Отвергни меня

ДЕВЯТЬ

Джек и Лу выбрали быстрый часовой ужин с тортом и танцами в уединенном каменном дворике у одного из ресторанов. Неудивительно, что счастливая пара покинула прием на пятнадцать минут раньше, желая поскорее вернуться в свой номер, чтобы отпраздновать.

Персонал прибрался, когда все остальные разошлись. Джеймсон шел рядом со мной, засунув руки в карманы своих черных слаксов и закатав рукава, обнажая свои объемные предплечья. Оглянувшись, я увидела его, когда мы подошли к лестнице, ведущей к дорожке к нашим комнатам. Я не была готова к тому, что эта ночь закончится. Меня захлестнула целая радуга эмоций после того, как я увидела, как моя лучшая подруга выходит замуж, и я не хотела возвращаться в свою комнату. Итак, повинуясь порыву, я выпалила:

— Пойдем выпьем. Я на взводе, и это субботний вечер на Ямайке. Давай заглянем в один из баров.

Он остановился рядом со мной и повернул голову, вопросительно приподняв бровь. Я была уверена, что он собирается мне отказать. Это ведь Джеймсон; он никогда не делал ничего под влиянием момента, и уж точно не делал этого со мной. Разочарование скрутило желудок, готовя меня к отказу.

— Конечно.

Я вскинула голову с широко раскрытыми глазами, потрясенная тем, что он сказал «да». Я застыла на минуту, пока осознавала, что просто придумала то, что хотела услышать.

— Да?

— А что? Ты уже передумала? Или это было приглашение из жалости? — грубовато спросил он.

Я покачала головой при мысли о том, что когда-нибудь сделаю хоть что-нибудь из жалости к Джеймсону.

— Джеймсон, все мои предложения серьезны.

Его темно-синие глаза сияли в свете факелов установленных вдоль дорожки, он наблюдал за мной, переваривая мои слова. Он лишь покачал головой и пошел дальше.

— Пойдем, Эвелин. Пока я не передумал.

Мы шли по тропинке, окаймленной джунглями, в тишине, нарушаемой только пением цикад вокруг нас. Звуки труб и барабанов становились все громче и громче по мере того, как мы приближались к бару. Завернув за угол, мы увидели переполненный открытый бар с соломенной крышей. Бар был открыт со всех сторон, и в нем было несколько столиков, которые были окружены простым деревянным забором, отделявшим их от открытой площадки за их пределами, где танцевали люди и играла группа, громко исполнявшая музыку ска (прим. Ска — народная музыка).

Бамбуковые факелы и гирлянды освещали площадь, пары смеялись и танцевали вместе. Это было именно то, как я хотела закончить свой вечер. Окруженная смехом и весельем, я окунулась в атмосферу, в которую, возможно, никогда больше не попаду. Я повернулась, чтобы посмотреть, как Джеймсон оценивает толпу. Решив не ждать, пока он примет решение о том, что делать дальше, я схватила его за руку и потащила к бару.

— Первый напиток за мой счет! — крикнула я через плечо.

Очевидно, Джеймсон был так же готов дать волю эмоциям, как и я, потому что в течение часа мы выпили около шести рюмок и по кокосу, наполненному какой-то восхитительной алкогольной смесью. Я, конечно, посмеялась над большим, высоким Джеймсоном, пьющим фруктовый напиток из кокоса с розовым зонтиком.

Могла сказать, что алкоголь подействовал на него, потому что его щеки стали румяными, и он много улыбался. Джеймсон всегда ослаблял свой жесткий контроль, когда выпивал. Не то чтобы это случалось часто. Но сегодня вечером мы так смеялись, что у меня сводило щеки, когда мы вспоминали истории и шутки, которые мы разыгрывали.

— Помнишь, как ты ненавидел парня, которого я привела в «Кингз»? Ты постоянно портил его напитки, подливая какую-то мерзкую розовую смесь, — я облокотилась на высокий стол и рассмеялась.

— Боже, тот парень был мудаком, — он закатил глаза. — Он продолжал приставать к тебе. Его нужно было осадить. Я не виноват, что его так обидел розовый напиток, — проворчал он, скривив губы в отвращении.

— Эй, я хотела, чтобы ко мне приставали, — запротестовала я.

— Да, но ты ведь не хотела, чтобы он приставал к тебе, пока пялился на Луэллу через твое плечо?

— Фу. Да. Теперь вспомнила. — Я съежилась, вспомнив, каким озабоченным был тот парень с его чрезмерным, противным одеколоном. — Но потом ты сыграл роль моего героя и потанцевал со мной. — Подперев подбородок рукой, я с обожанием захлопала глазами.

— Ага. Повезло же мне, — невозмутимо произнес он. — Внезапно, уже именно ко мне начали приставать.

Я хлопнула его по руке.

— Ох, да ладно, тебе же понравилось.

Вскинув руку, я подозвала одного из официантов.

— Еще по рюмочке, а потом мы потанцуем! — я пошевелила бровями, и он запрокинул голову, глядя на звезды, сияющие в ночном небе. — Не веди себя так. Тебе нравится танцевать со мной.

— Как насчет того, чтобы ты потанцевала, а я остался здесь покараулить наш столик? — с надеждой спросил он.

— Ну, если тебе нравится наблюдать, Парнишка-Джейми, тогда я всегда готова устроить для тебя шоу.

Я просияла с понимающей ухмылкой. Его взгляд опустился на мою грудь, едва видневшуюся в глубоком вырезе платья. Его челюсть дернулась, а широкая грудь поднялась при глубоком вдохе. Когда он, наконец, поднял на меня глаза, я понимающе улыбнулась ему и схватила рюмку, которую наш официант поставил на стол. Не сводя с него глаз, я выпила рюмку и отступила на танцпол.

Трубы громко заревели вместе с бас-гитарой, создавая быстрый ритм, который заставлял меня подпрыгивать в такт. Я закрыла глаза и потерялась в звуках, вибрирующих по моему телу. Не обращая внимания на других людей вокруг меня, я отгородилась от них и закружила бедрами, двигаясь вниз и обратно вверх. Я покружилась еще раз, когда песня перетекла в следующую.

Открыв глаза, я сразу же встретилась взглядом с Джеймсоном. Он стоял, прислонившись к столу, наблюдая за моими движениями. Даже на расстоянии я чувствовала, как его глаза скользят по моему телу, когда он вцепился в стол, напрягая предплечья. Почти, как если бы он проводил руками по влаге, скопившейся на моей коже из-за ночной сырости.

Я протянула руку и загнула палец, приглашая его потанцевать со мной. Прийти и взять то, чего он так явно хотел. Мы пили и смеялись всю ночь, но то, как он смотрел на меня сейчас, намекало на грядущие серьезные перемены. Джеймсон и я стояли на пороге принятия решения, и я собиралась сделать все, что в моих силах, чтобы заставить его попасть в мои лапы.

Глядя на него, я обнажила ногу, приподняв разрез на платье, чтобы показать больше, все еще вращая бедрами в такт медленной классической песне регги. Он отпустил стол и направился ко мне. Чем ближе он подходил, тем жарче я сгорала под его пристальным взглядом. Медленно двигала руками вверх по своему телу в такт глубоким басам музыки и ласкала свою грудь, поднимаясь к волосам, где я убрала их с шеи и повернулась всем телом, открывая ему вид на мою задницу.

Когда я обернулась, он был уже здесь, сжимая мои бедра. Я позволила победной искорке блеснуть в моих глазах.

— Зачем отвергать меня, Джеймсон? — я скользнула руками вверх по его груди к плечам, обвивая пальцами его шею и зарываясь в волосы. — Ты же знаешь, я всегда выигрываю.

Он не ответил, но я почувствовала, как смех вырвался из его губ напротив моего лица. Ему не нужно было ничего говорить. Он ясно дал мне понять, что именно он контролирует ситуацию, когда рывком прижал мои бедра к своим, и я неожиданно почувствовала его твердость напротив себя. Он ухмыльнулся, когда мои глаза расширились.

Я не позволила шоку длиться долго и погрузилась в самую последнюю игру, в которую мы играли: сексуальная цыпочка. В то время как я годами дразнила Джеймсона своей сексуальностью, он только лишь начал отыгрываться, но это я разработала правила этой игры, и ему не победить меня в ней. Я двигала бедрами взад-вперед по нему и наклонила его голову, чтобы прошептать на ухо.

— Знаешь, Парнишка-Джейми. Мы могли бы хорошо повеселиться на Ямайке.

Я почувствовала, как его спина напряглась под моей хваткой, но он не отстранился. Пальцы впились в мою обнаженную спину и поглаживали вверх и вниз по моему обнаженному позвоночнику. Его темные глаза изучали мои, но губы оставались поджатыми в раздумье.

— Потерял дар речи?

Он молчал, и я приподняла бровь, ожидая ответа. Вместо этого он развернул меня и притянул обратно в объятия, более крепкие, чем раньше. Более интимные, чем раньше, зажимая свою ногу между моими и выкрадывая все мысли из моей головы. С таким же успехом мы могли бы быть парой из «Грязных танцев», с тем, как он прижимал меня к себе и заставлял тереться о его ногу.

А затем все планы о том, как победить его, исчезли. Мои эмоции больше не были связаны с тем, чтобы я смогла надавить на него и выйти победительницей. Я забыла о том, что дразнила его, я забыла про игру, в которую мы играли. Все мое внимание было сосредоточено на его большой руке на моей обнаженной спине, моем клиторе, трущемся о его бедро, на том, как его твердый член прижимался к моему бедру, и на том, как его взгляд то и дело опускался на мои набухшие соски.

Ночная влажность заставляла мою кожу блестеть и смешивалась с тем, как мое тело перегревалось изнутри. Мое сердцебиение отдавалось в груди, соответствуя пульсациям в моем сердце. Я больше не могла этого терпеть. Я не знала, что это была за игра, но я больше не хотела играть. Все вылетело у меня из головы, когда мы переключились в другое русло и сосредоточились на том, как бы нам вместе добраться до финиша. Я хотела, чтобы мы перестали мучить друг друга. Я хотела, чтобы он перестал отвергать меня и дал мне то, что обещало его тело в этот момент. Мое тело было на пределе, напряжено так сильно, что думала, будто сломаюсь, если он не прикоснется ко мне, не поцелует меня, не трахнет меня.

Встав на цыпочки, я прикусила его ухо и выдохнула:

— Отведи меня в свою комнату.

Вибрация коснулась моих губ, когда они прижались к его горлу, не отступая и подталкивая его так, как только могла. Его пальцы до синяков сжали мое бедро, заставив меня ахнуть, пока он вел внутреннюю битву с самим собой.

— Перестань отвергать меня. Перестань отказывать себе в этом удовольствии. Помнишь, как приятно было сдаться там, в кладовке? Могу напомнить. — Я отстранилась и посмотрела ему в глаза, прижимаясь своим лобком к его, потираясь о его эрекцию. Ему нужно было увидеть, что я больше не играю. — Пожалуйста, — умоляла я. Моя гордость исчезла.

Он резко развернулся, держа меня за руку, и потащил сквозь толпу пар, потерявшихся в своих собственных пузырях сексуальности и ритма. Мы прошли мимо бара и проложили наш путь по заросшей джунглями дорожке, заполненной темно-зелеными папоротниками и пальмами, создающими над нами навес. Мы практически никого не встретили по пути, так как была поздняя ночь. Нас окружал только шелест ветвей от ветра, дующего с берега, позволяя мимолетно увидеть звезды над головой. Факелы, расставленные с перерывами, освещали путь, сохраняя настроение напряженным и чувственным. Все то, что и обещал курорт. Отель как будто подбадривал нас.

Сделайте это. Сделайте это.

Джеймсон и я. Мы почти бежим по дорожке, держась за руки, торопясь добраться до его комнаты, чтобы мы могли закончить то, что, черт возьми, началось на танцполе. К черту, что бы там у нас ни началось много лет назад, когда я загнала его в кладовке в «Кингз». С тех пор мы кружили друг вокруг друга. Наши насмешки и препирательства превратились нечто с гораздо более серьезным подтекстом. Джеймсон больше не краснел, когда я говорила об оральном сексе или надевала топы с глубоким вырезом, чтобы посмотреть, смогу ли я поймать его взгляд и смутить его. Смутить его так, как я умела раньше.

Например, как когда он признался, что думал обо мне и дрочил на меня. Как когда он прижал меня к стене и засунул в меня свои пальцы. Как когда я напилась и повела себя как ревнивая корова, увидев его с другой женщиной. Все изменилось. Затем насмешки стали изобиловать намеками на правду. Шутки и комментарии были полны того, как мы хотели друг друга. Мы просто хотели этого по-разному.

Но, в конце концов, на Ямайке я победила. Он станет моим. Смешок сорвался с моих губ при этой мысли. Он оглянулся и резко остановился, увидев изгиб моих губ.

— Что, нахрен, такого смешного? — проворчал он.

С моих губ сорвался еще один смешок.

— Ничего. — Он смерил меня невеселым взглядом, вынуждая, признаться. — Просто то, что это происходит. Мы бежим через лес, отчаянно пытаясь добраться до места, где ты, наконец, сможешь трахнуть меня.

Он наклонил голову и изучил мои губы, приподнятые в удовлетворении. Его глаза сузились, и он посмотрел на меня.

— Тебе кажется это забавным, Эвелин? — я пожала плечами в ответ, нисколько не сожалея. Он направился ко мне, пламя мерцало на его лице, из-за чего было трудно прочитать его выражение. Когда он подошел ближе, его высокое, широкое тело заслонило любой свет, оставив его лицо в полной тени. Он схватил меня за другую руку, шокировав меня до чертиков, когда положил ее прямо на выпуклость в своих штанах. — Тебе кажется, блядь, это забавным?

Джеймсон настолько сексуально раскрепощенный, а я и забыла. Это были долгие два с половиной года, пока я старалась не думать о том, насколько смелым он был со мной, или о грязных словечках, которые он шептал на моей коже. Мне потребовалось всего мгновение, чтобы вывести себя из ступора и начать действовать, напомнив ему, что обычно я контролирую ситуацию. Я обхватила пальцами его член, наслаждаясь ощущением в своей руке, поглаживая его через мягкий материал брюк. Его бедра толкнулись вперед, и он застонал.

— Нет, Джеймсон. Я нахожу чертовски горячим то, что он будет вколачиваться в меня этой ночью, — я сократила небольшое расстояние между нами, прижимаясь к нему грудью. — Ты же будешь вдалбливать его в меня, верно?

— Ты даже не представляешь, Эвелин. У меня годами копилось сдерживаемое желание, чтобы выместить его на тебе, — пробормотал он, приблизившись к моим губам.

— Давай, детка, — я провела языком по его нижней губе. Он снова зарычал и потащил меня по тропинке. — О-о-о-о, разыгрываешь из себя пещерного человека, Парнишка-Джейми? Не дразни меня, — игриво крикнула я из-за его спины.

— Эвелин, сделай мне одолжение и перестань называть меня Парнишка-Джейми хотя бы на сегодня.

Я тяжело вздохнула.

— Попробую. Тебе трудно заводиться, когда я насмехаюсь над тобой? — поддразнила я.

— Твои насмешки годами делали меня твердым.

Я чуть не споткнулась в своих шлепанцах, не совсем привыкшая к его честности. Я всегда знала, что влияла на него, но, наконец, услышать его признание в этом все равно застало меня врасплох.

— Как скажешь, Парнишка-Джейми… Ой, Джеймсон.

Я рассмеялась, подбегая к нему, чтобы не отстать. С таким подразниванием дорога не займет много времени, и я буду возбуждена еще больше, когда мы доберемся до комнаты.

— Я планирую трахнуть твой ротик, чтобы хоть раз заставить тебя заткнуться.

Жар ударил мне в грудь и распространился по шее к щекам. Черт, это было горячо. Он сказал это не мне и даже недостаточно громко, чтобы я услышала. Но я услышала, и внутри меня что-то щелкнуло. Я не могла дождаться, когда доберусь до комнаты, чтобы снова почувствовать его губы на своих. Просто поцелуй. Это было все, чего я хотела, чтобы прийти в себя.

Я уперлась пятками и крепко вцепилась в его руку, когда он резко остановился, протянув меня вперед на несколько шагов. Он обернулся, чтобы посмотреть, из-за чего я остановилась, а я бросилась к нему, прыгнув в его объятия, прижимаясь губами к его губам.

Прошло слишком много времени с тех пор, как я чувствовала мягкую полноту его губ, прижатых к моим. И это было всего один раз, но чувства от воспоминаний нахлынули на меня, поселившись где-то глубоко в груди. За свои двадцать восемь лет я целовала уже стольких мужчин, но ни один из них не вызывал такого мягкого тепла в моей груди, как Джеймсон. Я не хотела зацикливаться на том, что означало это чувство. Вместо этого я наслаждалась его руками, крепко обхватившими меня, и тем, как его губы приоткрылись, а язык требовал проникновения в мой рот.

Я приоткрыла губы и провела языком по его языку, ощущая привкус лайма, которым мы закусывали текилу. Он позволил моим ногам коснуться земли, и одна рука переместилась к моей заднице, крепко сжимая ее, в то время как другая запуталась в моих длинных темных волосах. Я отстранилась и прикусила его мягкую нижнюю губу, позволяя ему втянуть в рот мою верхнюю. Наш поцелуй стал отчаянным и почти неистовым из-за потребности, которая бурлила между нами. Его густая щетина царапала мои губы, а я наслаждалась уколом боли. Годы сдерживаемого желания подтолкнули нас целоваться еще сильнее, с еще большей страстью. Мне пришлось откинуть голову и позволить воздуху наполнить мои легкие, которые сжимались от волнения. Он поцеловал меня в шею и сжал мое обнаженное бедро через разрез платья, спускаясь к ключице. Он грубо прикусил ее, вырвав у меня вскрик.

Он опустил склоненную голову мне на грудь, тяжело дыша, пытаясь восстановить контроль. Его рука на моей ноге сжалась достаточно сильно, чтобы оставить след, и это только сильнее возбудило меня. Но я позволила ему насладиться моментом и прижала его голову к своей груди, пока мы оба тяжело дышали в ночи.

— Черт возьми, — пробормотал он мне в грудь, схватив за другое бедро и приподнимая меня. Мое платье задралось и разошлось в разрезе, позволяя мне обхватить его ногами за талию. Мир закружился, когда он повернул в другом направлении и сошел с тропинки к деревьям. Он пробрался сквозь кусты к небольшому зданию, которое, должно быть, служило складом. Прижал меня спиной к грубой оштукатуренной стене и остановился.

Наши груди вздымались, пока мы пытались контролировать дыхание и просто смотрели друг на друга. Ни один из нас не пошевелился. Его рука оставалась на моей ягодице, а моя — на его плечах. Думаю, мы оба осознавали, что это последний шанс передумать.

Это был момент, когда мы поняли, что наконец-то уступаем друг другу. Мое сердце учащенно забилось при мысли о том, что к нему вернется его знаменитый самоконтроль и он отступит от меня. Но, на этот раз, я не хотела подталкивать его к реакции. Я хотела, чтобы он сам подошел ко мне.

Я хотела, чтобы он показал мне, что хочет меня. Поэтому, я не пошевелила ни единым мускулом и наблюдала за ним. То, как он высунул язык, чтобы облизать губы. То, как дернулся его кадык, когда он сглотнул. То, как его взгляд скользнул по моему лицу, ища мои голубые глаза.

— Не могу ждать, — нарушил тишину его баритон. Его тело переместилось, чтобы поддержать меня одной рукой, в то время как другая потянулась к бретельке моего платья. Скользнув пальцами под бретельку, мое сердце бешено забилось, ожидая, что он отведет ее в сторону и снимет с моего плеча. Я прислонилась головой к стене и выпятила грудь, без слов показывая ему, что хочу этого. Костяшки его пальцев скользнули по моей коже, стягивая ее и отпуская, позволяя силе притяжения сделать остальную работу.

Он ни разу не посмотрел вниз. Когда материал зацепился за мой набухший сосок, кончики его пальцев слегка скользнули по платью, задевая сосок и заставляя меня всхлипнуть.

Моя грудь была обнажена, и все же его глаза не отрывались от моих. Думаю, ему нравилось видеть отчаяние, написанное на моем лице. Моя грудь бесконтрольно вздымалась, когда возбуждение охватывало меня. Джеймсон тянул с этим, а я была одновременно и на небесах, и в аду, ожидая, когда же все взорвется.

Его рука поднялась и обхватила ладонью мою грудь, проводя большим пальцем по затвердевшему сосочку. Взад и вперед, взад и вперед, пока он не остановился и не зажал его между большим и указательным пальцами. Когда он нежно потянул, я захныкала. Я покачивала бедрами, ощущая его твердость на своем животе. Я сходила с ума, но он прижимал меня к стене своими бедрами и пронизывающим взглядом.

Пот стекал по моим вискам. Все мое тело горело.

— Тебе нравится, когда я играю с твоими сиськами, Эвелин? — прошептал он.

Я была не в своей тарелке. Обычно я была женщиной, ответственной за все. Я получала от секса то, что хотела, и на этом все. Но Джеймсон подтверждал свое господство надо мной, а моя киска пульсировала от возбуждения.

— Ты же знаешь, что нравится.

— А что, если я потяну его зубами, — он наклонился, прикусывая мою челюсть.

Закрыв глаза, блокируя все остальные чувства, кроме ощущения его прикосновений, я захныкала:

— Пожалуйста.

В его тоне сквозило удовлетворение.

— Ты и правда умоляешь.

Нетерпение подтолкнуло меня открыть глаза и увидеть его дерзкую улыбку. Обхватив его лицо руками, я потребовала:

— Просто. Уже. Трахни. Меня.

Победа сверкнула в его глазах.

— Черт, Эви. Все, что тебе нужно было сделать, это попросить, — усмехнулся он. Наклонился и, наконец, прижался языком к моему соску, прежде чем потянуть его зубами. Я издала громкий стон облегчения, продолжая тереться о него своим клитором. Либо он трахнет меня, либо я кончу, мастурбируя об него.

Он просунул руку между нами и отодвинул в сторону мои стринги, которые были влажными от моего возбуждения.

— Такая чертовски влажная. Сможешь вести себя тихо? Мы ведь не хотели бы, чтобы нас кто-нибудь нашел. — Я не могла прекратить сокращения своей сердцевины от этой мысли. — Ох, — усмехнулся он, удивленный моей реакцией. — Так тебя это заводит? Когда кто-то смотрит, как тебя трахают?