Особенности национального пиара

На съезде в Витичеве в 1100 году старшие двоюродные братья Святополк, Мономах, Давид и Олег (Святославичи), приговоривши наказать Давида Игоревича Волынского за ослепление Василька, постановили отнять и у этого последнего его Теребовльскую волость как у неспособного править ею.

Василий Ключевский, русский историк

ГОДЫ

1097 — Любечский съезд князей.

1103 — Долобский съезд князей.

Около 1113 — Летопись Нестора.

1113 — Восстание в Киеве.

1113-1125 — Княжение Владимира Мономаха в Киеве.

1136 — Восстание в Новгороде. Образование отдельных русских княжеств.

1147 — Первое упоминание Москвы.

1157-1174 — Княжение Андрея Боголюбского во Владимире Суздальском.

1176-1212 — Княжение Всеволода Большое Гнездо.

1185 — Поход Игоря Святославича против половцев.

1185 — Создание «Слова о полку Игореве».

ВЕХИ

Три кита

Литературное столетие, век трех документов — «Пространной Русской Правды», «Повести временных лет» и «Слова о полку Игореве».

Кризисный PR

Пик того, что называлось «эпоха феодальной раздробленности», а значит, широчайшие возможности для того, что называется «кризисный PR».

Премьера национальной идеи

Оформление первых PR-концепций для Русской земли.

Профи

Появление первых PR-профессионалов.

Мономах. Имя

Иногда уже имя человека — само по себе блестящий пиар. Например, у князя Владимира Мономаха (1053-19 мая 1125 — великий князь киевский в 1113-1125).

У него было три имени, и все знаменитые. Княжеское имя Владимир. Крестное Василий, как у византийских императоров. Которое в русском переводе и значит «царь», «царский». И наконец, дедовское по матери — Мономах. Матерью этого великого князя была настоящая византийская принцесса. Дочь императора Константина IX Мономаха.

Красно Солнышко — это тоже он. Народ влил былины про Мономаха в старый цикл киевского эпоса Владимира I. Имя Владимира Красно Солнышко — такого «двойного Владимира» — звучало в деревенских избах и в княжеских теремах и столетия спустя.

Историк С. М. Соловьев утверждал, что «больше всех современных князей Мономах напоминал прадеда своего, ласкового князя Владимира». Он, несомненно, стремился соответствовать образу идеального правителя. Примером для подражания был прадед — Владимир I Святой.

СОЛОВЬЕВ Сергей Михайлович (1820-1879). К 13 годам 13 раз прочел «Историю государства Российского» Карамзина. А делом его жизни стала собственная «История России с древнейших времен». С 1851 по 1879 год вышло 29 томов. Глава большой семьи (у него было 12 детей), Соловьев трудился без выходных и праздников, не позволяя себе, по собственным признаниям, тратить на сон более 7 часов. Кстати, не так уж мало

«Лицом был красен, очи велики, власы рыжеваты и кудрявы, чело высоко, борода широкая, ростом не вельми велик, но крепкий телом и силен», — так В. Н. Татищев описал внешность Мономаха. Принято считать, что историк XVIII столетия пользовался не дошедшими до нас летописями. Но даже если чего Татищев и нафантазировал[37], то вот третье имя-прозвище совершенно точно переводится с греческого как «Единоборец».

ТАТИЩЕВ Василий Никитич (1686-1750) — уникальный человек: при дворе с 7 лет, выполнял специальные поручения Петра I, участник Полтавской битвы, организатор промышленности на Урале (с его именем связано основание Екатеринбурга и Перми), дипломат и разведчик (резидент в Германии и Швеции), глава Монетной конторы, занимавшейся чеканкой золотых денег, губернатор. Закончил жизнь ссылкой в своем подмосковном селе. Обвинениями его в коррупции мы обязаны становлению русской исторической мысли. В болдинской ссылке (к пушкинскому Болдино его село отношения не имеет) ему удалось в значительной степени завершить свою «Историю Российскую»

Да, а «красен лицом», конечно, не значит, что лицо у него было красным... То же, что у Красной площади.

Хлебосольный гений самопиара

И в XI, и в XII веках, как и сейчас, политики старались говорить народу то, что он хотел бы услышать. Другое дело, что одни делают это хорошо, а другие — не очень. Мономах написал «Поучение» своим детям, когда те уже выдавали собственных дочерей замуж. Совершенно очевидно, что его интересовала вовсе не узкая аудитория ближайших родственников.

Вот квинтэссенция «Поучения»: «Если поедете куда по своим землям, не давайте слугам и дружинникам обижать народ ни в селах, ни на поле, чтоб вас потом не кляли. Куда пойдете, где станете, напойте, накормите бедняка; больше всего чтите гостя, откуда бы к вам ни пришел, добрый или простой человек, или посол; не можете одарить его, угостите хорошенько, напойте, накормите: гость по всем землям прославляет человека либо добрым, либо злым».

Вот как этот заботливый интерес к гостям потом отразился в былинах:

«Тут Владимир-князь стал молодца выспрашивать:

— Ты скажи-тко, ты откулешний, дородный добрый молодец? Тебя как-то, молодца, да именем зовут, величают, удалого, по отечеству?»

Мономах попал в русский героический эпос, стал персонажем былин. О таком PR любой руководитель может только мечтать! Удостоился этой высокой чести киевский великий князь в том числе и за то, что стал победителем над грозным половецким ханом Тугорканом («Тугарин Змеевич» былин). Даже у маршала Жукова нет такой славы!

ЖУКОВ Георгий Константинович (1896-1974). У каждого времени свои легенды. Всякий школьник читал в учебнике о том, как Дмитрий Донской получил благословение Сергия Радонежского перед Куликовской битвой. Но не каждый знает, что согласно легенде Жуков тоже получил божье благословение — от старца Оптиной пустыни. «Нектарий, имевший от Бога дар прозорливости, увидел особый Промысл Божий над Георгием Жуковым, тогда молодым еще человеком (было это примерно в 1925 году)», — есть такие воспоминания. Есть даже картина на этот сюжет: молодой Жуков и старец... Она экспонируется в Музее Г. К. Жукова в городке Жуков Калужской области.

Но если бы не умение организовывать свой пиар — и победа над Тугорканом в такой степени не прославила бы его имени. А так множество людей расходились по всей русской земле, славя щедрого, хлебосольного князя.

Мономах. Царь

Через сто лет после Мономаха, накануне татаро-монгольского нашествия, появилось «Слово о погибели Русской земли», в котором Владимир впервые предстал идеальным правителем. Киевская Русь при нем — это поистине огромное государство, границы которого простираются от Венгрии к Польше, от Польши к Литве, далее к прибалтийским землям Немецкого ордена, оттуда к Карелии и Ледовитому океану, оттуда к Волжской Болгарии, мордве и удмуртам. Великая держава!

После распада Руси на отдельные княжества и монголо-татарского нашествия, казалось, с величием покончено!

Но, как утверждал один западный международный обозреватель, у русских есть такая пословица: «Россия никог-

ИВАН III (1440-1505). Великий князь и государь всея Руси. Про него мы подробно расскажем позже, а здесь ограничимся цитатой — как ни странно, из Карла Маркса: «Изумленная Европа, которая в начале царствования Ивана III едва подозревала о существовании Московского государства, затиснутого между литовцами и татарами, вдруг была огорошена внезапным появлением колоссальной империи на ее восточных границах» да в действительности не бывает такой сильной, как кажется, и никогда не бывает такой слабой, как кажется». «Россия никогда не является такой сильной, какой она выглядит; Россия никогда не является такой слабой, какой она выглядит». Эта цитата, или какие-то похожие на нее, приписываются Талейрану, Меттерниху и Черчиллю. Такой пословицы на самом деле-то у нас нет, однако по смыслу верно.

В конце XV века при великом князе Иване III Европа с удивлением обнаружила, что вновь соседствует с могущественным Московским государством. Иван III, сильно недооцененный школьным курсом истории и нами всеми[38], любил «ворошить летописцы» в политических целях, и московские историки, следуя воле государя, связали с именем Мономаха легенду о царских регалиях, якобы полученных Владимиром от императора Византии. Мономах вдруг оказался самым востребованным персонажем отечественной истории!

Стоит напомнить, что мы пишем не историю России, а историю PR в нашей стране. Были регалии или их придумали — для нас в гораздо меньшей степени важно, чем оценка мудрого хода Ивана III.

Шли к этой идее не одно столетие. И София Киевская — шаг к пониманию Руси как естественной преемницы Византии.

Концепция «Москва — Третий Рим» служит России уже пять веков, она доказала свою суперэффективность. Одна из первых PR-идеологем, предложенных нашими предками, оказалась стопроцентно жизнеспособной. Идеологическая конструкция подтверждалась практической политикой. Слова — делами.

То есть заявление Ивана Великого о том, что Москва берет на себя функции «Третьего Рима» и впоследствии «Второго Иерусалима», подтверждалось всей практикой государственной политики Московии, Российского Государства и Империи вплоть до начала XX века.

В общем, «верьте только делам», как гласил главный предвыборный лозунг «Отечества — Всей России» в 1999 году, на последних в современной России по-взрослому конфликтных выборах в Государственную Думу.

Легенды же о передаче византийских регалий России рассказывались еще в первую четверть XII века. Мономаха называли царем — цезарем! — еще при жизни.

КОМНИН Алексей I (ок. 1048-1118). Знатное семейство Комнинов дало шесть императоров, но этот был самый активный и удачливый среди них. Захватил власть в Византии, когда империя пребывала в состоянии полного упадка. Ему досталась «армия» из трехсот солдат, а нанять новых не было денег. При Комнине впервые были проведены реквизиции в храмах — драгоценная церковная утварь отправлялась в переплавку на монетный двор. Так что большевики, разоряя церкви и монастыри, просто копировали действия византийских императоров.

Русское войско, по приказу киевского великого князя, опустошило Фракию, участвуя в византийских разборках. Император Византии Комнин, чтобы избавиться от этой войны, прислал с мирными предложениями к Мономаху особое посольство. Они поднесли киевскому князю богатые дары — крест из животворящего древа, чашу, принадлежавшую некогда самому императору Августу, золотые цепи, а главное — венец царский. Причем местный митрополит возложил этот венец на Владимира и назвал его царем[39].

Так излагает одну из версий легенды Соловьев. Но такое добровольно-принудительное обретение царского титула, согласитесь, как-то не круто. По версии, утвердившейся у нас в XV-XVI веках, всех этих регалий русский Мономах— внук удостоился непосредственно от греческого Мономаха-деда. Просто потому, что дед хотел передать их достойному, а в Византии таковых не нашлось.

То, что византийский император умер, когда его внуку было всего два года, наших пропагандистов совершенно не смущало. Цепи есть? Вон висят. Шапка есть? Все видели. Все вместе «Константиновы дары» называется. Царь доволен? И не один! Вот Иван Грозный царским венцом, той самой шапкой на царство венчался... И чего вы еще от нас хотите?

Сын византийской принцессы Мономах, кстати, не особо отрывался от маминой родины. Киевский князь отдал свою дочь за сына византийского императора. За другого византийского императора Владимир-Василий отдал свою внучку.

В Киеве, естественно, всячески подчеркивали то особое место, которое занимает Мономах среди прочих князей благодаря своим родственным связям с Византией. Деятели церкви, книжники, лояльная боярская аристократия использовали любую возможность, чтобы укрепить позиции любимого князя... И уже не важно, принадлежала ли чаша императору Августу! Она играла свою роль в имидже князя, в его пиарной кампании, в его «раскрутке». А это главное.

Сам Владимир Мономах был женат на принцессе Гиде, дочери английского короля Харальда II.

Эти старинные кровные связи русских и британских монархий, двух извечных соперников в мировой геополитике на протяжении многих веков, имели свое продолжение в последующих веках. И эти связи неоднократно могли перерасти в нечто большее. Точнее, огромное. Вспомним хотя бы полулегендарную историю со сватовством Ивана Грозного к английской королеве Елизавете. Возникни тогда супергосударство, осталось бы совсем немного места на политической карте мира всяким карликам вроде Франции и Германии. А такой плевочек на карте мира конца XVIII века, как какие-то самопровозгласившие независимость Соединенные Штаты, так и просто был бы вмиг растерт британским башмаком на пару с русским сафьяновым сапожком.

Да что там Грозный со своими амурно-геополитическими притязаниями! Дело можно было решить на 400 лет раньше. Как пишет Л. Е. Морозова, старший сын Мономаха от принцессы Гиды носил не только имя Мстислав, не только имел крестильное имя Федор, но звался еще и Харальдом — в честь деда! Назвали его так, потому что надеялись: при удачном стечении обстоятельств Мстислав-Федор-Харальд вернет себе трон предков.

Но в XII веке тоже не получилось. Англия осталась за наследниками нормандца Вильгельма Завоевателя, в битве с которым погиб Гидин папа, последний король англов Харальд. Не вышло тогда, может выйдет сейчас? Не пора ли вам, Рюриковичи, подумать о возвращении короля, столь красочно описанном английским писателем Толкиеном? (Шутка ©).

Шапка Мономаха

Любой, кто готов отстоять очередь в кассы музеев Московского Кремля, может полюбоваться на один из символов самодержавия в России. Венец русских великих князей и царей представляет собой золотой филигранный остроконечный головной убор работы XIV века. Он имеет соболью опушку, украшен драгоценными камнями и увенчан крестом.

Мы все помним: «Тяжела ты, шапка Мономаха».

Она действительно тяжелая. Как в переносном смысле, символизируя бремя власти, так и в самом прямом. И неудобная. За те века, что этот головной убор исполнял сакральные функции венчания на царство, он, конечно, оброс легендами. Одна из них о том, что шапка обладает целебными свойствами. Мол, стоит ее надеть, немного в ней походить — и сразу отпускают все хвори. Конечно, это мало кому удавалось, но уж такова легенда...

Так вот, сотрудники музеев Московского Кремля рассказывали мне, что этот головной убор, если попытаться использовать его по утилитарному назначению, настолько неудобен, тесен и тяжел, что голова сразу начинает болеть. И облегчение испытываешь нешуточное, когда шапку снимаешь. Чувствуешь, будто выздоровел.

А в общем — нечего чужое брать. Может, специально так сделали, дабы не зарились самозванцы — тяжела ведь и взаправду ноша власти, если нести ее по чести.

Есть еще одна интересная легенда — что надеть шапку Мономаха и правда не может самозванец. Если наденет — тут ему и конец. Только настоящий царь может нахлобучить этот головной убор без вреда для своего организма.

Трудно сказать, правда ли это, но рассказывают: Иосиф Сталин примерял на себя шапку Мономаха. Было это уже после Великой Отечественной войны, власть его превосходила власть всех цезарей Римской империи, всех русских царей и императоров. А желание примерить шапку все-таки было... Вот оно, обаяние исторической вещи, давно превратившейся в символ!

Что характерно — шапка Мономаха совершенно не повредила Иосифу Виссарионовичу. Если не врет средневековая легенда, все же, прикиньте, был он тогда истинным царем.

Легенда о том, что шапку Мономаха прислал своему внуку византийский император Константин Мономах, как мы уже сказали, возникла на рубеже XV-XVI веков. Это был вещный, зримый символ политической теории «Москва — Третий Рим». Иван III венчал шапкой Мономаха на престол своего преемника. Иван IV венчался ею на царский престол. Иван Васильевич, кстати, искренне полагал, что он первый царь в нашей истории, но был уже вторым... После Владимира Мономаха. Или даже третьим, если вспомнить, что и крестителя Руси Владимира Святого под конец жизни стали называть царем. Или даже вовсе четвертым: Иван III использовал этот титул для «внутреннего употребления».

До 1721 года монархов на Руси венчали шапкой Мономаха. С 1721 года значение коронационного венца перешло к императорской короне.

Шапка из современного музея никак не могла быть тем самым «царским венцом», который некий митрополит якобы возложил на голову Мономаха. Специалисты считают, что изготовили ее не раньше начала XIV века. Скорее всего — в Крыму. И вообще это типично татарская шапка. Она не имеет ничего общего с византийскими коронами-венцами.

Ну и что?! Главное, образ-то каков?! Венчаясь шапкой Мономаха, русские цари приближали себя к легендарному Мономаху... А через него — и к царям-василевсам Византии. Великолепная пиар-находка! До сих пор действует!

СТАЛИН Иосиф Виссарионович (1879-1953). Создал оригинальную PR-концепцию, получившую название «культ личности». Современники признавали его гениальным почти во всех областях человеческой жизнедеятельности, но совершенно точно одно: Сталин — гениальный пиарщик. Правда, «высокий рейтинг» и чистота PR-образа вождя поддерживалась с помощью мощного репрессивного аппарата.

«Сталин говорит с Черчиллем по телефону: "Нет! Нет! Нет! Нет! Нет! Да! Нет! Нет! Нет!" Кладет трубку. "Товарищ Сталин, а почему вы один раз все-таки сказали «да»?" — "Он спросил, хорошо ли его слышно"». За этот анекдот могли даже не расстрелять

Мономах. Язык до Киева не довел

Мономах получил хорошее образование и пользовался этим всю жизнь: в то время когда у многих других князей, становившихся его соперниками, союзниками, врагами, в руках был только меч, Владимир искусно орудовал и пером. О незаурядности его литературного дарования можно судить хотя бы по такому его письму — князю Олегу Гориславичу.

«Я первый написал к тебе, ожидая от тебя смиренья и покаянья. Господь наш не человек, а Бог всей вселенной, что хочет — все творит в мгновенье ока; а претерпел же хуленье, и плеванье, и ударенье, и на смерть отдался, владея животом и смертью; а мы что люди грешные? Ныне живы, а завтра мертвы; ныне в славе и в чести, а завтра в гробе и без памяти: другие разделят по себе собранное нами. Посмотри, брат, на отцов наших: много ли взяли с собою, кроме того, что сделали для своей души? Когда убили дитя мое и твое пред тобою, когда ты увидал кровь его и тело увянувшее, как цветок, только что распустившийся, как агнца заколенного, подумать бы тебе, стоя над ним: "Увы, что я сделал!" Таким уж, видно, путем пошли дети отцов наших: суд ему от Бога пришел. Если бы ты тогда сделал по своей воле, Муром взял бы, а Ростова не занимал и послал ко мне, то мы уладились бы; но рассуди сам: мне ли было первому к тебе посылать или тебе ко мне. Удивительно ли, что муж умер на рати, умирали так и прежде наши прадеды...»

Да... Ну прямо слышен здесь сиплый голос Вито Корлеоне. Чуть ли не его жест из кинофильма, картинно раскинутые руки: Нет! Я не в силах его убедить! Он совершенно не понимает аргументов!

Если же серьезно, то видно, как Владимир расплетает сложнейшую ситуацию, замешанную на крови, и использует для этого не только дипломатический, но и публицистический талант. А из таких ситуаций состояла вся его жизнь. В ней было 83 больших похода по Руси, по степям и по Европе.

Владимир Мономах княжил в Чернигове 16 лет. «А из Чернигова я сто раз скакал к отцу в Киев за один день, до вечерни». Это, между прочим, 140 километров. Проскакать за день столько по древнекиевской «дороге прямоезжей» — это уж точно потруднее, чем 1400 километров за рулем современного авто. И в этом случае, и в других в своих писаниях князь пиарит себя по любому поводу.

«Вот когда я жил в Чернигове, я своими руками стреножил в лесных пущах три десятка диких коней, да еще когда приходилось ездить по степи, то тоже собственноручно ловил их. Два раза туры поднимали меня с конем на рога. Олень бодал меня рогами, лось ногами топтал, а другой бодал; дикий вепрь сорвал у меня с бедра меч, медведь укусил мне колено, а лютый зверь однажды, прыгнув мне на бедра, повалил вместе с конем»[40].

CaмoPR? Самопрезентация в качестве страстного и бесстрашного охотника — дело, достойное князя и любого настоящего мужчины! — сменяется описанием своих будничных дел, где он так же вникает во все хозяйственные детали, как это будет делать Петр I.

«То, что мог бы сделать мой дружинник, я делал всегда сам и на войне, и на охоте, не давал себе отдыха ни ночью, ни днем, невзирая на зной или стужу. Я не полагался на посадников и бирючей, но сам следил за всем порядком в своем хозяйстве. Я заботился и об устройстве охоты, и о конях, и даже о ловчих птицах, о соколах и ястребах».

Лишь этих двух отрывков достаточно для того, чтобы понять: то, что кажется хвастовством, на самом деле — умело выстраиваемый имидж, рассчитанный на самые разные круги современного Мономаху общества. И прежде всего — на киевских бояр.

Так же, как Мономах, откровенно пиарил сам себя только один российский монарх... Вернее, пиарила, потому что это была Екатерина II.

Она тоже оставила знаменитые «Записки», тоже активно переписывалась со множеством людей, излагала в письмах свои передовые и гуманные воззрения.

В XX веке есть, кстати, другой пример такого же самопиара, но не самый удачный — это пример Троцкого. Писал много, восхвалял себя обильно, но от ледоруба это не спасло.

Мономах не мог влиять на содержание киевских летописей. Знаменитый Нестор был придворным летописцем прямого соперника Мономаха в борьбе за престол великого князя — Святополка. Но важность летописей Мономах понимал и потому начал вести собственную. Тем более, как мы успели отметить, он обладал отличным пером.

Он оставил записи о многих эпизодах своей борьбы с половцами: как брал в плен ханов, встречался в степи с огромными силами врагов. Писал об удачных преследованиях, о битвах, не попавших в официальную летопись.

Ему надо было обрабатывать элиту. Кажется странным, как легко занял киевский престол злейший враг Владимира — Святополк. Военная сила была на стороне Владимира: под его началом находились все дружины Левобережья. Святополк располагал только восьмьюстами «отроками». Фактор времени и места тоже работал на Владимира: он находился подле умирающего отца в Киеве, а Святополка пришлось приглашать из Турова. Остается только предположить, что Мономаха заранее отказалась принять региональная — в данном случае столичная — элита. В других местах и при других обстоятельствах выбор князя нередко определялся волей «лучших мужей», «смысленных». Почему здесь должно было быть иначе?

Теперь он пытался достучаться до сердец киевских бояр. Давай, выбирай сердцем, лучший муж!

ВИТО КОРЛЕОНЕ. Герой Марлона Брандо в бессмертном «Крестном отце» Фрэнсиса Форда Копполы. Его фразы любят повторять все властные мужчины, «принимающие решения»: «Я сделаю ему предложение, от которого он не сможет отказаться»; «Никогда и ни с кем не иди против семьи»; «У каждого из нас найдется, что рассказать о своих невзгодах. Я этого делать не собираюсь». Кстати, странный завораживающий голос, которым в фильме говорит дон Корлеоне, имеет искусственное происхождение. Брандо играл с ватными тампонами за щеками, чтобы сделать лицо своего героя более «характерным», а это не могло не отразиться на дикции.

ПЕТР I (1672-1725). Российский император. Его называют Великим, но историкам прекрасно известно, что существуют два Петра. Один — волюнтарист, сочинитель многословных и путаных указов, разрушитель основ, недальновидный политик и закоренелый пьяница. Он по всем статьям уступает своим предшественникам Ивану III и Ивану IV, собственному отцу Алексею Михайловичу и своему потомку Александру I. И есть другой Петр, поистине Великий. Реформатор, прорубатель окна в Европу, создатель русского флота и прочая. В первом Петре больше грустной исторической правды, а в Петре Первом — больше многовекового государственного PR. И что нужнее?

ТРОЦКИЙ Лев Давидович (1879-1940). Большевик, организатор Октябрьского переворота в Петербурге, создатель Красной армии. Из тех деятелей, что хороши для войны, но не годятся для мира. В Гражданскую его бесчеловечность и революционный напор были максимально востребованы, а потом товарищи по партии его оттеснили, сослали, выслали, а потом убили

Кившенко А. Д. (1851-1895). Долобский съезд князей — свидание князя Владимира Мономаха с князем Святополком

Проигранная война. Компроматов

Уступая сопернику, Мономах сделал сильный пиар-ход: он сам публично отказался от престола. Это позволило отчасти сохранить за собой инициативу не признавать себя побежденным и уж тем более — струсившим.

В те рыцарские времена такое признание означало бы конец политической карьеры.

Объяснил он свое решение благочестивыми размышлениями и нежеланием начинать новую усобицу. Со времен Бориса и Глеба это приветствовалось.

Решение князя попало в летописи, заложив основу для возвращения в Киев. Однако пиар пиаром, а «административный ресурс» одномоментно был исчерпан. Мономах отправился в свой удел.

Практически в то же время он начал собирать и распространять компромат на главного конкурента — Святополка.

Сначала появилась летопись киево-печерского игумена Ивана. Нового великого князя она обрисовывала исключительно в отрицательных тонах, причем с боярских позиций. Естественно, Иван был выслан Святополком из Киева. Но тут за него заступился Мономах, отчетливо обозначив свое идеологическое спонсорство в данном проекте. В случае с игуменом он, кстати, впервые выступил на стороне бояр, которым новый князь быстро начал надоедать.

Тогда же в окружении Святополка появился некий незваный «пресс-секретарь» Василий. Он стал скрупулезно вести запись злодеяний великого князя. Главное из них связано со сложной интригой, жертвой в которой был принесен Василько Ростиславич Теребовльский.

Он якобы планировал набрать войско печенегов, торков и берендеев, с ними за один год взять Польшу, потом завоевать Болгарское царство, а потом выступить против всей Половецкой земли. Этим фантастическим планам Василька не суждено было сбыться. Святополк пригласил его поговорить о делах за завтраком и, по византийскому обычаю, особо не церемонясь, ослепил.

Упомянутый выше «придворный журналист» Василий подробно описал и растиражировал эту отвратительную сцену. Он указал имена всех участников, указывая, кто именно придавил князя доской, кто сторожил его, и что выкалывал пленнику глаза собственноручно личный слуга Святополка.

Едва стало известно о невиданном для Руси надругательстве над князем, Мономах со своими вчерашними соперниками подошел к Киеву. «Никогда еще Владимир Мономах не был так близок к киевскому «злату столу», как в эти ноябрьские дни 1097 года. Святополк собирался бежать из города. Казалось, что мечты сбываются», — пишет Борис Рыбаков.

«Никогда Святополк не был так близок к провалу», — написал бы Юлиан Семенов.

Но снова что-то не сработало. Из города вышли парламентеры — митрополит и мачеха Мономаха, великая княгиня. Они предлагали мир, а значит, Киев оставлял Святополка у себя. «Когда же это кончится?» — наверняка в сердцах думал Владимир после неудачного второго захода.

А может, просто компромата не хватило? На протяжении двух последующих лет (1097-1099 годы) его «пресс-агент» Василий подробно описывал усобицу, подчеркивая все промахи Святополка. Около 1099 года из стен Печерского монастыря выходят два рассказа о скупости и жадности Святополка: он наживался на налоге на соль, его непомерно жадный сын пытал монахов с целью узнать о скрытом сокровище...

В PR-кампании, направленной против великого князя, начали действовать писатели монастыря. Тут следует обязательно учесть, что хотя до нашего времени дошла лишь малая часть письменных источников XII века, в целом объем распространявшихся «материалов» был несопоставимо мал даже в сравнении со всего одной современной еженедельной газетой. Соответственно, удельный вес каждого слова был неизмеримо выше.

«Сам Владимир Мономах пишет в 1099 году основную часть своего Поучения, в котором он, во-первых, бичует недостатки, в которых упрекали Святополка (беззаконие, нераспорядительность, клятвопреступление), и во-вторых, без всякой скромности расхваливает себя и как бы указывает киевским "смысленным": вот я — тот самый князь, который нужен вам»[41]. Невероятно, но факт: Мономах использовал западные пиар-технологии! Современные исследователи нашли сходство с аналогичной англосаксонской литературой[42]. Не зря женой князя была англичанка!

Он готовился к очередному княжескому съезду 1100 года, где должен был очернить своего главного врага — Святополка. У Мономаха уже был опыт подобной подготовки. К съезду 1097 года он выпустил специальные документы.

«Письмо к Олегу», которое мы приводили в начале этой главы, и часть личной летописи Мономаха, обрисовывающую его как последовательного и неутомимого борца с половцами, которого несправедливо обидел Олег.

Увы, ему опять не удалось склонить мнение князей на свою сторону. Съезд 1100 года ничего не изменил в судьбе Владимира Мономаха.

Все это привело к тому, что Мономах разочаровался в какой-либо PR-деятельности. Он потерял желание продолжать борьбу за великокняжеский престол, используя силу слов и создавая собственный положительный образ. Мономах забросил даже свою личную летопись, сделав за 17 последующих лет лишь семь новых заметок.

Мономах в седле

Между тем как раз сейчас Владимиру Мономаху было бы о чем писать. Он занялся тем, что у него получалось лучше всего — защитой рубежей Руси от степняков. В качестве властителя пограничного княжества Мономах просто вынужден был вести борьбу с половцами, иначе оно перестало бы существовать. Приходилось обращаться за помощью к Святополку, и вместе они в 1107 году разгромили двух могущественных половецких ханов. На борьбу с половцами собирал Мономах и других князей. В глазах современников его деятельность теперь выглядела как общерусское дело — защита всей Руси. Позитивный имидж князя креп как бы сам по себе, практически без специальных усилий.

Первый наступательный поход на половецкую землю объединенными силами русских князей организовал именно Мономах.

Князья съехались и сели в одном шатре — Святополк со своей дружиной и Владимир со своей. Владимир начал: «Брат! Ты старший, начни же говорить, как бы нам промыслить о Русской земле?» Святополк отвечал: «Лучше ты, братец, говори первый!» Владимир выступил с целой речью: «Как мне говорить? Против меня будет и твоя, и моя дружина. Скажут: хочет погубить смердов и пашни. Но дивлюсь я одному, как вы смердов жалеете и лошадей их, а того не подумаете, что станет смерд весною пахать на лошади, и приедет половчин, ударит его самого стрелою, возьмет и лошадь, и жену, и детей, да и гумно зажжет. Об этом вы не подумаете!» Дружина отвечала: «В самом деле так». Святополк прибавил: «Я готов». Этот эпизод с речью Мономаха и весь поход описан в летописи с большим сочувствием, что произвело сильное впечатление на современников. Это и логично: не жалеть малого для большого. И убедительно подано. Хороший пиар, разумный менеджмент всего дела.

После четырехдневного пути степью русские встретили половцев и разбили их наголову. Были ли ставшие знаменитыми слова Мономаха о лошадях и смердах продиктованы действительной заботой о чужих крестьянах?

Вопрос риторический.

Но он имел представление о том, каким образом можно воздействовать на аудиторию, собравшуюся тогда в княжеском шатре близ Днепра. Таким же образом Мономаху удавалось организовывать общие походы четыре раза.

С каждым походом рейтинг Мономаха рос, его авторитет, и так очень высокий, укреплялся.

Владимир с ангелами. 1111 год

В извечном противостоянии воинов-князей и «смысленных» бояр была и третья сторона — церковь. Она держалась над схваткой и принимала ту или иную сторону в зависимости от обстоятельств. Но оценивала эти обстоятельства православная церковь самостоятельно, исходя из того, что она является единственным идеологическим центром и основным — интеллектуальным. Она сохраняла за собой последнее слово. И это слово было самым весомым — в исторической перспективе.

Мы знаем, как Мономах умел говорить с князьями и боярами.

По-видимому, умел и с монастырями: то-то монахи исправно участвовали во всех его пиар-кампаниях.

Бот как, например, описывали летописцы-монахи обстоятельства организованного им похода 1111 года.

Когда полки столкнулись, раздался гром, и «брань была лютая». Половцы бросились бежать, но падали пред полком Владимировым, невидимо поражаемые ангелом. Многие люди видели, как головы степняков летели, отсекаемые невидимой рукою! Потом победители спрашивали пленных: «Как это вас была такая сила, и вы не могли бороться с нами, а тотчас побежали?» Те отвечали: «Как нам с вами биться? Другие ездят над вами в бронях светлых и страшных и помогают вам».

Летописец объясняет, что это были ангелы, от Бога посланные помогать христианам. В резюме прямо сказано: это ангел вложил в сердце Владимиру Мономаху мысль возбудить братьев своих на иноплеменников. А вот и идеологический хеппи-энд: «Так, с Божьей помощью, пришли русские князья домой, к своим людям со славою великою, и разнеслась слава их по всем странам дальним, дошла до греков, венгров, ляхов, чехов, дошла даже до Рима».

Трудно представить, какое воздействие мог оказать этот рассказ на человека XII века, который верил искреннее и проще нас. В неиспорченном рациональностью сознании средневекового человека жила святая вера в чудеса. Мономах закрепился в народной памяти как главный и единственный герой донского похода. И долго по Руси ходило предание о том, как пил он Дон золотым шеломом.

Было ли это? Пил ли? Если да — это гениальный пиар-ход. Если не пил, но об этом ходили рассказы, — надо поставить памятник пиарщику, который это выдумал. Возник прекрасный образ воина и правителя, достигшего некоего дальнего водного рубежа, и символически овладевающего этим рубежом. Представьте: громадное войско, и князь на глазах тысяч человек зачерпывает своим золотым, сверкающим на солнце шлемом воду из Дона... Войско кричит славу князю, а разойдется по домам — и долго еще в зимние вечера каждый будет рассказывать, как на его глазах князь (символ русской государственности!) буквально овладел Доном.

Из числа таких символических актов и ставшее классикой яркое: «мыть сапоги в Индийском океане».

А ведь мелко... По сравнению с пиаром Мономаха пиар Владимира Вольфовича как-то «не катит»... Не говоря о том, что Жириновский только грозился, сидя в Москве, а Мономах-то если и не пил из Дона, то на берегах его со своим войском вполне определенно побывал...

Реальные дела Мономаха по защите южных рубежей Руси и его попытки объединить все русские силы, отражаясь в общественном сознании, достигли уже критической массы.

А пиар Мономаха был «круче» любого другого князя: ангелы, ясное дело, летали не у всех. Вот мы и помним не всех.

ЖИРИНОВСКИЙ Владимир Вольфович (р. 1946). Талантливый политик, превративший свое имя в предельно узнаваемую товарную марку. Водка, папиросы, чай — все, к чему приклеивается бренд «Жириновский», раскупается вне зависимости от внутреннего содержания гак минимум из прикола. К тому же ВВЖ — безусловно, лучший публичный оратор в современной России. Прочитав мою книгу «Мифы о России», Владимир Вольфович неожиданно прислал мне теплое письмо. В нем Жириновский предположил, что, родись мы лет на 100 пораньше, то могли бы с ним стать Марксом-Энгельсом. Причем почему-то почетное место Маркса отдал мне. Я вежливо отказался

Владимир. Счастливый 1113 год

В 1113 году умер Святополк. В Киеве собралось вече, на котором решили, что быть князем Владимиру. К нему прибыли послы: «Ступай, князь, на стол отцовский и дедовский».

Но Мономах не пошел в Киев! Он оплакивал Святополка — это стало широко известно, и говорил, что старшинство за Святославичами. Киевляне, которые дважды не пускали его на «златой престол», теперь вынуждены были уже не приглашать, а вымаливать его согласие.

Рисковал ли Владимир тем, что заносчивый Киев передумает, а Святославичи решат реализовать свое династическое право?

Конечно, нет.

У него слишком хорошо была налажена служба сбора информации, чтобы сомневаться в своем успехе в Киеве. После смерти великого князя в городе начались беспорядки. Сначала толпа разграбила двор тысяцкого (по современной терминологии — мэра), за то, что он держал сторону Святославичей. Потом пострадали дворы сотских-префектов и еврейских ростовщиков, которым при Святополке дали большие льготы (тут из современных аналогий возможны только офисы банков). Стольный град был опутан займами так же, как сейчас столица опутана потребительскими кредитами. После грабежа, как отмечает историк Соловьев, киевляне послали опять к Владимиру с такими словами: «Приходи, князь, в Киев; если же не придешь, то знай, что много зла сделается: ограбят уже не один Путятин двор или сотских и жидов, но пойдут на княгиню Святополкову, на бояр, на монастыри, и тогда ты, князь, дашь Богу ответ, если монастыри разграбят».

Владимира на пути в Киев встречал митрополит с епископами и со всеми киевлянами. Они приняли его власть как избавление, и порядок в городе был восстановлен.

Академик Рыбаков отмечает, что в вокняжении Мономаха немалую роль сыграла именно PR-составляющая его кипучей деятельности: «Киевское восстание 1113 года напугало феодальные верхи и заставило их обратиться к единственно возможной кандидатуре популярного князя».

Владимиру Всеволодовичу Мономаху было 60 лет.

Возраст расцвета для политика, сказали бы мы сегодня. Возможно, он считал, что достиг высшей власти слишком поздно: недаром его PR-акции при всей своей успешности носили в последние годы эпизодический характер (в отличие от периода, когда он занимался автопиаром последовательно, практически ежедневно).

А может быть, умудренный опытом шестидесятилетний великий князь с удовлетворением воспринимал утверждение в Киеве именно как итог всей свой предыдущей деятельности. В пользу последнего предположения говорит то, как умело разыграл он эндшпиль этой затянувшейся партии[43].

В качестве главы государства он продолжал активную внешнеполитическую линию, которая в XII веке выражалась в основном в военных походах. Во внутренних делах Владимир ввел новое законодательство — «Устав Мономаха».

Он остался в народной памяти «Владимиром Красно Солнышко» (в этом образе, как мы помним, он смешался с Владимиром Святым), а в трудах историков — творцом «самого цветущего в древней истории Киевской Руси» периода.

Идиллический образ

Этот идиллический образ защитника Руси и ее народа — результат явления, которое мы определяем как постпиар.

Влиянием постпиара можно объяснить то, что ныне надежно забыто следующее: политика наступления на степь для переяславского князя была продиктована не абстрактными патриотическими соображениями и отнюдь не стремлением создать великую «КиевРУСЬ, единую и неделимую». Это была просто вынужденная мера для ограждения своих владений от половецкого разорения.

Никто не помнит ныне, насколько жесток был былинный «ласковый князь Владимир» в своем Мономаховом воплощении. Приказ убить пленного половецкого хана и рассечь на части его тело — это еще что. Когда во время одного из своих бесконечных походов он вместе с половецкой ордой взял Минск, то «изъехахом город и не оставихом у него ни челядина, ни скотины». Наконец, первым, кто показал половцам дорогу на Русь для участия в междоусобицах, то есть «навел» бандитов на родные земли, был сам же Владимир Мономах. По его собственному признанию, еще при жизни своего дяди Святослава Ярославича водил он половцев на Русскую землю.

«Он был лицемерен и умел демагогически представить свои поступки в выгодном свете современникам и потомкам», — без обиняков заявляет Рыбаков. Это сработало тогда (впрочем, как правило, работает и сейчас).

Постпиар Мономаха

Девять веков спустя его имя связывается в бытовой речи только со знаменитым головным убором. Но еще 100 лет назад былины были живым жанром народного творчества, и он воспевался в них как Владимир Красно Солнышко.

Стать фольклорным героем — высшее достижение для любого политического деятеля. А кому это удалось? Если не считать героев анекдотов, от Брежнева до Чапаева, то только двум Владимирам: Владимиру Святому, крестителю Руси, и его правнуку, Владимиру Мономаху. Да и то, правда, им досталось на двоих одно место — былинного князя Владимира Красно Солнышко.

Ведя подробный реестр собственных свершений, Владимир Мономах решал политические задачи своего времени. И решал успешно. Он стал восприниматься обществом XII столетия как нужный человек, оказавшийся в нужном месте в нужное время, защитник и объединитель Руси.

При этом Мономах фиксировал свою деятельность в письменном виде (и, естественно, в исключительно позитивном ключе). Это сделало его свершения долговечными, и его фигура пригодилась в будущем. В государственном PR Руси-России как наследницы Византии, Третьего Рима, использовалась история деяний и сама личность Мономаха. В результате его образ перешагнул границы своего времени, постепенно обрастая все более и более легендарными чертами.

Для современного образованного читателя наш князь Владимир, безусловно, положительный исторический персонаж. О нем пишут романы и исследования. Стоит еще появиться телесериалу[44], в котором он будет действующим лицом, и Мономах вновь станет всенародно популярной фигурой. Такое может случиться в любой момент: его постпиар продолжает работать.

Берладник и Долгорукий — имидж утраченный и обретенный

В исторической перспективе мы наблюдаем любопытную вещь. Мы можем назвать это PR-преображением (или PReoбpaжeниeм — красиво звучит и пишется хорошо). Деятели, которые не обладали ни популярностью, ни позитивным имиджем в современные им времена, вдруг оказываются центральными историческими фигурами для нас, их далеких потомков. И наоборот, русские князья, о которых мы почти ничего и не слышали, как выясняется, по-настоящему владели умами своих соотечественников в XII веке. Постпиар оказывается сильнее пиара.

Фигуры Юрия Долгорукого и Ивана Берладника — убедительные примеры такого PReoбpaжeния.

Иван Ростиславович Берладник — обладатель пропавшего имиджа.

Князь-изгой пережил столько разнообразных приключений, что кажется, сюжет его жизни взят из сценария авантюрного фильма. Не нашлось на него своего Дюма, к сожалению!

Создатели замечательного голливудского сериала «Рим»[45], думается, немало потратились на сценаристов, сочиняя все новые и новые приключения своих героев, офицера Луция Варена и легионера Тита Пулло, и пытаясь уместить их в контекст катаклизмов, сокрушавших римскую республику на рубеже тысячелетий. Вместе с тем хочется снова подсказать отечественным кинематографистам: если вы будете снимать аналогичное историко-приключенческое кино на материале Киевской Руси — выдумывать ничего не надо. Возьмите историю князя Берладника — и вот вам сюжет. Да такой, что граф Монте-Кристо отдыхает. К тому же фигура князя не вымышленная, историческая. В те времена он, несомненно, пользовался просто огромной популярностью в своих землях.

ЮРИЙ ДОЛГОРУКИЙ (ок. 1090-1157). Памятник Долгорукому, восседающему на коне и указующему перстом аккурат в сторону окон кабинета Ю. М. Лужкова в старинном здании московского градоначальника («Тверская, 13»), стал одним из символов Москвы. Любопытно, что этот памятник заменил статую Свободы, которая в свою очередь была установлена после революции на месте памятника легендарному генералу Скобелеву. Почти анекдот: покоритель Туркестана, герой Шипки и неофициальный кандидат в «спасители Отечества» генерал Скобелев пострадал на этот раз из-за своей знаменитой бурки. По цвету любимой каракулевой кавалеристской накидки генерала звали коротко — «белый генерал». Когда комиссия Моссовета в 1920-е годы рассматривала план сноса и переноса памятников, говорят, кто-то из партийцев, которые «академиев не кончали», решительно потребовал убрать с Тверской памятник «какой-то белогвардейской сволочи»

При всем этом Берладник сегодня практически не известен. Объясняется это просто. У него не было своей летописи. (Помните знаменитую пресс-конференцию «Битлз», когда они прилетели на гастроли в Америку? «Чем вы объясняете свою популярность?» — «У нас есть пресс-агент».) Летописцы князей, которых Берладник достал своей неуемной энергией, обрисовывали его с откровенной неприязнью. А своего пресс-агента у Берладника не было.

В 1144 году он княжил в Звенигороде, к северу от Галича. Москвы, кстати, тогда еще не было. Жители Галича — а это важный город тогда был — позвали княжить Ивана, едва их князь отправился на охоту. Мы можем только строить предположения о том, чем так полюбился князь Иван галичанам: летописи не дают никаких зацепок. Встречали ли его цветами, как в 1939 году Красную Армию здесь же, в Западной Украине? Нет данных. Но есть установленный факт: когда прежний князь вернулся наконец с охоты и осадил собственный город, его жители целый месяц сражались за своего нового князя насмерть. В конце концов Ивану Ростиславичу пришлось бежать в устье Дуная...

В XI веке у нас провинившихся ссылали не на Восток, на Колыму, а в устья крупнейших южных рек. Местность эта называлась Берладь. Обитавших там изгоев называли Берладниками. По этой области Берлади и Иван Ростиславович получил прозвище Берладника. Впрочем, есть версия, что на Берлади настоящего князя Ивана зарезали, и с тех пор под его именем действует самозванец.

Еще один поворот детективного исторического сюжета! Про Железную Маску во Франции только ленивый не писал и не снимал. Число предположений, кто он такой, эта загадочная Железная Маска, давно зашкалило за сотню. А у нас тут разгуливала по Руси такая загадочная личность — и до сих пор ни романа, ни фильма! Мне уже доводилось писать в «Мифах о России» о том, как мы близоруки, как плохо используем возможности своей истории для национального caмoPRa. Вот новые примеры неиспользованных возможностей: и судьба Мономаха, и приключения Берладника, о котором вообще достоверно не известно — он это или не он?

Этот Иван — не Иван имел массу приключений на Руси — и за Долгорукого воевал, и против него. А как поймал Берладника Долгорукий, галичане потребовали его казнить, а черниговцы взяли да отбили. Лихим вооруженным фартовым налетом на княжеский конвой в лесу — ну просто классика, как в любом историческом рыцарско-мушкетерско-пиратском фильме: от «Квентина Дорварда» и «Айвенго» до «Королевы Марго» и «Пиратов Карибского моря». Только в кино — фантазия, да не наша. А тут вам — летопись, да к тому же наша, русская. Не ценим, ох не знаем нашу историю, господа фильмомэйкеры с Мосфильма и Останкино...

Далее, к 1158 году дипломатический конфликт из-за него уже принимает европейский масштаб: в Киев прибыли послы Галича, Чернигова, Венгрии и Польши. Все требуют выдачи Ивана Берладника. Представьте себе, что объединенная коалиция стран — членов НАТО и желающих в него вступить, представленная Хавьером Соланой, Хиллари Клинтон и Ющенко в одном комплекте, приходит и требует выдачи деятеля где-то на уровне отставного московского префекта. Странно. Непонятно.

Берладнику снова приходится бежать на Дунай. Здесь он, кажется, впервые на Руси приводит в действие модель, когда опальный государь опирается на простой народ.

Так же, как века спустя к Пугачеву, называвшемуся царем, к нему стекаются крестьяне. К нему «смерды скачут через заборола (крепостные стены)», меланхолично отмечает летопись. Во главе шеститысячного войска (а это много для Средних веков, даже с учетом естественных для летописей преувеличений) он выступает на Галич. Иван ждал обещанной поддержки от великого князя, но вместо этого его покинули союзные половцы, которым он не разрешил им грабить русские города. И снова наш Монте-Кристо проиграл.

В 1161 году Иван Берладник уже в Византии. Он умер в Салониках, и вероятно, его отравили шпионы: «Инии тако молвяхуть — яко с отравы бе ему смерть». Зачем князьям понадобилось дотягиваться со своей местью до самой Греции? Удар ледорубом. Укол зонтиком.

И на этот вопрос у нас тоже нет ответа.

Есть только предположения. Судя по той поддержке, которой пользовался Иван Ростиславич, как у простого народа, так и на самом верху, его PR-деятельность была отстроена очень эффективно. Но в дальнейшем победившая фракция стерла все следы информации, которая формировала его позитивный имидж деятеля общерусского масштаба. В исторической перспективе Берладник проиграл, как он проиграл все главные сражения своей яркой жизни. Мы еще способны реконструировать его кипучую деятельность, но не его PR.

В результате знаменитый когда-то Берладник сегодня практически не известен.

Горе побежденным. Победители стирают саму память о них. А вот антипод князя-авантюриста посидел пару раз на великокняжеском престоле, то есть побывал в шкуре победителя, — и мы до сих пор вспоминаем его с благодарностью...

СОЛАНА Хавьер (р. 1942). Когда в 1963 году в родной Испании его исключили из университета за оппозицию франкистскому режиму, он продолжил обучение в Великобритании. А потом получил стипендию и продолжил стажироваться и работать в США. Через пять лет защитил там докторскую диссертацию. Американские университеты не прошли даром. Став генсеком НАТО в 1995 году, успешно занимался расширением альянса за счет стран Центральной и Восточной Европы.

Долгорукий. PR через 900 лет

Юрий Долгорукий — прямо противоположный пример. Совершенно невыразительный князь стал необычайно в последующих веках известен благодаря имиджу и пиару. И вообще благодаря чистой случайности.

Самым значительным деянием этого ростово-суздальского князя, одного из младших сыновей Мономаха, стало одно письмецо... Его он отправил своему союзнику по внутрирусским войнам, изгнанному из Киева Святославу. Юрий Долгорукий вел тогда успешную кампанию против Новгорода, Святослав тоже не без успеха воевал в смоленских землях. В верховьях реки Протвы Святослава разыскал гонец от Юрия с приглашением его в пограничный суздальский городок, очевидно отпраздновать победы: «Приди ко мне, брате, в Москов». Ну, то есть по-современному, один не крупный, но по местным понятиям авторитетный чиновный деятель регионального масштаба (типа как сегодня губернатор небольшой дотационной области в ЦФО) позвал другого деятеля (в прошлом — столичного мэра, временно безработного) выпить, закусить, в баньке попариться к себе на дальнюю дачку, точнее даже не к себе, а на дачу к одному из своих замов. Участок, конечно, не шесть соток, но в целом скромненько. Москов есть Москов.

Это приглашение попало в летопись. Первое упоминание Москвы в истории связано с именем Долгорукого.

4 апреля 1147 года в Москву приехал САМ Святослав. Вот он был очень известен. На следующий день Юрий дал, как говорит летопись, «обед силен». Здорово звучит. Основывалась будущая столица не на трезвую голову. Но и не на пустое брюхо! Тогда Москва была замком боярина Кучки. Через 10 лет она стала пограничной крепостью. Еще через 100 лет ей предстояло стать удельным княжеским городком. А через триста это будет столица огромного Русского государства, которое иностранцы по имени главного города называли Московией.

Историограф В. Н. Татищев составил по киевским летописям описание Юрия Долгорукого, не вызывающее особых симпатий: «Сей великий князь был роста немалого, толстый, лицом белый; глаза не вельми великие, нос долгий и накривленный; брада малая, великий любитель жен, сладких пищ и пития; более о веселиях, нежели о расправе и воинстве, прилежал, но все оное состояло во власти и смотрении вельмож его и любимцев».

Кстати, прозвище Долгорукий[46] — отнюдь не комплимент. Это что-то из одного семантического поля с нашим современным словом «вороватый». Так что придворные пиарщики Лужкова, вечно сравнивая бессменного московского мэра с «основателем» Москвы, демонстрируют не только свою плебейскую склонность к неуместной лести, но и дурное знание истории. И в общем-то, оказывают Юрию Михайловичу медвежью услугу. Сделал-то он для Москвы куда поболе упомянутого Долгорукого.

Но какая разница? «Основание» Москвы (которая, в общем-то, существовала и до него) — это потрясающее везение. Другим деятелям для того, чтобы попасть в учебники истории и, конечно, в память благодарных потомков, приходится действительно закладывать новые столицы, прилагая немалые усилия. И то добиваются они этого не всегда. Сравнительно недавний пример: новая столица Бразилии — Бразилиа. В мире уже не помнят, кто был инициатором ее появления на карте (но, по крайней мере, всем культурным людям известно, что архитектором, построившим в сельве суперсовременный для XX века город, был Оскар Нимейер). Еще более свежий пример — Астана. Правда, про Назарбаева мы пока помним, но он ныне действующий политик, забыть про него сложно.

А у Юрия Долгорукого это была редкая, исключительная удача (которая, правда, приходит только к тем, кто ее ищет). Сидел бы князь у себя в Ростове или в Суздале, не воевал бы по всей Русской земле, так и не написал бы того приглашения 1147 года. А не написал бы, так хоть завоюйся, и не возвысился бы он в глазах потомков почти через 1000 лет, когда крупнейшим сталинским PR-событием стало 800-летие Москвы.

ЛУЖКОВ Юрий Михайлович (р. 1936). Мэр Москвы. Когда еще он им не был (хотя в это сейчас большинству москвичей уже трудно поверить), его утверждали на должность руководителя Мосгорисполкома на сессии самого демократического в мире Моссовета. Хитрые демократы каверзно спросили Лужкова: «А вы на какой стоите политической платформе?» (имелась в виду популярная тогда «демплатформа» в КПСС). Казалось, любой ответ: я за КПСС, за демократов, за «демплатформу» и т. д. — обеспечит кандидату мощный антирейтинг и фиаско на голосовании. Юрий Михайлович ответил гениально: «Я вообще-то стою на хозяйственной платформе», — и обеспечил себе избрание

Васнецов А. М. (1856-1933). Основание Москвы

Постпиар Долгорукого

Слава Берладника гремела в XII веке и умерла вместе с ним. Никакого постпиара.

Юрий Долгорукий ни делами, ни рассказами об этих делах или безделии ну вовсе ничем себя не прославил. И был бы по праву обречен на забвение, если бы не одна строчка в летописи. Первоначально — просто повезло невероятно. А потом действовал опять же пиар. Его образ так долго и так успешно используется при создании легенды Москвы, что любая попытка принизить значение Долгорукого воспринимается как кощунство и личные нападки на Юрия Михайловича.

Потому что весь PR российской столицы работает на личный PR Долгорукого.

А значит, князь Юрий всегда будет мудрым и деятельным основателем Москвы. Если провести опрос первых встречных на московской улице, так скажут сто из ста человек.

Андрей Боголюбский. Князь, который сместил центр Руси. Андрей. Киев, гуд бай

Отец Андрея Боголюбского, Юрий Долгорукий, дважды сумел овладеть Киевом, но оба раза мог усидеть в нем только на мечах своих суздальских воинов. Об отношении киевлян к Ростово-Суздальским «оккупантам» говорит тот факт, что когда в 1157 году Юрий умер (по-видимому, великого князя отравили свои же), всех его суздальцев тут же перебили. К тому времени Андрей Боголюбский был уже далеко.

Юрий намеревался передать ему киевское княжение, поэтому Ростов и Суздаль он отдал своим младшим сыновьям. Но Андрей оказался первым русским князем, которого Киев совсем не манил. Старая столица Русской земли была заключена в порочный круг из притязаний, интриг и тайных сговоров. Этот круг Андрей бескомпромиссно разорвал, чтобы устроить новую столицу.

Сам по себе и политический, и пиар-ход очень сильный: основать новый город, и как бы начать все сначала. А заодно отринуть все старые ссоры и раздоры, не принимать в них участия.

В споры вокруг Киева князья были вовлечены на протяжении поколений, а Андрей взял и уехал из него. Это было сделано демонстративно.

Глядя с нашей точки зрения, этот пиаровский ход потом успешно повторит с Санкт-Петербургом Петр I. Какая же это все-таки благодатная тема — новая столица... Новый центр сразу отменял старые правила. Больше не нужно было прислушиваться к мнению бояр и думать о том, как бы их не задеть... А задев, ждать мести в виде полков соперника под городскими стенами или яда в кубке. Позади у Андрея остался весь киевский клубок. Позади оставалась и близость южных рубежей с непредсказуемыми половцами. Но все это своеобразная средневековая геополитика. А вот с точки зрения PR, трудно представить себе более яркую демонстрацию отказа от старых правил, чем появление новой столицы.

Правда, абсолютному монарху Петру сделать это было намного проще, чем сыну великого князя Андрею, у которого в начале пути и вотчины своей не оказалось. Единственным его начальным капиталом было происхождение и оригинальная PR-концепция, прекрасно вписанная в менталитет общества Средних веков.

План совершенствовался по мере осуществления. Его первая стадия наполнена мистикой и истовой верой.

Андрей. О послушании и краже

Летописец особо подчеркивает, что в Суздальскую землю молодой князь бежал без отцовского дозволения. То, что попутно он похитил церковную реликвию, нареканий, как ни странно, не вызывает. Вероятно, в сознании человека XII столетия дальнейшие события придали всей затее с чудотворной иконой своего рода высшую рациональность.

В основе PR-концепции Боголюбского лежит интересная легенда. В женском монастыре близ Киева была привезенная из Константинополя икона Богородицы. Авторство приписывалось самому евангелисту Луке. По легенде по ночам икона сама отходила от стены и становилась посреди церкви, словно показывая, что ее надо переместить куда-то еще. Нам неизвестно, был ли Андрей сам автором легенды или просто воспользовался распространенным поверьем. Но известно, что князь подговорил священника, вынес чудотворную икону из монастыря и сразу после этого отправился в Суздальскую землю.

Не самоплачущая, как обычно, а самодвижущаяся икона теперь перемещалась на северо-восток Руси.

Как и следовало ожидать, путешествие сопровождалось чудесами, и по пути постоянно происходили исцеления. Слава иконы, написанной «лично» апостолом и автором одного из Евангелий, только росла по дороге. Уже миновали Владимир, чтобы доставить ее в древние Ростов или Суздаль, как кони вдруг стали. В повозку, в которой перевозился драгоценный образ, запрягли свежих лошадей, но и те не смогли сдвинуть воз с места.

Во все времена на Руси было принято приплачивать возницам за быструю езду. Но в данном случае, полагаю, отдельный бакшиш явно последовал за «стояние».

Помните, как в телефильме «Формула любви» герой в схожей ситуации спрашивал: «За день карету починишь? Ясно. А за два? А всю неделю чинить можешь?» «За день починить? Это могем, — отвечал смышленый кузнец, — и за два могем, а за неделю не, тут помощник нужен».

В общем, здесь же решили ночевать. А утром князь вышел из шатра и объявил, что ему являлась во сне Богоматерь и приказала не везти «ее» икону в Ростов, а поставить во Владимире.

Удивительно совпали содержание вещего сна и тайные планы Андрея, который, очевидно, с самого начала намеревался сделать столицей своего княжества новый город.

И в Ростове, и в Суздале, как и в Киеве, следовало слушать бояр и оглядываться на них. А в сравнительно юном городе Владимире он был бы полным господином ситуации. Но простодушному, искренне верующему человеку Средних веков все было понятно: так велит Богородица.

Вот он, гениальный PR-ход! Выше мы уже говорили о третьей силе во властной структуре русского общества. Князья Древней Руси целовали крест и клялись Христом, заключая договоры и союзы, но при этом в реальной политике слишком часто игнорировали церковь. Боголюбский открыл в религии новый властный ресурс. Это не прибавило ему войск и не сделало более родовитым. Но у него появилось новое право. Он стал первым правителем на Руси, который опирался на силу идей.

Как ни странно, все это имеет свои параллели с нашей сегодняшней жизнью. Вертится в голове: «Там, где сила силы убывает, там возрастает сила слова». Откуда это? Вот-вот, из уже давнего выступления Владислава Суркова перед активом партии «Единая Россия». Помощник Президента так определял ситуацию перехода от тоталитарного общества. Возрастает сила слова... Чем не концепт Андрея Боголюбского?

А еще действия Андрея очень напоминают драку наследников Ленина за право трактовать его наследие... Кто тут самый правоверный ленинец?! У кого самые правильные ленинские тексты?! Так вот и Боголюбский оказался владельцем огромного по значимости раритета — иконы Богородицы, написанной лично апостолом Лукой.

И получается — самым христианским князем на Руси. Продолжателем и Византии, откуда привезена икона, и вообще всей православной традиции.

Самым верным из сыновей Церкви.

Это отчасти и принесло ему почетное прозвище Боголюбского. Того, кто любит Бога и любим Богом.

СУРКОВ Владислав Юрьевич (р. 1964). Первый заместитель руководителя кремлевской Администрации. Тот уникальный случай, когда опытный пиарщик-технолог (Менатеп, Альфа-Банк, ОРТ) пришел в большую политику — и доказал свою универсальность и эффективность. Редкие выступления Суркова перед избранной публикой становятся заметными идеологическими и даже философскими явлениями. Книга его воспоминаний когда-нибудь станет абсолютным бестселлером и, возможно, побьет тиражами мемуары Черчилля

Боголюбский и его «монументальная» белокаменная РRопаганда

Та линия, которую избрал Андрей, предполагала поддержку всего народа. Православного, христианского, крестьянского. Да-да, «крестьянин» — это видоизмененное, переосмысленное в народном сознании «христианин». Говоря современным языком, Боголюбский должен был сделать свой электоральный потенциал максимально широким. Кстати, после смерти отца он действительно был избран (!) князем — ростовским и суздальским боярством. Для того чтобы никогда не пришлось снова проходить через эти выборы, ему, взявшему в союзники религию, требовалось, чтобы его любил богобоязненный русский народ. Бог, государь, народ — это триединство еще оформится в будущем, а пока шел только поиск путей.

Силу идей князь Андрей трансформировал в нечто материальное и весьма затратное. Воистину — архитектура есть воплощенная в камне политика. На том самом месте, где «было ему видение», Андрей соорудил каменную церковь во имя Рождества Богородицы и основал при ней монастырь. Так возникло село Боголюбово, которое сделалось его любимым местопребыванием. Во Владимире Андрей поставил великолепную церковь Успения Богородицы из белого камня. В этом храме теперь хранилась похищенная из Киева икона, которая с тех пор стала носить имя Владимирской. Князь дал построенной им во Владимире церкви долю от своих доходов и сверх того город Гороховец и села. Он также построил во Владимире Спасский и Вознесенский монастыри, церковь Св. Федора Стратилата, знаменитую ныне церковь Покрова на Нерли, много других каменных церквей.

Появление и «торжественное открытие» каждого из этих храмов становилось важным публичным событием, привлекавшим внимание и укреплявшим в народе уважение к князю-строителю.

Даже современных москвичей охватывает смешанный с восторгом ужас при виде какого-нибудь очередного железобетонного творения мэра-строителя. Это нас, привыкших к небоскребам, пантеонам и гранд-холлам! Ну а великолепие белокаменных храмов потрясало воображение человека Средних веков куда более.

Васнецов В. М. (1848-1926). Князь Андрей Боголюбский. Эскиз росписи Владимирского собора в Киеве

Внутри храмов часто можно было видеть самого князя — во время молитвы, со слезами умиления на глазах, с громкими воздыханиями. Добронравие и богобоязненность Андрей ставил выше рыцарских достоинств — и об этом тоже было широко известно. «Андрей всенародно раздавал милостыню убогим, кормил чернецов и черниц и за то слышал похвалы своему христианскому милосердию. Нередко по ночам он входил в храм, сам зажигал свечи и долго молился перед образами», — отмечает Костомаров.

Почти святой — таков был имидж правителя Ростово-Суздальского княжества.

Боголюбский и его воинство Христово

Дальнейшему укреплению власти Боголюбского, конечно, поспособствовала бы еще и «маленькая победоносная война». Словно пересмотрев еще раз американский кино-PR-шедевр «Wag the Dog» («Хвост виляет собакой»), Андрей начинает и этот «военный проект». Причем неприятеля подбирает исключительно грамотно: начать усобицу с соседним русским князем — это уже не комильфо. Народ не поймет.

Что делает Андрей? Князь подбирает себе неприятеля. Идеальный противник с точки зрения PR — конечно, не брат — русский князь, а враг, который бы ни у кого положительных эмоций не вызывал однозначно. То есть — «поганые». Другой язык, другая внешность, одежда, и главное — «поганая», «нехристианская» вера.

Ближайшие нехристи нашлись недалеко, на Волге. Итак — военный поход православного князя Андрея против булгар в 1164 году.

Булгарское царство приняло ислам еще в X веке, и очередную экспедицию против этого волжского народа Андрей оформил как свой собственный Крестовый поход. Он взял с собой ту самую икону Богородицы работы святого Луки — духовенство шло пешее и несло ее под знаменами. Сам князь и все войско перед походом причащались... Им сопутствовала удача. Победа была приписана чудотворному действию иконы Богородицы. В память этого чуда было установлено празднество с водосвятием, которое утвердил сам константинопольский патриарх.

Приватизация идеологемы Христа... Как в XX веке сначала Троцкий и Сталин присвоят себе идеологию марксизма — каждый в своей собственной версии. Потом и Никита Хрущев приватизирует некое свое понимание марксизма. И так вплоть до Горбачева с его «возвращением к ленинским нормам». Нет числа примеров этому в истории. Любопытно, что люди как бы и понимают, что идею присвоили и использовали... Но слишком уж сильна идея, обычно она все равно действует.

Ну вот, «крышу снесло»

Видимо, Андрей Боголюбский решил, что под высшей защитой ему можно на Руси все. И стал выходить из им же созданного образа. Когда великий князь киевский по древнему обычаю посадил в Новгороде своего сына, Андрей собрал коалицию из 11 князей и пошел на Киев. У него было свое мнение о том, кто и как должен садиться на великокняжеский престол.

Выдержки киевлян хватило только на три дня. Великий князь бежал, Киев был взят и подвергся двухдневному разграблению. «Не было пощады ни старым, ни малым, ни полу, ни возрасту, ни церквам, ни монастырям. Зажгли даже Печерский монастырь. Вывезли из Киева не только частное имущество, но иконы, ризы и колокола», — отмечает хронист.

Как-то не очень по-христиански... Конечно, здесь была политическая целесообразность: после разграбления и унижения Киев уже не поднялся как столица всей Русской земли. Андрей посадил в нем своего младшего брата, определив, что в дальнейшем всегда будет сам решать, кому быть в исчезающей столице князем. Но политическая целесообразность начала разрушать тот образ христианского правителя, благодаря которому Андрею Боголюбскому удалось так много. Пастырь превратился в полицейского.

Имидж князя, охраняемого самим Богом, еще работал, но расплата не заставила себя ждать. Расправившись с Киевом, Андрей взялся за независимый Новгород. Обоснованием его действий стала теперь уже не апелляция к высшим силам, что в условиях Средних веков было для Руси оригинальным PR. Он опирался на традиционные, но не очень убедительные и лишенные всякого полета рассуждения, записанные суздальскими летописцами.

Вот одно из них: «Не будем говорить, что новгородцы правы, что они издавна от прародителей князей наших свободны; а если б и так было, то разве прежние князья велели им преступать крестное целование и ругаться над внуками и правнуками их?» Современному человеку этого и не понять: вроде все слова русские, а логика не улавливается. Новгородцам же было ясно, что суздальцы говорят: короче, плевать нам на ваши так называемые права и свободы.

Зимой 1170 года явилась грозная рать Андрея под Новгородом. Новгородцы бились храбро, однако потом стали ослабевать. Враги Новгорода, надеясь на победу, заранее делили по жребию новгородские улицы, жен и детей новгородских... «Но в одну ночь, — пишет летописец, — новгородский архиепископ Иоанн молился перед образом Спаса и услышал глас от иконы: "Иди на Ильину улицу в церковь Спаса, возьми икону Пресвятой Богородицы и вознеси на забрало стены, и она спасет Новгород". Он так и сделал.

Туча стрел посыпалась на него, из глаз у образа потекли слезы и упали на фелонь епископа».

Тут, согласно летописной легенде, на суздальцев нашло одурение (как в иные времена на Святополка Окаянного): они пришли в беспорядок и стали стрелять друг в друга. И побежали. Новгородцы наловили так много суздальцев, что продавали их за бесценок — в соответствии с нравами и бизнес-практикой того времени.

Не правда ли, что-то знакомое?

С близкой по духу легенды Андрей Боголюбский начинал свой путь. Но стоило ему разрушить образ христолюбивого государя, как, фигурально выражаясь, икона отвернулась от него.

Контрпропаганда XII века строилась более изобретательно, чем традиционно советская: «У нас в магазинах колбасы нет? А у вас негров вешают!»

Но тоже предполагалась некая симметрия в ответе... Эта новая легенда имела и важное политическое значение: в будущие времена ей предстояло поддерживать новгородцев в их противостоянии с суздальскими князьями.

Мораль: нельзя безнаказанно попирать законы пиара. Андрей Боголюбский вышел из созданного им образа — и тут же начал проигрывать. А созданное им PR-ноу-хау успешно применили против него... Не надо думать, что создав пиар-прецедент, долго будешь оставаться его единственным владельцем ©.

Князь Андрей и Феодорец-Белый Клобучок

В глазах подданных власть Андрея Боголюбского еще вроде бы сохраняла свою божественную природу, но в элите что-то разладилось. Зарвался... Теперь его открыто называли «жестковыйным» — то есть не наклонявшим головы, заносчивым, гордым. Князь всегда держал голову немного откинутой, глядя на собеседников гордо, непреклонно. Когда вскрыли раку с мощами Андрея во Владимире, у скелета оказались сросшимися несколько шейных позвонков! Человек, похороненный в Успенском соборе, при всем желании не мог бы держать голову и шею иначе! Так что летописец в своем определении — «жестковыйный», назвал князя Андрея очень точно — шея у него и впрямь была крайне «жесткая», в самом буквальном смысле. Летописец, конечно же, имел в виду совсем другое, да и все окружающие были уверены — осанка князя доказывает вовсе не костную болезнь, а его страшное высокомерие, заносчивость...

Теперь ему и «жестковыйность» припомнили. Ну и чувство меры потерял.

Андрей Боголюбский выгнал из Ростова неугодного ему епископа и решил поставить «своего» епископа, Феодора. Князь хотел даже создать вторую митрополию на Северо-Востоке, помимо киевской, и все с тем же Федором, «своим человеком» во главе. Получилось плохо, потому что патриарх константинопольский новую митрополию основывать отказался.

Федору пришлось ехать в Константинополь, где он все-таки выхлопотал себе посвящение хотя бы в епископы ростовские. Жить, по желанию Андрея, он стал во Владимире, и столица князя обрела новый статус.

Тут бы Федору стать смиреннее и просто гибче, поехать бы на поклон к митрополиту Киевскому. А тот возгордился, как и его шеф. Не поехал за благословением в Киев, считая достаточным поставление в епископы от патриарха.

Через голову непосредственного начальника — не по уставу как-то... Местное духовенство достаточным это не посчитало и перестало подчиняться Федору. Народ волновался.

К тому же Федор отказался отправить жену в монастырь. Такова была обычная практика — епископу «подобает девство», и если священник становится епископом, то жену — в монастырь, дело житейское.

За свое «преступление» Федор получил в народе презрительную кличку «Феодорец — Белый Клобучок» — белый клобук подобал священнику, имеющему приход и живущему в нем с женой. Эдак уменьшительно-пренебрежительно.

Федор ответил репрессиями: закрыл церкви и запретил богослужение. В духе времени в подвале своего дома он мучил непокорных игуменов и пойманных «обидчиков» — тех, кто обзывал его «клобучком». Федор собственноручно рвал монахам бороды, рубил священникам головы, выжигал глаза, резал языки.

Репутация у «Феодорца — Белого Клобучка» сложилась такая, что и Андрей им пожертвовал, увидев, как растет народное возмущение. Отправил к киевскому митрополиту, а тот поступил жестоко, но справедливо: приказал отрубить злодею правую руку, отрезать язык и выколоть глаза. Вполне византийское, хотя и совсем не христианское решение проблемы.

Так что с церковной автономией у Андрея не получилось. Хотел как лучше: усилить свой имидж боголюбивого князя, которого поддерживает Церковь... А получилось как всегда — поддержал явного преступника. Имидж только ухудшился.

С родней тоже вышли проблемы.

Не желая междоусобиц, Андрей изгнал из Ростово-Суздальской земли трех младших братьев, и они вместе с матерью — византийской, кстати, царевной — отправились на ее историческую родину. Император принял их по-родственному тепло.

Потом Андрей изгнал с родных земель бояр, в чьей лояльности сомневался. Личная власть князя вроде бы укреплялась, но одновременно росла «внешняя» оппозиция. Противники князя были далеко, и никто не мешал им строить планы его свержения.

Много позже, в XVII веке, французский король Людовик XIV построил под Парижем большой дворцовый комплекс, Версаль, и собрал там всю знать Франции, чтобы держать ее под постоянным контролем. А раньше те сидели по своим родовым замкам — Бургундиям, Нормандиям, Гасконям иль Провансам — и от безделья плели заговоры... Король кормил и поил своих аристократов, устраивал для них беспрерывные балы и фейерверки, а в нужный момент кого-то оперативно отправлял на войну, благо воевала Франция в те времена постоянно. Все это делалось для того, чтобы аристократия всегда находилась на глазах, и в королевстве не зрело никаких заговоров. Но это ноу-хау гораздо более поздних времен, и Боголюбскому оно было неведомо.

О том, насколько призрачным стал былой благочестивый имидж князя, свидетельствует такой эпизод.

После одного переворота в Киеве Андрей отправил туда своего приближенного, чтобы тот изгнал заговорщиков из столицы, разослав их в разные концы Руси.

«А Мстиславу скажи так: ты всему зачинщик — я не велю тебе быть в русской земле», — давал указание Боголюбский.

Не пройдет и восьмисот лет, как вот так же отправят в эмиграцию «иудушку» Троцкого. То есть Андрей Боголюбский был настолько уверен в своих силах, что полагал: одного его слова будет достаточно.

Но времена уже были не те.

В гордом Мстиславе не было показной покорности Льва Давидовича перед волей партии.

Он приказал посланцу Андрея остричь волосы на голове и бороде (страшное оскорбление для Руси тех времен) и сказал: «Передай от нас своему князю вот что. Мы тебя до сих пор считали отцом и любили, ты же прислал к нам такие речи, что считаешь меня не князем, а подручником и простым человеком. Делай, что замыслил. Бог всему судья!» (Типа, ты за кого меня, братец кролик, принимаешь? Я, понимаешь, полноценный партнер по АО «Киевская Русь», а не на зарплате у тебя тут сижу!)

Боголюбского уже укоряли перед Богом. И это не могло хорошо закончиться.

ЛЮДОВИК XIV (1638-1715) — мог быть жесток, двуличен или равнодушен, но никогда не был груб. Его принцип — добиваться своего, не унижая подданных. Непрерывная череда дорогостоящих церемоний, которыми король окружал себя, была своеобразным дворцовым PR. При «короле-солнце» расцвели искусства и истощилась казна

Смерть в Боголюбове

Андрей по-прежнему жил в своем Боголюбове, но дела князя противоречили его прозвищу. Когда он велел казнить брата своего любимого слуги, тот стал подбивать дружков: «Сегодня того, другого казнил, а завтра казнит и нас: разделаемся-ка с этим князем!» 28 июня 1174 года в доме зятя боярина Кучки, бывшего владельца Москвы, собралось человек двадцать. И решили убить князя в ту же ночь.

Заговорщики отправились сначала в медушу (погреб), где и напились для храбрости, а потом пошли к ложнице (спальне) Андрея.

Костомаров изображает все в лицах.

«Господине, господине!» — сказал один, толкаясь в дверь.

«Кто там?» — откликнулся Андрей.

«Прокопий», — отвечали ему. Прокопий был верный слуга Андрея.

«Нет, паробче, ты не Прокопий», — ответил, догадавшись, Андрей и бросился искать свой любимый меч. Но меча не было: ключник, который участвовал в заговоре, заранее его унес.

Выломали дверь, бросились на Андрея.

Семеро профессиональных воинов с мечами и копьями ворвались в спальню, стали рубить и колоть князя. Но князь сам набросился на них! Так успешно напал, что даже свалил одного из нападавших.

— Нечестивцы! Какое зло я вам сделал?! — кричал князь.

Убийцы кинулись прочь, унося с собой лежавшего на полу человека... Только на улице, при свете луны и звезд (ведь стояла ясная июньская ночь!) убийцы поняли, что ошиблись, взяв не того.

Тут раздались громкие стоны — голос князя Андрея звучал в ночи. Убийцы кинулись назад... в неверном свете факелов, но князя в спальне не оказалось...

Кровавый след помог убийцам найти его, уже почти спасшегося где-то под лестницей в горнице.

Известно имя того, кто отсек князю правую руку: Петр, зять боярина Кучки. И сделав свое дело, убийцы беспрепятственно ушли.

Почему никто не помог князю?! Ну ладно, ключник его предал... А как же "молодшая дружина" — сотни профессиональных воинов, каждый из которых всем был обязан Андрею Боголюбскому?! Наверняка во дворце была охрана, и ответ может быть только один, довольно грустный — охрана тоже изменила своему князю. Пусть и не убивали благодетеля, но и не спасли, когда он со стонами, пятная собственный дворец кровью, пытался спрятаться под сени. А потом дали убийцам удалиться.

Православная церковь канонизировала князя Андрея, и его мощи в роскошной гробнице находились в Успенском соборе во Владимире. Уже в XX веке советский историк написал: "Революционный народ не почитает мощей, и многие мощи, служившие раньше для обмана верующих, были публично вскрыты и ликвидированы. При этом нередко выяснялось, что в гробнице "святого"[47] лежали вовсе не человеческие кости, а кости животных"[48].

Но только вот ведь незадача! Исследование костей скелета, несколько столетий пролежавшего в Успенском соборе, полностью подтвердило — это скелет Андрея Боголюбского. Более того — изучение скелета позволило объяснить некоторые странности в описании летописца.

У историков давно были сомнения — не преувеличил ли летописец героизма князя Андрея. Мог ли человек в 64 года, безоружный, оказать такое эффективное сопротивление нескольким опытным воинам? С физподготовкой у князей тогда вообще-то было получше, чем у любого «рядового дружинника»[49]. Это много позже, в «галантные времена» (не говоря уже о современности), физически хилый монарх мог легко удержать трон. В XII веке это было немыслимо.

А в Успенском соборе лежал человек, чей "скелетный возраст был меньше паспортного", как высказались ученые на профессиональном жаргоне. Физиология и физическая мощь Андрея Боголюбского в момент смерти соответствовала не 64, а скорее 50-55 годам.

Постпиар Боголюбского

Мы уже говорили — само имя или прозвище — важная часть имиджа. У Андрея Боголюбского оказалось удачное прозвище.

Важно, чтобы прозвище было «говорящее» и чтобы оно легко запоминалось. Как Сталин или как Ленин. А Зиновьев или Каменев — примеры неудачных прозвищ. Когда экскурсовод произносит прозвище князя Андрея где-нибудь в пределах Золотого кольца, то просвещающаяся публика среди обрушившегося на ее головы обилия дат, имен и названий запоминает именно князя Боголюбского. Слово «Боголюбский» — не пустой звук. А так как богоугодное прозвище досталось ему по результатам всей его деятельности, можно сказать, что владимирский князь сам добился того, чтобы остаться на слуху и через девять веков...

Для православных его имя имеет особое значение. Заступница Москвы, икона Владимирской Богоматери, пришла к нам из Киева именно благодаря Боголюбскому. Воцерковленные люди знают, что празднества в честь Владимирской иконы Божией Матери совершаются три раза в год. И забыть Боголюбского, чье имя связано с символом православия, получается, просто невозможно.

Первые профессионалы древнерусского PR

Мы привычно считаем летописцев историками. Но чем дальше от нашего времени, тем меньше историографии и больше — идеологии. От Карамзина до Нестора исторические источники правильнее следует называть документами по идеологии. А самые старые летописцы — просто работники идеологического отдела Киевского обкома партии!

Летописей было много. Каждая состояла из множества других, более ранних, у каждой из которых когда-то был свой автор. Билл Гейтс с ума бы сошел от того отношения к авторскому праву, которое практиковалось летописцами.

И при этом их работа чем-то очень напоминает сегодняшнее отношение к информации, существующее в интернете. Скопировал текст, что-то поправил по своему вкусу или по прямому заказу, вставил на свой сайт — и он уже как бы твой. В результате тексты становятся общенародной собственностью. Но некоторые фигуры профессионального древнерусского PR нам известны.

ГЕЙТС Билл (р. 1955) — американский программист. Стал самым богатым человеком в мире благодаря собственным маркетинговым талантам, странностям капиталистической экономики и практически монопольному положению, которое занимает его компания «Майкрософт» на мировом рынке программного обеспечения для персональных компьютеров. Анекдот: «Журналисты: "Господин Гейтс, почему вы назвали свою компанию Microsoft?" Билл застенчиво: "Better ask mу wife"»

Коровин К. А. (1861-1939). Северная идиллия

Нестор. Приоритет

Его труд «Повесть временных лет» охватывает несколько веков русской истории и до сих пор служит главным источником сведений о Киевской Руси. Летопись кончалась 1110 годом и, как считается, была дописана в 1111 году. Нестор был иноком Киево-Печерского монастыря и летописцем Святополка.

Историко-географическое введение в историю Киевской Руси (от V-VI веков нашей эры до 860 года) изложено в «Повести» с небывалой широтой и достоверностью. В «Повести временных лет» нет легендарных Чеха, Леха и Руса, привычных для западнославянских хроник. Нет, значит, одной из наиболее известных и распространенных мифологем — о трех славянских братьях, имена которых явно возникли от названий этнических общностей, «основателями» которых были братья. Зато у Нестора указаны все действительно существовавшие крупные союзы племен в области первоначального расселения славян.

Очень интересно то, что между древнейшими русскими летописями и британскими хрониками XII-XIII веков есть несомненное сходство! Некоторые ученые полагают, что сходство это возникло благодаря тому, что экземпляры «Повести временных лет» попали на Запад[50].

При описании княжений Святополка и его отца Изяслава Нестор сглаживает острые углы, представляя своего князя и всю его княжескую ветвь в самом выгодном свете. Авторитетность суждений начального летописца, основанная на ученой репутации, простиралась и на область актуальной политики.

Нестор был в тисках. С одной стороны — собственной совести и стремления описать правду. С другой — объективно он все видел сквозь призму «своего» князя и вольно или невольно сквозь эту призму описывал события недавней истории.

Кстати, не надо забывать, что «Повесть временных лет» нельзя было купить в книжном магазине или скачать в интернете — доступ к тексту имела публика избранная и посвященная. Соответственно, воздействие этого приема со Святополком оказывало влияние непосредственно на лидеров мнений и людей, принимающих решения.

Отголоски воздействия этой оригинальной PR-концепции мы ощущаем до сих пор.

Постпиар летописца Нестора

Еще одно, последнее сказанье -

И летопись окончена моя,

Исполнен долг, забегцанный от Бога

Мне грешному. Недаром многих лет

Свидетелем Господь меня поставил

И книжному искусству вразумил...

Кажется, слова пушкинского Пимена из «Бориса Годунова» произносит наш первый летописец. Благородный седовласый старец, выводящий строчки гусиным пером при свете свечи — таков образ первого пиарщика на Руси. Он и до сих пор таков.

Сильвестр. Первый, кто не сPRавился. Или: Расторжение контракта

Сегодня Святополк, летописцем которого был Нестор, мог бы занимать в наших представлениях об истории Родины гораздо более важное место, не будь его преемником Владимир Мономах. Как мы помним, Владимир любил фиксировать свои успехи и недостатки соперников и относился к этому делу серьезно. Став великим князем, он взялся за государственную летопись, написанную при его предшественнике Святополке.

Мономах изъял летопись из Печерского монастыря и передал ее в свой придворный монастырь. Его игумен Сильвестр закончил свою переделку в 1116 году. Мономах остался недоволен, разобиделся на Сильвестра и даже временно прекратил оказывать «своему» монастырю «спонсорскую помощь».

Если бы нашей темой не был PR в русской истории, малозаметную фигуру Сильвестра (как и ряд других) не стоило бы упоминать. Но для нас любопытен первый зафиксированный конфликт между «текстовиком»-исполнителем и заказчиком. Первый из известных нам русских профессионалов PR Нестор был специалистом высочайшего уровня, а второй — завалил работу. Ну, по крайней мере, в понимании заказчика — Мономаха.

Мстислав. Во главе команды

Историю переработок «Повести временных лет» досконально изучил академик А. А. Шахматов. И сегодня мы можем с уверенностью говорить, что после Сильвестра текст попал к сыну великого князя Мстиславу, которому Мономах и поручил новое редактирование.

Мстислав исходил из политической ситуации своих дней и для начала переделал введение. Уцелевшие отрывки свидетельствуют, что выкинуто было многое, касавшееся зарождения государства Руси. В летописи тогда и появилась легенда о призвании в Новгород князей-варягов. Зачем? Нужна была историческая аналогия событиям 1113 года, когда в Киеве не было порядка и был призван князь со стороны.

Идея с варягами оказалась плодотворной. На протяжении столетий будут плодиться разнообразные спекуляции на эту тему. А началось все тогда, в Киеве, между 1116 и 1118 годами — с целями прагматическими и узкополитическими.

Так и в XX веке Карлу Марксу и Ленину приписывались прямо противоположные точки зрения в зависимости от того, какую политику предполагалось проводить. То Ленин был за кооперативы... То против кооперативов...

То Карл Маркс был сторонником концентрации власти в руках Вождя. То Карл Маркс был категорически против сосредоточения власти в одних руках и всегда стоял за коллегиальные методы...

Вожди и учителя могли переворачиваться в гробах и Мавзолеях сколько угодно, а их высказывания совершенно по другому поводу все равно использовались для оправдания текущей политики.

«Летопись Нестора, справедливо выдвигавшая с самого начала русской истории на первое место Киев и наделявшая варягов отрицательными чертами, летопись, отводившая Новгороду крайне скромное место небольшой северной фактории, не могла понравиться Мстиславу, породнившемуся со всеми варяжскими королевскими домами, князю, проведшему два десятка лет в Новгороде», — пишет академик Рыбаков. В новой редакции Новгород вдруг неожиданно стал важнейшим и крупнейшим русским городом, которым он, кстати, и был, — но только не в IX, а в XII веке[51].

Такой региональный промоушен был нужен и для того, чтобы придать большее значение наработанным связям Мстислава с новгородскими олигархами. Летопись поднимала новгородскую региональную элиту, создавая противовес элите киевской.

Да, мы еще помним аналогичную шутку: Малая земля — главное событие Великой Отечественной войны. А тому, кто брежневские времена не застал, расскажем в двух словах, что в условиях намечавшегося культа личности Брежнева партийные идеологи стали подгонять историю войны под боевой путь «дорогого Леонида Ильича».

Вышла под его именем книга воспоминаний «Малая земля». События с плацдармом на Мысхако (действительно героические, но по меркам Великой Отечественной войны — малозначительный боевой эпизод) в ней уравнивались по значению чуть ли не со Сталинградской и Курской битвами. А замполит полковник Брежнев, соответственно, после освещения этих событий становился значительной фигурой среди советских военачальников[52]. Такая была логика. Достаточно циничная. Как, впрочем, любые попытки переписать историю в угоду политическим интересам момента.

Между тем советский читатель конца 70-х годов XX века был не столь наивен, как житель Киевской Руси. Официально насаждаемая «новая уточненная историография» Великой Отечественной войны вызвала откровенные насмешки в обществе и дала прекрасный повод для бесконечных анекдотов. «Что, старик, зачем пришел? — стучит кулаком по столу райкомовский партработник, принимая у себя в кабинете седого ветерана. — А что ты делал, гад, в 43-м, когда лучшие люди на передовой, на Малой земле, Родину от фашистов спасали? А? Под Сталинградом в окопах отсиживался, крыса тыловая?!»

Фальсификация русской летописи, проведенная при Мономахе в определенных политических целях, производила впечатление на современников и на историков, которые впервые знакомились с «Повестью временных лет». Так появилась варяжская, норманнская теория происхождения Русского государства, по которой само имя Руси связывалось с варягами.

Однако методы PR-деятельности в те времена были еще грубоваты, и позднейшие исследователи обнаружили и следы» и причины переделок.

Моисей. Без креатива

Любопытно, что с самого начала определились и типы пиарщиков, и их специализация. Игумен Моисей из богатого Выдубицкого монастыря, расположенного под Киевом, подготовил то, что сегодня можно было бы назвать сводным отчетом. Он использовал богатейшую библиотеку рукописных летописей, чтобы скомпилировать в своем «Киевском своде» 1198 года все, что было написано другими летописцами ранее. Точнее все, к чему монах Моисей смог «получить доступ».

Лишь небольшая часть заметок, преимущественно придворного характера, принадлежит самому Моисею.

А заканчивалась сводная летопись текстом кантаты, пропетой монахами Выдубицкого монастыря «едиными усты» в честь великого князя.

Это был один из первых случаев, когда вместо оригинального креатива и реального исследования заказчику преподносят скомпилированный чужой текст и неумеренные личные комплименты.

Так современные пиарщики, готовя презентацию для очередного клиента, просто берут презентацию предыдущую, касающеюся похожего случая, и лишь заменяют в тексте названия продукта и логотипы будущего заказчика. Халтура это, а не пиар.

Петр Бориславич. Боярин от PR

Знатный боярин, киевский тысяцкий Петр Бориславич был не только создателем летописи, но и ее героем. В силу своей должности и статуса он, ясно дело, пользовался источниками, которые не были доступны простым смертным монахам. Анализировал договоры, письма князей и королей, документы из захваченных у врага архивов, дневники военных походов, записи заседаний Боярской думы и важных княжеских съездов... Читатель и сегодня охотно поглощает газетные статьи, основанные на рассекреченных документах. А тогда это производило просто ошеломляющее впечатление, у читателя создавалось ощущение приобщенности. Вообще же взгляд столичного мэра — именно такой была его должность — отличался широтой, которая соответствовала масштабу этой личности. Наш мэр тоже, как известно, нередко грешит публицистикой — видимо, много философских мыслей вызывает пребывание на этом непростом посту.

У Петра Бориславича получалась уже не просто летопись, а отчасти и мемуары.

Его труд пестрит речами, сказанными якобы по тому или иному поводу. Вероятно, с помощью этого приема Петр Бориславич раскрывает собственные представления о том, как должно все выстраиваться на Руси. Эта политическая программа состоит в следующем. Князь управляет делами княжества, включая вопросы войны и мира, совместно с боярами, живущими в стольном граде. Его прерогативами являются правосудие и забота о «расправе земской» (управлении). Дальние завоевательные походы и тем более междоусобицы не нужны. Единственное, ради чего стоит прибегать к оружию, «сести на конь» — это защита страны от внешних захватчиков.

Любопытно также то, что эта летопись — произведение вполне светское, в ней нет религиозной фразеологии и интереса к церковным делам.

Так и в нагремевшем в конце 60-х годов двухтомнике маршала Жукова «Воспоминания и размышления», к удивлению многих, не было ссылок на священные авторитеты марксизма. Красный маршал? Да, он член партии, коммунист по убеждениям.

Но в первую очередь демонстративно — профессионал, прагматик.

Петр Бориславич. Пресс-портреты

В силу понятных причин мультимедийные материалы в XII веке отсутствовали, и презентации были максимально затруднены. Петр Бориславич нашел возможность визуализировать свою PR-концепцию. Он создал галерею словесных портретов важнейших деятелей современной ему Руси — великих князей киевских почти за весь XII век.

Автор вводит «стандартный модуль», согласно которому строится описание каждого: внешность, характер, властные качества, полководческие таланты, особенности придворной жизни, индивидуальные черты. Стараниями Татищева сохранились выписки из первоначальной летописи Петра Бориславича — так называемого раскольничьего пергамена. И теперь государственные деятели Древней Руси навсегда обречены оставаться в нашем представлении такими, как в его пресс-портретах.

Внук Мономаха был красив, богато награждал верных вассалов и дорожил своей честью.

Правнук Мономаха был так силен, «яко его лук едва кто натянуть мог». «Все князи его боялись и почитали. Хотя часто с женами и дружиною веселился, но ни жены, ни вино им не обладало. Много книг читал и в советах о расправе земской (об управлении) с вельможи упражнялся». Другой князь был любителем охоты и ловли птиц. «И в пении церковном учен. Часто мне с ним случалось в церкви петь». Враг «Мстиславова племени» Юрий Долгорукий соответственно и обрисован: «Великий любитель жен, сладких пищ и пития; более о веселиях, нежели о расправе и воинстве, прилежал». Был ли он таким? Кто знает. Но таким он остался в нашей истории.

Даниил Заточник. Первое резюме профессионального пиарщика

«Я, князь, не ездил за море и не учился у философов, но как пчела, припадающая к разным цветам, наполняет соты медом, так и я из многих книг выбирал сладость словесную и мудрость», — писал Даниил суздальскому князю примерно в 1197 году. Его челобитная вошла в историю под названием «Слово Даниила Заточника» (есть еще «Моление Даниила Заточника», написанное позже и ошибочно приписываемое ему же). Самопрезентация Даниила, впервые включавшая эту знаменитую формулировку «мы академий не кончали», была написана в излюбленной средневековыми авторами форме афоризмов и стала очень популярным произведением. Его читали и переписывали на протяжении нескольких веков.

Фактически же это — развернутое резюме пиарщика. Даниил был заточен на озере Лаче (отсюда — «Заточник») за какое-то свое литературное произведение («художество»), а теперь предлагает услуги князю, так как он «одеянием оскудей есмь, но разумом обилен». Он был ранее дружинником или монахом и, возможно, вел летопись при дворе Всеволода Большое Гнездо.

Даниил Заточник хорошо продумал план своего возвращения из ссылки. Челобитную он составил настолько изобретательно, что становится ясно: такому профессионалу нечего делать в северной глуши, его надо поскорее возвратить туда, где кипит политическая жизнь. «Был язык мой, словно перо книжника-скорописца, и приветливы уста, как быстрые струи речные», — так, во-первых, он представляет себя. Во-вторых, он демонстрирует свою компетентность и свои возможности. Его средневековое «расширенное резюме» включает самые разнообразные обличения: тиунов, притесняющих мелких феодалов (средний класс того времени), богачей, которых слушают только из-за их денег, послов, которые вместо исполнения дипломатических дел проводят время в «дому пировном». Таким образом, князю свои услуги предлагает профессионал, который владеет материалом и не побоится отстаивать интересы высшей власти в боярском окружении.

Наконец, блестящий стиль, которым все это изложено, не просто должен был понравиться князю. Даниил, очевидно, рассчитывал на то, что его «Слово» получит распространение, будет переписываться — и в любом случае дойдет до адресата, верховного князя. Вероятно, он все правильно рассчитал. Во всяком случае, до нас дошло.

И кстати, раз Даниил подчеркивает, что не ездил за границу, чтобы учиться у профессоров, значит, практика таких вояжей за образованием в Древней Руси существовала и была достаточно распространена. Учились люди...

Автор «Слова». Гений литературы на службе PR

«Слово о полку Игореве» — гениальная поэма и величайшее произведение древнерусской литературы. Попытка вписать ее в рамки нашей концепции — взгляд на русскую историю через призму PR — была бы безответственной и покоробила бы очень многих, кто привык черпать из «Слова» уверенность, силу, вдохновение... Если бы не одно «но». Гениальный автор «Слова» сознательно (!) выполнял задачи в области PR. Отдавая дань великому памятнику, мы не будем говорить о его литературных достоинствах, а сосредоточимся именно на нашем предмете.

Автор «Слова» остался неизвестен, есть лишь много предположений, кем он мог быть. Среди них нет ни одного достоверного. Известны дата и место создания произведения: «Слово о полку Игореве» было написано в 1185 году в Киеве.

Это многоплановое произведение можно назвать и политическим трактатом — широта взглядов автора поразительная. Он черпает аргументацию, углубляясь в далекую историю («Трояновы века», II-IV века), «время Бусово» (375 год). Он знаток истории актуальной, публицист, свободно расставляющий плюсы и минусы недавним действующим лицам — отцам и дедам современных ему политических фигур. Он аналитик и прекрасно разбирается в текущих событиях, выделяя в них главное.

А это главное — единство всех политических сил перед внешней угрозой. Центральной частью всего произведения становится «златое слово», обращение к разным князьям. Это горячий патриотический призыв «вступить в стремя за Русскую землю».

Информационный повод — неудачный поход новгород-северского князя Игоря на половцев — дает возможность вложить в уста великого князя киевского Святослава публицистически заостренную и концептуально выверенную речь о необходимости единства в борьбе с внешним врагом.

Между тем Святослав в действительности не был сильной фигурой на шахматной доске русской политики, управлял только столичным городом. Его главенство над Русской землей представляло собой лишь формальность. «Слово» превратило его в общенационального лидера. Благодаря написанному в Киеве произведению военная неудача новгород-северского князя обернулась моральной и политической победой великого князя киевского.

Талантливый человек, как известно, талантлив во всем. Гениальный автор «Слова» сделал гениальный PR не самому сильному и, если честно, не самому привлекательному деятелю современной ему Руси.

Васнецов В. М. (1848-1926). После побоища Игоря Святославича с половцами

В начале было «Слово». Постпиар его автора

Удивительно: мы даже не знаем его имени — и при этом считаем чуть ли не главным человеком XII столетия. Он написал небольшое произведение — по объему менее половины авторского листа. Это полоса в «Ведомостях» или в иной крупной газете.

Но значение «Слова» огромно. Не только для русской культуры, но и для всей русской истории. И даже еще больше — для нашей страны как субъекта мирового исторического процесса.

Дело в том, что загадочные обстоятельства обнаружения рукописи «Слова» и скорой гибели оригинала в московском пожаре 1812 года почти сразу породили подозрения в его подлинности. Тогда же стали тиражироваться сомнения в том, что произведение такого уровня могло быть создано в «диком» XII веке. И в «дикой» Руси.

Здесь работала какая-то извращенная логика. Логика людей, воспитанных на черных мифах о России. На «европейничанье». Тех, кого когда-то нарекли «подкинутым сословием».

Разве могла варварская Русь породить столь превосходное явление культуры? Первые скептики просто не могли предположить, что «Слово» лишь отражало РЕАЛЬНЫЙ уровень высокого развития нашей страны в XII столетии.

В дальнейшем отрицание подлинности «Слова» сложилось даже в определенную школу. Научной называть ее мы не станем, потому что аргументы ниспровергателей многократно были разбиты. К тому же руководствовались они отнюдь не поиском исторической истины, а собственным комплексом исторической неполноценности или прямым заказом.

Вот уже 200 лет вокруг «Слова о полку Игореве» кипят PR-баталии. Оно неожиданно оказалось слишком важным. Раз это произведение подлинное, то это означает, что Древняя Русь стояла в одном ряду с самыми развитыми государствами Западной Европы — других доказательств не требуется. Значит, вся история Руси-России протекала в рамках общеевропейского процесса. И в отдельных образцах превосходила лучшее из того, что было создано в Италии, Франции, Англии того времени... Соответственно, соблазн опровергнуть это важное доказательство чрезвычайно велик. Или хотя бы породить подозрения.

Нет сомнений в том, что и в XXI веке будут новые наезды[53]. Можно предположить, что теперь все шире будут задействованы компьютеры, математический анализ текста[54]. А значит, неведомый автор гениальной поэмы будет порождать все новые волны PR-активности.

Вот так же постоянно достается бедному Шекспиру. Правда, отрицание его авторства не сопровождается попыткой доказать, что его трагедии были созданы столетиями позже. И выводов об отсталости Англии на этом основании не делают.

Оставаться в фокусе PR и через девять веков не так уж сложно — вполне достаточно быть гением.

Носители и жанры: PR до появления СМИ

Коммуникации в Древней Руси определялись теми же общими принципами, законами, что и сегодня, но, конечно, имели свою специфику. Скажем, зачастую мы не можем разделить носители и жанры PR XII века.

Летописи. Душеполезное дело

«Летописание было любимым занятием наших древних книжников. Начав послушным подражанием внешним приемам византийской хронографии, они скоро усвоили ее дух и понятия, с течением времени выработали некоторые особенности летописного изложения, свой стиль, твердое и цельное историческое миросозерцание с однообразной оценкой исторических событий и иногда достигали замечательного искусства в своем деле. Летописание считалось богоугодным, душеполезным делом», — писал Ключевский.

Полагаем, этой исчерпывающей характеристикой можно и ограничиться.

Публицистика и риторика. Телевидение и радио XII века

Повести, сказания, слова, моления, обращения, жития — все они обычно просто включались в летописные своды, а до этого жили какой-то своей жизнью, о которой мы не имеем представления. Вероятно, большинство из этих произведений предполагало чтение вслух. Значит, это было радио и телевидение Средневековья.

Из эмоционально окрашенных пассажей состоит «Слово о полку Игореве». Но это произведение должен хорошо знать (желательно, хоть отчасти, наизусть — вот так) каждый образованный русский человек, а потому приводить примеры из «Слова» мы не будем. Возьмем гораздо более скромные источники. И увидим, что само построение речи подтверждает нашу гипотезу об устной природе этих письменных документов. Их ритм, риторические фигуры, публицистические приемы свидетельствуют: знакомство с этими пассажами должно было вызывать немедленный эмоциональный отклик. Кстати, их тоже легко выучить наизусть.

Вот слова одного переяславского князя... Ничем особенным он потомкам не запомнился, но как здорово звучит написанное его спичрайтером по совершенно конкретному поводу:

«Лучше мне умереть с дружиною на своей отчине и дедине, чем взять курское княжение; отец мой сидел не в Курске, а в Переяславле, и я хочу на своей отчине умереть; если же тебе, брат, еще мало волостей, мало всей Русской земли, а хочешь взять и эту волость, то убей меня и возьми ее, а живой не пойду из своей волости. Это не в диковину будет нашему роду; так и прежде бывало: разве Святополк не убил Бориса и Глеба за волость? Но сам долго ли пожил? И здесь жизни лишился, да и там вечно мучится».

Известно, что князь, обращение к которому мы привели, в результате не пошел тогда к Переяславлю... Пример удачного пиара. И пример хорошо удавшегося политического действия.

Былины. Эпический PR

Мы уже говорили о том, как этот эпический носитель PR слил вместе двух князей Владимиров, присвоив им не существовавший в реальной истории титул «Красно Солнышко» и наделив чертами идеального правителя. Богатыри в былинах: и Илья Муромец, и Алеша Попович — образы собирательные.

В былинах продвигались не люди, а понятия: защита Родины, презрение к врагам, кодекс рыцарской чести. И конечно же, в былинах есть мощный PR столицы всей Русской земли — «стольного града Киева».

Если же вернуться к конкретным личностям, то можно упомянуть новгородский цикл о Садко, богатом госте. Действительно, был в Новгороде Великом купец с похожим именем. Но тут возможна натяжка.

А вот случай с другим новгородцем, старым и богатым боярином Ставром, который настолько когда-то поразил народное воображение, что вошел в историю именно как былинный герой!

В Новегороде живу да я хозяином,

Я хозяином живу да управителем...

Сказать спасибо за это вхождение в историю Ставр должен своим родственникам. Отцу, который дал ему столь редкое имя, что историки смогли соотнести его со Ставром (Ставко) Гордятиничем, который впервые упоминается в летописи в 1069-1070 годах. И жене, с которой, собственно, и связана его история.

В 1118 году Владимир Мономах вызвал к себе в Киев всех бояр из Новгорода. Великий князь хотел, чтобы они присягнули ему. Летопись не объясняет, по какой причине Мономах тогда заточил сотского Ставра Гордятинича. Былина точно передает исторические обстоятельства:

Ставер боярин во Киеве

Посажен в погребы глубокие.

А дальше происходит следующее. Молодая жена выигрывает Ставра у Владимира в шахматы (!) и освобождает его. «Совпадение всех деталей убеждает нас в том, что в основе былины о Ставре и Василисе лежало истинное событие 1118 года», — пишет Рыбаков.

Удачное стечение обстоятельств (которое, впрочем, как мы знаем, никогда не бывает случайным) сделало из заурядного средневекового аристократа XII столетия героя народного эпоса.

Тут впору вспомнить, каким мощным пиаром были окружены советские чемпионы мира по шахматам в 50-70-е годы. А случай со Ставром — наверное, первый в мировой истории, когда шахматы были связаны с PR.

В XX веке, перед войной, в поисках новой эпичности и народности попробовали повторить достижение Средних веков и создать по полной аналогии с былинами наши, советские былины — новины. Народная сказительница Марфа Семеновна Крюкова, сочинявшая новины, даже стала в 1939 году членом Союза советских писателей. Вожди Ленин и Сталин, маршалы Буденный и Ворошилов, как предполагалось, усилиями «былинников речистых» смогут заменить сомнительных в смысле своего социального происхождения богатырей:

Как у нас в Москве да во каменной,

А во том ли Кремле да во крепкоем,

Во тех ли теремах высокиих,

Там живет наше красное солнышко —

Иосиф да свет Виссарионович...

Но не прижилось.

«Вот ви написали хорошую книшку "Мать". А можете ли ви написать еще одну хорошую книшку — "Отец"?» — спросил как-то Сталин Горького. «Вдохновения не хватает», — скромно ответил великий пролетарский писатель. Анекдот.

Политическая карикатура — на полях

В XII веке на полях летописей появляются рисунки острополитического характера. Сюжеты для иллюстраций отражали воззрения летописца даже больше, чем текст. В нем автор должен был все-таки придерживаться фактической точности изложения. В миниатюрах он мог отражать свое личное, эмоциональное отношение к кому-то или чему-то. В миниатюрах летописи Никона из Тмутаракани видна враждебность к Ярославу Мудрому и его старшему сыну Изяславу. А художник, иллюстрировавший летопись Изяслава, отомстил Никону, изобразил его в виде осла на месте игумена в церкви!

Глубокий знаток средневековых рукописей академик Рыбаков рассказывает: «Мы можем судить о том, что "Киевская летопись" Петра Бориславича была иллюстрированной. Нигде в тексте Радзивилловской летописи не говорится об участии княгини в убийстве Андрея Боголюбского, а на рисунке мы видим, помимо бояр-убийц, княгиню, несущую отрубленную руку своего мужа. Другие источники подтверждают участие княгини в заговоре...»

На полях есть иронические пририсовки: собака (свары князей), кот и мышь (удачный поход), обезьяна (испуганные язычники), лев, которого бьют дубиной (поражение Юрия Долгорукого, имевшего на гербе льва).

В 1136 году черниговские князья начали новую кровавую усобицу. И тогда же на полях «Киевской летописи» неизвестный художник изобразил воина, пронзающего кинжалом себе грудь. Рисуя воина-самоубийцу, он не имел в виду какого-то определенного князя. Он мыслил шире. В те годы о междоусобных войнах говорили: «Почто сами ся губим?»

Этот образ стал графическим эпиграфом к повествованию о распаде Киевской Руси.

Век слова. Резюме

Фигура XII века на Руси — для нас, несомненно, Мономах. Без пиара он бы и не достиг своих целей, и даже если бы достиг — мы бы о том не узнали. Этот князь последовательно занимался самопиаром. Воздействие на общественное мнение осуществлялось через летописи и средневековую публицистику (письма, обращения). В результате у Владимира Мономаха сложился позитивный имидж, который был задействован в момент кризиса.

Удачник века — Юрий Долгорукий. Слава основателя Москвы построена на одной строке в летописи: «Приди ко мне, брат, во Москву». Но и этого оказалось достаточно.

Неудачник века — Иван Берладник. О его феерических приключениях сочинять бы романы и снимать фильмы, а его практически забыли. А все от отсутствия пиара...

Провал века — Андрей Боголюбский. Ряд неудачных действий, которые противоречили старательно созданному имиджу христианского правителя Северо-Восточной Руси, сначала привели к его размыванию образа, а затем и к краху Боголюбского. И к гибели этого князя-новатора.

Явление века — первые профессиональные пиарщики. Причем в XII веке известны их имена — большая удача для нашего исследования. А их работа сразу стала напоминать ту, которой занимаются сейчас в PR-агентствах и соответствующих службах и отделах компаний. Предпринятая тогда же перелицовка «Повести временных лет» преследовала политические цели момента, но отзывается до сих пор. Например, теорией норманизма.