Опасные приключения попаданки

Глава 16

Зеленоглазая зараза, которая пыталась меня убить! В ужасе я мигом влетела обратно в подвал и лихорадочно заперлась, даже не обращая внимания на шум, который мог привлечь внимание. Несколько минут сердце бешено билось и я не могла вдохнуть. Тысячи вопросов пронеслись в моей голове за одно мгновение.

Как он вообще оказался здесь?

Каковы были шансы того, что мы встретимся вновь?

Понятно было одно — здесь он не ради меня. Он искал Грегори. Что там нес один из солдафонов? Грегори — мятежник, и его настоящее имя Люка Бурый? Но это невероятно.

Я взглянула на Анатоля, если бы он сейчас очнулся, то смог бы мне помочь, но мужчина по-прежнему был без сознания, а кожа его оставалась бледной, хоть цвет лица понемногу возвращался и уже скрадывал синяки под глазами.

Я начала ходить взад-вперед как загнанный зверь, заламывала руки и не могла решить, что мне делать. Бежать! Вот единственный логичный вариант. Но оставить на произвол судьбы Грегори, Анатоля, Клотер, в конце концов, было выше моих сил.

Нужно связаться с Лохински и заставить его меня отсюда забрать. Точно. Единственный вариант выжить. Пусть меня потом опять перекинут сюда в чье-нибудь другое тело.

Я нажала на кнопку и вскоре связь с профессором установилась.

— Лохински, я вас заклинаю. Немедленно заберите меня отсюда! Я в западне. Сюда пришел тот самый маркиз, который пытался меня убить. Эта девушка… воровка, в чье тело я попала… она украла у него золотую монету и он велел ее казнить на потеху публике!

— Зина! Не тараторь, — я почти увидела, как профессор скуксился в этот момент. Он не выносил, когда кто-нибудь возле него начинать нервничать, ибо эта дрожь передавалась и ему. — Успокойся. Вдохни. Попей воды, если есть рядом. Ты должна оставаться разумной и не наделать ошибок.

Я взмолилась.

— Профессор, прошу! Давайте повторим наш эксперимент.

Лохински замолчал на мгновение, потом сказал:

— Я посмотрю, что можно сделать, но сперва ты должна мне кое-что рассказать, — он понизил голос.

— Что вам нужно? — я остановила свои вырывающиеся рыдания невероятной силой воли и вытерла глаза.

— Сперва послушай, что я нашел о Люке Буром. Люка Бурый — предводитель мятежников и человек, стоявший у истоков грабежей королевских конниц. Все награбленное он отдавал нищим — почти что Робин Гуд! Информации о его родителях найти удалось мало, доподлинно известно, что когда Люке было пять лет, его семью казнили — отец участвовал в подпольном протестантском движении. Отца, мать расстреляли, а трое братьев и пятеро сестер Люки были повешены. Сам мальчишка выжил случайным образом, и все детство скитался по приютам, побирался, в целом, хлебнул горя. Пару раз его ловили на кражах, избивали плетьми. Есть даже эпизод, в котором упоминается, что некий богатый мужчина подростком забрал его к себе и использовал против своих врагов.

По мере того, как Лохински говорил, у меня расширялись глаза от изумления. Нет, это точно не мог быть мой падре. Нежный, понимающий, любящий святой отец. Но профессор был бессердечен и продолжал говорить:

— Мальчишка поджигал дома, убивал домашний скот и доставлял всяческие неприятности, а в одном из случаев он ввязался в драку и убил своего оппонента. После этого его забрали в тюрьму и хотели четвертовать, так как на тот момент ему уже исполнилось четырнадцать лет, но тут за него поручилась католическая церковная община, которая занималась благотворительностью — помогала людям, и даже построила приют на месте снесенного монастыря Святого Мартина. Угадай, кто содержал эту церковную общину?

— Кто? — от волнения у меня пересохло горло и я не сразу смогла вымолвить вопрос, повторив его громче. — Кто?

— Семья де Сад! — голос в трубке произнес эту фразу даже несколько злорадно, словно отыскал, наконец, ответ на вопрос в кроссворде.

Я хотела рассказать об Анатоле, но вовремя остановилась. Анатоль — это мой козырь в рукаве, да и я еще не до конца уверена, имел ли он отношение к мятежам. Это было также невероятно, как и то, что Грегори- это Люка Бурый.

— Значит, ваша проблема решена? — спросила я. — Вы же хотели найти зачинщиков мятежа.

Лохински усмехнулся.

— О нет. Структура эта очень большая, подземным кальмаром она обвивает уже полстраны. Мы пришли к этому, отдав все в руки династии королей, некоторые из которых, между прочим, из нашего с тобой времени. Но, как видишь, сосредоточившись на других проблемах, мы упустили нить.

— Тогда что требуется еще от меня?

— Если тебе повезет добраться до королевского двора, ты познакомишься с нашим человеком — это глава агентурной разведки. От него мы получили информацию, что один из де Садов точно имеет отношение к мятежам. Его подписи найдены на ценных бумагах, которые использовались для спонсирования разбойных групп. Нужно выяснить, кто именно и, мало того, — предоставить доказательства. Вот чего мы ждем от тебя, Зинаида.

Но на меня не действовали воодушевленные речи профессора.

— Вы сами понимаете, насколько у меня сейчас мало шансов? Вот-вот я буду обнаружена и меня казнят.

— Так сбеги и направляйся прямиком в Версаль!

— Лохински, — вдруг одна неприятная мысль пришла мне в голову.

— Да?

— Если я вам найду доказательства, то как вы измените ход истории? Как сможете повлиять на то, что произойдет, если это уже случилось. Вы же сами сказали, что этот мир — фантом.

— Ох, Зинаида! Ты слишком любопытна. Я уже упоминал, у нас существует возможность плодить параллельные миры. При получении новых данных, мы просто создаем новую версию, которая идет своим ходом уже с нашими поправками, а старую версию уничтожаем.

— Это звучит ужасно, Лохински. Вы вмешиваетесь в историю человечества своими грязными руками и контролируете ее по своему усмотрению. Вы не даете развиваться живому организму! — с придыханием произнесла я.

— Если бы мы дали миру развиваться так, как ему хочется, то его бы давно не существовало, люди погубили бы сами себя! — старый профессор улыбался, это было слышно по его голосу.

— Тогда спросите себя вот о чем. Что, если мы — попаданцы в эти миры — делаем все возможное, чтобы предотвратить революции, восстания, мятежи, но в итоге, мир не дает нам вмешиваться и все происходит ровно так, как должно происходить. Мир лишь делает вид, что подчиняется вам, а на самом деле события здесь идут своим чередом! Вы когда-нибудь думали об этом, Лохински?

Профессор замолчал, а затем рассерженно сказал:

— Ты бы, Зинаида, лучше подумала, как выполнить свое задание. Это все, что от тебя требуется и ты будешь свободна. А твой мятежник, между прочим, будет скоро казнен. Так и знай! Выбирайся оттуда поскорее.

На последних словах сердце сжалось ледяной рукой. Профессор отключился и я осталась в звенящей тишине. Теперь уже не стесняясь, я заплакала навзрыд.

На несколько часов мой мир сузился до крошечного подвала, я ходила взад-вперед, думая, как мне лучше поступить. Единственным верным решением мне по прежнему виделось сбежать. Но оставить все на произвол судьбы я не могла, поэтому мне нужна была помощь. Агриппина. Вот единственный человек, к которому я сейчас могла обратиться.

Я предполагала, что прошло несколько часов, а значит, красно-белые кителя и их предводитель должны были покинуть приют. Про себя я решила, что обязательно найду способ освободить Грегори. Или Люку. Как бы его по-настоящему не звали.

На мгновение кольнула мысль о том, что он не сказал мне всей правды, а ведь между нами была настоящая душевная близость. Понятно, что все рассказать он не мог, но хотя бы намекнуть, дать понять, кто он. Он не захотел рассказывать ни о себе, ни о своей судьбе или семье, пока я изливала душу. Ох и падре! Загадочный, милый преподобный, таящий в себе невозможные секреты.

Перед входом в подвал я простояла, наверное, не меньше, чем полчаса, прежде чем убедилась, что ничего не слышу. Отодвинув шкаф, я вышла и увиденное меня неприятно поразило. На кухне царил беспорядок и обед явно не готовился, а ведь это было непреложное правило. В приюте были дети, старики, больные люди. Еда тут была всегда. Даже, если в последнее время из-за налетов Дракона перестали возить яйца и деревенское молоко, то овощей и круп было вдосталь. Плошки и тарелки были всюду раскиданы, словно здесь проводился обыск.

Я прошла в трапезную — там господствовала похожая обстановка. В большой зале тоже никого не было — все было так, как и тогда, когда отсюда уводили Грегори.

Мне вдруг сделалось страшно — такой людный приют вдруг стал ледяным и одиноким пристанищем призраков и воспоминаний. Я ходила из комнаты в комнату, уже не тревожась быть увиденной. Здесь никого не было. Значит, забрали всех? Увели как скот?

Я поднялась в молельную по крученой лестнице. Свечи здесь выгорели дотла и опали черными лепестками на пол. Образы на стенах молчали и смотрели укоризненно на меня. В какой-то момент я не выдержала и даже вскрикнула: “я ни в чем не виновата!”. Но внутри моей головы они укоряли меня, ведь я соблазнила священника, возможно, я привела того монстра сюда. Кто знает — вдруг он охотился за мной и случайным образом вышел на Грегори.

Я тихонько отворила дверь в комнату падре. Там стояло все кувырком — наверное, искали доказательства. Постель валялась на полу, я присела и провела рукой по простыне, думая лишь о том, что скоро его казнят и он больше никогда не получит возможности вернуться в свою комнату.

Над кроватью одиноко висело распятие. Повинуясь неподотчетному порыву, я села на колени перед ним и перекрестилась. Молитв я не помнила, но про себя повторяла лишь одно: “Боже, даруй падре свободу”.

Спускаясь по лестнице, краем глаза я что-то заметила и даже обрадовалась в первую минуту.

— Клотер! — позвала я. Наверняка, она спряталась от кителей и осталась в приюте.

Но мне никто не ответил. Эта галлюцинация, усиленная тишиной, вызвала страх. Сердце забилось как ненормальное и я кинулась к спасительному подвалу. Там хотя бы был Анатоль, пусть и без сознания, но оставаться одной в этом тихом месте, наполненном призраками, я не могла.

Подбежав к шкафу, начала его отодвигать, как вдруг услышала ржание лошади. Значит, кто-то здесь все-таки был. В момент осознания этой истины раздался голос, который оборвал во мне всю надежду и заставил замереть на месте. Больше сомнений не оставалось. За мной следили. Меня поджидали и я глупо попалась в ловушку паука!

Голос произнес:

“Значит, настоятельница была права. Точно, та самая воровка, так хитро сбежавшая от кары!”.

Я слышала, как он подошел ко мне сзади. Тихо, бесшумно. Змей. Мозг лихорадочно заработал, но тело перестало слушаться, словно все происходящее вдруг стало сном, и я могла передвигаться лишь в замедленной съемке. Дрожащей рукой я потянулась к деревянной увесистой ложке, лежащей с краю полки, однако, "змей" тотчас же допрыгнул ко мне в два счета и толкнул.

Я охнула, непроизвольно сделала шаг вперед, и оказалась запертой между тяжелым шкафом и клинком кинжала, уперевшегося мне в спину.

“Не двигайся, иначе я вспорю тебя прямо сейчас!” — зашептал он. — Я же говорил, что от меня сбежать не выйдет. Глупая ты гусыня.

Я стояла в крайне неудобной позе, при этом моя щека упиралась в острый край одной из дощатых полок и начинала неприятно саднить. Я попыталась чуть повернуть лицо, однако, "змей" не дал мне этого сделать. Он скрутил левую руку позади моей спины и надавил еще больше, от чего я практически перестала дышать.

— Отпусти меня, — пискнула я. — Мне больно.

— Где мой брат? — проигнорировал он мою просьбу. — Что ты с ним сделала?

— Не знаю, клянусь, — почти прокричала я, слезы брызнули из моих глаз.

— Не ври мне, — прикрикнул он, сдавив мою руку изо всех сил, от чего она чуть не хрустнула, а я закричала от боли уже во весь голос.

Мужчина вдруг резко отпустил меня. Я оступилась и упала, в последний момент успев выпрямить руки и не проехаться носом по дощатому полу. Рука ужасно болела, а щека саднила

— Я не понимаю, о чем вы… — срывающимся голосом прошептала я.

Внутри меня все похолодело. “Брат”. Неужели этот маркиз тоже де Сад? Ох и везет же мне с этой семейкой!

— Хватит придуриваться! — произнес он, буравя своими глазами. — Агриппина мне все рассказала о тебе и твоем колдовстве, — в его голосе сквозило такое презрение, что было понятно одно, что бы я не сказала, все будет работать против меня. Поэтому я замолчала, и лишь вскрикнула, когда зверь поднял меня за монашеское одеяние и вновь прижал к стене, только уже лицом к себе. Его горящие ненавистью глаза оказались прямо передо мной, а мне хотелось лишь одного — превратиться в призрачное видение и растаять.

От этого демона исходила очень сильная, упрямая энергия, в которой не было ни намека на пощаду ко мне. Я была уверена, что он не задумываясь прирежет меня прямо здесь, дай ему хоть малейший повод, поэтому я просто замерла, моля господа бога о снисхождении к моей грешной душе.

— Молчишь! — вдруг усмехнулся он, поднял руку к кинжалом и приставил прямо к моему горлу. Я чувствовала холодное лезвие ножа и горячее дыхание мужчины на своем лице. Его глаза хитро улыбались взглядом охотника, поймавшего свою жертву и теперь играющего с ней. Он вдруг надавил лезвие чуть сильнее и я почувствовала резкую боль.

— Прошу, — взмолилась я. — Я правда ничего не знаю. Я попала в этот приют случайно, я спасалась бегством. Обещаю — отплачу вам, верну все золото до последней монеты, только пощадите.

Он сделал шаг назад, и я вновь в изнеможении упала на колени.

— Гусыня. Где ты возьмешь золото. Разве что украдешь его у кого-нибудь или продашь свое тело.

Он направился к шкафу и я краем глаза наблюдала, как он подходит ко входу в подвал. Он пощупал деревянные дебелые полки, прислонив руку. Затем хмыкнул, видимо, почувствовал щель и прохладный воздух, идущий из нее. Окинув меня насмешливым взглядом, он толкнул шкаф, и тот поддался. Мужчина глянул вниз и поманил меня рукой.

— Иди сюда. Пойдешь первой!

Сопротивляться было бессмысленно. Я поднялась и прошла мимо него. Обжигающим взглядом зеленых глаз он еще раз обдал меня словно огнем, но это была лишь мелкая царапина на фоне того, что он действительно мог сделать со мной.

Спустившись по лестнице, я подошла к кровати Анатоля. Тот лежал в том же положении, как я его оставила. Зеленоглазый демон подошел к нему и по его молчанию я поняла, что тот шокирован.

— Что вы с ним наделали? — прошептал он и я услышала в его голосе нотки испуга.

— Я вам все объясню, милорд! — пискнула я, отойдя к стенке.

Мужчина подошел к своему брату и осторожно размотал забинтованную руку. Увидев черные ошметки крыла он побледнел и медленно повернулся ко мне, выставив кинжал вперед.

— Ведьма! — крикнул он, затем повторил еще громче. — Ведьма!