Отвергни меня

ЧЕТЫРНАДЦАТЬ

— Итак, это наш последний полноценный день в раю. Будешь скучать по нему? — спросила я со своего покрытого тканью места на пляже. Джеймсон запланировал ужин на пляже для двоих на наш последний вечер.

— Приходи как есть, — сказал он мне после нашего дня, проведенного на пляже.

— И как это? — спросила я.

— Великолепно.

Это так просто, но, услышав это слово с глубоким голосом Джеймсона и увидев его серьезные глаза, я растаяла изнутри. Он не делал легкомысленных комплиментов».

Итак, мы сидели за столом, покрытым льняной скатертью, со свечами и факелами, создающими настроение. Солнце, садящееся за разбивающиеся волны, осветило вечернее небо смесью звезд, огненно-розовых и оранжевых оттенков. Это было прекрасное сочетание.

— И буду и нет, — ответил он, уставившись на воду, а затем снова посмотрел на меня.

— Слишком расплывчато.

— Ну, конечно, я буду скучать по этому. Здесь было весело и красиво, но реальная жизнь зовет, и мне нужно вернуться в бар.

— Вот тот контролирующий Джеймсон, которого мы все знаем и любим, — промолвила я с улыбкой. — Держу пари, тебя убивает то, что ты не знаешь каждой детали того, что происходит в «Кингзе».

— Это тяжело, — согласился он. Он пристально посмотрел на меня, прежде чем продолжить. — Но у меня были некоторые отвлекающие факторы, из-за которых легко забыть все, что находится не прямо передо мной.

Покраснев, я опустила голову, не уверенная, что делать с его комплиментом. За всю мою жизнь мне говорили тысячи комплиментов. Они почти всегда казались мелочными и неискренними. Но в устах Джеймсона они действовали на меня иначе, чем когда-либо прежде. Я знала, что он имел в виду каждое слово.

— Вчера ты немного упомянула свою маму. Она когда-нибудь снова выходила замуж? Ты помнишь своего папу?

Прикусив губу, я уставилась на океан. Это казалось идеальным способом отвлечься от того, чтобы пялиться на него и позволить ему увидеть панику в моих глазах. Я знала, что моя мама, возможно, не была нормальной по общепринятым стандартам. Но она была моей мамой, и я любила ее. Естественно, было трудно говорить об этом и избегать осуждения со стороны других. Я защищала ее.

— Нет, она больше никогда не выходила замуж. — Я отвечала коротко. — И я мало что помню о своем отце. Я помню, как он выглядел, и небольшие фрагменты того, как он играл со мной. Но больше ничего.

Он медленно кивнул головой в знак понимания.

— Мне жаль, что тебе пришлось пройти через это.

— Не стоит, — я пренебрежительно махнула рукой. — Я была маленькой, поэтому не ощущала потерю так остро, как большинство. Не могу представить себя старше и потерявшей родителя. Не знаю, как ты это сделал.

— Это было тяжело. — Он катал десерт по тарелке, глубоко задумавшись. — Горько-сладко. Все воспоминания останутся с тобой навсегда. Но, с другой стороны, те же самые воспоминания могут преследовать тебя и заставлять ощущать потерю намного острее.

Я потянулась через стол и положила свою руку на его.

— Мне так жаль, Джеймсон. Знаю, что жизнь не всегда была для тебя легкой.

— Что есть, то есть. — Он пожал плечами. — Конечно, есть вещи, которые я хотел бы изменить. Но, глядя на то, где мы находимся в жизни, думаю, у нас все получилось.

— Ты молодец. Ты удивительный человек, и никак не можешь смотреть на Луэллу и не гордиться тем, что принесли ей все твои жертвы.

— Жаль, что я не смог избавить ее от чувства потери.

— Ну, это ведь потому, что ты Джеймсон, и ты должен покорять и контролировать весь мир, — засмеялась я. — Ты сделал более, чем достаточно. И ей повезло, что у нее есть кто-то, кто так сильно заботится о ней.

— Ага. — Он тяжело вздохнул, наконец-то подняв взгляд от своей тарелки в мою сторону. — А как насчет тебя? Была ли твоя мама рядом с тобой?

— Моя мама дала мне все самое важное о себе. Она научила меня любить себя и показала, как быть сильной, независимой женщиной. — Несмотря на то, что я никогда не говорила с людьми о своей маме, наблюдая за тем, как Джеймсон открылся мне, я не могла не ответить ему взаимностью. — Когда она потеряла моего отца, она была опустошена. Опустошение сменилось гневом, — я сглотнула, — и думаю, что гнев — это то, что поддерживало ее на протяжении всей жизни. Она никогда не хотела снова пережить эту потерю, поэтому больше ни с кем не встречалась.

— Никогда? — спросил он, явно шокированный.

— Ну, я ведь не так наивна. Уверена, что у нее были… свидания. Но моя мама всегда говорила мне, что ей не нужен мужчина. Она показала мне, на что способна любовь, если впустить ее. Она всегда говорила, что мне не нужен никакой мужчина в моей жизни. — Глядя на мерцающую на столе свечу, я рассмеялась и в точности повторила ее слова. — Эвелин, если ты будешь сильной сама по себе, тебе никогда не понадобится мужчина или его любовь. Ты достаточно полюбишь себя, и тебе никогда не придется испытывать душераздирающую боль от его потери.

Все еще смеясь, вспоминая ее обычную мантру, я подняла глаза и увидела, что Джеймсон смотрит на меня, нахмурив брови.

— Что?

— Ничего. — Он покачал головой. — Это просто многое объясняет о том, кто ты такая.

Мои брови раздраженно опустились.

— Что еще это должно означать?

— Ничего, — повторил он, пытаясь унять мое нарастающее раздражение. — Это просто дает мне совершенно новое представление о том, почему ты так против любых длительных отношений. Почему ты меняешь парней, как перчатки.

— Джеймсон, я меняю парней, как перчатки, потому что могу, и это приятно. Я против отношений, потому что мне ни от кого не нужно ничего такого, чего я не могу получить от себя или своих друзей. Только потому, что я рассказала тебе о своей маме, не значит, что ты знаешь какой-то глубокий секрет и можешь исправить меня или что-то в этом роде.

— Эвелин, я никогда не говорил, что тебя нужно исправлять.

— Нет, но я чувствую, что ты осуждаешь меня.

— Я бы никогда не осудил тебя.

Я лишь выдержала его взгляд, приподняв бровь, ожидая, что он признает, что всегда осуждал меня.

— Послушай, — он поднял руки, эффективно останавливая зарождающийся спор. — Давай остановимся. Хорошо? Давай просто расслабимся и поговорим о чем-нибудь другом.

Я глубоко вздохнула, успокаиваясь и прогоняя любые другие возражения, вертевшиеся у меня на языке. Он был прав. Мы на романтическом ужине на берегу океана. Не было никакой необходимости затевать ссору.

— Хорошо.

— Хорошо.

Между нами повисло долгое молчание, пока мы оба искали, что сказать дальше.

— Итак… ты упомянул, что хочешь теперь сосредоточиться на себе, когда Луэлла замужем. Что ты имел в виду? — опершись локтем о стол и подперев подбородок рукой, я ждала его ответа. — Кроме серьезных отношений, — добавила я, не желая больше слышать о его будущих подружках или о том, как он оставит меня одинокой, пятой лишней в группе.

— На самом деле не знаю, — засмеялся он. — Думаю, я все еще привыкаю к тому, что впервые за восемнадцать лет могу сосредоточиться на себе.

— Ну так подумай об этом сейчас, — подбодрила я.

— Хм… — он подпер рукой подбородок и уставился на меня, размышляя. — Думаю, я бы хотел расширить бар.

— Да?

— Да. — Чем больше он говорил, тем больше, казалось, вдохновлялся этой идеей. — Я ограничен в расширении в районе, где находится «Кингз», потому что там все забито. Но к северу от Цинциннати открывается множество модных торговых центров на открытом воздухе. — Его глаза загорелись от возбуждения. — Ты первый человек, которому я это рассказываю.

— Для меня большая честь, — я ободряюще улыбнулась. — Расскажи поподробнее.

— Это всегда было просто идеей. Я не думал, что смогу воплотить ее в жизнь. Но я получил финансирование и начал присматриваться к пространствам. — Его руки двигались, пока он говорил, становясь все более оживленными. — С новым зданием мы могли бы связаться с пивоварами и построить площадку, где мы могли бы производить наше собственное крафтовое пиво. Мы могли бы даже проводить дегустационные мероприятия.

— Звучит потрясающе.

К тому времени, как он закончил, я улыбалась вместе с ним, испытывая волнение за него. Моя грудь наполнилась гордостью от того, что этот человек, наконец, мог осуществить мечту, которая полностью принадлежала ему. Я хотела этого для него почти так же сильно, как, казалось, он хотел этого для себя.

— Может быть, ты сможешь поехать со мной, когда мы вернемся? Мне бы хотелось узнать твое мнение о возможных способах организации пространства.

— Моя специализация больше связана с одеждой.

— Чепуха. Я помню, как ты помогала Луэлле с ремонтом дома. У тебя художественный взгляд на все. — Он потянулся через стол и переплел наши пальцы. — Мы можем пойти посмотреть помещения, и я могу показать тебе окрестности. У них есть несколько хороших ресторанов, в которые я бы с удовольствием пригласил тебя на свидание.

Легкость, с которой он говорил о том времени, когда мы вернемся в Цинциннати, вызвала тревогу в моей голове, и мне пришлось бороться с желанием отдернуть свою руку. Это была всего лишь ямайская интрижка, и мы снова станем друзьями, когда вернемся домой. Но я решила спрятать голову в песок и вместо того, чтобы поставить его на место, уклончиво ответила:

— Конечно.

— Должен признать, я немного нервничаю. Это важный шаг, но я в равной степени взволнован.

— Ты добьешься своего. Ты успешен во всем, что делаешь. Для тебя было бы невозможно не быть великолепным.

— Спасибо, Эвелин. — Он пристально посмотрел мне в лицо, прежде чем наклониться вперед. Я встретила его на полпути, когда наши губы соприкоснулись в мягком, продолжительном поцелуе. — Твоя уверенность во мне много для меня значит.

Я запечатлела еще один нежный поцелуй на его губах и отстранилась ровно настолько, чтобы посмотреть ему в глаза.

— Я всегда буду рядом, чтобы поддержать тебя.

Я говорила это как друг, но по тому, как загорелись его глаза и как забилось мое сердце, я задалась вопросом, почему мне казалось, что я хочу, чтобы это значило большее.