Глава 19

Все дни после встречи с Йенсом Лорна чувствовала себя по-настоящему несчастной. Она впервые увидела Дэнни вместе с отцом, и эта оставшаяся в памяти картина вызвала в ее воображении другую: она, Йенс и Дэнни живут вместе на чердаке над мастерской, на веревке сушатся пеленки Дэнни, она готовит Йенсу обед, по вечерам они втроем катаются под парусом, а ночью они с Йенсом спят на широкой деревянной кровати.

Понимая, что эта картина может никогда не стать реальностью, Лорна часто плакала.

В следующий раз, когда она приехала к миссис Шмитт, Йенса не было, и свидание с Дэнни показалось Лорне пустым и печальным. Да и вообще все дни ее были пустыми и бесцельными.

Как-то в один из дней в магазине на Озере Белого Медведя Лорна встретилась с Майклом Армфилдом.

— Лорна?

Услышав свое имя, она обернулась и увидела его рядом с собой.

— Майкл! — воскликнула Лорна с улыбкой. — Боже мой, неужели это ты?

Он очень вырос за эти два года. Высокий, стройный, уже загорелый, симпатичный юноша, а не прежний застенчивый мальчишка.

Майкл усмехнулся и развел руками.

— Конечно, я.

— А где же тот худенький мальчик, который учил меня обращаться с парусами?

— Я не бросил парусный спорт, а ты?

— Тоже не бросила. Плаваю одна в ялике.

— Это мы заметили. Но, похоже, ты вообще не появляешься на людях.

— Да, я просто… — Лорна задумалась, отвела взгляд в сторону и с отсутствующим видом потрогала какие-то чайные салфетки.

Майкл тактично ждал, но Лорна продолжала хранить молчание, и тогда он заговорил сам;

— Все спрашивают, где Лорна, когда мы вечерами катаемся на яхтах и ходим на концерты. А особенно Феба.

Лорна подняла взгляд и спросила с тоской:

— А как Феба?

— У нее все хорошо… только очень скучает без тебя.

— Я тоже скучаю. Ведь мы все время были вместе.

Майкл задумался на секунду, прежде чем спросить:

— Могу я быть откровенным, Лорна?

— Да, конечно.

— Ты разбила сердце Фебы. Уехав в колледж, ты ни разу не написала ей, а вернувшись, даже не зашла. Она думает, что чем-то обидела тебя, но не знает чем. Это так?

— Нет… ох, нет, — искренне возразила Лорна, схватив Майкла за рукав. — Она моя лучшая подруга.

— Так что же случилось?

Лорна просто посмотрела на него и отпустила рукав Майкла. Секунды тянулись, и Майкл предпринял еще одну попытку.

— Я знаю, что ей очень не хватало тебя, когда Феба обручилась и начала готовиться к свадьбе. Она говорила, что в таких делах у вас не было друг от друга секретов. Я знаю, она с радостью увиделась бы с тобой.

— Я тоже, — прошептала Лорна.

В ее глазах появилась печаль, что вызвало у Майкла сочувствие. По какой бы причине Лорна ни перестала дружить с Фебой, он видел, что этот разрыв причиняет ей такую же боль, как и его сестре.

Он протянул руку.

— Что ж… был очень рад встретить тебя. Могу я рассказать об этом Фебе?

— Разумеется. И передай ей, что я люблю ее.

Майкл с чувством пожал руку Лорны:

— Обязательно передам.

Весь остаток дня у Лорны не выходил из памяти разговор с Майклом. Ночь она плохо спала. На рассвете встала с кровати, уселась на подоконник, устремив взгляд на темную воду и размышляя о своем разрыве с Фебой. В подобном разрыве не было никакого смысла, не стоило отказываться от настоящей дружбы, особенно когда такая дружба была ей так необходима. Ну разве не глупо было с ее стороны перестать дружить с Фебой? Конечно, глупо. Мать говорила ей, что люди ужаснутся и отвернутся от нее, если узнают о ее внебрачном ребенке. А ужаснется ли Феба? Станет ли презирать ее? И Лорна решила, что нет, в глубине души она верила, что ее давняя подруга не поступит так. И получалось так, что это Лорна разорвала старую дружбу, не объяснив почему.

На следующий день Лорна встала с опухшими от бессонницы глазами, но зато полная решимости, потому что уже под утро приняла решение и теперь торопилась осуществить его, не теряя времени даром.

Сгорая от нетерпения снова увидеть Фебу, Лорна не стала завтракать, приложила к лицу холодный компресс, сделала прическу в стиле «девочки Гибсона», надела зеленую юбку с белой блузкой и в половине одиннадцатого утра уже стояла у дверей коттеджа Армфилдов. Когда Феба, предупрежденная служанкой, появилась наверху лестницы и увидела ожидающую ее Лорну, у нее буквально подкосились ноги. Лицо Фебы сморщилось, словно она собиралась расплакаться, а затем она рванула вниз по лестнице в объятия Лорны, перепрыгивая через три ступеньки.

— Ой, Лорна… это действительно ты?

— Феба, дорогая, да, да… я вернулась. Они обнялись, вздрогнув от нахлынувших воспоминаний, глаза обеих затуманились слезами радости.

Наконец Феба вырвалась из объятий подруги.

— Майкл сказал, что разговаривал с тобой, но я даже не смела надеяться, что ты придешь.

— Да, разговор с ним многое прояснил мне. И нам с тобой о многом надо поговорить, мне кажется, уже пора.

Взявшись за руки, они поднялись по лестнице в комнату Фебы, где совсем ничего не изменилось. Вид из окна комнаты был, как всегда, прекрасным, кровать Фебы была накрыта все тем же вышитым покрывалом, которое Лорна все время разглядывала во время их бесчисленных девических разговоров.

— Как здорово снова очутиться здесь! — воскликнула Лорна, подходя к окну. Она постояла возле него с минуту, потом снова повернулась к подруге. — Даже не помню, когда была здесь в последний раз.

— Позапрошлым летом.

— Ах да, позапрошлым летом, когда познакомилась с Йенсом. Так много всего произошло с тех пор!

— Ты расскажешь мне?

— Да… все расскажу.

— Иди сюда… садись. — Феба положила подушки на спинку кровати, и подруги, скинув туфли, уселись друг напротив друга, поджав под себя ноги.

Лорна улыбнулась.

— Рассказывай сначала ты. Твоя история наверняка счастливее моей.

— Ладно. Он симпатичней, добрый, трудолюбивый, и, как я только впервые увидела его, у меня комок подкатил к горлу и я закашлялась, пытаясь его проглотить.

Лорна рассмеялась.

— Твой мистер Слаттерлей.

— Да, Дэннис.

— Значит, ты по-настоящему влюблена в него.

— Так сильно, что каждый раз прямо умираю когда он прощается и уходит.

— Я так рада за тебя! А когда свадьба?

— Не скоро. В конце июня. Я хотела, чтобы ты была одной из свидетельниц, но боялась попросить тебя об этом. Надо было готовиться к свадьбе, покупать платья, а ты была такой подавленной, отрешенной…

— Я знаю. И ты прости меня за это, Феба. Майкл сказал, ты думала, что чем-то обидела меня, но это совсем не так. Все дело во мне… только во мне… и в положении, в котором я оказалась. Вот и все.

— В каком положении?

Взгляд Лорны устремился куда-то вдаль, и на лице появилось отрешенное выражение.

— Я часто думала, не догадываешься ли ты обо всем, ведь ты так хорошо меня знаешь. — Взгляд Лорны вернулся к лицу Фебы. — Ведь у нас почти не было секретов друг от друга.

— Ты говоришь, естественно, о Йенсе Харкене, корабеле.

— Да… разумеется. Мы полюбили друг друга в то лето, когда он строил «Лорну Д».

— И что?

— И я родила от него ребенка.

Феба не раскрыла рот от изумления и не ахнула, она просто выдохнула, словно сдерживала дыхание, дожидаясь этого момента. Потом наклонилась вперед и протянула подруге руки.

Лорна взяла ее за руки.

— Значит, ты уезжала не в колледж?

— Нет, я жила в монастыре возле Милуони среди монахинь. — И Лорна рассказала Фебе всю историю, не упустив ни одной детали. Дойдя до горестной; сцены ее встречи с Йенсом на прошлой неделе в доме миссис Шмитт, Лорна расплакалась. — И он ушел, оставив меня одну во дворе, — закончила она.

— Ты говорила правду, когда сказала ему, что не выйдешь за него замуж, даже если твои родители попросят тебя об этом? — спросила Феба.

— Нет, — слабым голосом ответила Лорна, — просто я была так расстроена, что брякнула первое пришедшее в голову. Я только и мечтаю о том, чтобы выйти за него замуж.

И Лорна снова погрузилась в эти свои мечты, а Феба наблюдала, как меняется при этом выражение лица подруги.

— Я помню слова, которые ты сказала мне давно, в то самое лето, когда познакомилась с Йенсом. Помню, мы сидели в саду, и ты впервые призналась мне, что влюбилась в него, и ты так была уверена в этом, лицо твое было таким безмятежным, когда ты говорила о своей любви. А потом ты сказала еще кое-что, и я этого никогда не забуду. Ты сказала, что, когда ты с ним, твоя жизнь приобретает смысл, а когда он уходит, в твоем сердце наступает осень.

— Я так сказала?

— Да, именно так, и таким прекрасным и страдальческим был твой взгляд. Я уверена, что в один прекрасный день вы снова будете вместе, что бы ни говорили и ни делали твои родители. Тебе просто суждено судьбой выйти за него замуж, я в этом твердо убеждена.

— Ох, Феба… мне так бы этого хотелось!

— Тогда действуй.

— А что мне делать? Он там, я тут, а позиция родителей ничуть не изменилась…

— Понятно, что не изменилась. И если ты будешь ждать от них каких-то изменений к лучшему, то можешь прождать всю жизнь. Йенс был прав, когда сказал, что если ты любишь его, то ослушаешься родителей. Я бы на твоем месте так и сделала.

— Пойти против воли родителей?

— Ради любимого мужчины? Конечно.

— Феба, но ведь Йенс сказал…

— Йенс сказал, потом ты сказала, он опять сказал, и ты опять сказала… да просто вы оба были настолько расстроенными и злыми, да к тому же упрямыми, что сами уже ничего не соображали. Важно только то, что вы любите друг друга. У вас есть ребенок, вы оба его обожаете. Твои родители запугали тебя грехом и позором, а ты, вместо того чтобы послать их подальше, стала и Йенса убеждать в этой чепухе.

— Я не убеждала его, Феба. Как ты можешь так говорить?

— Ладно, но ты ведь предпочла родителей Йенсу, так ведь? А это то же самое.

— Нет, ты не права!

— Ох, Лорна, да прекрати ты обманывать себя и слушай Йенса. Покаты прячешь ребенка, скрываешь ото всех правду и свою любовь к нему, ты тем самым даешь ему понять, что он не подходит под стандарты твоей семьи. Если Йенс нужен тебе, то покажи ему это! Забери Дэнни у миссис Шмитт, приди с ним к своим родителям и скажи: «Послушайте, или вы признаете моего ребенка и моего мужа, или я навсегда ухожу из вашей жизни».

— Я уже говорила им это однажды.

— Да, но ты действительно была так настроена? Или просто ляпнула в запальчивости? Ведь ты продолжаешь жить с ними, разве не так? Ты ведь не предъявляла им ультиматум, правда? А я на твоем месте поступила бы именно так. Я бы… я бы, — Феба совсем распалилась, она спрыгнула с кровати и принялась расхаживать возле нее, потрясая кулаками. — Я бы принесла Дэнни туда, где соберется вся публика…

— Вся публика?

— Вот именно… во время регаты, например, и я бы…

— Во время регаты?

— …держала его на руках и показывала ему на яхту отца…

— Прекрати дурачиться!

— …и сказала бы: «Смотри, видишь, там плывет твой папа? А видишь, какую яхту он построил? Он самый знаменитый корабел в Америке, и я пришла сюда, чтобы заявить всему миру о своем решении!»

Тишина повисла в комнате Фебы. Идея была настолько ошеломляющей, что у обеих подруг перехватило дыхание. Они смотрели друг на друга, представляя, как Лорна совершает такой дерзкий поступок.

— Ты серьезно, Феба? — прошептала Лорна.

— Не знаю. — Феба вернулась на кровать. — Я просто фантазирую… пытаюсь найти для тебя какой-то выход.

— Но ты бы поступила так?

Подруги, не мигая, уставились друг на друга.

— Господи, Лорна, неужели осмелишься? — еле слышно спросила Феба.

Безрассудством было даже думать об этом, и все-таки они думали, пока их щеки не порозовели от возбуждения.

— Вот это будет номер, да? Ты с Дэнни на руках…

— А мой отец в это время плывет на «Лорне Д»…

— А твоя мать наблюдает с лужайки яхт-клуба…

— А Йенс плывет на… на какой яхте он поплывет в этом году? — Лорна явно оживилась.

— На «Манитоу».

— Значит, на «Манитоу». — Помолчав немного, Лорна спросила: — Он надеется победить?

— Кто знает. По слухам, в регате будут принижать участие десять плоскодонных яхт, в том числе и яхта твоего отца. А еще ходят разговоры, что Йенс модернизировал яхту Тима, но держит это в секрете, и никто не представляет, в чем дело. Но все согласны, что Йенс Харкен крупнейший специалист в своем деле.

— Он победит! — уверенно заявила Лорна. — я знаю, что он победит. Йенс по своей натуре победитель.

— Так что ты будешь делать? Лорна откинулась на спину, как всегда делала раньше, и разглядывала покрывало.

— Йенс хочет, чтобы я порвала с родителями. Так, может, действительно выкинуть такой номер, а?

Феба встала на колени, наклонилась к Лорне и заглянула ей прямо в глаза.

— Ты ведь шутишь, да?

— Не знаю.

— Боже милосердный, ну конечно же шутишь!

— Надо признать, что подобная выходка будет означать позор. А я такая нерешительная. И все же мне очень хочется выйти замуж за Йенса Харкена.

Феба улеглась рядом с Лорной, и целую минуту они лежали молча, обдумывая эту ошеломляющую идею.

Наконец Лорна пробормотала:

— Но мне надо, чтобы рядом был хоть один друг. Ты будешь стоять рядом со мной, если я сделаю это?

Феба взяла Лорну за руну и крепко пожала ее.

— Конечно. — Феба задумалась на секунду, набираясь храбрости, и заявила: — Я скажу тебе то, чего не знает ни одна живая душа. — Она повернула голову и посмотрела Лорне прямо в глаза. — Вся разница между нами заключается в том, что ты забеременела, а меня пронесло.

Возможно, свою роль сыграло признание Фебы в потере девственности, а может, и тот факт, что Лорна уже слишком долго была лишена счастья и наступило время бороться за него. Но какой бы ни была. причина, через несколько часов после разговора с Фебой Лорна окончательно решилась на эту дерзкую, неслыханную выходку.

До регаты оставалось еще полторы недели. Лорна думала над подброшенной Фебой идеей всю ночь и весь день. Она представляла, как она, Йенс и Дэнни наконец-то соединятся в единую семью.

Но стоило ей подумать о том, как прореагируют на это ее родители, и ее решимость таяла.

Но едва приходила мысль о том, что до конца своей жизни будет разлучена с Йенсом и Дэнни, каи ее решимость вновь усиливалась.

Во время следующего визита к миссис Шмитт Лорна привезла с собой сверток, в котором находился крохотный синий с белым матросский костюмчик. Она выложила его на стол и, собравшись с силами, объявила миссис Шмитт:

— Когда я приеду в следующий раз, я хочу, чтобы Дэнни были одет в этот костюмчик. А приеду я в субботу, раньше обычного, и заберу сына с собой.

— Значит, этот момент наступил…

Лорна накрыла ладонью лежавшую на скатерти морщинистую натруженную руку миссис Шмитт.

— Мне очень жаль забирать его от вас. Я знаю, что вы его тоже любите.

— Вы не собираетесь привезти его обратно?

— Нет. Если только… все получится так, как я задумала.

— Если вы помиритесь с Харкеном…

— Да, я надеюсь на это. Он упрямый… но посмотрим.

Миссис Шмитт сняла очки и протерла их передником.

— Что ж, так и должно быть, и тут не имеет значения, буду ли я скучать без малыша. Вам всем троим следует быть вместе.

— Я постараюсь, когда смогу, присылать вам деньги.

— Обо мне не беспокойтесь. Я сумела…

— …отложить немного, — вставила Лорна. — Да, я знаю, но все-таки сделаю все, что смогу.

Денежный вопрос был одним из многих препятствий, которые ей предстояло преодолеть на пути к своему счастью. Но раз уж Лорна решилась и видела перед собой поставленную цель, она начала считать дни, оставшиеся до регаты.

В субботу Йенс проснулся еще до рассвета, задолго до восхода солнца. Взяв кофейник, он покинул тишину чердака, нарушаемую лишь мирным дыханием спящих, вышел на улицу, и шаги его застучали по причалу.

«Манитоу» спокойно покачивалась на воде. Йенс налил кофе из кофейника в чашку.

Сделав глоток, он ступил на палубу яхты, которая поблескивала в лучах предрассветного утра, слегка покачивалась под ударами волн о корпус. Йенс прошел от кормы до носа, трогая рукой деревянную обшивку, шкоты, парусину, металлические части и отхлебывая при этом кофе. Глотал… трогал… глотал… трогал. Ветер был уже узлов десять, и это обещало хорошие условия для гонки. На востоке над горизонтом появилась первая бледная тонкая полоска.

В такие моменты Йенс часто вспоминал об отце, ему хотелось, чтобы старик сейчас был здесь, чтобы посмотрел, чего добился сын, и своим глубоким, спокойным голосом дал бы несколько разумных советов.

Йенс мысленно обратился к отцу: «Сегодня великий день, папа. Пожелай нам удачи».

Лучи рассветного солнца пробились через узкий просвет между облаками, осветив верхушки деревьев и мачт и волосы Девина, который медленно шел босиком по причалу. В рунах он тоже держал кофейник, мятая рубашка вылезла из брюк.

— Рано ты поднялся, — заметил Девин вместо приветствия.

— Не мог больше спать.

— Да, понимаю тебя. Я и сам до полуночи не спал, просто лежал и думал.

Они помолчали немного, потом Йенс спросил:

— А ты вспоминаешь отца?

— Да.

— Хотел бы я, чтобы он сейчас был здесь.

— Да, и я тоже.

— Он многому нас научил, да?

— Конечно.

— Он научил нас верить в себя. И эта вера останется в нас, независимо от того, выиграем мы сегодня или проиграем.

— А тебе ужасно хочется победить, да?

— А тебе разве нет?

— Хочется, конечно, но для меня эта победа не имеет такого большого значения, как для тебя.. Ведь это не мне попытается отомстить Гидеон Барнетт за то, что у его дочери ребенок от тебя.

— На этой регате борьба предстоит серьезная, уж будь уверен.

— Думаешь, у Барнетта есть шансы победить?

— Конечно, есть. Я сам сконструировал эту яхту, и она должна быть чертовски быстроходной, но зато мы модернизировали «Манитоу». — Йенс заменил большой румпель двумя меньшими, что придавало яхте лучшую маневренность при поворотах. — Так что посмотрим.

— А как насчет яхт-клуба «Миннетонка»? Тебя беспокоят какие-нибудь их суда?

— Нет. Главный конкурент — «Лорна Д».

Девин положил руку на плечо Йенса.

— Ладно, от того, что мы здесь торчим, время не пойдет быстрее. Пойдем-ка наверх и попросим Кару приготовить нам горячий завтрак.

Стартовать им предстояло в полдень, поэтому утро тянулось очень медленно. Йенс поел совсем немного, но долго одевался. Натягивая форменный свитер яхт-клуба, он подумал, что в один прекрасный день станет его членом. Из своей хижины явился улыбающийся Тим, наряженный в белую форму.

— Значит, после сегодняшней регаты я смогу забрать свою яхту домой и держать ее там? — поинтересовался Тим.

Последние дни Йенсу приходилось прибегать к различным уловкам, чтобы яхта оставалась у его причала, и все это он объяснял «необходимостью новых модификаций». Но все знали, что делать больше нечего, все усовершенствования уже давно были выполнены.

Девин так прокомментировал это:

— Если бы эта яхта была женщиной, то она сгорела бы в любовном огне от всех этих прикосновений Йенса.

Его поддержал Бен:

— Если Йенс и дальше будет продолжать вылизывать яхту, то нам придется заново покрывать ее лаком.

А Тим даже предложил:

— Может быть, мне продать ее Йенсу? Я смогу на этом прилично заработать.

Прибыли и остальные члены команды. Кара с детьми тоже взошла на борт «Манитоу», чтобы добраться до яхт-клуба, с лужайки которого они собирались наблюдать за гонками. До яхт-клуба они дошли быстро, слегка вымокнув, потому что ветер усилился уже до пятнадцати узлов и брызги перелетали через борт.

К моменту прибытия «Манитоу» гонки между яхтами класса «В» были уже в самом разгаре. Толпа зрителей собралась на лужайке и заполнила причал, осматривая пришвартованные к нему яхты. Когда зрители заметили подходящую к причалу яхту с номером на парусе «W-30», раздались аплодисменты.

— Ты только послушай, Йенс, они разглядели номер яхты, — обратилась к нему Кара, и глаза ее заблестели от гордости.

Йенс одарил ее уже заранее приготовленной при подходе к причалу улыбкой, которая быстро улетучилась, когда он бросил взгляд на пришвартованные яхты. Йенс сразу же узнал «Лорну Д» и увидел Гидеона Барнетта среди команды, моющей палубу и проверяющей такелаж. При звуках аплодисментов Гидеон выпрямился и посмотрел, что за яхта подходит к причалу. Йенс с уверенностью мог сказать, что Гидеон разглядел номер на парусе, потому что он сразу отвернулся и принялся отдавать указания команде.

«Манитоу» пришвартовалась, Кара с детьми сошла на причал. Йенс вытащил из кармана часы: до собрания капитанов оставалось пятнадцать минут. На берегу хор девушек распевал песни, повсюду сновали вездесущие репортеры. Йенс посмотрел на развевающийся над яхт-клубом флаг, прикидывая направление и скорость ветра, перевел взгляд на проплывающие на юго-запад серые облака, оценил зыбь на поверхности воды. Команда вытащила на лужайку дополнительный парус и принялась складывать его. А Йенс решил еще раз проверить такелаж, что уже неоднократно делал сегодня утром, но ему явно хотелось остаться на яхте и чем-нибудь заняться.

Бортовые стяжки на месте.

Фалы не перекрутились.

Веревки тщательно уложены в бухты.

Йенс бросил взгляд на лужайку. Дамы в пышных юбках придерживали руками свои яркие разноцветные шляпки, дети бегали по лужайке, путаясь в юбках матерей, и сосали леденцы на палочке. Хор девушек закончил петь, и теперь они приводили в порядок свои прически. Среди зрителей Йенс заметил и членов семейства Барнетт — Лавиния, обе старые тетушки, сестры Лорны и брат (наблюдавший в подзорную трубу). Они расположились среди местной элиты, которая, без сомнения, болела за «Лорну Д». Но самой Лорны нигде не было видно.

Справившись с огорчением, Йенс вновь нашел для себя занятие. Перегнувшись через корму, он принялся очищать румпели от водорослей, потом ответил на вопросы трех молодых парней, которые стояли на причале, с восхищением глядя на яхту.

— Вы сами сделали ее, мистер?

— А как долго вы ее строили?

— Мой отец сказал, что и у меня скоро будет яхта.

Пора было отправляться на собрание капитанов, и как раз экипаж вернулся на яхту со сложенным дополнительным парусом. Йенс молча кивнул им, мысли всей команды уже были заняты предстоящими соревнованиями.

Проходя по пути к яхт-клубу мимо семейства Барнетт, Йенс ощутил на себе пытливые взгляды, но продолжал путь, глядя прямо перед собой, понимая что ему надо сохранить спокойствие в это оставшееся до старта время.

Он уже почти подошел к яхт-клубу, когда уголком глаза уловил что-то знакомое… цвет, силуэт… что-то такое, что заставило его повернуть голову.

Там стояла Лорна.

С… с…

Боже мой, на руках она держала Дэнни! Лорна и Дэнни появились здесь, на регате, где все знали дочь Барнеттов и могли видеть ее!

Йенс замер как вкопанный, потом сделал шаг в их сторону и снова остановился, ошеломленный. Радость охватила его. Его сын и его женщина стояли всего в двадцати футах и смотрели на него! На Лорне было розовое платье, а Дэнни был одет в сине-белый костюмчик моряка, его ручонки теребили морскую шапочку, завязанную под подбородком.

Лорна показала на Йенса пальцем, и Йенс прочитал по ее губам:

— Это папа.

Дэнни оставил в покое шапочку, посмотрел на отца и улыбнулся.

— Папа, — крикнул он и заворочался на руках у Лорны, словно хотел спрыгнуть на землю и побежать к Йенсу.

В груди у Йенса все ликовало. Ни к кому в своей жизни он еще не хотел так сильно броситься навстречу, но сейчас у него совсем не было для этого времени. Собрание капитанов должно было начаться вот-вот, а если он опоздает и не выслушает инструкции относительно маршрута, это может поставить под угрозу победу в регате.

Позади Йенса по деревянному настилу послышались шаги. И вдруг они замерли, а лицо Лорны помрачнело. Йенс обернулся и увидел Гидеона Барнетта, уставившегося на дочь и внука. По толпе пробежал шум, а лицо Гидеона стало серым, как старый парус. Толпа зашевелилась, и Йенс понял, что новость уже сообщили и Лавинии. И пока узнавшие Лорну зрители подсчитывали возраст ребенка и момент его зачатия, казалось, все они затаили дыхание.

И тут в передних рядах зрителей появилась улыбающаяся девушка.

— Лорна, привет! Где ты была? Я тебя все время искала. — Феба Армфилд выбралась из толпы и направилась к Лорне, всем своим видом демонстрируя дружеское расположение. — Привет, Дэнни! — Она поцеловала ребенка и его мать в щеку, и никому даже в голову не пришло, что она вообще видит Дэнни впервые.

Лорна неохотно отвела взгляд от Йенса, и он двинулся дальше к яхт-клубу, а в десяти шагах позади него шел Гидеон.

Уже находясь на верхней веранде яхт-клуба, Йенс никак не мог сосредоточиться на словах судьи соревнований — строгого вида джентльмена в белых брюках, синем клубном пиджаке и галстуке, державшего в руках черную грифельную доску.

— Приветствую вас, капитаны. Сегодняшний маршрут будет представлять собой треугольник, вам предстоит пройти две его стороны и финишировать по ветру. Первый выстрел будет дан за десять минут до старта, второй за пять, и затем сигнал к старту. Любая яхта, тронувшаяся с места до сигнала, будет обязана повторно пересечь стартовую черту.

Судья продолжал объяснять условия, а Йенс спиной чувствовал сверлящий взгляд Гидеона Барнетта, стоявшего позади него. На собрании присутствовало десять капитанов, причем пятеро из них были из одного яхт-клуба, и все они выступали на плоскодонных яхтах. Да, в этом году регата здорово отличалась от прошлогодней.

Собрание закончилось.

— Попутного ветра, джентльмены. Возвращайтесь к своим яхтам.

Капитаны принялись обмениваться привычными пожеланиями:

— Попутного ветра… попутного ветра…

Йенс повернулся и увидел спину Барнетта в дверях клуба.

Выйдя на улицу, он сразу же устремил взгляд туда, где стояла Лорна, он ожидал, что она подаст ему какой-нибудь знак, приглашающий подойти к ней, или покажет, чтобы он шел прямо на яхту. Вокруг Лорны уже собралась молодежь, среди которой присутствовала и старая тетя Агнес, которая взяла ребенка из рун Лорны. Йенс остановился в нерешительности, оглядываясь на ожидавшую его команду, и в этот момент Лорна оставила друзей и направилась к нему.

Он стоял молча, как истукан, и ждал. Лорна подошла к нему и остановилась так близко, что ее юбка била его по ногам. Лорна взяла его натруженную руку в свои мягкие пальцы и просто сказала:

— Попутного ветра, Йенс.

Йенс сжал ее руку, чувствуя, что сердце готово выскочить из груди.

— Я выиграю… ради тебя и Дэнни, — с трудом выдавил он из себя.

И направился к «Манитоу». Воодушевленный! Радостный! Парящий где-то в небесах, где обитают только боги!

Ступив на борт яхты, Йенс понял, что экипаж полностью осведомлен о разыгравшейся на берегу драме, и эту драму можно было сравнить с той, которая вскоре должна была разыграться на воде. Вся команда разговаривала тихо, ласково улыбалась, не задавала вопросов, и только Девин поинтересовался:

— Как ты думаешь, капитан, не пора ли нам поднимать паруса?

Йенс занял свое место у румпеля, дал команду отдать концы, и все на борту «Манитоу» поняли, что ими командует капитан, который только что выиграл нечто более важное, чем соревнование яхт класса «А».

— Поднять грот! Поднять кливер!

В голосе Йенса, когда он отдавал эти команды, прозвучали нотки нетерпения.

Майкл поставил грот, Дэвин — кливер, и «Манитоу» заскользила среди соперниц по волнам залива Норт-Бей. Команда направляла яхту к линии старта по широкой дуге, придерживая ее ход. Еще десяток судов, сверкающих, быстроходных, потянулись к старту, яхтсмены не сводили глаз с соперников и соображали, как лучше поймать в паруса ветер перед самой линией старта. Все капитаны наблюдали за видневшимися вдали парусами, оценивали порывы ветра, проверяли направление ветра по флагу на крыше яхт-клуба, следили за волной, короче говоря, прикидывали, что сможет помочь им в тот момент, когда прозвучит стартовый выстрел.

Судьи расположились в гребных шлюпках у линии старта, оглядывая покачивающиеся на волнах яхты. Среди серых облаков начали появляться голубые просветы, и сквозь них виднелись плывущие еще выше перисто-кучевые облака.

— А вон там, похоже, небо в барашках, — заметил Йенс. — Это может означать перемену ветра, следите за этим. — После выстрела, означавшего десятиминутную готовность, Йенс приказал: — Эдвард, приготовь часы и жди следующего выстрела.

Пока «Манитоу» маневрировала взад и вперед вблизи линии старта, команда обменивалась словами только по необходимости. Свитера уже намокли, мускулы напряглись, взгляды постоянно скользили по яхтам-соперницам, среди которых были «Лорна Д» и «Полярная звезда».

Прозвучал сигнал пятиминутной готовности, и Эдвард устремил взгляд на часы.

— Смотри, с подветренной стороны идет «М-32», — раздался от кливера голос Девина.

Сманеврировав, Йенс обогнул яхту из клуба «Миннетонка», подвел «Манитоу» ближе к стартовой черте и обратился к Девину:

— Нас может снести ветром. Работай парусом. Уже пять… шесть… семь яхт подходили все ближе, настолько близко, что их гики нависали над палубами яхт-соперниц.

За минуту до старта восемь яхт выстроились перед стартовой линией, отделенные друг от друга буквально дюймами. «Манитоу» слегка приотстала, покачиваясь на волнах. Йенс заметил слева движущуюся яхту и услышал крик Гидеона Барнетта:

— Примите вправо! Примите вправо! Дайте мне пройти!

Но Йенс понял, что его берут на пушку, и не тронул «Манитоу» с места.

До начала гонок оставалось пятнадцать секунд, а на старте, похоже, воцарился переполох. Неожиданно усилился ветер, послышались крики и плеск волн. Капитан из яхт-клуба «Миннетонка» заорал:

— Мы пересечем линию раньше времени! Убирайте паруса!

Эдвард считал вслух;

— Десять… девять…

Ветер засвистел в снастях, яхты накренились, паруса поймали ветер, и суда начали набирать скорость.

Внезапно впереди мелькнул просвет, сквозь который Йенс увидел линию старта.

— Работай кливером, Девин! Впереди свободное место!

— …восемь… семь…

— Балансируй! Балансируй! — закричал Йенс. Ветер наполнил паруса, Йенс удерживал в нужном направлении набравшую скорость яхту.

— …шесть… пять..

«Манитоу» накренилась.

— Вперед! Вперед!

— …четыре… три…

Команда переместилась на задранный над водой борт, их тела наклонились так, что спины почти касались палубы яхты.

— …три… две…

Стартовый выстрел прозвучал как раз в тот момент, когда «Манитоу» стремительно пересекла линию старта.

— Выравниваем! — закричал Йенс. Его команда была выполнена, и яхта понеслась вперед на всех парусах. «М-9» из клуба «Миннетонка» держалась на корпус позади «Манитоу», по пятам за ней шла «W-10». Яхты вели гонку, словно разыгрывали шахматную партию, пересекали путь друг другу, резко скакали вперед, словно фигуры на шахматной доске.

Когда «Манитоу» подходила к контрольному бую, Эдвард крикнул:

— «W-10» поймала хороший ветер, идет на всех парусах!

С «Лорны Д» кто-то крикнул «Право руля!», требуя уступить дорогу.

«Лорна Д» промчалась мимо и первой обогнула контрольный буй, опередив «Манитоу» буквально на несколько дюймов.

— Осторожно, берегите головы! — предупредил Йенс. Гик резко повернулся, когда яхта обогнула буй. — Поднять дополнительный парус!

Бен установил мачту, Тим поднял полотнище, и уже через несколько секунд дополнительный парус заскрипел, наполнился ветром, а «Манитоу» рванулась вдогонку за «Лорной Д».

Впереди показался очередной контрольный оранжевый буй, покачивающийся на волнах. «Манитоу» Приближалась к нему, вися на хвосте у яхты Барнетта, а Йенс в этот момент видел перед собой Лорну и Дэнни.

— Большая волна с кормы! — раздался крик Майкла.

Йенс обернулся и увидел большой вал темной воды, он отвернул яхту и почувствовал, как она взлетела на волну.

«Манитоу» рванулась наперерез курсу «Лорны Д», и Йенс крикнул:

— Пропустите!

Яхты разделяло десять футов, Йенс бросил взгляд на сосредоточенное лицо Барнетта, а затем «Лорна Д» осталась позади.

Они попеременно обходили друг друга на протяжении еще двух этапов, требуя уступать дорогу и выполняя эти требования.

Очередной контрольный буй «Манитоу» обогнула первой, а у следующего впереди была «Лорна Д». На третьем месте шла «Полярная звезда».

Выступающий мыс Пенинсьюла-Пойнт усложнял гонку, потому что огибавшие его потоки ветра меняли направление. Майкл без устали манипулировал шкотами, а Девин — кливером.

Яхты приближались н последнему контрольному бую, лица спортсменов были суровы, полны решимости. «Манитоу» отставала от «Лорны Д» на целый корпус. «Ради нее, Барнетт, — подумал Йенс, глядя через носовой леер в спину Барнетта. — Ради Лорны и нашего ребенка я выиграю эту гонку, а затем перед лицом всего общества, перед лицом Господа и всего мира я выйду на лужайку яхт-клуба и объявлю об этом!»

— Он идет по большой дуге. Мы пойдем по малой!

И пока «Лорна Д» описывала широкую дугу вокруг буя, Йенс отдал команду накренить яхту, и она, скользнув по малой дуге, первой обогнула буй.

— Натянуть шкоты! Все на борт?

Ровный и мощный поток ветра ударил в корму, и яхта понеслась по ветру на финишной прямой. «Манитоу» и «Лорна Д» нос в нос летели по волнам, то опережая одна другую, то отставая буквально на дюймы. Оба капитана понимали, что на финишной прямой все будет решать скорость яхты, а не тактика и умение ловить парусами ветер.

— На борт! Держать паруса! — закричал Йенс. Вся команда так перегнулась через борт, что волны перекатывались через их головы. Они сплевывали воду и радовались тому, что победа уже почти в их руках, так как «Манитоу» удалось на корпус опередить соперницу. И когда яхта настолько близко подошла к финишу, что уже можно было разглядеть сигнальную пушку на палубе судейского судна, Йенс закричал:

— Пересекаем финишную черту! Держитесь! Йенс слышал радостный крик толпы с берега, ощущал румпелем стремительную скорость яхты, увидел финишный буй, мелькнувший позади дрожавших от напряжения тел его друзей, перегнувшихся через борт и вцепившихся в фалы. Несмотря на то что волны захлестывали им лица, взоры их были устремлены назад, на «Лорну Д», отставшую на целых два корпуса. «Манитоу» неслась прямо на разбросанные на воде яхты зрителей, Йенс увидел, как судья, стоявший на палубе яхты, потянул за веревку сигнальной пушки.

Подгоняемая ветром, «Манитоу» пересекла финишную черту, и в этот момент прозвучал выстрел.

— Первое место заняла яхта «W-30»! — громко провозгласил судья, но его слова утонули в крике толпы. И хотя судья продолжал выкрикивать по мере того, как финишировали яхты, какие места они заняли, все внимание публики было приковано к команде «Манитоу». Зрителей охватил восторг, победа «Манитоу» затмила все остальное.

Команда убрала паруса… расслабила напряженные мускулы… и бросилась обнимать капитана.

— Мы победили! Мы победили! Отличная работа, Йенс!

Девин персонально крепко обнял Йенса.

— Ты победил, брат!

— Мы все победили!

— Отличная работа, капитан. Большое спасибо, что включил меня в экипаж, — поблагодарил Майкл Армфилд.

— Но ведь ты же чертовски хороший моряк, Майкл! Без тебя мы бы не победили!

Теперь, когда все закончилось, победа казалась настолько огромной, что с трудом верилось в нее. Они осуществили невероятную мечту, а все началось два года назад с записки, подсунутой в десерт Гидеона Барнетта. Но все было позади для команды, которая только сейчас начала чувствовать боль и усталость, увидела, как они все вымокли, а Йенсу еще предстояло многое.

Йенс направил яхту с приспущенными парусами в направлении фигуры в розовом платье, ожидавшей на берегу. Он увидел, что с Лорной не случилось ничего плохого, она так и стояла на траве, освещенная солнцем, и держала на одной руке Дэнни, а свободной рукой махала над головой. Рядом с Лорной была ее подруга Феба.

И только вот эта улыбка Лорны, ее приветственные взмахи имели сейчас значение для Йенса. Ни кубок, стоявший на покрытом скатертью столе под вязом; ни толпившиеся у воды и заполнившие причал зрители, выкрикивавшие поздравления; ни фотографы и духовой оркестр; ни богатые члены яхт-клубов, поджидавшие Йенса, чтобы сделать заказы на яхты.

Только Лорна Барнетт и тот факт, что она появилась здесь сегодня с их ребенком на руках.

Йенс не отводил от них глаз, но, когда яхта ошвартовалась у причала, он был вынужден заняться другими делами. Следовало отдать кое-какие распоряжения, закрепить яхту у причала, снять и высушить паруса. Зрители сразу заполнили палубу «Манитоу», они задавали вопросы, пожимали руки команде, расточали похвалы. Йенс отвечал на вопросы, пожимал руки, благодарил, но продолжал краешком глаза следить за Лорной, чувствуя, как его все больше переполняют чувства к ней. Экипаж закрепил швартовы, Йенс свернул в бухты фалы, получив при этом несколько десятков дружеских хлопков по спине. Бросив взгляд на причал, он увидел швартующуюся «Лорну Д», и публика точно так же восторженно приветствовала ее капитана и команду. Прибыла уже и «Полярная звезда», постепенно подходили и остальные яхты. К Йенсу подскочили два репортера.

— Мистер Харкен, мистер Харкен…

— Простите, джентльмены, — извинился он, проходя между ними, — но у меня есть более важные дела.

Лорна стояла на склоне холма, ее глаза были путеводными звездами, на которые Йенс сейчас держал свой курс. Он поймал ее взгляд, пробиваясь сквозь толпу и не слыша несущихся со всех сторон поздравлений. Йенс чувствовал биение своего сердца, оно раздувалось и сокращалось, словно паруса, которые несли его сейчас к сердечной победе. Когда он подошел к Лорне, толпа уже перестала существовать для него, даже среди этих сотен людей под июньским солнцем они сейчас были только вдвоем.

Сильные руки Йенса легли на руки Лорны чуть повыше локтей, они посмотрели в глаза друг другу.

— Йенс, ты победил, — сказала Лорна.

— Да, я победил… — Наклонившись через Дэнни к Лорне, он поцеловал ее в губы, показав всем этим быстрым, но крепким поцелуем, что это его женщина.

— Папа? — Дэнни ручонкой погладил отца по щеке.

— Кто это? Ах, это же Дэнни! Иди ко мне и поцелуй меня.

Но Дэнни был слишком возбужден.

— Павать ахте? — он указал пальцем на причал.

— Он хочет плавать на яхте, — перевела Лорна.

— Ну конечно же, ты будешь плавать на яхте. Мы построим тебе маленькую яхту, и ты будешь на ней плавать.

И Дэнни оторвал взгляд от отца и уставился на яхту. Йенс поцеловал сына в красивые розовые губки и положил свою большую, грубую ладонь на белокурую головку малыша.

— Боже, какой прекрасный день, — пробормотал Йенс, закрыл глаза и поцеловал ребенка в волосы.

Стараясь сдержать переполнявшие его чувства, Йенс снова посмотрел на Лорну, которая спросила:

— Ты ведь помнишь Фебу, да?

Феба принялась поздравлять Йенса, и тут раздался голос:

— Две такие хорошенькие женщины, а где же моя?

Это был Девин, подошедший к ним нам раз в тот момент, когда появилась Кара с детьми.

— Она здесь, мой большой белокурый викинг. Ох, я так горжусь тобой! — Кара поцеловала мужа. — И тобой тоже. — Следующий ее поцелуй предназначался Йенсу, а потом Кара снова начала целовать всех — и Роланда, которого держала на руках, и его отца, и Джеффри, державшегося за юбку матери, и Йенса, взявшего на руки Дэнни.

Йенс с трудом улучил момент, чтобы вставить слово:

— С моим братом Девином ты знакома… а это Кара… Кара, иди сюда, дорогая. — Он обнял свободной рукой за плечи улыбающуюся Кару. — Это Лорна…

Никаких объяснений не потребовалось, женщины обменялись улыбками и дружескими приветствиями. Девин взял в свою громадную ладонь маленькую ручку Лорны, пожал ее и с улыбкой сказал, глядя прямо в глаза Лорны:

— Какой прекрасный день! Не знаю, можно ли быть более счастливым.

Джеффри потянул Йенса за брючину.

— Подними меня! Подними меня!

— Эй, а это Джеффри! — Йенс подхватил его и, держа в каждой руке по мальчишке, сказал; — Посмотри, это твой двоюродный брат Дэнни. Не удивлюсь, если в один прекрасный день вы будете вместе участвовать в гонках, как мы с твоим отцом. И выиграете их, как это сделали мы.

Шум и новые лица, внезапно окружившие Дэнни, напугали его. Личико его сморщилось, он заплакал и потянулся к матери. Все взрослые рассмеялись, снимая напряжение этого маленького инцидента.

В этот момент раздался старческий женский голос.

— Я требую, чтобы меня представили капитану-победителю. Я слишком долго ждала этого.

Все обернулись и увидели тетю Агнес, которая с веселым видом глядела на Йенса.

Когда тетя Агнес пожимала руну Йенса, они представляли собой удивительно контрастную пару. Она — маленькая, едва ему по локоть, хрупкая, седая, даже как бы слегка сгорбленная, а он — высокий, загорелый, сильный, пышущий молодостью. Глядя снизу вверх на обветренное лицо Йенса, тетя Агнес произнесла своим дребезжащим голосом:

— Я не ошиблась, поразительное сходство с моим капитаном Дирсли. Я уверена, молодой человек, что это самый счастливый день в вашей жизни. Но хочу, чтобы вы знали, что и в моей жизни это самый счастливый день.

Робко, держась за спинами других, приблизились сестры Лорны, но пришедшего вместе с ними Серона так восхитил Дэнни, что он подошел прямо к нему, не отрывая глаз от малыша.

— Господи, Лорна, а я действительно его дядя?

— Да, конечно, Серон.

— — А как его зовут? — Дэнни.

— Привет, Дэнни. Пойдешь к своему дяде Серону? Я покажу тебе мою подзорную трубу.

Малыш потянулся к Серону и забрался к нему на руки, словно знал его с самого рождения. Серон гордо улыбнулся всем окружающим, а Дженни и Дафна потихоньку шагнули поближе.

Сглотнув подступивший к горлу комок, Лорна сказала:

— Пора и вам познакомиться с Йенсом. И потом еще долго рассказывали и пересказывали историю о том, как Йенс Харкен знакомился с семьей Барнеттов, а она с его семьей на лужайке яхт-клуба, после того как он выиграл главный приз — Кубок Вызова в гонке между яхт-клубами «Белый Медведь» и «Миннетонка». Как Лорна пришла туда с его ребенком, одетым в сине-белый матросский костюмчик, как Йенс и Лорна целовались средь бела дня на глазах сотен зрителей. Как Гидеон и Лавиния Барнетт издалека наблюдали за этой сценой сразу после того, как Гидеон проиграл регату, выступая на яхте, названной в честь его дочери. И о том, как Йенс когда-то работал на кухне у Барнеттов. Каким хмурым был тот день, когда началась регата, и каким солнечным, когда она закончилась, словно сами небеса благословили новую жизнь Лорны и Йенса. А еще о том, как Гидеон Барнетт, наотрез отказавшийся в прошлом году вручать кубок Харкену, наконец сдался и выполнил эту почетную обязанность.

Все яхты пришвартовались. Духовой оркестр замолк. Тень упала на кубок, стоявший на покрытом белой скатертью столе под огромным вязом.

Командор Гидеон Барнетт вложил этот кубок в руки Йенса.

— Поздравляю, Харкен, — сказал Гидеон, протягивая руку.

Йенс пожал ее.

— Спасибо, сэр.

Это было крепкое рукопожатие, которое затянулось несколько дольше обычного, вызывая сомнение в обоюдной неприязни. Лицо Барнетта было суровым, на лице же Йенса светилось радостное и самодовольное выражение. Этот человек был дедом его ребенка, и характеру, способностям и даже вспыльчивости Гидеона суждено было передаваться через кровь будущих поколений. Безусловно, существовал путь, ведущий к примирению.

— Я бы хотел, чтобы кубок оставался в клубе, сэр. Ведь он принадлежит клубу.

Барнетт на мгновение смутился, но тут же взял себя в руки и ответил:

— Клуб благодарит вас. Хороший поступок, капитан.

— Но пусть сегодня он побудет у меня, если не возражаете.

— Разумеется.

Йенс повернулся и поднял желанный кубок высоко над головой. Казалось, гром раздавшихся аплодисментов сорвет сейчас скатерть со стола. Он увидел ожидавших его Лорну и Дэнни… и Лавинию Барнетт, стоявшую поодаль с каким-то очень нерешительным видом… Йенс почувствовал, что неприязнь к нему со стороны Гидеона Барнетта дала первую трещину. Ведь впервые почти за два года они пожали друг другу руки и обменялись первыми цивилизованными выражениями. Причем сделали это на глазах у сотен людей, так что наверняка смогут когда-то сделать это и один на один. Конечно, должно пройти время, в течение которого им обоим предстоит простить нанесенные обиды и смирить гордыню.

Сойдя с помоста и направившись к дочери Гидеона, Йенс отбросил мысли о Барнеттах. Но им с Лорной еще не настало время остаться вдвоем. Всем хотелось потрогать желанный кубок, потом вся команда выпила из него шампанского, а Тим сфотографировал их с высоко поднятым призом. А затем Йенса окружили репортеры и фотографы, но, слушая вопросы и отвечая на них, он не отрывал глаз от Лорны и Дэнни, уснувшего у нее на плече. Держа спящего ребенка и прижавшись щекой к его белокурым волосам, Лорна тоже не отрывала глаз от Йенса.

Наконец Йенс положил конец всем интервью.

— Джентльмены, у меня сегодня был трудный день. — Он выставил перед собой ладони, давая понять, что вопросы закончены. — И теперь мне бы хотелось по-своему отпраздновать эту победу. Так что извините… — Йенс пожал руки всем членам экипажа и, прощаясь последним с Девином, тихо сказал ему: — Сегодня я, наверное, не буду ночевать дома.

— Послушай, Йенс, мы с Карой… мы чувствуем себя неловко, заняли твой дом, а у тебя теперь своя семья…

— Не надо сейчас ничего говорить. Мы обсудим это позже. Ведь Лорна еще не сказала, выйдет ли она за меня замуж. Но если ты отпустишь мою руку, я пойду и спрошу у нее об этом.

Девин еще раз крепко сжал мускулистую руку Йенса.

— Тогда иди.

И наконец-то Йенс пошел к Лорне.

Она ждала его, тихонько качая Дэнни, спавшего на ее плече. Под раскрытым ртом ребенка на розовом платье Лорны образовалось мокрое пятно, окрасив атлас в темно-абрикосовый цвет. Ветер, к этому времени уже успокоившийся, растрепал ее высокую прическу, солнце опалило щеки и лоб. За эти два прошедших года Лорна стала смыслом существования Йенса.

— Давай уйдем отсюда, — предложил Йенс, подходя к ней. — Можно, я понесу Дэнни?

— Да, конечно… он уже такой тяжелый. Йенс передал Лорне кубок и взял у нее спящего ребенка, который слегка приоткрыл глаза, похлопал ими и снова закрыл, уткнувшись в плечо Йенса.

— Я оставила сумку вон под тем деревом. Они забрали сумку и пошли — наконец-то все втроем — к усыпанной гравием дороге. Правая рука Йенса покоилась на плече Лорны.

— А куда мы идем? — спросила она.

— Куда-нибудь, где сможем побыть одни.

— Но куда?

Йенс остановил проезжавшую мимо пролетку и помог Лорне забраться в нее.

— В гостиницу «Лейл», — приказал он кучеру, забираясь сам, но тут же повернулся к Лорне и нерешительно спросил; — Не возражаешь?

Глаза ее ответили прежде, чем она произнесла:

— Нет.

Лорна поставила кубок между ног на пол. Йенс устроил малыша на согнутом локте левой руки, а в правую взял пальцы Лорны, внимательно разглядывая ее. Рука Лорны была такая маленькая, слегка покрытая веснушками от солнца, а его — широкая, мозолистая, обветренная. Пальцы у Лорны были тонкие и длинные, как вечерние тени, а у Йенса толстые и шершавые, мак канат. Йенс поднял ее ладонь к своим губам и поцеловал, позволив наконец-то своим чувствам выплеснуться наружу.

— Боже мой, — прошептал он, откинув голову на кожаное сиденье и закрыв глаза. — Не могу поверить, что вы здесь. — Йенс отдыхал, крепко сжав руку Лорны в своей руке, поглаживая нежную кожу большим пальцем, прислушиваясь к позвякиванию конской сбруи и скрипу колес по гравию. Прохладный ветерок обдувал его обветренное лицо, от мокрой пеленки Дэнни намокли и его брюки. Если бы Йенса спросили, как он представляет себе рай, то он описал бы именно этот момент. Йенс открыл глаза и увидел, что Лорна отвернула голову, прижав к губам носовой платок.

Он вскинул голову и воскликнул:

— Эй, эй… — Йенс взял Лорну за подбородок, чтобы повернуть к себе ее лицо. — Да ты никак плачешь?

В ответ послышалось тихое всхлипывание, и Лорна прижалась щекой к рукаву его свитера.

— Ничего не могу с собой поделать.

— Время слез кончилось.

— Да, я знаю. Просто…

Лорна не нашла подходящего объяснения. Она еще раз всхлипнула и вытерла глаза.

— Я понимаю тебя и чувствую себя так же. Слишком долго мы жили в аду, чтобы радоваться теперь, попав в рай.

— Да… ты прав.

Они сидели молча, проезжая под деревьями, которые образовывали золотисто-зеленую аллею, тянувшуюся на восток. Приближался вечер, Йенс и Лорна ощущали запах озера, запах мокрых камней и водорослей, смешанный с запахом лошади. Их левые щеки грело солнце, а правые холодил вечерний ветерок. Мелкие камешки вылетали из-под колес и стучали в дно пролетки, справа открылся луг, где-то в отдалении залаяла собака. Металл кубка нагрелся от солнца и их ног.

— А твой отец пожал мне руку, — сказал вдруг Йенс, как будто они совсем недавно говорили о Гидеоне.

— Да, я видела.

— И поздравил меня… а знаешь что? Понадобится, конечно, время, но мы преодолеем взаимную неприязнь. И мне показалось — что-то уже сдвинулось… что-то…

Он не закончил свою мысль.

— Что-то заставило его задуматься о своем упрямстве.

— Да, похоже, что так.

— И это что-то был Дэнни, — решила Лорна. Они оба посмотрели на спящего сына.

— Возможно.

Через некоторое время Йенс спросил:

— А отец говорил сегодня с тобой?

— Нет.

— А мать?

— Нет.

Йенс погладил руну Лорны и прижал ее к своему сердцу.

— Но и в ярость они не пришли, это точно. А твои сестры, Серон, тетя Агнес… им ведь понравился Дэнни, да?

— Да, безусловно.

Йенс не нашел дальнейшей темы для разговора.

В гостинице «Лейл» Йенс сказал клерку:

— Нам нужно две комнаты.

— Две?

Молодой человек с выступающим кадыком и скошенным подбородком посмотрел на спящего на руках Йенса Дэнни, потом перевел взгляд на Лорну и снова посмотрел на Йенса.

— Да, две, пожалуйста.

— Хорошо, сэр. Рад услужить, тем более сейчас, когда прибывшие на регату гости вернулись в город.

Йенс первым расписался в книге регистрации и протянул ручку Лорне.

«Лорна и Дэниел Барнетт», — написала она.

Лорна протянула клерку сумку с пеленками, через раскрытый верх сумки клерку хорошо было видно ее содержимое, но он без дальнейших вопросов проводил их в комнаты.

Лорна занесла Дэнни в первую комнату, а Йенс зашел во вторую. Но через минуту он уже вернулся в комнату Лорны, не постучал и очень осторожно закрыл за собой дверь, чтобы не лязгнуть замком. Дэнни уже лежал на кровати, а Лорна начала раздевать его.

— Подожди… — прошептал Йенс, — не буди его пока.

Лорна выпрямилась и повернула лицо к Йенсу.

Он положил свои ключи на столик, медленно пересек комнату и остановился перед ней. Йенс нежно взял голову Лорны в руки, нежно поглаживая ее щеки. Их глаза не отрывались друг от друга, губы Лорны раскрылись, дыхание участилось.

— Йенс… — прошептала она, когда он начал целовать ее волосы и крепко обнял.

И вот наконец тот самый поцелуй, которого они так долго ждали. С того самого момента, как он увидел ее стоящей на лужайке яхт-клуба, а она увидела его на палубе «Манитоу», подходящей к причалу яхт-клуба, оба только и мечтали об этом мгновении. Они прильнули друг к другу губами, грудью, их руки, тела так долго были лишены этого. Изголодавшиеся сердца слились почти воедино. Руки Лорны гладили спину Пенса, теребили его волосы. Он обхватил голову Лорны, под его ладонями прическа рассыпалась, и волосы свободно скользнули по плечам, еще более прекрасные в своем беспорядке. Мало, им все было мало, они никак не могли насытиться этим первым поцелуем и объятиями. Казалось, этим поцелуем они стремились достичь невозможного — вобрать в себя друг друга, стать частицей сердца, крови и плоти любимого. Йенс и Лорна сливались друг с другом, словно две встретившиеся волны, казалось, еще немного, и исчезнут все различия, они станут единым целым…

Йенс оторвался от губ Лорны и спросил:

— Ты выйдешь за меня замуж?

— Да.

— Когда?

— Прямо сейчас. Нет, завтра, как только откроется эта контора… ну, где регистрируют браки…

— Ах, Лорна, Лорна… — закрыв глаза, Йенс крепко прижал ее к себе. — Я так люблю тебя.

— Я тоже люблю тебя, Йенс, и мне очень жаль, что я причинила тебе боль. Я чувствовала себя такой несчастной без тебя. — Лорна отстранилась, взяла в ладони лицо Йенса и принялась покрывать поцелуями его губы, щеки, глаза, шепча в промежутках между поцелуями: — Такой несчастной… Такой виноватой… я так люблю тебя, что жизнь без тебя казалась мне лишенной всякого смысла… А в тот день, когда я увидела тебя у миссис Шмитт, увидела вместе с Дэнни… Ох, дорогой, любимый, я думала, что умру, глядя, как ты уходишь.

— Тсс… потом… мы поговорим потом. Иди сюда.

Йенс приподнял Лорну и сел в обтянутое чехлом кресло, опустив ее к себе на колени. Губы их вновь слились, рука Йенса заскользила по груди, бедрам, животу Лорны, потом поднялась выше, к шее, волосам, ища оставшиеся в них шпильки. Ему было неудобно вытаскивать шпильки одной левой рукой, поэтому Лорна помогла ему, она вытащила и бросила на пол последние четыре шпильки и потрясла головой. После этого Лорна обхватила Йенса руками за шею и поцеловала так сочно, словно это был персик, который она только что очистила от кожицы. В ходе поцелуя Йенс попытался расстегнуть на спине пуговки ее платья, но ему это не удалось.

От нетерпения он даже прервал поцелуй.

— Приподнимись, я не могу дотянуться.

Лорна приподнялась, положив локти на плечи Йенса и запустив пальцы в его волосы. Пока он расстегивал пуговицы, Лорна ласкала губами его губы, такие полные, красивые, мягкие, те самые губы, которые целовали ее груди и живот во время тайных свиданий в то лето любви и которые снова и снова будут целовать ее.

С пуговками на спине было покончено, Йенс отстранил свои губы от губ Лорны, чтобы сказать:

— Дай я расстегну манжеты.

Какой мучительной пыткой было смотреть в глаза Лорны, пока она протягивала ему одну манжету, затем другую, и расстегивать их огрубевшими пальцами. Лорна подняла руки и сняла через голову платье, при этом в ее волосах рассыпались тысячи сверкающих звездочек.

— Сними свитер, — прошептала она, когда платье упало на пол, и Йенс выполнил просьбу своей любимой.

Когда свитер упал рядом с платьем, Йенс расстегнул пуговки на сорочке Лорны и спустил ее с плеч, обнажив грудь. Взяв Лорну за руки, он притянул ее к себе, целуя груди — такие мягкие, такие цветущие, которые столько раз целовал прежде. Йенс нежно ласкал их языком, сжимая в широких, грубых ладонях. Лорна запрокинула голову, закрыла глаза, тело ее легонько вздрагивало. Йенс прекратил целовать груди, продолжая держать их в руках.

— А… а что же было с ними, когда у тебя забрали ребенка? Я много раз думал об этом.

Лорна опустила голову и открыла глаза.

— Мне их перевязали, — ответила она, — и через несколько дней молоко уже не шло.

— А кто же кормил Дэнни?

— Моя мать привезла кормилицу.

Йенс молча обдумывал ее ответ, поглаживая большими пальцами соски, опечаленный воспоминаниями о том ужасном времени.

— Они, должно быть, болели.

— Теперь это уже не имеет значения. Словно прогоняя от себя печальные воспоминания, Йенс застонал и крепко обнял Лорну, уткнувшись лицом в ее обнаженную грудь.

— Не будем думать об этом сегодня, — прошептала Лорна, обнимая ладонями голову Йенса и гладя его по волосам. — Только не сегодня, Йенс.

— Да, ты права, не сегодня. Этот вечер только наш. — Йенс слегка отстранил Лорну и приподнял ее груди. — Тогда расстегивай нижнюю юбку, пока наш ребенок не проснулся, — прошептал он.

Лорна так и сделала, и Йенс встал, опустив ее на пол. Нижняя сорочка поползла вниз, как зарифленный парус, застряв на бедрах. Йенс спустил ее ниже, и она с тихим шелестом свалилась к ногам Лорны.

— Ты стала еще прекраснее.

Фигура Лорны слегка изменилась, бедра немного раздались, а живот чуть-чуть выпирал, чего не было до рождения Дэнни. Йенс погладил ее по животу.

— Так нечестно, — прошептала Лорна, — я тоже хочу гладить тебя.

Он с улыбкой освободился от остатков одежды, и они опустились на пол, где валялись платье, нижняя рубашка, свитер, брюки. Их нисколько не волновало отсутствие супружеского ложа, главное, что они были вместе.

Йенс и Лорна нежно гладили друг друга, шептали ласковые слова, клялись в вечной любви, словно находились на церемонии бракосочетания.

— Я больше никогда не оставлю тебя.

— А я никогда не уйду.

— И когда родится наш следующий ребенок, я буду рядом с тобой.

— А потом еще один, и еще один.

— Ох, Лорна Барнетт, как же я люблю тебя.

— Йенс Харкен, дорогой мой, любимый, я тоже люблю тебя. И буду любить до самой смерти, каждый день доказывая тебе это.

И когда их тела слились, Йенс задрожал и закрыл глаза, а Лорна прерывисто вздохнула и выдохнула с легким стоном. Они словно вознеслись на небеса, улыбались, глядя в глаза друг другу, Йенс взял пальцы Лорны в свои и прижал ее руки к полу.

— А может быть, ты даже сегодня забеременеешь, — сказал он.

— Значит, у Дэнни будет братик.

— Или сестренка.

— Сестренка тоже здорово.

— Особенно если она будет похожа на тебя.

— Йенс… — Глаза Лорны закрылись.

— О, Йенс…

Ее губи приоткрылись, и Йенс понял, что время разговоров закончилось. Настало время слиться в экстазе, а разговоры оставить для менее волшебных моментов, когда придется говорить о болезнях детей, тяжелой работе или даже ругаться, ведь они оба понимали, что таких трудных дней не избежать. И все-таки они будут вместе в болезни и здравии, в радости и горе, пока смерть не разлучит их. Их любовь сможет выдержать все испытания. И они дождутся, когда пройдут все горести, и жизнь чудеснейшим образом вознаградит их.

Йенс вздрогнул и прерывисто застонал, испытывая оргазм.

Тело Лорны выгнулось, из груди вырвался крик наслаждения, и Йенс припал губами к губам Лорны, заглушая этот крик.

В наступившей за этим блаженной истоме, когда Йенс отдыхал в объятиях Лорны, Йенс подумал о том, какой счастливой будет их совместная жизнь, хотя им и предстоят тяжкие испытания. И он готов был к ним, потому что настоящей любви не страшны никакие горести. Йенс лег на бок рядом с Лорной, откинул волосы с ее лица и нежно погладил ее по щеке.

— Все у нас будет отлично, — прошептал он.

Лорна улыбнулась, закинув руну за голову.

— Я знаю.

— И мы постараемся помириться с твоими родителями.

— Но если из этого ничего не выйдет…

Йенс приложил палец к ее губам, заставляя замолчать.

— Выйдет.

Лорна убрала его палец.

— А если и не выйдет, мы все равно будем самыми счастливыми.

— Я потребовал от тебя порвать с родителями, и ты так и сделала, но я не уверен, что был вправе требовать от тебя этого. Мои мать и отец умерли, живы только твои, и хорошие они или плохие, но у нас нет других. И я хочу, чтобы ты знала, что, когда мы завтра будем давать с тобой клятву верности друг другу, я про себя еще поклянусь сделать все, что в моих силах, чтобы помириться с родителями. И сделаю я это не для себя, а для тебя… и для наших детей.

— Ох, Йенс… — Лорна обняла его и крепко прижала к себе. — Ты такой хороший человек. Как они не смогли понять этого?

Они лежали обнявшись на своем сбившемся комками ложе, пока не раздался плач. Это был плач ребенка, который проснулся один в незнакомом месте.

— Э-эй! — позвал Йенс.

Плач моментально перешел в громкий вопль.

— Дэнни, дорогой, мама здесь! — Влюбленные заворочались, расцепляя объятия, не столько от смущения, сколько от страха перед тем, что ребенок может свалиться с кровати. — Вот, посмотри! — Лорна подняла голову, встав на колени. — Это мама… а это Дэнни!

Йенс тоже поднялся, путаясь в одежде, чем вызвал смех Лорны.

Дэнни перестал плакать и уставился на них, глаза его еще были опухшими от сна, а с нижних ресниц свисало по слезинке.

— Привет, дорогой малыш! Ты думал, тебя оставили одного? Нет, мама и папа никогда не оставят тебя одного.

Стоя на коленях, Лорна потянулась к кровати, чтобы поцеловать и успокоить Дэнни, который пытался разобраться в происходящем, переводя взгляд с Лорны на Йенса.

Йенс тоже наклонился и поцеловал Дэнни в пухлую ножку.

— Привет, маленький человек. Прости, но я был занят тем, что делал тебе братика.

Лорна шлепнула Йенса по руке.

— Йенс Харкен!

Он удивленно поднял брови, изобразив невинность.

— А разве не так?

Лорна рассмеялась и сказала Дэнни:

— Ты должен слушать не все, что говорит твой папа. У него есть такие выражения, которые вредны для твоих ушей.

Йенс положил руку на талию Лорны и притянул ее к себе, теперь они стояли на коленях рядом, касаясь друг друга обнаженными бедрами.

— Неужели? А кто вообще все начал первым, я или ты? Ведь это ты меня соблазнила. Именно ты не оставляла меня в покое. И это ты появилась сегодня во время регаты с ребенком на руках, а потом уложила ребенка на кровать, чтобы он, проснувшись, не смог увидеть, что происходит на полу.

Лорна самодовольно ухмыльнулась.

— А ты небось и рад был этому.

Йенс усмехнулся в ответ.

— Без сомнения.

Они на секунду обнялись, счастливые, а потом каждый из них подсунул руну под мокрую пеленку их сына, они подняли его и заключили в объятия.

Загрузка...