Осиновый кол прилагается

Глава 3. Помощник лекаря

— Ммм, как вкусно! — Радостно пискнула я, уплетая кремовое пирожное.

— Не налегай особо, оставь братику, — упрекнула мама, садясь с нами — со мной и отчимом, её вторым мужем — за стол.

— Ничего-ничего, — примирительно махнул рукой дядя Женя, мой отчим, — девчонкам сладости больше по душе, чем нам, мужикам.

Я одобрительно взглянула на второго мужа матери. Своего родного отца я и не помнила, да и не интересовалась в общем-то, а дядю Женю признала сразу. Хороший он мужик всё-таки.

— А где Сенечка? — Замотала я головой, ища трёхгодовалого братика.

Ну и что, что у нас лоскутная семья. Живём мы дружно, даже счастливо.

— А вот и ты! — обрадовалась я ребёнку в комбинизончике и протянула пирожное.

Сенечка резко тряхнул мою руку и пирожное плюхнулось на пол. Я только хотела возмутиться как Сенечка странным образом вытянул губки и прокукарекал.

— Зачем кукарекаешь? — Спросила я.

А мальчонка, у которого почему-то из комбинизончика вдруг вылезли петушиные крылья снова закукарекал.

Когда я проснулась, то вся моя лёгкость, подаренная сновидением, тут же испарилась. Мрачное и тяжёлое осознание новой реальности грузом легко на всё моё существо, хотя во рту до сих пор ощущался вкус эфемерных пирожных. Я закрыла глаза, желая снова вернуться в мой мир, единственный для меня мир и остаться там на всегда. Но заснуть не удавалось. Ком подкатил к горлу и слёзы потекли по щекам, оплакивая саму себя и тех, кого я оставила не по своей воле. Тех, кто сейчас, наверно, скорбит обо мне. Или хуже — надеется, что я найдусь, переживает и не находит себе места от волнения. Мама… Хорошо, что она не одна, хорошо, что есть дядя Женя и Сенечка. А Лёшка? Мне почему-то захотелось, чтобы он страдал, беспокоясь обо мне, корил себя из-за того, что так и не… Я устыдилась своего желания. Нет. Хорошо, что мы так и не стали ближе. Пусть живёт счастливо.

— Алина, ты проснулась? — Услышала я за дверью господина Тилли.

Алина. Наконец-то запомнил как меня зовут. Я улыбнулась сквозь слёзы. Но горечь и тяжесть на сердце никуда не ушли. Чувствовала себя как пирожные из сна: их можно увидеть, можно взять в руки, откусить и даже почувствовать вкус, но это не сделает их настоящими.

— Да, господин Тилли, сейчас выйду.

Несмотря на то, что я ещё не приняла эту новую до жути пугающую меня реальность, забеспокоилась, что он выставит меня. Тилли мне ничего не должен. Я ворвалась в его дом, разбила зеркало, хорошенечко напугала, наверное. Он и так отнёсся ко мне милосердно. Позволил переночевать у себя в конце концов. Но куда же я пойду если меня выгонят?

Я вышла из комнаты с тяжёлым чувством. Наверно глаза у меня были припухшие, потому как посмотрел Грэг на меня с сожалением. А может сочувствует из-за того, что собирается выставить за дверь?

— Проходи завтракать.

Я послушно кивнула и пошла на запах свежезаваренных трав в помещение, через которое уже проходила вчера, когда Тилли вывел меня на улицу. На столе дымилась кастрюля с чем-то, напоминающим манную кашу. От бадьи рядом распространялся манящий аромат трав.

Хозяин дома разложил кашу (это всё-таки была каша) по двум деревянным мискам и плошкой налил чай из второй кастрюли в кружки. Я поблагодарила. Каша оказалась безвкусной, сахара в ней не было вовсе, но я съела всё и даже не отказалась от добавки. Кто знает, когда ещё удастся поесть человеческой пищи. Разнотравный чай, к счастью, оказался с сахаром, и я с удовольствием выпила аж несколько кружек.

— Алина, — проговорил Тилли и по его напряжённому лицу я поняла, что речь пойдёт о моём будущем, по крайней мере ближайшем.

— Да, — напряглась я.

Мужчина молчал что-то обдумывая, собираясь с мыслями.

«Вот сейчас выставит, точно выставит» — решила я.

— В свой мир ты вряд ли сможешь вернуться. Если хочешь, можешь жить здесь.

— Да, да, хочу, господин Тилли! — вдохновлённо воскликнула я, да так бойко, что мужчина слегка опешил.

— Хорошо, — растерянно улыбнулся Грэг. — Уберу посуду.

— Давайте, я вам помогу, — вскочила я, показывая свою полезность.

Тилли было начал протестовать, но быстро сдался. После того, как я помыла посуду в лоханке с водой, вызвалась помочь с развешиванием пучков трав.

— Я — здравник, помогаю больным в Сторнуле, — не оборачиваясь на меня сообщил Грэг. — Год назад погибла моя жена. Её высосала тварь, питающаяся кровью.

— Мне очень жаль, — вставила я.

— Думал, оно приходило через окно, — продолжил Грэг, — заколотил его, окропил святой водой, нарисовал кресты на ставнях и на двери. А оно влезало через зеркало! — Мужчина ударил по столу кулаком, заставив меня вздрогнуть. — Говорят, чтобы вурдалак попал в дом его надо пригласить. Пригласить должен хозяин или хозяйка. Эти твари хитры, они прикидываются людьми, выглядят и говорят как люди, а на самом деле это — порождения преисподней!

— Но тот зверь, что я увидела не был похож на человека, — вставила я. — Вернее, скелет у него был человеческим, но всё остальное… Никто бы не принял его за человека.

— Ты, верно, видела вурдалака в истинном обличье. Говорят, они могут принимать разные формы.

— Волка, летучей мыши, чёрного тумана, — вспомнила я книгу Брэма Стокера и вопросительно уставилась на Грэга.

— Боже, надеюсь нет! Но почему ты так решила? Тебе что-то известно о них?

— В нашем мире много литературы про вампиров, есть фольклор и всё такое.

Тилли внимательно на меня посмотрел, словно был близок к научному открытию.

— Расскажи о своём мире, Алина.

О, с чего-бы начать?

— Я живу в России, — начала я и запнулась. — А в этом мире есть Россия?

Грэг отрицательно покачал головой.

— Тогда почему вы говорите по-русски? — Изумилась я.

— Ты говоришь по-виенски, — медленно, делая акцент на каждом слове возразил Тилли. — А ну-ка, попробуй прочесть, — он положил передо мной потрёпанную книгу.

Я открыла на середине и начала читать:

— Боярышник обыкновенный — помогает снять отёки, унять головную боль…

— Ты можешь читать, — констатировал Тилли. — Должно быть знания нашего мира передались, когда ты прошла сквозь чёрный камень. Так они и получают знания о нас….

— Через порталы… — Задумалась я, ища какое-то хотя бы немного правдоподобное объяснение в своих скудных познаниях второкурсницы физмата.

— А насколько продвинутая у вас медицина? — спросила я, предвкушая как могу улучшить тот мир, в который меня забросило.

Вот открою таблицу Менделеева, Специальную теорию относительности, изобрету компьютер, стану здешним мультимиллионером, да мне при жизни памятник поставят….

— Мы умеем лечить многие недуги, знаем полезные травы, вот, — Тилли положил передо мной ещё три толстенькие книги.

Пролистав их, я поняла, что застряла где-то на рубеже средневековья и Нового времени. Может даже в начале эпохи Возрождения.

— Ну, мы продвинулись куда больше, пиявками не лечим, кровь не пускаем.

— Отец Брауниг тоже против кровопускания и пиявок, считает это дело бестолковым, — воодушевился Тилли и подсунул мне книгу с пустыми листами, птичье перо и чернила. — Вот, Алина, запиши всё что помнишь полезного.

Уфф, а я ещё боялась, что он меня выставит! Да Тилли будет рыдать от счастья, что такая удача в виде меня ему подвернулось! Сейчас как совершу технологическую революцию! Надо начать с изобретения шариковой ручки. Я с вдохновением опустила перо в чернила и зависла…

Вот ведь, учись я в меде, могла бы реально помочь этому Сторнулу, как его там. Изобрести пеницилин, например. А сейчас что? Я привыкла пользоваться вещами, но изобрести их… Как? Ну как я изобрету, например, электричество? Переменный или хотя бы постоянный ток? Не говоря о компьютере. Я даже велосипед-то из отдельных деталей не соберу. А шариковая ручка? Как создам малюсенький шарик? Я упала духом. Ладно, опишу для начала мой мир.

Я подробно, насколько это у меня получилось, изложила суть современных технологий своего мира, старательно избегая темы оружия, особенно атомной бомбы. Ещё я не стала писать о самодвижущихся повозках на бензине, то есть автомобилях — не буду способствовать порче здешней экологии — но про электромобили всё же упомянула.

На описание достижений моего мира ушёл весь день с короткими перерывами на обед и ужин. Тилли старался лишний раз меня не беспокоить, чтобы я могла как следует сосредоточиться. Писать пером оказалось весьма затруднительно и первые страницы буквально «пестрили» кляксами, но потом я кое-как приспособилась, быстрее водила пером и приноровилась между страницами класть листы бумаги навроде промокашек. Эх, всё-таки нужно изобрести шариковую ручку!

Наступил вечер. Солнце начало медленно закатываться за горизонт, а большая часть книги оказалась исписана. Тилли с благовейным трепетом принял из моих рук сиё творение. Я отправилась спать, а Грэг полночи читал и перечитывал мою рукопись.

Снова приснился сон о родном доме. Там были я, мама, дядя Женя и Сенечка. Должно быть мой мозг пытался успокоить сознание, сбалансировать шок настоящего сладким и привычным эфемерным бытом прошлого.

Вырвал меня из сладких объятий Морфея петушиный крик. Снова. Вот ведь, действительно, никакие будильники не сравняться с этими птичьими воплями. Осознание реальности пришло тут же и сделалось очень тоскливо. Чёрно-белая действительность вместо красочного сна.

Тилли позвал есть. На завтрак было то же, что и вчера — безвкусная каша. Перед едой, мужчина, как и вчера прочёл благодарственную молитву, и мы поели. Добавок я на этот раз не просила.

— Алина, — обратился ко мне Грэг, — мне надо уйти, я обещал посмотреть нескольких хворых. Приду до заката. Дверь никому не открывай и ни в коем случае никого не приглашай в дом.

Я кивнула. Тилли надел широкополую шляпу, накинул на плечо авоську с лечебными травами и ушёл.

Оставшись одна, я осмотрелась. Не пентхаус, конечно, но жить можно. Хотя, я закусила губу, стоило бы убраться. Наверно, теперь эта обязанность ляжет на меня. Признаться, занятия уборкой у меня никогда не вызывали энтузиазма. Но надо — так надо. Самодельный веник было найти не сложно. В подвале, где Тилли держал меня связанной когда принял за кровопийцу, я нашла кадушку с водой, песок, который, очевидно, заменял чистящее средство, порванную ткань — тряпки. Отдельно лежали хлопковые полоски ткани, свёрнутые в рулоны. «Бинты, — догадалась я». Ещё разыскали нитки, иголки, ножницы. В общем — средневековый швейный набор, благо что прялки не было.

Около двух часов ушло у меня чтобы подмести во всех комнатах, протереть пыль и более компактно разложить некоторые вещи. Тилли всё ещё не было и до заката оставалось порядочно времени. А мне надо было себя занять, чтобы не сидеть и не убиваться горем по своей поломанной судьбе. Может собрать катушку Тесла? В конце второго курса мы в минигруппах это делали, и я смогла бы повторить, но где тут, скажите, можно достать питающий трансформатор? Нет, не пойдёт. Может еду приготовить? Я пошла на кухню. Из съедобного обнаружились только пряные травы, сушёные грибы, соль, молоко и хлеб. Мнда, не разбежишься особенно. И тут мне пришла в голову неплохая, как показалось, идея, даже две. Хотя я училась на физмате (теперь у меня, вроде как неоконченное высшее) я знала, что пенициллин Александр Флемминг получил из плесени грибов. Я скептически посмотрела на сушёные грибы. Нет на них никакой плесени. А вот на хлебе может и появиться. Что если… Я отломала небольшой ломоть хлеба, сбрызнула водой, поместила в пустую банку и плотно закрыла крышкой. Что ж, дней через пять будет готово. Сначала появится белая плесень, потом — голубая и, наконец, зелёная. Именно зелёная — источник пенициллина. Вернее, она вырабатывает пеницилин в ответ на раздражители, например, глюкозу или недостаток питательных веществ.

На мне было всё тоже фиолетовое и уже изрядно испачканное платье, которое я надела на злополучную прогулку. Вот знала бы, надела джинсы и водолазку и кучу всего-всего с собой бы прихватила. Нет. Если бы я знала, чем всё обернётся или хотя бы предполагала нечто такое я бы ни за что не сунулась в «Квестляндию» и друзей бы не пустила. Я тяжело вздохнула. Что ж будем исходить из нынешних обстоятельств. Очень неприятных обстоятельств, но могло бы быть ещё хуже. Попади я к какому-нибудь садисту-извращенцу или нагони меня монстр из мира с багровым небом… Лучше не думать об этом. Я двинулась к сундуку с одеждой. Одежда была женской — платья, сорочки и всё такое. Наверно раньше это принадлежало жене Грэга. Нет, не буду трогать без его разрешения. Я закрыла сундук и спустилась в подвал. Повертела в руках кусочки рваной материи. Хм, можно сшить лоскутное платье аля Баба Яга или изготовить антиковидные повязки. Антиковидные повязки, точно! Вот, что я научилась изготавливать, когда в 2019 г. в первые месяцы пандемии пропали все одноразовые медицинские маски. Ну, ковида в этом мире, надеюсь, нет, а вот простудные заболевания есть наверняка. Вот и займу себя.

Входная дверь открылась когда я вовсю мастерила уже четвёртую повязку.

— Бог в помощь, Алина! — Поприветствовал меня Тилли. Славный всё-таки мужик. Не возмутился что я его вещи кромсаю. — Спасибо, что прибрала.

— Не за что, — махнула я рукой. — А я тут повязки мастерю.

— Повязки? — Заинтересовался мужчина и подошёл ко мне поближе.

Я взяла одну из повязок и продемонстрировала на себе, завязав на затылке.

— Если кашляющий простудившийся больной надевает такую повязку, то не заражает окружающих. А если здоровый надевает, то снижает риски подцепить болезнь воздушно-капельным путём, ну то есть от кашляющих, чхающих и сморкающихся больных.

— Это из твоего мира? — Спросил Тилли, не отводя заинтересованных глаз от повязок.

— Да. Помогает не распространять болезнь. Вернее, снижает риск заражения. Полностью от заразы не убережёт, но…

— Я понял, ты молодец. Вот, дали в благодарность за помощь, — он протянул котомку с едой.

Я заглянула: мёд, сыр, хлеб. Он что работает за еду? Не, я конечно всё понимаю, но что деньги в этом мире не в ходу. Бартер на бартер?

— В нашем мире есть такой эмм… эквивалент товаров как деньги, — начала я издалека.

— В нашем мире тоже ходят монеты. Серебряные и золотые. Но в основном в больших городах, где людей тысяча, а то и больше.

Тысяча? Большой город? А как начёт городов-миллионников? Есть тут такие?

— А сколько людей в Сторнуле? — Осторожно поинтересовалась я.

— Почти триста, — был ответ.

Почти триста?! Да это не город, а деревенька по нашим меркам. Мнда, и денежная система тут не развита…

— Ещё раз спасибо, что прибралась, девонька. Идём, перекусим.

С удовольствием съела сыра с хлебом и запила молоком с мёдом. А что если сам Грэг заболеет? Останется без еды вовсе. Интересно, есть ли у него дети. Как-то неудобно спрашивать человека, недавно потерявшего жену. Вдруг нет, вдруг он совсем один? Я жалостливо посмотрела на мужчину, а он, вероятно, понял мой взгляд по-другому.

— Алина, я мог бы брать тебя с собой лечить больных если сидеть взаперти не по тебе.

— Отлично, буду вашей ученицей! — взбодрилась я, представив как благодарные больные кланяются мне и протягивают еду.

— Но… — Тилли замялся. — У нас тут не одобрят, что незамужняя девица живёт в доме с мужчиной. Нравы у здешних довольно…

Дальше я не слушала. Меня прошибла волна холода. Он хочет… жениться на мне?! Но ведь он старше меня больше чем в два раза! Да, Грэг… господин Тилли помог мне очень-очень, был добр и всё такое и живу я у него, питаюсь за его счёт, можно сказать… Но жениться! Я вгляделась в лицо мужчины: старческие морщинки, седина на висках. Был бы он хотя бы лет на двадцать помоложе, я бы подумала. Как же помягче отказать ему, да так, чтобы он меня после не выгнал?

— … придётся остричь твои красивые волосы. — Закончил Тилли речь, на середине которой я зависла.

— Что? — переспросила я. Причём здесь волосы?

— Если будешь претворяться мальчишкой, придётся подобрать мужскую одежду и остричь волосы, — пояснил Грэг.

— Что?

Мужчина напрягся и произнёс медленно как будто разговаривал со слабоумной:

— В городе не одобряют сожительство женщины и мужчины без брака. Могут забросать камнями или привязать к позорному столбу. А если ты претворишься мальчишкой, то сможешь появиться на людях. Я бы говорил, что взял мальчишку в обучение. Но придётся соответственно одеться и подрезать волосы.

Наконец до меня дошло.

— Замечательно, я согласна! — Выдохнула я. Мне не придётся выходить за него! Какой же Грэг, всё-таки, отличный мужик. Как дядя Женя. Даже лучше.

— Хорошо, — Грэг тоже обрадовался, что до меня наконец-таки дошло. — Давай подберём тебе подходящее имя.

Придумать себе мужское имя… Ален, Алек — начала я перебирать производные от собственного имени. Может Лёшка как моего несостоявшегося парня? Не, слишком больно. Леонардо, Микеланджело, Рафаэль, Донателло…Хм, какие-то черепашки-ниндзя получаются. Может двойное имя? Типа Марк Антоний?

— Тод, — прервал мои творческие размышления Тилли.

Что? Тод? Не… Не…

— Может Тодео? — пошла я на компромисс. Вроде так звали принца из «Сказки сказок» Джамбаттиста Базиле.

— Нет, Тод, — отрезал мой благодетель.

Тод… Удот… Не… Не… Точно не…

— Хорошо, — как-то неожиданно для самой себя вдруг согласилась я.

Всё-таки Грэг приютил меня, кормит и всё-такое. В общем ему и кличку придумывать, не стану лишать его этой привилегии.

На следующее утро, после того как вынесла свой ночной горшок (да-да, я снова хожу на горшок, содержимое которого сливаю в вонючую ямку за домом) и позавтракала безвкусной кашей, принялась натягивать мужскую одежду. Одежда, разумеется, принадлежала Грэгу, он подобрал мне самую узкую и, хм, чистую. Грудь я перебинтовала, так что под просторной хлопчатой рубахой (если особо не выпячиваться) ничего видно не было. Штаны пришлось укоротить, а на талии туго затянуть ремень, что б не свалились в самый ответственный момент. Я взяла небольшое зеркало на деревянной ручке и осмотрела себя. Волосы Грэг отстриг мне ещё вчера. Он особо не заморачивался по этому поводу: надел на голову горшок (надеюсь не ночной) и выстриг всё, что торчало из-под него. Теперь я на себе понимаю откуда взялось название «стрижка под горшок». Кстати, у самого моего благодетеля стрижка была аналогичная. Видать мода в Сторнуле такая. Или просто стричь удобно.

Из зеркала на меня смотрел… нет, всё-таки смотрела — уж очень парень из меня вышел миловидный — девушка с короткими светлыми вьющимися волосами: после сна мои волосы стали особенно рьяно виться. Надо, хоть голос делать погрубее.

— Я — волосатый мужик по имени Тод. Пью пиво и лапаю девок, — сказала я своему отражению в зеркале самым низким голосом, на который способна и тут заметила в дверном проёме Тилли.

Он как-то странно на меня посмотрел, отчего сделалось немного стыдно.

— Пойдём, Тод, — махнул он рукой и в его голосе послышалась усмешка.

Как только мы вышли на улицу и мне в лицо пахнула утренняя прохлада, то я почувствовала себя гораздо лучше, чем за последние несколько дней. Вдалеке виднелись деревянные дома, крыши которых прятались в тумане, маячили едва различимые человеческие фигуры.

— Держи, Тод, — Тилли протянул мне светло-коричневую шляпу, не такую разляпистую как у него, но тоже изрядно поизносившуюся.

Тод-енот. Наверно, если бы у него был сын, он назвал его Тодом. А есть ли у него сын? Или вообще кто-нибудь остался? Нет, пока не удобно спрашивать. Поинтересуюсь в более подходящий момент.

Вдруг осознала, что семеню за Тилли как-то уж слишком по-женски. Надо шире шаг делать и руками размахивать. Я немного расставила ноги и стала идти большими шагами. Заметив преображение моей походки, Грэг остановился и поинтересовался с выраженным участием и некоторой обеспокоенностью:

— Штаны жмут?

— Нет, — быстро ответила я и пошла дальше своим обычным шагам, только немного более широким.

Сначала мы направились к чуть накренившемуся двухэтажному домику с соломенной крышей. Навстречу нам выбежала женщина в тёмно-синем платье с жёлтым фартуком и, как водится среди местных лиц слабого пола, с завязанным у подбородка платком, покрывающим голову. На вид ей было около сорока.

— Мастер Тилли, — обратилась она к Грэгу, — Микочка второй день плачет, видать ночница его совсем замучила.

Я покосилась на здравника. Какая ещё ночница?

— Здравия, сударыня Васса, разберёмся, — ответил тот и, не замедляя шага, направился к накренившейся постройке.

Мы подошли к приоткрытой двери, из которой доносился детский плач и причитания как минимум двоих взрослых.

— Я вас не приглашаю! — внезапно для меня воскликнула встречающая нас женщина, та, которую Грэг назвал сударыней Вассой.

Я вопросительно посмотрела на неё, потом на учителя. Но Тилли никак не отреагировав шагнул в дом, я последовала за ним. В нос тут же ударил запах детских пелёнок. Такой же запах стоял у нас дома, когда Сенечка делал каку.

— Мастер Тилли! — подбежала к нам женщина, держащая на руках плачущего и выгибающегося малыша, очевидно, его мать.

Здравник взял ребёнка на руки, пелёнка сползла и дитя, продолжающий хныкать оказался совсем голеньким.

— Следов ночницы на нём нет, — заключил Грэг, внимательно осмотрев малыша.

— Можно? — Спросила я, протягивая к нему руки.

Три женщины, которые стояли в комнате, включая Вассу тут же переключили внимание на меня.

— Это мой ученик, Тод, — представил меня Тилли. — Весьма способный.

Он протянул мне ребёнка, женщины не возражали. Имея опыт общения с младенцами на практике, я умело перехватила малыша и принялась сюсюкать. Ребёнок даже замолчал по первости, наверно, опешил от такой наглости, а когда снова начал кукситься, я его пару раз слегка подбросила и это ему, как и Сенечке, понравилось да так, что он даже улыбнулся беззубым ротиком.

Может зубки режутся? Чтобы проверить догадку сунула в ротик свой палец — нет, зубок ещё не было. Колики? Я присела на сундук, положила ребёнка на колени и погладила животик. Грэг и женщины внимательно за мной наблюдали.

— Должно быть колики, — заключила я. — У вас есть укроп?

Васса кивнула.

— Поите укропной водичкой и поглаживайте спинку и животик, чтобы газы выходили. Ещё можно в ванночку добавлять полстаканчика соли и настой ромашки, — заключила я с умным видом. Эх, надо было всё-таки в мед поступать.

— Соль чтобы ночницу отпугнуть? — уточнила мать ребёнка.

— Ну ещё это делает воду мягче и успокаивает, — пояснила я.

— Вот, это травы, успокаивающие для ребёнка, — вставил Тилли, протягивая женщинам несколько засушенных пучков.

— Спасибо, мастер, — слегка разочаровано произнесла Васса, — а круг ножом вокруг колыбели не нарисуете? Или может у вас есть камень с отверстием?

Хм, если бы сама не видела чудовище в мире с багровым небом, посмеялась бы над суевериями женщин. Но опасность существовала, и мы с Тилли это знали точно.

— Можете повесить над колыбелью связку чеснока, — вставила я, играя с малышом в «ку-ку».

— Дык откуда же у нас чеснок, милсдарь ученик? — Развела руками Васса. — Это ж только у богачей он водится.

Тилли же, не теряя времени на пересуды, скоблил ножом по деревянным доскам, рисуя окружность вокруг колыбели. Как мне показалось сделал он это больше для успокоения взволнованных женщин, нежели для защиты от ночницы.

Вскоре третья женщина, которая всё это время молчала куда-то ушла и вернулась с корзинкой яиц. Нас поблагодарили, и мы двинулись к следующим пациентам.

— Хорошо с младенцем управилась, — похвалил Тилли, — У тебя там… — он сделал многозначительную паузу, и я поняла, что речь о моём родном мире, — были дети?

— Нет, только братик. На нём и практиковалась.

Грэг понимающе улыбнулась. Я хотела спросить про его детей, но опять не решилась.

Вторым пунктом назначения оказался одноэтажный домик с резными окнами. Нас встретила пожилая женщина с внучкой лет шестнадцати. Хворым оказался муж женщины. У него болела спина.

— Разогнуться не мог, — сиплым голосом посетовал старичок.

Хондроз — дело знакомое. Видя, как я оживилась, Тилли предоставил мне слово.

— Ну, что скажешь, Тод?

— Во-первых, кровать должна быть жёсткой.

Старичок постучал по своей кровати и недовольно крякнул:

— Ещё жёстче?

Я подошла и тоже постучала — деревяшка, накрытая тряпкой! Как он вообще на таком спит.

— Нет, кровать — что надо. — Сдулась я. — Меньше тяжестей носите, если носите, — предусмотрительно оговорилась я.

— Дык кто ж ещё таскать будет, больше мужиков у нас нет, — развёл руками бедняга.

— А вы понемножку таскайте. Много раз, но понемножку. Делайте каждое утро гимнастику, вот, — в ответ на непонимающий взгляд я продемонстрировала несколько упражнений, которые мне самой рекомендовали от сколиоза. — Ещё поможет верблюжья… у вас тут нет, наверно, верблюдов, собачья или овечья шерсть, носите её в виде пояса на позвоночнике. А ещё поможет мазь на основе змеиного яда.

Когда я закончила, то поняла, что слушают меня все и очень внимательно. Что ж, приятно, когда тебя слушают.

— Милсдарь ученик, а где нам это, мазь найти со змеиным ядом? — пролепетала девочка.

— А вы, вот, змею поймайте, ядовитую, яд выдавите и нам дайте, а мы сами мазь приготовим, — нашла я решение, а потом, пожалев змею, спохватилась, — вы можете яд сами не выдавливать, просто змею нам в баночке принесите. Только баночку закройте крышечкой с дырочками, чтобы змея дышала, но не вылазила.

Молчание царило около минуты. Наверно прикидывали как змею ловить будут.

— А пока вы змею не поймали, — с многозначительным взглядом на меня проговорил лекарь, — вот вам босвелия, вы часть её для чая заваривайте, а часть измельчите с салом и вотрите в больные места. И вот, зверобой вам. Его тоже и чаем пейте и с салом для втирания перетрите.

— Спасибо, мастер Тилли, и тебе милсдарь, — поклонилась хозяйка, а взгляд на мне задержала и хитрый такой взгляд, а потом и говорит, — Агнушка наша расцвела, — она показала рукой на зардевшуюся девчушку, — Ох, расцвела. А у вас мастер ученик такой ладный, я смотрю, так не сосватать ли нам их? Как раз, молодой мужичок за хозяйством смотреть будет, а то старик мой ужо не справляется, дряхленький.

Я метнула испуганный взгляд на Грэга, тот — растерянный на меня.

— Дело в том, что у Тода договор со мной на десять лет, — с кручиной в голосе поведал Тилли, — не может он жениться покуда десять лет на меня не отработает.

А врал мой благодетель неплохо, я бы и сама поверила.

— Ох, — всплеснула руками женщина, — неужто ничто нельзя поделать?

Грэг печально покачал головой. Я глубоко вздохнула.

— Проведаю вас после в тритийника, — пообещал Тилли.

Я не сразу, но сообразила, что это в среду. Нас, как водится, поблагодарили и хозяйка в знак признательности вынесла свежеиспечённый пирог.

— С яблочками, Агнушка сама пекла, — улыбнулась женщина.

— Спасибо, Агнушка, — улыбнулась я девочке, снова вгоняя ту в краску.

Ой, как-то не по себе мне выдавать себя за парня. Очень не по себе. Но если раскрыться — камнями закидают, как сказал Грэг.

Третий дом оказался ещё более маленьким и неказистый чем предыдущие. Хозяйка нас встретила сидя на бревне перед домом и как-то очень уж недружелюбно на нас зыркнула.

— Здравия, Уля, — поприветствовал её Тилли.

— Здравия, мастер. Он там, — она махнула рукой на дверь избы.

В избе нас встретил мужчина лет сорока пяти и после стандартных приветствий перешёл сразу к проблеме, а проблема у него находилась в штанах. Когда он без предупреждения спустил штаны, под которыми никакого нижнего белья не было я взвизгнула и отвернулась.

— Чегой-то он? — не понял мужчина. — У него в штанах что-то другое? Собственных причиндалов никогда раньше не видел?

Я поспешно вышла, а Тилли о чём-то с ним беседовал добрую четверть часа. Женщина, сидящая на бревне, понимающе ухмыльнулась. Вышел здравник минут через десять с крынкой молока. А может и не молока.

— Бывают разные хворые с разными болезнями, — проговорил он мне, когда мы уже направлялись обратно к себе домой. — Ты, не растеряла свой пыл ходить со мной по больным?

— Нет, мне нравится общаться и помогать людям, — отозвалась я и подумала: «А зачем я тогда пошла на физмат?».

Второй мой день в роли ученика здравника прошёл не менее насыщенно: мы побывали у роженицы, навестили больного ребёнка, проведали полуслепую старушку и заглянули к искусанному осами детине моего возраста. Как водится, нас угостили разными яствами, самыми вкусными из которых были сырные лепёхи, чем-то напоминающие те, что готовят в моём мире.

— Завтра — воскресенье. — сообщил Тилли за ужином, я кивнула, уплетая сырную лепёшку, — пойдём на службу. Познакомишься с оставшейся нашей паствой.

Наверно здесь принято каждое воскресенье ходить на церковные службу. У нас в общем-то тоже, только среди так называемых истинных верующих. Интересно, а их службы сильно отличаются от наших? Христиане, уже хорошо. Надо же, у них и у нас одна религия. Следует об этом серьёзно философски поразмыслить. Может здешний мир — зеркальное отражение нашего? Только в более раннюю эпоху. Интересно, а здесь принято стоять или сидеть? Надеюсь сидеть.

Мы стояли. По-видимому, на службу заявился весь Сторнул — почти триста человек, даже младенцев с собой принесли. В ворота церкви мы банально не вместились и слушали службу на улице. Да, проповеди похожи на наши, очень похожи. А что если вурдалака и впрямь отпугнёт крёстное знамя? Вопреки кинематографу, где упорно говорилось, что христианские атрибуты вампирам не почём, на самом деле, вполне вероятно, это не так. А что, если это Высшая сила помогла мне выбраться из мира с багровым небом и именно Высшая сила привела меня сюда. Вдруг у меня здесь особая миссия? Например, уничтожить Дракулу?

На этих мыслях меня застало приветствие незнакомой беременной женщины месяце эдак на седьмом, стоящей под руку с темноволосым бородатым мужчиной.

— Здравия отец, а это твой ученик? Весь Сторнул только о нём и судачит.

Пара с интересом меня оглядела. Значит, это — дочь Тилли. Хорошо, что у него есть дочь. Хорошо, что он не один в этом мире. А дочь довольно симпатичная с родинкой под правым глазом, задранным носиком, вдумчивыми, как и у её отца, глазами.

— Рад познакомиться, — я слегка поклонилась.

— Это Тод, — представил меня Тилли, — а это моя дочь Ия и её супруг Ставр. — Как сами, ничего сверхмеры не беспокоит?

Здравник вопросительно смотрел на дочку, но отозвался Ставр.

— Здравы, здравы. Отец, скажи, хоть на этот раз будет у меня сын от твоей дочери?

По лицу Ии пробежала тень испуга. Видно муженёк ей изрядно нервы потрепал заданиями типа «Роди сына, жена!».

— Ставр, — по лицу Тилли я заметила, что этот разговор учителю неприятен. Видно поднимался данный вопрос не первый раз, — кто родится — на то воля Божья, у тебя две здоровые девочки от моей дочери, грех недовольствовать.

— Отец, — потянула Грэга за рукав Ия, — ну помоги как-нибудь, наколдуй…

— Я не колдун! — оборвал дочь Тилли, вырывая свой рукав.

Тут я поняла, что надо вступить в дискуссию, чтобы не разразился скандал.

— Вообще-то, доказано, что пол ребёнка целиком зависит от отца, — начала я и все вокруг резко затормозились возле нас и уставились на меня, даже вовсе незнакомые прихожане, выходившие из церкви. — У женщин есть только женское начало, а у мужчин — и женское, и мужское. Если эмм… в процессе превалирует мужское начало, то рождается мальчик, а если женское — то девочка. Так что, Ставр, видать маловато у тебя мужского начала…

Когда я замолчала, то поняла, что люди в радиусе пары метров от нас как-то замолкли, а вокруг уже столпилось человек двадцать.

— Так это из-за тебя у нас только девочки рождаются! — Услышала я за спиной.

— Да откуда ты такой выискался? — Сплюнул Ставр и ринулся мимо нас со здравником, таща под руку жену.

Мы тоже решили поскорее ретироваться. Что ж, вот присмирила местных шовинистов, пускай и ненадолго.

— Это правда? — Недоверчиво спросил Тилли, когда мы оторвались от толпы на приличное расстояние.

— Да, — кивнула я. Версию об Х и У хромосомах я адаптировала под средневековые понятия, но в общем-то — да.

Здравник задумался, а потом признался:

— Хорошо, что так. Ия — мой единственный ребёнок, моя Милгра не могла больше иметь детей. Ставру Ия уж двоих родила, третьего носит, а он всё не доволен. Когда на свет появилась Ия мне было всё равно мальчик, это или девочка, только имена для ребёнка задумал: девочку собрался назвать Ией, а мальчика — Тодом.

— А мой биологический отец, бросил меня с матерью, я его даже не помню, — вдруг призналась я, расчувствовавшись.

— Он просто идиот, — отозвался Тилли.