Отступник

ГЛАВА 6

Мои пальцы дрожали, когда я подошла к белой двери в комнату Алека. Изначально мы с Алеком планировали встретиться через два часа, чтобы поужинать вместе в кафетерии. Я ударила кулаком в дверь, но не постучала, а просто уперлась костяшками пальцев в гладкую поверхность. Возможно, Холли была права. Может, мне не стоит разговаривать с Алеком. Но как я мог притвориться, что ничего не произошло?

— Алек в додзе.

Я резко повернула голову. Таннер стоял позади меня, одетый в тренировочный костюм, весь в поту, с полотенцем на шее. Двое парней стояли в нескольких шагах позади него. Одним из них был Тай, старший брат Таннера. Ему было за двадцать, и до недавнего времени он был на задании в Афганистане или Иране или что-то в этом роде. Он был удивительно похож на Таннера — та же темная кожа, длинные конечности, миндалевидные глаза, но он сбрил все волосы, а его нос был слегка искривлен, как будто его сломали и не лечили должным образом. Взгляд его глаз был отстраненным. Я не узнала коренастого, мускулистого парня рядом с ним.

Быстро кивнув в их сторону, я повернулась к Таннеру.

— Хм? Что ты сказал?

— Алек дает Девону и Филу уроки кикбоксинга в додзе. Он пробудет там еще как минимум полчаса, — сказал он. В его голосе слышался намек на любопытство.

— О, спасибо.

Я заставила свои губы сложиться в улыбку.

Таннер перестал вытирать полотенцем свой ирокез. Парни, должно быть, почувствовали растущую неловкость, потому что извинились и разошлись по своим комнатам.

— Что-то не так? — спросил Таннер.

Я покачала головой.

— Нет. Я в порядке.

— Ты уверена?

— Да, я уверена, — сказала я, — Мне просто нужно поговорить с Алеком. Спасибо, что сказал мне, где его найти.

Я поспешила мимо него, но практически чувствовала, как его взгляд прожигает мне спину. Если бы я вела себя так взволнованно рядом с Таннером, вряд ли я смогла бы скрыть свои чувства от Алека.

Когда я добралась до первого этажа, я уже слышала тяжелое дыхание и звук того, как кто-то пинает и бьет боксерскую грушу. Я замешкалась в дверях додзе, не уверенная в том, хорошая ли это идея. Алек всегда был единственным человеком в FEA, на которого я могла положиться. Это может стать концом моих отношений с Алеком, того, о чем я мечтала с тех пор, как присоединилась к FEA. Что бы я сделала, если бы это исчезло?

Знакомый запах додзе приветствовал меня: резина от новых зеленых тренировочных ковриков смешивалась с резким запахом пота. Я провела так много времени в окружении этого запаха, что он меня даже больше не беспокоил.

Алек стягивал боксерские перчатки и начал снимать защитную ленту со своих пальцев, когда посмотрел в мою сторону. Он быстро улыбнулся мне, прежде чем повернуться к Девону, который бил кулаком по груше, его лицо было яростным и решительным. Фил сидел на одном из зеленых ковриков на земле, обхватив руками колени. Его голова была помидорно-красной, одежда промокла от пота. Было очевидно, что он был не в такой хорошей форме, как Девон и Алек. Тренировочная одежда свободно висела на его жилистом теле, она была ему слишком велика.

Когда Девон перестал колотить боксерскую грушу, он посмотрел в мою сторону, но как только его взгляд остановился на мне, он двинулся дальше.

Улыбка, игравшая на губах Алека, погасла. Мог ли он почувствовать мое внутреннее смятение? Глаза Алека остановились на моих, и наше окружение стало размытым. Я слышала, как говорит Фил, видела боковым зрением, как он с трудом поднимается на ноги, но ничто не могло пробиться сквозь свист в моих ушах.

Алек что-то сказал Девону и Филу, которые оба быстро взглянули на меня, прежде чем схватить полотенца и бутылки с водой, и направились ко мне, а затем к двери. Когда они ушли, Алек подошел ко мне. Его руки все еще были заклеены скотчем, но он не потрудился размотать их дальше.

— В чем дело? — тихо спросил он, остановившись передо мной. Я посмотрела в его серые глаза, ища намек на что-нибудь, что удержало бы меня от того, чтобы сказать то, что я собиралась сказать. Он коснулся моего плеча.

— Тесс?

Я сделала шаг назад, так что его рука соскользнула с меня. Я не могла сосредоточиться, когда он прикасался ко мне. Я видела замешательство на его лице, но с ним смешивалось что-то еще. Сострадание? Понимание? Сожаление? Или, может быть, я просто искала то, чего там не было.

— Сегодня Кейт пришла ко мне в комнату. «Она рассказала мне о тебе все», — сказала я. Я была горда тем, что мне удалось удержать свой голос от срыва. Я боролась с желанием скрестить руки на груди, чтобы создать щит между мной и Алеком.

Он замер, выражение его лица сменилось с шока на гнев, а затем на ужас.

— Что она сказала?

— Она сказала мне, что ты что-то скрывал от меня все это время — что ты Двойной Вариант и что твой секретный Вариант заключается в чтении эмоций других людей и манипулировании ими.

Алек уставился на меня, каждый мускул в его теле был так напряжен, что казалось, он может воспламениться.

— Я… — Алек не находил слов. Это было то, чего я раньше не видела. И это больше, чем что-либо другое, заставило меня понять, что Кейт не лгала.

— Скажи мне правду, — тихо сказала я. Я видела по его лицу, что он изо всех сил пытается придумать ложь, и часть меня хотела, чтобы он это сделал. Может быть, я могла бы притвориться, что моего разговора с Кейт никогда не было. Может быть, я могла бы притвориться, что у Алека не было от меня секрета. Но я бы не стала так поступать с собой. Я стоила большего, чем это. Я достаточно натерпелась, пока он разрывался между Кейт и мной.

Алек опустил голову, напряжение покидало его тело.

— Это правда. Я являюсь Двойной Вариацией. Майор подумал, что было бы разумно держать мои способности в секрете, поскольку это было то, к чему люди часто относились недоброжелательно.

Без шуток.

— Все знают о Вариации Кейт. Я думаю, они могли бы справиться и с твоим тоже. — Было легче говорить об этом в общих чертах, но в моей груди горели другие вопросы. Вопросы, на которые я боялась получить ответы.

Алек начал рассеянно ковырять свою кассету. Он выигрывал время? Еще раз обдумывая, как много мне рассказать?

— У Кейт нет второго Варианта, за которым она могла бы спрятать свое умение читать мысли. У майора не было другого выбора, кроме как сообщить всем об этом, — сказал он в конце концов. — И, по моему опыту, люди больше заботятся о том, чтобы скрыть свои эмоции, чем свои мысли.

Он снова сделал шаг ближе, но не пытался прикоснуться ко мне.

— Я хотел тебе сказать.

Его лицо выглядело таким серьезным и умоляющим, что мое сердце глухо стукнуло. Но на этот раз я не позволю этому превратить меня в дуру.

— Тогда почему ты этого не сделал? — потребовала я, гнев медленно, но неуклонно занимал место моей обиды.

— Майор запретил мне. Он думал, что это поставит под угрозу наше сообщество. — Он колебался, как будто было что-то еще, и мой гнев вспыхнул еще больше.

— Ты должен был сказать мне, как только мы начали встречаться. Я имела право знать. — Я сжала кулаки. — Я доверяла тебе, Алек. Когда я была сломлена и думала, что никогда не смогу никому доверять после того, как моя мама обращалась со мной, ты вернул мне способность доверять.

Выражение его лица стало умоляющим.

— Я знаю, и мне жаль. Но мне не разрешили, и я знал, что тебе не понравится, если ты узнаешь, что я могу читать твои эмоции.

— Да, ты знал, как сильно мне это не понравится, и именно поэтому ты был рад, что приказ майора дал тебе повод не делать этого. По крайней мере, признай это.

— Нет, — сказал он.

Он схватил меня за руки.

— Я ненавидел то, что мне приходилось лгать тебе. Ты должна мне поверить.

Мне хотелось ему верить. Но это не меняло того факта, что он вторгался в мою частную жизнь без моего ведома в течение последних трех лет.

— Значит, ты всегда знал, что я чувствую? И даже сейчас ты можешь читать мои эмоции, верно?

Мы уставились друг на друга. Он опустил взгляд и вздохнул.

— Да. Но это не то, что я могу просто выключить. Даже если я этого не хочу, и, поверь мне, большую часть времени я был бы рад, если бы мне не приходилось постоянно сталкиваться с чужими эмоциями. Иногда мне удается отключиться от этого, но это не всегда так легко.

Я попыталась представить, каково это — быть переполненной множеством эмоций окружающих меня людей — их страхами и тревогами. Иногда мне было невыносимо видеть печаль на лице Холли. Насколько хуже было бы, если бы я действительно могла чувствовать это, как свое собственное? Крошечная часть меня испытывала жалость к Алеку, но большая часть сдерживала мой гнев.

— Ты когда-нибудь манипулировал мной? — спросила я. Мысль о том, что он мог сделать это, когда мы были близки, на самом деле вызвала у меня желание спрятаться в глубокую нору.

— Я мог бы манипулировать эмоциями людей, если бы попытался, — медленно произнес он. — Но это было бы нарушением правил FEA, ты же знаешь.

— Это не значит, что ты никогда этого не делал. Ответь на мой вопрос. Да или нет. Ты когда-нибудь манипулировал мной? — Пожалуйста, скажи «нет», подумала я. Но я знала, что если бы он это сделал, то солгал бы.

— Только для твоего же блага. Я хотел помочь тебе, — неохотно сказал он. — Я не мог видеть, как ты боишься. Я не должен был этого делать.

— Это мои эмоции. Я могу с ними справиться.

Алек в отчаянии покачал головой.

— Тесс, — прошептал он. — Мне действительно жаль.

«Сожалеешь, что я узнала?»

Я удивилась, но не сказала этого вслух. Как я могла быть уверена в чем-либо рядом с ним?

— Ты мне не доверяешь, — сказал он.

— Ты только что понял это из моих чувств? — саркастически спросила я.

Он прислонился к стене додзе. Его глаза выглядели усталыми.

— Я знаю, что ты расстроена, но даже если бы я не мог прочитать твои эмоции, я бы понял это по выражению твоего лица.

Я обхватила себя руками за грудь, как будто это могло помешать ему заглянуть в мое сердце, увидеть все, что я не хотела, чтобы он или кто-либо еще знал. Я подумала обо всех тех временах, когда страстно желала его, и обо всех ночах, когда представляла, как целую его. Даже сейчас, думая о том, как он, должно быть, чувствовал мое желание к нему каждый раз, когда мы были близки, мне хотелось убежать и спрятаться от стыда. Но что, если он был ответственен за мои чувства?

— Значит, ты никогда не заставлял меня чувствовать то, чего я не чувствовала? — прошептал я.

Он нахмурился, затем его глаза расширились.

— Ты имеешь в виду свои чувства ко мне?

Мне было невыносимо смотреть на него, поэтому я уставилась на зеркала от пола до потолка, расположенные в другом конце додзе. В одном из них была трещина, которая пролежала там несколько месяцев.

Он коснулся моих плеч, приблизив наши тела так близко друг к другу, что я почувствовала его тепло.

— Я бы никогда этого не сделал, Тесс. За кого ты меня принимаешь?

— Я больше не знаю, что и думать. Я думала, что знаю тебя, и вдруг оказывается, что ты хранил от меня огромный секрет. Я должна подумать об этом. Я… я просто чувствую себя такой незащищенной.

Даже это признание заставило меня почувствовать себя еще более уязвимой. Но какое это имело значение рядом с Алеком? Все мои чувства были честной игрой.

Руки Алека соскользнули с моих плеч.

— Я всегда ненавидел эту часть себя. Вот почему мои родители ненавидели меня, почему они не могли находиться со мной в одной комнате, не говоря уже о том, чтобы смотреть на меня. Вот почему они хотели, чтобы я ушел. Я всегда знал, что эта Вариация больше, чем моя сила, напугает людей.

Я сделала глубокий вдох.

— Я думаю, нам нужно провести несколько дней вдали друг от друга. Я все еще…, - Люблю тебя. Я этого не говорила. Я не могла, не тогда, когда часть меня одновременно ненавидела его за то, на что он был способен, за то, что знал меня лучше, чем я, вероятно, знала себя.

Он коснулся моей щеки, и на краткий миг я наклонилась навстречу его прикосновению, но затем отвернулась. Мне нужно было уйти, пока он не сломил мою решимость. Вероятно, для этого ему даже не нужна была бы его Вариация.

— Я люблю тебя, Тесс, — тихо сказал он, когда я была на полпути к двери.

От этих слов мне показалось, что кто-то вонзил нож мне в сердце. Я хотела услышать эти слова от Алека, долго представляла и мечтала о том моменте, когда он, наконец, произнесет их, представляла счастливое сияние на моем лице, когда я услышу их, и как я притяну его лицо к своему, чтобы поцеловать его и прошептать ему эти слова снова и снова. Сегодня был не тот день. И теперь этот день никогда не наступит. Не глядя на него, я зашагала прочь от додзе к лифту. Алек не пытался остановить меня.