Оружие и всемирная история. 50 главных изобретений войны, изменивших мир

Линейные корабли

ОГРОМНЫЕ И ПРЕКРАСНЫЕ ПАРУСНЫЕ ЛИНЕЙНЫЕ КОРАБЛИ оставались главной ударной силой европейских флотов в XVII, XVIII и начале XIX в. Они были высшей ступенью развития тактики бортового залпа, практиковавшейся парусниками, выстроенными в килватерную колонну, обеспечивавшую наибольший эффект применения корабельной артиллерии. Линейные корабли были максимально приспособлены для ведения боя с помощью тяжелых орудий, состоявших на вооружении специализированных боевых судов.

Отчасти своим возникновением линейные корабли были обязаны разработке технологий производства недорогих литых железных орудий. Первоначально производство таких пушек было нереальным, но с середины XV в. огневая мощь кораблей стала возрастать — оружейники научились лить пушки больших калибров из сравнительно легкой, надежной и удобной в работе «меди» (на самом деле бронзы, представлявшей собой сплав меди и свинца). Стволы этих пушек были достаточно толстыми, чтобы выдержать давление пороховых газов при подрыве крупных зарядов и послать в цель стальное ядро с высокой начальной скоростью и огромной пробивной силой. В результате от каменных ядер прежних времен отказались: их сменили новые литые ядра, хотя при недостатке материала к каменным иногда и возвращались.

С 1540-х гг. железные пушки начали лить в Англии, где имелись большие запасы железа. Голландцы стали выпускать такие орудия около 1600 г. Однако подобного типа орудия пользовались спросом в основном у владельцев купеческих, а не военных судов: в результате перегревания при быстрой стрельбе железные пушки взрывались. Приемлемые орудия, литые из железа, стали выпускать в больших количествах в 1610-х гг. шведы, пригласившие к себе голландских специалистов. С середины XVII в. железные пушки становятся основным оружием корабельной артиллерии.

Морские сражения все чаще стали вестись с помощью артиллерии. Во время сражения при Доунсе (1639), в котором голландцы одержали свою самую значительную победу над испанцами в Ла-Манше, голландцы удерживали противника на расстоянии, не давая испанцам приблизиться и перейти к абордажному бою. В решающей артиллерийской перестрелке голландцы, применившие тактику бортового залпа, нанесли неприятелю большой ущерб. В 1653 г., во время Первой англо-голландской войны (1652–1654), английским кораблям было приказано обеспечивать взаимную поддержку. Хотя это не являлось прямым приказом сражаться в кильватерной колонне, корабли выстроили ее, поскольку такой строй обеспечивал максимальную мощность бортового залпа всего флота. Приказ о взаимодействии означал, что англичане отказываются от взгляда на морской бой как серии поединков между отдельными кораблями в пользу более планомерного сражения, хотя в морском бою даже в кильватерной колонне кораблю, ввязавшемуся в бой, трудно оказать подмогу своим соотечественникам.

В целом европейские военные корабли стали нести все больше артиллерии. От переоборудования для боевых целей купеческих судов отказались — боевые корабли специальной постройки снабжались более прочными корпусами и, соответственно, могли нести больше орудий. Наличие постоянных военных кораблей вело к росту профессионализма морских офицеров, более строгой субординации и инфраструктуре; постепенно суда с меньшим артиллерийским вооружением стали выводить из состава флотов, вступавших в сражения. В период Первой англо-голландской войны английские военные корабли были крупнее голландских и отличались большим количеством орудий на тонну водоизмещения. Англичане имели много кораблей, способных нести батареи 32- и 18-фунтовых орудий, тогда как у голландцев было всего несколько судов, вооруженных 18- и 24-фунтовыми пушками. Отчасти благодаря этому английские суда одерживали верх в морских боях.

Однако отсутствие у парусных кораблей глубоких килей (по современным стандартам) приводило к относительно невысокой их мореходности, в то время как в боевых условиях парусникам приходилось сталкиваться с множеством препятствий. Оптимальным условием для парусного корабля было движение по относительно спокойному морю с попутным ветром; навести орудия при качке было сложно. Ограниченная маневренность приводила к тому, что корабли располагались в линию — строй, при котором они могли максимально эффективно использовать бортовую артиллерию. Кроме того, в ходе сражения экипажам приходилось выдерживать курс, при котором под ветром находились бы все три мачты, что давало возможность сохранять контроль над положением и скоростью.

Линейная тактика и боевые приказы составлялись таким образом, чтобы обеспечить организованное взаимодействие, которое означало более эффективное огневое воздействие на противника, взаимную поддержку и гибкость в зависимости от хода сражения. На море, однако, практика сражения сочеталась с теорией еще меньше, чем на суше, отчасти из-за волнения и капризов погоды. И хотя опыт, стандартизация и технические усовершенствования приносили свои плоды, моряки сталкивались со слишком большими ограничениями.

Значительные военно-морские силы, включавшие достаточно мощные корабли, смогли создать лишь некоторые из внеевропейских государств: турки Османской империи, берберы Северной Африки (Алжир, Марокко, Триполи и Тунис), а также оманские арабы. Их корабли были сопоставимы с военными судами европейских держав, но не обладали столь сокрушительной мощью. Корабли берберов и арабов были рейдерами, действовавшими против купеческих судов и полагавшимися в основном на свою скорость и маневренность, тогда как более тяжелые и не столь быстрые линейные корабли европейских флотов создавались для боя и повышения огневой мощи. По мере развития флотов европейских держав становилось ясно, что они нуждаются не только в мощных судах для крупных сражений, но и в более легких судах для перехвата торговых кораблей противника и защиты собственных торговых путей. В этом случае на первое место выходила скорость — характерная черта фрегатов, слишком легко вооруженных, чтобы участвовать в линейном бою.

Программы строительства военных флотов были показателями не только могущества европейских правителей, но и возможностей военно-индустриальных комплексов, которыми располагали государства. Флоты являлись мощными и сложными военными системами, поддерживавшимися индустриальными и снабженческими ресурсами. Верфи были крупнейшими промышленными предприятиями, располагавшими не только наибольшим количеством работников, но и самыми крупными постройками того времени. Можно упомянуть Портсмут,

Плимут, Брест, Тулон, Ферроль, Кадис и Карлскрону. Здание построенной в 1776 г. в Портсмуте канатной мануфактуры длиной в 360 метров в свое время было, вероятно, самым большим зданием в Европе. В 1704 г. Петр Великий заложил Адмиралтейские верфи в Санкт-Петербурге, в 1715 г. за ними последовал Морской корпус. Петр перенес столицу в Петербург во многом из-за того, что город располагал морским портом. После того как в 1738 г. Россия захватила побережье Черного моря и Крым, она начала строить морские базы и там — в Херсоне, Севастополе и Одессе.

В соответствии с ростом требований к боевым кораблям увеличивались и их размеры. На протяжении XVIII в. рост мореходности кораблей (отчасти в результате отказа от строительства прежних неуклюжих корпусов с высокими надстройками) привел к повышению их боевых качеств. Корабли того времени могли осуществлять патрулирование акваторий в любую погоду и совершать трансокеанские переходы. Стремление к увеличению огневой моши привело к появлению кораблей с тремя орудийными палубами. В начале XVIII в., наоборот, большое внимание стали уделять остойчивости, дальности плавания и универсальности корабля. В результате на некоторое время вновь вернулись к двухпалубным судам, но в конце XVIII в. из-за усиления противостояния ведущих морских держав снова начали строить трехпалубные корабли. Если в 1720 г. всего два корабля с водоизмещением более 3 тысяч тонн несли орудия на трех палубах, то к 1815 г. едва ли не пятая часть судов водоизмещением свыше 500 тонн была представлена трехпалубными кораблями. В 1800–1815 гг. наибольшее значение приобрели корабли водоизмещением от 2500 до 3000 тонн, а доля судов классов 2000–2500 и 1500–2000 тонн значительно уменьшилась.

Эти огромные корабли могли нести пушки самых крупных калибров. Линейный корабль 1720 г. нес 60 орудий калибра 12 и 24 фунта, а в 1815 г. его вооружение составляли 74 пушки, причем на нижней палубе устанавливались орудия калибра 32 и 36 фунтов. Внедрение конструкции Роберта Сеп-пингса с диагональным креплением шпангоутов, значительно укрепившей корпус и предотвращавшей изгиб киля, позволило строить более длинные двухпалубные корабли, вооруженные 80–90 пушками. Первый корабль, полностью построенный согласно этой конструкции, «Howe», не спускали на воду до 1815 г. Значительные усовершенствования коснулись дельных вещей: появились якоря новых образцов, якорные тросы, а также железные водяные танки взамен деревянных бадей.

Британский флот особенно активно действовал в период французских Революционных и Наполеоновских войн (1793–1815). Основой британской мощи было неоспоримое превосходство на море, которое умело использовалось для поддержки дей-

ствий на суше. Морская гегемония Британии основывалась на сложной и хорошо финансируемой административной структуре. Большое значение имела насильственная вербовка матросов торговых кораблей в случаях, когда военный корабль испытывал недостаток экипажа. Британские моряки отличались высоким мастерством работы с парусами и орудиями. На высоте были офицерский корпус и высшее командование.

Успех англичан на море достиг кульминации в Трафальгарском сражении 21 октября 1805 г., когда британский флот разбил превосходившую его в численности франко-испанскую эскадру, потерявшую 19 линейных кораблей. Это сражение изменило западный мир: оно показало, что Британия стала доминирующей имперской силой. Могущество флота обеспечило возможность высадки морских десантов, с помощью которых были захвачены голландские базы в Кейптауне (1806) и Батавии (современная Джакарта; 1811), а также французские базы на Мартинике (1809), Реюньоне (1810) и Маврикии (1810). В ходе войны 1812–1815 гг. в Америке британские морские силы обеспечили высадку морских десантов и блокаду колоний, что подорвало американскую экономику. Несмотря на присущие им ограничения, линейные корабли отлично выполняли свою роль острия сложной системы военно-морской мощи.