Отражения

Почему русские евреи поехали в израиль?

Яков Кедми — личность легендарная и многосторонняя. Один из лучших сегодня аналитиков и знатоков израильско-российских отношений, Кедми, некогда носивший фамилию Казаков, еще в 1967 году, до начала Шестидневной войны, дважды пытался прорваться в израильское посольство в Москве. Затем он отказался от советского гражданства и, чтобы не привлекать внимание к проблеме тогда еще немногочисленных «отказников», власти разрешили ему выезд. Кедми сделал в Израиле со временем блестящую карьеру, воевал вместе с бывшим премьер-министром страны Эхудом Бараком в войне Судного дня 1973 году, работал в МИДе.

Кедми много лет «вел» проблему еврейского подпольного движения, организовывал помощь и всяческую поддержку просветительской деятельности еврейских активистов, а также тем, кто пытался уехать из Советского Союза в Израиль, но, получив «отказ», порой, на многие годы оказывался в ситуации противостояния системе.

Кедми работал, а затем довольно долго и руководил израильской спецслужбой «Натив» (тогда это было «Бюро по связям с евреями СССР»). Годы перестройки, распада Советского Союза и массовая эмиграция советских евреев — все это не только проходило у него на глазах. Волна еврейской эмиграции конца 80-х- начала 90-х прошлого века о нем, и о таких, как Кедми не знает — они уехали, когда «ворота» открылись для всех. Но именно Кедми организовал то, что абсолютное большинство этой волны направилось не в США, как на самом деле показывала статистика начала этой уже свободной эмиграции, а именно в Израиль.

Миллион новых израильтян до сих пор считают, что США договорились с Израилем, и под его давлением, закрыли свободную еврейскую эмиграцию через океан. На самом деле все было не так. Именно Кедми перенаправил потоки. Это была настоящая тайная операция, о которой он рассказал мне в ходе не первой и, надеюсь не последней встречи с этим удивительным человеком, который, на мой взгляд, имеет только одну, но серьезную, по нынешним временам, проблему — он самодостаточен, компетентен, объективен и имеет свое мнение, независимое от политических веяний и начальников- временщиков. И это мешает ему, после ухода из «Натива», реализовать самостоятельные планы, не примыкая к той или иной силе.

Но тогда, в конце восьмидесятых годов, в Москве, работая в израильской миссии при посольстве Нидерландов (дипломатические отношения между СССР и Израилем были разорваны в 1967 году) Яков Кедми принимал самостоятельные решения. И одно из них оказалось судьбоносным для, как минимум, миллиона советских евреев.

Кедми: Просто в нужное время я принял нужное решение. Мне удалось осуществить то. о чем и я, и Израиль мечтали долгое время. А именно, направить всех, кто выезжал по израильской визе, именно в Израиль, в не в другие страны мира, как это нередко происходило на самом деле.

Корр.: Но для этого надо было договариваться и здесь, в Израиле, и с американцами?

Кедми: Все было гораздо проще. Я поставил премьер-министра Израиля в известность о своем плане, но его ответ меня не удовлетворил. Ответ был неконкретный и рекомендовал согласовать комбинацию с голландцами, при посольстве которых мы тогда работали в СССР. Но я, вернувшись в Москву после встречи с премьером, сказал послу Нидерландов, что ставлю его в известность о решении, принятом в Израиле после встречи вс премьер- министром. То есть, я взял на себя ответственность и сделал, независимо от данных мне указаний, то что считал нужным для моей страны в это время.

С американцами тоже не пришлось договариваться. США по своим причинам поменяли правила эмиграции евреев из СССР, переведя это процесс из транзитного для них Рима непосредственно в Москву. Но американцы не предусмотрели одного простого обстоятельства — невозможно было перекрыть новым эмигрантам выезд в тот же Рим или в Вену, где происходила пересадка и производился добровольный «отсев». Они же выезжали по израильской визе и только уже там меняли направление. Знание обстановки и советской психологии позволили мне создать такую систему, при которой у эмигрантов возникло стойкое убеждение, что въезд в Вену, где пути новоприбывших расходились между США и Израилем, для них закрыт. Так что, на сомом деле, тот, кто бы «уперся» в своем желании ехать именно в США, всегда мог это сделать.

Мало того, я поставил в известность посольства Австрии и США о том, что Израиль вводит новый порядок выдачи виз. В свою очередь американцы не закрывали въезд для советских евреев, как об этом говорят многие из приехавших в Израиль. Американцы просто указали, что те, кто хочет ехать в США, должны подавать документы в их посольство в Москве, а не менять маршрут, имея на руках израильскую визу, как это было прежде. И, если бы израильские эмигранты приезжали по-прежнему в Вену, то американцам ничего не оставалось бы, как их устраивать и принимать. Поскольку эмиграция резко нарастала, то за несколько дней в Вене бы скопились тысячи людей с детьми, которыми никто не занимается, а они хотят в США, а не в Израиль, то американцы, под давлением общественности и своей, и Европы, вернулись бы к прежним правилам.

США тогда изменили правила выезда евреев, исходя их своих финансовых соображений, из вопросов экономии. А я это сделал, чтобы завернуть нарастающий поток именно в Израиль. Это был шанс. Я помню, как инструктировал тогда в Москве своих людей, когда мы решили попробовать работать на новых условиях: «Если мы продержимся один день — мы выиграли на 80 процентов. Если мы продержимся три дня — проблема выезда по израильской виде только в Израиль будет решена полностью».

Корр.: И таким образом поток советских евреев направился в Израиль?

Кедми: В конце октября-начале ноября 1989 года так и получилось. Если бы кто-то поехал в Вену, то мог бы и с израильской визой уехать оттуда в США. Но для этого надо было иметь нестандартное мышление. Сработал «стадный инстинкт» советского человека. На это я тогда и рассчитывал.

Для сотен тысяч тех, кто выехал из СССР до свободного выезда, на «волнах» начала и конца семидесятых годов, а также в ежегодном ручейке предперестроечного двадцатилетия, весьма необычным окажется обстоятельства, так называемого «отсева» в Вене. Тогда, прямо у поезда, эмигранта с израильской визой спрашивали: «Вы в Израиль или…?» Абсолютное большинство выбирали Штаты. И с ними никто не спорил. «Израильтян» довольно быстро направляли на историческую Родину. Нацеленных на США, перевозили в Рим и уже там, в течение нескольких месяцев, оформляли американскую эмиграцию со статусом «беженца».

— Так вот, — рассказывает Кедми. — «Отсев» в Вене тоже начался случайно в 1971 году — после того, как первая семья отказалась ехать в Израиль, вторая семья пошла за ней. Оказалось, что так можно…

Корр.: Вам Израиль должен был предоставить после этого самую высшую награду?

Кедми: В Израиле не очень принято давать награды. И самой высшей наградой для меня было то, что я много раз годами видел прилет самолета с репатриантами и то, как люди выходят на трап и видят Израиль, а потом — ступают на его землю.

Корр. Ну вот, прошло почти двадцать лет. Получилось ли то, на что вы и ваши коллеги рассчитывали?

Кедми: Стратегические расчеты оправдали с лучшем виде. Я помню, когда учился в военном колледже Генерального штаба армии обороны Израиля, одна из моих курсовых работ была «Перспективы репатриации евреев из Советского Союза». Тогда, чисто методически, я просчитывал три варианта — если когда-нибудь в Израиль приедут двести пятьдесят тысяч человек из СССР, пятьсот тысяч и семьсот пятьдесят тысяч. Верхняя планка казалась почти фантастической. А приехали на сегодня гораздо более миллиона.

Корр.: А почему так вышло, в итоге, что каждый пятый в Израиле — выходец из бывшего Советского Союза, а представительство в кнессете и даже в органах местной власти довольно мизерное?

Кедми: С одной стороны последняя волна русскоговорящих репатриантов недостаточно политически организована и не может противостоять дискриминации, с которой сталкивается. Это не государственная политика по отношению к выходцам из бывшего Союза, как было, частично или полностью, в СССР — по отношению к евреям. В Израиле — дискриминация тотальная, причем со стороны общества. Она основана не только на опасениях перед конкурентами. Любая дискриминация прежде всего опирается на невежество. Но так в Израиле происходило всегда — новая «волна» репатриации подвергалась дискриминации со стороны «старожилов». Самый понятный и наглядный пример — эмиграция немецких евреев в начале тридцатых годов прошлого века, когда в Германии к власти пришел Гитлер. Это бы «цвет» европейского еврейства. И им тоже досталось от «старожилов» и при приеме на работу, и во всех областях. Так что ничего нового или противоестественного не происходит. Все уляжется со временем.

корр.: А как вы расцениваете немалое число тех, кто уезжает из Израиля?

Кедми: Вообще, я отношусь с большим неодобрением, когда люди уезжают из Израиля, но с понимаем этого. В конце-концов, те, кто обладает потенциалом, энергией, инициативой всегда ищут самовыражения. Если такие люди не могут реализовать себя в той стране, где они живут, а евреи- народ мобильный, то почему не искать самовыражение в другом месте? Мы же здесь должны сделать Израиль таким, чтобы он соответствовал возможностям и желаниям тех, кто живет в этой стране и тех, кто захочет в ней жить. И раньше, и сейчас, и тогда — в 1989-ом, направляя волну эмиграции именно в Израиль, я для этого и работал.