Отблески лунного света

Глава 6

Саймон поужинал со своим человеком в Хобкерке, получил несколько пергаментов из Эдинбурга и поехал назад в Элайшоу. Он наслаждался тишиной весенней ночи и полной луной, которая освещала бесконечные дали его земель.

Он увидел факелы на крепостных валах замка и понял, что скоро окажется дома и сможет наконец-то отдохнуть. Его лошадь прекрасно знала этот путь, и Саймон похлопал ее по шее и расслабился. Он видел, как ярко луна освещает лес и ее свет проникает в самый густой массив. Лес, казалось, затаился, и только тени зверей иногда мелькали между деревьями. Там, где чернели кусты, были темные провалы, будто в стене леса пробили бреши.

Саймон вдохнул всей грудью свежий ночной воздух и прислушался к перекличке птиц и другим звукам, поскольку знал, что вне стен замка следует сохранять осторожность.

И вдруг среди зарослей кустарника он заметил какое-то движение.

Он знал, что там, в лесу, есть небольшое озеро. Оно нравилось Саймону в детстве, он любил прятаться там от родителей и играть. Но в последнее время он понял, что браконьеры и чужаки тоже полюбили это место. В озере ловилась хорошая форель, и туда часто приходили олени, чтобы попить. В лесу же было удобно прятаться, чтобы с небольшого расстояния стрелять в них из засады.

Саймон знал узкий проход в кустарнике, где можно было бесшумно подойти к озеру незамеченным для браконьера и затаиться, чтобы выждать нужное и удобное время для нападения. Он накрутил узду на ладонь, спрыгнул на землю и, держа коня на коротком расстоянии, пошел по траве. Он знал, что его конь хорошо обучен и не привлечет к себе внимания.

Когда Саймон увидел Сибиллу... в нем вскипел гнев еще более сильный, чем если бы он заметил браконьера, охотящегося на оленя. Он подошел еще ближе и только теперь понял, что она стоит босиком на плоском камне у края воды и трогает ступней воду, пытаясь определить, холодная ли вода в озере.

Как она сумела проскочить мимо его охраны? Для чего она вообще покинула замок? Неужели она так сильно ударилась головой, что совершает такие странные поступки? Конечно, надо быть абсолютно безумной, чтобы раздеваться догола, когда весенний ночной ветер настолько холоден.

В это время Сибилла окончательно развязала тесемки своего сине-зеленого платья, и ткань, как змеиная шкура, спустилась по ее телу вниз, к ногам.

Саймон едва мог дышать, он чувствовал, что жар обдает его.

Фигура Сибиллы вырисовывалась на фоне озера, стройная, белая, как алебастр, а гладкая поверхность водоема отражала ее тело, как будто она была статуей.

Саймон стоял неподвижно, боясь стронуться с места, чтобы не разрушить эту волшебную картину.

Он видел тогда, в церкви, что даже в четырнадцать лет она очень хороша собой, но не мог предположить, что она станет такой красавицей через три года. Ее профиль был великолепен, груди высоки и круглы, как яблоки, когда она подняла руки, чтобы освободить от лент свои волосы, а бедра были женственными и соблазнительными.

Кровь забурлила в нем, напоминая о том, что эта красавица могла быть его женой уже в течение трех лет. И он мог бы пользоваться и наслаждаться этой красотой.

Он вспомнил, как она уходила от него из церкви в Селкерке, и свои слова о том, что он никогда не простит ей этого бездумного поступка. Какой-то голос в голове бормотал, что наступил тот самый момент, которого он ждал так долго. Он может наказать ее, они вдвоем на этом озере, и никто не осудит его за это.

Но... она была его гостьей и находилась под его ответственностью. И кроме того, он должен был показать ей, что она совершила ошибку.

Он вышел из леса, ступил вперед и увидел, что она делает то же самое. Не успел он позвать ее, как она вошла в воду по пояс и остановилась. Он ожидал услышать вопль, поскольку вода была очень холодной в это время года, но, кроме легкого шороха воды, он ничего не услышал.

Сибилла не издала ни звука.

Саймон вспомнил, что этот огромный плоский камень резко уходит вниз и что вода дальше будет намного глубже. Он сделал еще пару шагов и чуть не задохнулся от ужаса – Сибилла глубоко вдохнула воздух, подняла руки и нырнула в воду вниз головой.

Насколько ему было известно из собственного житейского опыта, женщины не любили мочить свои волосы, даже те из них, которые умели и любили плавать. Он собирался броситься вслед за ней, но потом вдруг вспомнил, что брат научил ее плавать и она скорее всего выплывет на середине водоема.

Желание наказать Сибиллу перемешалось с желанием спасти ее. И он вдруг с раздражением понял, что все его бредовые идеи по ее «наказанию» – не что иное, как ребяческое желание возмездия. Будто бы он был маленьким сердитым мальчиком, у которого отняли долгожданную игрушку. Реакция его собственного тела на ее появление напомнила ему о том, что касаться ее было теперь опасно для него. И скорее всего она сразу это заметит.

Он также понял и другое. Она понравилась ему с того самого момента, как он увидел ее у алтаря. Конечно, он тогда думал о долге перед графом Файфом и его желании вовлечь сэра Малькольма Каверса в круг своих союзников. Файф предложил Саймону щедрое вознаграждение и большое наследство в качестве награды за его сотрудничество, и Саймон подумал, что Сибилла своим отказом отняла у него шанс выслужиться перед своим сеньором.

Но теперь он знал – ее красота удивила его и тогда. И именно по этой причине он так неистово отреагировал на ее отказ. Действительно, ребенку не дали вожделенную куклу...

Саймон тряхнул головой. Все это осталось в прошлом. А в настоящем своей безрассудной храбростью она преступила границы приличий. Он написал ее отцу, что с его дочерью все в порядке, что он ответственен за ее жизнь и благополучие, а она... Она бросает ему вызов и рискует своей жизнью. Ночью, на незнакомой ей территории, вне замка, где ее могла подстерегать опасность. Кроме того, сейчас она может утопить себя...

Ее голова появилась над поверхностью воды, и Саймон облегченно вздохнул. Казалось, она не думала о том, что сейчас является отличной мишенью для любого стрелка или мужчины, который, как он, мог спрятаться за деревьями. Она выплыла на большой валун посреди озера и села к нему спиной. Верхняя часть ее тела должна была скоро замерзнуть на воздухе, и Сибилла выжимала воду из своих длинных волос. Хотя она и умудрилась где-то помыть и расчесать их еще утром, видимо, ей этого было недостаточно.

Она бросила ему вызов еще и потому, что оставила спальню без его разрешения. Он только сейчас понял, до какой степени он ей неприятен категоричностью своих решений, но все равно... Оставить ночью замок было безумием. И она, Сибилла Каверс, безумно себя ведет.

Сибилла знала, что не сможет долго оставаться на камне посреди озера, на который она села. Холодный воздух морозил ее, покрывая гусиной кожей, а опыт подсказывал, что к тому моменту, как она доберется до платья, уже сильно простынет. Тем более что ей нужно будет идти по холодному и сырому туннелю, и согреться она сможет только около камина в пекарне. А это... ох как не близко.

Она зашла слишком далеко. А вдруг Джек проснется, чтобы подкинуть дров в камин, и увидит ее? Если его держат на месте помощника пекаря, значит, он не спит по ночам, просто дремлет или думает о чем-то. В любом случае он хорошо бережет огонь.

К тому же, несмотря на то что она взяла с собой целых четыре свечи, она забыла взять коробок с кремнем. В лесу было светло от луны, она с легкостью найдет вход в туннель, но без света по туннелю она будет двигаться намного дольше.

Однако... ночь манила ее своей волшебной, мистической, мирной красотой. Совсем не хотелось возвращаться втемную опочивальню. Отражение луны мягко плавало около нее, шевелилось и очаровывало ее все больше и больше.

– Что, черт возьми, вы здесь делаете? – прогремел в тишине голос Саймона.

Сибилла соскользнула с камня и погрузилась обратно в воду, не поворачиваясь к нему лицом.

Она тут же выплыла на поверхность и, стряхнув с глаз пелену воды, повернула голову в его сторону и поняла, как он был разъярен. Его голос предвещал начинающуюся грозу, когда тучи сгущаются и готовы разразиться шквалом и штормом.

Он стоял на краю берега, опершись на шпагу.

Она с нескрываемым интересом ждала их новой встречи, чтобы обменяться колкостями и даже поспорить, но она никогда не думала, что при этом ей придется стоять перед ним голой.

У него была прекрасная фигура, черневшая на фоне луны. Плащ, откинутый назад, открывал широкие плечи и сильную грудь. Одной рукой он опирался на оружие, другую положил на бедро. Красивая поза! Она заметила, что у него что-то выпирает между его мускулистыми ногами, глаза сверкают, а челюсть выступает немного вперед. Его грудной, низкий голос что-то ей выговаривал, но она не слышала, что именно он говорил. Она чувствовала, что замерзает. Почему-то она вспомнила, как долго ругал ее Хью, когда обнаружил, что она плавает одна, и после этого продержал ее взаперти около недели. Но Хью был ее родным братом, а Саймон жаждет мести. Что он сделает с ней после этого?

Она посмотрела ему в лицо. У него был такой же взгляд, что и у Хью. А это не предвещало ничего хорошего.

– Быстро выходите оттуда, – приказал Саймон.

Что он сможет сделать с ней? Они вдвоем в лесу, никто не видит их. Как он может наказать ее? Так, что она навсегда потеряет свое доброе, пусть и потрепанное слухами имя? Имя ее отца?

Сибилле стало страшно. Но она не выказала своих чувств и любезно попросила:

– Будьте добры, сэр, положите одежду на камень и повернитесь ко мне спиной. Я выйду и оденусь.

– Меня удивляет, что вы обладаете скромностью. Еще несколько минут назад вы не задумывались о том, что кто-нибудь может вас увидеть.

Было бы бесполезно говорить, что она не думала, что кто-то может увидеть ее в полночь в таком месте. Она пыталась не смотреть ему в глаза и чувствовала только, что ее ноги немеют. Он подождал ответа, потом отвернулся от нее и встал спиной к озеру.

Она быстро, скользя на мокром камне, выбралась на землю. Изначально она предполагала, что ей удастся немного вытереться нижним платьем как полотенцем, но теперь этот план отпадал. Она спешила побыстрее одеться.

Хотя он стоял к ней спиной, ей казалось, что он с любопытством наблюдает за ней. Было очень холодно, ночной ветер обдувал ее мокрое тело, но ее кожа горела от одной только мысли, что Саймон видел ее голой. Как долго он наблюдал за ней, прежде чем заговорил?

– Что принесло вас сюда? – из-за смущения резковато спросила она, пытаясь натянуть платье на мокрое тело. Ткань прилипла к коже, и она нервно дергала то один край платья, то другой.

Когда он начал поворачиваться, Сибилла быстро отвернулась, чтобы он видел только ее спину. Ей предстояло сделать самое сложное – затянуть множество тесемок на груди, чтобы платье не упало при ходьбе. При этом она мысленно поблагодарила леди Мюррей за то, что та выбрала самый легкий для завязывания фасон платья из всех, какие только существуют у богатых женщин.

Саймон спокойно ответил:

– Я ехал назад из Хобкерка и увидел за кустарником какое-то движение на фоне озера. Я подумал, что кто-то занимается здесь браконьерством. Так я очутился здесь.

– Я не знала, что озеро видно даже от дороги, – пробормотала Сибилла и покраснела.

– Только с одной ее части, – сказал Саймон. – Леса в этих землях густые, но любые изменения света в такой неподвижной ночи, как и любое движение, заметны сильнее, чем обычно. Впрочем, не имеет значения, как и зачем я появился здесь, – добавил он. – Вас тут не должно было быть.

– Я не могла не поддаться очарованию такой ночи, – сказала Сибилла.

– Вы глупо и безрассудно поступили, и, надеюсь, сами сознаете это. Причина же, по которой я так далеко ездил этим вечером, состоит в том, что один из моих подданных видел сегодня группу неизвестных. Возможно, это были те самые разбойники, которые пытались утопить детей. И кто-то сегодня угнал стадо моих коров. Тот человек подозревает, что они не англичане, а шотландцы, и мне нужно хорошенько проверить это утверждение.

Она оглянулась на него через плечо и спросила:

– Вы сами верите в то, что это могли быть наши люди?

– Я не знаю. Мне сложно судить, пока я не убедился в этом лично, но тот человек постарается держать меня в курсе всех событий. У него есть люди в каждом поселении, которые смогут оповестить его при надобности. – Саймон задумчиво помолчал и добавил: – До недавнего времени у нас никогда не было столько проблем на нашей пограничной земле.

Сибилла почти закончила завязывать тесемки и сказала:

– Вам так нужно это понять из-за вашего нейтралитета между этими странами?

Саймон выглядел удивленным:

– Вы слышали об этом от Амалии?

– Любой человек может многое услышать, если захочет. Вы же знаете, что мы на грани войны, и многих раздражает то, что Элайшоу поддерживает нейтралитет. Я думаю, вам очень сложно решить, к кому примкнуть.

– Да, я, конечно, знаю это, – сказал он. – Но я не хочу сейчас говорить об этом, миледи. Я хочу поговорить о молодой сумасшедшей женщине, которая бросает вызов хозяину дома, заботящемуся о ее безопасности, и делает это в такое время, когда земли вокруг замка, в котором она оказалась, кишат людьми, кидающими детей в реки.

– Я поняла и раскаиваюсь в содеянном, сэр. – Сибилла чувствовала, что дрожит. Она наклонилась, чтобы надеть ботинки.

Боковым зрением она заметила, что Саймон снимает с себя плащ и направляется к ней.

– Едва ли эти ботинки являются подходящими для пеших прогулок в ночном лесу, миледи, – сказал он и накинул на ее плечи теплый плащ.

Она кивком поблагодарила его. Она не заметила особого дискомфорта, пока шла по туннелю до озера. Она думала только о том, чтобы не показать ему, что ей очень холодно, и не выдать ему вход в туннель, который находился совсем рядом с ними.

Саймон пристально смотрел на нее, и она выдала ему ту единственную правду, какую могла сейчас сказать:

– Я только искала немного свободы, милорд. И совсем не подумала об опасности или о расстояниях.

Сибилла никогда не думала, что Саймон Мюррей может казаться добрым, если пожелает. Да и никто не смог бы отметить доброту как одно из качеств его характера, поскольку ни один из тех людей, кто лично был знаком с Саймоном, не думал о нем как о добром человеке. Однако Сибилле показалось, что тот грозный голос, каким он разговаривал с ней у озера, когда она еще сидела как русалка на камне, не был органичным для него, что в душе, как ни странно, он был мягким и добрым человеком.

Душа и характер, подумала Сибилла, разные вещи...

Саймон был просто сердит на нее за то, что она бросила ему вызов.

Они шли какое-то время молча, Саймон крепко держал лошадь за поводья и вдруг спросил таким же строгим и сердитым голосом, как и раньше:

– Как вы умудрились выйти из замка незамеченной?

Она понимала, как глупо рассчитывать, что он не спросит ее об этом, но все же надеялась, что сможет выкрутиться и не скажет ему правду.

Она не могла рассказать ему, как нашла туннель, как мылась в пекарне с Тетси, как Тетси соврала ему о том, что Сибилла лежит у себя в комнате в кровати. Или о том, что и сама Тетси знала про этот туннель.

– Ну так что?.. – протянул Саймон.

– Я просто шла, шла и вышла из замка.

– А как вы умудрились пройти мимо охраны на воротах?

Сибилла закусила губу – врать дальше было уже бессмысленно, но она зачем-то сказала:

– Ворота оказались открытыми, и я вышла оттуда. Никто меня не видел.

– Понятно. – Голос Саймона стал грозным. – Это очень плохо.

Сибилла посмотрела на него и спросила, почему это плохо.

– Потому что теперь мне придется повесить нескольких мужчин, которые сегодня были ответственными за охрану ворот. Они, очевидно, ленивы и плохо служат своему господину.

Сибилла вспыхнула.

– Вы не можете этого сделать, сэр!

– Конечно, могу. У меня есть власть, ямы и виселицы, как и у вашего отца в Эйкермуре. Люди не имеют права так пренебрегать своей службой, когда в воздухе пахнет войной, а вокруг замка шастают неизвестные нам воры и детоубийцы. Мне придется их повесить. Таковы законы.

– Если вы это сделаете, то будете повинны в гибели невиновных людей, поверьте мне! Ваши мужчины честно выполняли свой долг. Виновата только я. Клянусь вам. И даю вам честное слово.

– У женщин нет понятия о том, что такое честное слово, – сказал хмуро Саймон.

– Я... наверное, вы правы, – пробормотала Сибилла. – Я вышла одна, сэр. Я не скажу вам, как именно, но ваши люди не виноваты в том, что они меня не заметили.

– И вы считаете, что это должно произвести на меня впечатление? Люди таинственным образом исчезают из замка, и охрана не замечает этого. – Его тон был теперь настолько ледяным, что Сибилла почувствовала, что снова покрывается гусиной кожей. – Вы, миледи, только что солгали мне, сказав, что ворота были открыты. Ночью! Почему же я должен верить вам теперь?

– Я думаю, не можете, – сказала она. – Но тем не менее я прошу вас – поверьте!

Саймон молча смотрел на возвышающуюся в темноте высокую стену замка.

– Вам придется сесть на лошадь и поехать со мной.

– Я смогу дойти, – пробормотала она, стараясь не выказать дрожи. – Хотя подошвы моих ботинок слишком мягкие, но мне не сложно пройти полмили до ворот.

– Мы поедем, – упрямо проговорил Саймон и, не дожидаясь ее согласия, взял ее за талию и легко посадил в седло.

Он сделал это так быстро и без слов, что Сибилла тоже умолкла. Она чувствовала прикосновение его рук к своему телу, его силу, с которой она вряд ли смогла бы справиться.

Она ожидала, что начнет замерзать без движения, сидя на лошади.

Холод охватил ее. Как сильно она ни куталась в плащ, она замерзла. Но они быстро доехали до ворот, которые при их появлении открылись.

Саймон был по-прежнему мрачен. Он молча оглядел своих воинов, затем стены и вошел внутрь. Сибилла тоже молчала.

Он ни о чем не спросил стражей ворот, просто кивнул им, когда они поприветствовали его. Уставившись на Сибиллу, они провожали их взглядами до тех пор, пока Саймон и Сибилла не оказались у входа в замок.

Сибилла смотрела прямо перед собой, но не смогла сдержать улыбку при мысли, что охранники уже второй раз пропускают Саймона в замок пешим, ведущим коня на поводу, да еще с мокрой Сибиллой, сидящей на коне и обернутой в плащ хозяина. Так что нравится это Саймону или нет, но теперь по всему замку пойдут слухи о нем и о приезжей гостье.

Около входа в замок выбежал паренек, чтобы принять у Саймона лошадь, и Саймон снова опустил Сибиллу на землю так же легко, будто в ней совсем не было веса. Потом он развернул ее к лестнице и легко подтолкнул вперед к узкой двери, которая открылась между внешней и тыльной стенами сторожевой башни. Сибилла пробормотала:

– Надеюсь, вы не собираетесь бросить меня в свою темницу?

– Ох, не соблазняйте меня, – ответил Саймон. – Это просто другой выход. Здесь таких много. И очевидно, больше, чем я думаю. Мы пойдем на кухню. Там по-прежнему тепло, и вы сможете высушить свои волосы. Нельзя ложиться спать в холодной комнате с мокрыми волосами.

Дыхание Сибиллы сбилось от такой заботы. Она не имела причин доверять ему, но почувствовала, что он до сих пор не понял, как она умудрилась ускользнуть наружу.

И не время теперь говорить ему, что она часто ложится спать с мокрыми волосами.

Мысли Саймона вернулись к охране на воротах. Выражения их лиц сказали ему больше, чем слова Сибиллы. Они действительно не знали, как она выбралась из замка. Если бы они выпустили ее по ее просьбе, то они бы сразу пошли за ним, чтобы извиниться или обсудить причины, почему они сделали это без его ведома. Они бы пришли узнать, насколько сердит их хозяин за их проступок.

Вместо этого они с интересом смотрели на них. Как будто не только не думали о том, как она смогла очутиться на его лошади, но и вообще не знали, кем она была.

Он вспомнил, что в прошлый раз охрана даже не видела ее лица. Он внес ее в замок, завернутую в плащ, которым они с Ходжем обернули ее. В любом случае охранники не боялись его возвращения, а значит, на них нет вины за ее исчезновение из замка.

Как-то его сестра Амалия сказала, что Сибилла совсем не проста, даже если иногда кажется таковой. Ей часто известны мелочи, на которые не обратили бы внимание другие люди. Некоторые леди из светского общества Эдинбурга считали ее ведьмой, но это было неправдой, и Амалия просто думала, что Сибилла очень умна и любознательна.

Возможно, и Амалия недооценивала Сибиллу, видя в ней лишь подружку для вечерних сплетен в гостях друг у друга...

Поскольку он спускался в кухню вслед за ней, то его ум продолжал вспоминать все, что знал о ней и об Элайшоу.

Сначала он решил, что Сибилла замаскировалась, и довольно неплохо, и проскользнула мимо охраны с женщинами, которые приносят продукты. Но тех женщин из деревни охрана знает, и новый человек в любом случае вызвал бы у них массу вопросов. Кроме того, она была в том же сине-зеленом роскошном платье, которое простая крестьянка никогда бы не надела.

Тревожное предчувствие охватывало Сибиллу все больше с каждым шагом, который они делали к кухне. Поскольку Саймон вел ее на кухню через пекарню, то она чувствовала, что ей тяжело дышать. Джек спал на своем месте, но тут же проснулся, когда Саймон мягко подтолкнул его ногу.

Встревоженно мальчик посмотрел сначала на огонь, затем на Саймона.

– Пройди в зал, Джек, – сказал Саймон. – Я позову тебя, когда мы закончим. Я сам подкину дрова в огонь и не дам ему потухнуть.

Джек расслабился, зато напряженность Сибиллы увеличилась многократно. И поэтому, как только мальчик исчез в темноте лестницы, ведущей наверх, и его шаги стихли, она отошла от Саймона на безопасное расстояние и спросила:

– Почему вы отослали его? Он спокойно мог лечь на кухне и подождать, пока я высушу волосы.

– Не хотел, чтобы он слышал наш разговор, – ответил Саймон и присел на стол.

Сибилла сглотнула. Теперь пекарня казалась ей меньше, чем в прошлый раз.

Она уже увидела, что дверь в туннель была до сих пор приоткрытой. Она боялась смотреть в ту сторону и надеялась, что темнота и мусорное ведро прикрывают зияющую щель. Отблески каминного огня прыгали по стенам, также отвлекая внимание от прохода, но Саймон стоял так близко к нему, что, перемести он руку чуть правее, он обнаружил бы тайный замок.

– У вас есть чем причесаться? – спросил он.

– Нет, – призналась Сибилла, а потом улыбнулась и добавила: – Вы не волнуйтесь, я не первый раз причесываюсь пальцами.

– Подождите меня здесь, – строго сказал он и вышел на кухню.

В то же мгновение Сибилла бросилась к занавеске, потянула туннельную дверь влево, вытащила мешочек с грецкими орехами и, молясь о том, чтобы дверь не скрипнула, отпустила ее и кинулась обратно на свое место.

Саймон появился под сводчатым проходом и подозрительно посмотрел на нее.

– Почему вы не можете сидеть на одном месте? – спросил он.

– Любопытство – мой главный порок, сэр. Вы нашли гребень?

– И щетку, – сказал Саймон. – Мои сестры держат их здесь, чтобы иногда сушить волосы. Я думал, что не найду их, но...

– Спасибо, – мило улыбнулась она Саймону и приняла у него из рук деревянную расческу. – Вы можете идти по своим делам или ложиться спать, если хотите. Я смогу высушить волосы самостоятельно, а после с легкостью найду дорогу к своей спальне.

– Вряд ли это будет проявлением гостеприимства с моей стороны – покинуть гостью и позволить ей блуждать по темным коридорам одной, – усмехнулся Саймон. – И мне еще есть о чем поговорить с вами.

Сибилла хмыкнула, подтянула к себе табурет и пожала плечами, показывая, что ей все это безразлично. Она села около камина и начала расчесывать волосы. Она вежливо слушала Саймона и решила про себя, что больше не будет спорить с ним. Она чувствовала раздражение, усталость и очень боялась, что он спросит ее про туннель.

Он вновь поинтересовался, как ей удалось выбраться из замка незамеченной.

Сибилла опустила голову и решила, что не отступится.

– Я же сказала вам, сэр, что не отвечу. И когда я говорила об этом, я подразумевала именно то, что не намерена раскрывать эту тайну.

– А я уж если и говорю, что выясню что-то, то делаю именно это! И я уверяю вас, что сообщу обо всем случившемся вашему отцу, если вы будете молчать.

– Моему отцу?

– Да, я послал за ним сегодня утром, чтобы он приехал и забрал вас.

– Но я намеревалась вернуться в Суитхоуп-Хилл, как только поправлюсь и смогу убедить вас предоставить мне лошадь! Принцесса Изабелла уже должна была вернуться и, вероятно, очень недовольна моим исчезновением.

– Я отправил посыльного с письмом в Суитхоуп-Хилл.

– Спасибо, – пробормотала она, чувствуя себя очень виноватой перед отцом и Изабеллой. И почему ей самой не пришло в голову, что она должна им написать? – Но даже в этом случае, сэр, я...

– Возможно, ваш отец заберет вас именно в Суитхоуп-Хилле, – сказал Саймон. – Я также взялся проинформировать его о том, как нелогично и необдуманно было отправить вас к принцессе Изабелле и оставить там без присмотра. Это было не самым мудрым его решением.

– Вы – что? – мрачно произнесла Сибилла, и ей захотелось запустить в Саймона мешочком с грецкими орехами, который по-прежнему лежал рядом с ней.

– Именно, – ответил Саймон. – Ваши волосы уже высохли?

– Да, – едко сказала она, хотя ее волосы были еще очень влажными.

Саймон быстро привстал, подошел к ней и взял в руку пучок ее волос. Она посмотрела на него так, что смогла бы сжечь на месте.

– Небольшая проверка вашей правдивости, – сказал он. – Думаю, мы посушим их еще немного.

Он отошел, прислонился к соседней стене и положил руки крест-накрест на груди. А Сибилла осталась сидеть на стуле с ощущением его прикосновения. Саймон оглядел пекарню, будто не видел ее прежде. Когда он всмотрелся в темный свод стены, где находился проход, Сибилла старательно перевела взгляд на огонь.

Через несколько минут она ловко заплела две косы и сказала:

– Все сделано, сэр. Теперь волосы достаточно сухие, и я могу идти спать.

Он не стал вновь их ощупывать, а просто пропустил ее вперед на выход. На полпути вверх по лестнице она подумала, что, наверное, он проверял ее таким образом. Он не мог показать ей на дверь – а вдруг он ошибся? – но всячески намекал на нее. Стоял рядом, облокачивался. Теперь, когда она закрыла ее, не о чем было и волноваться. Он наверняка заметил мешочек с орехами, который она зачем-то взяла в руки и держала рядом с собой.

Когда он подвел ее к двери в спальню, она пожелала ему спокойной ночи и поклонилась. Невозможно, чтобы он не знал об этом туннеле в своем собственном замке.

Сибилла распахнула дверь в спальню, зашла внутрь и закрыла за собой дверь. Поставив горящую свечу на стол на подставку, она вдруг увидела Кит, спящую на коврике около умывальника.

Сибилла спокойно переоделась в ночное платье, укуталась в одеяло, чтобы согреться, аккуратно уложила свое сине-зеленое платье на сундуки и задумалась об этом странном вечере.

В том, что Саймон Мюррей решил послать за ее отцом Малькольмом, она, несомненно, видела его попытку позлить ее. Ее раздражала даже сама мысль, что скажет ей отец после того, как приедет и застанет ее в доме бывшего жениха.

То, что было для нее действительно непонятным, – так это ее физическая реакция на Саймона. На реке, на лошади, в лесу... Да, он ей понравился тогда в церкви, но не более того. Ей нравилось разговаривать и спорить с ним по любому поводу, но когда он шел сзади и подталкивал ее перед нужным поворотом или дверью, она почувствовала что-то... она почувствовала себя впервые в жизни уязвимой. Наверное, это и была та странная реакция, которая не давала ей покоя.

Больше всего ее озадачивало его желание прикасаться к ней. Особенно там, на кухне, у камина. Никто не заставлял его трогать ее волосы даже под предлогом проверки ее слов.

Глупости! Сибилла посмотрела в окно, где сияла луна. Глупо думать о человеке, которому она даже не нравится. И никогда не нравилась.

Сибилла с нежностью и грустью посмотрела на спящую Кит, очень долго ее разглядывала, а потом накрылась одеялом с головой и заснула.