Отто фон Штиглиц

Событие шестнадцатое

Плохо. Перестарались. Ни одного живого. Даже ни одного тяжелораненого. Все мертвы. Дорвались. Кровопийцы. Вот, теперь как узнать, что это было? Опять только версии. Или разведка, или каратели, партизан наказать ехали за нападение на склад. Ещё не совсем понятно, почему итальянцы, а не немцы, ну, на худой конец, испанцы. А тут макаронники.

Ещё раз проверили всех. Нет, чуда не произошло. Все мертвы. Двадцать восемь человек, включая этих броневикистов. И взять с товарищей почти нечего. У них итальянские древние винтовки Каркано. Калибр, мм 6,5x52. Длинной 1295 мм и весом почти 4 кг. Длинная и тяжёлая. Ещё в том веке принята была на вооружение. С пулемётами и пушками на броневиках понятно. Их забрали. Оказались новейшие станковые пулемёты Бреда 37, калибром 8 мм. Вообще по сравнению с немецким МГ полное г… Патроны нужно смазывать перед подачей маслом. Маслёнка специальная стоит. Изыск. Хрупкий магазин. Сложность, а точнее запредельная сложность смены ствола во время боя. Плюсом – низкая скорострельность и малый боезапас. И вишенкой – слабый патрон. Не могли немцы напасть. Но взяли. Лучше иметь четыре плохих пулемёта, чем ни одного хорошего. Пушку Виккерса тоже с броневика сняли и установили в кузове Мерседеса. Теперь можно даже и от танков современных отстреливаться. Снарядиков маловато, всего шесть десятков.

– Иван Яковлевич, – вывел из задумчивости Брехта майор штабист Павел Красницкий, – Какие наши дальнейшие действия. Франкисты будут искать и нас и пропавших итальянцев и сложат два и два. Поймут, где мы, и отправят сюда более сильную часть.

Мистер «Очевидность». Это и так ясно. А вот, что делать не ясно. Ну, можно сесть на машины и прорваться, прямо вот откуда и приехали, через линию фронта. Возможный вариант. Атаки с тыла не ждут, и покрошить пехоту не сложно, имея такое количество пулемётов, а если у них там какая техника есть, что вряд ли, то есть пушечка и Акимушкин. А вот что потом? Его вызвали, чтобы он отбил у франкистов Толедо. Там промышленность. Промышленность нужна. А есть чем отбивать? Если там тоже три тысячи интербригадовцев необстрелянных дадут, то это ни к чему не приведёт, кроме людских потерь, да ещё и своих ребят положит.

А тут в тылу? Тут они могут прилично шороху понаделать. Легион «Кондор», вернее, его авиакрыло (Или это у американцев авиакрыло, а у немцев что? Эскадрилья? А дальше – авиаполк, как и у наших? А в Кондоре?) на ноль можно попробовать помножить, а ещё ремонтный завод с кучей техники. Что важней? Нельзя сейчас уходить через линию фронта. Чётких сроков, к какому числу нужно прибыть в Мадрид пред светлые очи президента Испании Мануэля Асанья-и-Диаса нет. Как нет и чётких приказов от Штерна. Значит, спешить не надо. Вот после разгрома «Кондора» другое дело. К тому же не понятно, а что сейчас творится в столице у франкистов, в Бургосе. Если новость о гибели Франко ещё не дошла, то сегодня точно дойдёт и что тогда будет? Вопрос?! Подождём.

– Ничего делать не будем. Выставим на обеих дорогах дозоры. По этой нехоженой тропке отправим на пару километров вперёд мотоциклиста, а по дороге от железнодорожной станции вышлем на такое же расстояние «Форд». Увидят и предупредят. Если их много, то отступим по другой дороге, а если силы приемлемые, то ждём здесь и принимаем бой. Тут можно вон в том доме, на окраине, пару пулемётов «Бреда» разместить и когда начнётся ударить почти с тыла.

– А вы что думаете, Иван Ефимович? – недовольно поморщился штабист белорусский.

– Я думаю, что на войне приказы командира не обсуждаются, а выполняются. Вас учиться к нам приставили. Вот и учитесь. На всей планете большего боевого опыта в современной войне сейчас ни у кого нет.

– Ясно, – нет, не понял, обиделся, – Мне что делать?

– А вот и организуйте огневую точку в том домишке. Посмотрите на чердаке или, вон, на крыше сарая можно замаскировать пулемёты. Акимушкина не трогайте. И позовите лейтенанта НКВДшника.

– Слушаюсь.

Брехт, когда только в армию попал, то всё время путался. То сам «есть» отвечал, то с других это требовал. Оказалось, что надо отвечать «Слушаюсь». А ещё эта хохма по поводу «явился». В фильмах про Великую Отечественную Войну тут же, не отходя от кассы, хохмят, типа: «является только святой дух» или «являются к тёще на блины». Так вот, сценаристы хрень написали. Не учили матчасть. Лень. Нужно отвечать по уставу как раз – «Явился». Сейчас подколка другая. Противоположная. «Прибывает поезд на станцию! А военнослужащий что делает?».

Не всё однозначно. В военно-морском флоте, вот путешествуя в Испанию, Иван Яковлевич узнал, что именно моряки и должны на приказ отвечать «Есть». Ну, голодные. Что с них взять? Чем там кормил на броненосце матросов лейтенант Шмидт?

А вот что написано в строевом уставе пехоты за 1934 год.

В 1937 году кое-что из обращения изменили. Брехт в это время в Сарагосе был, и узнал только совсем недавно, Штерн поправил по телефону.

Опять неправильно в фильмах показывают. При поощрениях нужно говорить совсем не Служу Трудовому Народу. Нужно говорить «Служим (служу) Советскому Союзу». Данное приветствие было введено Уставом Внутренней Службы РККА (приказ № 260 от 21 декабря 1937 г.) Статья 31 Устава: «Если начальник благодарит – воинская часть или отдельные военнослужащие отвечают: „Служим (служу) Советскому Союзу“».

Событие семнадцатое

Лейтенант НКВД Иван Полыгалов – ученик главного диверсанта СССР Старинова в бытность того в 1933 году начальником разведпункта, литер А Украинского военного округа, ногу залечил. Чуть совсем прихрамывает и физию слегка замотал бинтом. Порезался о стекло, из вагона вылезая. Готовили из него минёра – подрывника, но не пригодилось его умение. Зато он точно умел на мотоцикле ездить. Сам как-то хвастал, что у него был мотоцикл. Назывался мотоцикл – Л - 300. И делали его в Ленинграде. Брехт фанатом не был, тем более, квадроциклы себе сделал, а тут узнал, что всё опять до нас украдено. Когда трофеи осматривали, то Полыгалов его повертел, завёл, кружок сделал и сказал, что это его мотоцикл и есть. Оказалось, что наши, чтобы не изобретать велосипед взяли немецкий мотоцикл DKW Luxus 300 образца 1929 года и скопировали.

– Наши только лишнее убрали. Спидометра нет, электрической «бибикалки», стоп-сигнала. А так один в один. 300-кубовый двухтактный двигатель развивает 6 л.с. и позволяет ездить со скоростью до 80 км/час. Вещь. Зверь.

– Владей. – Про себя Иван Яковлевич усмехнулся. Шесть лошадей. Знал бы лейтенант, сколько в двадцать первом веке будут выдавать мотоциклы с 300 кубиками. У пацана соседа во дворе в Москве была Yamaha, так он хвалился, что она 180 км/час делает, а мощность двигателя 42 кобылы. Прогресс.

– Вызывали, Иван Яковлевич? – Ну, вот, а то «по вашему приказанию явился». По-людски заставил людей Брехт разговаривать. Ну, если не бой.

– Да, Вань, садись на коня. Отъедешь от деревушки по разбитой дороге километра два и стань в дозор. Постарайся где-нибудь за поворотом. Если ворогов увидишь, то включай максимальную скорость и гони сюда. В дозоре будешь. За поворотом понятно почему? Чтобы они тебя не увидели. Всё, двигай. Возьми с собой шоколада, тушёнку и галет. Обед и ужин пропускаешь. По темноте вернёшься. Ночью по той дороге не проехать. Выполнять.

– А можно вопрос? – не побежал.

– Давай, – значит, плохо объяснил.

– А если один мотоциклист едет? – и рожа зверская.

– А если конь?

– Какой конь?

– В кожаном пальто. Повторяю, в бой не вступать, себя не обнаруживать. На полной скорости едешь сюда. Теперь всё?

– Разрешите выполнять? – и этот обиделся, но причины противоположные с майором. Этот пострелять хочет. Орден нужен. Ну, на ордена уже все заработали. Или на расстрел. Приедем – увидим.

Акимушкин за сутки ходить не научился. Мог только лёжа стрелять. Плохо. И тут Брехту мысль пришла в голову. Вызвал Егорова – механика самолётного.

– Сходи туда, не знаю куда, возьми то, не знаю что, но через пару часов, чтобы у Сашки Акимушкина было кресло поворотное и станок для пушки. Можешь танк раскурочить и оба броневика. Можешь у местных досок добыть. Одна нога там, побежал.

Не побежал, репу почесал и поплёлся, вот не «есть» ни сказал, ни «слушаюсь». Распустили вы людей товарищ Дон Педро.

Егоров не сказал про «есть», а первым делом пошёл к завхозу, коим Брехт Красницкого назначил и выбил у него две коробки шоколада, за чем и был застукан Брехтом.

– Так, тащ полковник. У них кузнец есть в селушке этой. У него инструмент, горн. Ещё бы песет чуток выделили и вдвоём мы таку-таку штуку сробим, загляденье будет. – Покрутил рукой, словно лампочку вворачивает.

А что, не себе.

– Товарищ майор, выделите, сколько понадобится. Вот, сердцем чую, что Акимушкин в этом противостоянии последнее слово скажет.

На «Форде» главную дорогу сторожить выехал сержант Афанасьев. Ну, этот к дисциплине приучен. Мотор ему сказал Брехт не глушить, пусть на холостых жрёт бензин. Три бочки прихватили на складе, да баки под завязку заправили. Тут скорость важнее бензина.

Зря готовились и волновались. Больше никаких гостей в Альмандронес в этот день не пожаловало. Егоров к вечеру забрал второй «Форд» и привёз из кузницы настоящий агрегат. Кресло и вращалось и само передвигалось по направляющим. Вот кого надо конструктором самолётов ставить. Никакие Туполевы и рядом не стояли.

Акимушкин, принесённый на колокольню, уселся, покрутился, поездил туда-сюда, произвёл пробный выстрел, без дефицитного снаряда и показал большой палец.

– Как вы говорите, тащ полковник – «Урою».

Немцы они не дураки. Они на разведку прислали самолёт. Мессершмитт Bf 109. Шёл он над дорогой, что разбита была, со стороны уничтоженного диверсантами склада продовольствия легиона «Кондор». Летел. Низко. Искал врагов и пропавших итальянцев. Полыгалова то ли не заметил, то ли за цель не посчитал, но появился вблизи церкви неожиданно и почти бесшумно. Когда увидели, было уже поздно метаться. Но на счастье русских, ну, почти русских – советских, немец пилот сходу стрелять не стал. Ходят солдатики в их немецкой одежде, перед церковью следы боя. Танк опять же их немецкий стоит. Помахал крыльями и пошёл круги нарезать. Зря. На втором круге Акимушкин из английской мелкой пушечки, весом всего сто тридцать кило, снарядик пустил. Бах. Не БАХ, а бах, из-за шума, что самолёт производил, почти и не услышал никто выстрела, колоколенка окуталось облачком мелким белым и всё действо. Снарядик маленький, всего 668 грамм, да и патрон весит чуть больше кило двести. Зато начальная скорость у него 600 метров в секунду. Снаряд вылетел из обрубка, иначе эту Виккерса-Терни никак и назвать нельзя и полетел. Вот снаряды из пушек они летят, а самолёт в те былинные годы по небу ползал со скоростью, которую в будущем и машина на земле многие развивали. Догнал заходящий на третий круг английский снаряд немецкий самолёт и русский снайпер начал на специально таскаемой с собой палочке рисовать очередную зарубку. Это его Иван Яковлевич надоумил. Режут же зарубки снайпера на прикладах винтовок, лётчики звёздочки рисуют, Но у Акимушкина то пушки, то пулемёты, они железные и всё время разные. Потому ему Брехт про палочку и рассказал. Прижилось.

Сейчас Иван Яковлевич заглянул через Сашкино плечо и помотал головой. На войне, кажется, за десять самолётов сбитых будут Героя давать. Или за двадцать. Так по обоим подсчётом Сашке Герой положен. Двадцатая зарубка. Силен. Чертяка.

Событие восемнадцатое

Решили ещё на один день задержаться в деревушке при церквушке. Явно Господь их тут прикрывает от ворогов и ништяки всякие посылает. С немецкого самолёта ещё один пулемёт достался и лётчик пленный. Что-то удачно там Акимушкин продырявил и самолёт заглох и не взорвался и не закувыркался, сел на дорогу, что вела к железке. Тут лётчика Афанасьев подъехав на «Форде» и схомутал. Это только на первый взгляд сержант медлительный увалень. Фиг-вам. Он командир отделения диверсантов, а туда за красивые глаза не попадёшь. Пять лет отслужил и все пять лет тренировки. Схомутал, подцепил тросом самолёт и пригнал его в расположение. Ну, не совсем пригнал. На полдороге отобрали у него птичку ребята с гораздо более мощным тягачём. К «Мерседесу» подцепили. Брехт Валерия Иваныча поблагодарил и назад отправил.

В колокольне, внутри немца допросили. Кучу разных новостей узнали. Все плохие. А некоторый совсем плохие. Началось наступление на Гвадалахару. Иван Яковлевич полную историю Испанской войны не знал. Так отрывочки, но что Мадрид падёт раньше Гвадалахары – точно, и что после Мадрида ещё побережье будет держаться сколько-то, как-то же вывезли золотой запас. То есть, не должны Гвадалахару взять. Так вот, часть легиона Кондор всвязи с этим перебросили с того аэродрома, на который Брехт нацелился. Прямо им сюда под бок доставили. Но тоже не всё просто из-за их нападения на склад охрану усилили, там теперь полная рота стоит. Испанцы, но не крестьяне. Нормальная рота. Успела повоевать в Сантандере на Севере.

Это не самая плохая новость. Франко выжил, а с ним и министр Внутренних дел и ещё пару министров. Вот брат Николас погиб.

Да, как же так, двести метров вагон под откос кувыркался, как там можно выжить. Можно. Оказалось, что вагон бронированный и отделались ушибами и переломами. А ведь хотел Брехт спуститься и посмотреть. Прямо тянуло. Ц. Назад не отмотаешь. Генерал выжил и дал команду активизировать и Гвадалахару взять и тогда Мадрид в полукольце окажется. Никто уже спину не прикроет. Вмешался, называется в Историю. Так эта гражданская война с его-то вмешательством раньше закончится на целый год, если франкисты всё же возьмут Гвадалахару.

Ещё одной плохой новостью было то, что их ищут по всем направлениям и Альмандронес в числе вероятного месторасположения назывался. Лётчик бы сразу полетел докладывать об обнаружении партизан, но его смутил танк и следы боя. Думал, что бандитов уже нашли и истребили. Поплатился за пытливый ум, решил пролететь несколько раз и во всём точно убедиться. И тут Акимушкин на беду. Не повезло.

Сидели на воздухе с Красницким, «Весёлым Андре» и Светловым и обсуждали дальнейшие действия продиктованные открывшимися обстоятельствами.

– Аэродром новый нужно уничтожить. А потом ударить в спину наступающим на Гвадалахару. Это националистов отрезвит. – Белогвардеец бывший ткнул пальцем в карту. – Тут к их новому аэродрому только одна дорога. Фуэнтес де ла Алькаррия, – прчитал мудрёное название, на изъятой у лётчика карте.

– Дорога, то одна, только она через Ториху лежит и там националистов до чёртиков. – Красницкий тоже в карту тыкнул.

– Вот. – Поднял палец вверх Весёлый Андре, – так все и думают. Но у любой дороги два конца, мы можем с другой стороны подъехать, со стороны Бриуэги, со стороны гор.

– А туда мы как попадём. Нужно пересекать железную дорогу. И это горы, тут по полям не объехать. Только по серпантинам этим. – Брехт тоже в карту ткнул пальцем, а что всем можно, а ему нет. Он же тут главный.

– Ну, едет немецкая колонна далеко в тылу. И чего? Что на неё все в штыковую атаку должны бросаться? Нужно только срочно выезжать, а то ещё самолёты на разведку пошлют, – теперь Андре в небо палец тыкнул.

– Все так думают? – Иван Яковлевич обвёл взглядом командиров.

– Я бы посоветовал, поспешить в Мадрид. Но что самое интересное, этот аэродром как раз у нас на дороге будет. Так что все дороги ведут в этот Фуэнтес, – махнул рукой Красницкий. На самом деле нужно срочно сворачивать лагерь.

– Ну, по коням. Стройте бойцов.