Осиновый кол прилагается - читать бесплатно онлайн полную версию книги автора Елена Станис (Глава 7. Наследный сын маркиза и я) #7

Глава 7. Наследный сын маркиза и я

Как и сказал Натаниэль Кристан вурдалак скрылся, покалечив по пути одного из стражей. Интересно, что теперь будет? Натаниэль Кристан станет мстить за пощёчину? Меня просто выгонят из замка или предварительно закидают камнями? От этих раздумий становилось страшно, а сердце пускалось вскачь.

Грэг Тилли меня подробным образом расспросил. И о вампире, и о Натаниэле Кристане. Донсон Брауниг не вставил ни слова, ни одного уточняющего вопроса. Он смотрел в стрельчатое окно и выглядел чудовищно раздосадованным.

— Он снова придёт за мной, — подвела я итог своим размышлениям. — Придёт, потому что я была в его мире и не сошла с ума. Придёт, потому что я могу стать подобной ему.

Я говорила тихо и безэмоционально, но от собственных слов, от этих произнесённых вслух слов делалось жутко. Заметила встревоженно-задумчивые взгляды Тилли и Браунига. Невесело им улыбнулась.

Был ведьмин час, но замок что называется «стоял на ушах». Перед нашей дверью дежурили стражники. И хотя была ночь, а Дракула, который звал себя Фьёрсвилдом, теперь мог свободно ходить по замку, я чувствовала, что сегодня монстр больше не явится.

Грэг Тилли и Донсон Брауниг ушли к пострадавшему стражу, как выяснилось это был караульный, а я осталась в комнате под охраной троих вооружённых мужчин. Интересно, они меня охраняют или караулят? От усталости и, вероятно, от пережитого, просто валилась с ног. Так что я просто улеглась на кровать и провалилась в сон без сновидений.

Разбудил стук в дверь. Лучи солнца, проникая сквозь стрельчатое окно, заполнили комнату светом. Утро. Ни здравника, ни священника ещё не было. Стук повторился.

— Разрешишь? — раздался голос Натаниэля Кристана.

Сделалось страшно. Опять мурашки. Но со вчерашним никакого сравнения. Будь что будет. Я глубоко вздохнула.

— Ваше сиятельство, — отозвалась я неровным голосом.

Встала, выпрямилась, расправила плечи, набрала в грудь воздух, готовясь к шквалу обвинений.

Граф Натаниэль Кристан вошёл в комнату как-то… неуверенно? В руках у него был букет цветов. Самых разных, и полевых, и садовых. По одному цветочку каждого вида. От неожиданности я приоткрыла рот. Что он задумал?

— Не знал какие ты любишь, — пояснил Натаниэль Кристан, протягивая мне букет, который я оторопела приняла. — Это — пурпурная гвоздика, символ непредсказуемости. Вон там — цветок вереска — символ чувственности. Здесь — колокольчик — символ восхищения. Вон — мимоза — символ чуткости. Там — астра — символ очарования. А это — василёк — символ надежды. Насчёт белой розы — сама догадаешься.

Я поднесла букет к лицу и вдохнула. Раз. Другой. Дивный аромат успокаивал и согревал душу надеждой. Значит граф не собирается мстить или вести к позорному столбу.

— Так какие ты любишь? — Вкрадчиво спросил его сиятельство, присаживаясь на одну из кроватей.

На самом деле я никогда не отдавала предпочтение какому-то одному цветку. Любила все, и одуванчики, и марьянник, и даже осока как по мне имела свою особую прелесть.

— Каждый цветок прекрасен. Я на самом деле люблю все растения. И цветы, и травы. Большое спасибо за букет, ваше сиятельство.

Я замолчала, ожидая, что последует гораздо менее приятное выяснение обстоятельств. Но, как ни странно, граф был со мной мягок и вежлив как никогда до этого. Даже несмотря на то, что я его ударила.

— Я — глупец, — огорошил меня признанием Натаниэль Кристан, с которым, я, кстати, была категорически не согласна. — Как мог сам не догадаться? Чувствовал, что что-то не так, но не мог понять до конца что именно. Для мужчины ты — слишком нежный цветок.

Чтобы скрыть как мои щёки покрываются румянцем, я снова поднесла букет к лицу, вдыхая его благоухание смешавшееся с цитрусово-лавандовым ароматом графа,

— Поскольку я не догадлив, в чём только что признался, прошу, не томите с объяснением.

Если не знаешь, что соврать, говори — правду. Так я и сделала.

— Я провалилась в портал в другой мир. Попала сюда пройдя через жуткое место с багровым солнцем, похожее на ад. Там я увидела чудовище, вампира, того самого который напал на госпожу Селесту. Этой ночью он сказал, что приходил за мной. Сказал, что меня можно обратить, раз я побывала в его мире не свихнулась, — я издала нервный смешок, чувствуя, как пальцы снова начинают дрожать. — Когда я прошла через портал второй раз, попала сюда. В этот мир. Оказалась в доме Грэга Тилли. Он был добр ко мне, позволил остаться, но, чтобы не было пересудов мне… меня… я стала парнем.

Я ожидала увидеть на лице Натаниэля Кристана усмешку, недоверие. Думала вот-вот он заломит бровь и что-нибудь съязвит. Но нет. Граф слушал очень сосредоточенно, внимал, что называется, каждому слову. Не перебивал.

— Твой мир сильно отличается от нашего? — Спросил он наконец.

— Не сильно, — ответила я. — Просто будто попала на два — три столетия назад. Названия городов, прочих географических объектов — другие. А так — нет. В принципе, нет.

— Что за порталы, через которые можно проходить в другие миры?

— Чёрные камни. Но их мало. Последним, что я видела было чёрное зеркало в доме Грэга Тилли. Через него вампир прошёл, когда убил жену учителя.

Натаниэль с минуту помолчал, обдумывая услышанное, а потом продолжил задавать вопросы.

— А кто у тебя остался там, в твоём мире?

— Мама, брат, отчим, друзья.

Я погрустнела, вспомнив о тех, кто мне дорог и кого я, по-видимому, никогда больше не увижу.

— А Грэг Тилли… В каких вы с ним отношениях?

— Хороших, — я пожала плечами. — Мастер — очень добрый и благопристойный человек. Я его очень уважаю.

— А ты… — Натаниэль Кристан замялся. — Даю своё слово, что осуждать не стану и не выдам. Скажи правду, — я напряглась, ожидая, не знаю чего, чего-то неприятно-опасного. — Ты сохранила девичество?

Я почувствовала, что заливаюсь краской.

— Не собираюсь отвечать на подобные вопросы! — Едва сдерживая негодование отчеканила я.

— Ты уже ответила, милая, — Натаниэль Кристан просиял, как только свеже отчеканенная монетка.

Я отвернулась, пытаясь скрыть неловкость, согнать с лица краску и совладать с собой. И чего это его так заботит моё, хм, девичество? В своём мире я считала бы это скорее недостатком, чем достоинством, ярлыком никому-ненужности, так сказать. А тут это оказалось мне на руку.

Натаниэль Кристан поднялся и чуть склонился ко мне.

— Вчера я сделал непозволительное, прошу меня простить, — вкрадчиво произнёс он.

Я оторопела. Граф собственной персоной просит прощения! У меня! И это ещё с учётом того, что влепила ему нехилую пощёчину.

Я тоже встала и поклонилась:

— Ваше сиятельство, это моя вина…

— Натаниэль, — перебил меня аристократ.

— Что? — Не поняла я.

— Натаниэль. Это моё имя. Впредь дозволяю звать меня Натаниэль. Могу я узнать твоё?

— Алина, — проговорила я неуверенно, будто сомневалась в том как меня зовут на самом деле.

— Алина… — медленно повторил Натаниэль Кристан, будто пробуя имя на вкус. — Очень приятно, Алина.

Граф взял мою руку и коснулся губами тыльной стороны. Несмотря на то, что я стояла перед ним в мужских штанах на четыре размера больше моего и холщовой рубахе, я почувствовала себя женственной. Несмотря на то, что я была взлохмачена и не накрашена я почувствовала себя красивой.

— Я отдал тебе свой кафтан, а надо было снять мерки для платья, — улыбнулся Натаниэль Кристан как-то очень уж самодовольно. Как-то странно он вдруг осчастливился, поняв, что я не парень. — На первое время тебе дадут пару платьев Селесты.

— Ваше сиятельство! — взволновалась я, понимая, что меня ждёт разоблачение.

— Натаниэль — поправил граф.

— Натаниэль, — повторила я, чувствуя неловкость от подобной фамильярности с наследным сыном маркиза, перед которым принято расшаркиваться. — Прошу, если можно, сохраните мой секрет. Пожалуйста.

Тут Натаниэль Кристан наконец заломил бровь:

— И кого ты опасаешься в моём замке? Моих слуг?

— Как насчёт вашего батюшки… — спросила я, боясь задеть аристократа словами, означающими, что здесь он, всё же не самый главный.

Граф задумался.

— Будь по-твоему, я сам переговорю с отцом. Чуть позже.

— Спасибо, — выдохнула я.

— Но тебя переселят. Негоже деве спать в комнате с двумя мужчинами. Поверь, Алина, не я принимал решение заселить всех в одну постельную комнату. Мой батюшка порой бывает… стяжателен. Распоряжусь об опочивальне.

— Не надо, — запротестовала я, — вампир сказал, что пришёл за мной. Он получил приглашение и теперь может входить в замок. С отцом Донсоном и учителем мне спокойнее.

В глазах его сиятельства мелькнула обеспокоенность и понимание. Он шагнул ко мне и очень осторожно, будто я хрустальная ваза и могла разбиться, приобнял меня. Цитрусово-лавандовый аромат с кумарином и ванилью перебил аромат букета, который я всё ещё продолжала держать руках.

— Я думал об этом, о твоей безопасности. Я уже выделил тебе личного охранника, он будет следовать за тобой, без лишних слов выполнять приказы. Эльгибор! — Крикнул граф повернув голову к двери и чуть отстраняясь.

Дверь открыл закованный в броню крепкий мужчина с грозным взглядом, массивным подбородком и утиным носом, на поясе висел меч в кожаных ножнах.

— Будешь повсюду следовать за… Тодом. Не отходи ни на шаг. Выполняй его приказы, если они не противоречат моим.

Эльгибор резким движением поклонился. Стой я чуть ближе, наверно, испугалась бы.

И что-то мне не по себе стало от того, что это вот чудо в латах будет по всюду с железным лязганьем за мной таскаться. Я выразительно взглянула на Натаниэля Кристана, но тот только понимающе улыбнулся.

— Если решишь остаться в комнате, будете спать вчетвером.

— Сиятельный граф! — услышала я Жозепа, мельтешившего за спиной Эльгибора. — Ваша сестра, Божьей милостью очнулась, и ваш батюшка просит подняться к её сиятельству.

— Передай, что сейчас буду, — бросил Натаниэль Кристан, а потом склонился к моему уху и шепнул, — не прощаюсь, дивная Алина.

Натаниэль и Жозеп ушли. Эльгибор остался. Меня переполняли эмоции, причём самые возвышенные. Я хотела бы побыть наедине с собой, но теперь рядом был Эльгибор. Неподвижно возвышался подле меня сродни пустым доспехам и косился исподлобья. Я ещё раз зарылась лицом в цветы, наслаждаясь дивным ароматом. Повертела головой в поиске вазы. Был только кувшин с питьевой водой. Стоп, так ведь у меня есть Эльгибор.

— Эльгибор, принеси вазу с водой, — попробовала я первый приказ-поручение.

Однако латник даже не двинулся. Но, по крайней мере, соблаговолил ответить:

— Приказано не отходить.

Голос у него оказался таким же как и внешность: строгим и угрюмым. Где ж таких выращивают-то? Я вздохнула и поставила цветы в кувшин с питьевой водой. Ладно, порезвлю себя общением с этим чудом.

— Присядь Эльгибор, — я похлопала по кровати рядом с собой. Железный человек не двинулся. Тогда я добавила. — Это приказ.

Эльгибор со скрежетом железных пластин опустился на кровать. И видно, что не удобно ему так низко сидеть, но суровое выражение лица не поменялось.

— А какой твой любимый цветок? — Спросила я, не в силах сдерживать улыбку.

— Пижма, — выдало чудо.

О как, а я уже ожидала молчание или ответ типа «не имею предпочтений». Но разговор, похоже, завязывался.

— А почему пижма?

— Отгоняет насекомых, — последовал исчерпывающий ответ.

Что ж, практично.

— А какое твоё любимое блюдо, Эльгибор? — продолжила я.

— Мучная каша.

— Почему?

— Сытная.

Аргумент.

— А любимая одежда? — Не унималась я.

— Кольчужный доспех.

— Дай догадаюсь, потому что защищает от ударов?

— Нет, защищают лучше латы, но в кольчужном доспехе меньше потеешь.

— А — а, — протянула я.

Во как разговорился. Глядишь и сказки на ночь будем друг другу рассказывать.

Тут дверь открылась и по одному вошли Донсон Брауниг и Грэг Тилли. Оба непонимающе уставились на железное чудо.

— Это Эльгибор, — представила я сурового латника. — Он теперь будет жить с нами.

Учитель и отец Брауниг прямо-таки застыли на месте.

— Он любит пижму, мучную кашу и носить кольчужные доспехи, — добавила я характеризующую Эльгибора информацию в ответ на вопросительные взгляды.

— Простите, милсдарь, но нам тут самим тесно, — неуверенно начал Грэг Тилли.

Латник одарил его хмурым взглядом.

— Приказано всюду следовать за сударем Тодом, — безэмоционально пробасил железный человек.

— Ладно, Грэг, — примиряюще потянул за рукав друга священник. — Это даже неплохо. Будет кому защитить нашего Тода, если что.

Здравник, ни на секунду, не отводя глаз от латника уселся на кровать.

— А караульный сильно ранен? Он поправится? — Задала я волнующий меня вопрос. Не хочу, чтоб страдали люди. Тем более из-за меня.

— Чудовище поцарапало ему горло и повредил плечо. Мы с Грэгом наложили повязки, думаю, скоро он должен оклематься, но говорить некоторое время не сможет, — ответил священник.

Я выдохнула. Живой. Оклемается.

— А удалось выяснить куда убежал вурдалак? — Спросила я.

— Нет, — с досадой в голосе ответил отец Брауниг, — но, когда караульный придёт в себя, может что-то разъяснится.

— А ваш компас, он работал, стрелка вертелась. Нельзя по нему понять где вампир?

— Сейчас стрелка неподвижна, — развёл руками здравник. — Может он действует только когда монстр поблизости? Али.. — начал он и оборвал себя, бросив подозрительный взгляд на мрачного Эльгибора. — Тод, сходи… сходите поешьте на кухню, мы с Донсоном уже позавтракали пока ты спал.

— Хорошо, пойдём, Эльгибор, — встала я с кровати. Латник с железным скрежетом поднялся следом.

— А это что? — Удивился Грэг Тилли показывая на букет цветов в кувшине, из которого до этого мы наливали себе в чашки воду.

— Подарок его сиятельства, — ответила я.

— Прекрасная композиция, — похвалил отец Брауниг, едва скрывая удивление в голосе.

— Ага, — согласился здравник, недоумённо почёсывая затылок.

Ходить в сопровождении, в том числе и музыкальном, если считать музыкой клацанье железа, было непривычно, но забавно. Одной из первых мыслей было найти Датмира и скомандовать железному человеку: «Вдарь ему». Так что, лучше не попадайся мне под руку, чубась рыжемордый!

Кухарки при виде нас (в первую очередь, они смотрели на Грозного латника, а уже потом — на меня) расходились.

— Я бы хотел перекусить, — сообщила я цель прибытия.

Служанки были, по-видимому, проинформированы. И без лишних слов, положили мне жаркое, а также сказали, что ещё можно брать на случай, если решу себя порадовать собственными кулинарными шедеврами. Не, готовить мне не хочется. Тем более на чужой кухне. Да и не моё это. Как не парадоксально, но я дико соскучилась по решению математических примеров, вот таки прям и тянуло дифференциалы повычислять. Хоть сама придумывать и прорешивай.

Моему сопровождающему тоже жаркое положили. Блюдо оказалось очень даже съедобным. Эльгибор проглотил его в несколько присестов. Ддолжно быть бедняга не наедается.

— Тод, — услышала я знакомый голос позади и привстала.

— Господин Эгберт.

Названный сын маркиза выглядел заметно лучше предыдущего раза и даже улыбался. Ах да, Селеста же очнулась.

— Без господинов, — напомнил он и улыбнулась в ответ уже я.

— А это — Эльгибор, — представила я своего мрачного латника.

Тот не ответил, если не считать хмурого взгляда, брошенного исподлобья.

— Наверно мой брат приставил для охраны, — догадался Эгберт.

Я кивнула.

— Как ты? Я слышал, что монстр чуть было не напал на тебя? — Спросил юноша.

— Обошлось. Солевой круг помог.

— Слава Богу. Слушай, Тод, ты помнишь, что обещал приготовить для меня ещё той вкуснятины. Умираю с голоду.

Я замялась. Но отказывать Эгберту не стала, да и не хотела.

— Хорошо, только это займёт время, — согласилась я, вызвав лучезарную улыбку Эгберта и тяжёлый взгляд Эльгибора. — А ещё приготовлю мучную кашу, — я покосилась на латника, но эмоцию прочесть так и не смогла.

Возилась я на кухне часа полтора, не меньше. Эгберт развлекал меня пересказом всего, что произошло в моё отсутствие в караульном помещении, иногда переходя на восхваление моей стряпни, отчего я застенчиво краснела. Эльгибор за это время выдал целых два слова: «Ем» в ответ на моё «Нравятся ли тебе грибы и сыром?» и «Да» в ответ на вопрос Эгберта «Ты и по ночам будешь охранять Тода?».

Наконец поздний завтрак (или ранний обед) был готов, и я разложила по трём мискам молочную кашу с кусочками яблок, по трём тарелкам сыр с грибами в молоке, в три чашки налила ароматного мятного чая. Мы сели за стол на длинную лавку, потому как на стульях для кухработников маркиз явно экономил. Я оказалась между двумя мужчинами, хотя изначально планировала сесть с краю, но уселась я последняя и на место которое осталось.

— Очень вкусно, Тод, — похвалил Эгберт, испробовав кашу, — яблоки придают приятную свежесть и кислинку.

Ну да, во мне много скрытых талантов. Эльгибор тоже меня похвалил, но в своеобразном стиле — умял всё за минуту, а потом не дожидаясь нас приступил ко второму блюду, одобрительно похрюкивая.

— Оставайся здесь, в замке, работать на кухне, — повторил своё предложение Эгберт. Кухарка, возившаяся неподалеку одарила меня уничижающим взглядом.

Не успела я отозваться, как на кухню зашёл его сиятельство Натаниэль Кристан. И почему-то посмотрел на нас как-то совсем неодобрительно.

— Приветствую, брат, — обернулся к нему Эгберт.

Эльгибор встал, наклонился, сел обратно. Я проделала тоже самое.

— Здравия, братец, — холодным тоном отозвался Натаниэль.

Места между мной и Эгбертом было немного, сантиметров двадцать, не более, но его сиятельство решил втиснутся именно между нами. Названый сын маркиза чуть отсел, освобождая место кровному сыну маркиза. На его лице читалось недовольство, но вслух оно так и осталось не высказанным. Я чуть тоже подвинулась в сторону Эльгибора, но совсем немного, сантиметров на пять, поскольку латник шевелится и не думал. Последний раз такой зажатой с двух сторон я чувствовала себя в маршрутке в «час пик». Моё правое бедро плотно соприкасалось с бедром его сиятельства, а левая коленка упиралась в железный наколенник Эльгибора.

Нахальный аристократ без зазрения совести придвинул к себе мою тарелку с грибами и сыром и принялся работать ложкой. Ел маленькими кусками, жевал не спеша, спину держал прямо, уголки губ промокал платком. Не дать ни взять, мастер класс аристократического способа приёма пищи.

— Тод отлично стряпает, брат, — похвалил Эгберт.

— Видать он тратит на готовку слишком много времени, вместо того, чтобы совершенствовать искусство врачевания, — изрёк граф и отставив мою почти пустую уже тарелку в сторону, отпил чай из моей кружки.

Ай, грубо, Натаниэль Кристан! И что ты вдруг на меня взъелся? Пить мне тоже хотелось, поэтому, как только сиятельство вернул кружку на стол я из неё тоже сделала пару глотков. Натаниэль посмотрел на меня с насмешливой улыбкой, а потом, обратился к Эгберту.

— Поел брат?

— Да, — кивнул Эгберт.

— Наелся?

— Да.

— Тогда не смею задерживать.

Ну и характер! Маркиз, ни дать, ни взять.

Эгберт поднялся, коротко попрощался и вышел.

— Все выйдите! Эльгибор, жди за дверью. — Распорядился Натаниэль Кристан.

Две кухработницы поспешно вышли за дверь. Эльгибор с металлическим скрежетом последовал за ними. Решив, что это касается и меня я встала, но сиятельство схватил меня за руку, не позволив подняться. Значит, разборки будут со мной. За что именно пока не поняла. Наверно, одумался и решил всё же наказать меня за пощёчину.

— Ты кухарка? — Поднял бровь Натаниэль Кристан.

— Нет, у меня просто хороший вкус, — ответила я чуть грубее, чем собиралась.

— Сомневаюсь, был бы у тебя хороший вкус не крутилась бы вокруг Эгберта.

Я чуть не задохнулась от такой наглости и высокомерия. Не только за себя, но и за человека, который уже дважды выручил меня, был дружелюбен и мил несмотря на то, что гораздо выше меня по положению.

— Эгберт — очень добрый, на редкость отзывчивый и сердечный! — выпалила я.

— Муж всех жён и жена всех мужей, — невозмутимо ввернул сын маркиза.

Что?! Это ж цитата из книги Александра Дюма «Цезарь»! Как Натаниэль может это знать?

— Вы цитируете Дюму? — уставилась я на аристократа.

— Какого ещё Дюму? Слова принадлежат Светонию, жившему до разделения миров, — с прищуром возразил тот.

— До разделения миров? — Эхом повторила я последнюю фразу.

— Говоришь обучена грамоте, а сама не знаешь о разделении миров, — усмехнулся Натаниэль, но всё-таки решил пояснить. — Впрочем, в твоём мире, возможно другие учения. А у нас с малолетства знают о Великом распаде. Многие отрицают разделения миров, но детей принято учить, что незадолго до распада Римской империи, случился апокалипсис и наш мир раздвоился. Некоторые считают, что где-то за звёздами есть мир — двойник нашего. И если учесть, что ты говорила правда, то твой мир и есть эта копия.

Неужели! Теперь становится яснее, почему здешнее место похоже на мой родной мир эпохи Возрождения. Возможно в этот момент я подзависла, потому что Натаниэль, чтобы вывести меня из оцепенения тронул за плечо.

— Алина, — проговорил он тихо. — Прогуляемся до голубятни, а я за это потрясу тебя ещё парочкой исторических фактов. Ну или псевдоисторических, решать тебе.

Приятно было услышать моё настоящее имя из уст Натаниэля. И выйти на свежий воздух мне определённо было надо.

Я кивнула. Граф галантно помог мне перелезть через скамью, и мы пошли к выходу, прихватив с собой Эльгибора, о чём я догадалась по клацанью железа сзади.

Натаниэль действительно всю дорогу сообщал мне исторические факты. Но все эти факты были об их семье. О том, как его дед, который был самим герцогом навсегда покончил с набегами кочевников на Виену, о том, что в его жилах течёт королевская кровь по материнской линии, о том, как его отец подавил восстание, о роли их рода в процветании Виены, основании Сторнула и других виенских городов. В общем корзинка бахвальства от его самовлюблённого сиятельства.

— Жди здесь, — бросил он Эльгибору когда мы подошли к голубятне.

Голубятня представляла собой деревянное строение в виде четырёхметровой башни на балке, в которую упиралась лестница. Чем-то она напоминала детский домик на дереве.

— Лезь первая, подстрахую, — легонько подтолкнул меня граф.

Честно говоря, лестница доверия особого не вызывала. А вдруг его сиятельство решит меня столкнуть в отместку за всё «хорошее» или прибить что б монстр меня не обратил. Во благо живущих, так сказать. В общем меня начали терзать смутные сомнения. И почему он сказал «первая», Эльгибор же может услышать, а граф обещал не выдавать меня.

Сиятельство расценил мою нерешительность как боязнь высоты.

— Ты со мной, ничего не случится, — шепнул мне на ухо Натаниэль Кристан.

Я вздохнула и полезла. С каждой ступенькой вверх ожидала, что либо лестница завалится, либо вылетит стая голубей и «одарит меня приметами скорого обогащения». Но ни того, ни этого к счастью не случилось. А внутри оказалось не так всё загажено, как ожидалось. Голуби сидели вверху и курлыкали. Было несколько небольших проёмов вдоль стен — оконцев. Голуби тут были самых разных мастей и расцветок: и белоснежные, и коричневые, и сизые, и пятнистые, и с пушистыми хвостами, и с хохолками, и с мохнатыми лапками. Натаниэль Кристан поднялся за мной.

— Отправлю почту дяде в Малтии, спрошу про этого Фьёрсвилда. Да, так оно назвалось.

Я кивнула. Натаниэль собирается использовать голубиную почту, ух ты. Граф привстал, доставая с жёрдочки крупного сизого голубя.

— Будь добра, — он ткнул мне его в руки, а сам начал привязывать к лапке мешочек.

Потом повернул меня за плечи к двери, в которую мы вошли.

— Отпускай, — скомандовал Натаниэль и я выпустила голубя.

Птица взмахнула крыльями и развернувшись полетела к солнцу. Я проследила её полёт, жмурясь от слепящих глаза лучей. А когда я повернулась, граф ткнул мне в руки второго голубя, тоже крупного, но теперь белоснежного с коричневым пятном на хвосте. И опять принялся завязывать мешочек.

— А этого куда? — Поинтересовалась я.

— Туда же, — пояснил его сиятельство, — на случай если один не долетит.

Выпуская его я чуть подкинула птицу в воздух, голубь как и предыдущий взмыл вверх, сделал разворот и повернул к солнцу.

— А как их приучили летать туда-сюда? — не удержалась я от вопроса.

— Голуби летают только в одну сторону, — улыбнулся Натаниэль, — возвращаются домой, к своей паре. Когда дядя приедет, то привезёт с собой несколько своих голубей, а мы дадим ему несколько своих.

Надо же, я столько прожила, а голубиной почтой и не интересовалась.

— А это все почтовые голуби? — спросила я, оглядывая помещение.

— Нет, в основном, их выращивают ради мяса и яиц.

Мне стало немного нехорошо от мысли, что я буду есть одну из этих чудесных птиц.

— В детстве мы с Эгбертом любили здесь лазить, представляли себя на боевом судне атакующими малтийцев. Здесь вот, — Натаниэль Кристан топнул ногой возле стенного проёма, — стоял игрушечный требушет, из которого можно было стрелять небольшими камнями. Ещё у нас была подзорная труба. А, вот и она, сохранилась на прежнем месте.

Граф потянулся вверх и достал с деревянной полки непонятного предназначения монокуляр.

— Взгляни, — он подвёл меня к одному из оконцев, — вся Виена как на ладони.

Я приложила монокуляр к глазу и посмотрела в оконный проём: извилистая река, тянущаяся до самого леса, деревянные дома, теряющиеся в золотистых полях, горы, упирающиеся в мучные облака. Как же великолепна природа! И как разительно это место отличается от мира с багровым небом где я побывала и куда, надеюсь, больше никогда не вернусь.

— Очень красиво, — улыбнулась я графу, — взгляните.

Медленным движением Натаниэль Кристан завёл мне за ухо прядку волос и наклонился, почти касаясь моей щеки своей.

— Красота уже перед моими глазами, мне не нужно смотреть куда-то ещё, — прошептал он.

Цитрусово-лавандовый аромат с кумарином и ванилью окутал меня. Горячее дыхание обжигало щёку. Сердце начало трепетать в предвкушении чего-то приятного и нового. Я не смогла сдержать улыбку.

— Позволишь?

— Что? — Не поняла я.

— Это.

Натаниэль прикоснулся губами к моим. Чуть отстранился, потом поцеловал меня снова, на этот раз более требовательно, удерживая за затылок углубил поцелуй, а я, по-прежнему держа в руке монокуляр обхватила его за шею, жадно внимая прикосновениям губ, движению языка.

Вот как оно бывает. Мой первый поцелуй. Я жадно вдыхала цитрусово-лавандовый аромат, который, казалось, впитался в мою кожу.

— Ваше сиятельство! Ваш батюшка просит к себе, — донёсся снизу голос Жозепа.

Натаниэль тихо выругался. Посмотрел на меня, улыбнулся, я ответила такой же улыбкой.

— Надо поговорить с отцом, — прошептал мне в губы.

— Хорошо, — кивнула я.

— Моя дивная Алина, — ласково произнёс граф, снова припадая к моим губам.

— Ваше сиятельство! — Снова раздалось внизу.

— Возьми его леший, — пробормотал Натаниэль, спускаясь вниз.

Я последовала за ним. Деревянная покачивающаяся лестница уже не казалась мне пугающей, наоборот, всё вокруг сделалось таким приветливым и радушным. Не в силах сдерживать переполняющие меня чувства я вышла с глупой улыбкой, меня тянуло петь и танцевать, хотелось, чтобы и все вокруг были счастливы. А ещё распирало хоть кому-нибудь рассказать о поцелуе с молодым графом, красивым как стереотипный принц из детских сказок. Но кому тут расскажешь? Не здравнику же с отцом Донсоном. Я с сомнением посмотрела на Эльгибора. Латник ответил мне тяжёлым взглядом. Не желая уходить со свежего воздуха, я свернула в сад. Страж, разумеется, последовал за мной.

— Слушай, Эльгибор, а у тебя есть жена? — Не сдержала я порыва пообщаться на тему нежных чувств.

— Нет, — ответил железный человек.

— А невеста или подружка? — Допытывалась я, сбавляя шаг.

— Нет, — последовал лаконичный ответ моего спутника.

Я посмотрела на него внимательнее. Если привести это чудо в порядок, то он станет не таким уж грозным. Хотя… нет. Наверно и в подштанниках его хмуро-сердитое выражение будет навевать ужас. Хотя есть в этом и некий шарм. Некоторым нравится.

— А тебе кто-нибудь приглянулся? — Не унималась я.

Латник не ответил, только издал звук, напоминающий приглушённый рык.

Вопрос «Планируешь ли ты завести семью» застрял у меня в горле при следующим мимолётной взгляде на свирепого мужчину. Ладно, с этим тоже, похоже, не пооткровенничаешь. Я перевела разговор.

— Слушай, Эльгибор, то, от чего ты представлен здесь меня охранять может случиться только ночью. Так что, может тебе отоспаться? Заодно снимешь свои доспехи, отдохнёшь как следует?

— Приказано следовать за вами, — пробасил мужчина.

Я пожала плечами, мол, «как хочешь». Подошла к грушевому дереву и потянулась на цыпочках за спелым плодом. Спелую грушу сорвал и протянул мне Эльгибор. Я обратила внимание, что перчатки и нарукавники у него из кожи, а не из стали. Ну хоть не полностью «железный человек».

— Спасибо, сорви и для себя, — улыбнулась я.

Эльгибор послушно сорвал вторую и мы одновременно впились зубами в сочную мякоть.

— Отец, мать и братья живут в деревне. Не видел их девять лет, — вдруг изрёк откровение латник.

Я обрадовалась его порыву поговорить.

— А почему так долго?

— Не положено по службе. Но через год я смогу с ними встретиться, даже вернутся на совсем.

Надо же, мой угрюмый страж умеет говорить длинными предложениями!

— Они должно быть очень обрадуются.

Больше мы не общались пока не вернулись в замок. Какого было моё удивление, когда заметила, что наша комната опустела. Не было ни Грэга Тилли, ни Донсона Браунига, ни наших вещей. Только незнакомый мне слуга (ну может я его и видела раньше, но не обращала внимание).

— Милсдарь Тод, его сиятельство велел перевести вас в другую постельную, — молвил челядинец слегка гнусавым голосом.

— Маркиз? — Удивилась я.

— Наследный сын маркиза Натаниэль Кристан, граф Виенский.

Ну конечно, Натаниэль.

— Куда? — Растерялась я.

— Прошу следовать за мной, — слуга жестом подтвердил значение своих слов и пошёл по коридору в крыло, где проживали маркиз и его дети.

Новая комната оказалась удивительно просторной, с двумя окнами, лепниной на потолке, мебелью из мореного дуба. Кроватей было четыре, но одна из них — шире других и с балдахином, к тому отделённая ширмой. На стене я увидела свечные часы: на держатели находилась тонкая свеча, а вертикально были нанесены деления-отметки, по которым по мере сгорания свечи можно было определить течение времени. В комнате нас ждали Тилли и Брауниг.

— Тод! — В голос произнесли мужчины. Из-за присутствия Эльгибора они не могли звать меня настоящим именем.

— Ну теперь поместимся вчетвером! — Я подмигнула латнику, каменное лицо которого не выразило ни единой эмоции.

Кровать с балдахином. Готический замок. И любовь наследного сына маркиза. Можно сказать, жизнь в этом мире удалась. Только бы скорее справится с упырём и можно будет расслабится и наслаждаться.

Не успели разложиться как нам доложили о том, что караульный, который пострадал от Дракулы, пришёл в сознание. Мы вчетвером не теряя времени отправились к нему. По дороге я заметила смотрящего на меня в упор с нескрываемым презрением Датмира, но проигнорировала его. Буду ещё на всяких парнокопытных размениваться.

Нападение произошло в помещении Донжоне — самой крупной из башен замка — на последнем (третьем) этаже. Пострадавшего перенесли в восточное крыло жилой части замка, куда вёл отдельный вход. Восточное крыло оказалось чувствительно холоднее нашего. К счастью комната, где лежал бедняга, была оснащена камином, огонь в котором поддерживался день и ночь. Нас встретил у входа в комнату караульный начальник.

— Фирс слаб и не может выговаривать слова, только мычит. Писать он не умеет и честно говоря, не представляю, что можно от него узнать, милсдари, — сообщил он. Должно быть с Грэгом Тилли и Донсоном Браунигом, а может и с Эльгибором, они уже были знакомы, а представляться мне он не счёл нужным.

— Ничего, мы учтём возможности Фирса, — успокоил священник.

— Сейчас с ним его сиятельство наследный сын маркиза и названый сын маркиза Эгберт, — добавил караульный начальник.

Моё сердце подпрыгнула от мысли, что сейчас я снова увижу Натаниэля.

Мы вошли в комнату, поклонились господам. При этом Натаниэль мне чуть заметно улыбнулся, я вернула ему улыбку.

— Эльгибор, жди за дверью, — распорядился граф Виенский. — Народу и так предостаточно.

Действительно, комната была небольшой, таких же габаритов, как и наша предыдущая комнатка-келья, а сейчас в ней собралось семь человек, включая раненного.

Караульный лежат на кровати с перебинтованным горлом и плечом. К ноге был привязан жгут. На вид мужчине было около сорока, щёки впалые, под глазами залегли тёмные круги. Выглядел он измождённым.

«Бедный, как он пострадал. Хорошо хоть выжил», — подумала я.

— Фирс, ты можешь хоть что-то произнести? — Обратился к нему Донсон Брауниг.

— У-у-у, — издал стон раненный.

Мы с Грэгом Тилли переглянулись. Наверно караульный начальник прав. Что может нам сообщить человек, который не умеет писать и в данным момент не способен говорить? Но отец Брауниг нашёл выход из положения.

— Фирс, я буду задавать вопросы, если ты скажешь «у» один раз, это будет означать «да». Если скажешь два раза, это будет означать «нет». Если не знаешь, промолчи. Ты понял?

— У — выдохнул караульный.

— Да, — пояснил Грэг Тилли.

Караульный начальник бросил одобрительный взгляд на отца Браунига.

— На тебя напало это существо? — Священник развернул перед раненным нарисованный мной автопортрет Дракулы.

— У.

— Да, — перевёл здравник.

— А потом он скрылся в направлении замковых ворот? — спросил отец Брауниг.

— У. У. — простонал несчастный.

— Два раза «да», — не сдержалась я.

Пошутила сильно некстати и уже корила себя за это. Бедный человек еле выжил и не мог говорить, а я ни к месту сострила. К счастью, понял мою издёвку только Натаниэль Кристан, что читалось в брошенном на меня взгляде и однобокой ухмылке. И, может быть, отец Брауниг, но последний и бровью не повёл. А Грэг Тилли, Эгберт и караульный начальник в один голос возразили мне, напомнив, что два раза «у» означает «нет».

— Он побежал на юг? — Продолжил Брауниг.

— У. У.

— На север?

— У. У.

— На запад?

— У.

Донсон Брауниг вытащил из внутреннего кармана толстую изрядно потрёпанную тетрадь и сделал пометки карандашом.

— Отец Брауниг, а что вы записываете в свою тетрадь? — Поинтересовалась я, когда мы возвращались в своё крыло замка.

Священник протянул мне потрёпанную тетрадь. Она была исписана больше чем наполовину. Каждая страница начиналась датой и указанием места.

— На протяжении всей жизни я отмечал те события, которые были связаны или могли быть связаны с вампиром.

Меня сразу охватило желание ознакомиться с содержимым тетради.

— Можно я почитаю? Верну в целости, обещаю, — попросила я.