Особенности национального пиара

Заключение. О роли штампа в истории

Заканчивая эту книгу, я поехал в Киев. К истокам, так сказать, русской цивилизации. Хотелось еще раз взглянуть на местность, где разворачивались многие описанные здесь события.

Места по-прежнему красивые — как, наверное, и двенадцать веков назад.

Я люблю Киев, да и как его можно не любить? Мои украинские корни тут ни при чем. Киев — город со своей аурой, со своей душой. Он тебя обволакивает, окружает, мягко подчиняет себе... Там всегда хорошо! Но на сей раз было еще много смешного.

Прежде всего веселили газеты. Поскольку был август 2009 года, то в них как раз обсуждалась «юбилейная» история, правда, не такая давняя как у меня в этой книге, — Советско-Германский договор 1939 года, «пакт Молотова-Риббентропа». В частности, повеселила огроменная статья в киевском «Дне»... Это такая серьезная большая газета под названием «День», мне в гостинице ее клали в номер бесплатно, как в Москве вам предложат «Коммерсант» или «Ведомости». Кстати, всегда удивлялся тому, как издатели любят давать газетам название «День», забывая, что при склонении он неизбежно будет превращаться в «Дно»...

Итак, в серьезной киевской газете «День» некий очень серьезный кандидат философских наук с лицом человека сильно и нехорошо пьющего пенял украинцам за то, что они не спешат поддержать инициативу Евросоюза-ПАСЕ по уравниванию Сталина и Гитлера, по сведению к единому знаменателю СССР и нацистской Германии.

Аргументация по всему тексту примерно такая: «Даже евреев бравые чекисты уничтожили больше, чем эссесовцы (так, с двумя «с», в тексте) и гестаповцы».

И вывод: «Надо сделать хорошей традицией и ежегодно вечером 23 августа зажигать в каждом доме на окне свечу в память жертв самых жестоких тираний XX века. Зажигать как символ нашей молитвы и памяти»...

Ну и так далее.

Зато в одесской газете «Сегодня» (тоже, прямо скажем, не самое оригинальное название) веселый писатель Олег Бузина остроумно глумился над такими «сурьезными» киевскими дядьками. «Пакт Молотова-Риббентропа больше всех ругают те, кто из-за него прирос землицами... Особенно почему-то в Литве, которая приобрела благодаря этому договору свою нынешнюю столицу Вильнюс». Как мы помним, на момент заключения пакта этот город принадлежал Польше и носил славянское имя Вильно.

«Вся нынешняя Западная Украина, включая и Галичину, и Волынь вошли в состав УССР только благодаря сделке Сталина и Гитлера», — продолжает Бузина. И напоминает, что Галичину отдал Польше «великий украинский патриот Семен Петлюра. А злой гений тоталитаризма, «лютый кат украинского народа», как теперь у нас говорят, Иосиф Сталин взял да и исправил историческую ошибку головного атамана УНР».

Но газета живет один день, давайте о вечном.

В Киево-Печерской лавре (расположенной ныне на улице Ивана Мазепы) экскурсовод Кирилл (кстати, совершенно блестящий) раз шесть упомянул о том, что единственным ее благодетелем, единственным, кто жертвовал на сохранение святыни, был Мазепа. Вот она, пресвятая Троица — Мазепа, Петлюра, Бандера, — их нынешние украинские власти навязывают в качестве новых национальных героев Украины.

В общем, не удивительно, что малороссийский суперолигарх XVIII века что-то там отстегивал на благотворительность. В конце концов, профессиональному предателю, который по жизни подставил, погубил и предал всех своих союзников и соратников: от поляков и своих козаков до Петра и чужого Карла, было что замаливать.

Но когда за одну экскурсию одно имя повторяется с десяток раз, то начинает казаться, будто Мазепа и основал Печерский монастырь, и был его главным подвижником. А может, и христианство на Руси ввел именно он. И даже, скажем, то, что именно в этих пещерах в XI веке появился первый на Руси врач, который оказывал больным систематическую госпитальную помощь — травками и молитвами, и первая больница, и чуть позже — первый историк — монах Нестор, все это как-то блекло перед величием гетмана.

В той же газете «День», в том же номере, где походя информировали, как сталинские соколы убили больше евреев, чем гитлеровские эсэсовцы, была статья «Мазепа архитектор европейской Украины?» Тире перед словом «архитектор» было, вероятно, пропущено по недосмотру корректора, а знак вопроса совершенно точно был вставлен только для пущей «интересности» и некой дискуссионности. Чтоб читали. Сомнений в архитектурных способностях гетмана в этой сфере авторы сего опуса не испытывают ни малейших. Киевские власти, почему-то считающие себя европейцами, — прямые политические потомки предателя.

Нам же этот безусловно неприятный персонаж, награжденный Петром I специально ради него учрежденным орденом Иуды, интересен лишь одним.

Мазепа провел свою никчемную жизнь на некоем историческом рубеже, после которого возможна та или иная трактовка исторической личности. А до этого рубежа — ни-ни.

Потому что До XVIII столетия история Руси и России — это 100% штамп.

И здесь надо объясниться.

«История да будет терпима ко мне, так как у меня есть намерение ее написать» (History will be kind to me for I intend to write it), — сказал Уинстон Черчилль. He люблю цитировать его афоризмы. Во-первых, черчиллевским заемным остроумием пользуются все. Во-вторых, далеко не все у него удачно. А в-третьих, никогда ведь не знаешь, действительно ли произнес такую фразу этот толстяк-остряк, потерявший Британскую империю, или ему опять что-то приписали. Проверять-перепроверять времени нет...

Но тут очень к месту.

Дело в том, что, как бы мы ни относились к сэру Уинстону, для его деятельности разные толкования действительно возможны. Вот можно сказать: погубил ты, Уинстон, со всеми своими шуточками-прибауточками Империю. А можно: спас ты Британию, попутно посасывая сигару и потягивая армянский коньяк. Тому и другому, поискав, можно найти массу доказательств. Искать есть где: фактов много, источников море, всегда найдется подходящий аргумент.

То же со Сталиным (кровавый диктатор, он же — эффективный менеджер и великий государственный деятель). То же, предположим, с Рузвельтом. Или, скажем, с Мао.

О великих мужах более поздних времен и говорить не приходится: все они уже жили в эпоху самых массовых коммуникаций. А ныне действующие, дай Бог им всем здоровья, кроме Ющенко и Саакашвили, — и вовсе живут в эру интернета. Хочешь не хочешь, а каждый твой чих и пук будут откомменитрованы если не в новостях, то в блогах — по самое не могу.

Если же смотреть с середины XX столетия «вниз», в глубины истории, то возможность трактовки какое-то время сохраняется. Точнее, еще как-то сохраняется она на протяжении нескольких столетий.

Конец XIX — начало XX вв. Николай II слаб, бездарен, да еще и кровав. Николай II любит свой народ, бережет его, а еще крайне совестлив и деликатен, и вообще — хороший семьянин...

Конец — начало XIX вв. Наполеон Бонапарт — величайший человек в истории. Наполеон Бонапарт — выскочка и тиран, водит за нос весь мир...

Конец XVII — начало XVIII вв. Петр I — великий реформатор. Петр I — безумный разрушитель...

И то и другое будет правдой, и то и другое — хотя бы в значительной степени — доказуемо. Но где-то на рубеже XVII столетия, а у нас на наших просторах все-таки и со столетия XVIII, смолкают комментаторы, исчезают варианты, гаснут цветные экраны, и картинка становится черно-белой. Кстати, как раз до этого самого рубежа доведено повествование в этой книге.

Где-то выше мы говорили, что история — место тесное. Коли вести обратный отсчет от начала XVIII столетия, если смотреть в глубь веков, то совершенно очевидно: каждому историческому персонажу достается только одна краска — белая или черная. В массовом сознании однозначны абсолютно все герои.

До конца XVII века русская история напоминает шахматы. Все фигуры только двух цветов. Белые — хорошие, черные — плохие.

И знаете, это нормально. Это, что называется, проверено временем. Такова Традиция.

На стереотипах держится человеческое сознание. А штамп помогает общественности как-то еще помнить с грехом пополам далекие от нее времена, до которых у нее, общественности, по большому счету нет дела. У нее другие дела: кормить детей, достраивать баньку на доставшихся от родителей шести сотках, отдавать кредит за машину, и если сойдется бюджет — ездить летом в Турцию.

Зачем нормальному обществу десять версий еще черт знает какого-то Лжедмитрия?

Зачем выносить внутренние разборки историков на суд общественного мнения? То, что для специалиста — интересная гипотеза и тема дискуссий, вне круга профессионалов — простое запудривание мозгов. Каковое никогда не осуществляется просто так — для красоты эффекта.

На самом-то деле это другая операция. Не запудривание, а промывание.

История при всей своей пыльной библиотечной сущности, при своей опрокинутости в прошлое — вещь на самом деле ужасно актуальная. Не зря о ней спорят в газетах...

Сейчас, прямо на наших глазах, она в очередной раз используется как инструмент. Бывает, люди насилуют историю. Бывает, история насилует людей. В данном случае — историей насилуют людей. И все всё понимают: речь не о науке, не о восстановлении истины, а о современной политике.

Исторические вопросы поднимаются и резко актуализируются, когда появляется потребность либо легитимизировать либо делегитимизировать власть и ее действия.

Во времена русской Смуты не было более востребованного специалиста, чем летописец-историк, выяснявший, кто ближе всех к Рюрику. Во времена Генриха VIII не было более востребованных людей, чем историки-богословы, которые могли дать экспертное, основанное на прецедентах, заключение, что он имеет право разводиться с женой-королевой. Сумасшедшие карьеры делались на этом и зарабатывались огромные деньги.

Десятью годами ранее это не имело никакого значения.

Так и сейчас. Кого по большому счету интересовала подлинная ситуация вокруг пакта Молотова-Риббентропа и Мюнхена, скажем, в 1965 году? Мир стабильный, биполярный, шаг вправо, шаг влево — ядерный удар, и все. Сейчас международная ситуация нестабильна.

Принцип «пусть мертвые хоронят своих мертвецов» больше не работает. Действует принцип «скелеты из шкафа». Служанкой политики история выступает в такой политической ситуации, когда может на что-то повлиять. На общественные настроения — точно может.

Никогда раньше любая власть и отношения между государствами не зависели в такой степени от общественного мнения. Не в классическом понимании того, что оно формирует власть — ничего оно в действительности не формирует. А в том плане, что задействованы механизмы информационного общества. Информация больше чем когда-либо способна подвигать людей либо на действие, либо на бездействие.

Механизм такой. Берется острая тема — тот же пакт Молотова-Риббентропа, — еще более затачивается, актуализируется и в результате формирует общественное мнение. А оно, в свою очередь, через информационные каналы оказывает влияние на действия политиков. К моменту принятия политических решений уже никто не помнит о том, кто выступил инициатором актуализации темы. В данном случае — темы сползания Европы во Вторую мировую войну и роли Сталина-СССР-России в этом.

Уже сегодня нам говорят, что мы (Сталин вместе с Гитлером) виноваты в ее развязывании. Поверьте, завтра скажут, что мы в ней проиграли. И теперь, хитрецы и жадины такие, уклоняемся от выплат репараций и контрибуций.

Дико? Дико сегодня, а завтра...

Каков будет наш ответ? А это зависит от того, насколько мы доверчивы и безответственны будем, насколько позволим себе промыть мозги. Не так давно, в перестройку, сенсации с переворачиванием исторических фактов и реалий с ног на голову (или, как тогда казалось, — с головы на ноги) были крайне популярны. Кончилось развалом страны.

Общество со смещенными ценностными ориентирами — подранок, легкая добыча для фальсификатров истории. Вспомните, о чем мы говорили в самом начале этой книги, в главе, посвященной XI веку. Стоит заронить сомнения в нашей национальной идентичности — и сразу встает вопрос о нашем праве на наши территории, наши природные богатства, нашу воду и наш воздух.

«Юбилейная» возня по поводу «пакта Молотова-Риббентропа» показалась бы мелким хулиганством по сравнению с навязанной нам утратой основных ориентиров. Заменой одних штампов другими — противоположными.

Повторю, в тысячный раз повторю: черное должно оставаться черным, а белое — белым. Это вопрос самосохранения. Все хорошее, доброе в нашей истории надо помнить и беречь. И не надо развенчивать устойчивые позитивные стереотипы.

Евпатий Коловрат был. И не мог Батый всей тьмой своей одолеть его двухтысячный отряд чудо-богатырей и забросал его поэтому издалека каменными глыбами из осадных орудий.

Александр Невский — величайший полководец. И лично ярла Биргера в поединке на Неве поразил копьем в глаз.

И Куликово поле — было. И победил там витязь Пересвет на дуэльном поединке перед строем русских воинов, где в простой рубахе стоял среди рядовых дружинников великий князь Московский Дмитрий Донской.

И русские, украинцы и белорусы — это и 1000 лет назад, во времена основателя Лавры преподобного Антония (не Мазепы), и сегодня — один народ, один Большой Народ. С одной великой Историей, одной судьбой и одним общим Будущим