Оружейная магия: Начало

Глава 21

Приходить в себя после нокаутирующего удара в морду это нелегко. Голова трещит, лицоболит, в ушах шумит, в глазах муть, да ещё и подташнивает. Вдобавок обстоятельства, при которых я пришёл в себя, не располагали к оптимизму. Меня привело в себя ведро холодной воды, выплеснутое на полностью обнажённое тело. Вода попала в рот и ноздри, и я закашлялся, хапнув её на вдохе. Ещё я висел примотанный за руки к горизонтально подвешенной жерди, и мои ноги болтались в воздухе в полуметре от пола. Запястья, причиняя боль, перетягивали веревочные петли.

— Не захлебнулся он у тебя там? — спросил незнакомый голос не у меня, но явно слыша мой кашель.

— Да, что с ним будет? Прокашлялся уже. Все нормально, — ответил ему второй незнакомец, что стоял рядом на большой деревянной лавке и держал в руках ведро, содержимое которого до этого не торопясь вылил мне на голову.

Я с трудом сосредоточил взгляд на том существе, что стояло с ведром, и понял что передо мной мужчина человек в потасканной одежде городского работяги и частенько встречающейся у здешних шапке-чепчике. На поясе у разбойника, ну а кто это еще мог быть, висел большой кинжал или короткий меч в ножнах. Видя его и невольно представляя, что им со мной могут сделать, я почувствовал, как где-то внутри зашевелился своими мерзкими щупальцами страх. А ведь ещё даже ничего не началось. Можно сказать, что меня еще и пальцем никто не тронул.

Рядом с ведерником появился фючи с ножом на поясе и большим куском жареного мяса в руках. Я глядел на них двоих, а они, молча и с интересом глядели на меня. В их глазах не было страха или беспокойства по поводу меня. Похоже, в их головах не родилось мыслей о том, что лазутчик может быть признаком опасности. Власти их покрывали, дворянам на хвост они не наступали, а крестьян не боялись, так что это было объяснимо.

— Ты кто? — спросил фючи, налюбовавшись на меня.

— Как видишь человек, — ответил лихорадочно думая, что и как врать.

— Сейчас мы тебя ножичком пощекочем. Стружку с ног снимем, и тут же все расскажешь, — слезая славки, зло оскалился человек, показав изрядно побитые кариесом и другими болезнями ротовой полости зубы.

Длинный кинжал и гнилые зубы. Давно не стриженные тёмные волосы торчат из-под чепца. Куцая кудрявая бороденка. Судя по описанию покойного пленника, этого разбойника звали Фульц. Откровенно ненужная сейчас информация. Какая мне разница как будут звать того кто меня зарежет? Хотя может сказать, что я его знаю, а он меня забыл. Поможет ли мне это? Сомневаюсь. Сказать, что меня кто-то к нему послал? Поверят они в то, что меня послал к ним главарь? Зачем он меня мог послать? Не поверят. Нужно было что-то другое, и я придумал подходящую ложь, на которой меня было не так просто поймать.

— Не надо стружку снимать. Я все так расскажу, — я был достаточно напуган, что бы ни имитировать страх, но панике не поддавался, а начал плести свою не слишком сложную паутину лжи.

— Ну, так рассказывай, — сказал фючи, вгрызаясь в жареное мясо.

Этого пока не узнал. Фючи тут меньше людей, всего трое, но они по описаниям похожи. Все трое безбородые, худые, среднего роста, темноволосые и лопоухие. Вот в принципе и все полученное мной от пленного описание сразу на троих разбойников.

— Зовут меня Ханс. Шёл лесом. Хотел срезать дорогу, да заблудился. Несколько дней по лесу бродил. Тут вижу замок с виду ничей, думал дождь пересидеть где-нибудь под крышей. А тут меня бац по башке и вот на вас смотрю, — начал беззастенчиво лгать, рассчитывая, что у разбойного люда неоткуда взяться амулету распознающему ложь.

— Какой же ты это путь срезал через лес? — не думаю, что человек пытался меня подловить. Скорей уж ему просто было любопытно.

— От деревни коротышек, что рядом с ничейными землями и на дорогу к Кусам, — без промедления нашёлся с ответом я и тут же спросил. — Мужики это же замок Гусп?

— А тебе зачем? — прочавкал мясом фючи.

— Ну, если Гусп, то значит, я не сильно заплутал. Скоро на нужную дорогу выйду. Можно по железнодорожной насыпи пойти, — робко улыбнулся я.

— Вот это вряд ли, — снова показал в оскале гнилые зубы Фульц.

— Вы что меня убьете? — я выучил глаза посильнее.

— Может да, а может, нет, но отсюда ты точно не уйдёшь, — сказал лопоухий по-прежнему, жуя свое мясо.

— Ребята, не надо меня убивать, — заблеял я.

— Это почему же? — заинтересовался гнилозубый.

— За меня могут дать выкуп, — сплел новый кусок лжи я.

— Выкуп? — фючи даже жевать перестал.

— Конечно, я служу магу из Кусам. Вы же видели все мои штучки: амулеты, жезлы и щит. Их дал мне маг. Я ему нужен. Он заплатит за меня выкуп, — я даже замотал головой, придавая своим словам больше веса.

Упоминал щит без особых сомнений. Они его точно видели и не опознали. Да такой был у их вожака, но такая форма щитов была типовой, включая ременную петлю позволявшую повесить железную игрушку на руку. Могли оказаться какие-нибудь особые приметы, коих я не увидел, но крайне сомнительно, что ныне покойный вожак стал бы о них всем рассказывать. Так что трофейный щит ничего им сказать не мог. Как впрочем, и плащ. Этот плащ имел знак мануфактуры Хатиола и, следовательно, по округе у него были сотни, если не тысячи своих клонов.

— Как зовут того мага? — мясоед заинтересовался настолько что даже руку с куском мяса опустил вдоль тела.

— Мне бы не хотелось называть его имя, но думаю, все равно не получится сохранить его в тайне. Ведь вам будет нужно с кем-то договариваться. Он, конечно, не будет сам с вами говорить, но вам, что бы получить за меня выкуп, придется выйти на кого-то из слуг Сигизмунда Полякова, — разумеется, я опять уверенно врал.

Придумывая имя несуществующего мага, я был уверен, что они и в столице своего государства не всех магов знают по именам, а уж из соседнего баронства если кого-то и знают, то одного — двух самых великих. Да и это было сомнительно. Обычно такие люди не очень интересуются важными людьми соседних государств, если эти люди на них никак не влияют.

— И сколько даст за тебя этот Сигизманд? — спросил фючи, даже зажмурившись в попытке правильно выговорить имя.

— Ну, тут надо торговаться с ним или тем, кто будет за него. Думаю, что вы, парни сможете неплохо на этом заработать, — на меня снизошло вдохновение.

— Неплохо это сколько? — снова подключился гнилозубый с ведром.

— Думаю сотню золотых просить можно смело, а то и две, — не промедлил с ответом я.

— Хм, — фючи поджал губы.

— И за что же такие деньги? — спросил человек.

— Ну, я его доверенный человек, — стал юлить я.

— Я бы таких денег даже за родственника не дал, — ответил человек на это.

— Видимо, твои родственники не столь полезны, — сделал невинное лицо я.

— Мои родственники ни по отдельности, ни все вместе не потянут и на десяток золотых, — он в голос хохотнул.

— Ну, а я очень полезный, вот только в каких делах спрашивать не надо. Даже под пытками ничего не скажу, а если захочу говорить, то умру. У меня в голове зачарованная магией игла. Она взорвется так, что и меня не станет и всем кто окажется рядом мало не покажется, — нашел я интересное спасение от возможных пыток.

— Взорвется? — человек не смог скрыть испуга и замер глядя на меня.

Видимо, что такое магический взрыв этому индивиду объяснять нужды не было. Успел где-то глянуть и узнать, что это такое.

— Фульц, — позвав человека фючи подтвердил, что я правильно того опознал.

Разбойники отошли чуть в сторону и стали говорить тихим шёпотом. Я напрягал слух, что бы их услышать, но ничего не вышло. Для этого нужно было иметь слух как у вислоухого, а еще лучше как у мелкого орка урики или вообще как у его ездовой собаки.

— Ты только давай не шали, а-то пытать не будем и спрашивать тоже, а просто зарежем, — сказал фючи, когда они наговорились.

— Подождем нашего главного, уж потом решим, что с тобой делать, — добавил гнилозубый.

— Хорошо подождем, вот только резать меня тоже не советую. Игла взорвется и тогда. Лучше вина предложите, и разойдемся миром, — стал наглеть я.

— Сейчас по башке тебе дам и все нормально будет, — зло усмехнулся фючи. — От этого у тебя точно ничего не взорвется. Уже проверено.

— Я все понял. Глупостей делать не буду. Будем ждать вашего старшего, — тут же заулыбался я.

Фульц подтащил лавку поближе ко мне и залез на нее. В пару движений он развязал хитрые узлы, и я упал на пол, при этом больно стукнувшись рукой о лавку. Оба моих пленителя животно загоготали, увидев такую картину.

— Вставай, — сказал фючи отсмеявшись.

Я поднялся на ноги, перебарывая желание прикрыть руками мужское естество. Нужно было выглядеть более-менее уверенным в себе даже в такой ситуации. За мной сила. Я посланец великого мага, а не дырка от бублика.

— Может, одежду вернете? — спросил, разминая уже успевшие затечь от веревочных петель кисти рук.

— Фульц, дай ему штаны, что бы срам прикрыть, — велел фючи и разбойник человек, пройдя в темный угол, вернулся с моими же штанами.

— А остальное? — вложил в голос немного возмущения я.

— Обойдёшься, — отмахнулся от меня фючи. — Пошли за мной, — велел он и направился вперед.

— Иди, — кивнул ему в спину человек, и я пошел между конвоиром спереди и конвоиром сзади.

Мы были на первом этаже донжона служившего разбойникам основным местом для жилья, а заодно и развлечений. Они сделали кое-какую крышу над третьим этажом, которым не пользовались, жили в основном на втором этаже, а первый использовали под хозяйственные нужды. Меня вывели из полупустого заднего помещения и провели через местную столовую с кухней, где за большим столом сидели три человека и играли в какую-то карточную игру. Четвертый возился с поддымвливающей печкой, что-то готовя в большой кастрюле. Еще один разбойник спустился по лестнице со второго этажа, на ходу разбираясь с завязками на штанах.

— Раздайте и на меня, — попросил он четверку, играющую в карты.

— Погоди, партию доиграем, — ответил ему один из мужиков.

— Чья там очередь? — спросил ни к кому конкретно не обращаясь все еще шагавший позади меня Фульц.

— Гузуль и Трубон развлекаются. После на девчонку я, а на бабу никого, — ответил один из играющих в карты насильников.

— Тогда на бабу я. Она шевелится еще? — обрадовался и обеспокоился мой гнилозубый конвоир.

— Скулит и губы себе все сгрызла, — ответил спустившийся с лестницы и пристроившийся за столом разбойник и добавил. — Но по мне так лучше девки. Та уже даже не мычит. Только слюни пускает…

Дальше я старался не слушать этих уродов. Я, конечно, все понимаю. Этот мир жесток и к женщинам и к мужчинам всех рас, но не до такой же степени. Я стараюсь подстроиться под свое новое окружение, но под такое подстроится не смогу, и не хочу. В голове сама собой встала картина как я в одного из них разряжаю свое ружье, а после, бросив его, расстреливаю оставшихся разбойников из жезла огненных лучей. После перезарядив ружье, поднимаюсь на второй этаж и добиваю остальных. План так себе. Зарядов в жезле не хватит, разбойников должно быть 14 голов, а стреляло, могут перезарядить не дать и с одним — двумя уродами мне, возможно, придется схватиться врукопашную, а боец из меня, мягко говоря, так себе.

План откровенно плох, но сейчас я бы пошел на такое. Вот только ружье и жезл пес знает где, и у меня кроме рук и зубов ничего. Чувство самосохранения я не потерял, хотя желание убить их всех вымыло остатки страха. Однако все равно в бой, в котором нет ни единого шанса на победу, не брошусь. Лучше подумать головой и придумать что-нибудь толковое. Я сумел облапошить этих дебилов и выиграл время, но это не победа, а лишь отсрочка больших неприятностей. Можно надеется, что меня выручат Кав и Кохобор, но как бы они не попались, так же как и я. Нужно думать головой.

— Слушай, а как вы меня схватили? — спросил я впереди идущего фючи, когда мы вышли во двор замка под моросящий дождь.

— Так не поверишь. Случайно. Ходил я силки проверять. Обратно иду, смотрю, кто-то крадется к замку к нашему. Ну, то есть ты крадешься. Я ветку потолще и покрепче подобрал и за тобой, а потом по башке тебя этой веткой и огрел, — весело ответил из-под капюшона разбойник, накинувший перед выходом на улицу плащ.

— Ловкий ты малый, — похвалил я его, пытаясь успеть увидеть во дворе побольше своими глазами.

Относительно целые крепостные стены по кругу. Позади донжон, от которого осталось три этажа. Рядом с ним разрушенная казарма. Передо мной административно-складское здание с провалившейся крышей, но еще крепкими стенами. Неподалеку провал под землю. Там одна из плит коими был выстлан двор, не выдержала времени и нагрузок и переломилась. Одна ее половина отвалилась и упала куда-то в нутро подвалов, а вторая крепко держалась и висела, накренившись одной стороной вниз. В принципе все, если не заострять внимание на кустах нагло проросших меж мостовых плит и из завалов камня и кирпича.

Мы прошли к административно-складскому зданию, внутри которого, помимо прочего, располагался даже не вход, а натуральный въезд в подвалы Гуспа. К сохранившимся воротам въезда вел достаточно пологий спуск, на котором вполне могли разахаться две повозки. Ворота сохранились до сих пор, но теперь они не открывались: петли проржавели, древесину повело и случилось невесть что еще. Разбойники сумели заставить работать только большую калитку в воротах. Эта калитка занимала почти половину одной воротины и рассчитывалась, так что в случае необходимости она могла пропустить пару крупных тяжело груженых разумных встретившихся в ней на встречном курсе.

Калитка оказалась подперта снаружи толстой жердью и на этом вся блокировка входа заканчивалась. Отодвинув жердь и прислонив ее к стене, мои конвоиры достали магические светильники и активировали свет. В темноту подвала вошли тем же порядком. Прошли по помещению к лестнице на второй, нижний, и довольно маленький уровень подвала, где и располагалась тюрьма. На первом находились складские помещения. На мой взгляд, не слишком логичное расположение, но тот, кто возводил эти подземелья, меня не спрашивал.

Вход в тюрьму когда-то перекрывался дверью, возможно даже железной, возможно даже с глазком или окошком, но теперь ее не было. Сразу за дверным проемом располагался закуток, по всей видимости, предназначавшийся для суточной смены тюремного караула. Дольше шел коридор, по которому мы далеко не пошли. С обоих сторон, вдоль коридора, шли камеры. От коридора они были отделены прутьями решетки, вставленными в отверстия в плитах пола и потолка. Прутья были деревянными, толщиной в человеческую руку, но дерево было какое-то не простое, а прочное само по себе и как-то специально обработанное, поэтому оно стояло до сих пор, несмотря на заметную сырость в тюрьме. Простое железо за это время, наверное, загнулось бы, а это дерево как новое. Однако, несмотря на чудесные свойства дерева, межкамерные стены были сделаны не из него, а из блоков местного черного бетона.

Мы прошли мимо первой пары камер, и свет фонарей выхватил в одной из них прижавшегося к прутьям решётки и щурящегося от света бородатого карлика. В камере напротив соплеменника Зарная Вана не было видно никого, но она была заперта, так что в ней кого-то точно содержали. Просто он сидел у дальней стены и свет его не выхватил.

Один из бандитов подошел к пустой камере во второй от входа паре и открыл не запертую дверь.

— Входи. Тут пока посидишь. Подождешь, когда старший вернется, — велел он мне, и я молча зашел.

За моей спиной бандиты заперли дверь на навесной замок. Лишив меня свободы, они тут же потеряли ко мне всякий интерес и, не сговариваясь, направились к камере, что была напротив моей.

— Где ты там выродина? — спросил Фульц, поднимая источник света повыше и освещая камеру поглубже.

В камере сидела девушка. Вроде бы человек, но уверенности не было. Я тут таких не видел. Глаза раскосые и по анимешному большие с янтарно-золотыми зрачками и полные животного страха. Носик маленький и аккуратненький. Волосы цвета переспелой вишни, длинные, сейчас спутанные, но все равно красивые. Маленький ротик, но губки пухленькие. Кругленькое личико, по которому так сразу не скажешь 16 или 20 лет этой девчушке, ничуть не украшало пятно застарелого синяка переливавшегося разными цветами под глазом и на скуле. Кожа везде, где видно бледная, словно пленница долго не видела дневного света и раскрашена несколькими старыми синяками не только на лице. Одета девчушка оказалась в изодранное крестьянское платье и сидя у дальней стены на брошенном на пол пуке отсыревшей соломы бережно прижимала явно поврежденную правую руку левой рукой к груди.

— Тварь, — фючи сплюнул вглубь камеры.

— Может, попробуем ее еще разок? — спросил у лопоухого человек.

— Вы уже попробовали, Хапан в бинтах лежит, — скривился фючи.

— Так мы же не знали тогда, что она перевертыш. Теперь-то готовы будем, — представил довод человек.

— И что? — хмыкнул фючи.

— Теперь никого не подерет, — пожал плечами его собеседник.

— Может и не подерет, но перекинется точно. Ты ее такую драть с зубищами и когтями драть будешь? Еще, может, прибор ей свой в пасть сунешь? — фючи оскалился с недоброй насмешкой.

— Нет, — человека передернуло от картины, что он нарисовал себе в голове.

— Мы магу какому-нибудь продадим эту тварь, — лопоухий повернулся ко мне и спросил. — Этот твой, как его там?

— Сигизмунд Поляков, — напомнил я имя, которое не только придумал, но и на всякий случай запомнил.

— Ну, вот он возьмет перевертышиху? Интересна ему такая падаль? — спросил он меня, а я сделал вид что задумался.

О перевертышах этого мира я кое-что слышал и даже встречал парочку в Гарасе. Когда говорили о них, то в первую очередь на ум приходили оборотни, но на оборотней из земных сказок и фильмов ужасов они походили, только тем, что имели две личины. Как уже упоминалось, они являлись продуктом военной магии, созданным в самом начале Великой войны для усиления человеческих воинов. Изначально в большинстве своем они были мужчинами, но почему-то так сложилось, что у выживших в войне перевертышей рождались в основном одни девочки и сейчас мужчины перевертыши оказались исчезающе редки.

В своих превращениях перевертыши не зависели от фаз луны или чего подобного и по слухам могли превращаться когда угодно. Через укус или слюну способности таких существ не передавались, и большинство из них рождалось естественным способом, но от мужчины перевертыша каким-то способности все же можно было передать другому человеку. Именно человеку. Среди других видов перевертыши не встречались, и передать способности им было совершенно невозможно.

Законом они в большинстве мест не преследовались, но более или менее терпимо к ним относились только люди, а фючи при встрече так могли легко растерзать узнай они кто перед ними. Ведь именно против них перевертыши воевали в Великой войне, и они были самым страшным бичом, до упырей. Фючи пронесли свой страх перед ними через столетия и рассказывали своим детям на ночь сказки об ужасных перевертышах. Они у них были вместо нашего земного Бабайки, толко куда страшнее.

При превращении перевертыши не становились волками или другими зверьми. Они сохраняли антропоморфные черты и даже со стороны продолжали походить на людей, но их рты обращались в полные острейших клыков огромные пасти, лица делались страшными, а на руках появлялись когти кинжальной остроты и прочности. В таком состоянии они становились быстрее и сильнее людей, но справиться с ними было можно. Арбалетного болта в голову для этого хватило бы. Главное было попасть в верткое существо. В человеческом же облике какими-то особыми силами, кроме сильной регенерации перевертыши не обладали.

— Даже не знаю, — покачал головой после раздумий. — Тут надо с ним самим говорить, но думаю что, скорее всего, такая покупка ему будет интересна.

— Сколько даст? — тут же влез человек.

— Да пес ее знает. Может десяток золотом, а может больше или вообще не нужна она ему, — развел руками в стороны.

— Ладно, потом разберемся, — отмахнулся от этого дела фючи и, направившись к выходу, посветил поглубже в камеру напротив коротышек, где у дальней стены на соломе сидел его соплеменник.