Овладей мной

Глава 47

Алек

Я все еще зол как черт на того идиота, который пытался подкатить к моей женщине, а потом оскорбил ее у меня на глазах.

Воспоминание о том, как я всадил две пули в живот Барри и приказал Питеру дать ему истечь кровью, прежде чем избавиться от тела, — единственное, что сохраняет мое спокойствие.

Прошла чертова неделя, а Эверли все не торопится собирать вещи. Мы уже уложили Винсента спать, и мой мальчик в стране грез, но не похоже, что мы скоро ляжем спать.

Я пристально смотрю на коробку с бельем, затем бормочу:

— Почему тебе нравится заставлять меня страдать?

Она бросает на меня удивленный взгляд.

— Что ты имеешь в виду? Я ничего не сделала.

Я бросаю на коробку еще один свирепый взгляд.

— Ты собираешь вещи целую вечность. Ты делаешь это нарочно?

Она поднимается на ноги и вздергивает подбородок.

— Не вымещай на мне свое отвратительное настроение.

Мгновенно я придаю своему лицу выражение святого.

— Прости, моя маленькая любовь. Просто, как только вы с Винсентом окажетесь в безопасности у меня дома, я смогу поехать в Россию, чтобы уладить дела и привезти свою мать домой.

— О. — Она оглядывает кухню, ставшую местом для сбора вещей. — Ты можешь поехать в Россию, пока я займусь упаковкой. Таким образом, мы убьем двух зайцев одним выстрелом.

— Я не оставлю тебя одну в этом доме, — говорю я, мой тон не оставляет места для споров.

Эверли на мгновение задумывается, затем вздыхает:

— Хорошо, можешь привести мужчин, чтобы они помогли все упаковать. — Она бросает на меня взгляд, полный предупреждения. — Но они должны упаковать все аккуратно. Я не хочу, чтобы мои вещи бросали в коробки.

Успокоившись, что она сдается, я обещаю:

— Я прослежу, чтобы они обращались со всем бережно. — Взяв ее за левую руку, большим пальцем касаюсь своего кольца на ее пальце и притягиваю ее ближе. — Итак, это значит, что тебе больше не нужно собирать вещи, и ты можешь уделить мне немного внимания.

— Какого внимания ты хочешь? — спрашивает она.

— Такого, чтобы я мог похоронить себя глубоко внутри тебя, — бормочу я низким и глубоким голосом.

Ее зрачки расширяются, а щеки краснеют от желания.

— Прежде чем что-нибудь случится, мне нужно принять душ, — говорит она.

Я продолжаю держать ее за руку, разворачиваясь, и, убедившись, что входная дверь заперта, включаю сигнализацию, а затем тащу ее по коридору.

Я закрываю дверь спальни и веду ее в ванную, где открываю краны.

Когда я хватаюсь за ее платье и стягиваю ткань через голову, она смеется.

— Кто-то спешит, — дразнит она меня.

— Ты даже понятия не имеешь, — бормочу я, расстегивая ее лифчик и снимая трусики.

Когда я начинаю раздеваться, Эверли наблюдает за мной с улыбкой. Я кладу пистолет на стойку, чтобы он был в пределах досягаемости. Раздевшись, я вижу в ее глазах острое желание.

Мое тело прижимается к ней, и я впиваюсь в ее губы с настойчивостью, которая никогда не исчезнет. Я всегда буду отчаянно нуждаться в Эверли.

Я целую ее от всей души и изливаю в нее каждую унцию своей любви.

Как только у нее перехватывает дыхание, я разворачиваю ее спиной к себе и требую:

— Держись за стойку.

Едва она успевает ухватиться за что-нибудь, когда я притягиваю ее задницу к себе и раздвигаю ее ноги.

Поднося свой ноющий член ко входу в ее киску, я врезаюсь в нее. Из меня вырывается стон, когда ее тепло обволакивает меня.

— Алек, — выдыхает она, приподнимаясь на цыпочки.

Я прижимаюсь грудью к ее спине и, обхватив ее рукой, нащупываю пальцами ее клитор. Начав вонзаться в свою женщину, я щиплю и массирую ее клитор.

Я трахаю ее изо всех сил, наконец-то находя выход гневу, который кипел в моей груди с тех пор, как я увидел, как этот ублюдок разговаривает с моей женщиной.

Эверли хнычет и постанывает; звуки, которые она издает, только заставляют меня трахать ее все сильнее и сильнее.

— Алек, — плачет она. — Пожалуйста. Я так близко.

Я направляю свой член туда, где, как я знаю, находится ее точка G, и через секунду она сжимается вокруг меня, в то время как ее тело сотрясается в конвульсиях.

Я обнимаю ее крепче, чтобы удержать на ногах, пока гонюсь за собственным освобождением.

Я прижимаюсь лбом к ее затылку, хватая ртом воздух, в то время как мои ноги грозят подогнуться подо мной, когда сильное удовольствие овладевает моим телом.

Эверли не дает мне времени насладиться блаженством. Она разворачивается, и меня заталкивают обратно в душ. Теплые брызги попадают на меня, когда ее рот прижимается к моему, и моя женщина целует меня до умопомрачения.

Я хихикаю ей в губы и, схватив за задницу, сажаю ее к себе на колени, а сам опускаюсь на пол душа.

Капли стекают по нашим лицам, пока мы продолжаем целоваться, и мои руки поглаживают ее тело, наслаждаясь ощущением ее груди, изгибов и попки.

Я никогда не смогу насытиться ею. Мой голод по Эверли ненасытен.

Мне не требуется много времени, чтобы возбудиться, и когда я снова наполняю свою женщину, мы любим друг друга нежными прикосновениями и любящими поцелуями.

Я теряю счет времени, мои толчки медленные и глубокие. Я не гонюсь за оргазмом, а наслаждаюсь единением со своей второй половинкой.

Вокруг нас образуется наш пузырь, и мы соединяемся на глубоком уровне, где есть только мы.

_______________________________

Теперь, когда Эверли и Винсент в безопасности в коттедже в поместье, я могу поехать в Россию и не беспокоиться об их безопасности.

Пока меня не будет, Эверли обустроится и сделает коттедж нашим домом.

Я сижу в частном самолете с Виктором и Алексеем. Я сказал мужчинам, что справлюсь с отцом самостоятельно, но они отказались отпустить меня одного.

Пока Виктор что-то читает в своем телефоне, Алексей смотрит на меня.

— Я заметил, что Эверли носит обручальное кольцо. Когда ты сделал предложение?

— Я не делал. Я вроде как просто надел это ей на палец, — признаюсь я.

Мой герой смотрит на меня так, словно я сошел с ума.

— Нет, скажи мне, что ты шутишь.

— Я хотел сделать это романтично, но к ней приставал какой-то придурок, и я сошел с ума. Я заглажу свою вину свадьбой.

Алексей качает головой.

— Тебе лучше так и поступить. Когда свадьба?

— Как только моя мать устроится, я отвезу семью на Гавайи. Эверли всегда хотела туда поехать, но из-за дерьма с засадой четыре года назад она так и не смогла этого сделать.

— Это будет нечто особенное. Дай мне знать, когда планируешь поехать, и я все устрою, чтобы ты не облажался. — Прежде чем я успеваю возразить, он добавляет: — Это будет моим свадебным подарком тебе.

— Спасибо.

— Мы приземляемся, — говорит нам Виктор. Его глаза встречаются с моими. — Ты уверен, что готов к этому?

Это значит, что я наконец-то убью своего отца.

Не колеблясь, я киваю.

— Я был готов больше четырех лет.

Виктор кивает.

— Позволь мне высказаться, прежде чем ты отправишься в город за его задницей.

— Конечно.

Когда самолет снижается, мой адреналин зашкаливает. Я не был в России с тех пор, как уехал на обучение в Святой Монарх. Эта страна не вызывает у меня приятных воспоминаний.

Выходя из частного самолета, нас ждет небольшая армия. Виктор поручил солдатам Братвы сопровождать нас, поскольку у нас есть несколько врагов на этой стороне мира.

Мы все садимся во внедорожники и вскоре направляемся к дому моих родителей. Я никому не сказал о своем приезде, так что неожиданность на моей стороне.

Мое сердце бьется все быстрее и быстрее, пока мы приближаемся к дому моей семьи, и когда все внедорожники останавливаются перед домом, со стороны все выглядит спокойно.

Я вылезаю из машины, и в сопровождении Виктора и Алексея иду к входной двери. Ключей у меня нет, и приходится дважды постучать, прежде чем слышу движение.

Дверь открывается, и мама, увидев меня, тут же разражается слезами.

— Зайка! — Она бросается в мои объятия и прижимается ко мне, рыдая от счастья.

Схватив маму за плечи, я отталкиваю ее назад, чтобы осмотреть ее лицо. Есть старые и новые синяки, и мама выглядит старше. Кажется, он стал смелее, когда в доме остались только мама и он. Пока все мы были дома, он оставлял синяки там, где мы их не видели.

Блять, надо было приехать раньше.

— Я пришел забрать тебя к себе домой, — говорю я. — Собери все, что хочешь взять с собой.

От шока ее лицо вытягивается.

— Правда? Не играй со мной, зайка. Мое сердце не выдержит этого.

Я прижимаю ладонь к ее щеке и, наклонившись, смотрю ей в глаза.

— Собирай вещи, мама. Я забираю тебя с собой.

Я следую за ней в дом, затем спрашиваю:

— Где он?

— В своем кабинете, — бормочет она.

Я киваю в сторону лестницы.

— Иди собирай вещи.

Я смотрю, как мама торопливо поднимается по лестнице, и бросаю взгляд на двух охранников.

— Идите с ней.

Они следуют за ней на второй этаж, и, отпустив маму, я иду в кабинет.

Дом полон воспоминаний, но я не позволяю им затуманивать мой разум.

Когда я с грохотом открываю дверь и вхожу в кабинет, мой отец вскидывает голову, на его лице появляется агрессивное выражение.

Он явно ожидал увидеть маму, а не меня.

По его лицу пробегает шок, но, увидев Виктора и Алексея, он поспешно встает из-за стола, и на его лице расплывается улыбка.

— Я не знал, что вы приедете в Россию, — говорит он своим боссам. — Я бы попросил Катерину приготовить пир.

— Мы здесь не с дружеским визитом, — говорит Алексей. Мой отец проработал под началом Алексея гораздо дольше, чем под командованием Виктора.

Алексей встает рядом со мной, затем жестом просит Виктора сказать все, что он хочет, чтобы мы могли довести дело до конца.

Глядя на человека, который разрушил мою жизнь, безмерная ярость разливается по моим венам.

Из-за того, что ему потребовалось так чертовски много времени, чтобы найти нас, я потерял своего брата.

Из-за того, что он считал Эверли обузой, я потерял ее на четыре мучительно долгих года.

Я пропустил рождение моего сына.

Я пропустил его первые шаги и слова.

Из-за этого человека моя мама тяжело страдала.

— Винсент, — говорит Виктор. — Последние несколько лет ты делал, что хотел. Заключал сделки, на которые я не давал разрешения, и обещал врагу принцессу Братвы, чтобы набить свои карманы.

— Этот вопрос был решен, — говорит мой отец, и на его лице появляется настороженное выражение.

— Нет, не решен, — бормочет Виктор. — Неужели ты думал, что я позволю тебе делать все, что ты хочешь, без каких-либо последствий? — Он мрачно усмехается. — Я выстрелил в Алека за неповиновение мне. С чего ты взял, что я не потребую фунт плоти за все, что ты сделал?

В знак уважения мой отец кладет руку на стол, затем говорит:

— Я заплачу прямо здесь и сейчас.

Алексей делает шаг вперед и, наклонив голову, медленно качает ею.

— Ты был одним из моих лучших людей.

— Благодарю вас, сэр.

Алексей вздыхает:

— А потом ты проебался. — Черты его лица становятся все темнее и темнее, пока он не одаривает моего отца таким выражением, что у меня мурашки бегут по коже. — Винсент, твой старший, преуспевал в обучении в Академии Святого Монарха. Он был бы отличным приобретением для Братвы. — Он делает еще один шаг к моему отцу. — Если мы не защитим наше будущее, его просто не будет. Из-за того, что ты взял дело в свои руки, мы потеряли хорошего солдата. И, словно этого было недостаточно, ты попытался убить невинную девушку и заставил своего выжившего сына сойти с ума.

— Это было семейное дело, — говорит мой отец.

Не думаю, что он понимает, в каком дерьме находится.

— Да, это было семейное дело, — соглашается Алексей. — Семья Братвы всегда на первом месте. Нас с Виктором должны были поставить в известность. Мы могли бы найти Проди за несколько часов и спасти обоих твоих мальчиков и девочку. — Алексей отступает назад, пока снова не оказывается рядом со мной. — Хороший отец хочет лучшего для своих детей.

— Конечно, — соглашается мой отец.

— Я рад, что ты понимаешь. — Алексей поворачивает голову и встречается со мной взглядом. — Отомсти, сын мой.

Эмоции бурлят в моей груди, когда я смотрю на человека, который всегда был моим героем — человека, который считает меня своим сыном.

Придерживаясь своего плана, я вытаскиваю пистолет из-за пояса брюк и направляю его на Винсента Асланхова.

— Моего брата назвали в твою честь, но после сегодняшнего дня останется только один Винсент Асланхов, и это мой сын.

Шок отражается на его лице.

— Сын?

— Эверли выжила, и у нас есть сын. Прекрасный мальчик, которого ты никогда не встретишь. Он не узнает о твоем существовании. — Указывая стволом пистолета на дверь, я говорю: — Мы собираемся прокатиться.

Глаза моего отца мечутся между Алексеем и Виктором.

— Я был предан Братве. Я выполнял каждый приказ и жил ради семьи.

Виктор качает головой.

— Ты не знаешь, что такое преданность.

— Пойдем. У меня нет времени торчать здесь весь день, — бормочет Алексей.

Охранники хватают отца и силой выводят его из дома.

Я оставляю другого охранника у двери, чтобы он объяснил матери, что я скоро вернусь.

Отца запихивают во внедорожник, охранник и я садимся по обе стороны от него. Виктор садится на пассажирское сиденье, а Алексей садится за руль.

Я уже сказал им, куда хочу отвезти своего отца.

Его мир закончится там же, где и мой четыре года назад.

Мы едем тридцать долгих минут, и всю дорогу до места отец держит голову высоко поднятой.

Алексей останавливает внедорожник, и я вытаскиваю отца в поле.

Толкая его на колени, я направляю на него пистолет. Наши взгляды встречаются, и я говорю:

— Ты никогда не разрушишь еще одну жизнь. Я забираю маму в США, где подарю ей жизнь, которой ты никогда ей не давал. Ее больше никогда не будут бить. Она будет счастлива.

Мой отец просто смотрит на меня с чистой ненавистью в глазах.

— И я сотру память о тебе. Ты не оставишь после себя никакого наследия.

Он поднимает подбородок, глубоко вдыхая воздух.

Когда становится ясно, что он ничего не скажет, я качаю головой и делаю три выстрела. Пули попадают в цель, и я наблюдаю, как он падает на землю.

Я целюсь ему в голову, затем шепчу:

— Это за Винсента. — Я всаживаю пулю ему в голову, а затем смотрю на его мертвое тело.

Это не вернет Винсента.

Это не сотрет ни двух месяцев пыток, ни четырех лет сущего ада.

Но мне кажется, что я наконец-то покончил с этим. Я могу отпустить прошлое и сосредоточиться на будущем со своей семьей.

Счастливом будущем.