От магии сплошные проблемы

Глава 11

За нашими спинами закрылась дверь, и раздался звук поворачиваемого в замке ключа. На слух замок был слишком прочным, а шаги наших караульных не затихли в конце коридора, как я надеялась. Охранники принца Чигару исполняли его приказания буквально. Я была слишком ценной именно сейчас.

Мы находились в комнате, некогда служившей гостевой спальней. Она была замечательно оборудована в свое время. Теперь парча, служившая обивкой, обветшала, бархатный навес над кроватью истончился и превратился в лохмотья, а в воздухе висел тяжелый запах сырости и плесени. Оставались кое-какие предметы мебели, но большей частью покрытые старыми простынями, пылью, а скорее всего, и тем и другим. На каминной полке горели две лампы, но сам камин был темным и холодным, как и вся комната. Дополнительное освещение давала длинная узкая полоса лунного света, проникающего сквозь узорчатые стеклянные двустворчатые двери.

Я обошла комнату, простучала стены, проверяя, вдруг есть скрытый выход. Судя по предварительной подготовке, здесь и предполагалось держать пленников. Мой осмотр закончился у стеклянных дверей. Они вели на маленький балкон, были закрыты, но замок можно было легко открыть чем-нибудь острым. Еще один талант семейки Бенарес. Были и другие. Я продолжила движение, не желая привлекать внимание к нашему наиболее подходящему способу бегства. Очевидно, принц Чигару не планировал свои действия слишком далеко вперед и не собирался оставлять нас здесь надолго. Нам это на руку. Может быть, по этой же причине нас поместили в одной комнате. Это тоже нам на руку. Я не хотела бы сбежать, а потом разыскивать Пиараса, чтобы освободить его.

Когда я посмотрела вниз, в сад, я увидела, что наш хозяин наверстал упущенное. Внизу стояли на посту пять вооруженных стражников Мал’Салина, чтобы не допустить никаких сюрпризов. Я не чувствовала никакого надзора в самой комнате, но, возможно, все-таки было некое наблюдение или прослушивание. В стене было множество мест, которые идеально могли скрыть пару-тройку любопытных глаз. Но я не собиралась ждать, когда за нами начнут следить. Мое намерение — сбежать вдвоем от королевского гостеприимства принца Чигару как можно скорее.

Принц самонадеянно посчитал, что, находясь между охранниками и Руинами, я оставлю попытку бежать. Мое первое правило — никогда не будь самонадеянным. Оно замечательно сочеталось со вторым правилом — всегда пробовать бежать. И если попытка не удалась, нужно просто ее повторить. Сегодняшняя ночь не являлась исключением.

Пиарас стоял в центре комнаты, у края дивана-канапе. Хотя такие приключения не случались со мной постоянно, это все-таки не было совсем уж редким происшествием. Но я могла с большой точностью предположить, что Пиараса никогда не брали под стражу приближенные Мал’Салина, не вели ночью через Руины — связанным и с черной лентой на глазах, — угрожая, что его будет пытать принц гоблинов, и вряд ли когда-нибудь вечер заканчивался нападением на вышеупомянутого принца. Я почувствовала, как мои губы изогнулись в мимолетной улыбке. Если подходить к осознанию всего этого строго, то в таком сочетании я тоже испытала это впервые.

Пиарас смотрел на меня, его карие глаза были широко открыты и полны слез. Я знала, что он, возможно, был напуган до смерти, и для этого были веские причины. Принц Чигару не был в восторге от встречи с Пиарасом, и, конечно, охранники, которых юноша пнул, вовсе не веселились от этого. Пиарас был до сих пор жив, поскольку принц хочет использовать его, чтобы вынудить меня разыскать Сагред. И он прав. Я не позволю причинить боль Пиарасу. Оставался один выход: убраться отсюда как можно скорее. Я подошла к дивану и села, пригласив Пиараса присоединиться ко мне. Перед нами была сплошная стена. Ни одна живая душа не могла оттуда подсмотреть или прочитать по губам. Потом я применила свою версию заклинания, которым воспользовался прошлой ночью Гарадин, когда лишил Пиараса возможности подслушивать наш разговор. Если за нами кто-нибудь шпионил, я собралась задать им работы.

Пиарас сел и открыл рот, чтобы что-то сказать, но запнулся на полуслове. Думаю, он был ошеломлен. Я тоже испытывала похожие ощущения.

Я взяла его за руку и обнадеживающе слегка сжала.

— И я здесь несчастна, — шепнула я ему прямо в ухо. — Не переживай, мы здесь надолго не застрянем.

— Как?

— Через стеклянные двери. На наружной стене есть решетка для растений, она должна выдержать наш вес.

— Охрана есть? — спросил он.

Этим вопросом он меня удивил. Хорошо. Может, он и испуган, но чувство юмора не потерял.

— Пять.

Он хотел встать — наверное, чтобы убедиться лично. Но я предупреждающе сжала его руку.

— За нами могут следить. Давай не будем раньше времени раскрывать свои планы.

Он остался сидеть и, хотя и с трудом, глубоко вздохнул. Наверное, первая хорошая реакция с тех пор, как мы оказались здесь. Его рука слегка дрожала, так же, как и плечо, коснувшееся меня.

— Прости, — вдруг выдал он.

— За что?

— За то, что я такой бесполезный.

Я просто сидела и ждала, чтобы понять смысл. Никакого смысла.

— Где ты откопал эту мысль?

— Я ничего не сделал. За всю ночь я не совершил ничего полезного.

— А что ты призывал, когда мы были внизу?

— Ерунда. Я сделал только хуже. Я добился лишь того, что нас обоих могли убить.

«Нет, только тебя», — подумала я. Я нужна принцу Чигару — по крайней мере сейчас. Я не сказала этого вслух, но уверена, что Пиарас отлично понял мою мысль и осознал, к чему он был близок. Хотя у него и так было ощущение, что все достаточно плохо.

— Это было немного импульсивно, но ты просто пытался меня защитить. — Я по-дружески, как сестра, обняла его за плечи. — Это было очень смело. Так случилось, что в этот момент за дверью оказалась пара дюжин гоблинов. Твоей вины здесь нет. — Я попыталась улыбнуться. — Ни ты ни я не пострадали, поэтому даже не переживай.

Он сидел, потупив взгляд.

— Я вовсе не был смелым, я был испуган.

— Ты был испуган — и все-таки напал на принца, чтобы защитить меня. — Я ухмыльнулась. — Дорогой мой, ненавижу говорить такие слова, и тебе в том числе, но именно это и зовется смелостью.

Он оторвал взгляд от пола и посмотрел мне в глаза.

— Это?

— Если бы ты не был испуган и напал на принца, то это было бы просто безрассудное самоубийство или кое-что похуже, в чем тебе вряд ли хотелось бы участвовать.

Пиарас почти улыбался.

— Спасибо. Хотя ничего бы этого не произошло, если бы я не дал себя поймать.

— Истинно, — согласилась я. — Но они бы не стали за тобой охотиться, если бы я не была нужна принцу. Так что на всем этом лежит моя вина. Если и требуются какие-то извинения, то их должна приносить я. — Я попробовала слегка усмехнуться и, приобняв, сжала его плечо. — Прости.

Он тоже попытался улыбнуться. Но у него не получилось.

— Все нормально.

— Нет, не нормально. Но все будет хорошо.

У меня родилась идейка, и если она сработает, то мы не только смоемся из этой комнаты, но этот долгий путь вернет Пиарасу самоуважение.

— Итак, как у тебя дела с колыбельными заклинаниями? — вдруг спросила я.

Я почувствовала, как под моей рукой его ладонь мгновенно заледенела, а плечи стали жесткими. Он точно знал, что у меня было в голове. Слишком много на него навалилось.

— Я не могу заставить спать пятерых гоблинов!

— Тсс!

— Не могу! — заявил он.

— Не можешь или просто никогда не пробовал? — перебила его я. Какая глупость с моей стороны! Когда это у него был шанс усыпить охранников? Гарадин сказал, что у Пиараса талант, и я лично видела подтверждение сказанному, хотя сейчас спрашивала не о мощи его дара. Испытание огнем — не лучший вид последнего экзамена, но у нас нет выбора.

— Тебе нужно видеть объект, когда ты работаешь? — Я говорила деловым тоном и не допуская сомнений.

Пиарас закрыл лицо руками, его локти упирались в колени. Он зыркнул глазами по сторонам и отрицательно качнул головой. Я ничем не могла помочь, но заметила, что он слегка побледнел.

— Хорошо, — сказала я, стараясь, чтобы мой голос звучал ободряюще. — Ты сумеешь.

— Как ты можешь знать? — Его вопрос прозвучал слабо и несчастно.

— Не знаю. — Я ничего плохого делать не собиралась и хотела быть полностью честной с ним. Он это заслужил. Кроме того, если он решит, что я ему лгу, это лишит нас всех шансов. — Но Гарадин знает. А я верю Гарадину. Он сказал, что никогда никого не встречал с таким мощным даром.

Пиарас опустил руки. Я увидела, как его темные глаза заблестели, и это, скорее всего, была надежда. Надежда и удивление — и знатная доля сомнения. В конце концов, мы же говорили о Гарадине.

— Гарадин так сказал?

— Да. Он поведал мне, как ты заставил всех заснуть в «Безумном волынщике» всего через несколько тактов.

На эту фразу Пиарас отреагировал кривой усмешкой. Я старалась во что бы то ни стало поднять его боевой дух.

— Им было скучно, они были пьяны, — пояснил он. Но ухмылочка стала шире.

— Как сказал Гарадин, им было не скучно, а Салтон Оакс не получил в тот день партию товара, и ему пришлось разбавлять эль водой. Поэтому они вовсе не были пьяны. Они были околдованы — твоим голосом. Гарадин сказал мне, что ты произвел на него большое впечатление.

— Он не говорил мне этого.

— А чего ты от него ожидал? Гарадин не раздает похвалы направо и налево. Поверь мне, я знаю. — Мой крестный, возможно, не одобрит, что я разболтала его студенту, насколько тот замечательный, но если кто и нуждается в большой дозе уверенности, и нуждается именно сейчас, то это Пиарас.

Я многое могу сама. Пиарас не начнет делать свою работу, пока я не сделаю свою. Теперь на нас не давило присутствие кого бы то ни было. Я прямо-таки физически ощущала изобилие заклинаний, которые после себя оставила примари А’Захра Нуру, чтобы защитить своего любимого принца. Если мне не удастся полностью заблокировать эти защиты, Пиарас не сможет даже начать выводить первые несколько нот своей усыпляющей песни для гоблинов. Моя работа состояла в том, чтобы охрана наслаждалась колыбельной серенадой, обходящей магические ловушки примари Нуру.

Пиарас сглотнул.

— Сделаю все от меня зависящее. — Его голос был тверд, а глаза полны решимости.

И я сделаю все от меня зависящее.

— Пока ты будешь работать, я накрою тебя защитным экраном. Когда охранники уснут, надо будет делать все бегом. Как только приземлимся, встань рядом со мной. А когда покинем эту территорию, будь очень близко ко мне.

Он мрачно кивнул.

— Понял.

Ничего он не понял, но я не собиралась тратить время на описание тех опасностей, которые могут нас поджидать за стенами особняка… а может, и на всей этой территории. Совсем скоро он сам все поймет.

Моя часть работы была почти такой же напряженной, как усыпление колыбельной песней, оплетающей паутиной сна пятерых стражников Мал’Салина. Вернее, больше чем пятерых, но я не собиралась сообщать об этом Пиарасу. Я изменю мои заклинания, формирующие защитный экран, чтобы дать возможность песне добраться до тех, кто находился и с другой стороны двери. Я не хочу спускаться вниз ночью по предположительно сгнившей решетке для вьющихся растений и с гоблинами за спиной. Я могу почувствовать заклинания примари А’Захры Нуру вокруг здания и внутри него. Если хотя бы одно из них будет потревожено, принц Чигару пошлет всех в погоню за нами. Кроме того, за пределами особняка будет дел по горло и без стражников Мал’Салина. По моим прикидкам было примерно три часа ночи. В мой предыдущий визит в Руины выяснилось, что это самое активное время для их обитателей и не лучшее время для путешествий и вообще пребывания где-то поблизости, особенно когда те, кто разыскивает себе пропитание, считают тебя лакомым кусочком.

Амулет, сигнальный маячок, или как бы эта штука ни называлась, помогал мне до сих пор, когда словно накрывал меня защитным экраном. Если бы амулет помог мне в том, что я собираюсь делать, я бы с удовольствием простила ему предыдущую попытку лишить меня жизни.

Пока не пришло время гоблинам услышать песню Пиараса, нужно было устранить все магические барьеры на его пути. Мастер-заклинатель мог проникнуть сквозь что угодно, и Пиарас мог сделать это сам, но чем меньше сил ему придется тратить прямо сейчас, тем лучше. Щиты, которые я намеревалась поставить, проблемы не составляют. Они нужны, чтобы оградить нашу тюремную камеру от прослушивания, — тогда песня Пиараса откроется миру.

С моей стороны понадобилось несколько минут концентрации, чтобы уютно пристроить мои защитные заклинания точно над магическими ловушками примари. Подгонка получилась хорошей. Ничего не было нарушено и потревожено. Ничто не активизировалось. Все было накрыто экраном защиты. Очень хорошим экраном. Я проделала отличную работу, даже слишком, это было сверх моих способностей. Наверное, даже Гарадин был бы впечатлен. Похоже, сигнальный маячок ухитрился подсказать новые трюки, но я обдумаю это потом.

Теперь настала очередь Пиараса.

Сначала он немного колебался — не из-за того, что сомневался в собственных силах, а потому, что слишком хорошо понимал особенности нашей ситуации. Ведь он был основой всего плана, и это на него давило. Его первые ноты были робкими, как будто он нащупывал свою тропинку сквозь мелодию, серьезно сконцентрировавшись, чтобы создать правильную смесь тона звука и его интенсивности. Получилось слишком жестко. В результате пострадала песня. Она могла вызвать несколько приступов зевоты у тех, кто внизу, но не достичь результата, а лишь кружить поблизости.

Я предостерегающе подняла руку.

— Подожди.

Он остановился на середине ноты. Его дыхание, похоже, на исходе, он сильно побледнел. Нет, так дело не пойдет.

— Ты слишком стараешься. Знаю, тебе странно это слышать, но ты должен расслабиться.

— Расслабиться? — Его тон и лицо одновременно выражали панику и неверие.

— Знаю. Сказать легче, чем сделать.

— Да, — сказал он, как будто я не могла выразить словами ничего более очевидного.

— Ты игнорируешь гоблинов, — сказала я.

— Я же пою для них. Заклинание не работает без слушателей.

— Ты знаешь, что я имею в виду. Ты пренебрегаешь тем, кто они такие и что собой представляют. Подумай о них как о посетителях «Безумного волынщика».

— В «Волынщике» меня никто не хотел убить.

Ненавижу, когда логика угрожающе поднимает свою голову.

— Гоблины совсем не собираются тебя убивать. По крайней мере сейчас. Значит, ты свободен мысленно послать им счастливые, мирные сновидения.

Пиарас посмотрел на меня, как будто я растеряла весь разум. Я и сама не до конца была уверена в том, что он ошибается. Но точно знала, что, если он не сделает все правильно, гоблины убьют нас обоих, и ничего счастливого и приятного с нами не произойдет.

Он раздумывал, затем, кажется, на что-то решился, но вид при этом у него счастливым не был.

Юноша вздохнул.

— Ты права.

Приятно слышать!

Я взяла обе его ладони в свои руки.

— Ты можешь это сделать. Это знаю я, и это знаешь ты.

И он снова запел. Тихо, застенчиво, но без страха, звучавшего при первой попытке. Нежная, приятная мелодия нарастала, сплетая кружево иллюзии теплых весенних вечеров, золотистого мерцания светлячков и аромата распускающихся ночью цветов. Песня ширилась и угасала, как тихо плещутся о борт корабля волны спокойного моря или как рука матери качает в кроватке младенца. И над всем этим текла разрывающая сердце чудесная соловьиная песня.

Хорошо, что он не нацелился на меня.

Я осторожно подошла к окну и посмотрела вниз, в сад, якобы любуясь видом. Я ожила. Гоблины падали как мухи. Заклинание действовало постепенно. Из разжавшихся пальцев выпало копье. Голова свесилась на грудь в доспехах. Тело гоблина прислонилось к внешней стене. Пиарас делал дело с чрезвычайной заботой. Гарадин был прав: у мальчика природный талант. Сейчас я была ему за это благодарна.

Я вернулась и села. Помочь ничем не могла, лишь улыбнулась.

— Хорошая работа, — прошептала я.

Для любого, кто заглянет или войдет в комнату после того, как мы смоемся, я оставила видение, как будто Пиарас и я сидим и покорно ждем своей участи. Другая экранирующая защита удерживала картинку, чтобы никто не заметил, как мы убегаем через двери балкона. Как правило, мои миражи выглядели достаточно плотными, но оказывались нестойкими при прикосновении и рассеивались примерно через десять минут — хороший старый дым и зеркальная магия.

Та девушка, что сидела и оглядывалась на меня, не похожа была на мою обычную работу.

Если бы я не знала, что сейчас стою у стеклянных дверей, мне было бы затруднительно поверить, что это не я сама сижу около кровати. Иллюзорная фигура Пиараса выглядела так же провокационно правдоподобно.

— Замечательно, — протянул он, глядя на так называемых «нас самих» широко открытыми глазами.

Я приняла на веру.

— Да, может быть.

Я попыталась проигнорировать тот факт, что я сама сижу сзади себя, и занялась замком на стеклянной двери. Сигнальный маячок, очевидно, считал меня достаточно опытной и позволил мне все делать в тоскливом одиночестве. Я была права насчет решетки. Она была железной, прикреплена болтами к дому и сработана на века. Я благодарила строителя за внимание к деталям. Охрана безмятежно спала вокруг нас на земле.

Нам надо было пересечь просторную лужайку, чтобы добраться до леса. Дул ветер, а над головой проносились тучи-облака. По моим прикидкам через несколько секунд большая туча доплывет и закроет луну, давая нам лучшее укрытие для стремительного броска через лужайку.

В этот момент гоблин-часовой вышел из-за угла дома и врезался в Пиараса. Это был один из охранников, которые притащили его к принцу Чигару. К несчастью, он нас тоже запомнил. Да, шито-крыто не получается…

— Ты! — взревел он и бросился на Пиараса.

Пиарас прыгнул на него с испуганным вскриком. Он не предполагал, что так отреагирует — солидным хуком справа в висок гоблину. Стражник упал как подкошенный, с застывшим удивлением на лице. Я была удивлена тоже, но совершенно по другой причине.

Пиарас стоял над неуклюже распластавшимся громилой, застыв от неожиданного для себя поступка.

— Это тебе за то, что назвал меня наживкой, — в конце концов выпалил он.

Кто-то уже объяснил Пиараса, что нужно уметь не только лаять, но и кусаться.

— Где ты этому научился?

Пиарас вздрогнул и от острой боли потряс кистью.

— Фелан решил, что я кое-что должен знать.

Мне следовало догадаться.

— Чему еще он тебя научил?

Пиарас покраснел и застенчиво улыбнулся.

— Ты на самом деле хочешь знать?

— Наверное, нет. — Я вглядывалась в темноту. Полнейший мрак, ничего не видно ни далеко, ни вблизи. Но что-то там должно быть. И, учитывая поздний час, вероятность выше средней, что мы с кем-нибудь встретимся. Я разоружила гоблина и протянула Пиарасу длинный кинжал.

— Фелан учил тебя пользоваться чем-нибудь вроде этого?

Он выглядел нерешительно с блестевшим в руке стальным клинком.

— Мы работали с ним.

— Надеюсь, тебе не придется сегодня ночью применить его на практике.

Я взяла изогнутую саблю и пару метательных ножей. Может, у стражника было и больше, но я не хотела тратить время на то, чтобы его получше обыскать.

Мы перебежали через лужайку под прикрытие деревьев. Они были низкие и темные, и их было достаточно, чтобы спрятать нас. После того как мы преодолели около пятидесяти ярдов, я остановилась и прислушалась. Никто за нами не гнался. Но это не означало, что ничто нас не преследовало. Я была абсолютно уверена в этом, и не потому, что у меня на груди вибрировал и тихонько рычал сигнальный маячок, пытаясь предупредить, — волосы у меня на затылке тоже проделали впечатляющую работу.

Я выбрала направление по прямой линии. Дистанция сейчас была важнее направления. Мы были в Руинах, поэтому я могла безошибочно определить, что нас преследует нечто, чтобы убить и съесть, хотя, может быть, не в таком порядке. Когда я больше не буду чувствовать, что нечто дышит мне в затылок, я остановлюсь и определюсь с направлением. Шли мы сейчас гораздо быстрее, чем когда под охраной гоблинов отправлялись в Руины. Желание остаться в живых — мощный стимул.

После моего последнего похода в Руины я попросила у Янека Таула карту и выучила ее наизусть. Я дала себе клятву, что впредь никогда здесь не заблужусь. Из-за огромного количества преступлений в Руинах городские дозорные сделали на заказ самые лучшие карты этого района, какие только были доступны. Надеюсь, что я проживу довольно долгую жизнь, чтобы сообщить Янеку, что это отличное вложение денег.

Земля пошла в гору, и мы стали подниматься вверх по склону. В Руинах было только два места, которые можно было назвать возвышенностями. Нам посчастливилось найти именно такое. Это не был путь к выходу, но даже один из холмов можно было искать долго. На вершине множество маленьких валунов окружали каменную плиту с ровной поверхностью. Теперь я точно знала, где мы находились. Плита знавала различные варианты использования за многие годы — и ни одного хорошего.

Пиарас остановился рядом со мной.

— Где мы?

На этот вопрос мне совсем не хотелось отвечать.

— Официального названия нет.

— А какое неофициальное?

— Плаха Палача.

Он посмотрел на плиту.

— Из-за камня? — спросил он тревожно.

— Да, из-за плиты.

Молодой заклинатель подошел ближе, чтобы лучше рассмотреть. Я его не остановила. Было достаточно света, чтобы увидеть, где темные пятна просочились в камень, став его неотъемлемой частью. Пиарасу не было нужды объяснять, что это были за пятна.

Он быстренько вернулся ко мне.

Внизу под нами распростерлись Руины. Вдали я смогла разглядеть огоньки квартала магов и причал. Так близко, но так далеко. Невидимые из леса верхушки деревьев тоже светились. В глухих местах бледные вспышки голубого и белого света мерцали, угасали, потом снова появлялись гораздо дальше, и в этом волшебном свете лес казался живым. Я вынуждена была признать, что это, возможно, самое прекрасное и неожиданно мирное зрелище, которое я когда-либо видела. Но я не позволила себе поверить этому обманчивому пейзажу ни на секунду.

— Как мы выберемся? — спросил Пиарас.

— Ближайший выход примерно в двух милях отсюда или немного дальше. — Я указала на самую заросшую тропинку слева от нас и светлячков на всем ее протяжении. — Она приведет нас к южной окраине квартала магов.

— Это длинные две мили.

За деревьями появились две крошечные точки света. Я подумала, что это глаза, пока они не разлетелись в разные стороны. Через несколько секунд появились более нежные розовые светлячки, поодиночке и группами по два или три. Они кружили над нами, трепеща полупрозрачными крылышками. Казалось, что свет исходил от самих существ.

Пиарас медленно повернулся, следя за их полетом.

— Это ночные мотыльки?

Я попыталась получше рассмотреть этих созданий, как-вдруг одно из них неожиданно вынырнуло перед моим лицом и улетело прочь. Я поймала быстрым взглядом миниатюрные ручки, ножки, туловище и голову — существо было не крупнее моего большого пальца и без единого лоскута одежды. Они были мужского и женского пола.

— Они похожи на какой-то вид духов или фей, — сказала я.

Сегодня ночью было полно первых. Возможно, не всем живым существам в Руинах мы были желанны лишь в качестве позднего ужина. Если так, то это очень приятное изменение.

Один из мотыльков стрелой носился на крыльях как у колибри вокруг поднятой руки Пиараса. Это явно была самка. Она слегка щекотала руку юноши своими ножками. Разок. Другой. Пиарас оставался недвижим и с интересом ждал, затаив дыхание. Фея села на его ладонь.

Появились еще феи. Их сияние стало ярче, чем раньше, цвета насыщеннее, при этом больше розово-оранжевого, чем розового. Я заметила легкий порез на запястье Пиараса, там, где у него были связаны руки и поэтому остались царапины на коже. Феи тоже это заметили.

— Пиарас, — предупредила я.

— Но они так красивы, — возразил он, очарованный божественными формами усевшейся на его ладонь застенчивой женщины. Его лицо освещалось ее бледно-розовым сиянием. Весь ее вид говорил, что Пиарас ей тоже понравился.

— Да, они очень миленькие. Все! Скажи до свидания красивой обнаженной леди — и пойдем отсюда.

Обнаженная леди улыбнулась и вдруг перестала казаться миленькой. Ряд острых, как лезвие бритвы, зубов блеснул довольно угрожающе, и через секунду она с шипением вонзила их в запястье Пиараса. Онемев от изумления, тот отпрыгнул и хлопнул по ней. Ее розовое сияние превратилось в красное, и они все набросились на нас.

Я увидела достаточно.

— Бежим!

Пиарасу не нужно было повторять дважды.

Бежать-то мы побежали, но далеко уйти не удалось. Лес состоял из растущих деревьев, поваленных деревьев, больших камней, зарослей ежевики и винограда. Кровососущие огненные феи кружили над нами, оставляя за собой огненные всполохи, как хвосты крошечных комет. Земля стала влажной, потом под ногами стало хлюпать. Если мне не изменяет память, прямо перед нами должен быть мелководный пруд. Ничто, кроме воды, не может остудить пыл огненной феи. По крайней мере, я на это надеялась. Это было лучшее место из всех, куда я могла нас вывести.

Мы кинулись в пруд и мгновенно оказались по колено в воде.

Я быстро пошла вброд к центру и стала уговаривать себя, что умереть оттого, что из тебя досуха высосут всю кровь огненные феи, это более страшная смерть, чем утонуть. Я сама не купилась на это ни на минуту, но ради Пиараса я хотя бы пыталась не думать об этом.

— Глубоко вдохни и оставайся под водой как можно дольше, сколько продержишься, — бросила я через плечо.

Феи могли просто парить над поверхностью, пока мы не будем вынуждены вынырнуть, чтобы глотнуть воздуха, но я решаю проблемы по мере их возникновения. Каждой проблеме — свое время.

В центре пруда вода была до подбородка мне и по грудь Пиарасу. Я набрала полные легкие воздуха, сколько могла вместить, и присела. Пиарас сделал то же самое.

Феи были уже над нами. Они походили на факелы, плывущие над поверхностью. Они кружили в поисках добычи. Я думала, что мои легкие взорвутся, но не шевелилась. Потом так же внезапно, как появились, они улетели. Не веря сегодня ночью ни в какую удачу, особенно в перемены к лучшему, я еще несколько мгновений подождала, а потом подняла голову над водой. Было очень трудно без шума глотать воздух.

Ни одной феи. Ни единого огонька.

Сзади меня над водой показалась голова Пиараса.

— Они улетели? — Он тяжело дышал, наполняя свои легкие воздухом. Похоже, он тоже сомневался в нашей удаче, как и я.

Я пристально рассмотрела окружающие деревья. Ни одного свечения.

— Никого не видно.

— Почему?

— Может, нашли что-то повкуснее? — На самом деле я в это не верила, но так могло случиться, если что-нибудь следовало за нами, но сейчас я не собиралась изучать этот вопрос слишком глубоко. — Давай отсюда выбираться.

Я поняла, что покинуть пруд гораздо труднее, чем зайти в него. Конечно, моя одежда промокла и стала тяжелее, но почему-то особенно справа. Пиарас посмотрел на меня, его глаза стали большими, как блюдца.

— Райни. — Его голос был встревоженным.

Я остановилась и взглянула вниз, на себя. Ничего не увидела.

— Что?

Его лицо исказила гримаса, и он указал на мой правый бок.

Я подняла правую руку и посмотрела внимательнее. И тут же невольно взвизгнула.

Черная блестящая пиявка усердно работала, стараясь присосаться к моим ребрам. Она была длиной не меньше тридцати сантиметров. И, судя по тому, как активно она извивалась, чтобы добраться через кожу доспехов до моей, я, должно быть, стоила того, чтобы так трудиться.

Я вышла из воды за рекордное время и стояла на берегу с ножом наготове. Теперь главное — не взвизгнуть, когда буду отдирать пиявку. Я даже не могла вспомнить, когда еще хотела так сильно визжать и бежать.

— Ворующий души камень, феи с острыми, как бритва, клыками, пиявки-кровососы, — шепотом возмущалась я, в то время как старалась поддеть ножом все еще пытающую вцепиться в меня ртом пиявку и отковырнуть ее. — Когда все это закончится, я потешу себя визгом. Я это заслужила.

Я содрала пиявку со своего камзола и проверила, нет ли на мне других. Но вдруг остановилась. Что-то было не так. Даже хуже, чем длиннющие пиявки. Пиарас дважды кашлянул из воды, а потом меня словно ударило. Шум, который только что произвел Пиарас, был единственным звуком, который я услышала. Было такое ощущение, что все существа, живые или не совсем живые, задержали свое коллективное дыхание в ожидании чего-то. Феи знали, что это, вот почему так быстро улетели. Подозреваю, нам не стоит ждать и выяснять, что же это такое. Пиарас осознал это одновременно со мной.

— Что это? — прошептал он.

Я предположила, что он имел в виду мой сегодняшний длинный список чудовищ.

— Ничего из того, что я упомянула. Нам надо двигаться. — Амулет вел себя так, как будто пытался прорваться через мой камзол, чтобы освободить себя. — Что бы это ни было, оно быстро идет за нами.

Я пошла обратно по собственным следам к холму с намерением обойти кругом его основание. Таким образом мы можем вернуться к прежнему направлению — в сторону ближайшего выхода. Новая угроза исходила с противоположной стороны, поэтому каждый шаг в нашем настоящем направлении вел нас дальше от «чего бы это ни было» и ближе к дому. Это работало на меня.

Я вдруг остановилась прямо перед границей большого очищенного участка леса. Пиарас наткнулся на меня сзади, и мы оба кубарем покатились вниз. Я подняла взгляд и застыла.

Принц Чигару Мал’Салин вышел из тени справа, примерно в пятидесяти ярдах над нами. Он был не один. Я не ожидала, что он будет там. Он нас не видел и не слышал, хотя подозреваю, совсем скоро все изменится. Он был хорошо вооружен и защищен доспехами, чего я не могла сказать о себе или о Пиарасе. Выглядел принц так, будто был расстроен нашим скорым побегом.

Рахимат, гоблин-заклинатель, выскользнул из-за деревьев как привидение, чтобы встать рядом с ним. Нас они не почувствовали, и я не знаю, сигнальный маячок защитил нас или присутствие чего-то непонятного, крадущегося за нами. Но я знала точно, что мы были зажаты в ловушке между гоблинами и чем-то таким, что, как видно было по реакции амулета и как подсказывали мне мои инстинкты, было гораздо хуже.