Мэллой сказал, что ему нужно идти. Он подошел к Лотти и наклонился к ней, видимо чтобы пожелать скорейшего выздоровления.

Но когда он заговорил, Лотти вздрогнула и отпрянула с истошным криком:

— Нет!

Мэллой немедленно отступил от кровати.

— Извините, — пробормотал он испуганно. — Я забыл, что она, возможно, боится мужчин…

Он повернулся и с выражением муки на лице устремился в коридор.

— Все хорошо, — быстро заговорила миссис Дедрик, провожая его. — Все нормально, Говард. Ты же не сделал ничего плохого!

К удивлению Клэр, Алан вышел вслед за ними, обогнал Мэллоя и довольно грубо взял его за плечо.

— С Лотти все будет хорошо, — сказал он Мэллою. — Я уверен, что она просто испугалась. Я видел случаи, подобные этому, прежде.

Мэллой удивленно посмотрел на незнакомого мужчину и через мгновение кивнул.

— Да-да… Я только сожалею, что расстроил бедняжку.

Так же быстро, как он преградил Мэллою путь, Алан отступил в сторону, посмотрел через открытую дверь на Клэр, еле заметно кивнул и ушел. Клэр хотела последовать за ним и спросить, в чем дело, но взглянула на Лотти и увидела, что девочка вцепилась в свою новую куклу и враждебно смотрит на собравшихся в комнате.

— С тобой все в порядке, детка? — спросила Клэр.

Прошло несколько долгих мгновений, прежде чем девочка кивнула.

— Что-нибудь испугало тебя?

На этот раз не последовало никакой реакции. Лотти тронула спину своей куклы, и та начала читать стихи.

— Я зайду завтра узнать, как у тебя дела, ладно? — сказала Клэр.

Еще один кивок, но Лотти даже не взглянула на гостью.

Алан поджидал Клэр в главном фойе внизу.

— Что тебе пришло в голову? — спросила она по дороге к машине.

— Так, одна мысль, которую я хочу проверить. Сегодня вечером я собираюсь в соседний город. Не хочешь присоединиться?

Клэр засомневалась, а потом подумала: почему бы и нет? У нее не ожидалось на сегодня никаких визитов, а в суде не нужно было появляться до следующей недели.

— С удовольствием, — улыбнулась она.

Они зашли в один из лучших отелей и пообедали в ресторане. После этого Алан предложил пойти погулять. Создавалось впечатление, что именно за этим он и приехал в город, а Клэр так хотелось расспросить о том, что Алан намерен проверить. Однако она не стала задавать вопросы, уверенная, что он сам расскажет, когда будет готов к этому. И хотя ей было непросто подавить естественное любопытство, приходилось смириться: пока есть что-то недостаточно ясное для Алана, он не станет делиться ни с кем.

Парк был многолюден и напомнил Клэр рождественские ярмарки. Алан, казалось, никуда особенно не торопился, и нельзя было сказать, что он преследует какую-то цель. Иногда предлагал зайти в магазин, если что-либо в витрине привлекало его внимание.

— Ты бы прекрасно в этом выглядела, — заметил он, когда Клэр остановила восхищенный взгляд на шелковой бирюзовой блузке. — Может, зайдем?

Некоторое время она колебалась, а потом решительно замотала головой.

— Мне нужно быть экономной. Я не знаю, когда у меня теперь будут клиенты.

— Они в конце концов появятся, дорогая! Ты хороший адвокат, и, думаю, подавляющему большинству горожан ты по-настоящему нравишься.

— Нравлюсь? Ты можешь дурачить меня, сколько хочешь, но я жду полного провала, Алан. Правда! Я жду, что потеряю клиентов, жду грубых телефонных звонков, неприкрытых угроз… Иногда мне кажется, что мое дело полностью развалится.

— Я уверен, что это временно. — Алан взял ее руку, сжал и держал, согревая в своей ладони, пока они продолжали пробираться сквозь толпу. — И готов держать пари, что это только первая шоковая реакция некоторых твоих клиентов. Просто инстинктивное желание, чтобы их имена даже косвенно не связывались с этим процессом. Когда-нибудь шум утихнет, все придет в норму.

— Как бы мне хотелось верить! Не могу даже представить, что мне придется уехать отсюда и начать все сначала…

— А если и придется, то не из-за местных дураков.

Ответ Алана последовал с некоторым запозданием, и Клэр почувствовала, как у нее ёкнуло сердце. Может быть, он хочет, чтобы я все бросила и уехала с ним в Техас? Боже, я и не представляю, хватило бы у меня сил сейчас начать все заново?! И, кроме того, это так далеко отсюда! Там ведь все по-другому… Нет, я не могу даже думать об этом!

И все-таки Клэр с какой-то непонятной надеждой взглянула на Алана. Как будто наперекор доводам рассудка все каким-то волшебным образом могло уладиться, и она провела бы остаток своей жизни с этим добрым, понимающим, чудесным человеком…

— Когда заканчивается твой отпуск? — спросила Клэр.

— Я… не знаю. — Алан резко отвернулся, увлекая ее к освещенным окнам ресторана. — Давай выпьем кофе и возьмем какой-нибудь сногсшибательный десерт.

Шоколадный пирог со взбитыми сливками был большим искушением, и Клэр не устояла. Алан заказал себе датский пирог с яблоками и попросил официанта принести кофе.

— Почему ты не знаешь, когда заканчивается твой отпуск? — поинтересовалась Клэр, когда они остались вдвоем. — Что-нибудь случилось?

Алану не хотелось отвечать. Высказывая вслух свои проблемы, он как бы делал их реальными, более ощутимыми. Это было, конечно, нелепо, но суеверия преследовали его с тех пор, как жизнь вышла из-под его контроля. Алан снова и снова старался гнать от себя мрачные мысли и уж во всяком случае не собирался ни с кем ими делиться. Он никогда не был трусом, но существовали некоторые вещи, о которых не было никакого смысла беспокоиться — как будет, так и будет. Поэтому умный человек откладывает подобные проблемы в сторону и занимается тем, чем действительно может управлять. Кроме того, у Клэр достаточно своих забот с делом Блэккайта. Нечего ей вникать еще и в чужие проблемы…

Но Алан не мог увиливать от ответа или кривить душой. Клэр была с ним честна и откровенна и заслуживала такого же отношения к себе. Если он на грани увольнения из полиции, то она имеет право знать это.

— У меня… осложнение после ранения, — наконец произнес Алан. Слова с трудом давались ему. — Моя правая рука не желает работать с той силой, которая необходима. Я тренируюсь каждый день, но нет никаких гарантий, что я смогу пройти комиссию.

— О, Алан, но это же будет ужасно для тебя!

Клэр представила, что бы она чувствовала, если бы ее лишили адвокатской практики. Наверное, ей бы казалось, что у нее отрезали кусок сердца. Клэр очень хотелось как-то успокоить, утешить Алана, но она просто не могла найти слов. И тогда, не раздумывая, что это может смутить его, Клэр молча протянула через стол руку и сжала его ладонь.

Алан благодарно улыбнулся в ответ.

— Ничего не поделаешь. Но, конечно, я каждый день упражняю руку.

— Это помогает?

— Думаю, да. — Он сжал правую кисть в кулак. — Нет сомнений, что она стала сильнее, чем была. И дрожь, кажется, уменьшилась… Вопрос в том, удастся ли мне восстановить руку в достаточной мере. И за какое время.

Алан говорил с мужским стоицизмом, но Клэр это не обмануло. Она обнаружила, что отважный рейнджер не чужд и самым простым человеческим чувствам. И хотя Алан выражал их сдержанно, это не означало, что они не такие же сильные, как и ее.

— Ты уже думал, что будешь делать, если не пройдешь комиссию?

Алан отрицательно покачал головой, широко улыбаясь.

— Я упрямый парень, Клэр, и не привык впадать в панику. Ну… во всяком случае, у меня не слишком много вариантов. Может быть, стану следователем или займусь еще чем-то в этом роде.

Теперь Клэр поняла, почему Алан так охотно откликнулся на ее предложение, связанное с делом Блэккайта. Лучше быть занятым, чем сидеть в ожидании неизвестно чего. Это все можно было понять, но в груди у Клэр заныло. Ей-то казалось, что он взялся за это дело, чтобы воспользоваться случаем и быть рядом с ней. Еще одна утраченная иллюзия, усмехнулась она, хотя было совсем невесело.

Надеяться на что-то было нелепо, убеждала себя Клэр, пытаясь скрыть разочарование. Никто из нас не хочет быть связанным, мы оба сильно обожглись в жизни. Нет, гораздо лучше, что Алан занялся расследованием по причинам, которые не имеют ничего общего с нашими отношениями. Гораздо лучше!

Но все равно на душе было муторно.

Чтобы как-то утешиться, Клэр заказала еще одну порцию шоколадного пирога. А, ладно! Она с детства помнила, как подружки уверяли, что шоколад облегчает боль и страдания, если безответно влюбилась. Впрочем, ей потребовалось бы сейчас, наверное, фунтов десять шоколада… Как бы то ни было, эти шутливые мысли подняли ей настроение почти так же, как шоколад.

— От твоей сестры есть какие-нибудь известия? — спросила она Алана.

Тот помолчал, прежде чем ответить.

— Я просил своего приятеля разузнать, почему ее мужа отпускают раньше срока. Если есть хоть какая-то возможность удержать Бэзила за решеткой, я сделаю это. Меня просто сводит с ума, что подобные мерзавцы могут как ни в чем не бывало опять возвращаться к женщинам, с которыми так ужасно обращались.

— Однако не все возвращаются, не правда ли?

— Не все. Но как тут узнаешь, черт возьми?! В любом случае, я собираюсь удостовериться, что Мэри ничего не грозит. После того, как Бэзил выйдет, мы должны немедленно узнать, будет ли он ее преследовать.

На обратном пути Клэр была рада, что можно снова двигаться: она уже жалела, что съела слишком много и раздулась как мяч. Они зашли в музыкальный магазин, и Клэр решила побаловать себя пластинкой, которую давно уже хотела купить.

А потом, к ее удивлению, они вошли в табачную лавку.

— Я раньше курил трубку, — сказал Алан продавцу, — и думаю снова возобновить эту привычку. Только не могу вспомнить название табака, который мне нравился.

Продавец был готов услужить.

— Но что-то вы помните?

— Это не слишком распространенный сорт: очень сильный привкус и не совсем приятный. На любителя — тяжелый и горький.

Продавец снял с полки пару стеклянных банок и поставил на прилавок.

— Посмотрите, не узнаете ли вы среди этих сортов то, что ищете.

Алан понюхал первую банку, в то время как Клэр размышляла, зачем он вообще завел разговор о курении. Ей казалось, Алан даже гордился тем, что перестал испытывать пристрастие к табаку, хотя часто тянется к нагрудному карману, ища пачку сигарет.

— Этот! — воскликнул вдруг Алан. — Я уверен.

— “Латакия”. Один из лучших турецких сортов табака, хотя действительно не слишком приятно пахнет. Вы возьмете его?

Алан купил несколько унций вместе с трубкой и какими-то приспособлениями для нее. Когда они вышли на улицу, Клэр осторожно спросила:

— Ты уверен, что хочешь снова начать курить?

Алан взглянул на нее с загадочной улыбкой.

— Только ненадолго.

Клэр с сомнением покачала головой.

— Но ведь это очень вредно. Курение — самая неискоренимая привычка. Стоит начать — и опять втянешься.

— Может быть. Но я сумел бросить однажды и уверен, что смогу бросить снова.

— Значит, ты бросил не окончательно, если снова начинаешь курить почти сразу.

Алан засмеялся.

— Это “сразу” длится три года. Согласись: не очень-то “сразу”!

— Я просто не хочу видеть, как ты подрываешь здоровье.

Выражение его лица изменилось.

— Спасибо за заботу, — сказал он тихо. — Поверь мне, я не привыкну.

— А ты поверь мне, что люди всегда говорят именно эти слова перед тем, как упасть в бездну…

Этот разговор еще больше сблизил их, помог Клэр забыть о своих треволнениях. Они оба смеялись, когда шли к месту стоянки. К ночи стало подмораживать, звезды сверкали как алмазы на черном бархатном небе. Воздух был чистым, погода безветренной. Природа явно обещала какие-то перемены.

Алан открыл дверцу машины, помог усесться Клэр.

— Закажем номер в мотеле? — спросил он.

Нельзя было ошибиться в том, что выражали его глаза. Сердце у Клэр забилось быстрее. Ей до сих пор казалось невероятным, что этот мужчина считает ее желанной. Но это действительно было так! Иначе она не чувствовала бы себя воспрянувшей и обновленной, стоило лишь Алану коснуться ее. Каким-то чудесным образом он стер из ее памяти прошлое с его болями, заставил забыть о вечном страхе. Ну а нынешний был совсем другого рода. Клэр порой ужасало, что она слишком открыта и беззащитна перед Аланом: не осталось ничего, что могло бы спасти ее от новой душевной раны.

А она ее получит. Клэр не была такой наивной, чтобы верить, будто существует какой-то безболезненный выход из сложившейся ситуации. Все ее чувства оказались связанными с Аланом, возможно, это стало неизбежным с момента их первой встречи. С тех пор прошло два года, а она так и не смогла забыть его!

Клэр знала, что будет смертельно тосковать по Алану, когда он уедет в свой Техас. Она тосковала бы и в том случае, если бы они никогда не занимались любовью. Но ведь занимались! Чудесно, неповторимо! За три ночи Клэр успела привыкнуть к присутствию Алана в своей постели. Стала любить просыпаться в полутьме и видеть его рядом. Стала любить звуки его глубокого дыхания и даже легкое похрапывание в утренние часы…

Жизнь, которая стала казаться ей полной и насыщенной, станет совсем пустой, когда он уедет. А в постели будет холодно и одиноко…

Боже, какая же я дура! — ругала себя Клэр, пока они ехали в мотель. Ужасная дура! Как я могла думать, что защищена от подобной опасности? Ведь чувствовала же, что соскальзываю в пропасть. Когда Алан заполнил все мои мысли, я убеждала себя, что сумею справиться с любым поворотом в наших отношениях. До определенного момента я искренне не понимала, что отъезд Алана будет ударом для меня. А ведь знала, что единственное мое спасение в том, чтобы держаться от него на расстоянии. И тем не менее позволила себе все больше и больше привязываться к Алану, пока наконец не пошла на такой риск, чтобы лечь с ним в постель. Это и решило мою судьбу. Алан сумел разбудить во мне женщину. Он хотел меня, заботился обо мне, оживил давно умершие мечты…

Как же можно было не полюбить его?!

И вот теперь Клэр любила, но у нее не было никакой надежды. Их отношения должны прийти к единственной развязке, которая не сулит ничего, кроме боли и печали. Ведь Алан ни разу даже не намекнул, что она для него нечто большее, чем приятная любовница. Впрочем, он предупреждал с самого начала, что не годится для женитьбы…

Протяжный вздох вырвался у Клэр, но Алан, кажется, не услышал его или не захотел услышать, и она была благодарна ему за это. Ей вовсе не хотелось делиться с ним своими горькими раздумьями. Лучше уж стараться выглядеть счастливой, пока он не уедет. Так хотя бы можно сохранить свою гордость…

Это, конечно, слабое утешение, но в подобной ситуации гордость остается единственной отрадой…

Алан заказал двухместный номер так непринужденно, как будто они давным-давно женаты, а Клэр пришлось переступить через еще одно “табу”. Она никогда бы не сделала ничего подобного: ей казалось неприличным останавливаться в гостинице с чужим мужчиной… Что, вероятно, говорило всего лишь о том, насколько ограничен был ее жизненный опыт.

Как только они вошли в комнату, Алан обнял Клэр так естественно и просто, будто делал это всю жизнь, и приник к ее губам жадным поцелуем.

— Дорогая, — произнес он мгновением позже, — ты сводила меня с ума весь вечер. Тебе, наверное, и в голову не приходило, насколько ты от природы сексуальна! Даже дышишь возбуждающе…

Блеск его глаз и мягкий юмор моментально сняли напряжение Клэр, она облегченно засмеялась. Тень грядущей боли отступила в дальний угол сознания, снова можно было чувствовать себя счастливой и свободной!

Казалось, вместе с ними в комнату вошло очарование ночи. Клэр переполняли чувства такие же свежие и незамутненные, как воздух за чуть приоткрытым окном. Алан начал расстегивать ее платье, а она, не испытывая ни малейшего смущения, стала помогать ему снимать рубашку и джинсы. Наконец оба упали обнаженными на постель, смеясь счастливым смехом. А потом их глаза закрылись, смех растворился во вздохах и нежном шепоте.

Клэр казалось, что каждая линия их тел совпадает, когда Алан прижимал ее к себе и нежно ласкал, уводя все дальше в страну любви. Она испытывала безумное чувство, будто просто создана для этого мужчины, для этого момента замершего времени…

Сумасшедшая! — твердила она себе. Сумасшедшая! Но собственное безумие ее не пугало, а радовало. Клэр отчаянно нуждалась в прикосновениях Алана, в его поцелуях, ей хотелось наполниться им — только так она могла удовлетворить свою жажду… Звук его голоса, хриплого от страсти, был таким же волнующим, как скольжение рук по ее коже, ставшей, казалось, сверхчувствительной. Его ласки создавали у Клэр ощущение, что она окружена Аланом со всех сторон и находится под его защитой…

Клэр знала, что это только иллюзия, но сейчас ей хотелось целиком раствориться в Алане и навсегда забыть про все опасности.

Страшно было подумать, как много времени прошло с тех пор, когда она в последний раз чувствовала заботу о себе. Но еще страшнее оказалось понять, насколько сильно она нуждается в этом. Прошедшие годы вдруг показались ей такими бедными, что хотелось заплакать, но и будущее ничего хорошего не сулило, потому что этот человек очень скоро уедет к себе домой, в Техас.

На мгновение нечто близкое к панике охватило Клэр, и внезапно, к собственному ужасу, она таки разревелась от невосполнимости предстоящей потери.

— Дорогая, что случилось? — Озабоченное лицо Алана склонилось над ней в полутемной комнате, и его объятия стали менее требовательными. — Сердце мое, что-то не так?

Клэр отрицательно замотала головой и зажмурилась, чтобы удержать слезы. Лучше она посмотрит в лицо демонам, чем признается Алану, что оплакивает его скорый уход из ее жизни!

— Успокойся, милая, — сказал он нежно, в его голосе звучало неподдельное огорчение. — Я обидел тебя? Тебя что-то беспокоит?

— Ничего… ничего… извини. Думаю, я просто устала…

Слезы высохли так же быстро, как и появились, оставив чувство неловкости Клэр захотелось отвернуться и спрятать лицо, но Алан не позволил ей этого сделать. Он прижал ее к своей груди и тихонько баюкал, словно в колыбели, поцелуями осушая слезинки, которые не успели высохнуть.

Несмотря на слабые возражения Клэр, ему казалось, что это он расстроил ее. Он знал эту женщину. Она была не из тех, кто чуть что ударяется в слезы. Что-то серьезное беспокоило ее, но, поскольку в последние несколько часов ничего не случилось, Алан мог предположить только одно: причина — в нем самом.

Но что же он сделал не так? Проигрывая в своем сознании весь прошедший день, он так и не смог найти ничего, что могло бы вызвать ее слезы. Алан вспомнил, как расплакалась женщина, которую он обнимал в последний раз, когда решилась сказать, что им нужно расстаться.

Так неужели Клэр просто-напросто решила порвать с ним?! Алан и не ожидал, какой болью отзовется эта мысль в его сердце. Конечно, все когда-нибудь подходит к концу, видимо, и этот конец неизбежен. Ему было ясно с первого дня, что она ни за что не бросит своей адвокатской практики, а он не собирался уходить из подразделения рейнджеров. Об этом и речи быть не может.

Но вместо холодной уверенности в правильности этого решения, которое он принял уже давно, Алана переполняло горькое чувство потери. Оно сдавило ему грудь, как тисками, а в горле застрял комок, едва позволяя вздохнуть.

Эта горечь временная! — сказал он себе. Недаром же благодаря жестокому жизненному опыту я научился не давать выхода своим эмоциям. Нет, это только мимолетное чувство, и я преодолею его завтра же…

Впервые Алан и Клэр уснули вместе, не поддавшись самому сладкому из соблазнов. Но всю ночь они не выпускали друг друга из объятий ни на мгновение.