Отшельник

* * *

Знахарь и Тимур сидели перед компьютером и смотрели, как глава администрации Борис Тимофеевич Вертяков и его брат, вор в законе Саша Кислый, решают судьбы своего народа. Тимур шевелил скулами и шепотом матерился, а Знахарь как человек, привычный ко всему, просто внимательно смотрел и слушал.

- … так что все путем, - сказал Кислый, - с этим французским детским садом мы все решим. Братва пробьет директора, а с самими французами мы тоже разберемся. Не хрен тут благодеяниями заниматься, когда у уважаемых людей денег не хватает!

Вертяков засмеялся и сказал:

- Садик этот - семечки. Ты вот лучше скажи, что с кедровником делать будем. Михайлов сказал, что…

- Подожди, - перебил его Кислый, - кто этот Михайлов, напомни, а то у меня с памятью что-то… Столько дел!

- Ну, как кто! Депутат он, в думе сидит.

- Сидят на зоне, - поучительно заметил Кислый, - а в думе заседают.

- Какая разница, - ответил Вертяков, - сегодня он в думе заседает, завтра на зоне сидит, а потом снова наоборот - сам знаешь!

- И то верно, - согласился Кислый, - ну так что там этот Михайлов?

- Он сказал, что не сможет прикрывать нас вечно. Мы должны сами решать все вопросы. Документы он нам продвинул и считает, что на этом его работа выполнена. Но если они там решат, что все нужно вернуть, как было - то есть все-таки признать кедровник заповедником, - он не сможет ничего сделать и даже будет поддерживать большинство.

- Ну, дает, - Кислый сузил глаза, - как бабки хавать, так он первый, а как за базар отвечать, то - как большинство скажет?

- Получается, что так, - кивнул Вертяков.

- Но ведь он же, падла, сказал, что все тип-топ, что мы можем не беспокоиться, что он прикроет нас по-любому!

- Сказать-то он сказал, но у него в Москве дела поважнее наших будут, так что, если ему будет выгодно, он нас продаст и глазом не моргнет. А сам отмажется, будь уверен.

Вертяков знал, что говорил.

Михайлов действительно был продажным на все сто процентов и поэтому был опасен. Его нужно было устранить, но Вертяков хотел, чтобы инициатива исходила от брата, а не от него, и поэтому умело разжигал в Кислом злобу и ненависть к московскому взяточнику.

- Значит, говоришь, он нас не прикроет… - сказал Кислый задумчиво.

- Нет, не прикроет, - согласился Вертяков.

- И в случае чего сдаст, не думая…

- Сдаст.

Кислый помолчал немного, потом слегка хлопнул себя по колену и, вздохнув, сказал:

- Значит, надо его валить.

- То есть как - валить? - притворно обеспокоился Вертяков.

- А вот так - пиф-паф! А потом по новостям посмотрим, как мертвое туловище в труповозку грузят, и выпьем за его упокой.

- А может…

- Никаких может.

- Ну, как скажешь, - Вертяков развел руками, - я против тебя идти не могу.

- Вот так и скажу, - Кислый взглянул на брата и подмигнул ему, - да ты не беспокойся, все будет в ажуре. Первый раз, что ли? Давай-ка по рюмахе!

Они налили и выпили.

Кислый захрустел огурцом, а Вертяков положил на ломтик белого хлеба полную ложку черной икры и с аппетитом откусил кусок.

Некоторое время они молчали, потом Вертяков сказал:

- А что с этими крестьянами делать, я просто ума не приложу. Через три дня приезжает комиссия из Москвы, специально по этому делу. Пять убитых селян - это тебе не хухры-мухры! Здешние менты схвачены, сам знаешь…

- Начальник милиции у меня - вот где!

И Кислый сжал костлявый кулак.

- Правильно, - кивнул Вертяков, - но это - здешние. А если за дело возьмется московская прокуратура, то сам понимаешь, гореть будем, как свечечки. Они ведь наверняка захотят показательное дело организовать - дескать, смотрите, как мы с коррупцией боремся.

- С коррупцией, с коррупцией… - Кислый вертел в пальцах вилку и о чем-то усиленно думал.

Потом он поднял голову и, взглянув на Вертякова, спросил:

- А сколько там всего крестьян-то этих?

- Восемьдесят два человека, - Вертяков несколько часов назад просматривал документы, касающиеся села Ореховое.

- Восемьдесят два… - Кислый налил себе водки и залпом выпил, - а ты помнишь, что сказал Отец всех народов?

- Он много чего наговорил, - резонно ответил Вертяков.

- Правильно. Он сказал: нет человека, нет проблемы.

- Что ты имеешь в виду? - спросил Вертяков и налил себе водки.

Он давно уже привык к тому, что Кислый иногда любит выпивать, не соблюдая никаких условностей застолья.

- А то и имею. Надо бы устроить у них в деревне эпидемию, причем такую, чтобы всех под корень.

- Это как? - удивился Вертяков.

- А вот так! Что там имеется - чума, холера, ящур какой-нибудь…

- Ящур - он для коров.

- Ну, не ящур, а что-нибудь другое. В общем, так. Завтра же найди выход на санэпидстанцию, у них должны быть все эти, как их там… возбудители, и послезавтра чтобы в Ореховом была полная чума. Если они там все передохнут, то про этих пятерых покойников никто и не вспомнит.

- Ну, ты даешь! Восемьдесят два человека…

- А что, это тебя сильно беспокоит? Ты лучше подумай, каково тебе на зоне будет сидеть, если нас прихватят как следует. Мне-то что, я авторитет, вор в законе, человек привычный, а ты ведь любишь в мягком кресле сидеть и секретаршу свою за мохнатый сейф щупать, а? Давай-ка еще водочки!

И Кислый похлопал брата по плечу.

- Кстати, что там у тебя с этим радио?

- Ты имеешь в виду «Русский Шансон»? - уточнил Вертяков.

- Ага, его.

- А что с ним сделается! Все путем. Приходил человечек, денег заслал, и пусть себе передает.

- Это хорошо, - кивнул Кислый, - правильное радио. Братве нравится, только его тут хрен поймаешь. Разве что через спутник.

- А теперь и так можно будет. Они уже антенну строить начали, так что - как там, в этой песне… «В натуре, в натуре!»

- Ладно, давай водочки.

Тимур остановил запись, и на экране застыли два человека, один из которых имел благообразное, но неприятное лицо, а на лбу другого стоял отчетливый штамп: «урка».

- Нет, ты понял? - Тимур ошарашенно взглянул на Знахаря, - и ты можешь спокойно смотреть на все это?

Знахарь пожал плечами и ответил:

- А что, всякое бывало.

- Что значит - всякое? Это что, у тебя такое бывало?

- Нет, не у меня, но я с этим сталкивался не один раз.

- И что?

- А ничего, - Знахарь посмотрел на взволнованного Тимура, - только ты не суетись на ровном месте.

- Что значит - не суетись? - Тимур вскочил, - они ж крестьян потравят!

- Не потравят… Вообще, конечно, это полный бред - завалить одним махом целую деревню, при современной-то медицине! Это я тебе как бывший врач говорю. Однако кое-какие меры принять следует. Собирайся, поедем в Томск, - спокойно сказал Знахарь и неторопливо поднялся из кресла.

- Прямо сейчас?

- Конечно. Ты ведь сам рвешься крестьян спасать, вот мы их и спасем.

- Ну… Как скажешь. Что брать-то?