Оружие Победы

Глава 6. АРТИЛЛЕРИЯ

Немного истории. Артиллерию не зря величают «богом войны». Первые огнестрельные орудия появились на Руси еще в XIV веке.

И в последующие столетия русские артиллеристы играли главную роль в баталиях, навсегда вошедших в историю военного искусства. Именно они выбили под Полтавой лучшие полки шведского короля Карла XII. И под Бородином, по признанию самого Наполеона Бонапарта, именно огонь русских батарей нанес наибольший ущерб его дивизиям в 1812 году. Ив 1916 году именно российские артиллеристы проложили дорогу пехоте при знаменитом Брусиловском прорыве…

А о том, какую роль сыграла артиллерия в Великой Отечественной войне, написаны уже многие тома. Только в битве за Москву в декабре 1941 года с нашей стороны участвовало 7500 орудий и минометов. Уже через год под Сталинградом мы смогли выставить 14 200 стволов. Летом 1943 года, на Курской дуге, их стало 34 500. А в Берлинской операции прогремели выстрелы 45 000 артиллерийских систем. Такой плотности артиллерии на один километр фронта мировая история еще не знала.

Соответственно высоко оценен и ратный труд артиллеристов — 1,6 млн их были награждены орденами и медалями, а 1800 были удостоены высокого звания Героя Советского Союза.

Стоит заговорить о русской артиллерии, и многие тотчас вспоминают Царь-пушку, стоящую в Московском Кремле. Однако, как известно, это орудие никогда в своей жизни не стреляло. Палили другие и, по мнению специалистов, наносили немалый урон противнику еще в середине XIV века. В частности, как свидетельствуют летописцы, москвичи, защищаясь в 1382 году от орды Тохтамыша, стреляли по врагу не только из самострелов, тюфяков, пищалей, но и из «великих пушек». Именно эта дата, первое упоминание, и взято за точку отсчета истории отечественной артиллерии.

«В 1544 году московские оружейники, не ограничиваясь выпуском пищалей и прочих образцов огнестрельного оружия, отлили чугунную пушку массой в 1200 пудов, — писал по этому поводу известный знаток артиллерии, полковник-инженер, профессор, доктор технических наук В.Г. Маликов. — А спустя 42 года изумили мир Царь-пушкой, отлитой мастером Андреем Чеховым…».

Впрочем, для целей практики важнее была не только величина пушек, но и в первую очередь скорострельность. И русские мастера одними из первых в мире стали делать орудия, заряжавшиеся с казенной части.

Большой вклад в развитие артиллерии внес Петр Великий, по инициативе которого совершенствованием артиллерийской науки были запиты лучшие специалисты России.

122-мм гаубицы образца 1938 г.

Немногие, вероятно, знают, что тот же М.В. Ломоносов, кроме всего прочего, изучал свойства различных сортов пороха и разрабатывал приборы для нужд артиллеристов. Его коллега по Петербургской академии наук, математик Л. Эйлер, исследовал проблемы внешней баллистики, а другой академик, Г. Лейтман, первым разработал теоретические основы нарезного оружия и предложил снабжать пушки стволами эллиптического сечения.

Особую роль в истории отечественной артиллерии сыграл А. Нартов, изобретения которого, как правило, намного опережали свое время. В частности, он в 1741 году изобрел… автоматическую скорострельную пушку! Она представляла собой 44-ствольную установку, смонтированную на круговом станке. В то время как часть мортир вела огонь, остальные заряжались.

А по инициативе графа П. Шувалова, российская армия еще в 1753 году получила «секретные гаубицы» с постепенно расширявшимся к дулу каналом ствола. При выстреле из такого орудия картечь веером стелилась над полем боя, поражая вражескую пехоту.

Через 4 года с легкой руки того же Шувалова в нашей стране началось производство «единорога». Это легкое и маневренное орудие, разработанное поручиком М. Даниловым и майором М. Мартыновым, обладало исключительной дальнобойностью — свыше 2 км — и посылало ядра, разрывные и зажигательные гранаты в цель с большой точностью. В общем, конструкция получилась настолько удачной, что «единороги» пробыли на вооружении нашей армии более столетия.

…Бежали десятилетия, проходили века. Артиллерия совершенствовалась и усложнялась. От гладкоствольных пушек, заряжавшихся с дула круглыми ядрами, пушкари всего мира перешли к нарезным орудиям с затворами в казенной части.

Развитие, усложнение орудийных систем логично потребовали усовершенствования подготовки артиллерийских кадров. Еще в 1820 году в Санкт-Петербурге было открыто Артиллерийское училище, преобразованное впоследствии в Михайловскую артиллерийскую академию. Уровень подготовки в ней был столь высок, что большая часть трудов ее сотрудников незамедлительно переводилась на ведущие иностранные языки мира. Да и как могли иностранные военные оставить без внимания хотя бы работы профессора Н. Макевского, открывшего закон распределения пороховых газов в канале ствола? Ведь именно на основе этого закона во всем мире стали затем рассчитывать толщину ствола в казенной и дульной частях.

Скорострельные орудия тоже обязаны своим появлением нашим специалистам. Инженер В. Барановский не стал копировать Нартова, обошелся в своей конструкции всего одним стволом[15]. Но именно он сформулировал принципы автоматической перезарядки орудия, которыми в дальнейшем неизменно руководствовались создатели аналогичных систем во всем мире. А ныне, как известно, в некоторых случаях они возвращаются и к многоствольным системам, создавая, например, авиационные пушки, обладающие скорострельностью в тысячи выстрелов за минуту…

К середине XIX века гладкоствольная артиллерия достигла предела развития. Несмотря на все усилия, создатели орудий не могли добиться заметного увеличения дальнобойности и скорострельности. Назревал переход к нарезной артиллерии.

В немалой степени он был подготовлен и трудами российских военных специалистов, издавших ряд интересных трудов по теории проектирования артиллерийских орудий и стрельбы из них. Начало подобным исследованиям было положено еще в 1808 году, когда в «Артиллерийском журнале» была опубликована статья генерала Гогеля, в которой анализировалась зависимость отката орудий от их массы, угла возвышения и начальной скорости снаряда.

Значительный вклад в дело развития механики орудий внес один из крупнейших ученых того времени, математик Остроградский. Он опубликовал несколько трудов, в которых исследовал движение центра тяжести и особенности вращения сферического снаряда, геометрический центр которого не совпадает с центром тяжести, заложив тем самым теоретические основы разработки боеприпасов для нарезных орудий.

В 1836 году профессор Анкудович опубликовал «Теорию баллистики» — первый отечественный систематизированный труд по этому вопросу. А спустя семь лет Константинов создал первый в мире электробаллистический прибор, с помощью которого можно было производить измерения скорости снарядов в различных точках траектории.

Эти и другие исследования послужили основой для совершенствования орудий того времени. В частности, в 1850 году на вооружение полевой артиллерии принимается 12-фунтовая облегченная пушка. Ее ствол длиной 14,2 калибра и весом 32 пуда был легче и длиннее ствола батарейной пушки того же калибра и накладывался на лафет образца 1845 года от легкого орудия.

Преимущество новой пушки заключалось еще и в том, что она могла вести огонь ядрами, гранатами и картечными снарядами. По боевым качествам она превосходила аналогичные по назначению четвертьпудовый «единорог» и 6-фунтовую пушку. Так появился прототип современной универсальной артсистемы, пушки-гаубицы.

Немецкая 75-мм противотанковая пушка образца 1940 г.

В 1846 году крепостную и береговую артиллерию начали оснащать железными лафетами конструкции полковника Венгловского. По горизонтали лафет и рама поворачивались расчетом вручную вокруг шкворня, а роль механизма вертикальной наводки играл винт. После выстрела лафет за счет сил отдачи отходил на катках по верхней части поворотной рамы, а затем сам возвращался в исходное положение по наклонным направляющим.

Новые лафеты были, естественно, тяжелее старых, деревянных, зато превосходили их в прочности. Срок их службы при надлежащем уходе считался чуть ли не беспредельным.

Большое значение для развития артиллерийского дела имело создание новых прицельных приспособлений. Так, в 1848 году полковник Константинов разработал прицел, предназначенный для навесной стрельбы из осадных орудий.

Что же касается боеприпасов, то в 1840 году в артиллерийские части поступили картечные снаряды и бомбы, начиненные ружейными пулями и порохом. Их эффективность была гораздо выше, нежели у картечных снарядов старых образцов. Накануне Крымской войны 1853–1856 годов появились и новые осветительные снаряды, предназначенные для стрельбы на дистанцию 100–300 сажен.

Траншейная пушка. Многие стратеги при разработке своих операций почему-то исходили из предположения, что боевые действия по-прежнему будут разворачиваться в чистом поле, а не на изрезанной траншеями передовой. А потому полагали, что для полевых войск вовсе не обязательна собственная артиллерия.

В частности, это относилось к кавалерии и пехоте, которым приходилось рассчитывать в основном на огневую поддержку артиллерийских подразделений. А ведь еще Петр I создал высокоманевренную, обладающую большой огневой мощью конную артиллерию, для нее в свое время создавались облегченные орудия, с таким расчетом, чтобы их можно было транспортировать и в упряжке, и на руках, в разобранном виде.

За неимением лучшего в Первую мировую войну пехотинцев вооружили так называемыми ружейными гранатами. Они представляли собой снаряды калибром 25–50 мм, оснащенные длинным хвостовиком, вставлявшимся через дуло в ствол винтовки. Стрелок производил выстрел холостым патроном, и выброшенная пороховыми газами граната пролетала около 500 м.

Однако у ружейных гранат был существенный недостаток — они имели слишком слабый разрывной заряд. Поэтому полковник М.Ф. Розенберг в 1915 году все-таки разработал 37-мм «траншейную пушку».

Пушка Розенберга легко и быстро разбиралась на три части — ствол с верхним щитом (75 кг), лафет с нижним щитом (82 кг) и колеса (25 кг), а в собранном виде умещалась в пулеметных гнездах. Оснащенная стрелковым прицелом, пушка Розенберга могла обслуживаться любым солдатом.

Однако при всех положительных качествах «траншейной пушке» был присущ один недостаток — ее снаряды, летевшие по настильной траектории, не могли поразить противника в траншее. А там как раз и сосредоточивались пехотинцы противника перед атакой. Для их поражения требовалось иное «траншейное оружие».

Между тем оно было создано и проверено в боевых условиях за десять лет до Первой мировой войны! Это были минометы. Конная артиллерия, а также так называемая горная сохранила свое значение до Второй мировой войны.

Зенитки. «…Достигнув заданного района, мы стали кружить над ним, дразня вражеских артиллеристов. Огонь по самолету усилился. Это как раз то, что нам нужно. По вспышкам выстрелов летчик-наблюдатель Кузьмин определяет места скрытых батарей и отмечает их на карте». Так описывал ветеран авиации Первой мировой войны, полковник А.К. Петренко один из разведывательных полетов в 1916 году.

Да, в конце XIX — начале XX века на фронтах появилась еще одна армия — воздушная. Впрочем, сначала на фронт попали летательные аппараты легче воздуха. Скажем, во время англо-бурской войны 1899–1902 годов британские наблюдатели высматривали отряды буров с привязных аэростатов. Такие же аэростаты для разведки и корректировки артиллерийского огня применяли в 1904–1905 годах русские и японцы под Порт-Артуром и на сопках Маньчжурии. В Итало-турецкую (1911–1912 годы) и Балканские (1912–1913 годы) войны применялись уже не только аэростаты, но и дирижабли, а затем и аэропланы.

Причем самолеты не только выслеживали войска, но и сбрасывали на них металлические стрелы, пробивавшие всадника вместе с лошадью, ручные гранаты, а потом и авиабомбы.

О том, какое значение приобрела авиация, красноречиво свидетельствуют такие цифры: если летом 1914 года армии России, Англии, Франции, Германии и Австро-Венгрии имели всего 746 аэропланов, то к ноябрю 1918 года в этих странах изготовили свыше 156 тысяч боевых самолетов, не считая дирижаблей.

Таким образом, в войсках возникла острая необходимость в специальных «противоаэропланных» или зенитных орудиях, которые могли бы стрелять вверх под большим углом. Кроме того, такие орудия должны быть максимально скорострельными, чтобы выпустить по воздушной цели как можно больше снарядов, пока она не вышла из зоны обстрела.

Однако для скорострельности требовался затвор новой конструкции. Его изобрел в 1908 году российский специалист Ф.Ф. Лендер. На его основе в 1912 году на Путиловском заводе была создана первая 76,2-мм «противоаэропланная» пушка. Через два года ее приняли на вооружение.

Пушка Лендера монтировалась на тумбе, обеспечивавшей круговой обстрел. Подъемный механизм придавал стволу углы возвышения до 50° — почти вдвое больше, чем у полевых пушек. Первые образцы устанавливали на грузовиках, железнодорожных платформах и кораблях.

Кроме того, для повышения эффективности зенитной стрельбы были разработаны особые дальномеры, звукоулавливатели, мощные прожекторы. Конструкторские и тактические нововведения не замедлили сказаться на практических результатах: если в 1915–1916 годах на каждый сбитый аэроплан расходовали в среднем 15 тысяч снарядов, то в 1918 году этот показатель снизился в 3–5 раз.

Знаменитая «трехдюймовка». В начале XX века во многих странах развернулись работы и по созданию полевых скорострельных пушек (калибр 75–76,2 мм), которые предназначались для непосредственной поддержки пехоты. Их расчеты должны были уничтожать живую силу противника, подавлять пулеметные гнезда и позиции полевой артиллерии, разрушать легкие фортификационные сооружения противника.

Заметим, что калибр в 3 дюйма (76,2 мм) был выбран не случайно. Как показал опыт, такие снаряды обладают уже достаточной мощью, чтобы выполнить перечисленные выше задачи. Увеличение же калибра неизбежно влекло возрастание массы орудий, их размеров. В результате ощутимо снизилась бы их маневренность.

Так в России, на основе разработок B.C. Барановского, была сконструирована полевая трехдюймовка образца 1900 года. Она имела скрепленный ствол, поршневой затвор и упругий лафет, который позволял компенсировать отдачу.

Железнодорожная артиллерийская установка ТМ-2-12 на боевой позиции.

Сама пушка оборудовалась прицелом с продольным уровнем, механизмом учета боковых поправок и угломером. Эти приборы позволяли расчетам вести огонь не только прямой наводкой, но и с закрытых позиций, когда противник не видел батарею.

В то время как на Путиловском заводе изготавливалась первая партия «трехдюймовок», инженеры этого завода разработали под руководством выдающегося ученого-артиллериста Н.А. Забудского улучшенный вариант скорострельного орудия того же калибра и назначения.

В частности, пушка имела цилиндр тормоза отката, который наполнялся веретенным маслом. После выстрела масло переливалось через отверстия неподвижного поршня, сокращая откат.

В 1906 году новую трехдюймовку оснастили щитовым прикрытием и панорамой — оптическим прицелом, которым наводчик пользовался, находясь за щитом.

Огневое крещение «трехдюймовки» образца 1902 года прошли в Первую мировую войну. Так, в августе — сентябре 1914 года, когда началась Галицийская битва, австро-германская пехота первое время ходила в атаки на позиции русских войск плотными цепями, отстоявшими одна от другой не более чем на 100–200 м.

«Шрапнель 76-мм пушек русской артиллерии находила себе обильную жатву в скоплении 3000–4000 человек открыто наступавшего неприятельского пехотного полка на площади до 2 км по фронту и не более 1000 шагов в глубину, — вспоминал впоследствии генерал-майор Е.З. Барсуков. — Не исключением бывало, что наступавшая таким образом австро-германская пехота, попадая под убийственный огонь шрапнели 76-мм полевых пушек, уничтожалась почти до последнего человека». Недаром наши стрелки называли трехдюймовки «спасительницами», а вражеские солдаты со страхом именовали их «косой смерти…».

Пушка оказалась настолько удачной, что без особых изменений выпускалась до 1930 года, когда ее модернизировали. И обновленные орудия образца 1902/1930 годов громили еще противника в боях у озера Хасан, на реке Халхин-Гол, в снегах Карельского перешейка и на полях сражений Великой Отечественной войны.

Более того, у ствола трехдюймовки были настолько замечательные данные внутренней баллистики, что многие советские конструкторы использовали его в качестве основы при создании новых 76-мм, теперь уже дивизионных, пушек. В частности, на этой основе были разработаны орудия Ф-22 образца 1936 года, УСВ образца 1939 года и знаменитая ЗИС-3 — дивизионная пушка образца 1942 года с уменьшенным передком.

Основная задача дивизионной артиллерии — непосредственная поддержка пехоты на поле боя. Это значит, что дивизионные орудия должны поражать всякую цель, с которой в ходе сражения может столкнуться пехота. Достаточно подвижная, чтобы следовать за пехотой по любой местности, достаточно могущественная, чтобы устранять те препятствия, которые могут встретиться на пути пехоты в маневренной войне, эта пушка в то же время имела достаточно легкий снаряд, чтобы не возникало трудностей со снабжением, и была достаточно скорострельна, чтобы в критических случаях выпускать несколько десятков снарядов в течение нескольких минут.

Однако Русско-японская война поколебала это мнение, показав, что в состав дивизионной артиллерии должна быть включена и гаубица, способная накрывать цели в окопах и траншеях навесным огнем. Первая мировая война предъявила новые цели — самолеты, танки, дзоты, бронеавтомобили… Таким образом, считавшиеся верхом совершенства трехдюймовки Первой мировой войны быстро устарели, и на повестку дня встал вопрос: какой должна быть дивизионная пушка 40-х годов?

В начале 1934 года группа конструкторов, возглавляемая В. Грабиным, выступила с предложением: создать новую дивизионную пушку. Ее опытный образец был представлен на полигонные испытания в июне 1935 года. Более длинный ствол сообщал потяжелевшему снаряду начальную скорость 710 м/с вместо 588 м/с у старой пушки. Раздвижные станины позволили расширить угол горизонтального обстрела до 60° вместо прежних 6°. Максимальный угол возвышения стал 75° вместо 16°. Подрессоривание увеличило скорость перевозки до 25 км/ч.

Но и цена этих улучшений оказалась не малой: вес орудия в боевом положении увеличился в полтора раза, достиг 1,5 т.

Было весьма желательно избавиться от излишнего веса. Эта задача была решена в 1939 году, когда на вооружение была принята усовершенствованная, более легкая дивизионная пушка.

Но и это было еще не все. Для наиболее дальновидных специалистов уже в 30-х годах XX века стало ясно: в недалеком будущем дивизионным пушкам придется противостоять танкам, в том числе нового поколения. Правда, опыт Первой мировой войны показал, что 76-мм снаряды дивизионных пушек с легкостью поражали тогдашние танки с их тонкой противопульной броней. Но это удавалось лишь тогда, когда танки сами выходили на батареи. Для быстрой же переброски в район танковой атаки эти пушки были явно не приспособлены.

Пришлось разрабатывать специальные противотанковые пушки, подробнее о которых мы расскажем чуть позднее. Здесь же укажем вот что: к концу 30-х годов на вооружении большинства армий были 37-, 45-, 57-мм противотанковые пушки. Но толщина брони на танках все продолжала возрастать и стало очевидно, что на очереди появление орудий, калибр которых приближался к классическому калибру дивизионной пушки — 76 мм.

Это соображение и побудило еще при выдаче задания на конструирование новых дивизионных пушек предписать им и борьбу с танками.

Уже в конструкциях орудий образцов 1936 и 1939 годов предусматривалась такая возможность. Однако расположение прицела слева, а механизма вертикальной наводки справа было существенным недостатком этих орудий при стрельбе по быстродвижущимся целям, какими являлись танки.

Летом 1940 года в нашей стране было начато проектирование 57-мм противотанковой пушки, снаряд которой весил 3,14 кг и имел начальную скорость 1000 м/с. В конце осени был уже готов опытный образец, а в марте следующего года на вооружение Красной Армии поступила 57-мм противотанковая пушка образца 1941 года. Предназначенное для уничтожения танков и бронемашин противника, для подавления и уничтожения пехотных огневых средств, для уничтожения живой силы противника, расположенной открыто, это орудие весило всего 1050 кг, а его бронебойный снаряд на дистанции 1000 м пробивал броню толщиной 90 мм!

Однако, как ни парадоксально, именно высокая мощность этого орудия стала причиной того, что в конце 1941 года его сняли с производства: снаряды советской пушки прошивали насквозь танки, состоявшие тогда на вооружении германской армии. Это вело к неоправданно высокому расходу взрывчатых веществ, тогдашние немецкие танки можно было уничтожать менее мощными орудиями. Пушку В. Грабина сняли с производства, но вера главного конструктора в перспективность своего детища нашла отражение в строках изданного им по заводу приказа:

«Все не завершенные в производстве стволы собрать, законсервировать и убрать. Всю технологическую оснастку и техническую документацию сохранить, убрав в соответствующее место с тем, чтобы при возникшей необходимости немедленно развернуть производство 57-мм пушки…».

Дальнейшие события показали, что Грабин не ошибся: 15 июня 1943 года Государственный Комитет Обороны снова поставил это орудие на производство, так как у немцев появились новые танки типа «тигр». Но прежде чем все это произошло, 57-мм пушке суждено было сыграть исключительно важную роль в том последнем усилии конструкторского коллектива, которое привело к созданию прославленной 76-мм дивизионной пушки образца 1942 года.

В конце июня 1941 года молодой конструктор грабинского коллектива Ф. Калеганов, проходя по цеху, вдруг увидел пушку, чем-то поразившую его. «Лафет, люлька, щит были как у 57-мм пушки, — вспоминал он, — но ствол был другой — с дульным тормозом. Я подошел к пушке ближе и не торопясь осмотрел ее… На лафет 57-мм пушки был наложен ствол 76-мм пушки образца 1939 года. А чтобы разгрузить лафет, на ствол был установлен дульный тормоз…

„Вот, Федор, — раздался у меня за спиной голос В. Мещанинова, — пока ты спал, родилась новая система. Ночью отстреляли. Все получилось неплохо“».

Но, конечно, впереди было еще немало работы. Считалось, что наложение мощного 76-мм ствола на легкий лафет 57-мм пушки потребует серьезного усложнения противооткатных устройств. Однако во время испытаний выяснилось, что пушка устойчива даже при самых неблагоприятных условиях стрельбы.

Тогда решили отказаться от усложнения противооткатных устройств и принять постоянную длину отката — 750 мм при всех углах возвышения. Но в этом случае при стрельбе на максимальном угле возвышения казенник ударялся бы о грунт.

Вот тут и появилось то, что Калеганов называет «историческим решением» — высоту линии огня подняли на 50 мм. После этого контрольную компоновку орудия произвел талантливый конструктор А. Хворостин, и 22 июля 1941 года В. Грабин уже смог продемонстрировать новую дивизионную пушку руководителям Главного артиллерийского управления.

Однако в то страшное лето было не до модернизаций. Пушки были нужны как воздух — и новое орудие было отвергнуто: никто не мог поверить, что переход на новую конструкцию возможен без временного снижения количества орудий, поставляемых фронту.

Тогда Грабин на свой страх и риск приказал заводчанам наряду с пушкой образца 1939 года изготовлять и новые орудия. Их тоже отправили на фронт. Через некоторое время из действующей армии начали поступать хорошие отзывы, и Грабин решился показать новое орудие Верховному Главнокомандующему.

5 января 1942 года в Кремле состоялся осмотр обеих пушек. Новое дивизионное орудие получило высокую оценку. Причем не только наших специалистов.

«Мнение, что ЗИС-3 — лучшее 76-мм орудие Второй мировой войны, абсолютно оправданно, — писал впоследствии германский профессор Вольф, бывший руководитель отдела артиллерийских конструкций у Круппа. — Можно без всякого преувеличения утверждать, что это одна из самых гениальных конструкций в истории ствольной артиллерии».

ЗИС-З была последней и самой совершенной 76-мм дивизионной пушкой. Дальнейшее развитие этого класса орудий потребовало перехода на более крупный калибр. В чем же секрет успеха? На ЗИС-3 удален весь неработающий металл; применен впервые в отечественных серийных 76-мм дивизионных пушках дульный тормоз; клепаные станины заменены более легкими трубчатыми. Листовые рессоры в подрессоривающем устройстве заменены более легкими и надежными пружинными. Применен лафет с раздвижными станинами, резко увеличивающий угол горизонтального обстрела…

Но главное достоинство ЗИС-3 — высокая технологичность.

Этому качеству орудий конструкторский коллектив, возглавляемый В. Грабиным, уделял большое внимание. Работая по методу ускоренного проектирования артиллерийских орудий, при котором конструкторские и технологические вопросы решаются параллельно, инженеры систематически от образца к образцу снижали количество деталей конструкции — с 2080 до 719. Соответственно снижалось и количество станко-часов, необходимых для изготовления одного орудия.

Именно благодаря высокой технологичности ЗИС-3 вошла в историю как первая в мире пушка, поставленная на поточное производство и конвейерную сборку. К концу 1942 года лишь один завод выпускал в день до 120 пушек — до войны это была его месячная программа.

Другой важный результат — широкая унификация, то есть использование одинаковых деталей, узлов, механизмов и агрегатов в разных образцах. Именно унификация позволила одному заводу выпускать десятками тысяч орудия различных назначений — танковые, противотанковые и дивизионные. Но символично то, что стотысячной пушкой 92-го завода была именно ЗИС-3 — самая массовая пушка Великой Отечественной войны.

Качающаяся часть орудия Б-38.

Против танков. В начале Второй мировой войны главной опасностью считались фашистские танки. По ним тогда стреляли из всего, что было под рукой: из противотанковых ружей и пушек, дивизионных и корпусных гаубиц, «катюш» и зениток всех калибров.

В критическую зиму 1941/42 года 70 % орудий, составлявших противотанковый резерв Верховного Главнокомандования, приходилось, как ни парадоксально, именно на зенитки. Одна из них теперь стоит на высоком постаменте на окраине города Лобня — там, где проходил последний рубеж обороны.

Но прошел год — и зенитные орудия перестали применяться против танков. Фронты были уже насыщены дивизионными пушками образца 1942 года, которые стали главным оружием в борьбе с вражескими танками.

На 1 января 1943 года 60 % противотанкового резерва Верховного Главнокомандования составляли именно 76-мм пушки. За неделю оборонительных боев на Курской дуге войска одного только Центрального фронта уничтожили более 800 танков и самоходок, причем основная часть — огнем 76-мм пушек.

Между тем фашисты долго и тщательно готовились к этому сражению. Гитлер даже несколько раз откладывал начало наступления, чтобы поднакопить побольше «пантер», «тигров» и «фердинандов» — новых танков и самоходок с мощным вооружением и бронированием.

Но готовились к великому сражению и советские специалисты. Добытые разведкой сведения о новой бронетанковой технике противника позволили артиллеристам выявить наиболее уязвимые точки вражеских танков. Конструкторы разработали для многих орудий новые боеприпасы большой мощности. Получила такие боеприпасы — подкалиберный и кумулятивный снаряды — и дивизионная пушка.

Результаты этой подготовки не замедлили сказаться. Вот только один эпизод того памятного сражения.

7 июля 1943 года на хорошо замаскированную 76-мм пушку сержанта П. Панова вышли 23 фашистских танка. Впереди двигались «тигры». Но наши артиллеристы не спасовали. Подпустив танки поближе, Панов приказал открыть огонь подкалиберными снарядами. В течение нескольких минут было подбито пять вражеских машин.

Отойдя за высотку, танки открыли огонь по пушке Панова. Орудие замолчало. Но когда враги снова двинулись вперед, полузасыпанная землей пушка ожила и поразила еще шесть танков, а потом шрапнелью отбила несколько атак вражеской пехоты…

Докладывая командиру дивизиона о результатах боя, Панов сказал:

— Потерь нет. Орудие в порядке. Подбито одиннадцать танков, из них шесть «тигров». Остаток боеприпасов — один снаряд…

Безоткатные орудия. «…Из орудия зазвенел выстрел, и в дыму, вдруг окружившем орудие, видны были артиллеристы, подхватившие пушку и, торопливо напрягаясь, накатывавшие ее на прежнее место». Так описывал Л. Толстой один из эпизодов сражения 4 (16) ноября 1805 года под Шенграбеном. Почему же пушкарям приходилось то и дело возвращать в бою пушку на ее законное место?

В момент выстрела пороховые газы давят на снаряд, разгоняя его, а также на стенки ствола и его казенную часть, отбрасывая орудие назад силой отдачи. Чей мощнее заряд, тем сильнее отдача. Беде мало помогли дульные тормоза, противооткатные устройства. Так возможно ли вообще создать орудие, не испытывающее отдачи? Над этим тоже немало думали многие инженеры, артиллеристы и изобретатели.

Одним из первых эту задачу решил русский инженер Д. Рябушинский. В 1916 году он предъявил на испытания 70-мм пушку, представлявшую собой трубу на треноге. Пороховые газы выбрасывали снаряд из дула и частично вылетали через противоположное ему отверстие. Кстати, по этому принципу в годы Второй мировой войны германские инженеры разработали противотанковое надкалиберное ружье «панцерфауст», а американцы аналогичную по назначению базуку.

По этой же схеме в 1923 году советские конструкторы Л. Курчевский и С. Изенбек предложили так называемую динамо-реактивную пушку (ДРП), в казенной части которой имелось коническое отверстие. При выстреле часть пороховых газов вырывалась через дно гильзы и коническое сопло, отдача уменьшалась до минимума.

Установку сочли перспективной и решили ее доработать. Курчевский в 1931 году изготовил 37-мм противотанковую ДРП малой мощности, масса которой не превышала 28 кг. (Для сравнения — обычная противотанковая пушка того же калибра весила около 200 кг.) С дистанции 400 м полукилограммовые снаряды ДРП пробивали 20-мм броню.

Почти одновременно Курчевский предложил и 37-мм ДРП большой мощности; ее снаряды массой 600 г обладали начальной скоростью 530 м/с.

В феврале 1933 года артсистемы Курчевского приняли на вооружение, а сам он продолжал разработки, создав серию «безоткаток» калибром до 305 мм. Ими предполагалось оснащать стрелковые части, бронетанковые войска, истребительную авиацию и боевые корабли.

Таким образом, наши специалисты опередили зарубежных. Ведь в нацистском вермахте эксперименты с безоткатками начались лишь с 1937 года, а применили их в 1941 году, при вторжении на Крит. В США работа над безоткатными орудиями началась только в 1943 году, спустя два года армия получила 57- и 75-мм пушки с низким давлением пороховых газов.

Однако при всех несомненных достоинствах, безоткаткам присущи и серьезные недостатки. В частности, из-за того, что энергия пороховых газов используется не полностью, начальная скорость снаряда невелика и в дальности стрельбы безоткатки уступают обычным пушкам и гаубицам. По той же причине приходится усиливать пороховой заряд, а это влечет неоправданно большой расход пороха. Газы, вырывающиеся из сопла, демаскируют орудие, да и расчетам необходимо держаться подальше от отверстия в казеннике. Кроме того, безоткатные орудия, выбрасывающие назад мощную струю раскаленных газов, не годятся для установки в небольших, закрытых помещениях, например, в танковых башнях, дотах, казематах. В конечном итоге безоткатные пушки во Второй мировой войне развития не получили.

Полковая артиллерия. Еще в наступательных операциях Первой мировой войны, на главном направлении, плотность артиллерии нередко доходила до 100–160 орудий на километр фронта. Управлять огнем такого количества пушек, гаубиц и мортир было крайне трудно. Поэтому, чтобы эффективнее выполнять заявки стрелковых подразделений, артиллерийским командирам пришлось подразделять батареи на несколько групп. При этом руководствовались старым правилом: «Цель определяет калибр».

Позже каждому пехотному подразделению стали придавать свою артиллерию. Например, ротам и батальонам выделили «окопные пушки» — малокалиберные, обычно переносные, из которых можно было поражать точечные цели — те же пулеметные гнезда.

После Первой мировой войны в ряде стран взялись за разработку специальных полковых, или, как их называли за рубежом, пехотных, орудий. Считалось, что ими станут пушки и гаубицы калибром 60–80 мм и новое оружие — минометы. Дальность стрельбы полковой артиллерии должна была составлять не более 5–6 км. Само собой подразумевалось, что пехотные пушки и гаубицы должны быть сравнительно небольшими и маневренными, чтобы быстро сосредоточивать огонь там, где надо.

Часть разработчиков считала, что пехотные орудия следует буксировать тягачами, вмещавшими расчет и боезапас. Военные же резонно возразили: тягач с пушкой на переднем крае будут представлять хорошо заметную цель.

В итоге после испытаний нескольких экспериментальных образцов работы над пехотными пушками за рубежом понемногу свернули. Лишь в Германии имелась на вооружении 75-мм пушка, стрелявшая 5,5-килограммовыми снарядами на 3,5 км, да английская армия — 87,6-мм пушку-гаубицу с дальностью стрельбы около 5,5 км 9,1-килограммовыми снарядами. Причем в обоих случаях считалось, что в затруднительных случаях расчет будет выкатывать пушку на боевую позицию вручную.

Аналогично решили эту же задачу и наши конструкторы. Сначала, в 1909 году, артиллеристы получили 76-мм горную пушку. Спустя год на ее основе было создано специальное «противоштурмовое» орудие, а в 1913 году «короткая» пушка того же калибра, которая благодаря укороченному стволу обладала свойствами гаубицы.

Именно ее конструкция стала прототипом знаменитой полковой пушки, поступившей на вооружение РККА в 1927 году. Разрабатывали ее специалисты КБ Орудийно-арсенального треста. Начали с того, что оснастили 76-мм «короткую» пушку новым лафетом. Затем видный специалист по орудийным затворам и прицельным приспособлениям Л.А. Монаков создал для «полковушки» новый прицел, оснащенный дистанционным барабаном со шкалами.

В 1929 году «полковушку» снова усовершенствовали. Сплошные тяжелые колеса заменили более легкими, со спицами и шинами автомобильного типа, только заполненными не воздухом, а губчатым каучуком. Скрепленный ствол уступил место более прочному и технологичному стволу-моноблоку. В том же году для полковой пушки приняли давно применявшийся в войсках и отработанный промышленностью патрон, которым оснащали состоявшую на вооружении трехдюймовку образца 1902 года. Пусть разрывной заряд у него был меньше, чем у прежнего снаряда, зато облегчилось снабжение боеприпасами стрелковых и артиллерийских подразделений.

Эта пушка образца 1927 года хорошо показала себя в боях у озера Хасан, на Халхин-Голе и в начальный период Великой Отечественной войны. Однако через некоторое время ей, как и многим другим образцам боевой техники 30-х годов, потребовалась модернизация. В частности, было желательно еще облегчить пушку и увеличить углы горизонтального обстрела, чтобы уверенно поражать маневрирующую бронетанковую технику вермахта.

Севастопольская батарея № 30.

Эту задачу выполнила группа инженеров Мотовилихинского завода во главе с конструктором М. Цирульниховым. Они опять-таки наложили ствол «полковушки» на лафет 45-мм противотанковой пушки М-42. Благодаря этому орудие стало легче на 180 кг, а угол горизонтальной наводки достиг 60°. Улучшили мотовилихинские специалисты и затвор, что повысило скорострельность до 10–12 выстрелов в минуту.

В 1943 году новые пушки немедленно были отправлены на фронт и неплохо себя зарекомендовали.

Корпусная артиллерия. Еще во время Первой мировой войны тяжелая полевая артиллерия была разделена на дивизионную и корпусную. Последняя получила дальнобойные 100—107-мм пушки и 150—155-мм гаубицы.

Война была позиционной и противостоящие стороны создавали все более мощные укрепления на большую глубину обороны. Корпусная артиллерия и призвана была разрушать бетонированные доты, укрытия, тыловые армейские склады…

И в ходе войны и после ее окончания продолжалось «соревнование» между артиллеристами и фортификаторами. Военные инженеры строили все более прочные оборонительные сооружения. А артиллеристы в ответ увеличивали калибр, доведя его у корпусных пушек до 122 мм, а у гаубиц — до 180 мм.

Однако за это пришлось заплатить увеличением массы орудий до 7–8 т. Такие махины не то что на руках, но и лошадиной тягой было уж не вывезти. Пришлось использовать гусеничные тягачи для буксировки тяжелых орудий.

В этом направлении подвигались и наши конструкторы. Сначала в 1910 году были приняты на вооружение корпусной артиллерии тяжелые полевые 107-мм пушки и 152-мм гаубицы. Затем в 1930 году их модернизировали. А в конце 30-х годов им на смену стали поступать пушки М-60 и гаубицы М-10 тех же калибров.

По предложению руководителя опытно-конструкторского бюро Ф.Ф. Петрова в 1937 году на лафет новой пушки МЛ-20 опять-таки наложили ствол 122-мм корпусной пушки А-19. Так на вооружении Красной Армии появилась новая артсистема, которая успешно выдержала испытание в годы Великой Отечественной войны.

А когда после Сталинградской битвы стратегическая инициатива перешла к Красной Армии и в условиях наступления потребовалась и высокоманевренная 152-мм корпусная гаубица, Петров и его коллеги опять-таки использовали отработанный прием: ствол 152-мм гаубицы М-10 образца 1938 года был наложен на лафет 122-мм дивизионной гаубицы М-30. И всего через 18 суток после начала работ, в мае 1943 года, новая гаубица Д-1 безукоризненно прошла полигонные, а затем войсковые испытания.

А в 1944 году парк корпусной артиллерии пополнился 100-мм пушкой БС-3 с дальностью стрельбы более 20 км. У этой пушки был прототип. В середине 30-х годов была разработана флотская пушка для новых крейсеров. Там она применялась как универсальная артиллерийская система. Узлы и детали БС-3 были хорошо отработаны промышленностью. И поэтому массовое производство ее сухопутного варианта было налажено очень быстро.

Эти созданные в годы войны орудия сыграли особенно большую роль на заключительном этапе Великой Отечественной войны, когда нашим войскам приходилось проламывать глубоко эшелонированную оборону противника уже на территории фашистской Германии. Затем эти же орудия громили японских милитаристов на Дальнем Востоке.

А в самом конце войны их перевели в состав армейской артиллерии и артиллерии резерва Верховного Главного командования Красной Армии.

Резерв главного командования. Идея создать мощный артиллерийский кулак, всю огневую мощь которого командование могло бы сосредоточить в точке решительного прорыва, родилась еще в годы Первой мировой войны.

«Ранним утром 4 июля австрийские войска, зарывшиеся перед русским Юго-Западным фронтом, не увидели восхода солнца. Вместо безмятежных солнечных лучей с востока пришла смерть — тысячи снарядов превратили обжитые, сильно укрепленные позиции в ад», — описывал историк П. Яковлев начало знаменитого Брусиловского прорыва 1916 года.

Потом огненный вал передвинулся в глубь неприятельской обороны, а за ними, не отставая, пошли цепи стрелков. Так была опробована тактика артиллерийского наступления, развитая и усовершенствованная в годы Великой Отечественной войны советскими военачальниками.

Специально для этого была создана тяжелая артиллерия особого назначения (ТАОН). Поначалу у нее на вооружении состояли 152-мм пушки образца 1910 года, 203-мм гаубицы образца 1915 года, 280-мм мортиры образца 1914–1915 годов и 305-мм гаубицы образца 1916 года. Однако новая война требовала и новых, еще более мощных орудий.

В 1927 году группа конструкторов, которой руководил Ф. Лендер, приступила к проектированию 203-мм гаубицы, принятой на вооружение в 1931 году под обозначением Б-4. Расчеты, применяя десять переменных зарядов и тем самым варьируя начальную скорость снарядов, могли обстреливать 100-килограммовыми фугасными и бронебойными снарядами цели на дистанции до 18 км.

В 1935 году РККА получила 152-мм пушку большой мощности Бр-2, а спустя четыре года — 280-мм мортиру Бр-5, созданную коллективом военных инженеров во главе с И. Ивановым.

Заметим, что все артсистемы большой мощности оснащались унифицированным гусеничным лафетом, обеспечивающим высокую проходимость, и буксировались гусеничным же арттягачом «Коммунар».

В 1939 году арсенал пополнился и дальнобойной 210-мм пушкой особой мощности Бр-17, разработанной также под руководством И. Иванова. В отличие от предыдущих ее устанавливали на платформе, воспринимавшей энергию отдачи.

В том же году завершились испытания 305-мм гаубицы особой мощности Бр-18 на лафете Бр-17. Так был создан триплекс орудий большой мощности (Бр-5, Б-4 и Бр-2) и дуплекс артсистем особой мощности (Бр-17 и Бр-18). На 22 июня 1941 года в РККА было около ста артиллерийских и минометных полков с 4718 орудиями и минометами, а к концу войны их число превысило полторы тысячи. Огневую проверку орудия большой и особой мощности прошли зимой 1939/40 года при прорыве системы долговременных укреплений «линии Маннергейма», а в период Великой Отечественной войны тяжелая артиллерия с успехом применялась во всех наступательных операциях Советской Армии.

Интересно, что в Германии, обращавшей особое внимание на развитие крупнокалиберной артиллерии еще до Первой мировой войны, на вооружении состояли 150- 170-мм пушки и мортиры калибром 210, 240, 280, 350 и 420 мм, предназначавшиеся для разрушения долговременных укреплений. Кроме того, в начале 30-х годов германские фирмы приступили к разработке более мощных артсистем, которым предстояло взломать систему фортов на французской «линии Мажино».

Так, в 1941 году появилось 125-тонное самоходное орудие «Тор» фирмы «Рейнметалл», стрелявшее 1,2-тонными снарядами на 12 км, позже— 600-мм мортира «Карл» и 800-мм орудие «Дора». Все эти монстры оказались массивными, малоподвижными и могли применяться лишь в том случае, если им не угрожали ответные удары. В 1942 году нацисты пробовали обстреливать из них Севастополь и Ленинград. Однако советские артиллерийские разведчики выявили огневые позиции, и после бомбардировок с воздуха «чудо-оружие» спешно эвакуировали в тыл. Не случайно бывший генерал вермахта Э. Шнайдер отметил, что «эти сверхтяжелые орудия имели больше пропагандистское, чем военное значение…».

Фортификационная артиллерия. Тем не менее время от времени тяжелые орудия вносили и свой вклад в разгром противника.

Начиная с XVII–XVIII веков тяжелую армейскую артиллерию подразделяли на осадную и крепостную. Крепостная размещалась в фортах. Осадная должна была разрушать крепости противника. Поэтому та и другая оснащались крупнокалиберными орудиями.

Такие орудия часто ставились на бесколесные станки. Они и воспринимали энергию отдачи (например, осадные русская 305 — мм гаубица Обуховского завода и французская 220-мм мортира). Снаряды подавались к казенной части краном, смонтированным на поворотной платформе или на самом станке.

Многие орудия, например русская 152-мм тяжелая пушка, ставились на высокие лафеты, что позволяло артиллеристам вести огонь из-за укрытий. Существовали и подвижные, башенные установки, такие как германская осадная 120-мм скорострельная пушка. Их вращающийся стальной колпак с амбразурой, закрывавшейся при обстреле бронезаслонкой, устанавливали на платформе, которая передвигалась вдоль позиции по рельсам.

В начале XX века были сделаны попытки применить унифицированные артсистемы. В частности, германская 150-мм пушка состояла на вооружении в полевой, крепостной и осадной артиллерии.

В тот же период некоторые военные специалисты заговорили о том, что в маневренных войнах будущего тяжелые артсистемы не найдут применения. Другие, возражая, ратовали за их развитие, ссылаясь на то, что без крупнокалиберной артиллерии немыслим прорыв укрепленных позиций.

Пока в разных армиях спорили на тему, быть или не быть тяжелой артиллерии, генерал Р.А. Дурляхов создал в 1913 году проект мощной 420-мм осадной мортиры, по тактико-техническим характеристикам не имевшей равных в мире. Однако заказ на изготовление этих орудий передали французской фирме «Шнейдер-Крезо», а та его сорвала.

Поэтому русская армия начала Первую мировую войну лишь с 152-мм осадной пушкой, крепостной гаубицей того же калибра, 203-мм гаубицей и 280-мм мортирой. Остальные артсистемы были уже устаревшими. Нехватку мощных орудий русская армия ощутила уже в 1914 году.

Подобное положение сложилось в армиях Франции и Англии. Напротив, кайзеровская армия была обеспечена мощными, крупнокалиберными орудиями в достаточном количестве.

В августе 1914 года германские войска, перейдя границу Бельгии, приблизились к крепости Льеж.

Первые атаки пехоты были отражены огнем бельгийских пушек, укрытых в бетонных укреплениях. Тогда немцы подтянули к Льежу мощные орудия, в том числе 420-мм мортиры. После этого гарнизон крепости прекратил сопротивление.

Так опыт уже первых месяцев войны наглядно показал, кто был прав в затянувшемся академическом споре стратегов. Как свидетельствовал начальник Главного артиллерийского управления генерал А.А. Маниковский, «при создавшихся позиционных условиях войны без них (орудий крепостной и осадной артиллерии) немыслима никакая наступательная инициатива…».

В Генеральном штабе русской армии родилась даже идея собирать в подвижный «кулак» орудия крепостного и осадного типа, чтобы мощным огневым ударом взламывать оборону противника.

Формирование батарей большой и особой мощности шло при Офицерской артиллерийской школе, и к январю 1917 года была создана Тяжелая артиллерия особого назначения (ТАОН), или «48-й корпус». В состав ТАОН — кстати, послужившей прообразом советской артиллерии резерва Главного Командования, — входило 6 бригад с 388 орудиями, самыми мощными из которых были новые, 305-мм гаубицы Обуховского завода образца 1915 года. Их снаряды, начиненные 79 кг тротила, обладали огромной разрушительной мощью, которую кайзеровские солдаты и узнали под Еловкой.

Однако в то время в русской армии было всего 1430 тяжелых орудий, тогда как у кайзеровской — 7862.

Береговая артиллерия. Использовалась тяжелая артиллерия и для защиты побережья. Так, в 1913 году Петербургский металлический завод изготовил 12-дюймовые 2-орудийные артиллерийские установки для береговой обороны. Монтаж этих установок на бетонных основаниях велся в фортах «Красная горка» и «Серая лошадь».

В 1915 году он был завершен, а установки подверглись испытаниям стрельбой. Для береговой обороны Севастополя, Усть-Двинска, Владивостока, Ревеля, Батума 12-дюймовые береговые артиллерийские установки изготовлял также Обуховский завод, однако не все они были полностью сделаны и установлены.

Гражданская война нанесла серьезный урон артиллерийским установкам и сооружениям береговой обороны. Поэтому в августе 1919 года была организована Артиллерийская рабочая команда из мастеровых Металлического и Обуховского заводов для приведения в порядок и поддержания в боевой готовности артиллерийских установок в фортах.

Своей работой Артиллерийская команда завоевала себе хорошую репутацию. Быстрое и аккуратное выполнение возлагавшихся на нее штабом флота задач привело к тому, что, кроме сравнительно мелких работ, команде постоянно поручались все более сложные и ответственные. Например, команда восстановила все 12-дюймовые артиллерийские установки форта «Краснофлотский».

Однако по мере оживления деятельности заводов роль Артиллерийской команды постепенно уменьшалась, и в августе 1924 года она приказом по флоту была расформирована.

На основании первого пятилетнего плана был утвержден на 1928–1933 годы и план модернизации артиллерийского вооружения ВМФ, строительства для береговой обороны железнодорожных артиллерийских установок калибров 356, 305 и 180 мм, а также стационарных крупнокалиберных береговых установок.

Основные конструкторские бюро по морской артиллерии в тот период располагались на заводе «Большевик» и на Ленинградском машиностроительном заводе (ЛМЗ). Разработку оптических приборов вели Государственный оптико-механический завод (ГОМЗ), завод «Прогресс» и ЛОМЗ — Ленинградский оптико-механический завод.

В течение 1923–1928 годов проводились работы по снятию с бездействующего корабля 8-дюймовых башенных установок и размещению их на побережье Дальнего Востока[16]. В 1930 году батарея вошла в строй.

В апреле 1931 года для укрепления границ Дальнего Востока ЛM3 в короткие сроки установили две трехорудийные 12-дюймовые (305-мм) башенные береговые установки. Основой для них послужили башни, снятые с бывшего линкора «Полтава» и модернизированные применительно к условиям береговой обороны. Руководили проектными работами инженеры А.А. Флоренский и Н.В. Богданов.

Береговая оборона, таким образом, превратилась в полноправный род войск ВМФ. В своей книге «Курсом победы» адмирал Н.Г. Кузнецов писал: «В начале 30-х годов, когда новые флоты только создавались на Дальнем Востоке и Севере, первыми эшелонами направлялись туда не корабли — их еще не было, а именно береговые батареи»…

Корабельная артиллерия. Чтобы лучше понять, насколько велики были труды наших ученых, конструкторов, инженеров и рабочих в предвоенные годы по созданию артиллерийского вооружения для кораблей ВМФ и артиллерии береговой обороны, давайте попробуем разобраться в некоторых технических вопросах, связанных с морской артиллерией.

Морская артиллерия имеет характерные особенности, отличающие ее от общевойсковой (сухопутной) артиллерии. Корабли позволяют разместить на них ограниченное количество артиллерийских установок и боеприпасов к ним. Артиллерия береговой обороны в этом отношении находится в более благоприятных условиях. Но зато корабли, маневрируя, могут выбирать себе цели или уходить от противника. А вот береговая артиллерия привязана к определенному месту, и цель в зоне ее поражения может находиться очень короткое время.

Морская же артиллерия должна поражать цели на возможно большем расстоянии; при этом надо иметь в виду, что корабельная артиллерия постоянно находится в условиях качки, что предъявляет особые требования к устройствам прицеливания и стрельбы.

Корабельные башенные установки с системой подачи и погребов для хранения боеприпасов представляют собой сложные инженерные сооружения.

Так, для изготовления ствола — самой трудоемкой и ответственной детали орудия — требуется слиток из специальной высоколегированной орудийной стали. Причем весьма массивный. Скажем, для ствола калибра 406 мм требовался слиток массой более 140 т без включений и раковин.

Такой слиток получается после поступления стали сразу из двух мартенов — 100- и 50-тонных, а затем подвергается ковке на мощных (до 6000 т) прессах. Затем проводилась термообработка в масляных вертикальных печах или, как на заводе «Баррикады», в уникальной горизонтальной. И лишь после этого заготовка поступала на механическую обработку. Сначала ведется наружная обточка до нужных размеров, потом глубокое сверление на всю длину ствола, затем чистовая расточка, шлифовка и нарезка нарезов канала ствола… И все это на уникальных станках и специальным инструментом.

Насколько все это дорогие и сложные операции, можно судить хотя бы по тому, что длина таких станков должна быть более двух длин обрабатываемых заготовок ствола, а он достигает 20 м!..

После того как основные детали изготовлены, они монтируются вместе на специальных заводских стендах — «ямах». Здесь тщательнейшим образом проверяется взаимодействие всех частей и механизмов сложного агрегата. После этого установка разбирается, переправляется на строящийся корабль, где вновь собирается и отлаживается окончательно. Это исключительно трудная и ответственная работа, требующая от сборщиков-монтажников высочайшей квалификации.

Далее все орудия отстреливаются на морском полигоне во время ходовых испытаний и лишь после этого признаются годными к эксплуатации.

Ведь во многом благодаря орудиям кораблей немцы так и не смогли подойти вплотную к Кронштадту и Ленинграду с моря в годы Великой Отечественной войны.

В дни, когда над Ленинградом нависла смертельная опасность, всем кораблям Балтийского флота и береговой обороне было приказано направить огонь своих орудий на моторизованные колонны противника. В боях участвовали двадцать четыре 12-дюймовых орудия линкоров, восемнадцать 180-мм пушек крейсеров, более ста 130-мм орудий эсминцев и лидеров.

Мощную береговую оборону имел и Севастополь. Одиннадцать батарей только крупного и среднего калибра вели огонь по морским и береговым целям.

А когда вечером 16 июня 1942 года береговая 3-орудийная 305-мм батарея № 30[17] оказалась в окружении, то, укрывшись в бронированных башнях и бетонных подземных казематах, артиллеристы сражались еще целую неделю. Причем 73 бойцам из 250 удалось прорваться, остальные же погибли, подорвав себя вместе с орудиями.

Последний опорный пункт обороны Севастополя был в районе расположения 305-мм батареи № 35. В ночь на 2 июля 1942 года, полностью расстреляв боеприпасы, выпустив все, даже учебные снаряды, артиллеристы взорвали батарею.

Орудия на рельсах. В начале Великой Отечественной войны на заводе «Большевик» скопилось 300 морских артиллерийских установок, главным образом 130-мм установок Б-13, которые могли быть использованы для обороны Ленинграда. Однако применение их в качестве стационарных было признано нецелесообразным, поскольку необходимо было быстро маневрировать, сосредотачивая мощные артиллерийские группы в местах наибольшего скопления противника.

Тогда было решено вспомнить опыт Гражданской войны и разместить артиллерийские установки на железнодорожных платформах. Сама идея и руководство ее осуществлением принадлежали начальнику Артиллерийского научно-исследовательского морского института И.И. Грену, начальнику отдела этого института Н.А. Сулимовскому, главному конструктору Е.Г. Рудяку, инженерам А.А. Флоренскому, Г.П. Волосатову, Б.С. Коробову, Н.В. Богданову.

Ими и были спроектированы транспортеры со 130-мм палубной установкой Б-13 на 60-тонной железнодорожной платформе. Кроме того, на 20-тонной железнодорожной платформе разместили 100-мм универсальные установки Б-34 — они оказались отличным оружием против немецких танков. Не случайно бойцы прозвали эти установки «зверобоями».

При этом надо иметь в виду, что значительная часть таких транспортеров была изготовлена сначала в осажденном, а затем блокадном Ленинграде. Так, например, в 1943 году три железнодорожных транспортера со 152-мм пушками Б-38 прямо из ворот завода «Большевик» и ЛМЗ ушли сразу же на фронт.

В январе 1942 года все железнодорожные батареи в Ленинграде были сведены в 101-ю морскую железнодорожную артиллерийскую бригаду, которая по количеству орудий являлась самым мощным артиллерийским соединением в городе. В ее состав вошло семь отдельных дивизионов и отдельных батарей (всего 28 батарей с 63 орудиями).

Значительное количество 152-мм орудий было эвакуировано из Ленинграда на завод «Баррикады». Здесь же и был подготовлен проект транспортера Б-64. Рабочие чертежи были выпущены в начале 1942 года, а в середине того же года был построен головной образец транспортера, который сразу же опробовали в боях.

К августу 1942 года было уже построено около десятка транспортеров, которые с успехом использовались при обороне Сталинграда. Кстати, воевали на них моряки, эвакуированные из Севастополя.

Более подробно об этом виде вооружения будет описано в главе о железнодорожном транспорте.