Отныне я – странник

Глава 16

Вильям неспешно прогуливался по лесу неподалёку от родового замка — совмещая приятное с полезным. Он шёл вместе со своим старым другом и деловым партнёром Брайаном, тихо и неторопливо ведя деловую беседу. Настроение у обоих было приподнятое и не только по причине на редкость тёплого и солнечного дня: начинающий лысеть джентльмен, радостно делился с другом новостями, полученными вчера из далёкой России.

— Брайан, я горд, что мой сын, — говоривший вставил очень короткую паузу, заостряя внимание, что говорит именно о нём, — как я и ожидал, при выполнении задания, проявил себя с наилучшей стороны — он, с лихвой оправдал оказанное ему доверие. И в ближайшее время, эти московиты настолько погрязнут в междоусобных склоках, что ни будут представлять для нас никакой опасности. А если ещё удастся подбить шведов на нападение на Русь: то будет просто отлично.

Долговязый, седой господин, неспешно вышагивая рядом с хозяином дворца, ничем не выражал своих эмоций. Только когда говоривший джентльмен окончил свой монолог, соизволил флегматично произнести:

— Я никогда не сомневался в способностях твоего мальчика. Поэтому, другого результата от этой аферы я и не ожидал.

— В своём послании, Чарльз сообщил, что нашёл нужных нам русских и, пронаблюдав за ними, сделал вывод — этих подкупить, не представляется возможным. — Продолжил Вильям, еле сдерживая себя, чтобы не дать волю эмоциям, рвущимся наружу. — Также он узнал, что наши подопечные развернули бурную деятельность по постройке мануфактур, где-то недалеко от Тулы, где собирались наладить производство оружия, и не только его….

Сухопарый собеседник хозяина имения не выдержал, и, остановившись, взял друга за руку.

— Только не говори, что мы опоздали. И не сможем ликвидировать угрозу, а только уменьшим её.

— Мой мальчик так не думает: он скоро физически устранит всех варваров создающих нам угрозу. Заодно уничтожит все построенные ими производственные корпуса. Как он пишет в послании, его исполнители — из местных, уже нашли, где хранится вся документация по новым видам адского вооружения. И когда она будет в его руках, Чарльз лично привезёт её домой — там очень много ценной информации чтобы доверять её ещё кому либо. Заодно он делает всё, чтобы стравить меж собой сторонников Петра и Ивана: да так, что их будет долго трясти в междоусобных дрязгах. Более подробно о том, с чем он занимался в Московии, обещает рассказать лично — по возвращению.

— Тогда, как только Чарльз появится, сразу приглашай меня. Я хочу из его уст услышать рассказ о его похождениях в Тартарии. Признаться, я несказанно рад: что ты приметил его и принял участие в судьбе этого бастарда. Твоя парода в нём сильно заметна и он очень похож на тебя, в молодости, причём не только внешне.

Для Чарльза, эта поездка обернулась настоящей пыткой — каждая неровность на дороге отзывалась острой болью в травмированном плечевом суставе. Это приносило сильные страдания, и плечо, растормошённое дневными переездами, с их бесконечной тряской: по ночам продолжало донимать ноющей болью, и мешало, как следует отдохнуть. Видимо этот русский лекарь был прав: Чарльзу нужно было переждать, когда боль успокоится и только после этого продолжить свой путь. Но, в данной ситуации, это было недопустимой роскошью, ибо в Дорпате (нынешний Тарту) его ждали резиденты (имеющие связи в окружении шведского короля). На этой встрече он лично должен был их проинструктировать, объяснив, что им предстоит делать. Для этого Чарльз решил снабдить этих господ некоторыми сфабрикованными документами, разбавленными несколькими оригинальными письмами. Всё это, он заранее, тщательно подобрал и снабдил нужными комментариями — способными убедить шведского короля в намерениях Московитов вернуть свои исконные прибалтийские территории. Всё это должно дойти до адресата и заставить последнего нанести по России «превентивный удар».

Его миссия подходила к концу. И пересечение границы со Шведской Ливонией, воспринималось как окончание её самого трудного этапа. Да, Чарльз бастард, но он сумел своими делами доказать отцу, что он его достойный отпрыск. Сегодня он без сожаления покинул ненавистное ему варварское царство — он возвращался победителем, а их никто не судит. Да и кто посмеет это сделать….

Самое трудное и непредсказуемое дело, это охотиться на хитрого и умного лиса: Гаврилов убедился в правоте этого высказывания на собственном опыте. Как он только не старался, но всё время на шаг опаздывал и никак не мог настигнуть беглеца, которому удача в буквальном смысле благоволила. Юрий старался перехватить Фокса у помещика, к которому Чарльз и его охрана прибыли для ремонта повреждённого экипажа. Но здесь фортуна оказалась на стороне противника: к моменту прибытия Витальевича, те давно оттуда уехали. Об этом ему поведал мальчишка — пастушок, пасущий около дороги коров. В Пскове, пара стражей отдыхавших в корчме за несколько медных монет поведала Юрию, что он и здесь сильно опоздал, искомые им люди, покинули град ещё утром. На кордоне стало ясно, что отставание от британцев и здесь осталось неизменным. Гаврилову никак не удавалось хоть на йоту приблизиться к противнику. Даже в Изборске (куда завела извилистая дорога) ситуация была неизменной.

Всё радикально изменилось на территории Ливонии. В первом же трактире где остановился Гаврилов, хозяин поведал, что интересующие Юрия люди отбыли два часа назад. Юра как раз только что закончил у него обедать, и просто расслабившись, с интересом наблюдал за посетителями этого заведения. Лысый трактирщик — весьма болтливый человек, сам подошёл к Витальевичу и начал с ним беседу, тарахтя как сорока. Гаврилов уже устал от этой пустой трескотни, когда этот балабол, заговорил о странных вооружённых путниках, недавно отбывших от него. Также он рассказал, что один из этих путников выглядит неважно — рука подвязана, весь бледный и измождённый. По словесному портрету Гаврилов понял, что этим господином и был искомый им Фокс.

— Страшно было на него смотреть. Странно, как только он на ногах держится. — Говорил краснощёкий, низкорослый толстяк, протирая засаленной, тряпицей очередную грязную тарелку. — Хотя, когда они, несмотря на моё предложение побыть у меня, пока этому господину не станет лучше уезжали. Один из его вооружённых попутчиков, постарался помочь раненому сесть в карету. То этот господин, категорически отказался от помощи своего охранника.

— Слава богу, что я их не потерял — это мой друг Чарльз я как раз хочу его догнать. Чтобы сказать, что он может больше не спешить.

Болтливый крепыш удивлённо посмотрел на своего «благодарного слушателя».

— Неисповедимы пути господни. Так вы его знаете?

— Да, и тоже говорил Чарльзу, что нельзя сразу после дуэли отправляться в путь. Ни чем хорошим это не кончится. — Изобразив на своём лице сострадание, посетовал Юрий. — А он упёрся и ничего не хочет слушать. Ему всё кажется — родня убитого им наглеца желает мести. Вот и спешит как угорелый, желая как можно скорее уехать подальше. Считая, что только так он может обеспечить свою безопасность.

— В чём-то он прав господин — Немного погрустнев и снизив голос до шёпота, проговорил краснолицый. — Дуэль — это поединок чести: а вот мстители редко действуют почестному. Чаще всего, норовят ударить исподтишка. Уж я знаю что говорю, поверьте мне на слово.

Трактирщик, прищурившись, покачал головой, изображая из себя бывалого человека. После этого, как нив чём не бывало, взял очередную тарелку и принялся усердно натирать её всё той же тряпкой. У Юрия это вызвало волну неприязни и воспоминаний. По сравнению с увиденным — ругаемый многими советский общепит, был верхом стерильности и культуры. Он с тоской вспомнил мясные котлеты, с повышенным содержанием хлеба, чай с привкусом соды (чтобы выглядел темнее). А особую тоску у Юрия выхвали посудомойки в столовых, которые предварительно замачивали грязные тарелки в растворе «трилона — б». И всё это было безвозвратно утеряно. От этого приступа ностальгии у Гаврилова спёрло дыхание и защемило сердце.

— Что с вами Господин, вам плохо? — Забеспокоился трактирщик, в этот момент, посмотревший на Юру. — Вы так резко побледнели.

— Ничего страшного, просто сильно устал, пытаясь как можно скорее догнать друга и сообщить хорошую весть. Родне убитого в Московии немца сейчас не до мести, они неожиданно попали в опалу — дай бог теперь самим выжить….

Юра безбожно врал, чтобы соответствовать выбранной легенде. Уж очень не хотелось повторения прошлого ляпсуса. А его собеседник, понимающе кивал в ответ, продолжая натирать посуду.

— Да, вы настоящий друг, по нашим временам, это большая редкость. — Резюмировал он, дослушав Юрины фантазии. — Вот только про дуэль, ваш друг ничего не говорил. Он ругал дороги московитов, где он опрокинулся и сильно повредил свою карету. Говорил и руку там повредил.

Толстяк посмотрел на Юрия с заметным недоверием.

— Влип «косой» не будешь болтать почём зря. — Мысленно отругал себя Гаврилов. — Этот толстяк, тебе и без этого всё готов рассказать — только изобрази из себя благодарного слушателя. А ты…

А вслух посетовал:

— Откуда мне было знать, что с ним в дороге произошло? Когда Чарльз из Москвы уезжал, с экипажем всё было в порядке. А вам любезный, он про свою дуэль, скорее всего не захотел говорить. Или судя по вашему взгляду, вы хотите меня оскорбить, называя лгуном?!

Рука Юрия недвусмысленно легла на эфес, подтверждая его решимость наказать наглеца, посмевшего усомниться в правдивости его слов.

— О господин, вы меня не так поняли! — Испуганно залепетал краснощёкий. — Я ни в коей мере не желал вас обидеть! Я только хотел сказать, что вы не всё знаете! А эта авария, только усугубила ранение вашего друга! Поэтому вам надо спешить, чтобы догнать его, пока не стало слишком поздно!

Маленькие как у свиньи глаза пуговки, сильно «забегали», и трактирщик уронил на замусоренный пол глиняную плошку, которая разлетелась на несколько частей. А подбородок у трактирщика предательски затрясся. И куда только делся тот образ бывалого и «тёртого жизнью» человека.

— Любезный, ты смеёшься надомной?! Да я, чтобы догнать Чарльза, готов даже пешком идти — только успеть! А мои лошади сильно устали! Они должны хорошенько отдохнуть! — Юрий не кричал, а только говорил с такой нескрываемой агрессией, что у толстяка от испуга глаза полезли на выкат и затряслись руки. — Как прикажешь мне поступить в такой ситуации?!

— О господин, вы меня не так поняли, я вам желаю помочь. — Собравшись духом, предложил побледневший хозяин таверны. — Я и в мыслях своих несмел вас обидеть, только желал вам помочь. У меня как раз найдётся пара хороших коней. Они очень быстрые и отдохнувшие, я с превеликой радостью вам их уступлю, а ваши лошадки как раз у меня отдохнут….

Гаврилов, наученный горьким опытом, опасаясь подвоха, тщательно проверил коней. Но всё оказалось в полном порядке, никто ничего не подрезал, кони были здоровые и ухоженные. После этого, Юрий ловко вскочил в седло и бросил под ноги провожающему его трактирщику несколько серебряных монет.

— Спасибо тебе Карибутас, прости, что дурно подумал о тебе. Ты на самом деле хороший человек.

А это тебе, в знак моей благодарности за оказанную помощь.

С этими словами, Юрий не глядя на провожавших его людей, выехал за распахнутые ворота. И направил свой мини караван на северо-запад.

Кони Карибутаса, были статными и красивыми, оба красавца как на подбор — мастью гнедые, с большими белыми пятнами: но как позднее выяснилось, по резвости и выносливости сильно уступали степным низкорослым лошадкам. Что больше всего раздражало Гаврилова, не могли долго выдерживать заданного им темпа. Он уже многократно пожалел о том, что променял на них своих неприхотливых красавиц.

Однако, все эти переживания, не помешали Юрию внимательно наблюдать за дорогой, а не полагаться только на то, что лошади сами могут идти по дороге. И ближе к вечеру, он заметил далеко впереди по дороге экипаж с вооружённым эскортом. Судя по всему, это были те, кого он так долго старался настигнуть. Эта кавалькада, как-то медленно и осторожно приближалась к городу и вскоре скрылась из виду, въехав в Нейхаузен. Витальевич же, оказался под стенами города, когда стемнело и тяжёлые ворота, были закрыты на ночь. Кстати, это не огорчило его ни капельки: для того что он хотел сделать, свидетели были не нужны — не к чему было светиться перед стражей (мало ли чего). Да и крепостные стены, для Гаврилова давно не были существенной преградой — тем более после Азова. Поэтому, через полчаса он уже осторожно крался по тёмным и узким улицам города, в поисках своих старых знакомых. Несколько раз приходилось менять направление своего движения для избегания встреч с патрулём. В итоге, он оказался на улице ремесленников, где его ждала первая удача. Заглянув во двор кузнеца, Юра заметил знакомый экипаж: он сиротливо стоял посредине двора. Видимо мастера решили заняться им с утра: что и немудрено, ведь ночью при факелах можно делать только грубую работу не боясь чего-либо испортить.

Понадобилось ещё половина ночи, чтобы отыскать таверну, где заночевал Фокс. Как не странно это звучит, но задачу облегчили его меры повышенной предосторожности. Он, выставил во дворе охрану из своих людей. И дежурившая пара, слишком эмоционально обсуждала своего охраняемого — выказывая недовольство его повышенной манией преследования. Пока Юрий прислушивался, чтобы убедиться, что это именно те люди, кого он ищет. Распахнулись до этого момента прикрытые створки решетчатого окна, и, из него выглянул немного осунувшийся Чарльз.

— Господа, как вы прикажите понимать ваши разговоры? — Тихо, но строго спросил он. — Это бунт?!

Он выделил голосом последнюю фразу, сделав на ней ударение.

— Сэр, нет сэр! — Отвечали оба часовых, вытянувшись по струнке. — Мы беспокоимся о вас: не бережёте вы себя. Нельзя в вашем состоянии так гнать, вам необходим отдых.

— Отставить любые разговоры на эту тему. Ещё раз услышу подобное — накажу! Ясно?!

— Да сэр!

Юрий наблюдал за этим «разносом охраны», распластавшись на краше добротного сарая и молча ликовал. Он нагнал своего врага, теперь дело оставалось за малым. Но, это финальное действие, обещает быть самым сложным и опасным — через двери войти не реально, а окно хорошо просматривается со двора (одна надежда, что охранники не будут часто посматривать наверх). Вот и выходит, раз других путей проникновения нет, поэтому, спешить, и расслабляться нельзя.

Выждав для надёжности около часа (пусть Чарли уснёт), Витальевич аккуратно и тихо выдвинулся к нужному окну. Для этого, ему нужно было попасть на карниз, проходящий под окнами второго этажа. Попасть на который не составило особого труда, потому что сарайчик, на котором укрывался Юра, примыкал вплотную к дому. Далее по этому выступу, плотно прижимаясь к стене и ежесекундно рискуя сорваться вниз, Юрий стал медленно приближаться к нужному окошку. Оказавшись рядом с ним, Гаврилов был вынужден замереть. Потому что внизу скрипнула дверь и чей-то голос пробасил:

— Вы что, спите черти?!

— Сэр, никак нет сэр. — Ответили охранники, повернувшись лицом к дому.

У Юры сжалось сердце. — Ни дай бог, они сейчас посмотрят вверх. Ведь его чёрный силуэт сильно контрастирует с серой стеной и не заметить его просто невозможно. А в Юрины планы, не входило устраивать здесь бойню. Это всё равно, что подарить козырь противнику, играющему против тебя. Умный вражеский политик, сразу поймёт, что к чему, и сообразит, как этот инцидент «привязать к Москве», и повернуть его против России.

— Тогда почему притихли? На вас это не похоже, вы последнее время всё время о чём-то болтаете как две торговки, ха-ха- ха!

Когда смолк смех, один из стражников ответили без каких-либо эмоций.

— Сэр, наш принципал потребовал тишины, поэтому мы и молчим.

— Ладно черти, идите спать, вот ваша смена.

Внизу послышались торопливые шаги нескольких человек, затем вскоре хлопнула дверь и снова наступила тишина.

— Фух, пронесло — не заметили.

Подумал Гаврилов, выждал несколько минут, и с трудом сохраняя баланс, тихо прикрыл оконную раму, преграждаю путь, и бесшумно влез в окно. Став на пол, он присел и замер, прислушиваясь, но ничего кроме дыхания спящего человека не услышал.

Комната куда он попал, была относительно хорошей и просторной. У окна и с боку стоял небольшой стол. Справа от двери располагалась большая деревянная кровать, на которой спал Чарльз. Рядом с ним буквально под рукой, была длинная шпага, а сам Фокс спал на покрывале, не раздеваясь. На противоположной от кровати стороне спальни, стояло штук пять больших сундуков, которые занимали большую часть опочивальни. Аккуратно, чтобы не скрипнуть ни единой половицей, Юра подошёл к кровати и приложил руку ко лбу спящего на ней человека. Постоял так несколько секунд и удалился от кровати, направившись к сундукам. Остановился возле них и поочерёдно дотронулся до каждого.

Тем временем мужчина, спящий на кровати, повернулся и, застонав от боли, открыл глаза.

— Ты? — Удивлённо спросил он, рассматривая не прошеного гостя — приподнявшись над кроватью, опираясь на здоровую руку. Но ведь тебя…

Больше он ничего не сказал: тот, кто Чарльзу спросонья показался призраком, улыбнулся, протянул левую руку к рундукам и они один за другим растворились в воздухе, обдав комнату сильным порывом ветра. В тот же миг перед Московитом оказавшимся колдуном, возник какой-то бочонок и через секунду тоже исчез став чем-то непонятным. От увиденного, чародейства бастард временно потерял дар речи, затем, у него закружилась голова и, потемнело в глазах….

Ликвидировав сундуки с украденными Фоксом документами, Юрий синтезировал бочонок с порохом и тут же распылил и его, сделав моток верёвки, чтобы с её помощью спуститься с городской стены. Для его заклятого противника, этого оказалось достаточно. Увидев начавшуюся агонию, Гаврилов перекинул моток через плечо, повернулся и неторопливо направился к окну: ему не прельщало любоваться последними мгновениями жизни своего противника.

— Надо уважать своего поверженного врага, тем более, он был умён, смел и решителен. Но всё же враг. А раз так, то он заслужил свою смерть — мы с ним квиты. Хотя… будь я британцем, я бы восхищался Чарльзом, боготворил как героя спасавшего отечество и нашёл чем оправдать все его коварные убийства. — Мысленно признавался себе Юра. — Человек, назвавшийся Фоксом, искренне верил, что именно так, а не иначе, он может помочь своей стране. А самое главное, хотел доказать своему отцу, что он его достойный отпрыск. И сэр Вильям, не напрасно принял участие в его судьбе и может гордиться своим незаконнорождённым сыном….

Как всегда бывает в жизни, мысли на отвлечённые темы внесли свои коррективы в то, что было уже почти закончено. Не успев даже удалиться от окна, из которого он только что вылез, Юра полетел вниз, сорвавшись с карниза. От неожиданности, у него вырвалось, — «Ё…». — Что привлекло внимание пары охранников, дежуривших во дворе, ещё до того как он упал на землю. Благодаря симбионту (точнее его работе), Юрий не остался лежать, корчась от боли, а сразу, пока не успела опомниться стража, поднялся и метнулся к забору. В несколько больших скачков оказавшись около него, запрыгнул на телегу, а с неё подпрыгнув, зацепился за забор и, подтянувшись, перевалил своё тело по другую его сторону.

Здесь его ждала новая неудача, он приземлился в нескольких метрах перед ночной стражей. Начавшийся во дворе переполох и Юрий, соскочивший с забора, не давали патрулю никаких разночтений, относительно сложившейся ситуации.

— Стоять! … Держи вора! … Тревога! …

Наперебой закричала городская охрана и кинулась на спрыгнувшего с забора человека. Который кстати, не стал дожидаться, пока они его скрутят, а, невзирая на темноту, стремглав помчался проч.

— Держи его! Вор бежит к рыночной площади! — Послышались голоса за спиной убегающего.

Юрию казалось, что эта гонка длилась уже целую вечность. Он менял направление, поворачивая в незнакомые переулки, иногда возвращался назад: увидев впереди огни факелоносцев. И хотя вокруг уже никто не кричал, и не бегал, Гаврилов всё равно не желал встречи с ними. Передвигаясь разными окольными путями, через какое-то время ему удалось добраться до стены: даже подняться на неё и начать спуск. Но тут, кто-то заметил верёвку и, перерубив её закричал:

— Тревога кто-то пытается проникнуть в город! …

Эскорт, выделенный для охраны таинственного Фокса, весь был поднят по тревоге. Что было не мудрено: кто-то пытался тайно проникнуть в таверну, но сорвался с межэтажного карниза. Упав злоумышленник быстро исчез, перепрыгнув через высокий забор, где даже ночная стража (проходившая в тот момент по другую его сторону) не успела его схватить. Только подняла шум и больше ничего. Охранники тем временем решили обследовать двор и на всякий случай отправили двух человек — охранять принципала в его комнате. Но вскоре один, из них выбежал в полном недоумении.

— Сэр, комната сэра Чарльза заперта изнутри и на стук он не отвечает! — Рапортовал он, вытянувшись по стойке смирно перед своим командиром.

— Может это он шёл на тайную встречу, да сорвался с окна из-за больной руки. — Высказал своё предположение молодой охранник, выскочивший по тревоге во двор в одних штанах и рубахе (если не считать саблю и пистолет в его руках).

— Молчать! Как он мог перелезть через такой забор с раненой рукой?! — Рявкнул старший по возрасту мужчина, которому только что доложили о странном молчании охраняемого человека. — Вы двое бегом наверх ломайте дверь! Остальные стреляют по любому, кто вылезет в окно. А вы, оба, марш на крышу сарая, хватайте всех, кто, несмотря на обстрел, доберётся до него по карнизу!

Не успела последняя пара залезть на сарай, чтобы так отрезать пути отступления, как из распахнутого окна послышался голос полный отчаяния:

— Сэр, не стреляйте! Мы сейчас выглянем! Здесь никого постороннего не обнаружено!

И на самом деле через секунду в проёме окна появился один из охранников.

— Сэр, тут такое дело — говоривший немного замялся, подыскивая нужные слова, — дело в том, что наш принципал мёртв!

— Как мёртв?! Тысяча чертей! — Крепыш даже застыл на месте глядя на своего подчинённого. — Он убит?!

— Нет, господин капитан, не похоже, но это ещё не всё! — Продолжил выглянувший боец. — Весь его ценный багаж исчез!

— Как это…? — Просипел тот, кого назвали капитаном, его лицо заметно вытянулось от удивления.

— Комната пуста Сэр!

— Перевернуть всю эту дьявольскую таверну! Чёрт вас возьми! Багаж никуда не мог отсюда деться! Рундуки вам не шкатулки, мимо нас незаметно не вынесешь! Делайте что хотите, но найдите проклятый груз! Иначе точно, пенька обмотает наши шеи! …

В таверне «Донар» (Бог грома), принадлежавшей старому Готхарду, творилось что-то не ладное. Несмотря на ночное время, стоял дикий крик и душераздирающие стоны, которые дополнялись грохотом — как будто кто-то решил разрушить весь дом изнутри. Или как минимум, захотел переломать всю мебель. Всё это, в свою очередь не могло не привлечь внимание ночной стражи, которая не заставила себя долго ждать. За короткий промежуток времени, перед запертыми воротами таверны собрались вооружённые люди, которая заполонила собой всю улицу. На её требование — пустить представителей власти во двор, никто не отреагировал. Правда прекратился грохот и стихли крики. Но, это только насторожило собравшихся воинов, которые немного выждав, начали ломать ворота. Дальнейшие события протекали очень стремительно: как только ворота, не выдержав натиска, распахнулись, грянул залп, окутавший белым густым дымом окна верхнего этажа и несколько человек, из числа штурмующих упали как подкошенные. И чей-то голос с сильным акцентом прокричал:

— Замрите там, где стоите! Здесь было совершено преступление против британской короны! Так что пока мы не найдём виновных, мы к дому никого и близко не подпустим!

— Мы здесь представляем закон, и это наше право, искать виновных среди постояльцев «Донара»! — Ответили из толпы. — И наш суд будет решать степень вины того или иного человека.

— Стоять! Мы никого не подпустим к дому, пока не найдём украденное у нас имущество! — Послышался ответ из окна.

— Чего стоите?! — Обратился к городским воинам богато одетый вояка. — Неужели мы позволим какому-то иностранному сброду безнаказанно у нас хозяйничать?!

Раздался одиночный выстрел, на сей раз стреляли с первого этажа, так как верхний, всё ещё был окутан дымом. Стоявшего рядом с офицером солдата, пуля отбросила на стоявших позади товарищей, после чего он упал на землю.

— Неужели вы надеетесь жить вечно?! — Заорал командовавший стражей мужчина. — Всем вперёд и убейте этих мерзавцев! …

— Ну что расскажешь Генрих? Кто эти люди и почему они устроили эти ночные бесчинства?

Комендант городского гарнизона сидел за столом в своём кабинете и допрашивал офицера, командовавшего штурмом таверны. Сейчас он стоял перед своим непосредственным начальником и время от времени трогал свою левую руку. Которая весела на перевязи и была замотана тряпицей, сквозь которую уже просочилась кровь.

— Это были бриты. Когда мы ворвались в «Донар» то они оказали такое сопротивление, что мои воины вынуждены их всех убить. Хочу заметить, благодаря нашим действиям хозяин таверны старый Готхард остался жив: правда в ночной суматохе и горячности боя, погибла его жена и старший сын, ну ещё четверо постояльцев в придачу. Ещё десяток гостей удалось спасти, на теле погибших и выживших людей, видны следы пыток.

— Что говорят спасённые?

Генриха сильно качнуло, но он каким-то чудом удержался на ногах.

— Ты давай присядь, ещё не хватало, чтобы ты упал, сейчас тебе красного вина принесут….

— Спасибо Костас, но я не настолько слаб, чтобы меня так опекать.

— Это кто тебя так? — Лицо пожилого, но всё ещё поджарого и крепкого коменданта выражало неподдельное сочувствие.

— Это старший этих британцев меня достал — искусный был фехтовальщик. Стольких наших сволочь положил, пока я сам с ним не вступил в поединок. Надо признаться, силён был бестия, представляешь, я еле его подловил — отвёл удар и рубанул по его шее. Так он всё равно, успел перед смертью контрударом подрезать мне руку.

Раненый, рассказывая о недавнем поединке, порывался здоровой рукой имитировать наносимые удары и отводы, а его глаза яростно горели как будто, он снова сошёлся с недавним врагом. А пожилой Костас, снисходительно смотрел на своего старого друга (который был немного моложе его) и чему-то улыбался.

— Хорошо, я и без того знаю что ты знатный фехтовальщик и неисправимый дуэлянт. Ты лучше всё-таки присядь и поведай мне, чего говорят выжившая чернь и путники? Да и что, чёрт возьми, произошло в этой проклятой таверне?

— В том-то и дело, там толком ничего понять нельзя. Говорят, что англичане подняли крик о том, что некий неизвестный проник в комнату их предводителя и убил его. После, незаметно, под их носом, перенёс несколько больших сундуков и спрятал где-то здесь же — в здании, у своих сообщников. Затем, пытался покинуть дом из окна убитого….

— Бред какой-то. А украденное имущество нашли?

— Нет. Бриты, только повыбивали все запертые двери и перевернули всё верх дном. Затем всех связали и начали пытать постояльцев, и хозяина, с его семьёй, и чернью.

М — м да, и вы тоже ничего не нашли? — Задумчиво поинтересовался комендант.

— Ничего, чтобы подходило под описание того, что искали покойные.

— А их предводитель действительно был кем-то убит?

— Нет. По крайней мере, нет никаких следов борьбы и признаков насильственной смерти.

— Хорошо, для вех эта история будет выглядеть так: Англичане перепили — поминая своего неожиданно усопшего. А затем устроили бойню. А мы чтобы навести порядок, вынуждены были их убить. Ну, чтобы остановить это смертоубийство. А сейчас, живо иди к моему лекарю….