Отвергни меня

ДВЕНАДЦАТЬ

— Ты спланировал все это до того, как приехал на Ямайку? — спросила я на следующий день за поздним завтраком во внутреннем дворике. Очевидно, Джеймсон забронировал для нас на день занятия парусным спортом.

— Не совсем. Я погуглил все виды активностей перед тем, как приехал, но подумал, что буду действовать по обстоятельствам. Но поскольку теперь мне есть с кем проводить время, я подумал, что постараюсь извлечь из этого максимум пользы.

Тот факт, что я смогла стать для него таким человеком, наполнил мою грудь счастьем. Запихивая в рот маффин, я спрятала улыбку. Не хотела завысить его самомнение. По крайней мере, не больше, чем уже сделала это со всеми оргазмами, которые я отдала ему. Этот мужчина прекрасно умел доставлять мне удовольствие.

— Так чем мы занимаемся? — он упоминал об этом ранее, когда мы выходили из моей комнаты, но все, что я смогла вспомнить, это то, что это было странное название.

— Это называется «Плавание Кат Хоби», — услышав ответ, я приподняла бровь от необычного названия. Он улыбнулся. — Поверь мне, тебе понравится.

Дело в том, что я правда ему верила. Я имею в виду, он всегда был солидным, надежным Джеймсоном. Но в этой поездке я начала видеть его с другой стороны. Возможно, это из-за секса я стала более наблюдательной, но временами я ловила на себе его пристальный взгляд. Как будто он изучал меня. Как будто он пытался понять, что же так отличалось в этой поездке.

Это наполняло меня в равной степени волнением и страхом. Ни один мужчина никогда не смотрел на меня иначе, чем с желанием и похотью, пытаясь соблазнить меня вылезти из одежды. Джеймсон смотрел на меня так, словно хотел заглянуть внутрь меня, в каждую частичку. Это приводило в замешательство, потому что чем больше он смотрел, тем больше мне хотелось впустить его внутрь.

Очевидно, ничего из этого не было запланировано. Но все же, в самых дальних уголках моего воображения, где я представляла, как мы с Джеймсоном переспим, я думала, что это была бы одна ночь пьяного разгула, за которой последовало бы утро неловкого сожаления, которое никогда бы больше не повторилось. Вместо этого Джеймсон провел предыдущие две ночи со мной в моей постели. Черт возьми, мы вздремнули вместе после спа накануне. Вздремнули! В смысле, он держал меня в своих объятиях — в одежде — и мы просто спали.

Конечно, мы проснулись и занялись сексом, но это не входило в наши первоначальные намерения, когда мы ложились в постель.

Самый большой сюрприз…

Мне это понравилось. Сильно.

Я чувствовала себя такой расслабленной после своего оргазма, такой защищенной в коконе его большого тела. Такой довольной, проведя день со своим другом. Потому что он был им. Джеймсон, в первую очередь, был моим другом. Он наблюдал, как я росла с Луэллой и как я проходила весь свой путь в свои сумасшедшие студенческие годы. Мы придирались друг к другу, но я знала, что, если бы мне когда-нибудь что-то понадобилось, Джеймсон был бы рядом.

Но чувствовать, что это смешивается с только что сформировавшейся сексуальной частью наших отношений, было странно. Это вызвало во мне бурю эмоций, и они накатывали волнами. Но потом я вспоминала, что мы в отпуске на Ямайке. Я была уверена, что как только мы вернемся домой, все вернется к «равновесию», о котором так любила говорить Луэлла.

Отбросив замешательство в сторону, я ухмыльнулась и приподняла бровь. Опершись локтями о стол, подалась вперед и сжала свои груди так, что они чуть не вывалились из моего бикини.

— Мы будем одни?

— Ага… — медленно протянул он, уставившись на мое декольте. — У меня есть опыт катания на кат-парусах, если это то, о чем ты беспокоишься, — закончил он немного оправдываясь.

— Ох, я не сомневаюсь о твоем… опыте, — облизнув губы, я продолжила: — Я просто хотела убедиться, что мы будем одни, чтобы я могла насладиться всем твоим опытом.

Он взял свою «мимозу» и осушил содержимое, прежде чем схватить меня за руку и выдернуть из кресла.

— Расскажи мне о своей жизни до колледжа, — попросил Джеймсон, сидевший рядом со мной, когда мы лежали посередине нашей парусной лодки. Оказывается, парусная лодка Кат Хоби была похожа на маленький катамаран. Она была похожа на два каноэ, называемых корпусами, скрепленных сеткой и магией, с парусом посередине. Прежде чем мы привязались к небольшому бую дальше в океане, Джеймсон продемонстрировал мне свое мастерство, накренив лодку на один из корпусов и заставив меня кричать от страха, что я упаду и умру.

Он назвал меня драматичной, а я назвала его мудаком. Но, в конце концов, это было захватывающе, и мне захотелось запрыгнуть на него, наблюдая, как напрягаются его мышцы, пока он управляет лодкой.

— Что ты хочешь знать?

— Что угодно. Ты была такой же сумасшедшей в старшей школе, как и в колледже? Какая у тебя семья? Ты говорила о своей маме и о том, что она немного… напряженная. — Он запнулся, подбирая правильное слово для описания моей мамы. Справедливости ради, он встречался с ней всего пару раз и видел, как она пропускает праздники из-за работы.

— Но как насчет всего остального? Кем ты была до того, как я узнал тебя.

Его слова захлестнули меня, прижались к моей коже. Никто никогда не спрашивал меня о том, как я стала такой, какая я есть. Никто не спрашивал меня о моем прошлом. Луэлла знала его, но она была мне как сестра от другого отца. И, сидя здесь с закрытыми глазами из-за яркого солнца, согревавшего мою кожу, переплетя свои пальцы с его, я не знала, что ответить.

Джеймсон осуждал меня из-за моих отношения, точнее за их отсутствие. Он осуждал мое отсутствие самосознания и избирательности. Но это было нормально, потому что это была я. Та я, которой было комфортно в своей собственной шкуре. Что бы он подумал о том, кем я была так много лет назад, пока я только разбиралась в себе? Что бы он подумал о моей маме и о том, как она сформировала меня?

— Не знаю. — Я сделала паузу, пытаясь подобрать слова, которые с меньшей вероятностью вызвали бы осуждение. Он сжал мою руку. — Думаю, в старшей школе все казалось более безумным, потому что я не совсем принимала себя. Думаю, я была такой же. Я всегда была открыта для нового опыта. Может быть, чуть более беспечной, когда я прощупывала почву, смешанную с осторожностью по поводу того, какой другие люди увидят меня. — Я украдкой взглянула на него, чтобы оценить его реакцию на мою беспечность. Вместо этого я была встречена его бесстрастным лицом, любующимся солнцем и моей историей. — Но я только разбиралась во всем. И мне все еще было небезразлично, что люди подумают обо мне. По крайней мере, в первые годы. Но в колледже у меня появилась Лу, и она была не похожа ни на кого, кто был со мной раньше. Рядом с ней, я почувствовала себя хорошо, наконец-то освободившейся. И, как ты знаешь, я это сделала.

Он тяжело вздохнул.

— Да. Вы обе справились.

— Мы были не так уж плохи.

— Думаю, с вами все было в порядке. — Он сделал паузу, запрокинув голову, чтобы посмотреть на солнце. — Может быть.

Протянув руку вдоль своего тела, я похлопала его по обнаженному плечу.

— Расскажи мне о себе, когда ты учился в старшей школе.

Он усмехнулся.

— С нынешним мной существует кардинальная разница.

Заинтригованная, я приподнялась на локте, поворачиваясь к нему лицом.

— Да неужели? Занудный, контролирующий себя Джеймсон действительно время от времени был развязным? — прижав руку к груди, я ахнула. — Я просто в шоке.

Он прищурил глаз и повернулся ко мне, пробормотав:

— Засранка. — Я ответила на его комментарий невинным пожатием плеч. — Ну, когда я учился в старшей школе, у меня было намного меньше обязанностей и больше свободного времени. И я определенно использовал это время, чтобы сосредоточиться на том, чего я хотел. В то время это были футбол, друзья и девочки. Боже, у нас было столько сумасшедших вечеринок. — Он уставился в небо, но вместо этого видел воспоминания, в которых потерялся. — До сих пор не уверен, как мой отец не прибил меня. — Он позволил себе рассмеяться, вспоминая. — Вероятно, потому, что он был слишком занят, гоняясь за Ашером и Луэллой. От этих двоих были одни неприятности. А поскольку моя мама умерла несколькими годами ранее, он просто пытался удержаться на плаву. Думаю, он был готов закрывать на все глаза, пока я был в безопасности и поддерживал свои оценки на высоком уровне.

— Ох, держу пари, ты выглядел чертовски сексуально в таких обтягивающих футбольных штанишках. — Я обмахнулась ладонью для пущего эффекта. — У меня слюнки текут при одной мысли об этом.

— Может быть, мне придется откопать их в вещах ради тебя.

Повернув голову, чтобы посмотреть на него, я ахнула.

— Не смей дразнить меня, Джеймсон Кинг.

Его грудь затряслась от смеха, прежде чем он замолчал. Я позволила тишине повиснуть вокруг нас, пока он собирал свои воспоминания воедино. Это было самое большее, что я когда-либо узнала о Джеймсоне, и я не хотела прерывать его. Лу много рассказывала о своих родителях на протяжении многих лет, однако Джеймсон никогда этого не делал, и я могла слышать печаль, пронизывающую его слова.

— Потом папа умер, и мне пришлось отбросить все, чтобы заменить его для Ашера и Лу. Колледж был отложен. О футболе не могло быть и речи, и я устроился на работу в бар и работал столько часов, сколько мог, все еще заботясь о Лу и Эше. Работа не оставляла много времени для безделья.

Мое сердце болело за него. Джеймсон потерял в своей жизни больше людей, чем многие, и, услышав печаль, сквозящую в его словах, я вспомнила, почему этот человек так хорошо себя контролировал. Ему пришлось быть таким с восемнадцати лет. Я перевернулась на бок и провела рукой по его груди, успокаивая его, как могла.

— Затем речь зашла о поддержке Лу во время учебы в колледже. Когда Ашер погиб во время своей первой командировки, я крепче держался за Лу, которую, что как ты знаешь, она просто безумно полюбила.

То, как этот парень умел сочетать сарказм с улыбкой, перечисляя трагедии, которые он пережил, поразило меня. Я была с ним, когда Кинги потеряли Ашера. Но все мое внимание было сосредоточено на моей лучшей подруге. Джеймсон был лишь постоянной опорой, держащей все на плаву. Я никогда не видела никаких эмоций, показывающих, как все это повлияло на него.

Слышать, как его тон резонирует с болью, было все равно, как если бы у меня в голове перегорела лампочка. Все, что было до этого, стало темным. Этот разговор дал мне более глубокое представление о Джеймсоне, и я не была уверена, что хочу все это видеть, но я не могла не продолжать смотреть и впитывать это.

— С тех пор, как Лу начала остепеняться, и Джек стал заботиться о ней, я как бы боролся за свое место в ее жизни. Так долго я был единственным, кто поддерживал нашу семью. А теперь остался только я. Я чувствую, что впервые за восемнадцать лет я, наконец, могу вернуться к самому себе. Не то чтобы я когда-нибудь отказался бы поддерживать Лу и Ашера, — поспешил он заверить меня. — Но это оставляет много времени для размышлений. — Он поднял руку и провел по волосам. — Имею в виду, мне тридцать шесть. Я хочу остепениться. Сейчас я хочу иметь собственную семью. Я хочу сосредоточиться на себе. И впервые за долгое время — это нормально — побыть эгоистом.

Все, чего он хотел в жизни, было выложено передо мной, заставляя мое сердце бесконтрольно колотиться, а в ушах звенеть. Потому что я была женщиной, с которой он в данный момент занимался сексом. Мой разум не мог не задаться вопросом, видел ли он, как я займу это место. Это чертовски пугало, и я покрылась потом, который не имел ничего общего с жаром солнца. Мои легкие ощущались так, словно кто-то выжимал из них весь воздух. Независимо от того, как весело нам было на Ямайке, я все еще оставалась собой и не хотела ни с кем заводить отношения. Слушать, как он говорит о том, чего хочет, и быть нынешней женщиной в его жизни было все равно, что стоять слишком близко к солнцу и смотреть на него, хотя знаешь, что в конце концов оно тебя ослепит. Но я не могла отвести взгляд. Вместо этого я сидела молча.

— Прости, — засмеялся он. — Думаю, это больше, чем ты хотела бы знать.

Это было больше, чем я думала, что он мне расскажет. Но я собрала каждую крупицу информации и спрятала ее в коробку отведенную специально для Джеймсона. Я не знала, что сказать, а паника все еще витала вокруг меня, ожидая, что я сдамся. Что бы я сделала, скатилась с лодки и проплыла милю до берега? Вместо этого я выпалила первое, что пришло в голову.

— Мой папа умер, когда я была маленькой, и это уничтожило мою маму, заставив ее навсегда возненавидеть любовь.

Он повернулся, чтобы посмотреть на меня, нахмурив брови, ища в моих глазах дополнительную информацию. Они держали меня в плену, молча выпытывая все секреты. Его голубые глаза, освещенные солнцем, вытягивали из меня слова.

— Она часто говорила мне, что любовь бесполезна и не принесет ничего, кроме боли. Она всегда напоминала мне никогда не влюбляться.

Любопытство сменилось грустью, может быть, даже жалостью. Но я этого не хотела.

— Это не было так уж плохо, — сказала я немного оправдываясь. — Она подтолкнула меня быть сильной и независимой. Она сделала из меня ту женщину, которой я являюсь сегодня. Я Эвелин Валеро. Мне никто не нужен. Особенно мужчина.

Это были слова, которые я повторяла снова и снова на протяжении всей своей жизни. Но, объясняя это ему в этот момент, я склонила голову в страхе перед тем, что он подумает, моим словам не хватало их обычной убедительности.

Когда лодка закачалась на волнах, я подняла голову ровно настолько, чтобы увидеть, как он приподнялся на локте, глядя на меня. Прикусив губу, я высоко подняла подбородок и встретила его взгляд, вспоминая свою гордость за то, что я женщина. Мне было все равно, что кто-то подумает обо мне. Даже Джеймсон.

Но это было не так. И хотя я могла притворяться, что мне все равно, я видела по его взгляду, что он знал, что мне это нужно. Я выдержала его взгляд, молча умоляя его не обвинять меня в том, что мне небезразлично его мнение о том, как моя мама воспитывала меня. Надеясь, что он изменит направление, которое принял этот разговор.

Наклонившись вперед, он большим пальцем оттянул мою нижнюю губу, закушенную между зубами и придвинулся ближе, чтобы нежно прижаться своими губами к моим. Мои плечи поникли от облегчения, что он так хорошо меня понял и ушел от этой темы.

Взяв оливковую ветвь, которую он протянул мне, я сильнее прижалась к нему, пока мы не начали агрессивно целоваться и бороться за доминирование. Наши зубы столкнулись, а языки сцепились в дуэли. То, что так быстро стало нормой, доминирование Джеймсона победило. Большинство мужчин колебались перед моей напористой натурой, моей честной сексуальностью. Но не Джеймсон. Это было захватывающе, то, как это изменило темп наших отношений. Этих отношений по сравнению с моими другими. Он легко оттолкнул меня, и я упала на сетку под нами.

Когда он уложил меня на спину и устроился между моих раздвинутых бедер, он, наконец, оторвался от поцелуя с победным блеском в глазах.

— Придурок, — пробормотала я.

— Тебе это нравится, — сказал он между поцелуями в мою шею.

Так и было. И это пугало меня до усрачки.