Опасное дознание

2

— Он не делал этого.

Шериф посмотрел на адвокатессу хмурым взглядом.

— Послушай, Клэр, ты ведь не вчера родилась! Сколько раз ты слышала подобные слова, прекрасно зная, что люди, которые их произносили, виновны?!

— Много раз. И я никогда не верила им слепо… Но теперь я говорю тебе, Том: Блэккайт не из породы преступников. Ты, конечно, можешь игнорировать мое мнение, но я настоятельно советую тебе заняться поисками того, кто действительно виновен.

Шериф развел руками и расстроенно вздохнул.

— Клэр, будь благоразумна. Если бы у нас были факты, вызывающие сомнения в его виновности, я бы поработал над ними. Но сейчас все улики указывают на Блэккайта, так что у него тысяча причин лгать тебе!

— Том…

— Слушай. Мы соберем все улики, дождемся результатов из лаборатории и обследуем местность вокруг Уиллис-роуд, чтобы найти любые дополнительные данные, какие только возможно. Я обещаю: если появится что-нибудь, что сможет реабилитировать Коннора Блэккайта, ты сразу же узнаешь об этом.

— Тогда…

Том остановил Клэр решительным жестом руки.

— Дай мне закончить. Мы позволим Блэккайту выйти отсюда, если будут на то причины. Но если тебе недостаточно подозрений, если ты хочешь, чтобы кто-нибудь помог тебе непременно доказать невиновность Блэккайта, может быть, следует нанять частного детектива? Это единственный совет, который я по дружбе могу тебе дать…

Через некоторое время, стоя на улице перед полицейским участком, Клэр почувствовала, что холодный ветер пронизывает ее до костей. Шерстяной голубой костюм не спасал. Утром было не так холодно, и ей показалось, что жакета будет достаточно, а сейчас она мечтала о своей лыжной куртке.

Еще Клэр хотелось избавиться от туфель на высоких каблуках, из-за которых болели ноги, и подстричь волосы, изменив прическу на нечто более изящное, в отличие от нынешней, которую она не меняла уже много лет… И избавиться от своей дурацкой доверчивости! От желания поверить в невиновность человека, у которого не было иной защиты, кроме слов: “Я не делал этого”.

И вообще — ей хотелось плакать. От жалости к маленькой Лотти Дедрик, от собственной беспомощности, оттого, что уже не сможет отказаться от принятого дела… Неужели причина в том, что чутье говорило ей: Блэккайт сказал правду?! Он действительно не делал этого, и его произнесенным с надрывом словам почему-то хотелось верить.

Но ведь прошло уже черт знает сколько времени с тех пор, как она, юная и страстная, из кожи вон лезла, стараясь выделиться. Но что же она могла поделать, если верила в невиновность человека? Ведь хорошие адвокаты не растут на деревьях…

Небо совсем помрачнело, Клэр почувствовала, что скоро пойдет снег, и направилась к своей машине. Снег… Снова… Ей нравилось жить в округе Крофорд, но каждый раз после шести месяцев холодной зимы и смутной надежды на теплую весну Клэр начинала думать, что Флорида — это совсем неплохо. Любое место поближе к югу, чтобы в апреле и в мае там не было снега. А ведь она могла бы сейчас просто-напросто взять отпуск, увидеть белый песчаный пляж, голубую воду и теплое солнце. Так легко вообразить, что ты вытянулась на этом пляже и слушаешь, как ласковые волны набегают на берег…

А вместо этого она оказалась такой дурой! Согласилась защищать человека, обвиняемого в изнасиловании, только потому, что он уверяет, будто не делал этого. Вот уж действительно, не было печали. И нужно же было ввязаться в это дело!

— Мисс Келтон!

Только на одно короткое мгновение Клэр почувствовала сильное желание не заметить Алана Герти. Она все еще сердилась на него из-за стычки утром после суда. Конечно, можно было сделать вид, что не услышала — ее окликнули издали, сесть в свою машину и уехать… Но она обернулась, и это было вызвано лишь одним: ей так плохо сейчас, так хочется на кого-то опереться… Давно уже Клэр Келтон не испытывала этой потребности и надеялась, что, даст Бог, никогда не испытает…

А если уж начистоту, ей было далеко не безразлично, что за мужчина оказался рядом в этот момент. Она смутно чувствовала, что если кто-то и сможет помочь ей, то именно Алан Герти! Еще два года назад, когда они увиделись впервые, Клэр подумала: вот это настоящий мужчина, за таким можно прожить всю жизнь как за каменной стеной… А потом постаралась поскорее прогнать ощущение потерянной возможности.

Однако это оказалось не так-то просто: Клэр вспоминала Алана Герти чаще, чем следовало бы. Пришлось признаться себе, что она все еще способна быть очарованной мужчиной. Это явилось для Клэр полной неожиданностью: ей казалось, что после неудачного замужества она навсегда излечилась от подобных глупостей. И уж никак не ожидала, что сердце забьется быстрее от голоса приятного ей мужчины.

Интересно, что бы он подумал, если бы прочитал ее мысли? Страшно представить. Слава Богу, через несколько дней он вернется в свой Техас, она успокоится, жизнь пойдет своим чередом… И все-таки хорошо, что он окликнул ее: Клэр опять вспомнила о предстоящем деле и обрадовалась возможности отвлечься.

— Рейнджер? — откликнулась она с осторожной улыбкой.

Алан Герти казался человеком без возраста: такие мужественные обветренные лица с резкими чертами могут выглядеть и на тридцать, и на пятьдесят. Он был строен, в хорошей форме и довольно высок, а ковбойские сапоги добавляли ему еще около дюйма. Что и говорить, симпатичный мужчина, но самым замечательным были его яркие голубые глаза. Они выделялись на смуглом лице, сияя собственным внутренним светом. Возможно, иногда они казались ледяными, как арктический лед, но сейчас были такими… такими внимательными! Алан был осторожен в разговоре с Клэр, и почему-то от этого она чувствовала себя свободнее. Значит, не ей одной сейчас не слишком уютно…

— Я собрался пообедать у Саломеи, когда увидел вас, — сказал Алан. — Не хотите присоединиться?

Здравый смысл немедленно предложил Клэр отказаться, но не успела она придумать какую-нибудь вежливую отговорку, как услышала собственный голос:

— Спасибо, с удовольствием.

Ресторан Саломеи располагался всего в одном квартале от главной улицы, фасадом к церкви Добрых Пастырей. Меню не менялось последние сорок лет, еда была вкусной, почти домашней. В этот еще ранний вечерний час большинство мест пустовали, и Алан выбрал столик напротив большого окна, откуда можно было любоваться церковью, выхваченной из сумерек легкой подсветкой.

— Ночью, наверное, снова будет снег, — заметил Алан. — Как только люди не устают от него?

Вопрос звучал дружелюбно, такой же казалась улыбка сияющих голубых глаз собеседника, поэтому Клэр улыбнулась в ответ.

— Часто устают, но это, к сожалению, не останавливает снегопад.

Алан усмехнулся и протянул ей меню.

— У нас в Хьюстоне большинство уже пользуется кондиционерами.

“Уже” — звучит здорово. Где-то яркое жаркое солнце, а здесь, того и гляди, грянут заморозки. Клэр знала меню наизусть и, быстро просмотрев его, отложила в сторону.

— Вы надолго в гости к Леманам?

— Думаю, на недельку-другую. А могу остаться и дольше. Я в так называемом “оздоровительном отпуске”, поэтому времени у меня хоть отбавляй. Пока не решил, побуду здесь подольше или направлюсь в Колорадо повидать старых друзей.

— Оздоровительный отпуск? А что случилось?

Алан криво улыбнулся, его глаза сверкнули.

— Мне бы хотелось поведать вам волнующую историю с погоней и выстрелами, но на самом деле я попал в заурядную автокатастрофу. Пьяный водитель ехал на красный свет.

— И что же? Вы сильно пострадали?

— О, я скоро буду снова на все сто! Просто мне нужно некоторое время для полного восстановления.

— Вы были в больнице?

— Да, два месяца.

Два месяца?! Но это означаю, что он пострадал достаточно сильно! Клэр захотелось выразить свое сочувствие, расспросить о происшествии подробнее, но она понимала, что недостаточно хорошо знакома с Аланом Герти для таких разговоров. Собственное молчание уже начало тяготить ее, но тут подошла хозяйка ресторана и лично приняла заказ.

После того, как Саломея величаво отошла, Алан сказал со смущением:

— Извините, что я огорчил вас утром после заседания. Вы были совершенно правы насчет отпечатков пальцев. Просто меня иногда раздражают способы, которыми действуют адвокаты.

Клэр не совсем поняла, что он имеет в виду, но решила принять протянутую “оливковую ветвь”.

— Я думаю, всех нас иногда раздражают методы оппонирующих сторон.

— Мой выпад насчет тех людей, которые выезжают на формальных тонкостях, был обычной жалобой полицейского. Я знаю, что это несправедливо: мы много ворчим, но на самом деле все эти технические детали заставляют нас лучше делать нашу работу.

— Хорошая мысль. — Клэр улыбнулась Саломее, которая поставила перед ними чашки с кофе и тарелку с пахнущими Францией сырными круассанами. — Наверное, для полицейских было бы удобнее всего, если бы в уголовном деле исповедовался принцип “виновен без сомнений”. К счастью, этому принципу существует альтернатива: “не виновен до тех пор, пока не доказана виновность”.

Алан усмехнулся уголком рта.

— Лучше один виновный останется на свободе, чем один невиновный попадет в тюрьму, так?

— Безусловно! Но главное даже не это: на всех уголовных процессах будет соблюдаться конституционная законность, мы тем самым защитим права каждого человека! Люди должны знать: если государство не может убедить суд присяжных при помощи законно собранных улик, что человек виновен вне всяких сомнений, то этот человек невиновен. К сожалению, иногда это означает, что будет освобожден преступник… Но такое случается редко: полиция и следователи знают свою работу.

Клэр хотелось бы говорить объективно и беспристрастно, но на самом деле она произнесла свою тираду с такой горячностью, какая больше подошла бы молодому адвокату, чем профессионалу ее опыта и лет. Сколько раз Клэр заклинала себя, что давно пора научиться здоровому цинизму! Но как только разговор касался конституции, законности, а особенно гражданских прав, она становилась пылкой и страстной, как любой идеалист.

Да в глубине души она и была таковой… Действительно верила, что каждое разбирательство уголовного дела в суде — это битва за справедливость, а идеальный защитник тот, кто выкладывается на процессе до конца, не считаясь с виновностью или невиновностью обвиняемого. А уж если адвокат подкоркой чувствует, что его подзащитный невиновен… Идеализм? Нет, накопленный годами опыт, знание человеческих характеров… Да и многое другое, данное от Бога…

Клэр вдруг страшно захотелось обсудить с Аланом дело об изнасиловании пятилетней девочки. Рассказать ему, что она согласилась защищать Блэккайта и почему-то сразу уверовала, что он не виноват. Может быть, попросить совета: ведь Алан — профессионал… Но Клэр помнила, что связана обязательствами: отношения “адвокат — клиент” сугубо конфиденциальны, а кроме того, она обещала Томасу Уэдлоку хранить случившееся с Лотти Дедрик в тайне от всех… Так что лучше всего было бы совсем не касаться этой темы.

— Да, приятно было снова увидеть Рут Леман, — неожиданно пришел на помощь Алан. — Не знаю, насколько вы в курсе, в чем там было дело…

— Ну, я была назначена представлять на суде интересы Сэма Джонсона, но улик оказалось недостаточно, и его освободили. О том, что произошло потом, я знаю, в общем-то, только по слухам. Я слышала, что Джонсон всегда плохо обращался с женой и даже пытался убить ее.

— Верно. Как вы помните, я расследовал тогда дело по распространению наркотиков, и Джонсон был обвинен по нескольким пунктам. То, что его оправдали, удивило меня. Я-то знал, что он негодяй, и решил довести дело до конца. Поэтому, когда этот тип отправился к вам в Крофорд, я не отставал ни на шаг. И все-таки чуть не опоздал! К тому моменту, когда я ворвался в квартиру Рут, он нанес ей несколько ножевых ран.

— Боже!

Клэр ничего этого и не ведала, Джош и сама Рут помалкивали, и теперь мысль о том, что кто-то пытался убить миниатюрную Рут Леман, такую слабую и безобидную, вызвала у Клэр тошноту. Одно дело услышать, что случилось с незнакомым человеком, и совсем другое — о случившемся с кем-то, кого ты знаешь и любишь.

— Извините, я напрасно упомянул об этих подробностях. Важно то, что с Рут теперь все в порядке. А мне, признаться, очень приятно ощущать себя спасителем и защитником… Видите ли, моя сестра оказалась в подобной ситуации пару лет назад, так что я знаю, какой это ад.

— И ему позволили выйти под залог после всего, что он натворил?!

— Теперь вы понимаете, почему я набросился на вас из-за судебных формальностей? Вы были правы, такое случается не слишком часто, но все же случается… Когда его выпустили, я подумал, что теперь он будет умнее и не повторит насилия. Но Джонсон, очевидно, уже был невменяем. Маниакальная сосредоточенность на одной идее это ведь как болезнь. Судя по всему, он решил, что Рут — виновница всех его несчастий… Когда мы узнали, что он снова отправился в Крофорд, мы связались с местной полицией. И на этот раз вовремя подоспел Джош…

— Я обыкновенный, не кровожадный человек, — медленно произнесла Клэр, — но думаю, мир был бы лучше без Сэмов Джонсонов.

Алан шутливо погрозил пальцем.

— Осторожнее, защитник! Вы сейчас больше похожи на полицейского, чем на адвоката.

Клэр улыбнулась в ответ, подумав, что с техасским рейнджером, оказывается, совсем легко общаться. Судя по всему, Алан Герти чужд самолюбования и на других не смотрит свысока. Эта черта нравилась ей в людях — и в мужчинах, и в женщинах.

— Вы сказали, что ваша сестра была в подобной ситуации. А теперь с ней все в порядке?

— Да-а… — Он похлопал себя по нагрудному карману — автоматический жест мужчины, ищущего сигареты. Не найдя их и осознав, что делает, Алан усмехнулся. — Дурная привычка. Я бросил курить два года назад, но, когда нервничаю, машинально ищу сигареты. Да, с моей сестрой все в порядке. Она наконец решилась послать к черту своего мужа. Но самое неприятное, что этот тип заставил ее поверить, будто она сама во всем виновата.

— Иногда это бывает довольно просто…

Алан пожал плечами.

— Похоже, так. Боюсь, что зациклился на этом, поэтому остановите меня, если я снова начну разглагольствовать на подобные темы.

— Ничего, все нормально. У меня тоже есть свои проблемы.

Слабая улыбка снова появилась на его губах.

— Полагаю, что есть, адвокат.

Саломея прервала их разговор, накрывая на стол и бормоча, что мясо не совсем прожарилось. Мальчишка на кухне выключил жаровню раньше, чем следовало.

— Мясо выглядит чудесно, — поспешила успокоить ее Клэр. — Как раз золотисто-коричневое, как и нужно…

— Ну, дайте мне знать, если сырое. Я ни разу за тридцать девять лет не подала что-нибудь не по вкусу клиента.

Хозяйка исчезла на кухне, Алан проводил ее взглядом.

— А она с характером, верно?

— О да! И всегда была такой, сколько я ее помню. Мне кажется, она ни капельки не изменилась с тех пор, как я была ребенком.

Стук в окно привлек их внимание, и, повернувшись, они увидели одного из сотрудников полиции. Он приветливо помахал рукой, прежде чем двинуться дальше по улице.

— Мне нравится у вас, — сказал Алан. — Если я проживу достаточно долго, чтобы выйти в отставку, то, возможно, задумаюсь, не поселиться ли здесь.

— Нет, рейнджер, к тому времени вам, как и всем, будет нравиться тепло, солнечный климат, которые помогают сделать жизнь простой и неторопливой. Держу пари, что, когда вы подойдете к пенсионному возрасту, мысль о сгребании снега вряд ли привлечет вас.

Герти засмеялся.

— Это не привлекает меня и теперь, но меня восхищают здешние люди. Вот, пожалуй, почему я так люблю приезжать сюда.

— А я поэтому остаюсь здесь. У меня была практика в большой фирме в Норфолке, но я устала от темпов тамошней жизни, от политических махинаций, от подковерной борьбы… Было таким облегчением возвратиться сюда! Вернуться к простым человеческим отношениям…

— Человеческим? Хорошее слово. Кажется, здесь люди находят время быть вежливыми и обходительными. В больших городах все по-другому. Хьюстон — дружелюбный город, да и Остин тоже, но они не такие спокойные, как Крофорд.

— Когда на территории целого округа живет только пять тысяч человек, у вас само собой возникает чувство, будто это одна большая семья. И это прекрасно. Просто великолепно!

Клэр посмотрела на свою тарелку и пожалела, что вместо мяса не заказала салат: она не чувствовала себя голодной.

— Я так понял, что вы выросли здесь?

— Конечно. Родилась в Крофорде и выросла. Мой старший брат унаследовал семейное ранчо к северу от города и разводит там скот.

— Но вам хотелось большего?

— Нет, не большего, а просто чего-то другого. Мне всегда нравились честные состязания, нравилось решать всякие головоломки. В старших классах я зачитывалась судебными случаями. Оказалось, что закон бесконечно зачаровывает! — Клэр попробовала мясо: оно таки оказалось недожаренным, можно было со спокойной совестью отставить тарелку. — А как насчет вас? — спросила она. — Вы настоящий техасец?

— Да, родился и вырос там. Мой отец тоже был рейнджером, так что, можно сказать, это у нас семейное. — Он улыбнулся Клэр и опустил глаза. — Однако, когда я был подростком, мне в голову не приходило пойти по стопам отца. Моим девизом был бунт против всего и вся, что, думаю, превратило меня в излишне самоуверенного парня — сущее наказание для близких. Моя сестра считает, что я самый неподходящий на свете человек для общения. — Алан пожал плечами. — Ничего не поделаешь, я охотнее слушаю, чем говорю сам. Я больше узнаю таким способом.

Клэр неожиданно рассмеялась.

— Уверена, что так. И это, вероятно, очень удобно: никто не может узнать о вас ничего лишнего.

Улыбка Герти стал натянутой.

— Молчание часто принимают за мудрость. Моя мама обычно говорила мне: если ты не будешь высказывать людям каждую мысль, которая приходит тебе в голову, они подумают, что ты очень мудр. — Алан усмехнулся, и Клэр вместе с ним. — В результате я выработал привычку быть немногословным. А вот в детстве считался несносным болтунишкой.

— Вы чувствовали нажим со стороны отца? Он хотел, чтобы вы стали рейнджером?

— Пожалуй, нет. Обычно он говорил, что его не волнует, чем будут заниматься его дети, лишь бы они оставались законопослушными и работящими гражданами. И я, кстати, далеко не сразу стал рейнджером. Сначала работал в ФБР: мне с детства казалось, что контрразведка — занятие весьма романтичное. Почти десять лет жил в Вашингтоне. А потом понял, что по-настоящему хочу жить только дома, в Техасе. — Алан слегка передернул плечами. — Как-то вдруг появилось множество причин для возвращения домой. Я принял предложение Техасского отдела общественной безопасности. Государственная полиция! Это было бы здорово. Но, когда я приехал, там как раз проводили набор рейнджеров, и мне почему-то безумно захотелось попробовать, чем это пахнет. Просто не смог удержаться. — Алан усмехнулся. — И меня приняли! Отец был страшно горд, а я почувствовал, что наконец-то получил то, что хотел. Оглядываясь назад, я понимаю, что всегда хотел быть рейнджером.

— А я испытываю те же чувства по отношению к защите. Это единственная вещь, которой я хотела бы заниматься. Считается, что это не слишком подходящая карьера для женщин, но то ли мне везет, то ли я не слишком женственна… Во всяком случае, пока все идет нормально. Правда, я была немного разочарована, когда стала работать в адвокатской конторе в Норфолке. Они не давали мне работы в суде, старались ограничить мою деятельность семейным правом. Но я взбунтовалась и добилась-таки своего. А здесь, в Крофорде, я почти счастлива… Конечно, карьера адвоката, как правило, плохо сочетается с семейной жизнью… — Клэр смущенно потупилась. — Но, в конце концов, для меня это не так важно: я была однажды замужем, сыта по горло.

— Джош говорил, что у вас есть сын?

— Да, он в этом году заканчивает колледж и хочет стать врачом. — Клэр не могла удержаться от улыбки, которая прямо-таки расцвела на ее губах. — Я очень горжусь им!

— Представляю. Мне в этом смысле никогда не везло. Я и женат-то не был, не говоря уж о детях…

— Вы сожалеете об этом?

— О том, что не имел детей? Пожалуй, нет. Как-то никогда особенно не задумывался об этом. Правда, жалел, что не удалось встретить женщину, которая могла бы смириться с моим образом жизни. Ведь когда я включен в дело, то теряю счет времени, не помню даже дней недели.

— Со мной тоже так. К сожалению, некоторые дела не могут ждать.

Как, например, дело об изнасиловании, подумала Клэр и тоскливо взглянула в окно, за которым был темный вечер. Уже начали падать снежинки. Ей, вероятно, придется вернуться вечером в офис. Надо обдумать, какие шаги следует предпринять в первую очередь, и, конечно, поговорить с Роем Полтхемом — выяснить, что он знает и какие шаги планирует предпринять.

— Вы ведь беретесь за это дело об изнасиловании, не так ли?

Вопрос Алана вернул Клэр к действительности, и она в изумлении уставилась на него.

— Что вы об этом знаете?!

— Больше, чем многие, полагаю. Я был в поисковой группе и оказался неподалеку, когда Том нашел маленькую девочку. Я слышал, будто сегодня днем кого-то арестовали. Вот и предположил, зачем вы посетили тюрьму. Я прав?

Клэр согласно кивнула, испытывая огромное облегчение: можно больше ничего не скрывать. Ей так хотелось поделиться с Герти своими проблемами! Даже странно — почему этот человек внушает ей такое доверие?

— Том хочет, чтобы по крайней мере несколько дней все держалось в тайне. Чтобы никто не связал слухи об изнасиловании с маленькой Лотти Дедрик.

— Да, знаю. Поверьте мне, я не стану обсуждать это с кем-либо, кроме вас. Вы уверены, что действительно хотите вмешаться в это дело? Оно может оказаться очень грязным.

— Боюсь, у меня уже нет другого выхода. — Клэр только мгновение колебалась, прежде чем добавить: — Я думаю, полиция арестовала не того человека.

Алан тихо присвистнул.

— Ну, в таком случае это точно грязное дело. У вас есть доказательства?

Клэр покачала головой.

— Нет, только интуиция.

— Но послушайте…

— Вы смотрите на все глазами мужчины!

Клэр прекрасно понимала, какой глупой и беспомощной сейчас выглядит. Алан откинулся на стуле и, храня долгое молчание, пристально ее разглядывал.

— Ладно, — наконец сказал он. — Хорошо. Вы верите обвиняемому. А как вы собираетесь доказать его невиновность? Судя по тому, что я слышал, парня будет трудно вытащить из-за решетки.

— Думаю, мне понадобится помощь частного детектива. Но сначала я хочу выяснить, какие доказательства уже собраны — особенно результаты анализов тканей.

— Но где вы здесь найдете частного детектива?

— Бог его знает… Возможно, придется пригласить кого-то из другого города.

Повисла еще более долгая пауза, потом Алан откашлялся и выпалил:

— Вы могли бы пригласить меня! Я был бы не прочь немного поработать во время отпуска. Чувствую, я слишком разленился здесь, а нужно поддерживать форму. — Уголок его рта приподнялся. — Я уже подумывал о том, чем займусь, когда отставка ударит меня между глаз, но пока… пока я предпочел бы заняться тем, что умею лучше всего. Поэтому, если вы всерьез решили, что вам нужен частный детектив…

— Я могла бы нанять вас, рейнджер, — быстро сказала Клэр. Она даже мечтать не смела о такой удаче: лучшего детектива, чем техасский рейнджер, ей не найти! — Конечно, эта работа будет отличаться от ваших обычных расследований, — добавила она для очистки совести. — Ведь вы, как правило, ищете улики, чтобы доказать чью-то вину, а не пытаетесь найти доказательства невиновности.

— Однако в конце концов мы приходим к одному и тому же, адвокат. Конечно, мне еще не приходилось приступать к работе, когда полицейское расследование уже завершено, подозреваемый арестован, а дело передается в суд. В большинстве случаев я начинал, имея в руках улики, которые не указывали на какого-то определенного человека. Я использовал эти улики для того, чтобы понять, кто мог совершить преступление. Но иногда я выходил на нескольких подозреваемых, и надо было точно указать на одного из них. Так что дело не будет принципиально отличаться от остальных. Если я найду новые улики, опровергающие виновность этого парня, волей-неволей начну искать того, кто в действительности совершил преступление.

— Ну, это вовсе не обязательно. Мне достаточно будет заронить в сознание присяжных существенные сомнения.

— Я знаю. Но посмотрите на дело с точки зрения подозреваемого, адвокат. Что пользы ему освободиться из тюрьмы за недостаточностью улик? Ведь он не сможет жить в этом городе, потому что каждый все равно будет считать его виновным в ужасном преступлении. Нет уж, мы должны выявить, кто на самом деле совершил это мерзкое преступление. — Алан опустил глаза, потом снова взглянул на Клэр. — Если он, конечно, действительно невиновен. Боюсь, что я скорее найду еще больше доказательств его вины…

— Разумеется, я не исключаю такой возможности.

Клэр Келтон не была наивной дурочкой. Когда она решилась поверить Коннору Блэккайту, это вовсе не означало, что он усыпил ее бдительность. Клэр прекрасно понимала — Блэккайт может оказаться просто-напросто лжецом мирового класса… Собственно, частный детектив ей понадобился именно для того, чтобы узнать истину. Неужели Алан Герти считает ее неопытной безмозглой курицей?! Но в его сосредоточенном взгляде не было и намека на насмешку. Кажется, он просто размышлял вслух.

— Такая вероятность всегда существует. — Алан поднял чашку и сделал глоток кофе. — В большинстве случаев полицейские арестовывают все-таки преступников, адвокат.

— Хм-хм, не всегда, рейнджер! Согласно статистике, в десяти процентах случаев они ошибаются…

Алан кивнул.

— Не исключено, что это как раз подобный случай. Я должен обмозговать улики, прежде чем смогу что-то сказать. Видите ли, я считаю Тома Уэдлока очень хорошим полицейским.

— Я тоже. Но есть несколько моментов, которые мы должны прояснить, Азан… в том случае, если вы согласитесь взяться за частное расследование. Во-первых, вы не судья и не юрист. Вы не должны ничего решать на основании уже собранных улик. Если вы подсознательно заранее решите, виновен человек или нет, это мне не подойдет. Второй момент: если вы работаете на меня, то тем самым работаете на обвиняемого, и на вас будет распространяться принцип “защитник — клиент”. А это означает то, что он расскажет мне или вам, вы не можете повторить где бы то ни было.

— Даже если он признается, что совершил преступление?!

— Да, даже если так. Поэтому вам надо определиться, можете ли вы встать на мою позицию.

Алан ответил не сразу, точнее — фактически ничего не ответил. Провожая Клэр к ее машине, он лишь сказал:

— Я подумаю об этом, адвокат.

Сердце Клэр упало. Он не сможет смириться с моими взглядами, думала она обреченно, заводя машину и наблюдая, как Алан уходит вниз по улице. Он слуга закона и привык к тому, что любая информация о подозреваемом должна быть представлена суду. Ему не по нутру сама идея о привилегиях, распространяемых на подозреваемого. А юристам приходится жить с подобными представлениями — и тоже во имя закона… Что ж, очевидно, только священники, привыкшие хранить тайну исповеди, могут понять это.

Задумчивая и немного подавленная, Клэр вырулила со стоянки и развернула “вольво” в сторону своего офиса. Ей о многом нужно было подумать, а думалось лучше всего среди книг по юриспруденции…

Нора вымыла кофейник и педантично все приготовила на утро. Клэр воспользовалась этим и заварила свежий кофе. Похоже, вечер будет долгим, подумала она. К тому времени как Блэккайту предъявят обвинение и состоится предварительное слушание дела, ей уже нужен будет аргумент, чтобы привести существенный довод в его защиту. Пока же нет ничего, что говорило бы в пользу обвиняемого. Люди всегда недолюбливают чужаков, а Коннор Блэккайт появился в округе сравнительно недавно. Единственное, что его связывало с Крофордом, — участок земли, который он купил около Уиллис-роуд. И если бы он хотя бы выплатил всю сумму по закладной… Но Блэккайту оставалось платить еще чуть ли не двадцать лет. Так что судья Макгроу едва ли признает такую связь с округом Крофорд неразрывной — особенно для человека, обвиняемого в сексуальном преступлении первой степени. У Блэккайта нет здесь семьи, он не принадлежит ни к одному из местных церковных приходов, не имеет друзей, которые могли бы поручиться за него… Он остается загадкой, и даже после разговора с Блэккайтом Клэр не чувствовала, что знает о нем хоть самую малость.

Ясно только, что, по крайней мере наполовину, он индеец — судя по внешности и имени[1], а также по его ответу на вопрос, к какой церкви он принадлежит. Она сразу поняла, что о религиозной принадлежности подзащитного на суде лучше не упоминать. Ведь известно, что индейцы во время своих ритуальных действ используют пейот[2], а, на взгляд большинства белых, это означает, что Блэккайт — наркоман.

Да, с какой стороны ни посмотри, дело плохо, с грустью констатировала Клэр. Судья Макгроу наверняка будет против того, чтобы Блэккайта выпустили из тюрьмы под залог: слишком уж серьезно обвинение.

Хотя, по правде говоря, для него оставаться в тюрьме, может быть, и к лучшему. Если люди узнают, что он обвиняется в изнасиловании пятилетнего ребенка, то за его жизнь не дадут и цента. Если даже отец Лотти Дедрик не выследит Блэйккайта, то это сделают другие горячие головы. Самосуды случались в Крофорде не настолько давно, чтобы о них забыли. И слишком многие полагают естественным, что арестовывают только виновных! А то, что это далеко не так, вовсе не аргумент в споре с готовой прибегнуть к суду Линча толпой. Нет, для Блэккайта, конечно, значительно безопаснее находиться там, где он сейчас и пребывает…

Ему это может не нравиться, но уж лучше убедить его отказаться от освобождения под залог, даже если такой вариант предложат. Блэккайт все равно не сможет работать: он занимается перевозкой грузов между штатами, а ему наверняка запретят уезжать из округа.

Вздохнув, Клэр достала одну из своих записных книжек и начала перелистывать ее, пытаясь найти хоть какую-нибудь зацепку. Единственная надежда заключалась в том, чтобы убедить присяжных не придавать слишком большого значения словам Лотти. Ведь девочка была в шоке, к тому же ее слова будут пересказаны другим лицом. Но если описание преступника, данное Лотти, воспримут как свидетельское показание, Коннору Блэккайту не останется ни единого шанса… Если только Алан не найдет настоящего преступника.

Стоило Клэр вспомнить об Алане Герти — и она уже не могла сосредоточиться: он смотрел на нее с каждой страницы. Клэр разозлилась, захлопнула записную книжку, но все же позволила себе немного подумать о техасце.

Трудно поверить, что тот самый человек, с которым она сегодня обедала, так агрессивно нападал на нее утром в суде и практически обвинил в том, что она освобождает преступников, используя профессиональные уловки.

Еще труднее поверить, что Алан вызвался помочь ей расследовать это дело. Клэр казалось, что он из тех полицейских, которые уверены: шериф может арестовать только виновного. Может быть, ему просто надоело бездельничать? Или Алан Герти и вправду верит, что сможет найти улики, свидетельствующие о невиновности Блэккайта?

Впрочем, какая разница, во что он верит?! Техасские рейнджеры славятся на всю Америку, их вызывают, когда нужно распутывать самые сложные преступления. Так чего же ей еще?! А главное, Клэр чувствовала: Алан Герти достаточно честен, чтобы четко выполнить свою работу независимо от того, во что он верит.

Ладно, сказала она себе в конце концов, все это дело может оказаться инсценировкой. Ведь еще не получены результаты исследований, только анализ спермы докажет виновность или невиновность Блэккайта. А пока нужно использовать все возможности, чтобы оттягивать суд как можно дольше. Если они с Герти собираются сами расследовать это дело, потребуется время.

Вернуться к деловым записям, осмысление которых всегда было любимым аналитическим занятием Клэр, оказалось на удивление трудно. Мужественное красивое лицо Алана Герти то и дело всплывало перед ней — слишком красивое, чтобы оставить хоть какую-то надежду на забвение.

— Боже мой, Клэр! — пробормотала она со вздохом. — Сходить с ума из-за симпатичного парня в твоем-то возрасте?! Ты ничего лучше не придумала?

Оказалось, что не придумала…