Орки: Дети Бооргуза

Глава 1. Возвращение

Приболотье. На пути к Бооргузу Тайн. Купец.

Очередной, ничем не примечательный, самый обычный остров в пойме теперь уже далеко от Костянки. Торчащий из воды скальный выступ высотой с мачту Дракона, со всех сторон окруженный полосой намытого грунта, давно и основательно заросший кустами и невысокими деревьями, в основном болотной ивой. Густые и невысокие, они не использовались орками из-за своей ломкости, и росли, где только можно, нетронутыми чащами. Их густые, зеленые плети свисают до самой земли и купаются в воде, где она доходит до берега. По окружности остров зарос широкой полосой густого высокого тростника, которая местами достигает больше двух-трех сотен шагов в ширину.

И только пролетающие птицы могут увидеть, что в кажущейся монолитной зеленой стене есть скрытые проходы, ведущие по пробитым узким каналам к небольшой заводи у берега. Сейчас она плотно забита стоящими борт к борту барками Бооргуза, явно хорошо гружеными.

Большая часть экипажей спит, забившись от солнца дня под различные укрытия. На вершине скалы лежат зоркие дозорные, умело спрятавшиеся, не спускающие глаз с поймы.

У самого подножья, впритык к стене серого базальта, в толстой, глиняной чаше горит небольшой костер из хорошего древесного угля. Дыма от него почти нет, но его еще дополнительно разгоняют вениками из веток пара помощников кормчих. Немного в стороне на циновке сидит Купец, вокруг него расположились его ближайшие помощники в походе. Кормчие, их помощники, старшие дозоров и начальник стражи. Все молча ждут, когда в керамическом горшке с ножками закипит варево, над которым колдует старший кормчий.

Решив, что варево уже готово, он наливает его в металлическую чашку (подарок нового вождя Диких, трофей, доставшийся ему от людей). Торжественно поднеся ее Купцу, замер в ожидании. Приняв чашку, Купец кивнул кормчему и, попробовав через край, довольно фыркнул. Все остальные дружно потянулись к котлу со своими чашками.

В Бооргузе семья Купцов считалась, если не полоумными, то явно глуповатыми, так как они позволяли своим слугами быть очень близкими, не понимая, что по иному выжить в походе по Болоту, у них шансов было мало. А так совместные трапезы позволяли их командам чувствовать заботу и уважение за их работу и повседневный смертельный риск. И мало кто еще так преданно болел за успехи своей семьи, чувствуя себя ее частью.

Вот и сейчас проходила уже традиционная Общая Еда. Последний Совет перед последним участком до родного Бооргуза. Коротким, но самым опасным.

В дне пути от поймы реки, текущей из Бооргуза, и все участники похода знали, что их ожидает. Сейчас каждый в голове прокручивал, что он может предложить. Быстро окончив трапезу и отправив младших на берег, все еще немного помолчали, ожидая слова Купца.

Потянувшись, он внимательно посмотрел каждому в глаза и заговорил.

— Мы пришли сюда, пришли не пустыми, и за это мы будем благодарны Темному, — склонив головы, все помолчали несколько мгновений, Купец продолжил, — осталось самое трудное — дойти до норы. Я слушаю вас.

На поляне все затихло, никто не хотел говорить первым. Один из молодых кормчих хлопает себя по груди и, склонив голову, просит выслушать его.

— Говори, — Купец кивает и откидывается на камень за спиной.

— Господин, мы уже почти пришли. Уже сегодня наши дозоры должны встретиться с дозорными Рвачей. Пусть ведут сюда всех, кто сейчас на Болоте. В две полные смены гребцов, мы быстро проскочим до ближайшего хода и разгрузимся. Стражи Ворот прикроют. Увидят Дракона, отвлекут его, если нет, то топим барки и уходим в Нору, потом уже как-нибудь достанем и барки, и груз. Все, как обычно.

— Ты хороший кормчий и хорошо знаешь Болото и Реку, но только это, — старший кормчий похода, уже пожилой орк с седыми волосами, недовольно рыкнул на младшего. — Я долго думал, хотя я не Думающий. Я много раз ходил в поход с твоим дедом и твоим отцом, господин. Мы не можем потерять груз и барки, потому я хочу предложить идти по протоке у самого дальнего края Заболотья.

После его слов орки зашипели, с удивлением глядя на старшего, взмах руки Купца вернул порядок.

— Говори, я знаю, что ты самый опытный из нас, мы слушаем тебя, Шому Белый.

Кивнув в ответ, старший несколькими движениями ноги разровнял песок у ног Купца и палкой быстро начертил корявую карту. Столпившиеся у него за спиной орки молча ждали. Тыкая палкой, Шому продолжил.

— Вдоль самого Заболотья есть полоса затопленного леса, Корявое болото, — орки закивали, соглашаясь. — Мы никогда не ходили там, корни, затонувший бурелом не пустят туда и пустую барку, а уж груженую и подавно. Но перед походом я говорил с Карой, десятником Рвачей. Хороший десятник, раз уже больше руки сезонов ходит по Болоту.

Вот он и рассказал, что еще летом его лодку гнал Дракон и догнал бы, но они нырнули в одну протоку Заболотья и уже выдохнули, как он пошел за ними. А у него на веслах было двое раненых и груз. Он их так и догонял, пока Кара не понял, что если они выйдут на чистую воду, то там их подловит второй и утопит лодку. Все попрыгали в разные стороны, Дракон покрутился и ушел. Собрал он не всех, раненых лучники добили, просидели они там три дня, пока лодку подняли, груз-то, конечно, пропал. Но пока возились, протоку он хорошо просмотрел. Глубокая она, не везде, но мы пройдем, Дракон за ними смело шел. Так что пусть ведет, он-то наверняка сейчас в Болоте, нас ждет.

Закончив рассказ, Шому замер, ожидая решения. Купец встав, еще раз осмотрел рисунок и, почесав ухо, переспросил.

— Протока — это та, что от Кривого пальца к Черному камню идет? Помню я ее, она же мелкая была, не везде дозорная лодка пройдет.

— Так ты, господин, тогда еще щенком в обучении у отца своего ходил, с тех пор сколько сезонов прошло, Заболотье еще земли прихватило и шире стало.

— Да, ты прав. Что еще надо сделать?

— Пройти с дозором там мне, если отпустишь. Рвачей пустить на основное русло, пусть отвлекут Драконы на себя. А мы пройдем тихо и через пойму нырнем на другую сторону. А там уж решай, каким ходом в Бооргуз пойдем.

— Пойму перейти прям под носом кордона Егерей? А ты нахал, Шому.

— Господин, Рвачи их Драконы утянут на себя, а от лодок мы уйдем, да и не пойдут они на лодках, не было такого.

— Много чего не было Шому, ты сам в этом походе видел. Зови гонцов, будем весть в Бооргуз слать. Мы идем. Ты бери себе, кого покрепче, и иди протоку смотреть, через три дня ты здесь. Кормчие! — орки придвинулись ближе. — Стоим три дня, готовьте барки. Стража — на полдня вперед, смотреть, нюхать. Рвачей, как увидите, сюда.

В течение трех дней до назначенного выхода к отряду прибилось три лодки Рвачей. Рвачи — это отдельный отряд касты рабочих Бооргуза. Самые непоседливые и беспокойные, они подчинялись Главе и были заняты повседневной добычей всего потребного для Бооргуза в прилегающем к нему Болоте, Реке и Заболотью. Отбираемые своими старшими из подрастающих щенков, они всю свою, часто короткую жизнь проводили вне Бооргуза. В ночное время ватаги Рвачей выскакивали из укрытий в ущельях Бооргуза и хватали все, что попадалось под руку: рыбу и любую другую живность, тростник и дерево, водоросли и жирную землю Болота. Все это находило свое место в круговороте выживания подземелья и всего постоянно не хватало. И все это давалось ценой постоянных смертей. Жизнь Рвача, наполненная повседневным страхом, обычно заканчивалась стрелой с дозорного Дракона Егерей. Все это искупалось неимоверной ценностью добытого.

Находившийся прямо напротив Центрального входа в Бооргуз кордон Егерей, держал в пойме реки не меньше двух Драконов, постоянно патрулирующих ее и ловивших снующих по ней Рвачей. Эта смертельная игра имела уже многолетнюю историю, со своими легендами, победами и поражениями. Рвачей, выживших пару сезонов, ценили и награждали, а самая большая и редкая награда, желаемая ими всеми — свобода от Клятвы и возможность уйти в Дикие. Заслужившие ее должны были совершить что-то очень выдающееся или просто прожить не меньше двух рук сезонов.

Сейчас же, оставив все полученные ранее задания и заказы, Рвачи стекались со всей поймы для организации прохода каравана. Примчавшийся в числе первых сотник Рвачей по имени Ужит долго совещался с Купцом и Шомой и снова ушел в Пойму организовывать проход, отправив одну лодку с кормчим смотреть протоку.

В это время команды барок работали, превращая свои суда в плавучие острова. Прямо поверх груза выкладывался собираемый вдали от места стоянки дерн и на него сажались кусты и тростник. Сами барки усиленно заливали водой, все ниже погружая их, пока выносные площадки для шестовых и гребцов не ушли в воду.

Широко разбежавшиеся по всему Болоту дозоры Рвачей следили за передвижением Драконов. Их дозорные лодки, сделанные из коры, были легки на ходу и обладали способностью ходить по протокам глубиной в один локоть. Измазанные грязью и обвешанные болотной растительностью они не были заметны уже с десяти шагов, как и их команды из пары орков в мохнатых плащах из такой же травы с капюшонами. Мало кто из них имел какое-нибудь оружие, зная, что навредить врагу они не смогут и, надеясь только на свою осторожность и скорость в бегстве. Желая уйти к Темному не жертвой, а воинами, все они носили на шее вырезанное из камня, кости или дерева изображение меча, топора или копья.

Грузовые лодки были у них больше и тяжелее. Водили их не меньше, чем двумя парами гребцов и старшим на рулевом весле. В Бооргузе Тайн их выклеивали на каркасе из коры другого дерева, не как дозорные лодки и использовали клей на основе горной смолы, дружно ненавидимой всеми Рвачами из-за своего запаха.

Любая из лодок Рвачей, даже порожняя, несла на себе груз для быстрого затопления ее в случае опасности. Видя, что уйти не получается, экипаж топил ее и дальше спасался вплавь, надеясь на удачу. Потерянную лодку потом поднимали и использовали уже другим экипажем. Надо отметить, что упорные и жестокие в погоне и поиске Егеря никогда не стерегли орков в месте затопления лодок.

Сейчас, все бросив, все наличные Рвачи рыли носом всю пойму, готовя поле для большой игры. Ей уже было много лет, и игроки ее играли не первый десяток раз.

Ночью третьего дня на стоянку пришла наконец лодка с Шому. Быстро переговорив с ним, Купец подал команду, и до этого тихий угол Поймы превратился в муравейник. Под шипение команд во все стороны деловито неслись экипажи барок, по воде в разные стороны от острова разбегались легкие лодки Рвачей. После доклада о готовности со всех барок Купец встал во весь рост и, вытянув руки перед собой, постоял несколько мгновений. Глядя на него, все остальные орки ждали, мысленно обращаясь к своему богу с просьбой о помощи. Купец, не оборачиваясь, протянул руку за спину. Необычайно торжественный Шому сунул ему мешок. Взяв его в одну руку, Купец мгновение вглядывался в раскрытую горловину и резко нырнул рукой внутрь. Общее молчание, все напряженно ждали. Усмехнувшись, Купец вытащил руку со схваченной у самой головы извивающейся болотной гадюкой. Общий выдох и гребцы и кормчие стали дружно негромко прихлопывать руками по дереву весел и шестов. Подняв змею над головой, Купец повертел ее, показывая всем.

Еще не ушедшие Рвачи замерли рядом с остальными орками в ожидании. Шому протянул нож, но Купец, отмахнувшись, цапнул змею зубами за голову. Не сдержав восторга, орки дружно, негромко рыкнули и проводили полет далеко выплюнутой головы змеи тихим, дружным подвыванием. Облизнувшись, Купец, вытянул руку с телом змеи и, подождав, пока с нее сольется кровь, бросил обвисшее тело в воду и махнул рукой. Кормчий его барки Шому Белый, перехватив удобнее рулевое весло, тихо рыкнул, шестовые, стоящие по щиколотку в воде на выносных площадках, уперли свои шесты в грунт и замерли. Купец кивнул, Шому топнул, шестовые уперлись и, шипя, навалились, все с напряжением наблюдали, старое поверье говорило, что в таких случаях барку необходимо стронуть с первого рывка. Дружно шипящие орки повисли на шестах, и через мгновение тяжелая барка тихо тронулась. Все дружно выдохнули, только сейчас заметив, что все это время не дышали. Пошли.

К концу дня после долгого и трудного пути, буквально протискиваясь по извилистой протоке, караван подошел к точке для последнего рывка — Черному Камню. Торчащий из воды скальный останец, черного цвета, высотой с десяток ростов орка, гораздо шире у основания, он торчал из зеленого моря Болота, как огромный большой палец гигантской руки неведомого великана (габбро диабаз). Вокруг него не рос тростник, и вода у его подножья всегда была ледяной от ключей, бьющих от его основания. Его гладкие стены не давали опоры для пытающихся забраться на него и почти не несли следов от воды и ветра. Чужой и одинокий, он мрачно смотрел на окружающее его море жизни, слегка наклонившись вперед. На его боках у самого верха можно было разглядеть множество угловатых узоров, сделанных неведомыми мастерами в незапамятные времена, но благодаря крепости камня отлично сохранившиеся. Прихотливо перекрещиваясь, прямые линии узоров обрисовывали контур грозно нахмуренного, бородатого лица, опустив брови, разглядывающего суету под ним. От него начиналась широкая и глубокая протока, ведущая к Норам Бооргуза.

Не доходя до Камня, караван остановился у очередного острова, старательно забившись в заросли. Вымотавшиеся шестовые сели прямо в воду своих площадок, тяжело дыша и отдуваясь.

Прыгнув в дозорную лодку, Купец обошел на ней вдоль каравана, внимательно проверяя качество укрытия со стороны. Указав на несколько недочетов и дождавшись их исправления, вернулся на свое судно. Его встретил похудевший за один день Шому и молча замер, ожидая указаний.

— От Ужита вести? — кормчий помотал головой. — Что дозоры говорят?

— Наши ничего не видели. Рвачи как в воду нырнули.

— Ясно, будем ждать. Пока не появятся, стоим. Кормить шестовых. Полуторным рационом. Всех кормить.

Шагнув ближе, склонился к лицу Кормчего.

— Как они? — он кивнул на сидящих и лежащих орков.

— Живы. Отдышатся, поедят и продолжат, но рывок они смогут сделать короткий, так и знай, Господин.

— Я тоже так думаю, — Купец, разговаривая, не переставая крутил головой, — если Рвачей побили, пойдем ночью. Шестовым дать настой.

Кормчий поднял голову.

— Умрут на рывке, Господин.

— Знаю, — Купец поморщился, — все знаю, но наш груз важнее наших жизней, не мне тебе это объяснять. Будем идти, пока не умрем, а перед этим топим барки, и если Темный нас не оставит своей милостью, то их и без нас поднимут. Иди, Шому, распорядись.

Посмотрев вслед уходящему орку, Купец укутался в плащ Рвача и, отправив прочь дозорного, сам сел на его место. Медленно поворачивая голову, осматривал свой сектор и, кусая губы, уже в сотый раз просчитывал и прикидывал, все ли он сделал и ничего ли не забыл. Не глядя взял принесенную еду, взмахом руки досадливо отправив дозорного дальше отдыхать, продолжал сидеть, превратившись в зеленую кочку.

И дождался, правда, не с той стороны, откуда ждал.

Сидевший у него за спиной второй дозорный тихо цокнул, медленно повернув голову. Купец увидел, как по протоке к ним быстро идут две лодки Рвачей, дозорная и грузовая. По тому, как старались гребцы, было понятно, что они спешат. Не выказав ничем своего беспокойства, Купец дождался, пока они подойдут поближе к линии зарослей и, поднявшись, махнул рукой.

На передней дозорной лодке оказался гребцом Ужит, что, едва она остановилась, скинув плащ, прыгнул в воду и поплыл к барке. Подошедший Шому с вопросом посмотрел на Купца. Пожав плечами в ответ, тот молча ждал Рвача.

Ловко вскарабкавшись, тот встряхнулся всем телом и шагнул к Купцу.

— За Камнем Дракон в засаде, — сотник захрипел, пытаясь оторвать от своего горла вцепившегося в него Купца. Шому осторожно положил руку на плечо своего старшего.

— Господин, — Купец, отпустил Рвача и, досадуя на свою несдержанность, мотнул головой.

— Почему не предупредил?

Растиравший свое горло Ужит прохрипел.

— Я тебя знаю много сезонов, знал, что не полезешь. Но это не все, за нами и вами идет малый Дракон. Будет через период гребли (около часа), идет быстро. Но стемнеть успеет. Я привел грузовую лодку. Они уведут оба Дракона.

Подойдя к борту барки, Купец посмотрел на гребцов второй лодки. Подростки, наверное, первый сезон на Пойме, пара из них самки. Они все старательно изображали невозмутимый вид. Повернувшись к кормчему, произнес.

— Ножи всем. Ужит, запомни их имена.

Отвернувшись, отдал несколько распоряжений. На судах началась легкая суета. Достали небольшой бурдюк и поднесли ему. Со всех барок потянулись гребцы и, сбившись в кучу, ожидали раздачи. Подняв его в руке, потряс и произнес.

— Наш груз должен попасть в Бооргуз, всем по порции Черного Тумана. Всем.

Вытащив пробку, отхлебнул и под удивленный ропот передал дальше Шому. Забравшиеся на палубу Рвачи из гребцов отвлекающей лодки, с поклоном приняв по каменному ножу и отхлебнув настоя, попрыгали в лодку. Остальные орки из каравана, все по очереди выпили и разбежались по местам. В суете раздачи тихо отошедший в сторону Купец выплюнул настой и, вытерев рот, вернулся на видное место.

Еще раз осмотрев всех, скомандовал своим.

— В воду, молчать. Утоните, но молчите.

Блестя лихорадочными глазами от начавшего действовать настоя, экипажи спускались у бортов барок и замирали, по самые ноздри погрузившись в покрытую ряской воду. Повернувшись к идущим на смерть, коротко поклонился и произнес.

— Темный видит нас, Темный видит вас. Ваше место вас уже ждет. Но не спешите туда. Умрите с пользой.

Ухнув, гребцы взмахнули веслами и пошли на другую сторону протоки в обратную сторону.

Проводив их взглядом, купец в свою очередь спустился в воду рядом с Шому и Рвачом.

Почти через полный период сзади раздался гудящий звук, горн малого Дракона звал своего товарища. Повернув голову к сотнику Рвачей Купец уважительно кивнул, старший лодки правильно рассчитал время, показавшись Дракону совсем близко у выхода. Еще через мгновение они услышали плеск весел их лодки и нарастающий звук идущего на пределе своих сил Дракона. Громкие всплески от весел, скрип дерева в уключинах, громкие выдохи гребцов и шелестящий звук разрезаемой воды под днищем Дракона. Купец почувствовал, как рядом с ним мелко задрожал Шому, как скрипнул зубами и окаменел Ужит.

Смерть проходила совсем близко от множества живых существ, буквально переставших дышать от ужаса. Купец с удивлением разглядывал свои когти, глубоко вошедшие в дерево борта барки. На Драконе громко переговаривались люди, звякало железо, и неожиданно снова заревел рог. Купец почувствовал, как они все дружно вздрогнули и за спиной услышал какое-то невнятное трепыхание и еле слышный плеск. С трудом подняв глаза, проводил еле видный через завесу тростника, идущий с полной скоростью Дракон.

Это был так называемый Малый. Узкий и длинный, на восемь пар весел, известный на всем Болоте своей скоростью и беспощадностью. И вот сейчас он проходил мимо, взрывая воду веслами и разгоняя после себя невысокие тяжелые волны, начавшие раскачивать барки.

Купец прямо в воде облился горячим потом, а вслед за этим заледенел, представив, как с мачты будет хорошо видно, что часть острова начала качаться. Но сидевший там Серый, с трудом держащийся на узкой, раскачивающейся мачте, в это время что-то орал вниз на палубу, размахивая руками и показывая вперед. Покосившись на так же посеревших, как и он сидящих рядом орков, неожиданно даже для себя полез на палубу и, встав на ноги, осторожно выпрямился.

За колышимыми ветром метелками тростника проглядывалась вся картина погони. Идущий на полной скорости Дракон, гнущие весла гребцы лодки Рвачей, и ответный зов горна из-за Черного Камня, невидимого с этого места. На Драконе на переднюю полупалубу вышли первые лучники, готовясь к стрельбе, и он замычал от чувства беспомощности. Рыкнув, обернулся на вылезающих вслед за ним старших и буквально прошипел им в лица.

— Весла, вышку. Мигом.

Охнувший Шому, зашипев команду, побежал по грузу, безоглядно ломая и раскидывая маскировку. Из воды дружно полезли гребцы, вытаскивая весла и скрещивая их вертикально. Разбежавшись, Купец запрыгнул на эту неустойчивую башню и, цепляясь когтями, полез по ней верх. Замычавшие от натуги орки, с трудом ее удержали и замерли.

Утвердившись, Купец увидел, как из-за Камня пока еще медленно выходит второй Дракон и отрезает путь для лодки Рвачей. Круто взрезав гладь протоки, она прошла под градом стрел с малого Дракона и нырнула в устье протоки, ведущее все дальше от Камня к Приболотью. Малый Дракон, продолжая стрелять, висел у них на хвосте, а второй, постепенно разгоняясь, пошел за ними.

— Ужит, если кто-то выживет, я их куплю.

— Да, господин. Если выживет.

— Шому, всем на весла, идем домой.

Отойдя немного в сторону от заметавшихся по барке орков, Купец задумался. Что-то его беспокоило своей неправильностью. Подумав мгновение, он просветлел лицом. На Драконе были только Серые, и, судя по тому, как повел себя второй, и на нем тоже. Ни одного Егеря. Мимо него проволокли кашляющего и плюющегося молодого гребца, на удивленно поднятую бровь, десятник виновато объяснил.

— Так он, это, как Дракон заревел, кинулся на палубу. Пришлось его притопить, а то нашумел бы, а так-то не до смерти мы его. Да и мы все остальные чуть было за ним не полезли. Вот.

— Шому, всем на весла. Всем. Пошли. Этого тоже, домой придем, выпори, не до смерти, — и, отвернувшись от взвывшего команды кормчего, поманил к себе сотника Рвачей. — Иди ко мне да расскажи, что ты видел, пока нас не было.

Всю ночь барки каравана, вспарывая тихое течение поймы реки Бооргуза, рвались к Воротам. В лунном свете как заведенные кланялись на веслах гребцы, монотонно выли кормчие, отмечая ритм топаньем ног. Со всех сторон из темноты к ним слетались лодки Рвачей, бросив все дела и поручения, они, подлетев к барке, высаживали своих гребцов и, закрепив лодки, меняли хрипящих гребцов барок, которые упав на груз и отдышавшись, вновь хватали весла. Вторую половину ночи на весла встали все, кормчие и их помощники, и даже Купец. Под удивленными и уважительными взглядами он, как и все, греб и греб в ритме стоящего с рулевым веслом Шому. Когда начало уже сереть на восходе, из туманной дымки над водой вылетели лодки стражи Ворот и, салютуя рыком, промчались мимо, за спину, навстречу возможной погоне.

Проводив их взглядом, зашатался и упал тот самый гребец, что так испугался рева горна. Подойдя к нему, Купец дрожащими от напряжения руками закрыл ему глаза и похлопал по плечу держащего его на руках десятника.

— Темный его примет как достойного, — и добавил для всех, — сбавить темп, а то передохнете все, а мне новых учить.

— Куда идем, господин? — опирающийся на свое весло, чтобы не упасть, Шому не отрывал глаз от лица Купца.

Подумав, тот свистнул садящимся в свои лодки таким же замученным Рвачам.

— Что там с водопадом?

Остановившийся десятник Рвачей, подумав, ответил.

— Да много циклов все спокойно. Ждут. Как и на остальных Норах.

— Сможешь предупредить, что мы идем туда? — десятник кивнул. — Иди.

В Бооргуз всегда много дорог, если их мало, то он долго не протянет. Бооргуз Тайн имел мало. Всего три, но это были ходы, о которых все знали. Все люди. Те, что не знали, знали только орки, их-то было много больше трех. Вот к одному из них и шел сейчас караван. Из туманной дымки все выше и выше поднимались уступы гор, даже здесь круто обрывавшиеся у воды, с узкими темными ущельями, с высокими стенами серых скал, сжимающими узкие протоки. Из них в Пойму вырывались потоки воды подземных рек. И вообразить, что они могут скрывать проходы в Бооргуз, и попытаться их найти, не могли даже Егеря. Не могли и не хотели.

Сотни лет они и орки играли в эти шахматы, и правила игры уже устоялись и стали привычными. Люди не лезли в Ущелья, орки не лезли в драку, а только убегали. Глубоко и сильно ненавидя друг друга, они, не проводя переговоров, достигли такого соглашения, по-прежнему отчаянно конфликтуя в пограничной зоне — Болоте.

Появившееся солнце заставило, до этого полуголых орков натянуть на себя свои одежды, плащи и шляпы. Сейчас на головной барке у рулевого весла стоял зонт и под ним в тени, на циновке, сидел закутанный в плащ Купец. Рядом с ним сидели и обе его служанки, закончившие свою работу на веслах.

Подойдя ко входу в ущелье, барки остановились, удерживаемые шестами и по знаку Купца, Шому, выйдя вперед с длинной деревянной трубой, промычал на ней призыв.

Через какое-то недолгое время, получив ответ, он махнул рукой, и шестовые, упираясь, тронули против течения первую барку. Подойдя к нависающему над входом в ущелье выступу скалы, все увидели выросшие на нем силуэты, и один из них, радостно рыкнув, прыгнул вниз прямо на груз. Распрямившись, он оказался худой и легкой самкой, что поклонившись Купцу, размотала завязанный на поясе ремень и в компании с одним из помощников кормчего принялась яростно тянуть его. Упирающиеся в камень шестами орки со стоном и зубовным скрежетом, преодолевая встречный поток, с надеждой косились на быстро перебирающих руками орков. С трудом выйдя из-под выступа скалы, барка замерла среди пены быстрого потока.

Вытащившие за ремень из воды и пены один за другим два толстых кожаных троса орки накинули привязанные к ним широкие кольца из дерева, обтянутые кожей, на оба передних бруса на барке и махнули рукой кормчему. Шому толкнул ногой своего помощника и тот, набрав побольше воздуха, протяжно закричал на одной ноте. Из глубины ущелья ему ответил далекий хор голосов, и канаты резко натянулись и, сбрасывая с себя воду, потянули барку вверх по течению.

Орки с шестами старательно упирались, помогая тянущим канаты, и под вой многих голосов барку потащили по ущелью. Пара орков, покрепче перехватив шесты, стала контролировать с двух сторон стены ущелья. В течение получаса судно преодолело немного больше сотни шагов и было подтянуто к раскрытому зеву пещеры, из которой бил фонтаном поток воды. Шестовые гурьбой, по команде кормчего перебежав на один борт, навалившись, качнули барку к стене ущелья и под яростную ругань Шому прижали ее бортом к скале. В открывшиеся сбоку проходы в, казалось, сплошной скале выскочили десятки орков и градом посыпались на барку. Установив сходни и наладив в считанные минуты разгрузку барки, они под быстрые удары барабанов нескончаемой лентой, бегом принялись таскать груз.

Истощенные, укутанные в рваные плащи из кожи или тростника, шипя на жалившее их солнце, как муравьи тащили и тащили в проемы проходов привезенную иву. Одновременно с ними по барке ползало больше десятка подростков, собирая в корзины дерн и тростник маскировки.

На разгрузку барки было потрачено меньше часа, после чего ее уже легко затащили сквозь потоки воды, бьющие из зева пещеры. Нырнув в полумрак Норы, с них стало видно, кто и как все это делал. Поток воды лился по прорубленному каналу и по обе стороны шли широкие проходы, уходящие вглубь скалы. С двух сторон на проходы от воды вели плавные спуски в парапете, на который сейчас и затаскивали на катках пустую барку больше двух сотен взрослых орков. На другой стороне канала такая же команда сидела на камне, ожидая своего времени. Все так же неподвижно сидящий Купец, дождавшись, когда барка остановится на деревянных катках в проходе, неторопливо встал и спустился по подставленной сходне. Его встретил старший Хода. Уже пожилой и горбатый орк из Младшей семьи, низко склонившись, поприветствовал уважаемого Купца с долгожданным для всего Бооргуза возвращением. Небрежно кивнув ему, Купец отдал несколько распоряжений, глядя как в воду полетели вновь связанные буксирные кольца и по течению нырнули в проем выхода. Вставшие на ноги, до этого сидевшие в апатии орки-буксировщики под ругань сотников начали заново разматывать канат и спускать его в воду.

Стоя на краю парапета, Купец смотрел на воду, чувствовал, как ему в спину дует сквозняк, несущий запахи его Бооргуза, и снова прокручивал в голове события похода и все произошедшее в нем.

— Господин, — он обернулся.

У него за спиной стояли слуги его семьи с паланкином. Старая служанка держала в руках его домашнее покрывало. Усмехнувшись, он быстро сбросил на пол всю одежду и, закутавшись в покрывало, сел в паланкин. Четыре сильных носильщика встали у рукояток и замерли в ожидании. А он все смотрел на воду.

Бооргуз Тайн. Ворота. Купец.

Из задумчивости его отвлекло прикосновение, начальник стражи его семьи, много раз ходивший с ним и его отцом в походы старый, но еще крепкий орк из бывших кормчих и поставленный из милости на этот пост, сейчас склонивши голову испрашивал указания.

У него за спиной замерла лапа стражей из бывших шестовых.

— Господин, ваша семья ждет вас, ваш отец ждет вас.

— Отправь гонца, я дождусь выгрузки, улажу дела с грузом и тогда прибуду.

Страж поклонился и, отойдя, махнул рукой стоящему в отдалении гонцу. Купец же, отвернувшись, свистом позвал от барки кормчего. Подбежавший Шому склонился в поклоне, от былой простоты общения не осталось и следа.

— Что с баркой? — еще раз глубоко поклонившись и не поднимая голову, кормчий начал отвечать.

— Господин, с похода она пришла без повреждений, при выгрузке немного помяли борт. Исправим прямо здесь. Промазать ее заново и пару жердей заменить. До следующего похода их здесь оставим?

— Посмотрим, как остальные, пока разбивай лагерь. Как разгрузишься, гонца ко мне, — и уже негромко прямо в ухо Кормчего, — наше отдельно к нам в Нору. Я на Склад.

Склонившийся в новом поклоне кормчий дождался ухода свиты с Купцом и, выпрямившись, заранее окрысился на экипаж. Дел предстояло много.

Паланкин с Купцом в сопровождении охраны и слуг, пройдя по проходу, нырнул в квадратную арку бокового прохода и неторопливо затрусил по едва освещенной редкими шарами галерее. Высокие, гладкие стены поднимались на высоту четырех ростов орка и смыкались наверху полукруглым сводом. Почти не несшие следов разрушения они были негусто покрыты внизу царапинами и сколами, следами деятельности обитателей и времени. На стенах также негусто росли лишайники и мхи, пятна плесени и натеки несъедобных грибов, мокрые пятна от воды нашедшей трещины. Под стеной в канавках журчала вода со стен, редкая капель с потолка и гулкое эхо от передвижения живых существ. Шириной проход был не меньше двух десятков шагов с двумя полустертыми канавками посередине, следами повозок былых хозяев подземелья. Редкие встречные орки сгибались в низком поклоне, не формально-обязательном, а исполненным глубоким уважением. Семья Купцов в Бооргузе была очень популярна в среде рабочих каст и подвидов его жителей из-за всем известного своего особого отношения к рабочим оркам. Это служило неиссякаемым поводом для насмешек членов Старших семей.

Полчаса неторопливого бега по гулким переходам и галереям, с преодолением пары каменных лестниц окончились у ворот Малого Склада левого крыла Бооргуза. Ничем не примечательный угловатый вход в очередной проход вел, как все знали, в широкую и объемистую пещеру с ребристым потолком, уходящим далеко вглубь горы, что была одним из хранилищ Бооргуза. Ее приближение стало слышно издалека по непрерывному гомону и шуму, хорошо разносимому эхом подземелья, не спящим, вечным жителем этого мира.

Подойдя ближе, кортеж влился в поток непрерывно снующих в обе стороны орков, быстро бегущих порожняком и тяжело рысящих под рык надсмотрщиков, груженных разнообразными товарами. Вход в пещеру был снабжен открытыми сейчас, грубо сделанными из деревянных жердей воротами, достигавшими половины высоты прохода. На охране стояло больше десятка Младшей стражи семьи Керек. Именно эта семья отвечала за все склады Бооргуза. Увидев идущий кортеж, рассекающий толпу, как дракон реку, десятник стражи отправил одного из своих на склад и, рыком разогнав с прохода всех носильщиков, низко склонился.

— С удачным походом тебя, господин, — Купец, не поворачивая головы, слегка кивнул, заставив расплыться от гордости от такого внимания морду десятника.

Пройдя внутрь, носильщики паланкина остановились у невысокого помоста, более-менее ровно сложенного из каменных блоков, из разобранных где-то кладок. Его прикрывал сверху навес, сплетенный из старых корзин и каменных опор из тех же блоков. Рядом с помостом под таким же навесом непрерывно крутились почти десяток работников Склада. Вокруг них стояло несколько подставок под связки счетных бус и штыри под таблички. В углу сидели на циновке и бормотали двое младших Помнящих, непрерывно повторяющих короткие фразы, что им бросали складские Знающие. В угол летели на штыри уже пересчитанные бусы. И из этих же бус, перевязав их по новому, отдавали счет уже отправленных грузов. К этому сердцу Склада подбегали старшие сотен и гонцы, ловили на лету бусы или наоборот, поклонившись, отдавали принесенные старшему Склада. Предупрежденный о прибытии гостя он вышел из-под навеса приветствовать гостя, поздравив с прибытием и сообщив, что Хозяйка уже знает, нырнул обратно в суету своего Склада.

Выбравшись из паланкина, Купец по-хозяйски расположился на помосте. Слуги быстро расстелили новую циновку из болотного тростника работы Диких и разожгли в маленьком очаге огонь из щепок сосны, поставив на него глубокую глиняную чашу. Улегшись на циновку у огня, Купец задумчиво ковырял в углях щепкой, не обращая внимание на суетящихся слуг.

А они в это время организовывали место встречи. Обе служанки, скинув о своих плеч груз, что они от пристани тащили на себе, под руководством старшей варили бодрящий настой из привезенных из похода трав и кореньев, а также раскладывали по малым чашкам различные закуски. Остальные носильщики паланкина и десяток шестовых с первой барки, тащившие на шестах упакованный груз, сбились в кучу за помостом и уснули, с пользой тратя свободное время.

Снующие мимо орки-носильщики с завистью косились на спящих и шумно принюхивались к запаху еды и горячего напитка. Сегодня во всех норах-казармах будет о чем поговорить и поспорить. Чуткие носы орков позволяли им разложить на составляющие запах и потом донести словами и жестами до слушателей.

Из глубины склада в их сторону что-то пока невидимое стало смещаться, гася на своем пути все шумы и движение. Двинув ухом, Купец на мгновение замер и криво усмехнулся. Еще через несколько мгновений окружавшие его слуги замерли и повалились на колени, низко склоняясь головами в пол. Не обращая на них внимание, он толкнул одну из служанок ногой и, поймав испуганный взгляд, протянув ей свою чашу, кивнул в сторону парящего настоя.

Она замешкалась и ее, оттолкнув в сторону, заменила старшая служанка. Перехватив у младшей черпак, взяв чашу из рук господина, наполнила ее и с поклоном протянула обратно. Раздавшийся сверху голос заставил ее вздрогнуть, едва не расплескав напиток.

— Вижу, что ты в очередной раз не сдох на Болоте, а снова выкрутился, — взяв из рук служанки чашу с настоем Купец немного отпил и, посмаковав ощущения, ответил.

— И я рад тебя слышать, — он поднял голову, — и видеть, о, великая и страшная госпожа великого хранилища. Не спустишься ли ты ко мне, слабому и маленькому, и не отведаешь ли ты моего скромного угощения, — он повел рукой, указывая на помост. — Давай перестанем пугать моих слуг, а то все поломают, разольют и потопчут.

— Твоих напугаешь, — стоящая рядом с помостом Тень, опираясь на посох, еще ниже склонилась, просовывая голову под навес. У нее за спиной стояло еще двое, и из глубины склада шли еще несколько.

Пожав плечами, Купец махнул рукой, и служанка, налив еще одну чашу, встав, поднесла ее склонившейся Тени. Опираясь на шест одной рукой, она приняла ее, широко шагнула назад и, встав в полный рост, сунула посох ближайшей из Теней. Переступив ногами, подняла маску с лица и, сверкнув в сторону Купца глазами, отпила немного. Постояла, закрыв глаза и смакуя вкус, не глядя протянула чашу стоявшей рядом Тени. Получив от нее свой посох, скользя по нему руками, опустилась вниз и, качнувшись, ловко села на циновку рядом с Купцом. Отблеск костерка осветил блестящее от намазанного жира лицо взрослой самки орков из Старых семей, она с вызовом смотрела на Купца.

— Ты пригласил, я пришла, — Купец одобрительно кивнул.

— Ты всегда быстра в своих решениях, о, госпожа. И также сильна и ловка, как и раньше.

— Ты всегда врал и сейчас врешь, — отмахнулась Тень, но тут же дружески толкнула его в плечо, — продолжай. Хоть и вранье, но слушать все равно приятно. И про поход расскажи.

Она, повернув голову, свистнула, под навес сунула голову вторая тень и бросила пустую чашку, поймав ее на лету, гостья махнула рукой.

— Работа.

Ответив знаком подчинения, Тень встала в полный рост и ушла вглубь склада, уводя остальных.

— Тогда отведай угощенье. А уж я постараюсь занять тебя, только длинные ноги будут тебе мешать.

— Хе, когда это Тени мешали ее ноги? Но можно и снять, справишься? — она с вызовом посмотрела на него. Сделав испуганное лицо, тот замахал руками.

— Что ты, а если уважаемый мною Харук узнает, вдруг он в темноте сейчас видит нас. И мне прикоснуться руками к его уважаемой жене. Страшно.

— Опять врешь, когда ты его боялся-то. И уж ты-то знаешь, что его здесь нет. Как и сына, вся эта свора бездельников наверняка сейчас болтаются у Арены, рассказывая таким же, как и они, Стражам свои подвиги и заглядывая под плащи глупым и молодым Теням, что специально для них шьют такие короткие плащи. Снимай, давай.

Поклонившись, Купец движением пальцев отправил вон с помоста служанок и, опустившись на колени у ног Тени, принялся развязывать и расстегивать крепления ходулей. Старшая служанка, подложив под спину Тени один из мешков, положила рядом шерстяное покрывало, налила ей новую порцию напитка. Взглянув на Купца и уловив, как он дернул краем рта, спустилась с помоста и села рядом.

А он увлеченно возился с ремнями и завязками. Тень, откинувшись на опору, отпивала из чаши мелкими глотками горячее варево и задумчиво наблюдала за самцом. Отставила пустую чашу в сторону и замерла в ожидании. Отстегнув ходули, Купец их отодвинул в сторону и, взявшись руками за ступни, начал их разминать и массировать. Откинувшись на мешок, она замерла, слегка ворча от удовольствия, чувствуя, как сильные лапы Купца разминают затекшие ступни, умело гася возникающие судороги легкими уколами когтей. Получаемое удовольствие было так сильно, что она цапнула свою руку, сдерживая стоны и рычание. Не в силах сдерживать себя рванулась и, схватив Купца за ожерелье на шее, дернула на себя, от рывка он склонился над ней, почти касаясь ее лица своим, на мгновение они замерли, шумно втягивая запахи друг друга. Через мгновение она открыла глаза и посмотрела ему в лицо, помедлив, лениво оттолкнула его в сторону и встала на ноги.

При помощи служанки сняла тяжелый плащ. Немного походила по помосту, разминая ноги и, сбрасывая с себя одежду, пока не осталась только в расшитой узорами набедренной повязке и украшениях, села на покрывало и ее краем отерла себе лицо от мази. Откинувшись на мешок, на который она до этого опиралась, Купец молча наблюдал за ней.

Почти с него ростом, широкоплечая, с хорошо развитыми мышцами рук и плеч, мускулистым животом, по которому трудно было определить, сколько раз она рожала. Искривленные ноги с мозолистыми ступнями, со следами от ремней на ногах до колена от повседневного хождения на ходулях. Заметно сутулясь, она несколько неуклюже, косолапя, переступала ими на камнях помоста. Извилистые и замысловатые узоры из мелких и глубоких порезов, ставших теперь шрамами, покрывали ее сероватую кожу, спускались с ее щек на шею, соединяясь в сплошной рисунок и вновь разъединяясь, опускались ниже. Спускались по груди и спине, извивались на мускулистых бедрах и прерывались у колен. Руки от локтя до самых когтей рук тоже были покрыты такими узорами. Широкий кожаный пояс, с парой маленьких сумок. Расписная набедренная повязка чуть ниже колен, с широким спереди и коротким подолом сзади. За поясом нож, железный нож с костяной, резной рукояткой.

Купец с одобрением разглядывал этот образец самки Старых семей. Ее любовь к украшениям была всем известна, но и деловой хваткой ее Темный не обделил. Она крепкой рукой управляла ей порученным хозяйством Склада, и ее никто не смог поймать на укрытии или присвоении запасов.

Сейчас она, усевшись напротив Купца, укуталась в покрывало и со вкусом грызла вяленую рыбу. Делала она это старательно и увлеченно, он видел только целую копну черных, тонких косичек и слышал треск костей и стук ее костяных украшений.

Отбросив в сторону рыбий хребет, она подняла на него глаза и протянула руку. Он молча вложил в нее свою чашу. Выпив ее залпом, она покрутила ее в руках и, бросив ее обратно, села удобнее. Вытянутое лицо, серая кожа, черные тонкие губы, острые зубы, сверкнувшие в отблеске угасающего огня.

— Ты вернулся, как мне рассказали, с полным грузом, — Купец молча кивнул, — почти без потерь, судя по чашке, с прибытком, судя по запаху, что я уловила, тебя ранили.

— Пока все правильно, продолжай, о, великая и мудрая.

— Нет, не буду. Давай о деле. Привез все? — Купец кивнул и кинул ей бусы с разными косточками, внимательно пересчитав, она подняла голову. — Хорошо. Оставшуюся часть платы когда заберешь?

Купец пожал плечами.

— Это мелочи, с тобой хорошо иметь дело, Гайту. И тем более приятно видеть, что ты так же красива, как и раньше.

— Раз ты снова начал меня хвалить, то что-то хочешь от меня или от семьи.

— Я не буду говорить, что я хочу, я тебе расскажу о походе и потом скажу, что я хочу.

Следующие часа два они сидели, пили настой, ели и при этом говорили. Пару-тройку раз прибегали гонцы с докладами, что барки все в Норе, грузы разгружены и приняты на Склад. Купец рассказывал, она слушала и задавала вопросы. Он рассказал ей не все. Но и того, что рассказал, ей хватило. Посидев по окончанию рассказа в молчании и раздумьях, она спросила.

— Что ты хочешь получить с этого?

— Вывезти лишние рты. Получить много товаров для Бооргуза.

— И все? — она наклонилась вперед, вглядываясь ему в лицо — только это? Что ты хочешь от моей семьи?

— Поддержку на совете. Ты сможешь убедить Харука? И еще, чуть не забыл, подарок.

— Не стоит, — она небрежно дернула рукой.

— Ты посмотри, — он щелкнул пальцами. На помост забралась старшая служанка и отдала ему сверток из тростниковой циновки, — иди ближе.

Заинтересовавшись, она пересела к нему. Неторопливо развернув циновку, он открыл сверток из мешковины. Гайту сунула руку и потрогала ткань, подняв на него глаза вопросительно шевельнула бровями, Купец, растянув тонкие губы в усмешке, неожиданно дерзко подмигнул ей и откинул ткань. Гайту захлебнулась и, затаив дыхание, не шевелясь, смотрела ему на руки.

У него на коленях лежал наконечник для копья, никогда ею не виданный. Длинное, обоюдоострое лезвие, с локоть длиной, с широкой оправкой для древка и двумя упорами под лезвием. По тускло блестевшему в полумраке лезвию струились темные узоры, само лезвие было в самой широкой части шириной с ладонь, плавно сходясь к острию.

— Я думаю, что такой воин, как Харук, оценит мой подарок?

Сидевшая подавшись вперед Гайту выдохнула и, протянув руку, осторожно взяла оружие. Поднеся к лицу, внимательно осмотрела его, медленно поворачивая перед глазами. После чего взяла мешковину и осторожно завернула наконечник. Посидев немного, отложила его в сторону и, цапнув Купца за безрукавку, подтянула его к себе и крепко поцеловала. Толкнув его от себя, счастливо оскалилась и прошипела.

— Ты знаешь, какой воин оценит это. У тебя будет голос моей семьи на совете. И дай мне тот бурдюк с той пахучей дрянью, что ты все время порывался мне налить.

Через полчаса свита Купца неторопливо рысила в сторону Норы Купцов.

Фамильная пещера семьи, где их уже давно ждали. Находившаяся в стороне от основной зоны заселения Бооргуза, она представляла из себя достаточно большой комплекс соединенных пещер, переходов и залов. По обычаю в Нору вел один вход, укрепленный и охраняемый. Но весь Бооргуз был уверен, что ходов из него много. А учитывая репутацию семьи Купца, это было очень и очень вероятно. Сейчас ворота в Нору были открыты, и в них вбегали нагруженные различными мешками и корзинами орки экипажей. Стража из уже постаревших шестовых тихо зубоскалила с прибывшими, однако неплохо вооруженная и внимательная. Увидев свиту хозяина, умолкла и склонилась в поклоне. Сразу же за воротами Купец выпрыгнул из носилок и, отмахнувшись от слуг, растеряв сразу же всю важность, помчался по галерее. Свита припустила за ним. Пробежав пару сотен шагов, он нырнул в очередной боковой проход и прыжками помчался по широкой винтовой лестнице. Выбежав на верхнюю площадку, едва не столкнулся с невысокой самкой, с тихим писком повисшей у него на шее. Прижав ее к себе, замер на мгновение и оторвав от себя произнес.

— Жуита, рад, что мои глаза видят тебя. Как он?

— Ты не очень спешил домой, он ждет тебя. Он не встает, — она нахмурилась. — Иди к нему, мне все потом расскажешь.

Пройдя по широкому ходу, Купец остановился у охраняемого двумя седыми кормчими низкого входа в нору. Кивнув им в ответ на поклон, наклонившись, прошел в нее. Ему навстречу от подножия помоста, на котором лежал пожилой орк, поднялась еще более старая самка. Шагнув навстречу, упала на колени и, схватив его руку, положила себе на голову.

— Господин мой.

— Встань, Юмаа, рад, что ты жива. Как он?

— Можешь спросить это и у меня, — скрипучим голосом прохрипел лежащий орк, — иди ближе.

Стараясь тихо шагать по застеленному циновками полу, Купец подошел к помосту, сложенному из износившихся частей барок, и опустился на пол рядом.

— Юмаа, помоги мне приподняться. И не води носом, хочу сидя встретить нашего путешественника.

Пока старая служанка, ворча помогала устроиться удобнее своему господину, Купец оглядывал хорошо ему известную обстановку в норе. Кроме циновок на полу, они закрывали большую часть стен. У помоста, ставшего постелью для старика, стояла широкая, грубо сделанная лавка, уставленная посудой, горшками и плошками с различными снадобьями, некоторые резко и неприятно пахли или наоборот были приятны и завлекательны своим запахом. Над помостом на шестах натянут полог из кожи, закрывающий больного от мусора с потолка. Пара больших кувшинов с водой у помоста, несколько тряпок из шерстяной ткани висели на деревянной подставке у стены, вот и вся обстановка.

Усевшись повыше и утвердившись в этом положении при помощи подсунутых под спину подушек набитых волосом, старый орк порылся рукой рядом с собой и вытащил на яркий свет совсем нового шара светляков недовольно зафыркавшего, большого крота. Уже тоже старый и почти седой зверек, повозившись, удобнее устроился на руках и засопел, мгновенно заснув. Кивнув служанке, укрывшей его ноги старой медвежьей шкурой, старик посмотрел на Купца.

— Если ты вернулся, то все в порядке, — он поправил край своего покрывала и поудобнее перехватил крота. — Завидую я ему, Юм засыпает сразу, а я нет. Юмаа, пойди, распорядись там о еде для нас.

Проводив глазами ушедшую служанку, блеснул глазами на Купца.

— Рассказывай, — кивнув в ответ, Купец начал свой рассказ.

В этот раз очень подробный и обстоятельный, отвечая на вопросы и уточнения. За это время рассказа они поели, старик едва прикоснулся к поданной ему еде, только выпил две чашки горячего настоя, отмахнувшись от воркотни служанки, что сейчас посапывала на полу у его помоста. Закончив, помолчали. Явно уставший старик, откинувшись на подушки, гладил по седой, редкой шерсти крота на руках.

Купец молча ждал.

— И что ты решил? — старик повернул голову. — Твое решение?

— Как я могу сказать, решать будет Совет.

— Только передо мной не строй из себя такого покорного слугу. Это перед ними будешь выгибаться. Ты понимаешь, что тебе придется сунуть палку в это гнездо болотных гадюк?

— Да, понимаю. Но выхода у нас нет.

— Нет. И то, что ты затеял, стоит такого риска?

— Да, — Купец уверенно посмотрел в глаза собеседнику. Помолчав, старый орк сунул руку себе за спину и, порывшись там, протянул Купцу фигурный штырь.

— Возьми, теперь пора, — на вскинутые удивленные глаза покивал головой и грубовато фыркнул, — долго еще держать?

Купец двумя руками осторожно принял от старшего подарок и замер с вопросом в глазах.

— Если ты решил делать, делай. Тебе придется многих купить. Все, что есть у нашей семьи в твоих руках. Если победишь, возьмешь во много раз больше, а проиграешь, это нам уже не будет нужно.

Купец осторожно положил ключ в свою сумку и, склонившись, прижал свое лицо к руке старика. Проведя ему по волосам другой рукой, он легко толкнул его от себя.

— Иди, у тебя много забот. Иди.

Еще раз, низко поклонившись и замерев на мгновение в поклоне, Купец вышел из норы.

Откинувшись на подушки, старик внимательно слушал, как затихают его шаги.

— Темный, помоги ему. Помоги моему сыну. Помоги нам всем. Хоть раз.