Глава 10

Южный Урал, март 1797 г.

Приезд гостей из столицы удачно совпал с триумфальным освобождением Мани, так что праздновали всей деревней. Серёгу перехватили у Иструти, где он уже подумывал покарать староверов, но узнав о возвращении дочки — отложил это дело. Знакомство гостей и обитателей Попадалова прошло сумбурно — настало утро, рассвело, Маня стала дичиться и торопилась домой, привести себя в порядок и просто отдохнуть.

Участковый порывался решить вопрос с второстепенными персонажами похищения и нападения: мигрантов и мужской состав хутора показательно повесить. Анисим с этим был в корне не согласен: «Какой повесить, Сярожа, ты что⁈ Тока жечь!» Александр Васильевич, слушая их перепалку — не выдержал: «Да вы что себе позволяете! Это самосуд! Извольте жить по законам империи!»

Спорить с авторитетом генералиссимуса никто не осмелился, только Захар Михайлович робко поинтересовался:

— А что им по закону грозит, Александр Васильевич? И что за законы сейчас в ходу? Мы, честно говоря, после чтения свежей прессы немного в смятении…

— Да хуй его знает, — буркнул Суворов. — решают пока, государь император на осадном положение под охраной, дворяне воют втихомолку. Но раз я сюда с солдатами прибыл, значит такие дела переходят в ведение военного трибунала. Завтра соберутся, обсудят все детали и приговорят к расстрелу, посмотреть охота, что у вас за ружья… Экие вы кровожадные, потомки!

Собравшиеся наперебой стали уверять Александра Васильевича, что доведись ему пожить в их время, с отсутствием смертной казни, толерантностью и дружбонародием за счет русских — он бы их не упрекал.

— Читал, читал, — покивал головой генералиссимус. — поэтому и приехал лично, разобраться, как эти сорняки с корнем выдрать, чтоб не проросли!

Карасакала, как и руководство скитников — решено было оставить для дальнейшего следствия и выявления всех связей, дело тут пахло государственной изменой и сношениями со шпионами. По судьбе поселения Суворов высказался кратко: «И за меньшее изничтожали, да и ни к чему вам такие соседи…»

Ермолова и Александра Васильевича разместили у председателя, где они в первый же день, в рамках культурного обмена между прошлым и будущим — упились на радостях. Губин, хорошо знакомый с тем, как пьют деревенские и армейцы — позорно ретировался к врачам. Отговариваясь тем, что старые раны разнылись и надо срочно обследоваться. Однако, едва попав в медблок — стал клянчить доступ к ноутбуку. Анатолий, понимающе ухмыляясь, отвел его в школу, где показал ему компьютерный класс: «Вот, Михаил Петрович, занимайтесь! Никита, а ты проследи, чтоб купец перерывы делал и не увлекался!»

Едва хирург скрылся с глаз — Губин скинул шубу на стул, вальяжно расселся и с ехидцей поинтересовался у бывшего депутата: «Живой, значит⁉ Пожалели? Смотри у меня, будешь отвлекать и надоедать, в рекруты пристрою! Давай мне значит, для начала — почитать подбери что-нибудь интересное, про финансы али про жидов! И Егор мне обещал энту, стратегию, соизволь предоставить!» Никита, у которого купец ассоциировался не с самыми приятными моментами в жизни — не прекословя принялся отыскивать требуемое.

Ворча про себя: «Никакого покоя! Весь день ходят, сейчас ещё эти приехали! Вояки того и гляди нагрянут, Егор вернулся — опять орать будет, я тут как пчелка тружусь, никакой благодарности!» Никита забыл, что совсем недавно с радостью работал в бригаде ассенизаторов, счастливый, что удалось вернуться в общество. Правильно про него говорил участковый, что надо пару раз в месяц для профилактики подмолаживать…

Вопреки его опасениям — военное руководство компьютерный класс своим присутствием не почтило. Вечером пришла Маня, отмывшаяся в бане, донельзя довольная и с умопомрачительной прической:

— Как тебе моя прическа Никита⁉ Класс? Ксюха сделала! — Насладилась эффектом и спустила его с небес на землю, без всякого уважения. — Слюни то подбери! Ноутбук дай нормальный и шнур, к телеку подключить. Там Михалычу генератор запустили, генералиссимус требует зрелищ. И контент залей подходящий, эпичное что-нибудь.

— У нас из эпичного только «Властелин колец», — пожаловался Никита. — и тот не каноничный, а испохабленный Пучковым. Хотя вот, тут у Егора в фильмотеке какая-то «Цельнометаллическая оболочка», муть редкостная. Зато про американскую военщину и Вьетнам.

— Сам ты, Никита, испохабленный! — Уничижительно заметила Маня. — И вся твоя жизнь муть редкостная! Ты то сам чо в этот мир принес, какой контент? Один смартфон у тебя был и тот с порнухой, как говорят. Качай что есть, они все равно там шары залили и останавливаться не собираются…

Никита, не мудрствуя — сунул ей внешний жесткий диск: «Тут всё есть! И музыка, и фильмы, разберутся!» Проверил ноутбук, нашел кабель, собрал и принялся выпроваживать Маню. Та и сама не горела желанием задерживаться, но в дверях не удержалась и обернулась: «Совсем ты нюх потерял, Никита! Считай — уплыл у тебя ноутбук неучтенный, завтра Егор тебя его рожать заставит!» Никита, вспомнив должностные инструкции — запаниковал и бросился за Маней. Умоляя её остановиться и расписаться в тетради учета прихода и расхода в получении оргтехники. Маня издевалась недолго, но изощренно, если бы не торопилась — всласть свернула кровь Никите. После её ухода депутат с облегчением вытер пот со лба и убрал документы в сейф: 'Ну что за семейка⁉ А ещё ведь скоро дети будут у Поляковой и Егора, те точно меня добьют!!!

Серёга с Егором участие в пьянке не принимали, символически поприсутствовали, дотерпев до того момента, когда Захар принялся вспоминать о своей доблестной службе в рядах советской армии и свалили, прихватив с собой Ермолова. На что Александр Васильевич одобрительно заметил: «Правильно, неча ему с нами пить, молод ишшо! Заслужить надо!» — и переключился на Председателя, доказывая ему, что кого он только не бил, дедами в учебке не запугаешь! «Заслужит, куда денется!» — Оптимистично пообещал ему участковый: «Русскую армию точно не опозорит!»

Маня отнесла ноутбук Захару, подключила к телевизору и риторически вопросив: «Ну и что вам включить?» — Врубила «Любе», «Отчего так в России березы шумят». Поморщилась, приметив как Председатель при первых аккордах потянулся к бутылке, а внимательно прислушивающийся к льющейся из динамиков музыке Александр Васильевич — не глядя, четким и уверенным движением пододвинул к нему свою стопку. Сделала последнюю попытку достучаться до остатков здравого смысла руководства: «Вы бы, Захар Михайлович, поаккуратней с алкоголем, в вашем то возрасте! Если вам на себя наплевать, то подумайте о великом русском полководце, его врачи с нетерпением ждут на обследование!» Генералиссимус неожиданно стал оправдываться: «Да мы немного, дочка. Не каждый день ведь с потомками встречаешься!»

Маня решила не испытывать судьбу и отправилась в любимую больницу, рассказать о своих приключениях, узнать что нового случилось в её отсутствие и предупредить. Чтоб капельницу приготовили. Одну, для заслуженного ветерана, Михалыч пусть рассолом похмеляется…

Медперсонал слушал о злоключениях Мани в неволе затаив дыхания, женщины то и дело ахали и по окончании повествования — Анатолий Александрович откашлялся и торжественно заявил:

— Мы, Мария Сергеевна, гордимся тобой! И рады, что ты в рядах нашего коллектива! Особую гордость испытываю от того, что принимали участие в твоем воспитании!

— Спасибо! — Растрогалась Маня. — Кто меня только не воспитывал! И мамка с папкой пытались, и в школе! Родители то всё больше на работе заняты были, в школе не до индивидуального подхода, тридцать человек в классе. Меня дядька вырастил, наркоман и фашист! Ну и вы приложили руку в последнее время! — Сделала комплимент врачам.

Удовлетворить любопытство медиков сразу не получилось — их интересовали детали и нюансы двухнедельных Маниных мытарств, так что пришлось пересказывать по новой, с подробностями. Особый интерес у врачей вызывала фигура генералиссимуса, сами они его ещё не видели и не общались, поэтому насели на Маню.

— А какой он из себя, Маня? — Гастроэнтеролог Марина Сергеевна, при мысли о том, что им доведется обследовать, а то и лечить самого Александра Васильевича, испытывала такое волнение, что чуть не подпрыгивала.

Маня задумалась:

— Ну он такой, с виду дед обычный. А на самом деле криповый. Вроде улыбка добрая, а в глаза заглянешь, там зима. Обычная такая русская зима, с березками. И поземка заметает овраги, набитые раздетыми трупами врагов…

— Мария! — Укоризненно заметил Толян. — Ну вот что за англицизмы и сленг, мы всё таки в восемнадцатом веке! А на тебя, между прочим, и до этого другие дети равнялись! Сейчас вообще в рот заглядывать будут и перенимать от тебя всё. Что значит криповый⁈

— Пиздец староверам и таджикам, — зевнул хирург. — массовые расстрелы и образцово показательный труд, вот что это значит. У Суворова не пофилонишь! Давайте спать, товарищи и надо бы сходить до школы, подозрительно там свет горит в компьютерном классе. Никак Губин Никиту построил и от компьютера оторваться не может.

Вопреки оптимистичным прогнозам — гудели пенсионеры три дня. Втроем: Анисим, Захар и Суворов. Генералиссимус за это время освоил сборку и разборку СВТ ветеринара, а на второй день выиграл её у него в карты. Раздосадованный Анисим заявил: «Нешто, Александр Васильевич, я не подарил бы вам её⁈ Признайтесь, что мухлевали?» На что Суворов невозмутимо парировал: «Не пойман, не вор!» Ветеринар, не долго думая — вломил Егора, наябедничав, что у того ещё патроны к этой винтовке имеются.

На третий день генералиссимус, опохмелившись с утра, заявил что военный трибунал приговорил виновных к смертной казни через расстрел и повелел доставить приговоренных. Ермолов, вызванный Татьяной усовестить разошедшихся — попытался его образумить. Мол всего двое их из командования, а для трибунала надо три человека. Суворов, сфокусировав взгляд на Серёге, спросил:

— Служил? В каком чине⁈

— Так точно! Служу! Участковый инспектор полковник полиции Сергей Ершов! Участвовал во второй чеченской! — Бодро отрапортовал Серёга.

— Учись, подполковник! — Бросил Лешке. — Вот мы втроем и постановили расстрелять супостатов, так ведь⁈ Штук пять надо, ружжо проверить! Найдется пяток, кого не жалко?

— Так точно! — Не замедлил с ответом участковый. — Только того, там трое несовершеннолетних ещё, но учитывая тяжесть содеянного, вполне заслужили!

— Это из этих, из азиатов которые? — Уточнил Ермолов и дождавшись утвердительного кивка, продолжил. — Только меня возьмите, я тоже хочу ружье испытать!

Чтоб далеко не забираться — под расстрел определили пожарище возле фермы. Суворов удивился: «А чего народ не собрали⁉» Серега хотел было сказать, что нет желания шокировать население, не привыкшее к такому, как стали подтягиваться люди. Неведомо какими путями извещенные о казни. Одно слово — деревня! Как ни странно, ни у кого жалости и сочувствия (чего так боялся участковый) приговоренные не вызывали. Анисим, так тот сам порывался принять участие в экзекуции. Серёга его нервно отпихивал: «Не положено, дед, ты гражданский!» Александр Васильевич проявил сочувствие к собутыльнику: «Да дай ты ему поджигателя стрельнуть! За малым все хозяйство по миру не пустил!» Участковый сдался и вручил ветеринару свою сайгу.

Мероприятие прошло без излишнего драматизма, четверых таджиков и хозяина хутора после вынесения краткого приговора генералиссимусом: «Виновны, значица, пришла пора ответ держать!» — застрелили из трех стволов. После чего Суворов с Ермоловым сходили до тел, тщательно изучили характер повреждений от пуль и ещё немного попрактиковались. Серёга от такого не целевого расходования боеприпасов морщился, но стоически молчал. Отыскал глазами в толпе Толяна, отозвал его в сторонку:

— Ну чо, к вам их везти?

— Не, спасибо, — вежливо отказался хирург. — у нас ещё три свежих и практически целых есть, а эти даже отсюда неаппетитно выглядят. Вы лучше от староверов материал привезите, только отбирайте нормальных, такого вот не надо.

На третий день прискакал курьер с завода, с донесением, что все прибыли, а места для размещения не хватает. Суворов усовестился и вопросительно уставился на Председателя, тот схватился за голову:

— Александр Васильевич, мы все подготовили! Только одна Сатка столько народа принять не в состоянии, временно подготовили в трех заводах жилье! А как весна придет окончательно, около тысячи человек и всех каменщиков на строительство плотины отправим. Расул в курсе должен быть, неужто не сказал? — Спросил у курьера.

— Нам гражданские не указ, — меланхолично ответил тот. — у нас генералиссимус!

Суворов, посовещавшись с Захаром — надиктовал и подписал распоряжение распределить людей согласно указаниям владельца завода. Пробовали привлечь к управлению делами Губина, но тот руками и ногами отбрыкивался, мол на такой случай и управляющий есть, и секретарь его в заводе присутствует и вообще — он потомкам всецело доверяет. Попросил его больше не отвлекать по пустякам. Ибо зело важными делами занят и поспешил в компьютерный класс.

На следующий день всех троих положили под капельницу, Олег читал страдальцам лекцию о вреде алкоголизма, иногда сгущая краски. А ветеринар с председателем, слабыми, полными страдания голосами укоряли того в лицемерии и двойных стандартах: «Сами ведь с Толяном ханку жрете, Олег! В деревне ничего не утаишь! Уйди от греха!» Эндокринолог на это замечал, что могут себе позволить, в силу возраста. И не усугубляя запоями, как некоторые — не успели глаза разлепить и уже по полстакана засадили! Суворов рыкнул, чтоб прекратили препираться и принесли живые картинки: «А то ведь ничего не помню, окромя песен душевных. Хари какие-то злобные, то ли лешие, то ли домовые друг с другом воевали. Или мы до чертей допились, вели нести, будем на трезвую голову смотреть!»

А участковый, к своему глубочайшему прискорбию, обнаружил что за всеми делами и заботами — упустили они работу с молодежью. А дело было так — приехавших с командным составом солдат, в количестве трех десятков человек определили на постой, давая время отдохнуть, прийти в себя, откормиться в конце концов. Серёга с ними успел недолго пообщаться, проникся проделанным маршем из столицы и славным прошлым. Воины были заслуженные, участвовали во многих боевых походах.

Попросил врачей обследовать служивых, как отдохнут (жалоб не было, так бы сразу к лекарям отправил) и сам зашел к медикам, посмотреть как проходит медосмотр. И к своему стыду и негодованию лицезрел отвратительную картину того, как подростки школьники дразнили солдат. Два бойца, видимо — выйдя от врачей, присели на завалинку и закурили. Один в это время снял сапоги и стал перематывать портянки. А из школы вышли подростки на перемену и прицепились к солдатам, высмеивая их затрапезный и непритязательный вид.

Издевались не явно, большинство слов воинам была непонятно, но насмешку почувствовали. А школьники не унимались и уже в голос потешались над недотепистыми, по их мнению, солдатами. Серёгу как из ведра колодезной водой окатили, выскочил из тамбура:

— Так! Кто это у нас такой умный⁈ Петька, Фанис, о, да тут весь актив школы неформальный решил в остроумии поупражняться! Ну ка сюда подошли!

Пацаны испуганно притихли, одно дело пошутить над безответной деревенщиной, другое — разозлить участкового. Первым порывом Серёги было ясно и доходчиво разъяснить молодежи всю глубину их неправоты, однако опомнился, что сам же был против мер физического воздействия в процессе обучения: «А зря!»

— Короче, учащиеся! Сегодня в течение дня всех сверстников от двенадцати лет оповещаете о собрание здесь же, на площади! Не все ведь в школе⁈

Дети с облегчением, что их прямо здесь и сейчас бить не будут, загалдели: «Да, дядя Серёга, больше половины на практике, это у нас смена в школе!»

— Вот и отлично, вечером всех собираете, кто не явится, будет отстранен от занятий! Будем проводить с вами патриотическое воспитание и уважение к старшим прививать! В удобной и понятной игровой форме! Всё ясно? Кругом, марш!

До вечера участковый прогулялся по деревне, навестил Галку, рассказал ей о художествах её Петьки. И вкратце объяснил свою задумку, купчиха первой гильдии его поддержала: «Это ты здорово придумал! Я и сама вижу, что отбиваются от рук, а это им точно уроком будет!» Зашел к брату, который собирался завтра в Известковое, рассказал ему, что решил отправить пацанов местных в завод к Пантелею. Тот как раз казачат гонял в хвост и гриву, пятнадцать-двадцать человек деревенских лишней обузой не будут.

— Попросить ещё, чтоб дал им просратся. С марш-бросками, распорядком и физическими нагрузками. А вечером пусть у солдат уму-разуму учатся, будут по приезду сочинения писать, о том, как воевали наши бойцы. Пусть на своей шкуре испытают, хотя бы частично! Пару недель им хватит, думаю, а и то ишь ты! Оторвались от народа, элитой себя почувствовали, поганцы!

Егор, который видел, как пантелеевские гоняют подрастающее поколение — им не позавидовал. Но идею брата одобрил:

— Надо ещё Ермолова с ними отправить, обязательно! А то нашелся лев Кавказа, с ним о чем не начнешь говорить, он через предложение: «А Мария так сказала…» Тьфу! А так он, отлученный от Мани на две недели из них всю дурь выбьет с досады! И у самого, глядишь, мозги на место встанут!

Серёга горестно вздохнул:

— Так и сделаем, только я тогда с инспекцией на это время уеду из дома. А то Маня тоже не обрадуется, у них это, похоже — взаимно…

Загрузка...