Осиновый кол прилагается

Глава 10. Преображение

Постепенно окружающая меня действительность начала приобретать свои привычные очертания. Я лежала в просторных спальных покоях аж с тремя стрельчатыми окнами. На стенах висели гобелены на религиозные темы, напротив стояло зеркало в полный рост, каменный пол укрывала медвежья шкура. Успокаивающе потрескивал камин, разгоняя тепло.

Тилли с Браунигом вертелись вокруг меня как две гусыни. Как приехали в замок, так и ходят гуськом друг за дружкой. Разве что не гогочат. Мы с Тамарой ходим парой!

— Алина, как себя чувствуешь? Мы очень волновались, — пробормотал здравник.

— Сносно, — ответила я, что б отвалил.

Вот угораздило мне попасть к такому никчёмному неудачнику как Грэг Тилли! Мало того, что не смог ни жену защитить, ни дочь отстоять, ещё и себя прокормить не в состоянии. Вот скажите на милость, кому он обязан тем, что не помер от голода две недели назад? А что он сделал, когда меня увели на площадь и закидывали камнями? Престарелая мокрица!

Но всё равно лучше, чем моя шлюха мать. Обрюхатели её, так живи и расти ребёнка, но ведь нет, озабоченная стерва притащила в дом отчима и её снова обрюхатели. Слаба на передок оказалась. Наверно они сейчас до потолка прыгают, что избавились от старшенькой. Квартирный вопрос никогда не терял своей актуальности. Пусть бы отчим нашёл себе распутную девку помоложе и наградил венерическим букетом мою паскудную мать, так что б та охотку к спариванию подрастеряла! Я растянула губы в улыбке представляя морду матери, которой врач сообщает что у неё сифилис, а лучше СПИД.

— Держи, дочка, это успокаивающий отвар, — протянул мне чай Тилли.

Дочка… Он впервые меня так назвал. Как я могла так мерзко думать об учителе. Где бы я была если бы Грэг Тилли не приютил меня?! На глаза навернулись слёзы.

— Спасибо, — с чувством поблагодарила я и выпила до последней капли всю горьковатую, хоть и ароматную жидкость.

Две служанки помогли мне надеть платье. А вот волосы чесать я им не позволила. Лапы прочь! Сама расчешусь. Отослала их подальше. Оставшись в комнате одна подошла к зеркалу и поморщилась. Платье в пол болотистого цвета с рюшечками, воротником по горло и длинными рукавами. Мрак!

— Принесите мне ножницы и поесть! — Крикнула я в дверь.

Торопливый топот возвестил, что меня услышали.

Через пару минут одна из служанок принесла поднос с чаем и миску овощей — свеклой, морковью, картошкой и фасолью. За ней в комнату вошла вторая с ножницами и набором для вышивания. Я хмыкнула.

— Не задерживаю! — Махнула я служанкам на дверь.

Они сделали книксен и вышли вон. А я, кажется, вхожу во вкус. Иметь слуг это удобно, ничего не скажешь. Ну а сейчас, сделаем из этого средневекового недоразумения нечто сносное. Первым делом отстригла рукава. Подумав, отрезала ещё, оголяя плечи. Потом принялась за ворот. Теперь вместо него — квадратное декольте. Повертелась, подумала и углубила вырез. Далее — обрезала длину. На полбедра. Обрезками ткани завязала на талии пояс с бантом сзади. Во, теперь я себе нравилась. Ещё одним обрезком завязала на макушке волосы, обнажив длинную шею. Теперь немного косметики… Щипцами достала из камина уголёк, дождавшись когда он остынет, подвела глаза. Отварной свеклой накрасила губы. Улыбнулась своему отражению. Теперь можно и на променаж.

Когда я выходила из спальных покоев, стражи у двери чуть шеи не свернули, но с места не сдвинулись. Такая же реакция была и у остальной охраны, которая встречалась на пути. Услышала из залы знакомые голоса — Натаниэль и Эгберт о чём-то спорили. Но когда я зашла в комнату, оба резко замолчали и повернулись в мою сторону.

— Привет, мальчики, — проговорила я низким бархатистым голосом.

Оба уставились на меня. По выражению лиц было понятно, что смутились, но глаз не отвели, напротив, рассматривали жадным взглядом. Вот так вот, Селеста, Эгберт хоть и славный парень, но соблазнить его труда не составит.

— Прикройся, — не выдержал Натаниэль Кристан, кидая в меня своим дублетом.

Я поймала его на лету, прильнула, втягивая в себя цитрусово-лавандовые нотки, лизнула. На вкус оказалось так себе.

Натаниэль даже забыл на свой манер заломить бровь, только рот приоткрыл, как и Эгберт.

— Подойди и помоги мне, сладенький, — проворковала я грудным голосом.

Граф неторопливо ко мне приблизился и о чудо! На фарфоровом лице отразился застенчивый румянец.

— Выйди, Эгберт! — Распорядился Натаниэль, не поворачивая головы к названному брату, но тот продолжал стоять как вкопанный и пожирать меня глазами. — А ну живо!

Эгберт нехотя и очень медленно заставил себя покинуть залу.

— Что ты вытворяешь? — прошептал граф мне в губы и тут же накрыл их поцелуем. Голодным, требовательным, ненасытным. Его руки блуждали по моему телу, вдавливая в себя.

Сделав над собой усилие, Натаниэль Кристан чуть отстранился.

— Я не нарушу слова и сделаю своей только после обета перед Богом. Но, Алина, я ведь не железный, — проговорил он тяжело дыша.

— Платье было неудобным, — пожала я плечиком.

— Надень другое, да хоть бы и мужскую одежду, но не разгуливай так по замку.

Ой, какие мы стыдливые! Я провела пальцем по его шее и расстегнула верхнюю пуговицу. До второй дойти не успела, Натаниэль снова обхватил меня и жадно припал к губам, соскользнул ниже, к ключице. Но снова с усилием оторвался. Подхватил меня на руки и понёс в спальные покои, откуда я и пришла. Бросил на кровать и не оглядываясь вышел.

Через пару минут ко мне вошли снова две уже знакомые служанки с четырьмя платьями на выбор. Пришлось одеться как старая дева времён Людовика пятнадцатого.

Днём ко мне заглянула Селеста. Принесла ещё несколько своих платьев. длинных и закрытых как монашечий наряд. Сказала, что не особо удивилась новости о моём настоящем поле. Сразу заподозрила во мне девушку. А ещё сообщила, что её брат (который из двоих правда не уточнила, но по-видимому речь шла о Натаниэле) полон всяческих достоинств и та девушка, к которой он выразит свою благосклонность должна быть непомерно счастлива.

И снова я осталась одна в комнате. Эх, я словно кожей ощущала, как кровь Дракулы бурлит по моим венам, придавая сил и бодрости. Переизбыток энергии надо на что-то направить. Я выглянула в окно. Солнце слепило глаза, стражники патрулировали предзамковую территорию. А недалеко от голубятни торчали три знакомые морды — те, что кидались в меня камнями. Я представила, как подвешиваю их за пятки и заживо сдираю кожу. Улыбнулась своим мыслям.

Нечестивая троица приблизилась к воротам замка и остановилась аккурат под моим окном. Не удержавшись схватила глиняный горшок, раскрыла оконную створку и прицелившись запульнула в башку рыжему, ну не чествую я рыжих канапатых дедоубивальщиков. Однако траектория броска немного отклонилась и горшок разбился о башку здоровяка с дебильной улыбкой. Тот заорал аки дикий зверь. Ему в унисон вопил «почтальон» держась за окровавленную от отскочившего горшечного осколка щёку. Жаль только рыжекоп успел отпрыгнуть. Зато одним броском двоих парнокопытных, как говорится. Все трое задрали морды кверху. А я и не думала прятаться, наоборот высунулась подальше и демонстративно плюнула вниз. О так! Бинго! Десять очков Алине!

Стражники подбежали к воющему, что драная девка, здоровяку с чёрными патлами и визжащему на всю округу «почтальону».

Внутри меня растеклось тепло… удовлетворение. Мозг усилено производил каннабиноиды. Вот ведь, а я-то думала, что в этот же день, когда Эгберт мне помог, перестала испытывать к ним ненависть. При мыслях об Эгберте сердце моё сжалось и вернулась прежняя сердобольная Алина.

— Что ты творишь! — Набросился на меня Донсон Брауниг.

Тилли, наверно, оказывал помощь пострадавшим.

— Не знаю что на меня нашло, — призналась я, — надеюсь раны не глубокие.

— Алина, — отец Брауниг присел возле меня на кровать и взял за руки, — это всё проклятая кровь чудовища, борись, не дай себе утратить человечность.

— Я не могу, я не знаю, что со мной, — из глаз полились непрошенные слёзы.

Священник обнял меня.

— Всё будет хорошо, скоро наваждение закончится, ты только сопротивляйся, не дай злой воле завладеть собой.

Легко сказать.

— Отец Брауниг, я бы хотела попросить прощение за свою выходку.

— Это хорошо, дитя, — отозвался священник. — Милт и Руперт сейчас с Грэгом и его лекарственными травами.

— А Датмир?

— К нему можно зайти сейчас.

Мы спустились на первый этаж, пересекли длинный коридор и дважды поднялись по винтовой лестнице. В покои Датмира первым зашёл Донсон Брауниг, о чём-то долго говорил с рыжим и, наконец, меня позвали. Я зашла, произнесла стандартное приветствие.

— Алина сказала, что хочет извинится, — пояснил Донсон Брауниг.

— Отец Брауниг оставьте нас, — повернулась я к священнику.

Тот поколебался, но всё же вышел. Когда за настырным священником закрылась дверь, я шагнула к Датмиру.

Рыжий посмотрел на меня исподлобья с обидой и неприязнью.

— Ты могла попасть в меня! — воскликнул он с крайним негодованием.

— Жаль что не попала, — вздохнула я.

Глаза Датмира расширились от неожиданно наглого откровения.

Не теряя времени на бессмысленную болтовню, я вынула спрятанный за поясом кинжал, размахнулась и ударила что есть силы. Мимо! Гадёныш успел отпрыгнуть. Замахнулась и снова ударила. Рыжая мерзость снова отскочила и заорала на весь замок:

— Убивают!!! На помощь!!!

В этот момент мне удалось нанести удар. К несчастью — всего лишь порез на руке, но от расползающегося пятна крови на белой рубашке я почувствовала азарт и снова замахнулась. Но вдруг… Гадство! Меня обхватили сзади железной хваткой. Я лягалась и выкручивалась, но бес толку. Кинжал со звоном упал на каменный пол.

— Не надо, — услышала я над ухом Эльгибора.

— Отпусти! — Закричала я.

— Не надо, — снова повторило железное чудище.

Вот чурбан неотёсанный! Интересно, его словарный запас включает больше ста слов или меньше?

Рыжая трусливая скотина Датмир, конечно, сбежал, сверкая пятками.

Уже через минуту в комнате собралась толпа заинтересованных и любопытных. Постепенно ярость начала утихать, оставляя место раскаянию.

— Я сожалею, не знаю что со мной происходит, — всхлипнула я.

— Ты хотела убить человека! — Набросился на меня Донсон Брауниг. — Соврала мне, только чтобы добраться до него!

— Ты поступила очень подло, Алина, — осуждающе покачал головой Грэг Тилли.

— Оставьте её в покое! — Прозвучал голос Натаниэля Кристана, от которого сердце забилось чаще. — Все живы, ничего страшного не произошло. Эльгибор, отпусти.

В этот момент стальная хватка стража ослабела, и я бросилась в объятия моего графа. Заплакала уткнувшись в его плечо.

— Тихо, сердце моё, всё наладится, — успокаивал он, гладя по спине.

Натаниэль поднял меня на руки, а я прильнула к нему, вдыхая цитрусово-лавандовый аромат. Меня снова вернули в спальные покои.

Остаток дня я провела фактически запертой (поскольку дежуривший возле моей двери страж охранял не меня от других, а других от меня). Тарелки и ночную вазу приносили и уносили испуганные служанки. И только когда солнце зашло, страж утопал в гарнизон, или куда там утопывают по ночам стражники, если не несут ночную смену.

Они думают, что я выбилась из сил и засну. Хм, кабы не так! Напротив, с заходом солнца бодрости только прибавилось. Я чувствовала, что могу свернуть горы! Хотя зачем сворачивать горы? Достаточно свернуть шею одному мерзкому маркизу. Хоть он и дышит на ладан, но не факт, что окочурится. Эх, Кориэлла, даже маркиза не смогла закусать до победы! Придётся мне завершить начатое. Ух, как вспомню темницу, так и хочется его подвесить за ноги, прижечь пятки, сломать рёбра… Впрочем, довольствуюсь удушением. Раз он еле дышит, помогу ему перестать дышать.

— Солнце никогда не взойдёт на западе, реки никогда не повернут вспять… — передразнила я маркиза гнусавым голоском. — А ты никогда не встанешь на ноги, козлина!

Всё остро-колющее у меня изъяли. Можно было разбить окно или зеркало, но излишний шум ни к чему.

К счастью, я знала где находятся покои жирного маркиза.

На цыпочках выскользнула за дверь и крадучись прошмыгнула к лестнице. Дальше вниз по коридору и вот они! Дубовые двери с гравюрой лошади. На моё счастье стражников не было, а двери оказались не скрипучими.

Какие роскошные покои! Что царские палаты! Мраморные статуи, позолоченная умывальня, прекрасная лепнина на стенах и потолке. А нас троих, жмотяра, в одну келью! Ну всё, скоро ты отправишься куда тебе положено!

Наступая на мягкие шкуры убитых животных, коими был застлан весь пол, я подошла к широченной кровати. Морды маркиза видно не было, только щёку, волосы и колпак. Плечи вздымались — тварина ещё дышал. Мне, конечно, хотелось разбудить жиробаса и произнести обличительную речь, чтобы знал от чьих рук он в конце концов откинет копыта, но тот мог заорать, сбежались бы стражники и я бы не завершила свою благую миссию. В общем меньше слов, больше дела. Я подошла ближе, взяла вторую подушку и положила её на морду гадине, перекрывая дыхание, сама навалилась сверху.

И вдруг неожиданно сильные руки маркиза меня резко отстранили. У гада сил оказалось как у здорового! Неужели он так быстро оклемался?!

Вскоре я поняла в чём дело. Это был не маркиз! Донсон Брауниг, будь он трижды не ладен! Мерзкий священник обхватил меня, не давая вырваться, а тем временем в покои вбежали соглядатые. Я полуобернулась: Тилли, Эгберт, Натаниэль.

— Натаниэль! — Крикнула я, надеясь, что мой граф снова вступится за свою Алину, но он молчал, пронзая меня осуждающим взглядом. Как и все остальные присутствующие.

— Алина постепенно теряет свою человечность, — покачал головой Брауниг.

Меня вернули в мои покои, но этого воинствующим самцам показалось мало и меня привязали к кровати.

— Говорил, что до свадьбы будет воздерживаться, а сам сразу к горяченькому, — подмигнула я Натаниэлю, но тот юмора не оценил, видать зацепила моя попытка свести счёты с папашкой.

— Эгберт, милый, останешься со мной хоть ненадолго, — сменила я тактику и объект внимания.

Тот явно не ожидавший от меня просьбы остаться, затормозил. А я «взяла быка за рога».

— В первый раз, когда я тебя увидела, поняла, что нам суждено быть вместе. Я столько ночей мечтала о тебе…

— Алина, — Эгберт было шагнул ко мне, но Натаниэль его затормозил и заставил выйти.

Гадкий собственник! А ведь я фактически не врала, разве что самую малость. Ладно, граф так граф.

— О, Натаниэль, — облизала я губы, — от таких мужчин как ты у девушек подгибаются колени.

Блондинстый аристократ стоял неподвижной статуей. Вот ведь, деревяшка! Я приподнялась, нагнувшись так, чтобы милашка граф мог лицезреть мои достоинства, виднеющиеся из выреза.

— Развяжи, меня, сладкий. Ручаюсь, ты не пожалеешь.

Натаниэль поднял бровь как он это обычно делает когда не может выразить эмоцию словами.

— Странно слышать подобные речи от девицы, — ухмыльнулся ледышка.

— Ваше сиятельство, позвольте мне, — шагнул вперёд Донсон Брауниг. Видать что-то задумал, гадёныш, а быть может…

Сиятельство развернулся и вышел из комнаты, оставляя за собой цитрусово-лавандовый шлейф. За ним последовал Грэг Тилли. Остались только я и Брауниг.

Священник стоял надо мной, внимательно всматриваясь. Неужто решил воспользоваться ситуацией, стервец. Что ж, подыграю ему, несмотря на солидный возраст был в Донсоне Брауниге некий шарм, не стану отрицать.

— Помнишь, тот вечер на бойницах, Донсон, когда ты признался мне в своих детских травмах, а я положила свою руку на твою, а когда ты повернулся ко мне и наши лица оказались так близко, — я облизнула губы. — Если бы ты тогда поцеловал меня, я бы ответила.

Брауниг взглянул на меня с отвращением.

— Я сорок лет противился искушениям, тебе не смутить меня.

Глупец! Нашёл чем хвастаться! И что хорошего в воздержании, в том, чтобы все эти долгие годы держать себя в чёрном теле? Считаешь моего Повелителя заклятым врагом, а ведь для Повелителя ты не враг, а всего лишь вредное насекомое, которое достаточно просто прихлопнуть.

— Так может слишком долго противился? — Я рассмеялась и обнажила плечо.

А вот и взгляд, такой мужской, голодный. Нет, Браунигу не чужды земные желания. Или может это я ему настолько приглянулась?

Что? Неужели решился? Брауниг подошёл ближе, схватил меня за подбородок. Я улыбнулась и приоткрыла губы. И он…

— А-а-а!!! А-а-а!!! — Закричала я от боли.

Мерзавец что-то сунул мне в рот!

Жжение. Жжение. Жжение.

Очнулась я только утром. Руки мне развязали. Рядом на стуле сидел Натаниэль Кристан.

— Натаниэль, — прошептала я, ощущая измождённость, от прошлой бодрости не осталось и следа.

— Как себя чувствуешь? Больше не тянет соблазнять отца Браунига? — Ехидно поинтересовался Натаниэль Кристан.

— Мне так стыдно, — я закрыла глаза, хотелось провалится сквозь землю.

— Надеюсь, — отозвался его сиятельство.

В руках у Натаниэля был свиток с поломанной печатью.

— Помнишь, мы послали голубей дяде в Малтию? В ответ он прислал не голубя, а гонца. Вот с этим, — он развернул бумагу. — Дядя пишет, что на границе Малтии с Виеной в отдалении есть замок, известный местным дурной славой. Хозяин замка именует себя лордом Фьёрсвилдом. У него нет ни стражей, ни вассалов, но не осталось ни одного благородного мужа от границы Малтии до Волжанских земель, что не трепетал бы пред ним.

В дни равноденствия ближайшие к проклятому замку сёла собирают для него «подать на лихо» золотом или «платят дань кровью». Опущу для тебя подробности.

Дважды благородные господа отправляли войска к его замку, но оба штурма длились до первой ночи, а на утро полководцев находили насаженных на кол, а рыцари разбегались как трусливые мыши. После этого подати и дань дважды возрастали.

Дядя отговаривает отца от любой конфронтации. Пишет, что даже малейшая попытка призвать Фьёрсвилда к ответу обречена на провал и не принесёт ничего кроме горя.

Я поднял почти весь гарнизон, оставшиеся люди будут охранять замок. Через пару часов мы выдвигаемся. Если всё получится наваждение спадёт, Алина, и ты будешь прежней.

— Но я уже прежняя, — запротестовала я.

— Брауниг сказал, что просфора имеет временное действие, пока вампир в этом мире, связь, — граф поморщился на этом слове, — сохранится.

— Я тоже еду, — вскочила я на кровати. — Сама смогу держаться в седле, тебя не обременю, — добавила я, видя скепсис на красивом лице Натаниэля.

— И речи быть не может, — покачал головой граф. — Я не могу больше рисковать тобой и не думай возражать, сердце моё.

Несмотря на мои дальнейшие уговоры, аристократ был непреклонен в своём решении меня не брать. Грэга Тилли тоже не взяли, так что мне было не так обидно. А вот Донсон Брауниг собирался в дорогу и зашёл ко мне проститься.

— Отец Брауниг, мне так жаль и так стыдно за то, что я вчера наговорила… — начала я, но священник прервал мою покаянную тираду.

— Полно дитя, это была не ты и я тут не за этим. Хотел попрощаться, Бог знает, когда свидимся.

Попрощаться? А не лучше ли поехать всем вместе, я же уже показала себя и могу быть полезной! Раз Натаниэль отказывается меня брать, может это сделает Брауниг?

— Вы же понимаете, что я должна поехать. Чтобы не случилось. Я была в первом мире, и я не успокоюсь, пока чудовище поблизости.

— Я не хочу, чтобы с тобой случилось дурное, дитя, — сказал отец Брауниг.

— А я не хочу, чтобы дурное случилось с вами.

Донсон Брауниг печально мне улыбнулся:

— Боюсь дурное со мной уже произошло. Много лет назад. И если, чтобы отправить монстра в ад мне надо будет спуститься в преисподнюю, быть по сему.

Глаза отца Браунига светились грустной решимостью.

Отказать взять меня с собой Натаниэлю Кристану показалось мало, он ещё и запер меня в комнате! Мнда, доверие плещется и вытекает.

Услышав особо громкие звуки я выглянула в окно. На Вихре перед если не армией, то целым взводом гарцевал Натаниэль Кристан в отливающих на солнце доспехах и в плаще-полусолнце. Воинствующий принц, ни дать, ни взять!

— Нечистый силён, но Бог сильнее! И сегодня мы — орудие Божьего гнева! Ради будущего! Ради наших жён и детей! Избавим мир от нечисти! — Донёсся до меня голос Натаниэля.

Старая песня.

Около пятидесяти рыцарей под предводительством Натаниэля двинулись за крепостные стены и куда-то вдаль, к малтийской границе.

Вот мужики — шовинисты! Думают раз я девушка, то ни на что не гожусь! Между прочим, это я побывала в первом мире и осталась в здравом рассудке. Это я сообразила где искать логово вампира! Это я без чьей-либо помощи благодаря собственной смекалке и доброму случаю смогла выбраться из лап Дракулы.

Я могу помочь. Я должна помочь. Ведь он остался совсем один. Без Кориэллы. А эти стервятники набросятся на него со своими кольями и посеребрёнными мечами! Надо выбраться во что бы то ни стало и помочь господину!

Помощь пришла откуда не ждали.

Я услышала какой-то шум у двери, а потом зашёл он — сутулый помощник маркиза с седыми волосами и редкой бородкой. Тот, которого заинтересовали мои умения счёта.

— Моё имя Глинтен Роблинг, — представился он старческим голосом. — Я советник и казначей его сиятельства.

Я встала и сделала реверанс. Говорить не хотелось.

— Мы с тобой уже встречались, ты тогда носила мужскую одежду. — напомнил сипловатым голосом советник-казначей.

— Я вас хорошо помню, вряд ли можно забыть столь выдающегося учёного мужа, — отозвалась я со скрытой иронией.

Глинтен Роблинг одобрительно крякнул.

Что ж ему надо? Опять будет проверять мои способности быстрого счёта?

— Мы похожи, — заявил казначей.

Я не сдержала смешок, а потом добавила:

— Неоспоримо. Как в зеркало смотрюсь.

— Я про душу! Ты владеешь умением складывать цифры, как и я. И оба мы служим господину, — казначей поднял указательный палец вверх.

— Какому господину? — Я привстала. Старик становился мне всё более интересен.

— Властителю волжанских и малтийских земель, тому, что подчинил пространство, тому кто не подвластен времени!

— Дракуле? То есть Фьёрсвилду? — Я заморгала. Не может быть! Вот так удача!

Старик хитро улыбнулся и присел на краешек кровати.

— Это я два года назад поместил чёрный камень за безвкусную картину в Большом зале. Это я нарушил соленой круг и Кориэлла в нём не застряла. И это я пригласил его. А за верную службу господин обещался сделать меня таким как он сам — бессмертным и вечно молодым.

Во дела. Так дедуля не в курсе, что перевоплотиться может далеко не каждый. Господин попросту использует старого глупца. Впрочем, ему об этом знать не обязательно. Смертный, страшненький и не шибко смышлёный помощник главного злодея. «Игорь» — окрестила я казначея.

— Надобно подсобить господину, — заключил миньон Дракулы.

— Можешь отвести меня к его замку? — Спросила я.

Казначей негодующе крякнул.

— Стражи, — пояснил старик.

Я задумалась. У меня были отличные травки вроде лантаны и дурмана. Что если…

— Слушай, а что, если отравить этого мерзкого Жозепа, — никогда не прощу, что мерзавец заманил меня к маркизу. — Стражников это отвлечёт и… Есть у тебя доступ к кухне где он жрёт?

Глинтен Роблинг со зловещей улыбкой потёр руку об руку. Игорь во плоти!

— Я могу отравить весь оставшийся замковый гарнизон, коли бы у меня было снадобье. Я бы подсыпал его в кастрюлю с кашицей.

Я вдохновилась.

— Так, принеси мне мою суму с травами, но что б Тилли не узнал.

— Здравник о том не проведает. Он-то от маркиза ни шаг влево, ни шаг вправо. Шаманит всё.

Казначей кряхтя поднялся с кровати и бойко так пошмурыгал воплощать наш коварный замысел. Не особо резвый напарник, но лучше, чем ничего. Главное — мотивированный. Пусть и ложно.

Воодушевившись замаячившей на горизонте надеждой отправиться с помощью к господину, я расхаживала из угла в угол, приводя мысли в порядок и строя планы. Игорь долго ждать себя не заставил и вскоре водрузил на стол мою суму с разными травами. Я подбежала, рассмотрела запасы. Дурмана хватит за целый гарнизон!

Вооружившись ступкой и пестиком начала перемалывать листочки растения, удручаясь, что нет времени устроить Жозепу летальный исход. На стражников же дурман подействует также как и на Датмира вино Кориэллы: они обессилят. Хотя возможен побочный эффект в виде галлюцинаций, мой-то дурман будет посвежее.

Закончив я с гордостью передала зелье казначею, ещё раз подчеркнув его сходство с рисуемым моим воображением И — игорем.

Пока ждала эффекта размышляла о том как глупо повела себя в первом мире. Я могла бы уже переродиться в… Какая мерзость! Что я творю! Нет, надо остановить казначея, рассказать стражам!

Я выбежала из комнаты и услышала возглас одного из охранников.

— Огненные собаки, смотрите, огненные собаки, скорее, лучники! Лучники!

Воо, дурманчик в действии. Не, всё-таки я гений!

— Следуй за мной, телега уже готовая, — сипловато возвестил Глинтвейн, то есть Игорь.

Я поспешила за казначеем, а тот неожиданно прытко понёсся по коридору. И всё же догнала я его быстро.

— Телегу говоришь? С возничим?

— Какой ещё тебе возничий? Ты же прикидывалась дворовым малым, неужто с повозкой не сладишь?

Неожиданное заключение. Разочарую.

— В жизни не управляла телегой, только той, что с ручкой и на колёсиках.

Казначей недовольно крякнул.

— Не серчай, Игорь, что-нибудь сообразим, — успокоила я сообщника.

— Моё имя Глинтен Роблинг! — Насупился казначей.

Я приняла торжественную позу:

— Нарекаю тебя И-игорь!

Старик махнул на меня рукой и заковылял дальше, а вслед нам неслись крики уже нескольких стражников об огненных собаках.

О, массовые галлюцинации, интересный психический феномен.

Мы вышли во двор замка и на нашем пути возникло препятствие в виде негаллюцинирующего стража, преградившего нам путь к телеге.

— Я советник его светлости, — вышел вперёд Игорь, — мне приказано вместе с барышней немедля выехать.

— Велено никого не выпускать, — прогремел страж. Вероятно, брат-близнец Эльгибора, если не по внешности, то по духу.

— Кем велено? — Зацепился казначей. — Маркиз, властитель замка, собственной персоной лично распоряжение отдал, сходи приказ уточни, коли не веришь.

— Велено никого не выпускать, — заезженной пластинкой повторил Эльгибор, опытный образец номер два.

— Мы уже слышали, — скривилась я.

— Собаки, огненные собаки! — Раздалось совсем недалеко.

Страж отвлёкся, и мы с казначеем ринулись в повозке. Вот только напарник оказался не таким юрким как я, и Эльгибор второй ухватил его тщедушное тельце, но старичок так просто сдаваться не собирался. Несмотря на нехватку доброй половины зубов, казначей прямо-таки вгрызся в обхватившую его руку стража.

— Куси, его, Игорь, куси его! — Подбадривала я.

Однако силы были не на стороне Глинтвейна. Пришлось вмешаться. Я подняла увесистую доску (надеюсь она отвалилась не от той телеги, на которой мы собрались ехать) и со всего размаху врезала незадачливому стражу. Тот потерял сознание.

— Быстрее! — Поторопил казначей, будто это меня схватили, а не его.

Как оказалось, Эльгибор номер два отдавил старику ногу во время непродолжительной схватки. Зато теперь, подволакивая конечность и с разбросанными по сгорбленной спине седыми волосами Глинтен Роблинг ещё больше походил на И-игоря.

Телега прочной не казалась. Казначей впряг двух лошадей, а я освободила телегу от груза в виде пары увесистых бочек, похоже с вином. Жаль, нет времени на дегустацию.

Игорь залез на козлы и взял в руки поводья, а я было хотела пристроиться в телеге, но передумала — конструкция смотрелась уж больно хлипкой и рядом с казначеем было менее опасно.

— Трогай, — разрешила я, усаживаясь поудобней, но тут же чуть не слетела от резкого старта. — Поласковее, Игорь!

— Глинтен Роблинг, запиши себе на видном месте, — просипел казначей.

Хм, вот приедем мы, а что дальше?

— А у тебя есть план? — спросила я, но сосредоточенный на управлении вожжами Игорь не ответил.

Надо отдать должное ехали мы резво, оставляемые позади Синие скалы уже вскоре начали исчезать в дымке тумана.

— Спрашиваю, Глинтвейн, что будем делать когда добд… Веди поаккуратней! доберёмся?

Казначей ещё больше насупился.

— Прошу обращаться правильно, мой батюшка был капелланом, знатным человеком!

— Да какая к Дракуле разница как я к тебе обращаюсь! Спрашиваю: что делать будем? Есть план или ты думаешь поискусать шестьдесят человек, после чего они испугаются обезумевшего казначея с признаками бешенства и сами собой рассосутся?

Мы в голос ойкнули, подпрыгнув на кочке. А потом Игорь как-то странно на меня посмотреть, хихикнул под нос и посвятил в злодейский план.

— У сына маркиза к тебе расположеньеце. Подберись к нему, полюбезничай и перережь выскочке глотку, а я воспользуюсь неразберихой и помогу хозяину.

— Что?! Да ты ополоумел, Игорь! И планом твоим в отхожем месте подтереться! — Запротестовала я.

— А чтой-то ты так взъерепенилась? Тебе дороже Властитель или выскочка граф?

Я проигнорировала выпад в мой адрес и предложила свой план.

— Значит так, я беру тебя в заложники и требую убраться восвояси.

— Чушь! — Сплюнул казначей. — Ложили они на меня с высокой бойницы хоть я сто лет служи им верой и правдой. А вот коли тебе смертию грозить, граф-сластолюбец подишь и на попятную пойдёт.

«Выскочка», «сластолюбец». Что ж ему так взъелся Натаниэль? Мы снова ойкнули, подпрыгнув на очередном ухабе. Надеюсь казначеем Игорь был лучшим, нежели возничем.

— Не пойдёт, — отвергла я и эту идею. — После моих вчерашних финтов никто не поверит, что я стала заложницей не по своей воли, да и в то, что меня захватил немощный старик, без обид, тоже не поверят.

— «Немощный старик»! — Возмутился Игорь. — Да я аж без преображеньеца о-го-го! А ежели перевоплощуся, нет, когда перевоплощуся вся Виена содрогнётся и падёт ниц!

«От смеха», — добавила мысленно.

— Вот что Игорь, — начала я, но в этот момент мы снова подскачили на ухабе.

— Господин Глинтен Роблинг, — воспользовавшись паузой вставил казначей.

— Как скажешь, Игорь, — продолжила я, а старик недовольно фыркнул и некультурно высморкался без платка, — Когда приедем, скажем, что на замок напали вампиры, мы — единственные, кто выжил и выбрался. Им придётся отозвать бойцов и вернуться.

Глинтен Роблинг почесал редкую седую бородку.

— А ведь может сработать…

Наконец, когда мы завернули и в эн-ный раз подпрыгнули на эн-ном ухабе, пред нами предстал замок господина. Хотя у уже побывала внутри, никогда не видела его снаружи. Он был мрачный и величественный одновременно, с острыми шпилями, упирающимися в кучевые облака. Лучи заходящего солнца отражались от стен замка кроваво-красными сполохами.

В отличие от поместья Синих скал, здесь не наблюдалось ни крепостной стены, ни защитного рва. Просто ни в каких оборонительных сооружениях господин не нуждается. И эта беспечность беспокоила. По крайней мере меня.

Вдруг в районе позвоночника кольнула. Я невольно вскрикнула. Через минуту боль повторилась.

— Чего стонешь? — Не отвлекаясь от управления поводьями поинтересовался Игорь, ну или Глинтвейн, кому как нравится.

— Ему больно, нашему господину, — выдавила я. — А-а снова!

Когда бы приблизились я поняла причину физических страданий. Рядом с воротами замка активно работали здоровенные деревянные весы с коромыслом — требушет. И каждый камень, попадающий в стену замка отдавался болью и в моём собственном теле.

— Езжай быстрей! — Поторопила я казначея.

Ответом мне был очередной толчок на ухабе.

— Но поаккуратней, — добавила я.

Вскоре нам открылась полная картина осады замка. Требушет работал поразительно быстро для своих размеров. И где они только его взяли, не думаю, что с собой везли, наверно дар дяди Натаниэля. А вот и он — принц-полководец в плаще полусолнце. Стоит в середине своих воинов, указывает им что-то. А вот и Брауниг. Паршивый пёс окропляет камни святой водой, вот почему так больно!

Нас заметили. Двое латников двинулись полубегом к нам, а один метнулся к другому вояку в сверкающих латах, видать доложил командиру, а тот, в свою очередь, побежал докладывать Натаниэлю.

— Кто будете? — Ещё издалека крикнули нам приближающиеся латники.

— А чего, не узнал? — Насупился Игорь. — Глинтен Роблинг — казначей его сиятельства маркиза, долгих лет ему. А это — невеста его сына, того, который вами командует.

«Невеста его сына», — как приятно звучит. Да что ж это я. Главное — помочь повелителю!

Латники переглянулись.

— А почему здесь? — Спросил один из них.

— Почему, да потому! Доложим его сиятельству, а не всякой подневольной шкуре, — сбил с него спесь Игорь.

— Пройдёмте, — не стал настаивать латник.

Нас повели сквозь нестройные войсковые ряды. Ай! Снова требушетом метнули камень в замок.

— Сердце моё, как ты здесь оказалась?! — С ужасом в глазах подлетел ко мне Натаниэль. И на душе сразу как-то потеплело. Нет, не стоит забывать о цели визита. — Сударь Роблинг, и вы здесь?

— На замок напали, мы чудом выбрались и бросились к тебе — скороговоркой произнесла я.

— Его сиятельство маркиз и барышня Селеста в опасности! Надо немедля спасти их, оставшийся гарнизон разбежался, их некому защитить! — Театрально воздев руки к небу заверещал Игорь.

Стоявший рядом и всё это слышавший командир, тот, что доложил о нас Натаниэлю, обратился к графу.

— Что прикажете?

— Надо немедля скакать обратно, защитите отца и сестру, ваше сиятельство! — Вставил казначей.

Натаниэль Кристан колебался, но уже через минуту смятение на его лице сменилась твёрдой решимостью.

— Продолжать штурм, — распорядился он.

— А! — не сдержала я очередной болезненный удар требушетом.

— Что с тобой, сердце моё? — Заволновался граф.

— Ничего, женские дни, — сквозь зубы процедила я.

— Потолкуем, — пробормотал Игорь, увлекая меня подальше от заинтересованных ушей.

Натаниэль хотел было пойти вслед за нами, но его отвлёк командир расспросами о тактике боя.

— И что теперечи?! — Набросился на меня казначей, причём делал это он шёпотом, но очень эмоционально.

— А! — отозвалась я выкриком вместо ответа. Ещё один камень, что б его.

— Что «а»? — Передразнил Игорь.

— Сломаем требушет, — высказалась я.

— Глупая женщина! У меня идея получше, я отвлеку их, а ты спасай хозяина!

И как мне спасать хозяина? И как это Игорь собрался их отвлечь? Я бросила взгляд на казначея и увидела, как нечто острое сверкнула у него в руке. Стилет… Натаниэль!

Очередной камень снова рассекая воздух ударил в стену замка, изрядно повредив каменную кладку, но я почти не обратила внимание на физическую боль. Паника от того, что Натаниэль умрёт холодом растекалась по всему моему существу. Я кинулась к Игорю, который почти добрался до графа.

— Берегись! — Успела крикнуть я как острое лезвие вонзилось мне в живот.

Мир покачнулся. Будто сквозь дымку я видела как вопящего казначея отбросили в сторону. Почувствовала подхватившие меня сильные руки и полные страха глаза склонившегося надо мной Натаниэля.

— Только не ты, — услышала я его голос. — Пожалуйста, только не ты… живи, живи…

Натаниэль разорвал мои одежды в месте ранения, отрезал часть своего плаща, сделав повязку, зажал чуть выше раны.

— Ворота пали, священник и дюжина наших воинов прошли внутрь, — доложили нам.

Но граф не отвёл от меня взгляда.

— Глупая, зачем всё время рискуешь ради меня жизнью, это всё-таки моя роль, я мужчина. Какая же ты глупая. — Прошептал мне в губы Натаниэль.

— Мы приехали сюда чтобы помочь Дракуле и остановить вас, — призналась я.

— Молчи, тебе не надо говорить и всё это уже не имеет значения, главное, чтобы ты осталась со мной. — В серо-голубых глазах графа блеснули слезинки.

Я улыбнулась. Боль почему-то отступала. Неужели я перестаю ощущать тело? Это конец? Я перегнулась и посмотрела на рану — она почти затянулась! Чудо! Нет не просто чудо, а чудо-кровь повелителя. Повелитель! Мне надо помочь ему! Я постаралась встать, но руки Натаниэля держали крепко.

— Рана затянулась… — Изумлённо констатировал граф и на лице его отразилось безудержное счастье.

Он прижал меня к себе, больно сдавив предплечье.

— Мне надо идти, — проговорила я, пытаясь высвободиться.

— Никуда не отпущу.

— Натаниэль, это важно, мне надо идти!

«Он зовёт меня» — чуть было не ляпнула я, но вовремя сдержалась.

Резко дёрнулась, но граф обхватил меня и удерживал железной хваткой.

— Эгберт, — поднял Натаниэль глаза на закованного в броню рыцаря.

Тот откинул забрало, и я с трудом признала в закованном в железо воине Эгберта.

— Алина, и ты тут? — Удивился юноша. — Ты ранена? Рана глубокая? Кто это сделал?

— Брат, останься с ней, она всё расскажет, — хлопнул его по плечу Натаниэль. — Только смотри, не дай ей сбежать в замок.

Удовлетворившись кивком Эгберта Натаниэль отобрав двадцать или около того латников ринулся в ворота замка Дракулы.

А вот и мой шанс.

— Тебе больно? — Эгберт притронулся латной рукавицей к моему перевязанному животу.

— Нет, милый, всё уже зажило, — ответила я с удовольствием отмечая как засмущался названный брат Натаниэля. Было б у меня больше времени с удовольствием его подразнила б. — Я беспокоюсь за Селесту.

— А что с ней? — Лицо юноши заметно побелело. — Селеста здесь?!

Эгберт проследил за моим взглядом, указывающим на замок.

— Мы приехали вместе, но вампир утащил бедняжку в своё логово и теперь будет ей питаться, чтобы восполнить силы.

Я сделала театральную паузу. На Эгберта подействовало более чем. Он еле сдерживался, чтобы не бросится в замок. Что мне было и надо.

— Натаниэль переживает за нас, но мы должны попытаться помочь Селесте. Пойдём, я знаю замковые проходы, знаю где чудовище её держит.

— Но брат велел не пускать тебя в замок, — юноша сделал последнюю слабую попытку выполнить наказ Натаниэля.

Но его сопротивление было окончательно сокрушено моим:

— Селеста может не выжить если не поторопимся.

Как конфетку у ребёнка!

Стражи нас даже не попытались затормозить, и мы легко вошли внутрь. О, что они сделали с замком! Стены полуразрушены, пол истоптан стальными сапогами. Замок страдал, но всё ещё «дышал» в переносном и прямом смысле. Я помнила что он живой и у него есть собственная воля, а значит, он сам приведёт меня к хозяину.

— Селеста вон в тех покоях, — махнула я на дальний коридор, чтобы избавится от Эгберта.

Как и ожидалось тот без промедления скрылся в тёмном проёме. А я осталась одна. Все эти латники, вошедшие в замок, куда-то делись. Вдруг в левом коридоре зажглись приглашающе факелы. Сами собой. Замок показывал путь, и я не преминула последовать по нему. Когда прошла коридор, факелы погасли и приглашающе открылась дверь в новый коридор с зажжёнными факелами. Не задумываясь пошла по нему и оказалась в большом зале. Уже издали почувствовала присутствие господина.

Дракула выглядел истерзанным, в общем-то как и его дом. Он стоял перед порталом.

— Хорошо, что пришла, быстрее, а то термиты уже жрут корень моего замка, — хрипло изрёк властитель. Аллегория с термитами как нельзя подходила.

Дракула прокусил себе палец и изобразил уже знакомую мне руну Одал. Приглашающе махнул мне. Но я медлила.

Одна часть меня рвалась навстречу господину и желала полноценного перевоплощения в первом мире, а вторая часть цеплялась за этот человеческий мир, стонала и тянула обратно. В результате я остановилась, решаясь на одно или на другое. Тут мне вспомнилась Кориэлла, её грустная улыбка и слова: «За всё приходится платить. В том числе и за бессмертие», «С каждым годом выносить одиночество всё тяжелее». Дракула сказал, что я стану как Кориэлла. Перед глазами возникла жуткая хижина, смрад, тянущийся из подвала и сразу ком тошноты подкатил к горлу.

— Не медли! — Торопил вампир.

Я отступила на шаг назад. Осознание всего ужаса, что мне предстоит градом посыпалось на голову. Что же я наделала?! Теперь упырь просто втащит меня в портал, несмотря на растерзанный вид, сил у него хоть отбавляй.

И вурдалак было уже ринулся ко мне, но тут на свет вышел Донсон Брауниг.

— Ты не получишь, её, чудовище, — заявил священник, выступая вперёд и закрывая меня собой.

В руках он держал крест и заточенное древко — осиновый кол.

Вампир бросился к чёрному камню, а Брауниг, замахнувшись древком, кинулся за ним, и оба исчезли в дымке портала. Чёрный камень затвердел, проход закрылся.

Я упала на колени. Силы в раз оставили меня. Из глаз текли слёзы. Крови вампира во мне больше не было, я ощутила это. Всё кончено?

«…если, чтобы отправить монстра в ад мне надо будет спуститься в преисподнюю, быть по сему», — вспомнились слова священника.

Это он и сделал. Отправился в первый мир с багровым небом. Бедный отец Брауниг… Тяжёлая жизнь и жуткая смерть. Если бы он не подоспел вовремя в первом мире сейчас была бы я.

Через мгновение услышала топот ног и увидела снующих по замку латников. Морока больше не было. Обычное полуразваленное каменное строение.

— Сердце моё, — бросился ко мне Натаниэль Кристан и я припала к его, закованной в железо, груди. — Я даже не удивлён. Скучать с тобой не приходится. Провести Эгберта было просто или слишком просто? — Поднял он бровь.

— Отец Брауниг прыгнул в портал вслед за вампиром — всхлипнула я.

Граф ласково погладил мои волосы и повёл прочь из того, что раньше было замком Дракулы.

Меня посадили на Вихря, Натаниэль запрыгнул сзади, и мы первой малой группой отправились обратно — в замок Синих скал. В душе царила какая-то опустошённость. Я обернулась и бросила последний взгляд на некогда грозный замок вампира.

Мы приехали за полночь. Стоило спешится как к нам подбежал какой-то лакей.

— Ваше сиятельство, ваше сиятельство, — затараторил он.

— Что ещё, — устало спросил Натаниэль, спрыгнув с лошади и помогая спуститься мне.

— Ваш батюшка нынче скончался.

Весь день я провела в покоях со здравником. Мы говорили долго. В основном о Донсоне Брауниге. Я пыталась пройти к Натаниэлю Кристану, но меня не пускали, отвечали, что граф никого не желает видеть. То же повторилось и на следующий день. Только к вечеру один из лакеев сообщил, что Натаниэль ожидает меня в Большой зале.

Подойдя к дверям, я мысленно повторила заготовленную речь про кончину маркиза, но стоило войти и всё тут же вылетело из головы. Моё сердце сжалось при виде Натаниэля Кристана. Он стоял сгорбившись. Того, чьей идеально ровной осанкой я восхищалась, впервые увидела сгорбленного и смотрящего куда-то мимо меня. Его серо-голубые глаза не выражали ничего кроме горечи и тоски.

— Натаниэль мне бесконечно жаль… — начала я.

— Вам лучше уехать, — оборвал он меня.

Он произнёс это тихо, но его слова отдались во мне раскатом грома. Я почувствовала, как внутри всё сжалось и заледенело. Слёз не было, только гнетущая пустота.

— Хорошо, — произнесла я, с трудом узнавая собственный голос.

На лице Натаниэля на секунду промелькнуло искра отчаяния, но тут же погасла. Он повернулся к стрельчатому окну, спиной ко мне. Заговорил негромким голосом, наполненным скорбью.

— У моего отца было много недостатков. Но он любил нас. Меня, Селесту, Эгберта. Когда матери не стало, он так и не женился, решил посвятить всё свободное время детям. Возился, обучал. Когда погиб управляющий, он взял на воспитание его сына и относился к нему как к собственному. Эгберту было тогда пять. Отец не делал различий между нами. А теперь… Мой отец спас меня ценой собственной жизни. И его больше нет. Моего отца больше нет… Я знал, что когда-нибудь унаследую титул маркиза, но молил Бога чтобы это случилось как можно позже.

Я понимала. Конечно, Натаниэль любил отца и конечно ему очень тяжело. И мне лучше уехать. Но почему же так нестерпимо больно?

— Я распорядился выдать вам триста монет золотом, — произнёс аристократ после продолжительного молчания.

Триста монет. Наверно это много. Но ни отказываться, ни благодарить у меня сил не было. Поэтому просто произнесла:

— Хорошо.

— Если что-то понадобится, вы всегда можете обратится ко мне.

— Хорошо.

Сердце рвалось на пополам, но я держалась. Возможно мне надо было поговорить с Натаниэлем, объяснится, но в горле стоял ком и сил хватало только на «хорошо».

Я сделал книксен и развернулась к выходу. Видела краем глаза как Натаниэль повернулся ко мне и, вероятно, собирался что-то добавить, но в итоге так ничего и не сказал.

Мы покидали Синие скалы в дормезе с Грэгом Тилли. Слишком большая карета для двоих.

— Молодой граф проявил неслыханную щедрость, отвесив нам триста золотых вместо двадцати, обещанных маркизом, — попытался меня приободрить здравник.

— Да, — отозвалась я бесцветным голосом.

Больше ни он, ни я не проронили ни слова до самого дома, только кучер время от времени издавал односложные выкрики, погоняя лошадей.