Отныне я – странник

Глава 6

— Не положено пущать! Тута это — полковой госпиталя!

Кричал какой-то ряженный в стрелецкую форму идиот, держа свой мушкет наперевес и перекрывая доступ к госпитальным воротам.

— Любезный, пшёл вон! — Рявкнул Гаврилов, на неизвестно откуда взявшегося «шута». — У меня товарищ сильно ранен, ни приведи господь, из-за тебя помрёт, я ж тебя….

— Не положено! — Снова возразил часовой. — Неча, всякому казацкому отрепью, дохтора беспокоить!

С этими словами, незнакомый вояка потянул свою руку к сабле. Юрия это сильно взбесило, приблизительно две недели его здесь не было, а кто-то, уже установил новые правила. И по чьей-то прихоти, у него мог умереть боевой товарищ, так и не дождавшись помощи, которая вот — радом, только протяни руку, но в данный момент, она ему недоступна. Поэтому, не дожидаясь, когда часовой достанет своё оружие из ножен, Юра слегка присев, быстро переместился ближе к часовому и нанёс сильный удар в челюсть. Тот, отлетев, упал на землю, раскинув руки в стороны и, больше не шевелился. Двое других егерей, не дожидаясь команды, оперативно обезвредили подмогу: спешащую на помощь своему сослуживцу. А Гаврилов, подхватив мушкет, лежащий рядом с поверженным часовым, сбил им замок с ворот.

Когда он, въехав на территорию, уже подъезжал главному входу госпиталя, на его пороге появилась Ульянка с Елизаветой Семёновной. Они, сразу поняв, что происходит, окриком остановили выбегающую из караулки дежурную смену. Затем, Лиза кинулась к саням, а Уля исчезла за дверью.

— Юра, что стряслось? — На бегу поинтересовалась она.

— Тима при смерти, стрелой достало.

Врач бегло осмотрела раненого.

— Хорошо, что стрелу не трогали. — Резюмировала она. И когда подбежали Ульяна с четырьмя санитарками продолжила. — Быстро подготовить к операции. Уля, передай Паране, она мне ассистирует.

Затем повернувшись к Юрию, только и сказала с упрёком.

— Умеешь ты нам проблемы создавать. У него сильная кровопотеря, в наших условиях, он, скорее всего не жилец.

— А ты попробуй донора крови поискать. — Ляпнул Гаврилов.

— Ты издеваешься?! А как определить, что она подойдёт, а не вызовет агглютинации? — Лиза с тоской и небольшим отчаянием посмотрела в глаза собеседнику.

Юрий задумался, ему было так противно осознавать, что он не может ни чем помочь. И в этой ситуации, он только и может, что наблюдать со стороны.

Бывшая леди Грин, видимо и не ожидая ответа на свой вопрос: развернулась и быстро зашагала в госпиталь.

— Вот так и уходит надежда на спасение друга, шаг за шагом, капля за каплей. — Пессимистично подумал Юра, смотря ей в след. — Капля за каплей; капля к капле; … что-то знакомое… когда-то про эти капли что-то читал… стоп!

— Элизабет! Стойте, я кажется, придумал! — Он даже не заметил, что назвал её старое имя, которым к ней обращались ещё в «прошлой жизни».

— Что вы придумали? — Поинтересовалась она, остановившись и почти безучастно обернувшись к нему.

— Лиза я слышал, Карно удалось сделать для ваших опытов с кровью некую центрифугу. Это правда?

— Да, но это пока ни к чему не привело. — С грустью ответила она.

— Попробуй так. — Юрий постарался вспомнить точнее то, что когда-то прочитал. — Из вены Тимони, возьми где-то десять миллилитров крови, пропусти её через центрифугу, одну каплю сыворотки крови наносят на пластину. Рядом помести каплю крови донора примерно в соотношении от 5:1 до 10:1, перемешай уголком предметного стекла или стеклянной палочкой и наблюдай в течение 5 мин, после этого добавь 1 каплю изотонического раствора хлорида натрия и с помощью лупы, оцени результат по наличию или отсутствию агглютинации. А на резус фактор, бери каплю полученной сыворотки, нанеси на чашку Петри. Далее, добавь в 3–5 раз меньшего размера каплю крови донора, перемешай, накрой крышкой, чашку помести плавать на водяную баню при температуре 42–45 °C где-то на 10 минут. Затем, просмотри чашку на свету и определи наличие или отсутствие агглютинации. Исследование лучше проводить с помощью лупы. Пробы делай, сразу на несколько человек одновременно, предварительно пометив их чашки.

— Так Юра, живо иди, мойся, переодевайся: будешь подсказывать, что ты придумал и как это нам делать….

Это абсурдно, но из всех проверенных доноров, (всех людей находящихся в госпитале) подошли только Юрий и тот упрямый охранник. К сожалению, Гаврилов ему сломал челюсть: и того решили использовать лишь в крайнем случае.

Пока шли приготовления к операции, пациенту успели влить примерно двести миллилитров изотонического раствора. А теперь, предстояло начать переливание крови, ввели первые 15–20 миллилитров крови, и остановились на 3 минуты. В это время сестра милосердия наблюдала за состоянием больного. Не участился ли у него пульс, не появилась ли одышка, затруднение дыхания, гиперемия лица, снижение артериального давления: указывающие на несовместимость крови донора и реципиента. Но всё было в порядке….

Крови, которую отдал Юрий, конечно же, не хватило. Поэтому в процессе спасения жизни Тимофея, пришлось поучаствовать и пострадавшему охраннику. Ему уже объяснили от кого и почему он пострадал. Поэтому, тот с радостью согласился участвовать в спасении раненого бойца.

— Барин, вы не щерщайте на меня, я не шнал што это вы. — Когда его вывели из операционной, подошёл он с извинениями, при этом говорил сильно шепелявя.

— Ладно, братец. Я тоже погорячился, но пойми, мне некогда было тебя уговаривать. Да и ты к сабельке потянулся, а мой солдат умереть мог. — Юрий устало посмотрел на стоящего перед ним в стрелецкой форме воина. — Извини брат.

— Да чего уш… — Воин улыбнулся настолько, насколько позволяли перелом и наложенная шина. — Ты ведать, хороший воевода. Ты, о своих раненых воях так печёшься….

— Ты это чего сук… н сын творишь?! — Сотряс госпитальные стены голос Петра. — Тебе кто позволил бить охрану, мною поставленную?!

Царь влетел в коридор, и устремился к Гаврилову. Тот резко встав, повернулся во фронт к входящему и отрапортовал, не опуская взгляда:

— Государь, не мог я иначе — на волоске весела жизнь, моего друга и твоего верного солдата.

— Да я бы сам, таких как ты… даже в город не пустил! — Пётр кричал, окинув взглядом Гаврилова, но в его взгляде читался не гнев, а юношеский азарт. — Видел я твоих разбойников, сидят у входа! Грязные, оборванные, бородатые! Неужели не знаете, что я с таким пережитком как бороды, борюсь! А-то вбегает мастерскую Алексашко и начинает причитать: дескать, ты против моих решений пошёл. По возвращению госпитальную охрану перебил, и бунт против меня затеваешь, только в набат не бьёшь. А ведь я чуть не поверил.

— Государь грех мой, что побил людей тобой на охрану поставленных. Но на кону стояла жизнь моего друга. Так же знаю про указ, относительно бород. Но в зимней степи, негде бриться и стиркой заниматься. Как явится основная группа. В течение часа все мы будем и, гладко выбритыми, и аккуратно одетыми.

— Да знаю я, прибыли твои орлы. И поведали про раненного товарища. Я им уже баньку приказал организовать, а погибшего воина, уже к отпеванию и погребенью готовят. — Царь говорил спокойно, а в его взгляде читалось сострадание и понимание. — Как друг твой, что лекари говорят? Там один из стрельцов, приставленных для охраны госпиталя: говорит, что видел рану твоего товарища, и думает что, не жилец он.

— Пётр Алексеевич, я нашим медикам верю. — Постарался возразить как можно дипломатичнее Юрий. — Рана на самом деле серьёзная, но скоро закончится операция и Елизавета Семёновна сообщит, удалось ли ей спасти Тимофея ….

Дверь операционной распахнулась: и из неё две медсестры аккуратно вывезли каталку с пациентом. То, что его везли не вперёд ногами, Юре показалось хорошим знаком. Буквально следом за ним, вышли и усталые врачи.

— Ну что Лиза? Как Тима? Жить будет? — Засыпая её вопросами, Юрий сорвался к ней на встречу. Позабыв о царе.

— Мы сделали всё что могли. Нынче одна надежда — на его молодой организм. — Устало, еле слышно проговорила доктор.

Юрий еле сдержался, чтобы от радости не заключить её в объятья. И уже даже сделал для этого ещё полшага в её направлении. Но вовремя опомнился — этим можно сильно скомпрометировать Элизабет: на дворе сейчас, не тот век.

— Невероятно Мисс! — К разговору подключился Пётр — Доктор, если этот раненый выживет, то я, сделаю всё необходимое, чтобы при моих Преображенском и Семёновском полках, тоже были такие госпиталя…

На панихиде по погибшему Василю, присутствовал весь город. Старший клирик отец Серафим отслужил службу: и после неё, по направлению к кладбищу, шла большая траурная процессия. Первыми в ней, шли одетые по форме боевые товарищи погибшего, которые несли гроб на руках. Именно гроб, а не закутанное в саван тело — на этом настоял Гаврилов. За ним, в окружении, стенающих навзрыд плакальщиц, одетых в синие траурные наряды, шла сразу постаревшая от горя мать и три младших сестры Василя. (Юрий, выпросил у царя разрешение, выкупать родню своих егерей и давать им вольную). Медленно шагали, отрешённо, как будто ничего не видя и не слыша. Мать, даже никак не отреагировала, когда возле могилы бойца, Юрий выражал ей свои соболезнования. А только смотрела на потемневшее лицо сына, точнее на повязку, прикрывавшую смертельную рану и навязчиво пыталась поправить вихор на его голове. И только, когда стали закрывать гроб крышкой, она как подкошенная упала без чувств. К ней сразу же кинулись медики… Тризну справляли до утра…

На следующую ночь, Гаврилову приснился странный сон. Перед ним стоял Тимофей и, ударяя себя по ноге ножом, который не мог ей причинить никакого вреда, и вопрошал:

— За что командир?! Зачем ты так со мной поступил?! Лучше бы, ты дал мне умереть! Ведя я теперь не человек!

А за спиной егеря, стоял скелет трансгена и сотрясался от смеха, тыкал своей четырёхпалой рукой прямо в голову Тимофея….

Юрий проснулся от собственного крика: рядом в постели сидела испуганная жена, а по его спине, струился холодный пот.

— Любый, что случилось? Ты так кричал. — Ульяна обеспокоенно смотрела на мужа.

— Прости любимая, дурной сон приснился.

— Тогда не рассказывай. Пусть будет — «куда ночь туда и сон». Философски заключила она.

— Конечно радость моя, нечего всяким там снам потакать….

Поутру, Юрий первым делом пошёл в госпиталь, справиться о здоровье своего товарища. Там его встретила дежурный доктор Ефросинья Рябенькая. Она как раз выходила из палаты, где лежал Тимофей. И на немой вопрос сбивчиво ответила:

— Юрий Витальевич, всё в порядке ваш друг будет жить. Поближе к утру, он пришёл в сознание и сейчас, попив бульон, уснул. Понимаете, сейчас я вас к нему не пущу, он ещё очень слаб, и пока температура держится немного повышенная. Но сильно не переживайте, угрозы жизни больше нет.

— Спасибо доктор. Только, пожалуйста, если что-то произойдёт, не забудьте и меня позвать. — Юрий понимал, что не в его силах было скрыть его озабоченность состоянием здоровья друга. Поэтому решил, что сейчас, на самом деле резонней будет уйти.

Молодая врач посмотрела в след уходящему мужчине. И немного постояв, (будто вспоминая, зачем вышла в коридор) пошла по своим делам….

Юрий уже шёл по улицам крепости и его мучили догадки и нехорошие предчувствия. Если он «заразил» через свою кровь этого юношу, то теперь он несёт за него полную ответственность. Как только он увидит у него первые признаки слияния с симбионтом. То, чтобы не происходило, не отойдёт от него ни на минуту. Пока он не придёт в себя. А затем, расскажет Тимофею всё, что он должен знать. И предостережёт его от ошибок, которые наделал сам, ощутив в себе новые способности. Заодно объяснит, что это всё надо скрывать от людей. И стараться, по возможности не увлекаться синтезом нужных вещей.

Прошла неделя, отпущенная на отдых отряда, но у Тимофея никаких признаков начала слияния не наблюдалось, он шёл на поправку. Но как говорили медики, для молодого организма это нормально… Выходит Юрий зря искал чёрную кошку, в тёмной комнате…

За день до выхода группы, были назначены крестины дочери Дарьи и Кирьяна. Юра с утра принёс в дом к её родителям крестильные вещи для ребёнка и теперь наблюдал, как Пелагея суетилась с девочкой и тихо о чём-то напутствовала молодую маму. Затем уже у церкви, она взяла ребёнка на руки и смиренно вошла в храм. Таинство вёл сам отец Серафим, и нарёк малышку Лукерьей. Девочка вела себя относительно спокойно и только когда её окунули в купель, ненадолго заплакала. Вызвав у молодой мамы приступ беспокойства о родном чаде.

Немного позднее в «деревянном городке» в доме Марьиных, был накрыт богатый крестильный стол и по этому случаю, было много людей разделявших веселье по поводу появлению в этом мире нового христианина. В комнату, где была сама виновница торжества, конечно же, никого не пускали. Исключение сделали только Петру Алексеевичу (здесь отказать, было просто невозможно), который на правах правителя и сослуживца, просто категорично потребовал показать ему её.

— Ой, хороша будет девка, ой хороша. — Тихо проговорил он, когда вошёл в детскую спаленку. — Кондрат ты няньку сделал в помощь жене, теперь давай воинов рожай да чтобы, такие же, как ты удальцы были.

— А как же Пётр Алексеевич, — буквально от счастья ответил он царю, — мы с Дарьюшкой, много деток хотим.

— Ай, молодца, ну ладно пусть твоё чадо спит. А мы пойдём дальше праздновать.

Уже уходя, царь подозвал к себе Юрия.

— Ты почему своего воя обижаешь?

— Кого я обижаю? — Искренне удивился Юрий. — Да быть такого не может. Если я и гоняю их усиленно, то исключительно только для пользы дела.

— За это, как раз обиды у них нет. А вот то, что ты некоторых опекаешь как та наседка. Всё норовишь подальше от малейшей опасности держать….

Настало утро, на которое намечался второй выход группы. Но среди ночи Юра проснулся от уже знакомого чувства, свидетельствующего, что симбионт включился. Даже было непонятно, радоваться этому или огорчаться. — «Значит, пришёл конец иллюзии, что ты нормальный человек, а ты только к этому привык?». — Пронеслось у него в голове, пока он ворочался, выбирая более удобное положение для продолжения сна.

За месяц было сделано ещё пара «партизанских выходов» оба раза, возвращались без потерь и с трофеями. Назад, как всегда шли, тщательно путая следы и соблюдая скрытность (насколько это было возможно). Как обычно, на спец площадке, расположенной за приделами крепости. Интендантской службе были сданы все трофеи и когда после этого, отряд въехал в ворота крепости. Так Гаврилову сразу доложили, что его срочно ждёт к себе на аудиенцию царь.

Юра, отдав автомат ближайшему своему бойцу, ненадолго заскочил домой, чтобы побриться и переодеться и сразу пошёл в гостевой дом. Где, на одной его половине обосновался Романов со своей свитой. На этот раз, Пётр ждал его не в своём зале для приёмов, а в личной комнате. Под неё, переоборудовали небольшую гардеробную с низким потолком и единственным небольшим окном. Желание царя — закон для подданных. Аудиенции в полном смысле слова не получилось — с царём, прихода Гаврилова ждал Патрик. Они оба сидели за столом и видимо до момента, когда в дверь постучал Витальевич, чего-то обсуждали.

— А Юрка, пришёл-таки. — Буднично сказал самодержец, попыхивая своей трубкой. И слегка скосив взгляд на вошедшего подчинённого. — Тут вчера посланник твоего соглядатая приходил, с тебя две полные мошны с золотом. Представляешь, твой Сулейман с меня их стребовал.

В прищуренных от дыма глазах царя промелькнуло подобие озорного «огонька».

— Разумеется государь. Сегодня же долг верну.

— Да не в долге дело. — Спокойно возразил Пётр. — Разбаловал ты их такими подарками. Разорят они тебя. А с казны, я тебе деньги на это давать не собираюсь.

— Есть такой грех государь. Но когда я их вербовал, не до подсчётов было, мне главное чтобы скорее пошла информация о враге. Ведь не стоит скупиться на, «ослике» гружёном золотом, который открывает крепостные ворота.

— Ладно, тогда слушай, что этот «ослик» рассказал. Давай Патрик, поведай нашему другу, о чём мы вчера от Сулеймана узнали.

Гордон недоверчиво поглядел на Юрия. Даже показалось, что он немного осуждающе покачал головой. Но подумав, сказал.

— Так, этот предатель говорил, что великий визирь Мустафа Кёпрюлю, заказал много осадных пушек. И скоро они должны будут начать прибывать в Азовскую крепость.

Патрик внимательно смотрел на Юрия, видимо ожидая его реакции на сказанное.

— Ну, это и не удивительно. — Не сдержался от улыбки Гаврилов. — Чем больше орудий, тем больше шансов понаделать в стенах брешей. Но, если вы позволите, я могу немного полазить в тех краях. Посмотрю на всё своими глазами, заодно может, удастся кое-чего отбить. Ведь всегда приятно знать, что не все пушки противника, будут по тебе стрелять.

— Вот и хорошо, бери всё, что тебе нужно, подготавливайся и как будешь готов выходи к Азову. — Подвёл итог разговора царь. — Ну а если новых трофейных пушек привезёшь, то те два кошеля прощу — которые осману отдать пришлось.

Немного не доходя до своего дома, Юрий повстречал Тиму, тот шёл бодрой пружинящей походкой, а на лице выделялась разбитая и отёкшая губа.

— Значит всё в порядке, симбионт не «размножается» через кровь. — Подумал он, разглядывая «боевую рану» на товарище. — Уже прошло прилично времени и если до сих пор ничего не проявилось, значит и опасаться нечего. И мои дети, его не унаследуют.

— Ну-ка, ну-ка, воин, это кто на тебе такой автограф оставил? — Юра шутил, не в силах сдержать эмоций.

— Командир, так это мы вчера ребятами в зале играли, вот я и пропустил, когда один против двоих вышел.

— Эх, жаль, такой воин, а от простоя навыки теряет.

— Да я… — Тимоша не на шутку распалился. — … Да Юра, я… хоть завтра на задание пойти готов… Возьми с собой. А?

Тимофей на самом деле уже окреп. Гаврилову рассказывали, как тот гонял себя, чтобы скорее восстановиться. Но брать его с собой Юра не спешил. Пусть ещё один выход отдохнёт, а там видно будет.

— Давай так, ты ещё немного посиди в крепости пока мы отдохнём. Занимайся фи-зо, кадетам рассказывай, какая это честь родине служить: ты ведь для них герой получивший ранение в бою. Только романтичнее, ну и не все наши «подвиги» конечно описывай. Сам понимаешь. А докажешь мне что ты в форме, уже на этот выход идёшь с нами….