От магии сплошные проблемы

Глава 23

Когда мы уходили, мавзолей был почти пуст, а теперь там прямо-таки негде было яблоку упасть.

Мы воспользовались одним светильником, чтобы не привлекать к себе внимания. У кринсани были факелы, очень много факелов. Им не надо было идти крадучись. Им принадлежало все это.

К тому же они значительно превосходили нас числом: более пяти на одного.

Вегард лежал на земле, он не шевелился, голова была в крови, топор-колун зажат в руке. Рядом с ним на земле валялись гоблины. Много крови — скорее всего, работа Вегарда, а вот где не было видно явных признаков насилия, там точно поработали Гарадин и примари Нуру.

Я увидела и поняла, почему Гарадин согласился на прекращение военных действий. Двое кринсани из храмовой стражи держали ножи в виде косы смерти меньше чем в дюйме от горла Пиараса. Похоже, юный заклинатель внес личный магический вклад или пытался как-то помочь. Я перевела взгляд на Микаэля. У него был совершенно невозмутимый вид. Никаких догадок.

Сарад Нукпана протянул мне руку. Мне не нужно было спрашивать, чего он хочет. Я вопросительно посмотрела на Микаэля. Хранитель не медлил. Он только слегка кивнул.

А я никак не могла решиться. Как же так! Я не верила своим глазам.

— Что-о?

— Отдай это ему. — Голос Микаэля был совершенно ровным. Да, он умел контролировать даже голос.

У меня было два объяснения. Одно мне нравилось больше. К сожалению, верным могло оказаться и другое.

— Мне нравится ваше благоразумие, паладин Илиесор, — произнес Нукпана, его тон тоже был ровным и спокойным. Он не знал, что задумал Микаэль. Я тоже. И Гарадин был сбит с толку. Очевидно, это заразительно.

Я стала лихорадочно продумывать альтернативный вариант решения. На это не понадобилось много времени, потому что такого не существовало. Отдаю Нукпане Сагред — и мне нечем торговаться. А если я отказываюсь, то одно слово мерзавца — и море крови гарантировано.

Поэтому я только и сказала:

— Я заключаю сделку.

Нукпана притворно вздохнул.

— Госпожа Бенарес, еще одна сделка? Это уже начинает утомлять. — Он махнул рукой, и два лезвия ножа прикоснулись к шее Пиараса. Крови не было — горло они не поранили. Им было приказано быть осторожными. Нукпана тоже захотел свой кусок пирога, который решил оставить на десерт.

Краем глаза я заметила какое-то движение. Принц Чигару. Если бы у меня была возможность передать кому-нибудь Сагред, я бы так и сделала. Тем более что принц очень этого хотел. Примари Нуру рукой остановила его, иначе это сделали бы клинки храмовой стражи Кринсани. Судя по блеску их глаз, они жаждали, чтобы он снова повторил свою попытку. Судя по выражению лица Чигару, они получат то, что хотят.

— Жизнь моих друзей, — ответила я Нукпане. — Я отдаю Сагред, а ты их тут же отпускаешь. Живых.

Он посмотрел на Чигару и криво усмехнулся.

— Неужели в эту компанию входят и члены семьи Мал’Салинов?

— Входят.

Принц Чигару словно превратился в соляной столб рядом с примари Нуру. То ли он был удивлен, что я не захотела, чтобы его убивал Нукпана, то ли просто был продуктом социального общества гоблинов и мое заявление его шокировало. У меня не было времени на выяснение.

— Объясните, зачем мне это делать, — произнес Нукпана.

Я не ждала, что шаман сдержит слово, даже если согласится с моим требованием. Но если мне и не удастся купить моим друзьям свободу, я, по крайней мере, могу выиграть какое-то время. Я не рискнула посмотреть на Микаэля, но думаю, что он согласен со мной — выиграть время совсем не помешает.

— Как я поняла, тебе очень нужна я. Сагред не собирается прыгать через обруч, как в цирке, без моего слова. Я буду счастлива, когда увижу, что мои друзья отсюда ушли… и мне гораздо легче станет пойти на сотрудничество.

Нукпана принялся ходить вперед-назад, обдумывая предложение. Я знаю, он ни с чем всерьез не соглашался, он просто растягивал удовольствие от игры. Паладин хранителей Конклава, принц Мал’Салин, примари высшего уровня, бывший маг Конклава — все в руках кринсани. Об этом можно только мечтать! Ах да, еще и Пиарас!

— Никаких сделок, госпожа Бенарес, — ответил Нукпана. — Но вы можете оставить Сагред у себя. Сегодня чудесная ночь, и нам надо немного прогуляться. Недалеко. — Его темные глаза сияли. — Прогулка по лесу с красивой девушкой. Я даже не мог себе представить, что так замечательно закончится мое путешествие в ваш город. — Он посмотрел на Микаэля, и медленно расползающаяся улыбка обнажила острые клыки. — Если граф не возражает, мы позаимствуем его новую невесту. Обещаю как можно дольше не причинять ей вреда.

Сарад Нукпана под этими словами многое имел в виду, и я ничего не хочу об этом знать.

Микаэль не ответил, не произнес ни слова. Он стоял не шелохнувшись, опасная неподвижность… только одна жилка пульсировала на его шее. Я чувствовала, какую силу он с трудом удерживал под контролем. Она была очень древней и могла сотворить с Сарадом Нукпаной такое, что ему бы мало не показалось. Микаэлю не обязательно пользоваться голосом, чтобы сразиться с Нукпаной, и гоблин это прекрасно знал. Гоблин также знал, что Микаэль вряд ли рискнет… по крайней мере сейчас.

Нукпана чуть повернул голову к причудливо вооруженной охране. Он не собирался поворачиваться спиной к Микаэлю, заложникам или кому бы то ни было.

— Зубари, возьмите со стражниками паладина и мага. Госпожа Бенарес, ведьма, принц и соловей пойдут со мной.

Я надеялась, что больше никогда в жизни не окажусь там, куда мы собирались идти.

Меньше всего в Мермейе я любила Руины, и вот во второй раз за несколько ночей опять здесь. Местность мне была незнакома, но увидев, что она примыкает к кварталу гоблинов, я сразу поняла, почему у меня никогда не возникало даже мысли попасть сюда. Здесь было темнее и даже страшнее, чем в остальной части Руин, если возможно описать словами окружающее. А может быть, все связано с тем, в чьей компании я оказалась.

Семья Мал’Салинов контролировала всю территорию посольства, и, по моему предположению, Сарад Нукпана в целях безопасности захочет остаться здесь. Казалось, защите он предпочитал уединенность и секретность. Но с маленькой армией Мал’Салина, окружившей нас, думаю, Нукпана не считал обеспечение безопасности серьезной проблемой.

Какая-нибудь стычка или что-нибудь, что отвлекло бы внимание, было бы очень кстати, но, скорее всего, такое вряд ли произойдет. Я очень надеялась, что за нами последуют некоторые хранители Микаэля, но никогда не уповала на помощь, которую не могла увидеть. Даже не сомневаюсь, что в голове у каждого роились планы один лучше другого, но так как не было никакой возможности узнать, есть ли хоть шанс, чтобы какой-нибудь план был реализован, я не собиралась полагаться ни на кого. Спасение утопающих — дело рук самих утопающих!

Нукпана предложил мне руку.

— Идти одной ненадежно.

Обычно я воспринимала это как галантный жест джентльмена. А сейчас я бы лучше взяла под руку Магх’Скиду, чем его.

— Я все-таки попробую.

Он вдруг ухватил меня за запястье, и я даже не заметила его движения. Захват не был болезненным, но свобода движений исчезла. Не спуская с меня своих черных глаз, Нукпана взял меня под руку.

— Я вам неприятен. — Его голос был низким и мрачным; несомненно, неповиновение было ему незнакомо.

Деревья над нами были темными и даже не шелестели листвой. Ни смеха гиен, ни криков животных, ни рычания. Никаких мерцающих светлячков. Первый раз, когда меня привели в Руины стражники Мал’Салина, я подумала, что живущие здесь существа были большими из двух зол, до тех пор пока мои захватчики не доказали обратное. Сейчас я разбиралась в этом лучше. Зло в Руинах не уничтожило ночь. Оно шло рядом.

Эта «прогулка» дала мне время на раздумья. Не то чтобы мне его не хватало, я знала, что хочу сделать, это было больше, чем я могла сказать об амулете или Сагреде. От камня не исходило ни одного звука вообще. Амулет, с другой стороны, издавал такие же дерзко-счастливые звуки, которые стал издавать, когда мы пришли в посольство. Меня это больше не раздражало. Теперь я просто чувствовала, что не оправдала надежд. Может, амулет знал что-то такое, чего не знала я. Или, может, ему было все равно, кто присоединится к его давно исчезнувшему из нашего мира товарищу…

Все, что я уяснила за последние два дня, это что для Сагреда, наверное, нет ничего приятнее, чем показать, как он получил свое прозвище. У меня было смутное подозрение, что именно это и замыслил Нукпана. Без сомнения, ему очень понравится демонстрация объекта, который был потерян и из-за которого столько неприятностей. И не было ничего другого, кроме как предложить чью-то жизнь, чтобы купить дружбу ворующего души камня. Пролить жизненную силу, чтобы открыть камень, и принести душу в жертву, чтобы прикоснуться к его мощи. Так говорил принц Чигару. Я испытала на личном опыте, вспомнив своего отца и души, заточенные внутри камня. Нукпане я нужна живой. Пиарас тоже нужен ему живым. Тогда остаются А’Захра Нуру и принц. Не знаю, кому он предназначит мгновенную смерть, а с кем торопиться не будет, но это не имело значения. Ни один из вариантов меня не устраивал.

Впереди среди деревьев я увидела возвышение из камней. Было до боли похоже на каменный алтарь в другой части Руин. Теперь я поняла, куда мы направлялись, но по-прежнему не знала, что делать. А ведь мы там будем через несколько минут. У Сарада Нукпаны были все козыри на руках, мне явно карта не шла. А блефовать — еще меньше шансов.

На себя я бы не поставила, зато все остальные сделали ставку именно на меня.

Внезапно меня осенило. Так как амулет купался в волнах счастья, я знаю, что дошла до всего самостоятельно, без подсказки. Если планам суждено осуществиться, то все получится просто. А самое простое на поверку оказывается лучше всего. В теории. Проблема в том, что у теории есть плохая привычка рушиться у тебя на глазах. Мой план имел пару пунктов, которые я бы предпочла не выполнять, — например, встать ближе к Нукпане… и еще ближе к Сагреду.

Первая часть моего плана вполне безболезненна. Это вопрос. Вопрос, на который я знаю ответ благодаря моему отцу. Но Нукпана не знал, что я встречалась с отцом.

— Почему я? — спросила я у Нукпаны.

Если бы мне не удалось отвлечь внимание, я бы опоздала. Мне не было дела до разоблачений громадного масштаба и мерзких подробностей его дьявольского плана; я хотела всего лишь его разговорить. Чем дольше он будет болтать, тем позже приступит к жертвоприношению. Тарсилия всегда говорила: «Раскрути человека на разговор на его любимую тему, и он забудет обо всем остальном». Очень надеюсь, что она была права.

Гоблин помолчал, подумал… Похоже, вопрос не препятствовал его планам, просто заинтересовал.

— Вы — дочь своего отца, — ответил он, как будто это объясняло все.

Я приняла на веру.

— И кровные узы лучше всего подходят для такого рода дел?

— Совершенно верно.

— Вы знакомы?

— Правильнее сказать, у нас одни и те же интересы. — Он улыбнулся. Еще бы ему не улыбаться! — А теперь мой интерес — это вы.

Ничто не вызывает смену темы так быстро, как внезапный интерес психопата к своей персоне. Я с усилием сглотнула ком в горле.

— У тебя не было сигнального маячка-амулета. Он был у Нигеля. Так как же ты узнал, что Сагред в Мермейе? — Если Нукпана захочет поболтать как старинный друг, я могу играть долго.

— Черному магу Нигелю Никабару следовало бы быть поаккуратнее и хорошенько подумать, что говорить… и с кем говорить. Он действовал вовсе не мудро. Болтливый язык привел его к гибели.

Болтливый язык и некий шаман. Сплетни соседей не привязывали к лодыжкам Нигеля тяжелые камни, чтобы пустить его в ночное плавание, и не выбивали пустой ящик из-под ног Саймона Стокена. Но не думаю, что Нукпана считает это своей проблемой или видит в этом свою вину.

Гоблин улыбнулся.

— Как раз сегодня перед рассветом я нагнал Окнуса Рансила. Очевидно, он собирался нас покинуть и отправиться надолго в отпуск. — Его улыбочка стала еще шире. — Я убедил его остаться.

Мне вдруг стало очень нехорошо. Окнус мне никогда не нравился, но я бы никому не пожелала почувствовать на себе силу убеждения Нукпаны.

— Он упомянул, что ранее имел беседу с вами и паладином, — продолжал гоблин. — Он также упомянул имя, которое я довольно долго не слышал, — Тэмнаис Натраш.

Теперь мне стало совсем плохо.

— Мастер Рансил поведал все, что мне нужно знать. Фактически, он говорил до последнего. Потом он уже говорить не мог. Я рассказал его величеству о вас все. Дочь хранителя Конклава, которая поможет нам. Он страстно желает с вами познакомиться.

Нукпана остановился на краю опушки леса. Лунного света вполне хватало, чтобы рассмотреть деревья с противоположной стороны, и уж тем более его было достаточно, чтобы увидеть каменный алтарь в центре. По его углам стояли четыре храмовых стража. Перед лицом верховного шамана они обратились во внимание.

Нукпана наслаждался четкой работой своих кринсани.

— Хорошо. Для нас уже все готово. — Он отпустил мою руку, но не ладонь. Мне пришлось подойти поближе к краю.

— Я возьму Сагред сейчас, Райни.

Я не шелохнулась.

— Не отдам, пока не отпустишь Пиараса.

— Очень хорошо, — протянул Нукпана, не отрывая от меня взгляда своих глаз цвета оникса. — Кафель?

— Здесь, мой господин! — ответил один из конвоиров Пиараса.

— Если через пять секунд Сагред не будет у меня в руках, перережь соловью горло.

Лезвия ножей взметнулись вверх. Нукпана протянул руку. Я вручила ему Сагред.

Другая его рука выпустила мою руку и накрыла крышку шкатулки.

— Что, так сложно?

Ему нет, а мне вдруг стало очень трудно дышать. В то мгновение, когда Нукпана прикоснулся к шкатулке с Сагредом, я ощутила энергию, которая ничего не может сделать для Сарада Нукпаны. Со мной заговорил отец. Не обычным способом, как разговаривают друг с другом. Не было произнесено ни одного слова, не было передано ни одной мысли. Это дало еще большее подтверждение, уверенность, что вся мощь Сагреда теперь управлялась мной. Шкатулка вмещала эту энергию так долго, как я пожелаю. Я не была единственной, кто думал, что мир станет лучше без Сарада Нукпаны.

То, что держал гоблин в руках, не имело значения. Сагред — и мой отец внутри него — обратились ко мне, предлагая необходимую мощь энергии, чтобы уничтожить Нукпану, его кринсани и все остальных, кого захочу, — в Руинах, на землях посольства, в садах и в любом доме, по моему желанию. Мощная энергия камня просто бурлила под поверхностью. Страстное ожидание, готовое мгновенно вырваться наружу!

Воздух был наполнен ею. Я была наполнена ею. Нукпана так и не отпустил мою руку. Он все почувствовал и понял.

Его захват стал странно нежным.

— Госпожа Бенарес, покажите мне свою мощь, непременно! Пожалуйста! — прошептал он. — Я ждал всю жизнь, чтобы увидеть своими глазами силу Сагреда.

Во мне бурлила смертоносная сила. Ее мощь была моей мощью. Меня просто трясло от ее избытка. Я могла уничтожить Нукпану прямо сейчас, до того, как он причинит вред хоть кому-нибудь из тех, кого я люблю. Я знала это. И он тоже.

Сила была неправильной — неправильной во всех смыслах, какие я могла себе представить. Сагред может втравить меня в такое, к чему я никогда не хотела бы иметь отношение! Я была не такой, как Сарад Нукпана.

— Научись терпению! — прошипела я.

Нукпана понял, какой я сделала выбор, и просто кивнул.

— Как пожелаете. Привести ведьму!

Двое кринсани вытолкнули вперед примари А’Захру Нуру. Ее аристократические черты лица не выражали никаких эмоций, а ее рост даже как-то уменьшился рядом с вооруженными громилами по бокам, хотя королевская осанка осталась той же, что и всегда. Не сомневаюсь, она и смерть примет как королева. Я схватилась за свой кинжал, спрятанный в кармане пиджака. Никто не умрет! Тем более на моих глазах!

Принц Чигару разделял мое мнение полностью, но ему не хватило выдержки. Борьба была скорой и фатальной — скорой для Чигару, фатальной для одного из охранников. На месте погибшего выросли трое других, и подлый удар в спину закончил дискуссию.

Сарад Нукпана сощурил глаза и недовольно посмотрел на кринсани, который нанес удар Чигару.

— Если он умер, его место займешь ты!

Стражник в отчаянии упал на колени и стал искать у принца признаки жизни.

— Он жив.

— Хорошо. Проследи, чтобы ему не стало хуже.

Я справилась с энергией Сагреда, спрятав ее подальше, глубоко вздохнула и потихоньку освободилась от ее давления. Я знала, что она не сможет во мне удерживаться долго.

Нукпана тоже почувствовал перемену.

— Вы сильны, Райни. Как ваш отец.

Ублюдок даже не скрывал своего счастья.

— Я не буду твоей марионеткой, — предупредила его я.

— Я не хочу марионетку. Я хочу достойного партнера.

— Жизнь полна разочарований.

Нукпана поднял руку, и стража замерла.

— Очевидно, вам нужен более личный стимул. Отпустите ведьму, — приказал он. Его улыбка была долгой и ужасной. — Привести соловья!

Я закричала и кинулась на Нукпану. Я была стремительной, но кринсани оказались проворнее.

Четыре громадных гоблина схватили Пиараса. Он пытался оказать сопротивление, но их было слишком много. Когда они поднимали его на алтарь, голос Пиараса отчаянно опустился в темный, низкий регистр.

— Заткнуть его. — Голос Нукпаны был резким. — Живо!

Пока один охранник вставлял кляп в рот Пиарасу, остальные трое приковывали юношу к алтарю.

Мое сердце стало распадаться на куски, в жилах застыла кровь, в горле все пересохло. Никто не знает, что можно совершить, когда на твоих глазах кто-то собирается зверски убить того, кого любишь. Мои чувства Пиараса с алтаря не снимут, поэтому я заставила их замолчать. Если я поддамся панике, я не смогу думать, а если я не смогу размышлять, очень многие пострадают: они умрут или того хуже… начиная с Пиараса.

— Нет! — В одно слово я вложила много сил, чтобы оно не прозвучало, как нижайшая просьба. Молить и просить — не для меня. Нукпана обожал, когда его умоляли, а я не собираюсь доставлять ему удовольствие даже в таких мелочах.

— Все, что я делаю… или не делаю… — все зависит от вашего решения. — Из его голоса исчезла вся его притворная любезность. Больше он не играл. — Вы знаете мое требование.

— Я не могу. Я не знаю, как.

— Нет, знаете. В этом лесу вы уничтожили шестерых Магх’Скиду просто потому, что они угрожали вашему дражайшему соловью. Мне нужно, чтобы вы продемонстрировали то же самое и для меня.

— Мне нужно выбрать цель? — сквозь зубы процедила я.

Гоблин рассмеялся.

— Вряд ли мне понравится представление, если вы меня распылите.

— Страшно?

— Обычная предосторожность. — Я почувствовала, как усилилась его личная защита. Должно быть, он воздвиг вокруг себя настоящую крепость.

— Мы все делаем жертвоприношения, Райни. Я тоже не хочу смерти соловья. Просто покажите мне Сагред. Покажите мне его мощь, и мы оба получим то, что хотим. — Он перевел взгляд на принца Чигару, который так и лежал недвижимо на земле. — Думаю, принц и ведьма прекрасно подойдут для вашей первой демонстрации.

Я не шелохнулась.

На противоположной стороне опушки показались бледные крошечные огоньки, они мерцали среди деревьев. Они приближались к нам с каждой вспышкой. Огненные феи. Не сомневаюсь, они считали каменный алтарь своим рестораном. Мне предстоит сегодня хорошо поработать, чтобы убедить их всех до одной отправиться спать без ужина. Наверное, кринсани ударили в колокол, созывая их на обед, когда привязывали Пиараса к алтарю.

— Я — вечный студент, госпожа Бенарес, — сказал Сарад Нукпана. — Надо столько всего познать и еще больше сделать. Вы будете ассистировать мне в работе.

Он поставил шкатулку на алтарь и открыл ее. Пиарас затаил дыхание. Я — тоже.

Ничего не произошло. Сагред не украл ничью душу. Из камня не выросли руки моего отца, как привидение, и не сомкнулись на горле гоблина. Абсолютно ни-че-го.

Я ждала. Судя по выражению лица Нукпаны, он не получил того, чего хотел.

Он легко погладил поверхность камня.

— Такая простая вещица, не так ли, госпожа Бенарес?

У меня перехватило горло, и сердце молотом застучало в груди. Я ощутила легкость прикосновения Нукпаны и тепло его пальцев, как будто он прикасался не к камню, а ко мне. Интересно, если он контролирует Сагред, значит может контролировать и меня?! Я бы сказала, что так не должно произойти, если бы меня спросили. Я пыталась не думать о том, чего не могла сказать.

— Вы так ничего и не поняли, не так ли? — спросил он, не дождавшись моего ответа.

Его рука так и лежала на камне, и я ощущала теплое давление тяжестью на своем затылке. Не знаю, осознавал ли он эту связь. Я почувствовала, что начинаю дрожать, и попыталась взять себя в руки.

— Вы боитесь того, что может дать Сагред, — продолжал он, — потому что не знаете границ его дара.

— Я никогда не считала сумасшествие даром.

— Сумасшествие или освобожденный от оков разум? — Он старался уговорить меня, и его голос был даже приятным. — Безграничный разум, свободный делать все, что угодно, совершать все, что можно себе представить. Быть без оков. Как дочь Эмалиэля Ангуиса, вы станете вершиной эксперимента с энергией, превышающей по силе всех магов острова Мид вместе взятых. Сильнее Конклава и всех его хранителей. Ваша мощь будет расти и расти. Они боятся ее. Я — нет.

Камень поблескивал в лунном свете и ждал. Ждал моего решения, которое я никак не хотела принимать.

Огненная фея уже блестела и порхала около алтаря. Это была та же самая фея, которая укусила Пиараса две ночи назад, или это была ее сестра-близнец. А может быть, все огненные феи выглядят одинаково. Я не знаю. Да и не все ли равно?!

Верховный шаман вытащил из складок мантии кинжал. Я видела его точную копию прошлой ночью. Треугольное лезвие длиной в фут, рукоятка инкрустирована драгоценными камнями, головку эфеса венчал рубин размером с детский кулак. Тот кинжал уже сослужил свою службу, когда его воткнули в письмо, пришпилив к воротам посольства. Я права: психи всегда запасливы. Он положил кинжал на алтарь рядом со шкатулкой.

Пиарас поймал мой взгляд: в его расширенных от ужаса глазах читалась паника… и надежда. С кляпом во рту ему удалось произвести только некое подобие мычания. Он не сдавался, еще не время. Он не представлял, как я собираюсь избавить его от удара кинжалом в сердце, но надеялся, что я это знаю.

Я знала.

Верховный шаман вынул Сагред из шкатулки и положил на алтарь рядом с кинжалом.

Порхающий перед моим лицом самец выпустил голубое пламя и спикировал мне на шею. Я шлепнула по нему, но он успел улететь. Только после его бегства я почувствовала жгучий укус и дотронулась до шеи — мои пальцы тут же стали мокрыми от крови.

Запах крови и обещание целых рек крови привлекли огненных фей. Они были очень осторожны — все, кроме феи Пиараса. Она порхала вокруг Сарада Нукпаны и Пиараса блестящим ярко-оранжевым светлячком. Она страстно хотела есть. Красавица, но совсем без мозгов! Ей бы лучше порхать где-нибудь в другом месте, подальше отсюда! Пиарас напрасно старался избавиться от оков на запястьях, державших его руки поднятыми над головой.

Нукпана одним ударом руки сбил фею в полете и сразу же раздавил. Он вытер руки об алтарь, даже не посмотрев на них, как будто прихлопнул надоедливую муху. Сагред еле заметно блеснул. Если бы я моргнула, я бы пропустила свечение. Кто-то проснулся… и он был голоден.

Защита Сарада Нукпаны стала плотнее, как будто он увеличил ее мощь. Он был очень осторожен. Сквозь такой экран не проникнет никто и ничто, пока создавший его сам не позволит. Мне было знакомо то, чем он воспользовался, — защитный круг, отделявший его от пробуждающегося Сагреда, а также от заклинаний, людей и оружия.

Маленький серебряный амулет не был оружием — но я знала, как в оружие его превратить.

Одну руку гоблин положил на Сагред, а другой, в крови, махнул мне, предлагая подойти ближе.

— Освободите ее! — приказал он страже.

— Сэр, а вы?

— Освободить, я сказал!

— Как скажете, мой примару.

Он снова махнул мне рукой, приглашая подойти поближе.

— Приглашаю амулет и вас.

Помня то, что мне сказал Микаэль, я старалась быть достаточно близко к Сагреду, чтобы избавиться от амулета без обычной встречи со смертью. Я сняла через голову бриллиантовое колье с амулетом. Я могла дышать и жить. Хорошо. Микаэль был прав.

Надеюсь, мой отец тоже был прав.

Мощная энергия лишает тебя способности видеть свою собственную жадность… и связанные с нею последствия. Я не знала, сработает ли это. Я не знала, может, ответная реакция защиты Сарада Нукпаны убьет меня. Но, принимая во внимание довольно близкое присутствие гоблина — настолько близкое, что от его дыхания могла запотеть поверхность Сагреда, — и Пиараса, которого собираются убить ради варварского эксперимента, все это не имеет значения.

Я швырнула амулет гоблину.

— Лови!

Амулет пролетел через невидимые глазу щиты Сарада Нукпаны и упал в его протянутую испачканную кровью руку… щиты перестали существовать, когда он сделал движение, чтобы поймать амулет. Обсидиановые глаза гоблина стали круглыми, когда до него дошло, что он натворил.

Сагред, Сарад Нукпана и кровь, чтобы связать их, — и никакой преграды между ними.

Не знаю, принадлежала кровь на его руке ему или это была только кровь мертвой феи. Сагреду все равно. Жертвоприношение есть жертвоприношение. А он был голодным.

Незначительное количество крови для жертвоприношения и нарушенная целостность магического круга. Самые простые магические штучки — самые лучшие.

А жадность отупляет. Всех, без исключения.

Нити белого огня обвили запястья гоблина, как стальные лозы, прочно закрепив его там, где он стоял, постепенно поглотили его руку, так и не выпустившую амулет, дальше заскользили вверх по руке к плечу, нити света обматывались и сжимали его, жадно поглощая все тело. Тонкий замирающий крик вырвался из колонны белого пламени, которая раньше была Сарадом Нукпаной.

Потом он исчез.

Свечение Сагреда угасло и превратилось в крошечную точку. А потом исчезла и она, оставив холодный и темный камень на алтаре.