Южный Урал, апрель 1797 г.
— Ехайте на диспансеризацию, начинайте с Известкового и до Миасса! — Принял волевое решение Председатель и сейчас инструктировал Анатолия с Олегом. — Всех там обследуйте, от солдат и персонала до местных жителей! И Александр Васильевич пусть с вами едет, для порядка!
— А чо, дело! — Оживился Олег. — В окрестностях всем зубы вырвал, а мне практикантов натаскивать надо!
— Да, поедем, — Согласился Анатолий Александрович. — С вакциной для оспы без Суворова никак, у него с антипрививочниками разговор короткий. А в этом времени, подозреваю, эта публика особо оголтелая. Давно пора начинать бороться с инфекционными заболеваниями путем вакцинации! Многоразовые иглы есть, в крайнем случае подточить можно. И приехавшим практика, а то у них от теории ум за разум заходит, необходимо отвлечься.
— А от туберкулеза не сделали ещё прививки? — Заинтересовался Захар.
— Сделаем, — Пообещал Толян. — Только процесс это не быстрый, со своими нюансами. В отличие от коровьей оспы, бычий туберкулез является потенциально опасной инфекцией для человека. Штамм выделили, высеяли в питательную среду и культивируем, ждем, когда утратит патогенные свойства.
— Хорошо, я не против, чтоб вы перебрались на Тургояк как можно быстрее! — Аж отшатнулся Председатель. — Вот там и культивируйте хоть сибирскую язву, хоть бешенство! Надеюсь, у вас всё под контролем⁈
— Да нормально всё, Михалыч! — Успокоил его Олег. — Не как в обители зла, но меры приняли! Там Маня деятельное участие принимает, не волнуйтесь!
Бормоча под нос, что да, куда Милке Йович до Мани — Захар поспешил покинуть медцентр, на ходу прикидывая, как все обустроить так, чтоб в случае ЧП сжечь этот рассадник вирусов дотла. «Пригрели бациллу на груди!» — Возмущался он на ходу: «И узнаю обо всем задним числом! Ладно хоть уедут, поспокойней в деревне станет, а то сущий муравейник!»
Егор, обрадованный переданным через возчиков известием, что завтра к нему приедут врачи с практикантами — вызвал Федуса, попросил все приготовить к достойной встрече. И организовать контингент, чтоб без ущерба для производства и обучения прогнать через эскулапов всех, невзирая на возраст, пол и вероисповедание. И предложил вечером устроить небольшое совещание среди своих, на берегу реки.
— Картошки запечем, мяса пожарим, — мечтательно закатив глаза перечислял Егор все тридцать три планируемых удовольствия. — И попробуем выяснить, какого хрена каждая собака в округе в курсе, откуда мы!
На живописный берег Ая Егор с Федусом пришли самые первые. Помня о недавнем пожаре — тщательно приготовили место для костра, выложили очаг из камней и развели костер, нажечь углей. Федус, недоумевая — подошел к воде и стал пускать блинчики, выкладывая по ходу дела свои соображения:
— Странная какая-то весна здесь! Девятое апреля, а скоро рыбачить можно, и ледоход в самом начале апреля был. А у нас только в десятых числах река вскрывалась, зато здесь зима началась неожиданно рано. Это чо, ледниковый период не отпустил ещё?
— Темнота ты Федус! Сейчас Россия по старому стилю живет, разница в две недели. Или меньше, как же педивикии не хватает, ты не поверишь!
— Не понимаю, — пошел в отказ Федус. — я порнуху в интернете не смотрел. У меня подборка на дисках была, а в сети такое смотреть, это же вирусов нахватаешься. Вот ютуба не хватает, да. Бывало, чего не знаешь, так там тебе всё расскажут и покажут, как и что делать… А где караваны то, Егор? Местные говорили, что каждую весну начинают баржи сплавляться.
— А в этом не будут, Златоуст и мы железо себе оставляем всё, на переделку в сталь, ну и пусть грузоперевозчики староверы понервничают.
Подошли остальные деревенские: бухгалтер, учителя и несколько казаков. И Митенька, как посвященный в тайну. Как выяснилось недавно — в секрет полишинеля. Закинули в костер картошку, Егор, насаживая на шампуры мясо, желчно поинтересовался у собравшихся:
— Ну-с, господа попаданцы, кто ещё на Урале не знает о том, что мы из будущего?
Ответом ему было смущенное молчание, которое прервал Митенька:
— Вы же сами просили умных людей привезти, вот они и сообразили сразу. Ещё эти телефоны кнопочные, которые как калькуляторы используют, там же игры есть. Хоть и убогие, по сравнению с компьютером, но там на заставках год выпуска всплывает. И в учебных материалах много подсказок. Я бы точно задумался.
— Ладно эти из столицы, — не успокаивался Егор. — так и крестьяне в курсе, оказывается!
— А ты чо, не знал? — Искренне удивился один из казаков. — Они давно догадываются, и какие только версии не выдвигают, как мы сюда попали. Лучше уж пусть правду знают, чем будут гулять байки, что мы гости из ада. Сейчас в топе то, что мы здесь по воле старых славянских богов оказались. Ты то чо переживаешь, тут уже ничего не сделать, тока геноцид тотальный.
— Какой к хуям геноцид, — Егор волком поглядел на казака. — Это же наши люди!
— Ну и забей тогда, делай что должно, учи там и науку двигай, а о сохранение секретности поздно думать, пусть об этом у вышестоящего начальства голова болит.
Пока остальные беззаботно наслаждались теплым весенним вечером и атмосферой пикника — Егору в горло не лезла ни печеная картошка, не шашлык. С полчаса примерно терзался мыслями, как до такого дошло и что делать дальше. Потом, поняв бесполезность и невозможность изменить сложившееся положение вещей — постарался влиться в компанию. Решив обсудить всё это завтра, с приехавшими врачами.
Медики, добравшиеся огромным табором только к обеду — к разговору были не готовы. Тут под тысячу человек вакцинировать, обследовать, определить тех, кто подлежит госпитализации. И всё это с путающимися под ногами практикантами, стремящимся изо всех сил помочь. Успели переброситься несколькими фразами и только. Егор успел рассказать эскулапам, что подготовил к их приезду с литр эфира, особенно обрадовался Олег:
— Здорово, а то не зубоврачебная практика, а средневековые пытки! Только я, увы, не анестезиолог и с эфиром дела не имел. Не хотелось, бы, понимаешь, начать наше турне по округу с отъехавшего в кресле пациента. Может поможешь?
— Не-не-не! — Сразу отказался Егор. — Давай я тебе двух своих выделю, они этот эфир и сделали, и на себе испытали. Всё честь по чести, с лабораторным журналом и репортами, только увлеклись чутка, пришлось отстранять от работы. И для всех проводить лекцию о вреде токсикомании и излишнего увлечения психотропными веществами. Но товарищи опытные, ты только присматривай за ними, чтоб не уединялись с эфиром!
Неразбериха, вызванная приездом медиков — быстро улеглась и они приступили к работе, в выделенных для этого помещениях. Народ, вопреки опасениям врачей — не роптал и дисциплинированно топал на осмотр и процедуры. Да и попробуй тут уклонись, с одной стороны солдаты, с другой служба охраны производства, а на кону — хорошо оплачиваемая работа, пристроенные дети и прочее. Соцпакет хроноаборигены распробовали и лишаться его не собирались. Да и слава о деревенских врачах, как о искусных лекарях — давно облетела окрестности.
Сюрпризом, причем приятным — оказалась Ксюша, использовавшая вояж врачей в своих целях. Проинспектировать состояние образования во всех школах, обобщить опыт, короче — Егору было не очень интересно. А вот беспокойство за беременную жену присутствовало, не дело в её положении трястись по тому, что здесь называлось дорогой!
— Да я же не на деревенской телеге трясусь! — Успокоила его Ксюха, польщенная заботой мужа. — Анисим четыре вполне комфортных возка выделил, на резиновом ходу! А вот остальным не завидую… Врачи, кстати, дня на три здесь зависнут, так что показывай, как здесь обустроился! Дом то начал строить? Ладно, я побежала, вечером увидимся!
Егор, не вслушиваясь в щебетание жены — стоял и улыбался, ещё минут пять после её ухода. В таком мечтательном состояние и налетел на Ермолова:
— Егор, как раз тебя ищу! Пойдем, с тобой Александр Васильевич поговорить хочет! Есть где без лишних ушей устроиться?
— А пошли на реку! — Решил Егор. — Там и за скалами, и посидеть душевно можно, сейчас соображу с перекусом. А что ему от меня надо, не знаешь?
Лёха только пожал плечами, мол, чаяния начальства мне неведомы, но не преминул успокоить будущего родственника: «Он со всеми беседует, ещё и писарь записывает, так что будь готов к самым каверзным вопросам!» Егор, помня ещё с уроков истории о неприхотливости генералиссимуса к еде и быту — прихватил сала, каравай хлеба и пару луковиц, картошки и отправился к КПП. Где его уже поджидали Ермолов с Суворовым и неприметного вида офицер, всеми своими повадками напоминавший следователя.
С места в карьер его пытать не стали, спокойно добрались до речки, Егор с Лехой развели костер. Генералиссимус заинтересовался спичками, полукустарный выпуск которых для собственных нужд давно освоили. И похвалился командирскими часами Председателя, Егор, знакомый с историей, как ветеринар просохатил СВТ — поинтересовался:
— В карты выиграли, Александр Васильевич?
— Сам подарил, — не скрывая досады признался Суворов и приметив, что Егор достал из кармана смартфон и крутит его в руках, приосанившись спросил. — тоже парсуну со мной для потомков запечатлеть хочешь? Дай вон подполковнику, и подходи!
— А что, ещё кто-то с вами фотографировался? — Егор, помня о запрете Захара на селфи с Суворовым, даже огорчился, что и тут его обскакали.
— Так со всеми почитай позировал, — похвалился Александр Васильевич, невооруженным глазом было видно, что известность и признание со стороны потомков ему изрядно лестны. — чего замер стобом, давай вставай! Да потом ещё с Алексеем Петровичем втроем сделаем, вон нам Николай поможет. — Кивнул на доставшего письменные принадлежности офицера.
Отстрелявшись с фотографиями, Егор подкинул дров в разгорающийся костер, генералиссимус подал знак записывать Николаю и приступил к расспросам. Интересовало его, к удивлению Егора, всё — связанное с процессом раскулачивания и коллективизации в тридцатых годах двадцатого века. «С Анисимом беседовали поди уже на эту тему?» — С подозрением спросил Егор и тут же добавил: «Вы бредни этого краснопузого не слушайте! Он вам такого понарасскажет, из агитплакатов и штампов соцреализма надерганного, вся страна вздрогнет!» Суворов кивнул: «И с ним беседовали, и читали, задачи то что тогда, что сейчас — схожие стоят. Давай, выкладывай свои соображения».
И Егор выложил, всё что знал. А знал он, благодаря роликам в интернете, срачам на форумах и исторической литературе — немало. С политикой коллективизации, в рамках подготовки к неизбежной второй мировой он был согласен, в основных её пунктах. Как и сейчас, единоличные крестьянские хозяйства едва обеспечивали себя сами, и вывод о неизбежном повышении производительности труда, механизации всех циклов производства и создание более крупных хозяйств для совместной обработки земли — напрашивался сам собой. А уж артели это будут, совхозы, коммуны или колхозы — дело десятое.
Не забыл и про МТС, с техникой, которую самолично обслуживали специалисты, и сами же обрабатывали на ней землю, выступая для хозяйств как субподрядчик, не доверяя дорогостоящие и сложные механизмы в руки дилетантов. Тут сказались рассказы деда, как технику передали из машинно-тракторных станций совхозам и началось — то из трех комбайнов на ходу был один, а остальные каннибалили для поддержания этого первого в рабочем состоянии. И свой личный опыт, как ещё в нулевых годах собирали черный металлолом, щедро разбросанный по окрестностям во времена СССР. Причем то двигатель в полях находили, то гусеничные траки, а то и полуразобранную технику.
Плюсом от организации крупных форм хозяйственной собственности признавал и большое высвобождение людей из крестьянства, остро необходимых для индустриализации. Правда, требовавших обучения и адаптации. И строго контроля за моральным обликом массс, вырвавшихся из рамок общины и хлебнувших свободы и где-то даже вседозволенности. В процессе коллективизации всё это вылилось в разрастании гигантского бюрократического аппарата, так что в итоге пришлось бороться и с новоявленными чиновниками.
Вспомнил Егор и о так называемых двадцатипятитысячниках, присланных из городов в деревню, для содействия коллективизации. Которых деревня, не моргнув глазом — переварила и скорумпировала, а непримиримых и принципиальных просто отстреляли. К самой форме раскулачивания и организации колхозов он относился резко отрицательно, по крайней мере так, как это было сделано большевиками. Когда в правление полезла гопота и алкаши, не имеющие за душой ни хозяйства, ни совести. Пришлось потом эту новоявленную элиту, размножающуюся по экспоненте — добивать в тридцать седьмом.
Давно испеклась и была съедена картошка, вместе с поджаренным на углях сале и луком, обмакиваемом в соль крупного помола, а Суворов всё продолжал вытягивать детали и подробности. Егор уже взмолился:
— Александр Васильевич, я же не жил в то время, всё исключительно из книг и других источников. Прабабушка кое чего рассказывала, мне вот больше всего запало в душу, как во время революции деревня несколько раз переходила из рук в руки. А семья была большая и так оказалось, что один дядька был за красных, другой за белых. Что не мешало им собираться вместе у отца, пообедать и разойтись по позициям. Недалеко отсюда всё происходило, на том месте, где сейчас почтовая станция и сторожевой пост. А мы ещё и в девяностых в овраге за кладбищем находили то гильзы, то кости человеческие, дождем вымывало. Эхо Гражданки… А часть семьи раскулачили и в Сибирь.
— Думаешь, Егорка, сейчас такого нет⁈ Может и поменьше, но и года не проходит, чтоб крестьяне не бунтовали, а усмирять приходиться нашим солдатам. Из них, конечно, выбивают сразу всё деревенское, редко когда среди солдат неповиновение в таких ситуациях, но бывает. Но веришь, нет — у самого душа не лежит в этом принимать участие. А зверство там лютое с обоих сторон, не приведи господь, что и на войне не встретишь. Сразу видно, русские люди друг с другом за правду бьются. — Генералиссимус размашисто перекрестился и добавил. — Потому и выспрашиваю всё, что Павел Петрович не хочет с плеча рубить, а примеряется, как меньшей кровью обойтись. Вот вам волю предоставили в округе ослобонить крестьян из крепости, как пример, посмотреть, что из этого выйдет, что вы делаете, а?
Егор только хотел с гордостью поведать, что у них в этом плане всё хорошо, как тут же задумался. Вспомнил жмуров своих, то, что у них пока всего три завода в собственности и помещиков с землевладельцами в округе нет. Социалка и зарплата, которой они привлекали рабочих — для существующих в этом времени заводчиков была непомерной. Они же выезжали пока за счет субсидий от Губина, что-то перекрывалось сверхприбылью от сахарного завода, ну а в последующем планировалось зарабатывать на высокотехнологичном производстве и самообеспечении сельскохозяйственной продукцией. Опять же благодаря механизации, высокой культуре землепользования и не в последнюю очередь — пользуясь артефактами будущего, теми же семенами и породистой скотиной.
Поэтому грамотно перевел стрелки разговора:
— Александр Васильевич, а вы знаете, что тайна о нашем появлении уже не совсем тайна⁉
— А то, скоро и до иноземных послов дойдет, — ничуть не удивился Суворов. — тут не шило в мешке, а табун ежей! Но то забота людей из тайной экспедиции и других ведомств, вы своим делом занимайтесь. Это ты же предоставил план преобразования природы?
— Да не, — засмущался Егор. — это при Сталине начали воплощать в жизнь. Моя заслуга только в том, что интересовался этим и на компе была информация. Неужели ко двору пришлось?
— Ну не прямо в этом году начнем, но то, что воплощать будем, это несомненно. В ближайшие годы рабочих рук много появится, а вот заводов и мануфактур, куда их пристроить, пока нет. А тут такой подарок, у нас ведь то и дело, то недород, то суховеем сожжет посевы. Так что тебе будет личная благодарность от императора, коли плоды сего прожекта будут успешны! Ладно, вечер уже, пошли к людям. А завтра вели затопить баню после обеда, пойдем париться и вновь тебя пытать буду. И управляющего своего пригласи, посмотрим, что за картины его украшают!
«Про тюрьму и лагерное устройство вызнавать будет», — догадался Егор: «ну Анисим, это с его подачи император сталинизмом заразился, быть ГУЛАГу 2.0…» Собрались, Егор тщательно залил остатки малиново рдеющих в вечернем сумраке углей на месте костровища и двинулись в Известковое. До которого, впрочем, было рукой подать — пройти вдоль притесов у излучины и свернуть в долину, держась впадающей в Ай мелкой речки Ищелки. Всего чуть больше полкилометра.
Производственно-лабораторный комплекс встретил их хором детских голосов, трогательно разносившимся на всю долину:
'И снова седая ночь, и только ей доверяю я!
Знаешь седая ночь ты все мои тайны!'
«Ксюшенька приехала!» — потеплело в груди у Егора: «Тут же и самодеятельность организовала по человечески!»
Уже ближе к полуночи, вдоволь наговорившись, и не только, с женой, Егор, решившись — признался:
— Ксюх, от меня ведь по сути мало толку, кроме общего руководства да подсказок. До того толковый народ приехал, что мне действительно стыдно за себя и свой уровень знаний. Я им так, что могу, то передаю, больше на идеологическую работу упор делаю. А то есть у них этакое, как у наших либерастов, преклонение перед западом. Короче, я решил книгу написать, про попаданцев! Ну, чтоб понятной была и интересной для местных. А чо, я столько подобного прочитал, грех не воспользоваться преимуществом!
— Спер бы у классиков чего, чтоб самому не пыхтеть, — сонно пробормотала Ксюша, прижавшись к мужу, потом приподняла голову и обольстительно усмехнулась — А я ведь тоже нечто подобное задумала, ахахах! Надо нам в церкви повенчаться, кстати! А то муж и жена одна сатана, а не венчаны! В деревне уже начали под фундамент храма рыть траншеи, так что как построят, сразу под венец!
— Не, не хочу плагиатить, сам не хуже придумаю!- Егор, не всегда поспевающий за потоком сознания, вываливаемый на него женой, предпочитал отвечать на вопросы в том порядке, в котором они звучали. — А ты тоже что-то написать решила? Любовный роман⁈ Конечно обвенчаемся и даже свадьбу организуем, если хочешь! Вот со свадебным путешествием никак…
— Ой, да какой любовный роман, что за глупости! Я сказы Бажова с детства любила, вот и напросилась в заводы сейчас. Между делом с местными пообщаюсь, фольклор соберу и опубликую уральские сказы! И про хозяйку медной горы, и про Данилу-мастера, и про Подаренку с Кокованей! А представь, сколько ещё неизвестных сказов было утеряно, Бажов то только в середине двадцатого века начал их собирать!
Егор чудом удержался, чтоб не заржать в голосину. Но чтоб не огорчать жену, не стал рассказывать ей горькую правду, что все так называемые уральские сказы Бажова — суть авторский вымысел и мистификация писателя. «Пусть собирает фольклор этот, может чего и нароет» — обнял жену, которая уже через минуту засопела и сам стал задремывать…