Отто фон Штиглиц

Событие сорок седьмое

В Бельгии делать нечего. Вышли на вокзале, сдали чемоданы в камеру хранения и пошли искать, где поесть. Внутри вокзала Гар дю Норд в Брюсселе нашлось вполне себе приличное дорогое кафе. Брехт в Европе был два раза, но в других местах, был в Карловых Варах в Чехии уже, а не в Чехословакии, на воды ездил желудок лечить, изжога достала, и был в Мюнхене и окрестностях, ездил по баварским замкам Людвига. Красиво, вычурно. Вот ведь, был король у них со странностями, не вышел из детского возраста, остался в нём. Бредил рыцарями, прекрасными дамами. И строил замки, разоряя свою маленькую и нищую Баварию. Утопили. Отлучили, травлю организовали. Денюжку пожалели. А прошло немного времени и оказалось, что чуть не половина доходов Баварии это туристы, которые не в Мюнхенскую пинокотеку едут, а именно посмотреть на замки, что король Людвиг понастроил. Есть ещё Октоберфест и БМВ в Баварии, но замки безумного мальчишки денег приносят больше.

В Брюсселе Иван Яковлевич не был. Зато запомнил как-то ролик, что всплыл в интернете при поиске чего-то, вечно что-нибудь да вылезет, случайно ткнул и заинтересовался. Был ролик нашего туриста, что как раз по этому вокзалу шастает. В результате, что можно сказать. Можно сказать: «ОХРЕНЕТЬ». Во-первых, додуматься надо. А во-вторых, сколько же это стоит, мать её???!!!

Что бельгийцы сделают. Есть у них большая площадь перед северным вокзалом, и есть такой не слабый, да даже большой, железнодорожный вокзал Гар дю Норд. (Place Rogier) Площадь Шарля Роже, названа она в честь премьер-министра, что мутил воду в 1830 году во время Бельгийской революции. Так эти, с позволения сказать, «новаторы» и вокзал и всю площадь накроют огромным стеклянным куполом. Размеры купола сопоставимы с Красной площадью. Теперь бедных несчастных бельгийцев не мочит дождик. Прикольно смотрелось на ролике, уже как бы в здании, всё вокруг движется, переходы, эскалаторы, и вдруг выходишь к отреставрированной стене, нет, фасаду этого самого вокзала. Здание снесли, а фасад оставили. Выдумщики.

Сейчас вокзал ещё на месте и в нём есть хорошее кафе, где Брехта и двоих интербригадовцев накормили сосисками с тушёной квашеной капустой. Очень и очень не плохо получилось у повара. Блюдо немецкое и называется «sauerkraut», что и означает «кислая капуста».

Немецкое пожелание счастья звучит как «Живи хорошо, ешь капусту» («Leb wohl, ess Kohl»). Судя по ценам в этом кафе, это верное пожелание, истопник или дворник брюссельский половину месячной зарплаты выложит. Но Брехт не дворник. Выложил. На их счастье официант на французские франки среагировал нормально – взял. А то поели, и тут до Ивана Яковлевича дошло, что деньги на местные они не заменили. Так есть хотелось, что все другие мысли выветрились.

Сам Брехт, когда время от времени тоска наваливалась в одинокой московской квартире, готовил себе такое блюдо. Чего сложного, сходил в супермаркет, купил квашенную капусту, немного шпика и сосиски подороже. Готовить-то готовил, но повару местному должное отдал, у него получилось лучше, возможно из-за объёмов.

Рецепт не сложный:

В сковороду с толстыми стенками положить порезанное мелкими кубиками сало, выложить резанный тонкими полукольцами лук, обжарить до лёгкой золотистости.

Добавить капусту и приправы, перемешать. Вот тут важны именно приправы. Нужен тмин и его жалеть не надо. И главное – это ягоды можжевельника. Их нужно четыре на порцию.

Влить воду и тушить, помешивая, до коричневатого оттенка. Капуста должна впитать в себя растопленное сало, переборщить нельзя – хрень жирная и невкусная получится. Не всё ещё. Изюминки не хватает. Нужно положить в капусту мелко покрошенное яблоко и сосиски, колечками порезанные, и тушить до готовности.

Готово! (Мanger servi. Аsseyez-vous pour manger s'il vous plait.) Кушать подано. Садитесь жрать пожалуйста! Сивупле, в общем.

Поели, посидели, попивая пиво, тоже вполне себе на уровне. Итальянец Федька Леший чуть кривился, они там, в Италии своей, вином разбавленным, кислым запивают. Уксус почти и ни аромата, ни вкуса. Ерунда на постном масле. Эх, жил бы Брехт в Брюсселе и были бы у него деньги, каждый день бы сюда приходил обедать. Стоп, у него есть деньги, и он сейчас в Брюсселе. Можно остаться, открыть какое дело, множество же чего знает, до чего хроноаборигены ещё не додумались, да те же радиолампы. Лампы Триод типа «жёлудь» для генерирования или усиления напряжения высокой частоты изобрести. Или Гептоды с гетеродином на триодной части. И самое главное, Брехт при грамотных помощниках и достаточном финансировании сможет сделать магнетрон. В задаче эффективной генерации когерентных волн на радиочастоте в компактном корпусе у магнетрона нет конкуренции. Впервые магнетроны прославятся на Второй мировой войне в качестве основы британских радаров. Опередим. Будут бельгийские радары.

Нет. Нужно возвращаться. Там жена Катя-Куй, там дети и свои и чужие. Там Родина. И её как всегда нужно спасать. А радары? Ну, они с Дворжецким наладили производство ламп. Потом, правда, из-за перевода его в Туву дело застопорилось, ничего нового не внедрили, два года старые штамповали, И на них спрос ажиотажный, но вот вернётся сейчас и с новыми силами. Как в гимне будущем: «Партия Ленина – сила народная. Нас к торжеству коммунизма ведёт»!

Опередим проклятых наглов. Кинескопы уже изобретены. Можно самый настоящий радар попытаться сделать с указанием цели на экране.

Всё когда-нибудь хорошее заканчивается. Пиво тоже кончилось. Пришлось вставать и идти в кассы, покупать билеты до Третьего Рейха. Уехали из Третьей Республики, а приедут в Третий Рейх. Вот почему французы проиграют войну, была бы у них Четвёртая республика, тогда другое дело. На целое поколение впереди бы были. Потом после войны быстро перегонят. Сразу будет Четвёртая Республика, а через несколько лет – Пятая Республика.

Купили, билеты и вышли на улицу. Есть время до поезда. Посидеть на скамейке, запах вокзала обоняя. А там ветер, прямо серьёзный такой. И бельгийские знамёна рвутся на флагштоках, улететь хотят. А вот интересно, почему бельгийский флаг похож на немецкий? Что означают цвета немецкого флага, Брехт знал. Это как бы мундир. Чёрный цвет – это цвет мундира. Вот почему у СС Хуго Босс (Hugo Boss) сделал чёрные мундиры. Красный – это нашивки на мундиры. Красные? Наверное, за ранение тяжёлое, а жёлтый или золотистый, это цвет начищенных бронзовых пуговиц на мундире. Вояки немцы. Ну, ждите в гости и он немец и далеко не пацифист.

Событие сорок восьмое

Есть такое слово – «логистика». Тогда, ещё не было. Но Брехт-то его знал. Потому маршрут перед тем, как встать в кассу за билетами разработал. Конечная точка прибытия ясна – Берлин – отец городов немецких. Только вот, штамп в паспорте. Ну его, потому – маршрут кривой. Из Брюсселя на юго-запад до Люксембурга. Это отдельное и вполне себе нейтральное государство. Там ночь придётся провести на вокзале и утречком рано есть поезд до Франкфурта – на – Майне. Ну, а оттуда уже спокойненько на северо-восток до Берлина.

До Люксембурга есть прямой поезд. Там всего около двухсот пятидесяти километров и поезд, это типа нашей электрички, чуть в некоторых, мягких, якобы, вагонах помягче кресла. Ну, хоть не скамейки. Отправляется поезд в обед и приходит вечером. Пришёл строго по расписанию. Орднунг. А чего Германия рядом – заразились. Не далеко от вокзала сняли трёхместный номер в большом отеле. Называется отель – Hotel Vauban, расположен на площади Гийома недалеко от центра и от железнодорожного вокзала.

Даже покормили в ресторане на первом этаже. Дали того самого каплуна. Если кто не знает, то это изыск вивисекции – кастрированный петух. Курица, как курица только жестковата. Гарнир – жареная картошка в масле. Получилось жирно и противно. Ещё и хлеб ржаной кислый и глина глиной. Открыть надо тут пекарню, выпекать «Бородинский», так весь Люксембург, наверное, в очередь встанет. Только нужно ехать в неметчину. Там зажились на этом свете пару генералов. Пора им повстречаться с создателем.

Таможни и пограничников вообще почти не было, хоть «Томми-ган» перевози, проверили паспорт, поставили в него визу и печать, и всё живи – не хочу.

После жирного ужина Брехт весь изворочался в кровати. Тяжесть в желудке, даже чуть подташнивает. Ну, и нервы. Завтра пересекать границу Германии. Всё думал, брать с собой пистолеты или нет. Почти всю ночь проворочался, и решил не брать. Оставят в отеле. Пусть следующий постоялец номера найдёт. Сюрприз будет. Расставаться с хромированным «Кольтом» было жалко. Прямо до слёз. Из-за этого, наверное, и не спалось.

Но, ну, его нафиг – рисковать. И без того жизнь не скучная, не хватало в какой Бухенвальд загреметь.

Сели в нормальный поезд, в мягкий вагон Брехт купил билеты. Поезд дальше едет, Франкфурт просто одна из остановок. Дальше он идёт через Лейпциг на Берлин. Но решили всё же выйти во Франкфурте, чтобы не вызывать подозрение. В Германии сейчас все на всех стучат, проводник в поезде потом напишет, что в Берлин иностранцы подозрительные приехали. Бережённого Бог бережёт. Точно. «Бережёного Бог бережёт», – подумал Мойша, когда у него закончились чернила в ручке во время регистрации в ЗАГСе.

Ехать всего пять часов. Ну, что ж, немцы пришли на границе. Толпой. Брехт все деньги и сам запрятал в матрас и под полку и пацанам велел. И зря. Сначала показалось. Никаких эсесовцев с автоматами. Посмотрели документы. Спросили цель визита. Договорились заранее, что отвечать, якобы у Хуана эпилепсия и решили показать его врачам в Германии.

– Нам говорили, что в Германии лучшие доктора. Это мой племянник, а это его тренер, мальчик хороший шахматист. Прямо Капабланка. Который Хосе Рауль. Не знаете? Он же чемпионом мира был, пока его проклятый русский – Алехин не сместил с пьедестала. Не знаете?

Пожилой усталый майор, даже ухом не повёл, про Капабланку. Другой вид спорта предпочитает. Преферанс должно быть.

– У вас странный акцент, господин Брехт. Откуда вы родом?

– Страсбург, но ещё ребёнком меня увезли в Испанию родители. Разговорной практики нет. – А чёрт его знает, какой у него акцент. За сотни лет языки немецкий литературный и тот, на котором разговаривали у Штелле в деревне, сильно разошлись, да и первоначально предки Штелле были как раз с той части, что сейчас отошла Франции, далеко, скажем так, не берлинцы.

– Да, похоже. – Всё, майор потерял к ним интерес, чемоданы проверял кандидат в цолль-ассистенты таможни. Молоденький голубоглазый паренёк. Глянул на мазню товарища Малевича и, скривив губы, типа, ну у вас и вкус, милейший, бросил её назад в чемодан. Полки и матрасы не проверяли. А вот из соседнего купе товарища куда-то увели, что нашли, Брехт не узнал, но увели. Правильно от пистолетов избавились, и деньги золотые спрятали.

Во Франкфурте сразу с ресторан и потом опять на поезд. Теперь уже до Берлина. А нет, была одна заковыка, остатки тех денег, что поменяли с французких франков на франки Люксембурга, в банке рядом с вокзалом, теперь поменяли на рейхсмарки. Золото менять не решились. Сумма на троих получилась и без того нормальная, доехать до Берлина и там устроиться на съёмной квартире должно хватить.

От Франкфурта – на – Майне до Берлина по прямой километров четыреста, но поезда по прямой не ходят. Да, ещё продолжительные стоянки в Лейпциге и Эрфурте. Так что, тронулись в пять вечера и только в обед восемнадцатого марта прибыли в Берлин.

Событие сорок девятое

Берлин покрывался зеленью. Набухали почки на липах и клёнах, очищенные от прошлогодней травы газоны уже радовали глаз свежей зелёной травкой, пусть ещё короткой и не очень густой, но зелёной. Уставшие от серости, дождей и грязи трое интербригадовцев шли по небольшой улочке с громким названием – одной из главных улиц Берлина – Унтер ден Линден (Unter den Linden – что означает «Среди лип»). Длинна её, как прочитал Брехт в купленном туристическом проспекте всего 1390 метров, а ширина 60. Улица ведёт от Замкового моста к Бранденбургским воротам. По обеим сторонам её – кофейни, банки, отели, посольства, театры… В одном из отелей с названием Hotel Berlin, (неожиданное для Берлина название) и остановились. Наняли на вокзале такси и сказали важному-преважному господину в котелке и с усами последнего Вельгельма: «Отель в центре Берлина. С рестораном». Господин таксист осмотрел придирчиво молодых людей, покачал головой справа налево, осуждая молодёжь безбашенную, ишь, дорогой отель им в центре подавай, а марки-то водятся? Тем не менее, отвёз на Унтер ден Линден, а потом свернул в проулок и остановился перед вычурным серым зданием.

Чего вдруг решили шиковать. Брехт подумал, что дело будет ни чем не легче, чем в Париже и нужно снимать квартиру в тихом районе, но это не в первые часы пребывания в городе. Сейчас нужно после трёх дней дороги просто вымыться, поесть сытно и выспаться. Всё остальное завтра. Так и сделали. Зашли в роскошный холл, постояли выискивая администраторшу гостиницы «Урожай», а к ним в это время подошёл в ливрее высокий худой немец и ни слова не говоря сделал жест рукой приглашая следовать за собой. Вынырнули из-за колонны и вот он «администратор». За высоким письменным столом в окружении, как тут-то они эти гарсоны называются, (Юнге?) сидел пожилой мужчина с брюшком и неприветливо улыбался не впечатлившим его юнцам.

– Господа?

– Два номера. Один двухместный и один одноместный. – Брехт сказал это понятно на немецком и даже сам у себя страшный деревенский акцент услышал. Ну, всё же немецкий. Не Идиш.

– У вас есть деньги и документы? – прямо полицейский. Уже пожалел Иван Яковлевич, что полез в центр Берлина.

Сунул руку в карман, достал два испанских паспорта и справку Хуана Прьето. Потом из другого кармана достал пачку рейсхмарок и помахал в воздухе перед носом господина. Господин, скорее всего, служил внештатным агентом полиции. Просто место обязывает. Взял через услужливого портье паспорта, пролистал, чуть дольше читал справку «великого шахматиста».

– Вы коммунисты? – ещё и в Гестапо подрабатывает. А может и в СД, шпионов иностранных ловит. Ох, зря залезли.

– Нет, это мой племянник. У меня фабрика … по переработке шерсти. У него эпилепсия, часто бывают припадки. Наши испанские врачи разводят руками, мол, медицина бессильна. А тут в какой-то газете наши знакомые прочитали статью, что в Германии могут эту болезнь лечить. Электричеством. Вот мы собрали деньги и приехали. Сложность в том, что мы не видели статьи и не знаем, как зовут доктора, только знаем, что клиника в Берлине.

Брехт говорил всю эту белиберду, а сам внимательно наблюдал за тройным агентом. Верит или нет. Нда, тёртый калач, стоит и бесстрастно выслушивает, хоть бы бровью повёл.

– Так вы нас поселите на пару дней, пока мы не определились с врачом и сроком проживания? – Так и не узнав, решил ли этот дядечка срочно звонить в Гестапо или отложит это мероприятие до утра.

– Не вижу причин отказывать вам господин Брехт и этому больному ребёнку, а кто ваш третий спутник? Какова его роль?

Да, охренеть, прямо, уже в Гестапо. «Смотреть в глаза! Отвечать!».

– Хуан хороший шахматист, а это его личный тренер. Хуан это второй Капабланка. Он будет чемпионом мира. Ему нужно всё тремя тренироваться, вот и пришлось взять с собой его тренера.

– Капабланка? У меня звание чемпиона Берлина по шахматам, я, если господа согласятся, с удовольствие сыграл бы партию с молодым дарованием. И, конечно же, с уважаемым метром.

Да, бляха-муха! Етить-колотить! Вот это попали.