Опер Крюк. Вор вне закона

ГЛАВА 7. ТУЧИ НАД "РОССИЕЙ"

Седой постучал в дверь и вошел.

— Разрешите?

В кабинете генерала Цыгуна работал телевизор. В новостях освещался визит в Советский Союз чемпиона по боксу среди профессионалов и борца за дело мира Мохаммеда Али.

Правда еще недавно все советские газеты писали, что он просто дебил и хулиган. Но после отказа от службы в армии придурок и бандит вдруг превратился в посла мира для всего прогрессивного человечества и стал лучшим другом советских физкультурников. Чемпион широко улыбался во весь экран и заявлял:

— В Америке я слышал только ложь о Советском Союзе. Я думал, что увижу злых уродов с винтовками и автоматами, но вместо этого встретил прекрасных людей, составляющих миролюбивое общество. Здесь нет насилия, суеты, ненависти…

Генерал убрал звук. Он выглядел усталым.

— Входи, старший лейтенант, — пригласил он. — Замотался я как собака. Достал этот негритос, — генерал кивнул на экран телевизора. — Его убить проще, чем охранять. Представляешь, приспичило ему, козлу, утренние пробежки делать по Красной площади. Если так пойдет, скоро перед мавзолеем каток устроят. Каждое утро до скандала доходит. Скорее бы этот Мохаммед Али дальше в Ташкент ехал к своим мусульманам. Баба с возу… Я вчера документы подписал, к капитану тебя представил. Так что оправдывай оказанное доверие. Докладывай, что у тебя по литерному делу "Семья"? Генеральный секретарь от меня каждый день отчеты требует.

Седой подтянулся.

— Пока ничего нового. По восемь групп в смену работают. Основные проблемы связаны с объектом "Дочь". Вокруг Галины Леонидовны крутятся очень подозрительные, я бы сказал, криминальные типы. Один этот циркач Петрос Григорян чего стоит!

— Он не циркач, а эстрадник, — поправил генерал. — Может быть добавить тебе людей?

— Думаю, этого пока достаточно. Мы взяли в разработку актрису Зою Федотову. Она является важной связью между объектом "Дочь" и преступными элементами. Но наверх докладывать пока рано. Разрешите провести дополнительную проверку?

— Не просто разрешаю, а приказываю! Но проверка должна быть очень тщательной. Если что не так — головой ответишь. А теперь слушай новое задание. Слушай внимательно, никаких записей. Разговор этот сугубо конфиденциальный. Как ты знаешь, существует секретный приказ председателя КГБ приступить к разработке случаев коррупции в верхних эшелонах партийного и хозяйственного руководства. Заворовались, сучьи дети, в конец обнаглели! Мы должны вскрыть механизм незаконного обогащения отдельных руководителей, потерявших партийную совесть. Но для этого нам необходимо иметь точные данные. Ты ведь принимал участие в подготовке операции "Исход"?

Седой кивнул:

— Так точно, товарищ генерал. По информации Пятого управления наш отдел разрабатывает лиц еврейской национальности, живущих на нетрудовые доходы и подавших заявления на выезд в Израиль. Мы выявляем тех, кто собирался вывезти за рубеж значительные ценности и путем квартирных краж и грабежей изымаем их. Для этой цели активно задействуем нештатных помощников и общественников из числа активной молодежи. Наш резерв, так сказать.

Генерал оперся на лежавшие на столе бумаги, усиливая тем самым весомость своих слов:

— Сейчас от тебя требуется не изъятие, а только разведка. Грабежи исключаются. Нужно организовать серию краж у наших партийных князьков. Причем таких краж, чтобы и сама жертва не догадалась, что ее обокрали. Есть у тебя такой специалист?

Седой задумался. Работа требовалась тонкая, дуболомы из банды арестованного милицией Чингиза для нее явно не подходили.

— Нет, — признался он. — Правда есть один классный мастер, квартирный вор по кличке Призрак. Но он, по нашим сведениям, в последнее время отошел от дел.

Генерал раздраженно скомкал сигарету. Он все время забывал, что бросает курить.

— Тогда сделайте так, чтобы он вернулся! Как там у них по фене это называется? Бегать, скакать! Как угодно сделай, но он должен снова начать воровать. Кроме того, должны же у него быть дети, друзья, ученики, в конце концов. Короче, иди и работай! Кто у нас на связи с агентурой?

— Майор Васин. Старый опер, проверенный. Одно плохо, не наш человек. Он — креатура Антропова.

— Придется с этим мириться. Используй его втемную и больше никого в операцию не посвящай. Главное в этом деле — секретность! По моим сведениям министр внутренних дел Челоков приказал создать на базе Управления специальной службы МВД отдел разведки. Базируется он в западном крыле гостиницы "Россия" на одиннадцатом этаже. Надо подумать, что с этим делать. Но что-то делать обязательно придется.

На экране телевизора Мохаммед Али посещал детскую спортивную школу на окраине Москвы. В огромных трусах типа наших "семейных", только не в цветочек, а белоснежных, он порхал по рингу. Его партнером был какой-то жилистый парень, вероятно тренер детской секции.

Оба бойца старательно делали вид, что мутузят друг друга всерьез. Наконец, к восторгу детишек, после очередного легкого крюка в голову, чемпион мира среди профессионалов, легендарный Мохаммед Али вдруг упал и остался лежать.

Юные спортсмены самозабвенно орали от счастья. Тут чемпион мира, счастливо улыбаясь во все свои сорок четыре негритянских зуба, вскочил на ноги, подпрыгнул и высоко задрал руку своего "победителя". Тот выглядел смущенным.

Седому его лицо показалось знакомым. Он напряг свою фотографическую память, абстрагировался от ринга, трусов и прочих внешних атрибутов и тут же вспомнил парня. Фарцовщик, подозревается в незаконных валютных операциях. Кличка Сильвер. Вращается в компании Нодара Картлишвили.

Другое лицо, маячившее возле ринга, заинтересовало Седого еще больше. Он снова пролистал картотеку в своем мозгу. Так, Воронцов Алексей, связь фигуранта, о котором только он что говорил — квартирного вора Призрака. Именно эти парни могли идеально подойти для новой операции. И еще тот наивный дурачок-энтузиаст из комсомольцев по фамилии Крюков.

Незадолго до этого в час, когда, по определению Винни-Пуха, обед давно кончился, а ужин еще и не думал начинаться, в пустом и полутемном зале закрытого на технический перерыв ресторана "Метрополь" собирались любители кофе. Люди это были разные, но непростые. Во всяком случае такие, кто мог свободно пройти в зал закрытого ресторана через гостиницу, минуя бдительного как пограничный пес швейцара, и получить в служебном буфете чашку настоящего "экспрессо" за свои трудовые, мозолями заработанные, двадцать копеек.

Для выходов в свет Лях прикупил по случаю у знакомого спившегося артиста костюм "от Поля Мориа", чей оркестр недавно гастролировал в Москве. В комплект входили приталенный пиджак с огромными лацканами и широченными плечами, а также брюки клеш, имевшие в ширину сантиметров тридцать. Не исключалось, что костюм и в самом деле был куплен или украден у кого-то из оркестрантов. А, может быть, и у самого великого маэстро.

Благоухающий и элегантный, Лях не глядя прошел через вестибюль гостиницы, махнув знакомому швейцару. В зале было по обыкновению полутемно и прохладно, но при этом как-то по особенному тихо.

Лях не сразу понял, в чем дело. Он по привычке прошел в свой угол и тут увидел одного из собратьев по клубу любителей кофе, переводчика Яна. Тот сидел в обществе огромного скучающего негритоса и, увидев Ляха, махнул ему рукой. Лях подошел к их столу, поздоровался и присел.

— Тебя давно не было видно, — поприветствовал его Ян. — Знакомься, это Мохаммед Али, — представил он своего собеседника.

Лях глазам своим не поверил. После нескольких дежурных фраз приветствия Ян спросил его, где он сейчас работает. Тут Лях и вспомнил о своем обещании, данном Сильверу. Лях не стал вдаваться в подробности и сказал Яну, что трудится тренером по боксу в детской спортивной школе. Когда Ян перевел это чемпиону, тот очень оживился.

— Он хочет к вам заехать, — перевел слова американца Ян. — Посмотреть как тренируются будущие олимпийцы.

— Запиши — клуб "Атлет", — отозвался Лях.

На следующий день к ужасу Михалыча Мохаммед Али в сопровождении толпы КГБшников и телевизионщиков приехал в клуб. Он осмотрел залы и провел несколько показательных однораундных боев с тренерами. А Сильверу он устроил полный триумф, изобразив нокаут. Тут-то и попались Сильвер с Ляхом на глаза телезрителям, а заодно и Седому.

Вечером того же дня Мохаммед Али снова сидел в ресторане "Метрополь" в компании Ляха и переводчика. Чемпион ждал вызова в Кремль и от нечего делать расписывал белую скатерть автографами.

Наконец от входа к ним чуть ли не бегом устремился очень солидный человек с криком:

— Скорее, Леонид Ильич уже ждет!

— Оставайтесь здесь, мы ненадолго, — предложил через переводчика Ляху американец.

Из подсобки примчалась заместительница директора и, оглядев стол, зашипела на переводчика как гусыня.

— Ян, твой черномазый хулиган скатерть испортил!

— Не волнуйтесь, я ее куплю, — успокоил ее Лях. — А пока принесите еще кофе, я у вас тут долго сидеть буду.

Мохаммед Али вернулся спустя два часа. Войдя в зал он высоко задрал над головой левую руку, украшенную подарком генерального секретаря Леонида Ильича Брешнева — золотыми часами марки "Полет".

— Я встречался с великим человеком! — орал чемпион по-английски на весь зал. — Великий человек подарил мне эти часы!

В тот вечер непобедимый боксер был нарасхват. Чтобы не мешать атаковавшим его журналистам, Лях перебрался за соседний столик. Неожиданно над самым ухом он услышал тихий голос.

— Если не хочешь иметь лишних проблем, через полчаса жду тебя возле выхода из ресторана.

Лях оглянулся, но увидел только спину удалявшегося человека. На всякий случай он взглянул на часы. Выйти или не стоит? Приглашение могло оказаться ловушкой. Подумав немного, он поднялся и вышел из зала через служебный вход.

Седой окинул взглядом кубик гостиницы "Россия", чудо из стекла и бетона, который неузнаваемо изуродовал район Зарядья. До постройки гостиницы этот уголок Москвы являлся настоящим музеем под открытым небом.

Здесь, в гостинице, на одиннадцатом этаже находился секретный отдел разведки Управления спецслужбы МВД. Седой вошел в вестибюль и воспользовался телефоном-автоматом.

— Алло, младшего лейтенанта Ниночкина. Это ты? Жду тебя на северо-западе, где обычно.

По углам гостиницы, через этаж, были расположены многочисленные буфеты. В одном из них и устроился Седой. Он взял бутылку пива, пару бутербродов с осетриной и принялся через большое оконное стекло любоваться тем, как фарцовщики атакуют группы интуристов возле Кремля и храма Василия Блаженного.

Вскоре к нему подошел молодой человек, отдаленно напоминающий французского актера Жерара Филиппа. Он также взял пиво с бутербродами и уселся напротив Седого. Тот отодвинул свой стакан и протянул ему фотографии старого арестанта в фас и профиль.

— Посмотри, лейтенант. Это Призрак. Вор-домушник. Освободился, затих, но долго без дела сидеть не станет. Мне нужно на него все, что есть в вашем ведомстве.

Ниночкин спрятал фотографии в карман и начал говорить, не глядя на собеседника.

— У меня для вас имеется кое-что поинтереснее. Мой начальник майор Мурашов поделился сегодня с нами информацией по поводу обезвреженной недавно банды Чингиза. Он считает, что все последние громкие кражи и грабежи у выездных евреев, а также наших знаменитых артистов, художников и прочей знати — дело рук банды Чингиза. Майор уверен, что Чингиз имеет покровителей в вашей конторе, причем на самом высоком уровне и собирается выйти с докладом прямо на нашего министра Чолокова.

Седой нахмурился.

— А если этого Мурашова устранить?

— Бесполезно. Он же свою информацию не в кармане держит. Все оприходовано, входящие-исходящие, копии и так далее. Тут если устранять, то весь отдел. А это невозможно.

— Почему же? Ладно, что-нибудь придумаем, — Седой незаметно положил в газету конверт с деньгами и придвинул его к лейтенанту. — Кстати, тот вор, чьи фотографии я тебе передал, может иметь к кражам у артистов и художников самое непосредственное отношение. Но об этом пока никому, особенно своему майору.

— Если это так, он сам не дурак, догадается, — проворчал младший лейтенант и сгреб газету вместе с деньгами.

Седой встал и направился к лестнице, оставив на столе пустой стакан, чуть начатую бутылку пива и один из бутербродов, к которому даже не притронулся. Лейтенант неодобрительно покачал головой.

"Или зажрался, или выделывается".

Потом вылил пиво из бутылки Седого в свой стакан и решительно придвинул к себе тарелку с бутербродом.

Крюков твердо решил ни в ОКОД, ни на тренировки в зал к Седому больше не соваться. Но через пару дней до него дозвонился Миня.

— Есть срочное задание. Очень важное. Идем втроем. Ты, я и Гринька. Отказ приравнивается к предательству.

Крюков не был готов к такому напору. Он уже хотел было наскоро придумать какую-нибудь отговорку, но передумал. Сваливать нужно было аккуратно и потихоньку. Поэтому он посопел в трубку и спросил.

— Когда и где встречаемся?

Выслушав ответ, он положил трубку.

Седой с трудом пробирался сквозь толпу игроков к кассе столичного ипподрома "Бега". Ему нужен был высокий носатый мужик с изуродованной глубоким шрамом щекой, торчавший возле окошка кассы. Седой слегка хлопнул его по плечу и сказал негромко.

— Отойдем в сторону.

Они с трудом выбрались из толкучки спустились с трибуны и отошли к денникам. Здесь Седой наконец поздоровался.

— Гамарджоба, Квали.

— Гамарджоба, — нелюбезно, но очень громко буркнул собеседник. — Чего надо, слюшай? Знаю, что просто так не придешь. Опять убить кого-нибудь? Нет?

Седой скривился и понизил голос чуть ли не до шепота:

— Не кричи, услышат.

— Слюшай, я тише не могу! — снова проорал Квали. — Мы, хевсуры, в горах живем, у нас, если ты мужчина, громко говорить должен! Так кого валить надо?

— Никого валить не надо, просто поможешь в одном деле. Гостиницу "Россия" знаешь?

На следующий день в служебный подъезд с северной стороны гостиницы вошли пятеро человек. Среди них был и Крюков. На вопрос вахтера один из них предъявил милицейское удостоверение.

— Эти со мной, — сказал он.

— А что у вас в коробках? — поинтересовался вахтер.

— Цветы для Аркадия Райкина.

В это время в концертном зале гостиницы как раз шел концерт великого сатирика. Черными лестницами и переходами группа поднялась на одиннадцатый этаж. Здесь двое, а это были Седой и Квали, приказали Крюкову, Мине и Грине поставить тяжелые коробки и немедленно уходить через противоположные выходы.

Седой в темном парике и наклеенных усах первым подошел к двери дежурной части секретного отдела разведки, незаметной в ряду других таких же, и постучал условным сигналом. Код он получил от лейтенанта Ниночкина. В отделе дежурила недавно заступившая ночная смена. Из четверых оперативников двоим повезло. По договоренности с коллегами они отправились смотреть Райкина. Двое других должны были идти в следующий раз. Но, видно, не судьба. Последнее, что они увидели в своей жизни, была зверская рожа Квали и холодный взгляд Седого. Последовавший удар ножом в сердце был просто делом техники.

Убив оперативников, бандиты деловито, без суеты, извлекли из коробок канистры с бензином и принялись поливать пол в комнатах. В последний момент Седой бросил в бензиновую лужу горящий окурок кубинской сигары и захлопнул дверь.

Уходили убийцы не таясь, в наглую, чтобы перепуганные горничные смогли хорошенько рассмотреть рассеченную шрамом щеку Квали и фальшивые усы и кудри Седого. Пожар наделал много шума.

Уже на следующий день следствие пришло к неопровержимому выводу — пожар устроили грузины. Причиной этому, вне всякого сомнения, послужила борьба за тотализатор на "Бегах". Огонь пожара устремился вверх и охватил башню гостиницы с находившимся там рестораном. В огне сгорело или задохнулось около семидесяти человек.

Никому и в голову не могло прийти, что пожар как-то связан с деятельностью секретного милицейского отдела.

Домой Крюков вернулся утром. Он уже слышал о пожаре и сумел сложить два и два. Надо было куда-то срочно сваливать. Он позвонил Ляху, но того дома не было. Зато Сильвер сразу снял трубку.

— Хорошо, что позвонил, ты мне очень нужен, — сказал он.

Через полчаса Крюков был у Сильвера.

— Какие проблемы?

Сильвер был в замешательстве.

— Помнишь драку в "Метле"?

— Это где твоего кореша с крысиной мордой помяли? — припомнил Крюков. — Кажется, его кликуха Хорь.

— Он самый. Так вот. Во время этой драки за Хоря один его знакомый крутой пацан вписался. Кучер его погоняло. А любера этому Кучеру рыжий мостик высадили вместе с коронками, все четыре зуба. И цепь голдовую с крестом оторвали. Короче, Кучер с Хоря требует возмещения ущерба. Напрягает его на большие бабки. Хорь, ясное дело, в отказе. Он же Кучера не просил там в кабаке за него в тему впрягаться. Короче, Хорь жалуется, что Кучер ему проходу не дает. А сегодня на вечер они стрелку забили. Ну Хорь меня и попросил прикрыть его на всякий случай. Подсобишь?

— Нет проблем.

После тех событий, в которых Крюкову пришлось принимать участие за последние две недели, предстоящая встреча была детской прогулкой.

Стрелка состоялась в старом парке возле закрытого не первый год туалета. Крюков с Сильвером затаились в тени елок. Хорь отважно прохаживался под фонарем в ожидании врага. Наконец тот появился.

Кучер был на голову выше Хоря и настроен крайне недружелюбно. То ли он и в самом деле пришел один, то ли его прикрытие также скрывалось до поры в окрестных зарослях. Разговор сразу начался в резких тонах и пошел на высоких нотах. Кучер наседал на Хоря, а тот что-то пытался доказывать в ответ. Наконец Кучер прихватил Хоря за воротник и придушил. Тот все же успел жалобно пискнуть, подавая сигнал к атаке.

— Аделанте, флибустьеры! — рявкнул Сильвер и вместе с Крюковым ринулся в атаку на выручку нанимателя.

Заметив появление новой опасности, Кучер отбросил визжащую как свинья жертву и выхватил из-под куртки обрез. На стрелку он явился один, но вооруженным.

Ему не хватило буквально секунды. А, возможно, он собирался только испугать противника. Сильвер подскочил к нему справа, перехватил обрез и принялся выкручивать из руки. Грянул выстрел и россыпь картечи ушла в темное небо. В тот же момент Крюков обрушил на левую скулу Кучера мощный апперкот. Тот моментально вырубился и ничком ткнулся в газон. Скулящий Хорь был уже тут как тут. Он кинулся под ноги своим наемникам и принялся обшаривать бесчувственное тело обидчика. Он извлек из его кармана толстый бумажник. Порылся в нем и достал оттуда карточку, похожую на карманный календарик.

Крюков хотел было спросить его, зачем это нужно, но тут тишину парковой аллеи прорезал милицейский свисток.

— Милиция! Всем стоять, не двигаться! Стреляю!

С другой стороны аллеи с натужным ревом движка выкатился милицейский "УАЗик". Крюков метнулся в спасительную темноту. Фара искателя выхватила из мрака Сильвера, все еще сжимающего в руках обрез. Он запнулся об ползущего Хоря.

— Эй, ты, бросай оружие! — раздалось сразу несколько голосов, подкрепленных выстрелом в воздух.

Сильвер плюнул со злостью и выпустил обрез из рук. Тот упал на газон. Хорь успел заползти за деревья. На него не обратили внимания, возможно поначалу приняли за жертву ограбления.

В отделение милиции Сильвера доставили слегка помятым. Сразу провели в кабинет следователя. Тут же находились двое оперов уголовного розыска.

— Что можете показать по поводу вооруженного ограбления гражданина Кучерова? — с ходу спросил следователь.

— Не было никакого вооруженного ограбления. Это был его обрез, а я его только вырубил, — отперся Сильвер, хотя и понимал, что дело его дохлое.

Про Хоря, а тем более про Крюкова, он сразу же решил молчать. Во-первых был не приучен сдавать своих, а во-вторых хорошо знал от знакомых — за групповуху больше дают.

— А бумажник из кармана у него кто вытащил?

"Ну Хорь, ну сука, ты мне еще за это ответишь", — мысленно пообещал Сильвер, но вслух сказал:

— Может быть он у него сам из кармана выпал.

— Ладно парень. Но избиения ты не отрицаешь?

— Нет. Что было, то было. Врезал ему раз.

— Для начала и то хлеб, — вздохнул следователь. — Значит оформляем задержание.

При падении Кучер ударился головой о бордюр и был отправлен в больницу. До выяснения дополнительных обстоятельств и по причине позднего времени сыщики отправили Сильвера в камеру, а сами двинулись по домам.

Крюков, едва не переломав в темноте ноги, бегом пересек парк по диагонали и в самом глухом его углу перелез через старую кирпичную стену. Кольцо вокруг него смыкалось все уже. Он предполагал, что Сильвера могли поймать, но не боялся, что тот его сдаст. Просто он не знал, куда теперь деваться.

Домой Крюков не пошел. Позвонил из телефона-автомата, чтобы успокоить родителей и сказал, что останется на пару дней у друга на даче.

— Тебе звонил какой-то Гриша, — сообщил отец. — Ты не у него? Он просил срочно прийти к нему.

— Давно звонил? — переспросил Крюков.

— Часа три назад. Может быть и больше.

Крюков с трудом разыскал еще одну двухкопеечную монету и позвонил Мине. Трубку взяла минина мать, самого его не было дома. Мать сказала, что часа два назад ему позвонил Гриня и просил срочно приехать. Наверно Миня уже у него.

Крюков позвонил и Грине. Двушек у него больше не было, но трубку все равно никто не снял. И все-таки Крюков направился к Грине. Тот снимал комнату в деревенском доме в одном из сохранившихся на окраине Москвы поселков. Крюков доехал на метро до конечной, дальше минут двадцать шел пешком.

Дом, в котором жил Гриня, он увидел издалека. Тот уже догорал. Вокруг толпилось множество зевак, стояли пожарные машины. Крюков не стал подходить, так как поблизости могли крутиться люди Седого.

— Что там случилось? — спросил он у старухи, которая шла со стороны пожара.

— Да что случилось? Как обычно. Перепились, да и сгорели. Жалко, ребята, вроде, совсем молодые. Вроде тебя.

— Сколько их было?

— Ребят-то двое, да хозяин-пьяница.

Крюкову показалось, что в отсветах огня он вдруг увидел зверскую рожу Квали. Он развернулся и быстрым шагом направился обратно. Значит Миню и Гриню они убрали. Настала его очередь.

На его счастье Лях оказался дома. Он уже спал и открыл дверь жутко недовольный. Крюков молча прошел в комнату и выставил на стол купленную у таксиста за десятку бутылку водки. Лях также молча полез в шкаф за стаканами и в холодильник за колбасой.

— На праздник непохоже. Значит поминать будем? — догадался он. — Кого?

— Миню и Гриню грохнули. Помнишь, с которыми я тот подъезд на набережной фотографировал? Сильвера, похоже, менты захомутали. Очередь за мной.

Они выпили и зажевали безвкусной резиновой массой, именуемой "колбаса "Докторская".

— И что собираешься делать? — поинтересовался Лях. — Ждать когда придут и замочат?

— У меня два выхода, — принялся анализировать ситуацию Крюков. — В петлю или на зону. Ни тот, ни другой мне не подходят по определению. Может в тайгу с геологами податься или на комсомольскую стройку?

— А в армию? — спросил Лях.

— Я бы пошел, но не возьмут, — вздохнул Крюков. — Мне же только семнадцать стукнуло. Я уже узнавал. Пока восемнадцать не исполнится — никаких разговоров. Зато потом не открутишься.

— Мне это не грозит, — признался Лях. — У меня сотрясение мозга было.

Крюков посмотрел на него с удивлением.

— А разве с сотрясением не берут?

— Оно было семь раз, — уточнил Лях. — Ладно, если ты так хочешь отдать долг родине, постараюсь помочь. Жди.

Он принялся одеваться.

— Куда это ты собрался? — заинтересовался Крюков.

— В твой военкомат. Куда же еще?

— Ночью?

Лях посмотрел на него как на дурака и ушел. Вернулся он уже под утро. Крюков спал сном праведника.

— Порядок, — сообщил Лях. — Можешь прямо сейчас двигать в призывную комиссию. Твои документы лежат в нужной стопке.

— А возраст?

— Я там кое-что немножко подчистил. Короче, ты стал на год старше. Пока разберутся что к чему, ты уже будешь строевым шагом топать. Постарайся куда-нибудь подальше забуриться.

Крюк едва не пустил слезу.

— Леха, спасибо!

— Лучше скажи "благодарю", — поправил Лях.

На следующий день Крюков позвонил домой с городского сборного пункта, сообщил родителям, что призван на действительную военную службу и пообещал написать сразу после прибытия в часть.